Остров Хислоп Виктория
Дождь безжалостно лупил по земле, холодный дождь ранней весны. Плащ давно промок, по спине текли скользкие змейки воды. Копыта глухо стучали по сырым камням, а скалы вокруг смотрелись неприветливо.
Ярослав замерз, хотел есть, но не останавливал коня.
Ущелье сделало поворот, за ним открылась пещера, зияющая черным зраком в сером камне ресниц. Дождевые потоки маленькими водопадами стекали с карниза и казалось, что по огромному глазу струятся слезы.
Конь всхрапнул, дернул ушами. Ярослав остановил животное и спрыгнул на землю. С этого места конь будет все сильнее поддаваться чарам Иного, из помощника сделается обузой.
Отвел его за скалу и привязал к хилому деревцу, невесть каким образом выросшему среди камней. Жеребец стоял понурый, мокрый, недовольно храпел и мотал головой.
Ярослав тщательно обтер руки, вытащил меч. Снял плащ, несколько раз махнул лезвием. Мышцы, что слегка застыли под дождем, начали разогреваться. К телу возвращалась привычная гибкость.
Медленно, тщательно выбирая путь, Ярослав двинулся к пещере. Не прошел и десятка шагов, как по лицу проскользнуло что-то, более холодное и неприятное, чем шипящий вокруг дождь. По груди пробежала легкая щекотка, в позвоночник точно воткнули спицу.
Все шло так, как и должно. Иной применяет обычную тактику – пытается смутить человека чарами, напугать, ошеломить, подчинить собственной воле. Но на этот раз у него ничего не получится.
Ярослав миновал приземистый валун, гладкий, словно лысина, ощутил долетевший из пещеры резкий запах. Остановился, пытаясь по вони определить, с какой тварью придется иметь дело.
Все разновидности Иных пахнут отвратительно, но по-разному. Сегодня, судя по уксусной вони, Ярославу предстоял визит к крупной твари, из-за большого количества лап носящей прозвище «многорук».
Ярослав перехватил меч и вступил под карниз.
Тьма облекла его, точно густая непрозрачная жидкость. Он даже ощутил на губах ее душный, липкий вкус, но ни на миг не поверил своим ощущениям. Обычный человек, задыхаясь, упал бы на холодные камни и стал бы для Иного легкой добычей. Но Ярослав лишь подождал, пока глаза привыкнут к темноте и двинулся дальше.
Пещера конической формы постепенно сужалась от входа, идти было неудобно, ноги то и дело цеплялись за выступы. Иной, по обычаю своего рода, скрывался в дальнем углу, в самом темном месте.
Оттуда, где полумрак сгущался до полной тьмы, с легким шорохом выдвинулись полтора десятка гибких щупальцев. Каждое заканчивалось уродливым подобием человеческой руки.
Вслед за конечностями явился и сам многорук: волосатый шар на четырех толстых ногах. Щупальца колыхались вокруг него смертоносным облаком, на верхушке тела посверкивали похожие на стрекозиные глаза.
Ярослав пригнулся, выставил меч. Иной медлил, раз за разом пытаясь применить безотказную доселе магию. Бесплотные прикосновения одно за другим скользили по телу человека, но без какого-либо эффекта.
Ярослав ждал. Иной понял, что обычная тактика не сработала: человек не падал, ослепленный видениями, не рыдал, не выл от ужаса, не пытался бежать. Огромная туша двинулась вперед.
Ярослав уклонился от удара щупальцами, полоснул мечом по округлому боку. Увидел, как в коричневой шерсти открылась щель, из нее хлынула кровь, сам отскочил назад, уходя от возможного удара.
Многорук постоял, раскачиваясь. Щупальца тряслись, шерсть на боку слиплась от крови. Чудище издало свистящий звук и двинулось на человека, на этот раз гораздо медленнее. Наложить чары более не пыталось – раненый Иной не имеет сил колдовать.
На этот раз Ярослав действовал по-другому. Меч засверкал в его руках, полосуя воздух. Отрубленные щупальца с противными шлепками падали на камни, а ухватить человека тварь никак не могла.
