Записки следователя. Привидение Ложнов Рудольф

– Я как все.

– Решено. Товарищ Батиев, заверни свой мотор на Кундрючку!

Ровно один час потребовался нам, чтобы добраться до места.

– Ну и дорога! – тяжело вздохнув, протянул Батиев, когда он по моему указанию остановил машину. Я попросил остановить машину именно там, где стояла моя машина в то утро. – Как же вы, Рудольф Васильевич, смогли ехать по такой дороге, да ещё в туман?

– Как ты ехал сейчас, мучаясь, так и я ехал, мучаясь вдвойне. Как говорят в народе, скупой платит дважды. Так и я – решил сократить путь до хутора Зайцев, а получилось всё наоборот. Когда-то, несколько лет тому назад, мы охотились в этих местах. Скажу честно, что дорога в то время была намного лучше, чем сейчас. Мало посещаемые места. В этих краях бывают обычно охотники и рыбаки. Иногда, может, забредёт в эти места какой-нибудь путешественник – любитель дикой природы и наслаждается ею. Ну да ладно, давайте за дело!

Я вначале покажу, где появилась голая женщина. – Я показал рукой на нашу машину, стоявшую именно там, где стояла тогда моя машина. – Вот, впереди машины появилась женщина. Валентина Петровна можешь сделать фотоснимок. Далее. – Я повёл всех к берегу реки. – Видите, берег высокий и крутой. Поэтому я стал искать пологое место. – Мы пошли вправо и достигли пологого места. – На этом месте я стал переходить реку. Видите, под водой лежат камни. По этим камням я перешёл реку.

Не раздумывая, я наступил на первый камень и стал переходить реку. За мной потянулись все. Вдоль каменистого берега я пошёл к ущелью. Вылез. За мной вылезли все. Показал нишу, где лежала девчонка. Валентина Петровна сфотографировала нишу и само ущелье. После она полезла в нишу искать следы.

– Товарищ Батиев, нет желания поохотиться на раков? – поинтересовался я у водителя. – Места тут дикие, рачные!

– Река уж тут больно быстрая и бурная. Вряд ли в этих местах водятся раки. На каменистом дне им нечем питаться. Раки любят места, богатые растительностью и разной живностью. Разве что искупаться?

– Дело стоящее, купайся. Пыль дорожную смоешь. А мы пока займёмся осмотром.

Прямые лучи солнца, духота тесного ущелья довели нас до бессилия. Пот ручьём тёк по нашим телам. Иван Григорьевич не выдержал и взмолился:

– Давай освежимся! Река рядом. Зачем мучиться?

Я сам был рад окунуться в реку и сказал:

– Давай! Валентина Петровна, ты с нами?

– Я чуть позже. Досмотрю нишу. Вы купайтесь.

Через несколько секунд мы уже барахтались в воде.

Вода была прохладная. Быстрое течение не давало воде нагреваться. Купание так захватило меня, что я даже забыл, зачем я тут.

Вдруг сквозь шум бурлящей воды послышался голос Валентины Петровны:

– Эй, вы, купальщики! Развлекаетесь, получаете удовольствие, а ты, Валентина Петровна, лазай под камнями, ищи следы, улики, копайся в грязных вещах! Нехорошо поступаете, товарищи купальщики, по отношению к слабому полу!

– Неправда, Валентина Петровна. Рудольф Васильевич предлагал, а ты отказалась! – кричал Макаров, смахивая с лица стекающую с волос воду. – Ещё не поздно, присоединяйся!

– Ладно! Каюсь! Я пошутила. Рудольф Васильевич, тебе уж точно придётся прекратить купание. Ты нужен мне. Вылезай, есть кое-что для тебя.

– В интересах дела я согласен покинуть прохладную реку и печься на горячем солнце! – крикнул я, вылезая из воды. – Есть, говоришь, новости, Валентина Петровна? Рассказывай или показывай, какие улики или следы?

– Пойдём, – сказала Валентина Петровна и направилась к нише. Я последовал за ней.

– Видишь, тряпица! – сказала она, показывая на хлопчатобумажную материю приличного размера, лежавшую на камнях возле ниши.

– Вижу. Я её видел, когда доставал девчонку из ниши. Ну и что?

– Тряпица, она хоть не первой свежести, но на ней есть бурые пятна, похожие на кровь. Кроме того, бурые пятна есть на камне. Вероятно, на камне находилась голова девчонки. Я изъяла несколько волосинок с того места. Правильно я сделала?

– Без комментариев. Я видел на камне эти пятна. Действительно, голова лежала на камне. Вот на тряпице я не видел пятна. Я не обследовал тряпку. Тряпку возьмём на экспертизу. Что ещё интересного обнаружила?

– Под этой тряпицей обнаружила босоножку. Вторая, как я помню, у тебя, так?

– Верно. В спешке я тогда не обследовал тряпицу. Не заглядывал под неё. Валентина Петровна подняла босоножку и, обернувшись ко мне, сказала:

– Прошу обратить внимание на подошву этой вещички, Рудольф Васильевич! Видишь, между каблучком и подошвой прилипшая земля с травой?

– Вижу. И я по твоим глазам вижу, что у тебя в голове возникла по поводу сказанного интересная мысль, не так ли? И эта мысль должна морочить мою голову?

– Угадал. Ты явно читаешь мои мысли. Но сначала я хотела бы услышать твои соображения, что скажешь?

