Нарцисс в цепях Гамильтон Лорел
Мне не удалось сдержать улыбку.
— Намерения у тебя добрые, у меня добрые, у Жан-Клода — тоже, наверное, добрые. — Я пожала плечами. — А куда с ними можно прийти, сам знаешь.
— Что могу — больше обещать не в моих силах.
— И больше просить не в моем праве, но скажем так: я не совсем знаю, как мы разрулим ситуацию. Я кое-как присобачилась иметь дело одновременно с Ричардом и Жан-Клодом, а теперь тут еще и ты. Просто не знаю.
— Я могу вернуться в твой дом, — предложил он.
— Нет. Жан-Клод хотел тебя видеть.
Мика посмотрел на меня внимательно.
— И от этого ты нервничаешь.
— О да! — Я наполовину рассмеялась.
— А почему?
— Если бы Жан-Клод переспал с кем-то другим, я бы не хотела встречаться с его партнером.
Мика пожал плечами:
— Ты думаешь, он замыслил мне какой-то вред?
— Нет, — сказала я, — нет, ничего подобного.
Я попыталась выразить это словами, но не смогла. Может быть, мне не хватает утонченности. Как представить бойфренда С бойфренду А, после того как бойфренд А последнее время так спокойно относился к наличию бойфренда В, которого уже в картине нет? А может быть, дело в том, как Жан-Клод о нем спрашивал.
— Приведи своего Нимир-Раджа, ma petite, я бы хотел с ним познакомиться.
— А зачем? — спросила я.
— Мне не полагается быть знакомым с другим мужчиной, который бывает у тебя в кровати?
Я покраснела тогда. Но вот сейчас Мика здесь, и мы у входа в «Цирк». Жан-Клод внутри и ждет. И на самом деле меня больше пугала перспектива представлять их друг другу, чем волновал Дамиан. Если Жан-Клод не попытается убить Мику, вот тогда я и буду волноваться о Дамиане. На девяносто девять процентов я была уверена, что Жан-Клод не затеет ссору. Но этот последний процент заставлял сжиматься тугой узел под ложечкой.
Два новых телохранителя шли по обе стороны от меня. Оба выше шести футов, мужчины, и оба излучали телохранительскую угрюмость и недоступность. Крису (уменьшительное от Кристиано) было лет за двадцать пять, загорелый до золотистого цвета, глаза — светлый намек на серо-голубые. Волосы — светлый намек на каштановые, их можно было бы назвать блондинистыми. Бобби Ли был мужчиной за сорок, волосы ежиком, седые, брови по-прежнему черные, а под ними поразительно синие глаза, как осколки сапфиров. Аккуратно подстриженные усы и борода — смоляные, с первыми признаками седины.
Крис говорил абсолютно без акцента, а у Бобби Ли — совершенно кукурузный голос, южнее южного.
Натэниел попытался встать рядом, и Крис его отодвинул.
— Он со мной, — сказала я.
— У нас приказ охранять вас. Его я не знаю.
— Послушайте, вы оба, у нас тут нет времени представляться. Значит, так: он из моих леопардов, как и вон те двое. Мика — это вон тот, с пучком волос, остальные двое — его леопарды.
— А этот рыжий? — спросил Бобби Ли.
— Джил, лис-оборотень, и он тоже под моей защитой.
— Похожи на ходячее пушечное мясо, — бросил Крис.
Я вперилась в него, сдвинув брови:
— Это «пушечное мясо» — мои друзья, или даже более того. Если дерьмо рванет по трубам, а вы вздумаете спасать меня ценой их жизни, то пойдете за ними.
— У нас приказ охранять вас, мэм, а не кого-либо еще, — возразил Бобби Ли.
Я встряхнула головой и притянула к себе Натэниела за плечи.
— Что бы сделал Рафаэль, если бы вы защитили его, но позволили перебить его людей?
Они переглянулись, и Бобби Ли ответил:
— Это бы зависело от ситуации.
— Да, может быть, но я вооружена и почти всегда могу сама о себе позаботиться. Мне нужна поддержка, а не помеха.
— Нам не было приказано оказывать поддержку, — сказал Бобби Ли.
