Сила Трех Робертс Нора

Рипли вынула перчатки из кармана пальто.

— Что, папочка, хотите надеть их на меня?

— Конечно, радость моя.

Однако когда он протянул руку, Рипли отстранила ее. Улыбнулась, увидев волдыри на его запястье, но тут же ощутила укол совести. Она могла причинить человеку боль, если этот человек того заслуживал.

Но не в этом случае.

Следовало искупить свою вину. Даже если для этого придется поступиться гордостью.

Увидев выражение ее лица, Мак посмотрел на свое запястье.

— Пустяки, — сказал он, одернув манжет.

— Это решать мне. — Она не стала сокрушенно вздыхать. Просто взяла его за руку и пристально посмотрела Буку в глаза. — Это не для протокола и нё для вашей работы. Понятно?

— Ладно.

— В гневе причинила вред, но свожу его на нет Рана, сделанная мной, силой исцелись тройной Воля твердая сильна, пусть исполнится она.

Он ощутил легкую боль, а потом отток тепла Места, которых касались ее пальцы, исцелились пузыри бесследно исчезли. У него засосало под ложечкой не столько от происшедшего, сколько от изменения выражения ее глаз.

Мак уже имел дело с магией и знал, что это такое. Любое проявление силы вызывало у него восхищение и производило неизгладимое впечатление.

— Спасибо, — сказал он.

— Не за что. — Она отвернулась. — Я серьезно. Когда Рипли потянулась к ручке двери, излечившаяся рука Мака предупредила ее движение.

— Как женщины открывают дверь, мы тоже не знаем, — сказал он. — Это слишком трудно и сложно.

— Не смешите меня. — Когда они вышли наружу, Мак взял ее за локоть. И только пожал плечами, увидев ее сердитый взгляд.

— На улице скользко. Ничего не могу с собой поделать. Так уж меня воспитали.

Рипли смирилась и промолчала даже тогда, когда Мак обошел «ровер» и открыл ей дверь.

Ехать было недалеко, но за проведенный в коттедже час на улице стало еще холоднее. Хотя печка не успела нагреть салон, но в кабине им не грозил холодный ветер, от которого захватывало дух. Рипли почувствовала, что благодарна Маку.

— Если вам нужны дрова, то можно купить вязанку у Джека Стьюбенса, — произнесла она.

— Стьюбенса… Вы не запишете? — Правя одной рукой, он стал рыться в кармане пальто. — У вас есть бумага?

— Нет.

— Загляните в «бардачок».

Когда Рипли открыла отделение для перчаток, у нее отвисла челюсть. Там лежали десятки листов писчей бумаги, шариковые ручки, катушки скотча, полупустой пакетик соленых кренделей, три фонарика, охотничий нож и несколько непонятных предметов. Она достала две одинаковые красные бусины, соединенные человеческим волосом.

— Что это?

Он поднял взгляд.

— «Гри-гри». Это подарок. Предохраняет от дурного глаза. А что, бумаги нет?

Какое-то время она смотрела на Мака, потом положила амулет на место и достала лист бумаги для заметок.

— Стьюбенс, — повторила она, сделав запись. — Джек. Совиный переулок.

— Спасибо. — Мак взял бумажку и сунул ее в карман.

— Теперь сверните. Двухэтажный дом, крытое крыльцо.

«Командует так, словно сидит в патрульной машине», — невольно подумал Мак. В окнах горел яркий свет, из каминной трубы валил дым.

— Красивый дом. — Он вышел наружу. Рипли не стала дожидаться, когда Бук обойдет машину и откроет ей дверь. Тем не менее он снова взял ее за руку.

— Послушайте, Мак, я все понимаю, но не нужно провожать меня до дверей. Это же не было свиданием.

— Только потому, что вы этого не захотели. Кроме того, мы ели, беседовали и пили вино. Так что все признаки свидания налицо.

Она остановилась на крыльце и обернулась. Мак натянул забавную лыжную шапочку, из-под которой торчали светло-русые вихры. Он не сводил с нее глаз.

— Значит, вы хотите получить прощальный поцелуй?

— Конечно!

Ответ прозвучал так весело, бесхитростно и безобидно, что она улыбнулась, но только на мгновение.

Он сделал движение, неожиданное и невероятное. Оно было не быстрым, но таким гибким и неуловимым, что Рипли не успела опомниться.