Лишь потеряв половину конечностей, Иной отступил. Но Ярослав не дал ему уйти. Подпрыгнул и, выбросив руку, поразил тварь в один из светящихся гнилостной зеленью глаз.
От пронзительного свиста заложило уши. Обезумевший многорук метался по пещере, а Ярослав уворачивался от огромного тела, что запросто расплющило бы человека о скалу. Перекатившись по сладострастно впившимся в спину камням, добрался до выхода из пещеры. Обтер с лица пот и стал ждать, пока многорук затихнет.
Дождавшись, пока уродливое тело закончит трепетать, Ярослав вышел под дождь. Работа была почти сделана, осталось сжечь монстра. Если этого не сделать, то из разложившегося трупа народится с десяток маленьких Иных, и каждый из них вскоре догонит по размерам родителя.
Отвязал от седла непромокаемый мешок из пропитанной жиром кожи, вернулся в пещеру. Облил труп Иного горючим составом, купленным специально для этого случая. Кремень ударил об огниво сухо и пронзительно, вспыхнуло жаркое пламя. Ярослав вынужден был отойти к устью пещеры. Стоял и смотрел, как горит иная плоть. Ощущал спиной холодное дыхание дождя. Треск дров мешался с шорохом водяных струй.
Когда пламя потухло, Ярослав мечом разворошил груду праха, оставшуюся от Иного, проверил, не сохранилось ли кусков больше куриного яйца, могущих стать зародышами новых тварей.
Вложив меч в ножны и надев плащ, взобрался на коня. Ткнул его каблуками, а сам потянулся к седельной сумке, где лежала фляга с брагой и кусок копченого сала. Ел и пил на ходу, не обращая внимания на усталость, на моросящий дождь, на капающую прямо с капюшона на нос воду.
Все это были мелкие неприятности, не более.
В деревне его встретил староста. Встретил там, где и должен был – у входа в святилище Даждьбога, под широким священным навесом. Каждый явившийся сюда мог рассчитывать на гостеприимство бога, даже преступник.
Ярослав преступником не был и под сень навеса вступил без трепета. Он выполнил свою работу и пришел получить заработанные деньги.
Староста глядел на Ярослава с плохо скрываемым страхом.
– Я убил Иного, – сказал Ярослав просто. – Плати.
– Хорошо, – с дрожью в голосе сказал староста и протянул мешочек. Мысль том, что Ярослав обманывает, не могла прийти ему в голову. Всякий на Острове знал, что Отдавшие Душу не могут лгать.
Ярослав не стал пересчитывать деньги. Он знал, что его слишком боятся и не попробуют надуть. Просто кивнул и спрятал деньги.
Вышел из-под навеса, двинулся в сторону постоялого двора. Под ногами зачавкали лужи.
Уловил за спиной тихий разговор. Кто-то сказал сиплым шепотом:
– Похоже, что человек он.
– Какой человек? – сердито отозвался староста. – Из Храма!
– Ну и что? Зато деньгам счет знает. Их только люди понимают, а Иные и животные – нет. Человек он!
Ярослав не обернулся, чужая болтовня трогала гораздо меньше, чем собственные потребности. Он хотел поесть и дать отдых уставшим мышцам. Нужды тела занимали его в данный момент больше всего, как, впрочем, и большую часть жизни.
Душевные порывы не трогали Отдавшего Душу никогда.
Из-за поворота показались городские стены. Конь Ярослава обрадовано всхрапнул и ускорил шаг. По большому опыту знал, что вскоре ждет его теплая конюшня и торба с отборным зерном.
Всадник остался спокоен.
Перед воротами спешился. Стражники проводили его равнодушными взглядами, столь же безучастно ответили на кивок. Ярослав жил в городе почти месяц и воины запомнили его в лицо. Знали, кто он и зачем выезжает из города. Относились к Отдавшему Душу даже лучше, чем большинство горожан. И они, и он призваны беречь людской покой. Они – от опасностей обычных, связанных с лихими людьми, он же – от Иных, что куда опаснее диких горцев.
Ярослав миновал ворота и пошел, ведя коня в поводу. Лавировал среди повозок, спешащих горожан, между криков и брани, смрадных запахов большого людского поселения.