– А что я должен сказать? Земля с травой прилипла к каблучку. Ну и что из этого? Представь себе, девчонка ходила по земле, где нет твёрдого покрытия или асфальта. Нацепила землю, да ещё с травой. Это же так элементарно, товарищ эксперт-криминалист! У любого человека посмотри сейчас, который ходил по земле, ну, конечно, земля должна быть мягкой, у всех наверняка мы обнаружим кусочки прилипшей земли на подошве туфель.

– Говоришь, элементарно? А ну-ка, загляни на подошву своих туфель… – мои туфли находились у берега, и мы направились к ним. Я поднял туфли. Посмотрели на подошвы. – Ну, где же прилипшая земля? – с восхищением и победоносной гордостью произнесла Валентина Петровна. – Нет! Теперь посмотрим мои… – она сняла одну туфлю. – Где же земля?

Я машинально, не раздумывая, проговорил:

– Нет!

Я вначале не сообразил, к чему эта игра. Внимательно посмотрел на эксперта. А Валентина Петровна, явно наслаждаясь своей сообразительностью, сделав на лице гримасу добродушия, поучающим тоном проговорила:

– Тебе, Рудольф Васильевич, не мешало бы пройти курс общей криминалистики, чтобы понять о простых вещах. Я бы могла заняться, но, увы, времени нет. Пожалуй, и у тебя тоже. Поэтому совместим сейчас учёбу с практикой. Так вот, мы убедились, что в этом районе, где мы находимся сейчас, мягкой земли нет. Посмотри вокруг – одни скалы, каменистые склоны, песчаник, твёрдая грубая растительность. Ты согласен, товарищ следователь?

– Против правды, как говорят, не попрёшь. Твоя правда, Валентина Петровна. Я, прости меня, бестолкового, только не возьму в толк: к чему ты клонишь? Не лучше ли изложить свою теорию простым, доступным и понятным языком, и чтобы было внятно и ясно, как наше солнышко, а? Жара и духота давят на мой мозг исключительно в отрицательном направлении и не дают мыслить в творческом направлении.

Глухова достала небольшой платок, вытерла капли пота с лица и весело заговорила:

– Так и быть! Для тяжеловесов, не способных от действия природных явлений мыслить самостоятельно, откроюсь и постараюсь внушить. Может, легче будет и понятнее. Тогда слушай. Перед тем, как попасть в это таинственное ущелье, как ты ещё выражаешься, загадочное, наша молодая особа ходила, как большинство людей, по земле. Я тут ещё добавила бы – по мягкой земле, и где растёт зелёная трава. Теперь моя теория дошла до твоих мозгов и расшевелила ум следователя, или до сих пор его ум плывёт в тумане?

Я с благодарностью посмотрел на Валентину Петровну, но сделал вид непонимающий.

– Представляешь, как мне показалось, твоя теория очень интересная и занятная. Сомнения нет, но оно у меня рассеялось, и отсюда и вывод, что действительно, как ты выразилась, Валентина Петровна, наша юная особа ходила по земле, и притом мягкой, на которой росла сочная трава. Она ведь не с неба свалилась, и это и коту понятно. Далее, я предполагаю, будет ещё интереснее. Продолжай!

– Ты снова взялся за своё ремесло. Шутишь? А я хочу открыть твои ослепшие от палящего солнца глаза. Это понятно? Можешь не отвечать. Знаю, какой будет твой ответ. Несмотря на твои выходки, я продолжу развивать свою теорию. Я предполагаю, если в данной местности нет возможности налепить на подошву обуви землю, то такая возможность есть в других местах, где есть мягкая земля и где хорошо растёт зелёная трава.

Слушая Валентину Петровну, я невольно стал вглядываться вокруг. К своему удивлению и к огорчению, не обнаружил на приличном расстоянии подходящего участка земли, где земля была бы мягкая и росла густая трава. Всюду были скалы, камни… Трава, кустарники росли в расщелинах скал и камешек. «Ай да Валентина Петровна, какая умница! Сообразила!» – похвалил я её про себя, а вслух произнёс:

– Где, например, по твоему мнению, может быть такой участок земли?

Сказав, я пристально посмотрел на неё. Глухова как будто ждала такого вопроса от меня.

– Если тебя заинтересовала моя теория, назову. Хотя бы та полянка, где произошло событие с участием Лисова. Я была там, видела, что земля там мягкая, много травы. Чем не повод для бурной фантазии?

– Ну, Валентина Петровна, ты настоящий мыслитель! Скажу откровенно, я поражён и удивлён. Твоя теория имеет право на существование, но она относится к теории относительности.

– Это почему же?

– Представь себе, если проехать или пройти вдоль реки Кундрючьей, можно обнаружить множество таких полянок или участков. Где земля мягкая и трава растёт. Что скажет на это эксперт-криминалист?

– Рудольф Васильевич, зачем нам искать другие места вдоль реки, если у нас есть одна полянка, которая уже отличилась, – стояла на своём Валентина Петровна. – У нас есть определённо предполагаемое место, и давайте с этой полянки начнём. После видно будет. Права я или нет?

Изымем на той полянке почву для экспертизы, а ты, товарищ следователь, назначишь почвоведческую экспертизу. Образец на подошве обуви есть. Так что дело за тобой.

– Что я делал бы без научного работника из криминалистики, один бог знает! Я преклоняюсь перед твоим талантом, Валентина Петровна! Ты всегда спасаешь меня в самый трудный час. Вероятно, я так и поступлю. Доводы твои, товарищ научный работник криминалистики, не оставили меня равнодушным, убедили меня в твоей правоте. Посему предлагаю своё решение. Значит так, товарищи, я сейчас письменно изложу все наши действия в ущелье на бумагу, то есть составлю протокол осмотра. За это время пусть наш эксперт освежится в прохладной воде. Затем поедем на известную нам полянку.