Мак обнял ее и без всяких усилий привлек к. себе. Затем заставил Рипли немного откинуться, и ей показалось, что они не стоят, а лежат.

Голова у нее закружилась еще до того, как их губы нашли друг друга.

Шелковые. Теплые. Мягкие. Его губы не касались, не обхватывали, а просто всасывали. Теперь к головокружению добавилась волна жара, возникшая в пальцах ног, поднимавшаяся все выше и плавившая кости.

У Рипли вырвался негромкий стон, губы готовно раскрылись. Хуже того, ослабевшие руки со второй попытки поднялись и обвили его шею.

У нее подкосились колени. Рипли ничуть не удивилась бы, если бы ее тело сейчас растаяло и превратилось в лужу у его ног.

Когда Мак бережно отстранился, Рипли ничего не видела и не соображала.

— Нужно будет как-нибудь повторить это, — задумчиво произнес он.

— Ух… — Она забыла, как произносятся слова. Бук дружески дернул ее за волосы.

— Идите в дом, а то замерзнете.

— Ох… — Она махнула рукой, повернулась, как слепая, и уткнулась в дверь.

— Позвольте помочь, — тихо и очень серьезно сказал он, повернул ручку и открыл дверь. — Спокойной ночи, Рипли.

— Угу…

Она вошла в дом и тут же привалилась спиной к закрытой им двери, пытаясь успокоиться и отдышаться.

Безобидный? С чего она взяла, что он безобидный?

Она сделала несколько неуверенных шагов и опустилась на нижнюю ступеньку лестницы. Пришлось подождать, когда ноги снова начнут слушаться. Только после этого Рипли сумела подняться к себе в комнату.

«8 января 2002.

От 9 до 10 часов вечера. Время нью-йоркское.

Расшифровка стенограммы моей первой беседы с Рипли Тодд не займет много времени. Я не получил тех результатов, на которые надеялся. Однако произошли два важных инцидента, которые придется подробно описать в журнале наблюдений. В том числе мои личные ощущения.

Темперамент и стремление защитить свою невестку Нелл Тодд (сведения о которой содержатся в личном досье последней) заставили Рипли забыть про нежелание говорить о своем даре. И, как выяснилось сегодня вечером, даже про нежелание демонстрировать его. У меня сложилось впечатление, что ее предупреждение насчет Нелл было инстинктивным, а результат — незапланированным. Причинение вреда было скорее случайным, чем намеренным. Согласно визуальным наблюдениям, ожоги на моем запястье соответствовали расположению и форме ее пальцев. Это был не мгновенный ожог, а скорее равномерное увеличение тепла, которое ощущаешь, когда включаешь электронагревательный прибор.

Ее физические изменения в момент феномена заключались в расширении зрачков и усилении кровообращения.

Ее гнев тут же иссяк.

Думаю, что потеря самообладания и страх перед. тем, на что она способна, и являются причинами нежелания Рипли говорить и изучать природу своего дара.

Она интересная женщина, явно сильно привязанная к своим родным. Во всех остальных областях ощущаются уверенность в себе и полная непринужденность.

Она очень красива, когда улыбается».

Мак остановился и чуть не зачеркнул последнюю фразу, как не соответствующую действительности. Рипли не была красавицей. Да, привлекательной, да, интересной, но назвать ее красавицей было нельзя.

Однако журнал существует для регистрации личных впечатлений, напомнил себе Мак. Если он написал, что Рипли очень красивая, то не случайно. Раз так, пусть фраза остается.

«Второй инцидент произошел перед нашим уходом и, как я догадываюсь, дался ей труднее. То, что она удалила ожоги и сознательно продемонстрировала свои способности, говорит о сильно развитом чувстве справедливости. Это в сочетании с инстинктом, приказывающим Рипли защищать тех, кого она любит, пересиливает ее стремление к сокрытию своих способностей.

Надеюсь со временем узнать, какое событие или события заставили ее отречься от признания собственного дара.

Нужно снова увидеться с ней и проверить мои предположения».

— О черт! — пробормотал Мак. — Неужели нельзя быть честным даже в личном дневнике?