На постоялом дворе, где жил, встретили приветливо. Вернулся живым – значит с деньгами. Мальчишка из конюшни принял коня, а Ярослав прошел в общий зал. За стойкой обнаружился хозяин, расплывшийся в улыбке, не столько радостной, столько вопросительной.
Ярослав дошел до стойки, молча развязал кошель и отсчитал деньги. Серебряные кругляши легли в широкую ладонь хозяина и тут же исчезли. Лишь после этого улыбчивый толстяк заговорил:
– Ну, слава Перуну, живым вернулся!
– Был бы мертв, не отдал бы долг, – не улыбаясь, ответил Ярослав. – Пусть подадут, как обычно, за мой стол. Никто меня не искал?
– Нет, – ответил хозяин поспешно. – Да кто в такую погоду из дома выйдет? Дожди шли всю седмицу, первый день сухой.
Ярослав поел, выпил пива, и желание зародилось в нем, не столь очевидное, как голод или жажда. Некоторое время сидел, сосредоточившись, пока не догадался – он хочет женщину. Вернее, его тело хочет женщину.
Встав из-за стола, поднялся наверх, к себе. Переоделся, разобрал сумку с поклажей. Разложил все по местам и, подвесив на пояс кошелек, двинулся к ближайшему святилищу Лели.
В ее храмах не только молятся и приносят жертвы, а также за деньги принимают мужчин, по каким-либо причинам не могущих получить женской ласки в ином месте.
Купава была молода, но служила Леле давно. За годы научилась относиться к своему служению и к мужчинам, через которых проходило служение, совершенно спокойно. Однако сегодняшний посетитель ее удивил. Войдя, он не поклонился изображению богини, как положено, но лик статуи остался спокоен. На нем не проявилось ни малейшего признака гнева, словно Властительница Любви не заметила дерзости. А на тех, на кого не обижается богиня, не могут обидеться и ее служительницы.
Старшая жрица подошла к мужчине, переговорила с ним. Получив деньги, провела его в одну из небольших комнат в задней части святилища.
Купава исполняла служение с искренностью и страстью, каких требует богиня, и странный посетитель реагировал так, как и подобает мужчине. И все же что-то шло не так. Плоть мужчины отзывалась, сам же он оставался холодным и безучастным. Купава чувствовала, что ласкает кусок льда, принявший человеческий вид и обросший кожей.
Но утомлялся он, как и все прочие люди.
Сейчас, когда мужчина спал, Купава сидела на краю широкого ложа, смотрела на него, и гадала, кто же он? Черты лица его были тонки, коротко подстриженные русые волосы воинственно топорщились. Так выглядят уроженцы севера Острова, люди из прибрежных городов.
Что вынудило северянина забраться так далеко на юго-запад?
На ладонях виднелись мозоли, судя по всему, от меча. Ее гость был воином и вполне вероятно наемником. Но что он делал тут, в зажатой среди гор долине, где давно не было войн, и даже о набегах горцев забыли?
Но даже воинское прошлое не объясняло его странную холодность. Обычные мужчины, занимаясь любовью, говорили хоть что-то, до, или после. Этот все время молчал, словно камень.
И тут Купава похолодела и прижала ко рту ладошку, чтобы не ойкнуть. Догадка явилась, заставив девушку на секунду замереть: мозоли от меча, крепкое тело, полное отсутствие эмоций…
Рядом с ней был Отдавший Душу. Человек, отказавшийся от человечности, выходец из Храма.
Святилищ на Острове было множество, но Храмом именовалось одно. Говорили, что основан он был в первые годы после того, как люди приплыли на Остров. Иных тогда было очень много, и каждую пядь земли приходилось отвоевывать. Лучшие из ведунов (а тогда еще были настоящие ведуны!) озаботились тем, как сделать, чтобы человек мог сражаться, не поддаваясь чарам Иных? И нашли страшный ответ – идеальный воин должен быть лишен эмоций, ведь чары взывают к чувствам и страхам, дергая за эти ниточки души.
Ведуны нашли способ лишить человека чувств. Но не учли одного – память целиком основана на эмоциях, и, лишаясь их, человек лишается и памяти. Отдает Душу.