Товарищ Батиев со своим автомашинным спидометром измерит расстояние от этого места до полянки. Запомнил?

– Да. Всё сделаю как надо!

Через минут сорок мы прибыли на полянку.

– Сколько метров намотали твои колёсики, товарищ Батиев? – спросил я, когда наша машина остановилась под акацией.

– Ровно триста метров.

– Отлично! – а мысленно подумал: «Невелико расстояние. Всего триста метров. Это по извилистой дороге. А если по реке? Сколько же может быть метров? Как я заметил, река крутых поворотов не делает. Это мы объезжали скалы, небольшие балочки. Сократим наполовину. Получается примерно сто пятьдесят метров. Теперь как-то нужно будет проверить глубину реки на этом расстоянии. Ведь явно, что сама трагедия произошла не там, не в ущелье, где-то…»

– Рудольф Васильевич! – раздался голос Ивана Григорьевича, который так неожиданно прервал мои размышления. – Не уверен, согласишься ли ты с моим мнением, но я вынужден с тобой поделиться. Сдаётся мне, что девчонку сюда, на эту полянку, привёз наш загадочный Лисов.

После заявления Макарова меня как будто облили кипятком. Значит, не я один вынашивал подобную мысль. На радостях я выкрикнул:

– Твоими устами да мёд пить, Иван Григорьевич! Ты как будто читал мои мысли. Соглашусь ли я с твоим мнением? Соглашусь с тобой, тысячу раз соглашусь! Исповедуюсь перед тобой, как на духу. Я, как только ознакомился с материалом по делу Лисова, у меня возникли сомнения в правдивости его показаний. Впоследствии, узнав от бабушки Юлии, что Лисовы и Лунёвы хорошо знакомы, закралась у меня в голове такая мысль. Чем больше вникаю в эти два события, тем твёрже становится моё убеждение. Но пока у меня нет ни улик, ни доказательств. Ну, хотя бы у меня была небольшая, маленькая зацепка, чтобы связать эти два события. Пошевели-ка, Иван Григорьевич, своими мозгами, может, выкопаешь в них что-то рациональное, ценное, полезное для нашего дела, а?

Пока Иван Григорьевич копался в своих мозгах, размышлял, инициативу перехватила Валентина Петровна:

– Раз наша юная особа дружила с Игорем, сыном Виктора Лисова, и тем более, что Виктор Лисов является крёстным отцом Юлии, эти обстоятельства не являются ли основанием выдвигать такую версию? Полагаю, что версия вполне достойная. Прикиньте, по версии Юлия знала, что у отца Игоря, то бишь Виктора Лисова, день рождения. Вероятно, Юля согласилась ехать на природу. Вспомните, со слов бабули Юлии, Юля ушла от неё в первом часу дня и не взяла с собой никаких вещей, кроме сумочки. Примерно в первом часу же Виктор Лисов на своей автомашине выезжает на природу.

По пути, вероятно, по договорённости, Лисов встречает Юлю, сажает в машину, и едут вместе на природу, то есть туда, где должны отмечать день рождения Лисова. Что это? Случайность или совпадение? Ну, как наша версия, товарищ следователь? – на слове «наша» Валентина Петровна обратила свой взор на Макарова, явно давая мне понять, что выставленная версия – совместный плод их размышлений.

– Какие вы умницы, мои дорогие соратники! Скажу честно, положа руку на сердце, вы очень помогаете мне. Согласен и с тобой, Валентина Петровна. Как только изучил материал по Лисову, первое, что возникло у меня, это подозрение. То, что Лисов рассказал, не что иное – это инсценировка. Я не поверил ни одному слову его. В ходе проверки все мои подозрения подтверждались. И ты, Валентина Петровна, предполагаешь, что Юля могла уехать с отцом Игоря, так ведь?

– Да, предполагаю.

– Ну, допустим. Что дальше?

– Дальше? Приехали на поляну. Можно предполагать, что был с ними Игорь…

– Я эту версию опровергаю. Игоря с ними не было. Это факт! Есть свидетели.

– Но ты согласен, что Юля могла поехать с отцом Игоря? – не сдавалась Валентина Петровна.

– Пожалуй, да. Согласен. Но есть вопросы к тебе.

– Какой же первый?

– Первый. Почему Лисов Юлю забрал одну, без Игоря?

– Отвечу. Игорь был занят. Юля поехала, чтобы помогать отцу.

– Ответ неточный. Игорь был свободный. Ничего ему не мешало ехать.

– Хорошо, согласна. Какой второй вопрос?

– Этот вопрос, на мой взгляд, очень интересный. Ты, Валентина Петровна, вспомни слова бабули о том, что Юля ушла от бабушки из-за возникших между ними разногласий, то есть из-за небольшой ссоры. Из этого следует, и с уверенностью могу утверждать, что ни бабушка, ни Юлия не знали о поездке Лисовых на природу. Вероятно, Юлю на юбилей никто не приглашал.

– Логичное рассуждение, Рудольф Васильевич. Согласна. Кажется, есть ещё вопрос?

– Этот вопрос самый сложный, самый актуальный и пока, можно сказать, безответный. Каким образом юная особа попала в ущелье? Я знаю, у каждого из вас, как у меня, есть только предположения и версии. Сюда же добавлю – ни улик, ни доказательств, ни фактов. Конкретного ответа нет. Я прав?