«Я хочу снова увидеть ее по абсолютно личным причинам. Мне нравится быть рядом с ней даже тогда, когда она ведет себя грубо и оскорбительно. Меня слегка тревожит мысль, что это удовольствие может объясняться именно ее грубостью. Кроме того, я испытываю к ней сильное физическое влечение. В отличие от восхищения, которое у меня при первой встрече вызвала красота Майи Девлин, и вполне естественных для мужчины фантазий, возникших позже, это-влечение куда более стихийно и, следовательно, трудно контролируемо. С одной стороны, я хочу осторожно и постепенно раскрыть сущность этой сложной женщины и понять, что она собой представляет. С другой стороны, я хочу…»

Нет, решил Мак, даже личный дневник нуждается в цензуре. Нельзя было доверить бумаге, что именно он хочет сделать с Рипли Тодд.

«Я обнаружил, что грежу о ней и представляю себя ее возлюбленным».

Вот это другое дело, подумал он, никаких интимных подробностей.

«Вечером я отвез ее домой, поскольку температура составляла около тридцати градусов по Цельсию. То, что она пришла сюда пешком и собиралась вернуться домой тоже пешком, говорит о ее упрямстве и стремлении к независимости. Ее явно смешили такие простые проявления учтивости, как помощь при надевании пальто или придерживание двери. Не оскорбляли, а именно смешили. Это обезоруживает меня.

Я не стал бы целовать ее, если бы она не предложила это сама. Я определенно не собирался делать это на столь ранней стадии знакомства. Ее ответ был неожиданным и… возбуждающим. Она сильная женщина, как телом, так и душой, и чувствовать, как она тает…»

Пришлось сделать паузу, восстановить дыхание и сделать несколько глотков воды.

«Чувствовать, как реагирует ее тело на мои прикосновения, и ощущать его жар… Знание того, какие химические и биологические причины вызывают повышение температуры тела во время такого события, ничуть не уменьшает значения случившегося. Я все еще ощущаю вкус ее губ, сильный и острый. И слышу вырвавшийся у нее стон, похожий на мурлыкание. У меня ослабели ноги, а когда ее руки обвили мою шею, мне показалось, что я тону в ней. Еще одно мгновение, одна минута, и я забыл бы, что мы стоим на крыльце в чертовски холодную ночь.

Но поскольку инициативу проявил я — хотя она меня и спровоцировала — мне пришлось вспомнить о долге и ответственности. Наградой мне стало то, что я смог увидеть ее лицо, мечтательное выражение ее глаз и то, как она шла к двери.

Это было очень приятно.

Конечно, на обратном пути я дважды чуть не слетел в кювет и в конце концов заблудился, но это вполне объяснимо.

Да, я хочу снова увидеть ее. По многим причинам. И сомневаюсь, что сегодня ночью буду спать спокойно».

Нелл покрыла глазурью последнюю партию булочек с корицей и сделала перерыв. Загрузить машину и отвезти продукты в кафе можно было через час. Грибной суп уже в кастрюле. Три разных салата приготовлены, булочки пекутся. С «Наполеонами» тоже покончено…

Правда, встать пришлось в половине шестого.

Диего, гладкий серый полосатый кот, свернулся на кухонном стуле и следил за ней. Люси — черный Лабрадор — растянулась в углу и внимательно следила за Диего. Собака и кот заключили перемирие-(конечно, на условиях Диего), но настоящего доверия между ними не было.

Дожидаясь, пока испекутся булочки, Нелл включила радио, убавила звук и стала ждать.

Когда вошла заспанная Рипли, облаченная в; рейтузы и теплую футболку, которую использовала, вместо ночной рубашки, Нелл просто протянула ей кружку кофе.

Рипли хрюкнула что-то похожее на спасибо (на большее без кофеина она была неспособна) и плюхнулась на стул.

— Слишком много снега для утренней пробежки.

Рипли хрюкнула снова. Без ежедневных трех миль она не чувствовала себя человеком, но кофе сделал свое дело. После первого глотка Рипли лениво потрепала по голове подошедшую поздороваться Люси.

Придется воспользоваться этой проклятой гущей дорожкой», черт бы ее побрал… Прожить дня без пробежки выше ее сил. Зак взял первую смену на себя — кстати, где его черти носят? — что спортивный зал мог немного подождать.

Она не хотела сталкиваться с Маком.

Впрочем, это ее не слишком тревожило. Рипли уже придумала несколько вполне правдоподобных причин, объяснявших ее реакцию на прощальный поцелуй.

Просто ей не хотелось иметь с ним дело, вот и все.