Поняли ведуны, что такое не для всех, построили на скалистом мысе Храм, призванный сохранять страшное знание. С тех пор любой человек, если тягостна ему память и готов он любой ценой отказаться от нее, может придти туда.
Лишенный способности чувствовать, лишенный памяти и души выйдет он оттуда. Станет откликаться на новое имя, а вдобавок получит умение сражаться. Для такого человека, неподвластного чарам Иных, одна дорога – посвятить жизнь уничтожению мерзких чудовищ.
Обычно находит Отдавший Душу город или крупное селение и поселяется там. Работа для него всегда найдется. Раз в год должен посылать он определенную сумму Храму. Так и живет, пока не ослабеют руки и очередной Иной не окажется слишком проворен.
Все эти мысли промелькнули перед Купавой за несколько мгновений. Она вспомнила, что подруги судачили о том, что в город, вокруг которого за последние годы расплодилась нечисть, прибыл, наконец, Отдавший Душу.
Взглянув на ложе вновь, Купава заметила, что мужчина проснулся. Он смотрел на нее спокойно, но девушка ощутила, что потеет от страха.
– Ты боишься меня, – сказал Отдавший Душу равнодушно, просто отмечая факт. – Зря.
– Я слышала, – ответила девушка, – что подобные тебе иногда убивают людей!
– Да, это бывает, – кивнул мужчина, и начал одеваться. – Но они делают это исключительно из-за денег. Когда не на что жить, можно пойти на заказное убийство.
– Неужели ты не понимаешь, как это отвратительно? – воскликнула девушка. – Убивать за деньги?
– Нет, не понимаю, – пожал плечами Отдавший Душу. – Все убийства одинаковы.
– Тогда ты не человек! – в испуге она зажала рот, но слова уже сорвались с языка.
– Я знаю, – пришел спокойный ответ.
Он закончил одеваться, вежливо поклонился Купаве и вышел в сгущающиеся сумерки и начавшийся дождь.
– Да будет с тобой благословение богини, – прошептала девушка, глядя на закрывшуюся дверь.
Она не видела, как улыбнулась деревянная статуя в святилище, и голос, неслышный, но необоримо могучий, произнес: «Будет!».
Дождь сползал по стеклу слезами небесных богов. Сгущались сумерки, от щелей в стене тянуло холодом, но Веселина упорно не отходила от окна, несмотря на увещевания служанки.
– Госпожа, отойдите, – в очередной раз произнесла та, волнуясь за молоденькую и своенравную хозяйку. – Вы простудитесь, а батюшка ваш меня накажет.
– Не беспокойся, Забава, – ответила Веселина беспечно. – Я уже не ребенок и способна сама о себе позаботиться.
Забава вздохнула, всем видом демонстрируя независимость, но промолчала. Ведь ей, такой мудрой и знающей, было всего двадцать, и Веселине – на три года меньше.
Пустынная доселе улица ожила, из-за поворота вышел мужчина в длинном темном плаще. Из щели между домами ему навстречу вышли двое, широкоплечие, в странных, закрывающих лицо шапках с прорезями для глаз. В руке одного блеснул нож.
Веселина ойкнула и зажала рот.
Подбежала служанка и вдвоем девушки прилипли к окну, пытаясь рассмотреть все. Они, конечно, слышали, что в городе иногда грабят, но о том, что это возможно на одной из центральных улиц, около дома почтенного Путяты, одного из богатейших купцов, не могли и помыслить.
Двое появились впереди внезапно, сгустившись из тьмы и сырости. Неотличимые, словно близнецы, у одного в руке – нож, у второго – короткий кистень.
Ярослав остановился, повел плечами, разминая мышцы. Вряд ли эта парочка встретила его, чтобы пригласить на кружку пива:
– Что угодно? – спросил он спокойно. К вечеру ощутимо похолодало, при словах изо рта вырвался пар.
– Сам не догадываешься? – скрипучим голосом спросил громила слева, тот, что повыше. – Мы знаем, ты хорошо заработал. Надо делиться.
– Гони деньги и проваливай, – просипел второй. По тому, как лежал нож в его руке, Ярослав понял, что перед ним умелец.
– Я не могу отдать вам деньги, – ответил Ярослав. – Тогда мне не на что будет жить.