– Да, – последовал один ответ одновременно. – Мы принимаем твои доводы, – сказала Валентина Петровна за двоих. Ну что, берём землю на экспертизу?

– Берём, Валентина Петровна, берём. Вот тут стояла автомашина Лисова, и тут берём.

Ясный, жаркий июльский день клонился к вечеру. Удлинились тени деревьев. Мы возвращались в отдел. Было ровно пять часов дня, когда я переступил порог дежурной части. В дежурной части, кроме дежурного и его помощника, находилось двое гражданских лиц. Дежурный Лукьянов, увидев меня, резко поднялся со своего рабочего места и быстрым шагом направился ко мне навстречу.

Приблизившись вплотную ко мне, полушёпотом, чтобы не слышали посторонние, прошептал в самое ухо:

– Тебя, Рудольф Васильевич, ждёт очень приятный, восхитительный сюрприз! Ах, какой сюрприз, слов нет! Поспеши к своему кабинету, сам увидишь! Ну и хитрец же ты, как ловко всех обвёл, а? Где же ты откопал такую красотку?

– Ты о чём, Борис Алексеевич? – тоже полушёпотом, чуть не смешливым тоном спросил я. – Вместо того, чтобы сообщить мне новости, решил пошутить надо мной? Нашёл же время. Не ожидал от тебя, Боря! Ты лучше расскажи, есть новости для меня?

– Ты не притворяйся, Рудольф Васильевич. Я всё сразу понял. Мне достаточно было услышать её голос, с каким выражением, нежностью произнесла она твоё имя, когда спросила, где можно тебя увидеть. Ангельский голос!

Я насупился было на дежурного, но вовремя совладал с собой и как ни в чём не бывало похлопал по плечу, сказал:

– Хватит мне мозги поласкать! Они у меня и так в распутье. Ты что, хватил лишку!

Я повернулся, чтобы выйти из дежурной части. Сделал шаг, но дежурный придержал меня:

– Знаешь, уважаемый Рудольф Васильевич, что скажу тебе как старому товарищу: таким нежным, ласковым, чувствительным тоном в голосе произносят имя человека только по уши влюблённые женщины. Усёк?

– Слушай, философ, по уши влюблённый! Что-то я раньше не замечал за тобой склонности к философствованию о высоких, моральных, возвышенных чувствах. Где ты успел пройти подобный курс науки?

Но дежурный был непреклонен.

– Ты зря тратишь на меня своё красноречие. Иди-ка лучше быстрее к себе, иначе можешь опоздать! – уже более серьёзным тоном прошептал Лукьянов, выпроваживая меня из дежурки. – Давай, давай, торопись!

«Кто же мог так охмурить голову этому новоиспечённому философу? – размышлял я, направляясь к своему кабинету. – Тоже мне философ – высоких, возвышенных чувств!». Я завернул за угол коридора, и перед моим взором предстала Ирина, сидящая на стуле возле моего кабинета. «Вот от кого без ума наш философ! Это и понятно! Кто бы устоял перед её красотой!» – думалось мне.

Увидев меня, Ирина тут же поднялась и подалась навстречу мне и одарила меня такой яркой, ослепительной, завораживающей улыбкой, отчего ёкнуло моё сердце. «Неужели она пришла с хорошей новостью?» – мелькнуло в голове, и радостное настроение моментально охватило моё существо.

– Ну, здравствуй, моя сестр… – и я тут же осёкся. – Прости, пожалуйста, совсем запутался и растерялся от твоей ослепительной, милой улыбки и, конечно же, от твоей божественной красоты! Ты же теперь врач-терапевт! Звучит-то как, а? А я всё по старой привычке, прости. Я рад, очень рад за тебя!

– Перестань! Хватит меня превозносить! Остановись! Здравствуй, Рудольф. – Пристально посмотрев на меня, продолжила: – Так и будешь держать меня в коридоре? Не пригласишь в свой кабинет?

– Ой, прости! Говорю же, замешкался. Так неожиданно! Да, конечно! – я быстро открыл дверь кабинета и пропустил Ирину вперёд. – Заранее предупреждаю, что в кабинете никаких удобств. Диванов и кресел нет. Обычный рабочий кабинет. Обхожусь тем, что есть. Присаживайся! Со временем, то есть в будущем, я, конечно, вряд ли дождусь, когда кабинеты будут нормальные, светлые, со всеми удобствами: хорошей мебелью, холодильником, всякой там техникой… Извини, что я размечтался.

Мой взгляд нечаянно упал на Ирину. Она, хотя и сидела на стуле, но сидела как на иголках. Как мне показалось, совсем не слушала меня. Её что-то тревожило, и это тревожное состояние выплёскивалось наружу. Как только я произнёс последнее слово, она тут же заговорила, как будто боялась, что её перебьют, не дадут высказаться:

– Слушай, Рудольф, может, я не совсем тактично, последовательно, уважительно поступаю, но возникшие обстоятельства вынуждают меня поговорить и высказать о накипевшем. Прости! От посещения этого заведения, как бы ни хотелось мне этого делать, у меня в глубине души осталось не очень приятное, отрицательное, душу тревожащее ощущение…

Я изумлённо посмотрел на неё.

– Прости! Скажи, что-то произошло или кто-то тебя обидел? Не стесняйся, расскажи всё как есть, – произнес я, почувствовав тревогу за неё.