Нелл поставила перед ней тарелку, и Рипли растерянно заморгала:

— Что это?

— Овсянка.

Рипли нагнулась и подозрительно понюхала тарелку.

— Зачем?

— Она очень питательна. — Нелл вынула из духовки один противень и вставила туда другой. — Сначала попробуй, а уже потом корчи рожи.

— Хорошо, хорошо. — Она действительно скорчила рожу за спиной Нелл. Пойманная с поличным, Рипли попробовала, поджала губы, подумала и сунула в рот еще одну ложку. У Нелл все было вкусно. — Гм-м, неплохо… Мама часто варила зимой овсянку, но каша была похожа на серую глину. А на вкус была еще, хуже.

— У твоей матери другие таланты. — Нелл налила себе чашку кофе и села за стол. Она буквально вытолкала Зака из дома, чтобы иметь возможность поговорить с Рипли, и не собиралась тратить время зря. — Ну, как все прошло?

— Что именно?

— Твой вечер с Маком Буком.

— Это был не вечер, а час.

Оправдывается, подумала Нелл. Уклоняется от ответа. Отлично…

— И как же прошел этот час?

— Нормально. Пришел и ушел. Так что с моими обязательствами покончено.

— Я рада, что он привез тебя домой. — Когда Рипли подняла брови, Нелл заморгала своими младенчески-невинными голубыми гляделками. — Я слышала шум машины.

И смотрела в окно. Видела, как Мак вел Рипли к Дверям. Между этим провожанием и возвращением Мака к машине был солидный промежуток.

— Он мне все уши прожужжал. «На улице слишком холодно. Вы замерзнете и умрете по дороге…» — Рипли сунула овсянку в рот и взмахнула ложкой. — Как будто я не могу сама о себе позаботиться. Такие парни меня бесят. Сам даже ключи от машины не может найти, но считает, что я непременно заблужусь и превращусь в сосульку. Еще чего!

— Я рада, что он привез тебя домой, — повторила Нелл.

— Да, неплохо. — Рипли вздохнула и начала ковырять овсянку, отчего тарелка с кашей стала напоминать лунный пейзаж. Если бы он не отвез ее домой, ничего страшного не случилось, но тогда она осталась бы без этого волнующего поцелуя. Ну и что? Подумаешь, какое дело… — Ты бы не узнала коттедж, — продолжила Рипли. — Теперь он похож на берлогу чокнутого ученого. Битком набит электроникой и компьютерами. Присесть можно только на кухне. Этот тип с головой увяз в своей дурацкой науке. У него амулеты даже в «бардачке»… Он знает обо мне, — торопливо закончила Рипли, подняла глаза и посмотрела на Нелл.

— Ох… — негромко выдохнула Нелл. — Ты сказала ему?

Рипли покачала головой. Живот свело судорогой, и это разозлило ее.

— Он уже знал. Как будто у меня на лбу написано: «Местная ведьма». Но он и глазом не моргнул. «Да, помощник шерифа Тодд, это интересно. Будьте добры, прочтите какое-нибудь заклинание, а я запишу это на диктофон».

— Он просил тебя колдовать?

— Нет, — Рипли потерла руками лицо. — Нет, — повторила она. — Но я… Черт побери, он разозлил меня, и я… Я обожгла его.

— О боже… — Нелл быстро опустила чашку, и кофе выплеснулся на стол.

— Нет, огонь я не вызвала. Просто обожгла ему запястье пальцами. — Рипли уставилась на свои руки. Руки как руки, с длинными пальцами и короткими некрашеными ногтями.

Ничего особенного. Ничего смертельного.

— Все вышло нечаянно. Злость превратилась в тепло, а тепло перешло в пальцы. Я давно не думала об этом. По крайней мере, несколько месяцев…

— С тех пор, как воспользовалась своей силой, чтобы помочь мне, — вполголоса закончила Нелл и встала, услышав звон таймера духовки.

— Нелл, я ничуть об этом не жалею. Я сама сделала выбор и, не задумываясь, повторила бы все сначала. Просто теперь хранить эту силу под спудом стало труднее. Не знаю почему.

«Точнее, не хочу знать», — подумала она, но тут же отогнала от себя эту мысль.

— Вот так все и вышло. Я причинила человеку физический вред. Пришлось вылечить его, но это меня не извиняет.

— И как он к этому отнесся?