— Знаю, но сегодня может произойти некоторая демонстрация силы с обеих сторон. Жан-Клод не допустит, чтобы я пострадала, но вполне может поиграть кое с кем из остальных, и даже со мной. Так что не надо реагировать излишне бурно.
— Вы так говорите, будто мы не знаем своего дела, — ответил Крис.
Я пожала плечами, прижимая к себе Натэниела.
— Я ценю ваше присутствие. Я благодарна за помощь. Меня вполне могли уже убить, если бы со мной не было Клодии и Игоря. Но есть люди, ради которых я готова рисковать жизнью, и некоторые из них сегодня здесь со мной. И я говорю только одно: не реагируйте слишком горячо, сохраняйте хладнокровие, не хватайтесь сразу за оружие.
Они снова переглянулись. У Бобби Ли поверх футболки была надета джинсовая безрукавка. У Криса — рубашка с короткими рукавами и незаправленный просторный топ, который болтался поверх штанов цвета хаки. Для пальто слишком жарко. Но на мне была черная шелковая блузка, открытая поверх черного топа. Она была заправлена в штаны, а девятимиллиметровый «файрстар» висел на черном фоне в положении для выхватывания накрест. Черный на черном, только опытный глаз мог бы заметить. А длинные рукава блузки скрывали пистолеты и ножи. Я могла ручаться, что у Бобби Ли не меньше одного пистолета под безрукавкой — наверное, на пояснице, поскольку он не выпирал из-под мышки. Под левой рукой Криса выпуклость было бы не разглядеть. Он надел рубашку с кричащим узором, отвлекающим взгляд, но жаркий ветер отвел рубашку назад, и я успела заметить наплечную кобуру. Трудно было судить, что у него под топом, но за еще один по крайней мере пистолет я могла ручаться — в положении для выхватывания накрест, как у меня.
— Вы ни в кого сегодня стрелять не будете, пока я не скажу. Давайте сразу это уясним.
— Мы выполняем приказы, — сказал Бобби Ли, — и они исходят не от вас.
— Тогда можете возвращаться к Рафаэлю и скажете ему, что я отказалась от вашей помощи.
У Криса чуть округлились глаза. Бобби Ли совершенно не изменился в лице. Красивые голубые глаза — как стеклянные окна; дома никого.
— Почему вы боитесь взять нас с собой? — спросил он.
Я снова вздохнула и попыталась найти слова, которые они бы поняли, а я согласна была произнести. Ничего не придумывалось, и я сказала правду:
— Я сегодня собираюсь впервые представить своего Нимир-Раджа Принцу Города.
— Вы трахаетесь с обоими? — спросил Бобби Ли, и фраза эта прозвучала жуть до чего странно из-за акцента Скарлетт О'Хара.
Я начала то ли возражать, то ли отругиваться, но остановилась.
— Именно что, и потому я несколько волнуюсь, как пройдет первое знакомство.
— Вы боитесь, что Принц Города попытается убить вашего Нимир-Раджа? — спросил Крис.
— Нет, но может придумать какую-нибудь игру с ним, а вампирское чувство юмора и вампирские игры бывают довольно странными.
— Странными, она говорит! — расхохотался Бобби Ли. — Странными! — Он снова рассмеялся, теплым, глубоким, рокочущим смехом. Даже глаза его смеялись, стали более настоящими. — Она вот что говорит, Крис: будет то же представление, что когда крысы встречались с гиенами. Демонстрация силы, отсутствие опасности, но дискомфорт возможен.
— Ну да, как она говорит.
— Значит, сегодня не взаправду, — кивнул Крис.
— Взаправду, — сказала я, — но опасность не из тех, от которых вы меня можете защитить.
— Мы должны вас защищать. Точка, — отрубил Крис.
Бобби Ли хлопнул его по плечу:
— Мы ее от собственной ее личной жизни защитить не можем, Крис. Охранять мы должны ее тело, но не сердце.
— А! — сказал Крис и вдруг стал выглядеть куда моложе — двадцатилетним.
Бобби Ли повернулся ко мне:
— Будем держаться на заднем плане, если для вас не будет реальной физической опасности.
— Рада, что мы друг друга поняли.
Его глаза снова опустели, но улыбка на губах осталась.