– Ты не подумай, что я жалуюсь, ищу защиты, нет. Просто мне как-то неприятно, неуютно стало, как ведут себя некоторые сотрудники милиции. Нет ни благородства, ни достоинства, ни приличия по отношению к женщине, в данном случае – ко мне. Неслыханно, неуважительно, нагло приставали.

– В чём заключалось подобное отношение?

– С первого взгляда, только увидев, толком даже хорошо не рассмотрев, не узнав человека, уже якобы полюбили, стали объясняться в любви. Что это? Распущенность? Низкая культурность? Мне ранее не приходилось бывать в подобных заведениях, и судить об их работниках не могла и не нуждалась. Когда я узнала тебя, и мне представлялось, и думала, что в органах правопорядка работают высококультурные, благородные, мужественные, смелые люди. После встречи с некоторыми из них сегодня у меня сложилось иное впечатление.

– Ты, Ирина, и другие граждане имеют право на собственное мнение. Первое впечатление иногда, я делаю акцент на слово «иногда», бывает ошибочным. Прости, что я так говорю. В данном случае я не собираюсь никого защищать и оправдывать. Как говорится в народной поговорке, что в семье не без урода. Не суди так строго этих ребят. Я не знаю этих ребят. Я не знаю, кто они.

Может, эти, пристававшие, не такие уж плохие ребята. Согласись, виной всему – твоя красота. Не надо так свирепо и недружелюбно смотреть на меня. Это тебе совсем не идёт. Я говорю то, что есть в самом деле. В жизни надо больше улыбаться, смеяться, веселиться. Весёлое, хорошее, радостное настроение оживляет весь организм человека и продлевает его жизнь. Эту догму ты должна была хорошо усвоить, учась в медицинском институте. Лучше улыбнись! Вот так-то лучше, и всем приятно!

– Ну и психолог же ты, Рудольф! Послушала тебя, и у меня правда куда-то исчезло душевное расстройство. Я совсем успокоилась. Умеешь внушать и успокаивать. Может, тебе надо было…

– Слушай, Ирина, давай оставим этот ненужный разговор, – не дав договорить ей, начал разговор я. – У нас ведь есть о чём поговорить. Так ведь? Ты пришла ко мне с хорошей новостью. Вижу по твоим прекрасным глазам. Есть! Если хочешь, давай угадаю с первого раза. Согласна?

– Если ты так настаиваешь, угадай.

– Отлично! Первое: очнулась наша Юля!

– Кто это – Юля? – заинтересованно спросила Ирина.

– Как кто? Ах, да! Вы же не знаете. Мне очень приятно сообщить тебе, нашу больную зовут Юлия. Мы установили её личность со всеми её данными.

– Это отличная новость! Но всё-таки скажи, как ты угадал? Ты что, умеешь по глазам читать мысли?

– Читать мысли я не умею. Твоё появление у меня – вот вся загадка! Скажи, уж очень не терпится, когда это случилось?

– Часа два тому назад.

– Вот это новость! Как ты обрадовала меня, ты сама не понимаешь! Дай-ка за такую радостную, приятную весть поцелую. – Я чмокнул её в щёчку. – Спасибо! Умница ты! Правильно поступила, сообщив мне. Вот обрадуется моя жена! Она так переживает за неё. Как будто она её дочка. Ну, теперь расскажи, пожалуйста, подробнее, как всё происходило. Для меня всё важно, каждая деталь, каждая мелочь. Она пришла в себя? Говорить может? Что-нибудь рассказала? Ну, говори! Я слушаю.

– Не обижайся, Рудольф, но я должна огорчить тебя.

– Подожди, подожди! Как огорчить? Ты что, неправду сказала?

– Вовсе нет. Я сказала правду. То, что ты хочешь услышать, того нет. Вот что хотела я сказать. Не перебивай, пожалуйста. Выслушай меня. Она только открыла глаза. Ничего пока не говорит. Ничего не рассказывала.

– Ирина, скажи, вернулось у неё сознание?

– Вернулось ли сознание? Пока это вопрос. Евгений Иванович постоянно находится возле неё. Он послал меня к тебе. Сказал: «Разыщи его и сообщи эту новость».

Твой телефон не отвечал, как обычно. Тогда я позвонила в дежурную часть. Дежурный сообщил, что ты в отъезде, но скоро должен появиться. Я, не теряя ни минуты, быстрее к тебе.

Вдруг Ирина умолкла. Я пристально посмотрел ей в глаза. По глазам я заметил, что она чего-то не договорила. Неожиданно я заметил, что её лицо превратилось в алый цвет, а влажные, нежные, сочные губы еле слышно проговорили:

– Хотела лично обрадовать тебя и увидеть… – закончив фразу, Ирина потупила глаза и опустила голову.

«Влюбилась в меня девушка. Этого мне ещё не хватало! Как же мне с ней поступить? Как ей объяснить, внушить, растолковать, что она допускает ошибку? Это невозможно!» Вдруг Ирина встрепенулась, порывисто откинулась на спинку стула. Сделала небольшую паузу. После переложила правую ногу на левую и, гордо держа свою красивую голову, устремила на меня нежный, ласковый, любящий взгляд.

Её красноречивый взгляд выражал дальнейшие признания. В кабинете воцарилась тишина. Я тоже расслабился и, в свою очередь, открыто, смело, мужественно направил свой честный взгляд на Ирину.