— Как к пустяку. Принес мне стакан воды, потрепал по плечу и продолжил беседу с таким видом, словно я всего-навсего пролила вино на скатерть. Надо отдать ему должное, манеры у этого малого выше всяких похвал.

Нелл подошла и погладила Рипли по голове, как ребенка.

— Ты слишком строга к себе. Я, например, сбилась со счета, сколько ошибок сделала в последние месяцы. Несмотря на руководство Майи.

— Лучше не произноси при мне ее имя! — Рипли снова наклонилась к тарелке и начала есть, как будто еда могла помочь решить все проблемы. — Если бы она не притащила его сюда…

— Рипли, она не притаскивала его. — Слабая, но безошибочно узнаваемая нетерпеливая нотка, прозвучавшая в голосе Нелл, заставила Рипли ссутулиться. — Если бы она не сдала ему коттедж, он бы снял другой или остановился в гостинице. Тебе не приходило в голову, что, сдав Буку коттедж и согласившись побеседовать с ним, Майя контролирует ситуацию? Поступи она по-другому, это было бы невозможно.

— Нет, не приходило, — сердито буркнула Рипли. — А должно было. Она вечно хитрит.

— Кстати, я тоже собираюсь побеседовать с ним, — задумчиво сказала Нелл.

Ложка со звоном упала на тарелку.

— Ты с ума сошла! — воскликнула Рипли.

— Он пообещал Майе, что не станет называть настоящие имена без разрешения. Меня интересует его работа, — сказала Нелл, сняв булочки с противня и поставив их остывать. — Я хочу знать о себе как можно больше. Я отношусь к своей сущности не так, как ты.

— Я не имею права тебе указывать. — И все же придется позаботиться о том, чтобы Мак не слишком наседал на Нелл и не делал неправильных шагов… — А как к этому относится Зак?

— Он предоставляет выбор мне. Зак доверяет мне и уважает меня. Это так же чудесно, как то, что он любит меня. Я не боюсь доктора Бука.

— Он пронырливее, чем кажется, — пробормотала Рипли. — Этот тип из тех людей, которые убаюкивают тебя и заставляют поверить, что перед тобой безобидный щенок. Но на самом деле он не такой.

— А какой?

— Умный и хитрый. Правда, щенячьи качества у него тоже есть, и эта комбинация сбивает с толку. Сначала он оглядывается по сторонам с таким видом, словно забыл, где оставил свою голову. А потом…

Нелл снова села.

— Что потом?

— Целует тебя.

Нелл сложила кончики пальцев, а потом стиснула руки.

— Серьезно?

— Сначала это была шутка. Он решил проводить меня до дверей, как после первого свидания. А потом… — Она осеклась и жестом показала, как Мак обнял ее. — И, представь себе, у меня закружилась голова, в глазах потемнело, стало жарко. А потом появилось ощущение, что он пьет меня. Медленно и неторопливо.

— О боже…

— В моем теле не осталось ни одной целой кости. Пока он делал невероятные вещи с моими губами, я чуть не растаяла… — Рипли судорожно вздохнула. — Я целовалась со многими и умею это делать. Но такое выдержать невозможно.

— Ну… Вот это да… — Нелл придвинула к ней стул. — А что было потом?

— Я стукнулась о дверь. — Рипли поморщилась. — Это ужасно. Сделала шаг, как слепая, и налетела на закрытую дверь. Бац! А доктор Бук вежливо открыл ее и придержал. В первый раз в жизни я одурела от поцелуя. И в последний.

— Если тебя тянет к нему…

— Он симпатичный, хорошо сложенный и сексуальный. Конечно, меня тянет к нему. — Рипли слегка покачала головой. — Но дело не в этом. Мне не следовало терять голову после одного-единственного поцелуя. Просто я давно не общалась с мужчинами, больше четырех месяцев.

— Рипли… — Нелл тихонько засмеялась.

— Наверно, поэтому со мной и произошло что-то вроде взрыва. Не знаю, как это назвать. Он быстрый и ловкий. Теперь, когда мне известно, чего от него ждать, я справлюсь.

Повеселевшая Рипли с энтузиазмом взялась за овсянку.

— Да, теперь я с ним справлюсь, — повторила она.

Мак бродил по книжному магазину, листал книги, разглядывал обложки. Он уже купил и прочитал брошюру об острове Трех Сестер, но нашлась пара интересных книг, с которыми ему еще только предстояло ознакомиться.