– Это нас не касается, – сказал громила с кистенем и шагнул вперед.
– Не отдашь, сами возьмем, – поддержал его дружок, медленно придвигаясь.
– Не отдам, – вздохнул Ярослав и, опередив грабителей, сам бросился на них.
Взлетел тяжелым крылом мокрый плащ, опутывая руки тому, что держал нож. Второй бандит ударил кистенем, но Ярослав увернулся и коротко саданул громилу кулаком под дых.
– Уххх, – сказал грабитель, опускаясь на колени. Кистень выпал из ослабевшей руки.
Ярослав подобрал оружие и повернулся к бандиту с ножом, только освободившемуся от плаща.
– Забирай друга и уходи, – сказал Ярослав. – Я вас не трону и страже ничего не скажу.
– Сволочь! – просипел громила и атаковал.
Кистень, попавший в висок, заставил его остановиться. Шар разбойничьего оружия, в отличие от боевых, не имел шипов. Он годился, чтобы человека оглушить, но не убить. Но одной тяжести металлической сферы оказалось достаточно, чтобы здоровенный парень рухнул на землю.
Ярослав добавил каждому по затылку, бросил кистень. Поднял плащ и принялся его отряхивать. И тут же почувствовал, что на него кто-то смотрит. Осмотрелся, и внимание его привлекло темное окно на втором этаже большого дома. Оно, вопреки городским привычкам, не было закрыто шторами, и оттуда кто-то разглядывал Отдавшего Душу.
– Он смотрит на нас! – пропищала Забава испуганно, порываясь оторваться от окна.
– Успокойся, дуреха, – сказала Веселина, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал. – Нас не видно!
Не дыша и не шевелясь, девушки замерли. Странный мужчина, что без оружия, голыми руками разделался с двумя грабителями, некоторое время смотрел в их окно. Затем отвел взгляд и вновь занялся плащом.
Вычистив его, накинул на плечи и продолжил путь.
– Я хочу познакомиться с ним! – прошептала Веселина, глядя вслед. – Это наверняка воевода.
– Что вы, госпожа! – воскликнула Забава. – Воеводы всегда ходят с оружием, и никогда – в одиночку!
– Все равно! – упрямо ответила дочь купца. – Хочу! И ты должна мне помочь!
– Помогу-помогу, – забормотала Забава. – Но только отойдите от окна, госпожа. Я зажгу свечи и затоплю камин. А то стало совсем холодно.
На этот раз Веселина послушалась. Непривычно задумчивая, она отошла от окна, и молча смотрела, как Забава завешивает окно и возится с растопкой. В душе девушки сладко щемило. Все вспоминались движения незнакомца, что скользил среди нацеленного на него оружия грациозно и ловко, словно хищный зверь.
– Ну что, ты узнала? – набросилась Веселина на Забаву, едва та переступила порог.
– Да, госпожа, – ответила служанка устало. – Я сейчас все расскажу.
Веселина закусила губу и ждала, изнывая от нетерпения, пока Забава не снимет накидку.
– Ну, так в чем же дело? – спросила она нетерпеливо. – Ты его быстро нашла??
– Ох, и не спрашивайте, госпожа, – ответила Забава. – Везде побывала. Сначала потрепалась с Волимиром, ну, с тем крепким десятником стражи, что на меня заглядывается.
При упоминании Волимира Забава порозовела и томно вздохнула. Десятник видимо тоже тревожил ее сердце.
– Ну, не молчи! – подбодрила служанку Веселина.
– Он поднял меня на смех и сказал, что безоружному человеку с вооруженным не справиться, если, конечно, вооруженный не ранен или не пьян. Что уж тут говорить о двоих! «Обученный воевода с мечом в руках» – сказал Волимир – «может победить пятерых стражников или десяток ополченцев». Но то с мечом!
– Так, – произнесла Веселина. Она с трудом сдерживала нетерпение, но, зная нрав служанки, позволяла ей выболтаться. Иначе та, чего доброго, распустит потом язык, где не нужно. Будет очень плохо, если об интересе Веселины узнает отец, или, что еще хуже, кто-то из подруг.