— О нет, мэм, мы совсем друг друга не поняли, это я вам почти гарантирую. Но мы будем поступать, как нам сказано, пока не решим поступить по-другому.
Не очень мне это понравилось, но, глядя в эти пустые синие глаза, я знала, что лучшего мне не добиться.
Глава 48
Лестница, уводящая в недра «Цирка», достаточно широка, чтобы три не слишком крупных человека шли по ней в ряд, но ступеньки расположены не равномерно, будто строилась она не для двуногих или не рассчитана на человеческий рост.
Нас вел Эрни. В первый раз, когда я его увидела, у него были бритые виски и длинные волосы на макушке. Виски уже обросли, а остальное он постриг, и получилась очень стандартная короткая стрижка — наверху чуть больше, и можно было сделать из волос чешую — этакий яппи-панк. Короткие волосы оставляли открытой шею, и виден был след клыков справа.
Он не кормил Жан-Клода. Я думаю, Принц Города больше не питался людьми, когда в его распоряжении есть ликантропы. Но в подвалах «Цирка» есть и другие вампиры, и им тоже надо кушать.
Мика шел рядом со мной. Мерль, Бобби Ли и Крис сначала спорили о порядке следования, но потом Крис пошел с Эрни впереди нас, а Мерль и Бобби Ли — позади. Все остальные потянулись за ними, в том числе Калеб. Всем телохранителям явно было плевать, что будет с остальными. Я почему-то не сомневалась, что вся эта фигня с телохранителями меня скоро достанет.
Массивная металлическая дверь в конце лестницы была открыта в ожидании. Обычно она из соображений безопасности бывала заперта. У меня до боли засосало под ложечкой — я не знала, как вести себя дальше. Поцеловать Жан-Клода при встрече? И касаться ли Мики у него на глазах? Черт бы все побрал.
— Ты что-то сказала? — спросил Мика.
— Разве что случайно, — ответила я.
Он посмотрел на меня вопросительно, и все встало на место. Я буду вести себя как обычно. Я буду делать с каждым из них именно то, что делала бы, если бы другого здесь не было. Вести себя иначе — значило бы заставить нас всех идти по иголкам. И вообще: я осторожна была с Ричардом и Жан-Клодом, и смотрите, чем это кончилось. Те же ошибки я повторять не буду. Может, придумаю новые.
Глава 49
За дверью висели серебристые шторы — это ново. Эрни развел их руками и ввел нас в гостиную Жан-Клода. Когда-то здесь были драпри черные и белые, и площадь поменьше, а сейчас они были белые, серебристые и золотые. Белые драпри, шелковые и прозрачные, висели коридором, который вел во что-то вроде огромного шатра из волшебной сказки. Каменные стены и потолок, о существовании которых я знала, скрывались за ярдами серебристой и золотистой ткани. Вроде бы стоишь внутри футляра от драгоценности. Кофейный столик покрасили золотистым и белым, от чего он приобрел антикварный вид, а может, он и был антикварным. Хрустальная ваза стояла посередине стола, и в ней букет гвоздик.
У дальнего драпри стоял большой белый диван, так усыпанный золотистыми и серебристыми подушками, что часть из них свалилась на ковер. Два мягких кресла в противоположном углу сверкали одно золотом, другое серебром, и на каждом лежала белая подушка.
Камин выглядел как настоящий, но я знала, что он декоративный и его достроили позже, хотя он во всем был таким, каким должен быть камин, только что выкрашен в белый цвет. Даже мраморная полка была белой с прожилками серебра и золота, вполне под стать остальному.
Единственное, что осталось прежним, был портрет над камином. Первое, что видел входящий, была Джулианна, сидевшая в кресле в белом с серебром платье, полуулыбаясь, с тщательно завитыми каштановыми волосами. Рядом с ней стоял Ашер, одетый в золотое и белое, лицо его еще безупречно красиво, золотые волосы колечками еще длиннее, чем у нее, усы и вандейковская бородка темно-блондинистые, почти каштановые. Позади Джулианны сидел Жан-Клод, единственный из трех без улыбки, одетый в черное с серебром. Он и комнату декорировал под портрет — серебряный, золотой и белый цвета.
— Bay! — сказал за нас всех Калеб.
Я уже имела представление о стиле Жан-Клода, но время от времени он удивлял даже меня.