Вся её великолепная изящная фигура, милое лицо, смотрящие на меня большие голубые глаза, золотистые волосы, доходящие до плеч, туго выпирающие груди, красивые, чуть полноватые ноги, влажные, манящие губы, было достаточно для мужчин, в том числе для меня, чтобы возбудить желание. Глаза её говорили: «Ну что же ты, видишь, я вся твоя. Стоит только тебе сделать первый шаг, я буду в твоих объятиях. Ну, я жду! Где же твоя смелость? Я люблю тебя!»

Я невольно слегка усмехнулся и покраснел. Меня внезапно охватило жгучее желание. Кровь ударила в голову. Но я, с трудом пересилив себя, отбросил эту сумасбродную мысль… В тот же миг перед моими глазами возник образ моей жены: такая милая, родная, любящая, желанная, преданная. Разве мог я её обидеть? Столько лет прожить душа в душу и вдруг её обидеть. «Нет!» – сказал я мысленно. Не было для меня более милого, родного, дорогого человека на свете, чтобы променять её на кого-то. «Нет! Ещё раз нет!» – повторил я мысленно и отвёл свои глаза от Ирины. Терзавшее до сих пор мучение наконец-то рассеялось. Я почувствовал облегчение и я свободно вздохнул.

– Послушай меня, Ирина, и прости! Между нами ничего не может быть, кроме ничего не обязывающих отношений, то есть обыкновенной приятельской дружбы. Не надо никаких жертв. Они не нужны ни тебе, ни мне. Ты прекрасна, ты красива, ты сама доброта, и желанна – мечта любого мужчины. Давай останемся друзьями и сохраним себя. Ты согласна со мной?

Ответ последовал не сразу. Пауза и ожидание затянулись на приличное время. Видать, решение далось ей нелегко. Счастливое, радостное выражение, сопровождающее её прекрасное лицо при встрече, так и после, постепенно угасло. Но от этого ничуть не пострадала её красота. Наконец-то после долгой внутренней душевной, непростой, сложной борьбы, по-видимому, победил здравый рассудок. Она произнесла:

– Я принимаю твоё решение. Поразило меня твоё мужество, твоя честность, твоё благородство. Всегда, как только я хорошо узнала тебя, боялась услышать от тебя эти слова. Я, несмотря на всё это, внутренне надеялась. Но, зная тебя, не сомневалась, что ты поступишь именно так, а не иначе! Ты тоже меня прости.

– Вот и ладненько. Не должно быть никакой обиды в данной ситуации. Мы поступили совершенно правильно, разумно, справедливо и честно. Не было ни лжи, ни потери совести и чести, ни обмана… и что важно, хватило обоим мужества. У тебя вся жизнь впереди. Ты встретишь ещё, поверь, свою судьбу – мужчину своей мечты! Не торопи жизнь. Запомни: в жизни всё происходит как нужно, а не как хочется. Это аксиома жизни!

Вот, к примеру, моя встреча с будущей женой: за час до Нового года, хотя я был приглашён к друзьям на праздник, меня вызвали на выезд к месту совершения преступления. За пределами города автомашина сбила двух мужчин, стоявших в ожидании рейсового автобуса на остановочной площадке.

Один мужчина скончался на месте, а второй получил тяжкие телесные повреждения. В ту ночь погода была скверная. Мороз – градусов десять. Ветер сумасшедший, да ещё со снегом. Настоящая пурга. Для осмотра места происшествия нужны были понятые. Я попросил работника ГАИ найти понятых. Он остановил проезжающую автомашину. Работник ГАИ привёл ко мне мужчину и женщину.

При свете фонаря я мельком увидел лицо женщины. Меня поразила её красота. В тот момент у меня не было времени думать о высоких чувствах. Холод, пурга, снег, ветер, труп мужчины, скрывшийся от места преступления автомобиль. Одним словом, работа полностью поглотила меня. День и ночь в поисках скрывшегося автомобиля и его водителя. Только на тринадцатый день всё кончилось.

Автомашину и водителя установили. В честь успешного окончания операции по установлению и задержанию виновника аварии вся наша следственно-оперативная группа решила отметить это событие и заодно проводить Старый Новый год. Пошли в ресторан. Я так был уставший, что мне не до праздника было. Хотел отдохнуть, выспаться. Не хотел идти в ресторан, но ребята уговорили. Так судьбе было угодно: в тот вечер в ресторане я встретил её второй раз. Так она стала мне женой.

– Какая романтичная история! – воскликнула Ирина, и в её голосе проскользнули нотки грусти. – Жаль, что не я была на её месте. – Произносив последние слова, Ирина тяжко вздохнула.

– Прости. Ты никак не могла быть на её месте. Ты в то время небось только училась ходить и разговаривать.

Ирина грустными глазами посмотрела на меня и сказала:

– Рудольф, ты проводишь меня домой?

– С большим удовольствием! Мне очень будет приятно сделать такую услугу тебе.

Когда мы вышли из отдела, на улице стояли сумерки. На небе уже появились первые звёзды. Шагая рядом с Ириной, я неожиданно подумал: «Не познакомить ли её с моим другом юности Борисом?

Он порядочный, образованный, интеллигентный. По многим качествам намного опережает меня. Занимает высокую должность, и тем более – вдовец. Только вот беда, он – однолюб. Сколько лет уже прошло, как погибли жена и дочь, до сих пор не женился. Не может забыть свою единственную. Надо попытаться, может, что выйдет? Ирина хорошая, такая жена должна подойти ему. Жизнь в областном центре и Ирине пойдёт на пользу. Должно получиться!»