– Ну, а от Волимира отправилась я в корчму «У Оранжевого Змия», что на Ячменной лице, – Забава махнула рукой в сторону северной окраины. – Там обычно сидит друг моего отца, старый Мечислав. Он тридцать лет служил в страже, в последней войне с горцами лишился руки и теперь живет на городскую пенсию. Сначала он тоже смеялся, а после второй кружки лоб потер и сказал: «Видел я один раз, как голыми руками один малый супротив троих с мечами сражался, всех обезоружил и на землю повалил». Я говорю: «Дядя Мечислав, и кто же это?». А он в ответ: «Не человек это был, а Отдавший Душу, самый настоящий. Только погиб он, в той войне, стрелой его срезало!».
– Отдавший Душу? – воскликнула Веселина.
– Именно! – воскликнула Забава. – И еще дядя Мечислав вспомнил, стражники болтали, в город недавно прибыл такой нелюдь.
– Нелюдь? – спросила Веселина тихонько. Дальнейшую болтовню Забавы она не слышала, перед глазами встал вечерний путник: гибкая фигура, широкие плечи, отточенные, ловкие движения.
– Я все равно хочу с ним познакомиться! – прошептала девушка, закусив губу. Странный мужчина, несмотря на открывшуюся правду, привлекал ее очень сильно. Манил, словно чудное животное или красивое старинное оружие. Сердце при мыслях о нем колотилось часто-часто, предвещая недоброе, но Веселина не собиралась отступать.
Забава замолкла и озабоченно посмотрела на хозяйку:
– У вас такой вид, госпожа, – сказала она тревожно, – будто вы заболели!
– Может я и на самом деле заболела, – ответила Веселина равнодушно. – Но это неважно.
– Как неважно? – всполошилась служанка. – Встревожила я вас своими рассказами! Что скажет ваш батюшка?
– Ничего не скажет! – твердо сказала Веселина. – Я ему не проговорюсь. А ты устроишь мне встречу с тем Отдавшим Душу, которого мы видели.
– Нет, госпожа! – всплеснула руками служанка. – Я не могу! Ладно бы то был нормальный парень!
Дверь скрипнула, через порог шагнул плотный, могучего сложения мужчина. Движения его были уверенными, а синие глаза, несмотря на прожитые годы, горели молодым огнем.
– А, вот вы где? – сказал он громко. – И как всегда, болтаете о парнях! Пора тебя, дочь, выдать замуж!
– Папа! – только и вымолвила Веселина, смутившись и покраснев. Забава скромно потупилась, приняв вид, достойный примерной служанки.
Путята расхохотался, поцеловал дочь. Когда дверь за ним закрылась, то девушки заговорили вновь, на этот раз вполголоса:
– Найдешь его и придумаешь, как нам встретиться, – настаивала Веселина. Забава не осмеливалась возражать, зная нрав хозяйки, лишь время от времени шептала безнадежно:
– Но как? Как?
– Вот уж придумай, – Веселина была неумолима. – Я знаю, ты хитрая.
Забава только вздыхала.
Проснулся Ярослав от громких воплей. Внизу, на кухне хозяин постоялого двора отчитывал кого-то из прислуги. Отдавший Душу полежал некоторое время, потом понял, что заснуть более не удастся.
Встал, ощутил босыми ногами холодное касание досок пола. Из соседней комнаты доносился блаженный равномерный храп, через дверь тянуло подгоревшей кашей и кислой капустой.
С мечом вышел из комнаты. Нет, боевое оружие оставил на месте, в ножнах на стене. Ярослав держал в руках деревянный меч – незаменимую вещь для упражнений, без которых даже Отдавший Душу мало чего стоит.
Спустился по узкой, темной лестнице, отворил дверь на задний двор. Снаружи колыхался промозглый, седой туман. Ярослав поежился, но вышел наружу, под ногой захлюпала грязная лужа, от забора приветственно хрюкнула толстая, как бочонок, свинья.
Ранним утром задний двор всегда оказывался безлюден. Хмурый Грешко, дворник, вышибала и мастер на все руки, кивнул Ярославу и потащил в дом охапку дров.