Он сунул их под мышку и пошел дальше.

Здешний подбор литературы однообразием не страдал. Мак обнаружил прелестный томик Элизабет Барретт Браунинг «Сонеты с португальского»; последний выпуск из серии об охотниках за вампирами, которая ему нравилась; две книги о местных достопримечательностях, флоре и фауне; справочник для начинающих ведьм и две книги о паранормальных явлениях, которые у него были, но куда-то исчезли…

Кроме того, здесь была потрясающая колода карт Таро, оформленных в стиле короля Артура.

Но такие вещи он не коллекционировал.

Мак, никогда не упускавший возможности побаловать себя книгами, взял все. Во-первых, будет что почитать в свободное время; во-вторых, это даст ему возможность поговорить с Лулу.

Он положил книги на стойку и невинно улыбнулся.

— Замечательный магазин. Не ожидал встретить такое собрание в маленьком городке.

— Здесь много неожиданного. — Лулу посмотрела на Мака поверх оправы, показывая, что мнение о нем у нее еще не сложилось. — Наличные или карточка?

— Э-э… карточка. — Бук вынул бумажник и нагнул голову, пытаясь разглядеть название книги, которую она читала. «Серийные убийцы: их душа и сознание». О господи… — Вам нравится?

— Слишком много болтовни о психологии и слишком мало крови. Интеллектуалы не знают, что такое горчица.

— Большинство интеллектуалов плохо представляют себе, что такое реальный мир. Просиживают в кабинетах вместо того, чтобы изучать практику. — Он непринужденно оперся о стойку с таким видом, словно не заметил шпильки. — Вы не слышали про гипотезу о том, что Джек-потрошитель обладал способностью путешествовать во времени и что его лондонский период был всего лишь первым зафиксированным случаем серийных убийств? На самом деле он совершал их еще в Древнем Риме, Галлии и Бретани.

Пробивая чек, Лулу смотрела на него поверх очков.

— Я этому не верю.

— Я тоже. Но книга-то может получиться занятная. «Потрошитель — убийца на все времена». Мне доводилось читать, что он был первым, кто использовал безрогую козу… человеческую жертву, — объяснил он, когда Лулу прищурилась, — в ритуальной магии. Черной магии. Очень черной.

— Уж не это ли вы здесь ищете? Кровавые жертвы?

— Нет, мэм. Черные маги не приносят кровавых жертв. А белые ведьмы никому не причиняют вреда.

— Лулу. Не называйте меня мэм. — Она насмешливо фыркнула. — Вы очень умный, верно?

— Да. Иногда это раздражает людей.

— Вот здесь вы дали маху. Я не ведьма.

— Нет, но вы воспитали ведьму. Наверно, интересно было следить за тем, как росла Майя. И Рипли. — Он начал лениво перебирать свои приобретения. — Они примерно одного возраста, верно?

Да, подумала Лулу. Очень умный мальчик.

— И что из этого?

— Вы же знаете интеллектуалов. У них полно вопросов. Я с удовольствием возьму у вас интервью, если не будет возражать Майя.

Осторожность боролась в Лулу с удовольствием.

— Зачем?

— Скажем так, из простого человеческого интереса. Большинство людей не понимают, что у необычных женщин есть обычная жизнь. Даже тот, кто верит в сверхъестественное, думает, что его носители — люди не от мира сего. Что им не приходится выполнять домашнее задание по математике, что они никогда не ложатся спать и не нуждаются в человеке, на которого можно опереться, Лулу вернула ему кредитную карточку.

— У вас есть какие-то виды на Майю?

— Нет. Но мне нравится смотреть на нее.

— У меня нет времени на разговоры с каким-то студентом, пишущим курсовую работу.

Мак подписал карточку, даже не посмотрев на итог. Это произвело на Лулу сильное впечатление.

— Я заплачу вам.

В мозгу Лулу что-то негромко щелкнуло.

— Сколько?

— Пятьдесят долларов за час, — спокойно ответил Мак.

— Вы сумасшедший?

— Нет. Богатый.

Сбитая с толку Лулу покачала головой и протянула ему пакет с книгами.

— Я подумаю.

— Отлично. Спасибо.

Когда он ушел, Лулу снова покачала головой. Платить ей за беседу. Это же надо…