Потом я ощутила, что он идет к нам. Ощутила, и это не было хорошо. Я ожидала гнева, ревности, но приближалось только смягченное вожделение, голод. Он мог бы это прикрыть щитом. Было это мне в наказание — утонуть в его вожделении? Если да, то он во мне ошибся, потому что меня это лишь выводило из себя.
Он вышел из белых с серебром драпри, и на миг мне было не видно, где кончается ткань шторы и начинается его одежда. Он был одет в серебристый фрак с белой оторочкой, белыми пуговицами. Сорочка выхлестывала белой пеной, штаны — та часть их, которая была видна, — были белыми, но длинные ноги почти полностью скрывали белые сапоги. Кожа их казалась мягкой и держалась серебряными пряжками от лодыжки почти до бедер.
Я вытаращила глаза, потому что ни на что больше не была способна. Даже если бы он не наводил сексуальный голод у меня в голове, мысль о сексе все равно возникла бы.
Волосы его спадали свободными локонами почти до талии, — черное сияние среди серебра и белизны.
— Ну и ну, — сказал Бобби Ли. — Да он просто картинка!
Жан-Клод даже не глянул в его сторону. Он смотрел на меня, а я шла к нему по мягкому-мягкому ковру, не думая, зная только, что я должна к нему прикоснуться.
Он закрыл глаза и выставил руку:
— Нет-нет, ma petite, не надо подходить.
Я на миг остановилась, а потом снова пошла вперед. Я уже ощущала аромат его одеколона — сладкий, пряный. Я хотела провести руками по волосам, завернуться в его запах.
Он шагнул назад, слегка запутавшись в драпри. На его лице было что-то вроде паники.
— Ma petite, я надеялся скрыть от тебя ardeur, но был не в силах.
Вот тут-то я остановилась. Кажется, мне трудно было думать. И это остановило меня там, где я была, почти на расстоянии вытянутой руки, но все же чуть дальше.
— В чем дело, Жан-Клод?
— Я напитался сегодня вечером, но ardeur не напитал.
— Так вот что я ощущаю? — спросила я. — Это ardeur?
— Oui, и я стараюсь его скрыть щитом изо всех сил, но все же ты его принимаешь. Такого раньше не было.
— Это не потому, что теперь у меня есть свой ardeur?
— Ничего другого не изменилось, поэтому я боюсь, что да.
— И ты не сможешь быть хоть сколько-нибудь в форме, чтобы помочь мне с Дамианом?
Он вздохнул и потупился.
— Мне необходимо утолить каждый свой голод, ma petite. Столько трудностей этот ardeur мне уже веками не доставлял. Когда я разделил его с тобой, это и меня затронуло. Я не знал, пока не почувствовал, что ты входишь в здание.
— То есть ты его лучше контролируешь вдали от меня?
Он кивнул.
— А что это за чертовщина такая — ардо как-его-бишь? — спросил Бобби Ли.
Я глянула на него через плечо:
— Когда мы сочтем нужным давать пояснения, вас известят.
Бобби Ли приподнял брови, потом выставил ладони перед грудью.
— Мэм, вы у нас босс... пока что.
Я сделала вид, что последних слов не слышала, и обратилась снова к Жан-Клоду:
— Что будем делать?
Натэниел внес предложение:
— Накормить его.
Я глянула на него, и этого ему хватило, поскольку Натэниел выставил пустые ладони и отошел к камину. Все остальные расселись по креслам, кроме Джила, который скорчился на полу возле кресла, прижав к себе подушку.
Я повернулась к Жан-Клоду, но сразу же отвернулась снова — заговорил Мика.
— Я видел Аниту в... — он заменил какое-то слово, — в приступе ardeur, и это не было похоже. Сейчас она слишком спокойна.
Жан-Клод посмотрел на него мимо меня, увидел его, я полагаю, в первый раз, по крайней мере лично. Он смерил его глазами вверх и вниз — оценивающим взглядом, будто собирался покупать или нарочито вести себя оскорбительно.