Ярослав начал с обычной разминки, затем перешел к более сложным упражнениям. Движения были вбиты в плоть тысячами повторений еще в Храме. Руки и ноги двигались словно сами по себе, не требуя участия головы. Деревянный клинок чертил в воздухе замысловатые кривые. Ярослав приседал, изгибался, подпрыгивал, делал выпады.
Когда закончил, утро успело смениться днем, хмурым и безжизненным. Плотные облака, закрывшие небо от горизонта до горизонта, обещали дождь. С кухни слышались возбужденные голоса, пахло съестным. «Никак важный гость пожаловал – лениво подумал Ярослав, направляясь к себе. – Ради обычных постояльцев хозяин не станет так орать».
Зайдя в общий зал, Ярослав обнаружил за центральным столом ожидаемого важного гостя. Судя по виду, то был приехавший издалека богатый купец. По замызганным сапогам и грязному плащу, что висел на стуле, становилось ясно, что дорога его не была легкой.
Купец был занят едой и не смотрел по сторонам.
Служанка принесла яичницу, краюху хлеба и кувшин молока. Ярослав принялся за еду. Ел с аппетитом, понимая, что в его деле сытый желудок и, как следствие – сильные мышцы – совсем не последнее дело.
Появился хозяин. Небрежно кивнул Ярославу и склонился в низком поклоне перед завтракающим купцом. Тот пробурчал нечто сердито-невнятное. Хозяин отвечал, торопясь и запинаясь. Отдавший Душу не вслушивался в разговор, но насторожился при словах «Вот он сидит». Виду не подал, продолжал ковыряться в тарелке.
Послышались тяжелые шаги. Когда в поле зрения попали грязные сапоги, Ярослав поднял голову. На него смотрели яркие, пронзительно-зеленые глаза. Они сверкали на темном, обветренном лице, словно два изумруда на бурой ветоши. Лицо обрамляла пегая бороденка, сверху торчали такого же цвета волосы.
– Доброго здоровья, – поздоровался зеленоглазый купец. – Позвольте присесть к вашему столу?
– Да будет над вами рука Велеса, – ответил Ярослав вежливо. – Садитесь. Что вам угодно?
– Серьезные дела с бухты-барахты не решают, – купец сел. Коротко качнулся висящий на поясе кинжал, длинный, в богато отделанных ножнах.
Тут же рядом возник хозяин.
– Пива, – сказал купец и хозяин исчез.
Когда принесли пиво, Ярослав вежливо отказался и налил себе еще молока. Купец не обиделся, лишь кивнул, словно соглашаясь с выбором собеседника.
– Так в чем дело? – нарушил установившуюся тишину Ярослав, отставив кружку. – Что за дело у вас ко мне?
– Какое дело может быть у человека к Отдавшему Душу? – усмехнулся купец. – Одно! Вы мне нужны, чтобы убить Иного.
– Вы знаете, кто я, но я не знаю, кто вы, – Ярослав откинулся на стуле.
– Меня зовут Белич, я купец из Зеленограда, – сообщил купец. – Как только снег сошел, мой обоз с товаром двинулся сюда по привычному пути. С горцами у меня хорошие отношения, кроме того, я нанял приличный отряд стражи, но дорога оказалась перекрыта.
– Как я понял, из-за Иного? – подбодрил рассказчика Ярослав.
– Именно, – сказал купец и лицо его перекосила гримаса отвращения. – Эта тварь засела в пещере, что выходит на дорогу. Пока мы разобрались, две лошади взбесились и вместе с телегой сиганули в пропасть, а трое моих людей достались Иному на обед. Бросив оружие и смеясь, они вбежали в пещеру. Понятно, что не вернулись.
– Значит чудовище никто не видел? – быстро спросил Ярослав. Мозг его работал, перебирая варианты: кто из Иных размножается перед зимовкой или мигрирует в холодное время года…
– Нет, никто, – купец опрокинул кружку. Пена потекла по бороде, капнула на куртку. – Я сам пробрался сюда обходной тропой. Но по ней не проведешь обоз!
– Я понял, – кивнул Ярослав спокойно. – Моя работа будет стоить двести золотых.
– Что? – Белич подскочил, глаза его сверкнули. – Это грабеж! Сто золотых.
– Почтенный купец не понял, – тихо сказал Ярослав. – Я не торгуюсь. Я просто называю цену.
– Хорошо, согласен, – мрачно буркнул купец. – Товар дороже. Едем.
– Едем, – кивнул Ярослав и поднялся из-за стола.
– Он уехал, уехал! – воскликнула Забава, едва вбежав в комнату.
– Как? – иголка выскользнула из пальцев Веселины и безнадежно исчезла в одной из щелей в полу.
– Уехал! – повторила служанка и, переведя дух, затараторила. – Разыскала я постоялый двор, где он живет. И оказалось, что там подружка моя служит. Она мне все и рассказала. Утром он сегодня уехал, с купцом каким-то!
– А куда, не знаешь? – Веселина ощутила, как кровь отхлынула от щек.
– Куда обычно! Чудовище убивать!
В груди похолодело, сердце словно сжала костлявая безжалостная рука. Веселина стиснула зубы, стараясь не выдать своего состояния и это ей удалось. Служанка ушла, так ничего и не заметив.
Отчего нахлынула тоска, девушка и сама не могла объяснить. Но хандра не проходила, и до самого вечера Веселина сидела, глядя на дождевые струи за окном.
Дождь облек путников скользким покрывалом, захватил в полупрозрачные объятия. Едва выехали из города, налетел ветер, свирепый подарок уходящей зимы. Трепал плащи, терзал лица холодными шершавыми лапами.
Дорога была Ярославу незнакома, сам он прибыл в город с востока, двигаясь по густонаселенным местам. Здесь же не было деревень, лишь возвышались унылые серые утесы, одинаковые, словно горшки у плохого мастера.
Петляя, Отдавший Душу и купец поднимались выше и выше. С такой высоты можно было бы посмотреть на город сверху, но мешали нагромождения скал. Ярослав ехал прямой и спокойный, не оборачиваясь и не обращая внимания на дождь и ветер. Белич пытался его разговорить, но вскоре отстал, устав выслушивать односложные ответы.
Когда поднялись еще выше, дождь сменился снегом. Крупные хлопья оседали на одежде, на лицах, на крупах коней, землю покрыл тонкий белый полог.
День далеко перевалил за половину, когда Белич свернул с тореной дороги на узкую тропу.
– Зачем? – спросил Ярослав.
– Там же Иной! Нам не пройти, – ответил купец, оглянувшись.
– Мне все равно, с какой стороны освобождать обоз, – Отдавший Душу пожал плечами. – Если мы будем пробираться к твоим, то только потеряем время. Поехали прямо.
– Да, ты прав, – смутился купец. – Я не подумал.
Миновали место, где скалы образовывают настоящий тоннель, такой, что только одной телеге и проехать. Серые гладкие стены возносились на недосягаемую высоту и лишь далеко вверху виднелось серое, безжизненное небо, сыплющее снегом, словно прохудившаяся подушка – перьями.
Вскоре скалы разбежались в стороны, слева открылась пропасть, до Ярослава донеслись голоса.
– Еще далеко? – спросил он, повернувшись к Беличу.
– Нет, подъезжаем, – сверкнул тот зелеными глазами. – А что?
– Я слышу разговоры, – равнодушно ответил Ярослав.
– Похоже, это мои люди, – купец недоверчиво скривился. – Но они еще далеко! Как ты можешь слышать?
– У Отдавших Душу хороший слух.
Купец дернулся. Видимо забыл, кто едет рядом с ним, а теперь вспомнил.
Далее ехали молча.
Обоз открылся за поворотом, до Ярослава донеслись запахи дыма и варящейся каши, и в тот же миг Белич остановился.
– Вот она, – прошептал он, поднимая руку.
Но Ярослав и сам увидел пещеру. Червячной норой выглядела она в теле скалы и тянуло из нее тошнотворным запахом. Что самое странное, запах был незнакомый. С родичами этого Иного Ярославу сталкиваться не приходилось.
В обозе их заметили, там поднялись крики, галдеж. Люди побежали навстречу вернувшемуся предводителю, но у определенного места замирали, боясь шагнуть вперед.
– Там уже действуют чары? – буднично спросил Ярослав, слезая с коня.