На следующее утро, сообщив по телефону дежурному по отделу о том, что с утра буду в больнице, я после завтрака сразу же направился в указанное заведение. Когда появился в больнице, было время утреннего обхода больных, и я вынужден был бездельничать в кабинете Евгения Ивановича. Время тянулось так долго, что я стал нервничать. Работы в отделе невпроворот, а тут я бездельничаю. Минут через тридцать в кабинет зашёл Евгений Иванович и тут же сообщил, что наша больная открыла глаза, но признаков возвращения памяти пока не заметно. Никакой реакции на окружающую среду.

– Спасибо, Евгений Иванович. Я в курсе. Мне вчера Ирина сообщила эту новость.

– Так она нашла тебя?

– Нашла, нашла. Скажи, Евгений Иванович, как долго так будет продолжаться?

– Всё в руках Божьих.

– Это прекрасно, Евгений Иванович, что ты ладишь с Богом. Но я знаю народную поговорку: на Бога надейся, но сам не плошай!

– Эту поговорку, Рудольф Васильевич, я помню, но в данной ситуации вся надежда на Него, – и врач рукой показал в сторону потолка.

– Приму к сведению. Евгений Иванович, теперь давай оставим Его в покое. У него и без наших забот хлопот хватает. Поговорим о чисто медицинской науке. Скажи, как с точки зрения медицинской науки, может ли человек, в данном случае наша больная, находясь в коматозном состоянии и оказавшись в прохладной воде, очнуться или прийти в себя от прикосновения или от воздействия холодной воды?

Прежде чем ответить, Евгений Иванович удивлённо посмотрел на меня и задумался. Сидя за столом, взял лежащий на столе журнал и машинально стал его перелистывать, как будто искал в нем ответ на мой заданный вопрос. Временами свой взгляд задерживал на какой-то странице и что-то вычитывал. Внезапно он прервал свой взгляд с журнала и устремил его на меня.

– Рудольф Васильевич, прежде чем ответить на твой не очень простой вопрос, ответь мне: почему ты думаешь, или уже известно тебе точно, что наша больная находилась в воде? Это у тебя точные данные и имеются доказательства?

– Вопрос своевременный и правильный, Евгений Иванович. Отвечу: так думать и предполагать у меня насколько причин. Первая: ты, Евгений Иванович, не забыл, где я её нашёл. Так вот, туда, в это ущелье, где она лежала, указало нам привидение в образе голой женщины. Так? Так. Дальше. Попасть в то ущелье можно только через реку. Другого пути или подхода к нему просто нет.

– Хорошо. Допустим. А если её перенесли на руках или переправили на лодке? Такие варианты не исключены?

– Не исключены. Согласен. Но на твои возражения или предположения есть вторая причина. Ты видел её волосы и платье, когда я привёз её к тебе, то есть в больницу? Видел. Можешь не отвечать. Волосы у неё были растрёпаны, взъерошены, спутаны, прилипшие, непричёсанные. Такими волосы становятся после побывания в воде.

– Ответ принимаю. Согласен. Да, помню, действительно волосы были такими, как ты обрисовал. Третья причина?

– Туфля! Туфля, обнаруженная в ущелье. На подошве, между каблуком и подошвой, прилипшая грязь, то есть земля. Часть земли как бы смыта водой.

– Теперь мне понятно. Доводы твои неоспоримы. По-видимому, так и было, вероятно. – Евгений Иванович поднялся со своего места, подошёл к стенной полке. Взял рентгеновский снимок нашей больной, направил его на свет и пристально, очень внимательно стал изучать. Через небольшую паузу проговорил: – Я, категорично не стал бы утверждать, но… – что-то переворошив в мозгу, продолжил свою начатую мысль: – считаю, что ничего невозможного нет.

– Значит, ты, Евгений Иванович, допускаешь такую возможность?

– Я уже ответил, что ничего невозможного нет. Вполне возможно.

– Значит, она побывала в воде. Очнулась от прохладной речной воды, – пробормотал я вполголоса, не обращаясь ни кому. – Значит, всё же…

– О чём ты, Рудольф Васильевич?

– Всё о том же, Евгений Иванович. Не выходит из головы мысль и постоянно точит мой мозг, как она попала в ущелье. Безлюдное место. Вокруг леса и река. Никого нет. Могла ли она прийти в себя от действия холодной воды? Вот какие вопросы терзают мой мозг.

– Какой из этих вопросов важнее для тебя, Рудольф Васильевич?

– Они оба важны. Если найти ответ на второй вопрос, первый сам отпадёт.

– Я могу только повторить, хоть как-то тебе помочь, что всё возможно. Могла очнуться, а после снова потерять память.

С благодарностью посмотрел на Евгения Ивановича.

– Уже легче. Если медицина в лице нашего врача Евгения Ивановича допускает такую возможность, то я смело и решительно, без колебаний могу предполагать, что наша больная каким-то путём, пока не знаю этого неизвестного пути, оказалась в реке после того, как потеряла сознание. Также я предполагаю, что она, оказавшись в прохладной воде, пришла в себя, и далее можно смело утверждать, выбралась на берег. Очутившись в ущелье, она снова потеряла сознание. Такой вариант имеет право на существование, товарищ доктор?

– Рудольф Васильевич, умоляю, не мучай меня. Я, к твоему сведению, уже высказал своё мнение. Что ты ещё хочешь от меня? Я отлично тебя понимаю и сочувствую. Ты ждёшь, чтобы я подтвердил твоё предположение. Ты пойми, я не судмедэксперт. Категоричность не моя работа. Обращайся к судмедэксперту.

– Я очень признателен тебе, Евгений Иванович. Мне в данный момент важен был твой ответ.