Мика либо не понял оскорбления, либо был к ним устойчив, потому что он направился к нам. Он двигался в окружении колодца собственной силы, и даже в средоточии всего, принадлежащего Жан-Клоду, он был абсолютно раскован, полностью в себе уверен. Двигался он как танцор — собранно, изящно, сильно. При виде его у меня свело спазмом мышцы в нижних частях тела. Жан-Клод испустил тихий звук. Я стала поворачиваться к нему, но было поздно — его щит распался, и ardeur с ревом налетел на меня. По коже пробежал жар, дыхание пресеклось, перед глазами замелькали цветные ленты. Голод Жан-Клода давил меня, проходил насквозь, вопил у меня в голове, танцевал по нервам, тек по жилам. В этот миг, если бы он попросил меня о чем угодно, я бы сказала да.
Зрение прояснилось, и я увидела Жан-Клода на полу, полузапутавшегося в ткани драпри, которые он сорвал с карнизов, так что он сидел в серебристо-белом гнезде. Лицо его стало почти пустым от голода, глаза уже превратились в слепой синий огонь.
Я тоже стояла на коленях, хотя не помню, как упала. Мика стоял рядом, держа меня под руку — наверное, хотел мне помочь встать, но как только он меня коснулся, ardeur прыгнул вперед, и Мика свалился рядом со мной, как от удара молотом — ноги просто перестали его держать.
— Господи! — выдохнул он.
Телохранители бросились к нему, и мне пришлось выкрикнуть:
— Нет! — Что-то было в моем голосе такое, отчего они все трое остановились, будто налетев на стену. — Никому нас не трогать! Никому!
Я говорила визгливо, торопливо. Был вполне реальный шанс, что ardeur пойдет по всей комнате, от одного к другому. А нам и без этого хватало проблем.
Мика уже отпустил мою руку. Его руки безжизненно лежали на коленях, но связь была установлена, и касание или его отсутствие уже ни на что не влияли.
Жан-Клод отполз от кровати, медленно, и каждое движение его было грациозным и опасным. Никогда он не выглядел настолько хищным, как в этот момент.
— Жан-Клод, — шепнула я, — не надо.
Но я не могла шевельнуться и смотрела, как смотрит загипнотизированная птичка на подползающую змею, разрываясь между ужасом — и красотой Жан-Клода.
Вдруг в прорезе драпри оказался Ашер. Жан-Клод застыл, но это не была неподвижность старого вампира, в которую они умеют впадать. В нем гудела энергия, как в огромной кошке, готовой броситься.
— Жан-Клод, ты должен уметь контролировать ardeur лучше, чем ты это сейчас делаешь.
Он обнимал себя за плечи, будто хотел ощущать себя на ощупь. Заметив новые лица, он привычным движением встряхнул головой, уронив золотой водопад волос на шрамы, оставив открытой только безупречную часть лица.
— Не могу, — низко и хрипло ответил Жан-Клод.
До сих пор я была в испуге, сейчас он перешел в ужас. Я поглядела на Ашера и увидела его сквозь слой всех случаев, когда мы его касались, сквозь его красоту, и эту красоту я видела и сейчас.
— Помоги нам! — шепнула я.
Ашер покачал головой:
— Если меня тоже затянет, никому не станет лучше.
— Ашер, прошу тебя.
— Когда он напитается, все станет нормально. Просто дай ему напитаться.
Я замотала головой:
— Не здесь. Не так.
Мика спросил:
— Если это поможет, почему бы не дать ему кормиться?
Я обернулась, и даже от этого легкого движения у меня приоткрылся рот, пресеклось дыхание. Будто мой ardeur помнил Мику как несравненное блюдо, которое хочется попробовать еще раз.
Только со второй попытки я смогла сказать:
— Ты не понимаешь.
— Анита не позволяет Жан-Клоду питаться от себя. — Это сказал Зейн. Они с Черри сидели на дальнем конце дивана, глядя дикими глазами и не подходя близко.
— Я думал, она его слуга-человек, — удивился Мика.
— Так и есть, — шепнул Жан-Клод.
Что-то в этих трех коротких словах заставило меня взглянуть на него, всмотреться в эти поблескивающие синие глаза. Он больше не мог сковывать меня взглядом, поскольку я стала его слугой-человеком, но сегодня эти глаза затягивали. Мне хотелось взять его лицо в ладони, ощутить вкус этих полуоткрытых губ.