– Прости, но добавить более я ничего не могу.

– Добро. Не буду настаивать. Всё же по твоим глазам вижу, что ты на моей стороне. Это меня обнадёживает.

– Ну что, уважаемый следователь, думать так твоё право. Пожалуй, я с тобой соглашусь.

– Вот так-то, Евгений Иванович. Я думаю, так, вероятно, и было. Другого варианта у Юлии не было, чтобы попасть в то ущелье.

– Постой, постой, Рудольф Васильевич, ты сказал, что у Юлии другого варианта не было. Ты что, знаешь, как её звать?

– Извини, разве Ирина не сообщила тебе?

– Нет. Я, к сожалению, сегодня её не видел.

– Хорошо, расскажу. Позавчера мы установили её личность. Звать её Юлия. Шестнадцать ей лет. Живёт она в городе Грушевск. Я оставляю её данные, и вы можете оформить на неё историю болезни. – Я положил лист бумаги перед доктором. – Сегодня её родители должны приехать ко мне в отдел. Передо мной встал вопрос: что мне делать и как поступить, если они захотят её увидеть. То, что они захотят увидеть свою дочь, – это без сомнения. Будут требовать, просить, умолять. Не знаю, как мне выкрутиться из этой ситуации. Ничего в голову не приходит. Не подскажешь?

– Не переживай. Ты просто направь их ко мне. Я что-нибудь придумаю.

– Евгений Иванович, спасибо! Ты снял камень с моей души.

– Рудольф Васильевич, если ты сильно не торопишься, удели мне несколько минут. Меня тоже интересует твоё дело. Я не совсем ясно понял: ты сказал, что место совершения преступления не в ущелье, где вы обнаружили Юлию, а совсем в другом месте. У тебя на то есть определённые данные, факты, или это очередная версия?

– Конечно же, Евгений Иванович, пока это у меня только версия. Её надо раскрутить, уточнять, доказывать. К твоему сведению, Евгений Иванович, мы с тобой уже её начали раскручивать. Есть ещё кое-что. Нашли туфлю её в ущелье. На подошве обнаружили прилипшую землю. Работаем, Евгений Иванович. Прости, Евгений Иванович, мне пора. У меня ещё встреча сегодня с судмедэкспертом. Жду новостей от тебя, Евгений Иванович!

– Добрый день, Александр Тихонович! – поздоровался я с судмедэкспертом, орудовавшим со своими инструментами над трупом в морге. В ответ Александр Тихонович, не отрываясь от своего занятия и не удостоив своим вниманием меня, просто кивнул головой. Мне показалось, что он не расслышал меня и как будто не узнал. – Александр Тихонович! – чуть громче, чем прежде, крикнул я и пристально уставился на него. На мой громкий голос наконец-то обратил внимание судмедэксперт. Он повернул голову в мою сторону и, сделав удивлённые глаза, уставился на меня.

– А-а, Рудольф Васильевич! – вырвалось из его горла. – Здравствуй! – и только тогда его руки перестали колдовать над трупом. Он положил свои инструменты на стол. Снял перчатки, положил их тоже на стол, рядом с инструментами. Вытер руки чистым полотенцем и только тогда протянул руку для пожатия. – Давненько тебя не было. Какими судьбами? Снова следующая загадочная история случилась? Теперь персонаж кто? Девушка снова или парень? Расскажи, послушаю и заодно чуточку отдохну.

– На этот раз ты не угадал. К твоему сведению, Александр Тихонович, загадочные истории не случаются ежедневно. Они бывают, может быть, один раз в жизни, и то не каждому дано это видеть или прикасаться к этой истории. Мне вот повезло! Этим я горжусь.

– Нам это ведомо. Рад за тебя. Но ты ведь пришёл ко мне не хвастаться по такому случаю, так? Говори, что от меня хотят?

– Не хотят, а хочет. Так правильно будет.

– Тогда что хочет?

– Вот документ, так называемый в процессуальной терминологии – постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы. Прошу! – и я протянул эксперту постановление. – В постановлении, товарищ судмедэксперт, указаны необходимые вопросы. На указанные вопросы судебно-медицинский эксперт должен дать научно обоснованное, с использованием медицинских терминологий, заключение. К документу прилагается предмет исследования – история болезни гражданина Лисова. Заранее оговариваюсь: в случае возникновения препятствий или непредвиденных обстоятельств один твой волевой телефонный звонок мне – воля твоя немедленно будет исполнена.

Такая формулировка подходит судмедэксперту?

Александр Тихонович взял постановление, как всегда, пальцами правой руки сначала почесал затылок, после начал читать. Продолжая читать, сел на табуретку. Через несколько минут закончил читать постановление и взялся изучать историю болезни. Закончив читать, не обращая на меня никакого внимания, сказал:

– На завтра можешь его доставить ко мне? – я не успел даже раскрыть рот, вдруг он проговорил: – Постой! Давай на послезавтра! Завтра не получится. У меня завтра срочное дело!

– Хорошо. Договорились. Между прочим, я сам хотел предложить на послезавтра. Я тоже очень занят.

– Вот и отлично! Скажи, какой срок определит следак для моих научных работ?

– Учитывая твои огромные, невероятные способности, я определяю срок, и этот срок считаю вполне реальным – четыре дня. На больший срок не рассчитывай. Этого срока вполне достаточно. Извини!

– Да, действительно, ты великодушен и благороден! На такую щедрость я не мог рассчитывать, дорогой мой следак. Благодарствую!