— Анита! — Голос Ашера будто дернул меня, заставил обернуться к нему.
— Помоги.
— Он может покормиться от меня.
Это произнес тихий голос Мики. Мы все повернулись к нему.
Он как-то потерял уверенность. Наверное, что-то было написано на наших лицах, что заставило его заколебаться, но он повторил:
— Если немного крови может ему помочь, то я готов.
— Кровью он сегодня уже напитался, — сказал Ашер. — Ему не кровь нужна, a... voir les anges.
— Говори по-английски, Ашер, а то даже я не поняла.
Он повел рукой, будто стирая сказанные слова.
— Ему нужен выход, нужно... — Он добавил несколько быстрых слов по-французски, и я не уловила. Ашер явно был сильно расстроен, если не мог найти английских слов.
Очень тщательно стараясь не смотреть на Мику, я объяснила:
— Жан-Клоду необходимо насытить ardeur.
— Ему нужен секс, а не кровь, — сказал Натэниел. Голос его прозвучал тихо, но, оглянувшись, я увидела, что он стоит как можно дальше от нас. Я его очень хорошо понимала.
— Первый раз, когда ты питала ardeur, это не было совокупление, просто прикосновение, — сказал он.
Я кивнула, по-прежнему стараясь не смотреть ни на кого из моих мужчин:
— Я помню.
— Прикосновение вполне годится, — сказал Мика.
Мне пришлось на него взглянуть — я так удивилась, что на секунду ardeur почти отступил от меня. Я почти что могла думать.
— Какого рода прикосновение?
— Сексуальное. — Лицо его было очень серьезно, глаза печальны, будто он тоже обрел способность думать. — Я сказал, что сделаю все, чтобы стать твоим Нимир-Раджем, Анита. Чем тебя убедить, что я говорил серьезно?
— Что ты хочешь предложить, Мика?
— Все, что тебе нужно. Все, что нужно вам обоим. — Он посмотрел на Жан-Клода.
Я ощутила, как обострилось внимание Жан-Клода, почти физически, и тут же вернулся ardeur, такой плотный, что я тонула в нем. Дыхание застряло в горле, пульс забился так, что не давал глотать. Голос Жан-Клода прозвучал, очевидно, у меня в голове, поскольку губы его не шевельнулись.
— Предлагай осторожнее, mon ami, я сегодня не слишком собой, владею.
Мика ответил, будто и он услышал Жан-Клода:
— У вас был menage a trois с Ульфриком. Его нет. А я есть, и собираюсь быть и дальше. Я хочу быть Нимир-Раджем Аниты, чего бы это ни стоило.
Я как-то смогла произнести:
— Кто тебе сказал, что у нас был menage a trois?
— Все говорят.
Мне стало интересно, кто этот «все», потому что я точно знала, что не всякий ему бы сказал.
Жан-Клод уже двигался вперед, мучительно медленно, и каждое движение было так полно энергии, потенциального насилия и грациозности, что почти больно было смотреть. У меня забился быстрее пульс, дыхание перехватило — и на теле выступила влага. Черт, черт, черт, черт!
— Нет, Жан-Клод! — Но я могла только прошептать эти слова.
Лицо Жан-Клода оказалось передо мной, и тут же он отвернулся к Мике. Я видела, как они смотрят друг на друга почти в упор, ощущала пульсирующую между ними силу. Жан-Клод сокращал расстояние между ними плавно, как в замедленной киносъемке. Мика сидел и ждал. Он не двигался навстречу, но и не отодвигался. Сначала я подумала, что они целуются, но потом игра света дала мне увидеть тонкую щель, разделявшую рты. Они не касались друг друга — пока что. Их губы дрожали так близко, и мне отчасти хотелось, чтобы они соприкоснулись, но Жан-Клод оставался на месте, оставался на месте, пока Мика не закрыл глаза, будто не мог вынести вида этих пылающих синих сфер, будто отвернулся от слишком яркого солнца.
И все равно Жан-Клод не сократил этого незаметного расстояния. Расстояния одного дыхания, движения языком, он почти касался, почти, но не до конца. Напряжение росло, росло, росло, я чувствовала, что еще чуть-чуть — и я закричу. Сама не замечая, я двигалась к ним, и вдруг они повернулись и посмотрели на меня в упор, и были рядом. Я переводила глаза с одного на другого. Глаза как синий огонь, глаза как золотисто-зеленые облака. Глаза Мики становились все зеленее и потом стали светлыми-светлыми, как весенняя листва. Он смотрел на меня. Не знаю почему, но я знала, что это его охотничий взгляд — резкие глаза, и зрачок почти не виден в цвете их.
До меня дошло, что я смогла подавить ardeur. Меня тянуло к обоим, но я могла снова думать, ощущать что-то, кроме огня. Когда отрабатываешь какой-то вид метафизического контроля, очевидно, и другие виды начинают тебе поддаваться. От чувства облегчения меня одолела слабость, будто бы я свернулась на полу и заснула. Значит, мы не набросимся друг на друга похотливыми чудовищами. Ура.
Я отодвинулась, стала отползать назад. Глаза Жан-Клода следили за мной, но он не пытался меня коснуться. Что-то в его позе на четвереньках сказало мне, что ardeur все еще владеет им. Но пока я могу удержаться и не касаться его, нам ничего не грозит. Он смотрел на меня как голодающий, который видит, как уползает прочь первая за много дней еда. Но он играл честно, остался на месте, дал мне отползти. Он знал правила. А Мика — нет.
Он протянул ко мне руку, и я упала, откатываясь от него с такой скоростью, которой у меня раньше никогда не бывало, но Мика тоже не был человеком. Движением таким быстрым, которое не мог уловить глаз, он бросился за мной и оказался надо мной раньше, чем я заметила. Как по волшебству.
И он застыл надо мной, опираясь на руки и на ноги, будто в позе для отжимания. Я успела протянуть руку мимо него, пытаясь его не тронуть, успела сказать «не надо», и тут два события случились одновременно. Мика упал на меня сверху, а Жан-Клод взял мою протянутую руку. Быть может, подумал, что я протянула ее ему — не знаю. Но тут же нас окатило жаром, затопило, и не осталось ничего, кроме неодолимого голода.
Глава 50
Мы поцеловались, и это было будто я растаяла — от губ и ниже. Руки скользнули под шелк Микиной рубашки, и этого было мало. Я рванула ее, содрала с тела, и мои ладони заскользили по гладкости груди, по коже теплой, как атлас. Мика вдруг придавил меня к полу, невероятно тяжелый — я открыла глаза и увидела Жан-Клода над нами, на Мике, и он прижимал нас обоих. На миг я смогла увидеть его глаза, яростный светло-синий огонь, руки, охватившие Мику, и как он сдергивает его с меня.
Я села, глядя, как они катаются по полу в схватке. Гнев, досада и просто тяжелая усталость заполнили меня так, что на ardeur не осталось места. Устала я от всех этих драк, страшно устала.
Запах крови был как раскаленный вертел, всаженный мне в тело, почти сексуальный запах. Этого мне хватило. Вытащив «браунинг», я прицелилась. На миг они оба оказались у меня на мушке. На миг. Я повела пистолетом в сторону и впервые заметила, что никого в комнате, кроме нас, не осталось. Что ж, приятно, что у нас нет зрителей. Наведя пистолет на мягкий диван, я спустила курок. Серебряная с золотом подушка взлетела в воздух. Под каменными сводами загрохотало, будто тяжелые драпри не выпускали звук наружу.
Они оба застыли. Руки Мики превратились в когтистые лапы, дравшие спину Жан-Клода, потому что больше ни до чего дотянуться не могли. Лицо Жан-Клода скрылось в шее Мики, тело прижалось к нему — таким образом, он прикрыл все жизненно важные органы, пока выдирал Мике горло.
Я прицелилась в них:
— Стоп, ребята! Стоп, или следующую получит кто-то из вас: Богом клянусь, я вас пристрелю.
Жан-Клод поднялся, залитый алым от рта и подбородка до груди. Столько было крови, что мне страшно было смотреть на шею Мики. А когти Мики остались в спине Жан-Клода. Я видела, как он напрягся, будто каждая мышца хотела загнать когти подальше.
— Нимир-Радж меня держит, ma petite. Я не могу двинуться.
— Мика, отпусти его.
Читать бесплатно другие книги:
