Нарцисс в цепях Гамильтон Лорел
Да, просто и откровенно.
— А зачем моя помощь?
— Вы обладаете весьма определенной репутацией эффективной силы.
— Перестань говорить как преподаватель английского или дорогой адвокат, — сказала я. — Почему вы просто не убьете его сами?
— Все прочие его боятся и идут за ним, они не поверят, если гарантом его смерти буду только я.
— А я, значит, достаточный гарант?
— Вы и ваши люди — да.
— Мои леопарды внутрь не войдут.
— Анита... — начал Натэниел.
Я покачала головой:
— Нет. Я не подвергну опасности вас всех, чтобы спасти одного.
— Что же за пард у нас будет, если мы позволим нашей Нимир-Ра одной идти туда, где опасно?
— Пард, выполняющий приказы, — ответила я.
Он прислонился к стене, но необычное упрямство отразилось у него на лице, и оно говорило, что, быть может — только быть может, — он от меня набрался не только умения обращаться с оружием. Интересно, упрямство заразительно?
— Не только твои леопарды, но и волки, и крысы.
— Крысы не мои. — И у волков я тоже больше не лупа.
— Рафаэль уже едет сюда кое с кем из наших, — сказал Бобби Ли.
Я посмотрела на него сердито:
— Спасибо, что сказал.
Он пожал плечами. Если он и устал держать дуло у спины Зика, этого никак не было видно.
— Мой альфа — Рафаэль, а не вы, мэм.
— Я понимаю. Но если хочешь, чтобы мы ладили, держи меня в курсе. Мне хватает сюрпризов и без того.
— Аминь, — отозвался он.
— Где держат Мику и Черри? — спросила я.
Зик мотнул волчьей головой:
— Только если ты согласишься нам помогать.
— Химера хотел шантажом сделать меня своей возлюбленной, а ты хочешь шантажом заставить меня его убить. Не вижу особой разницы.
— Единственный способ остановить Химеру и тех, кто ему еще верен, — убить. Я предлагаю объединить силы и добиться этой цели.
— Для громилы ты слишком интеллигентно разговариваешь.
— Громилой у него я стал, потому что он, когда завоевал мою небольшую стаю волков, заставил меня принять эту форму и в ней держал. Когда он разрешил мне перекинуться обратно, лучшего я уже добиться не мог.
Я посмотрела в его человеческие глаза:
— Только глаза, да?
— Только глаза.
Обычно глаза первыми приобретают звериный вид, если оставаться слишком долго в облике зверя. А его глаза были единственным элементом внешности, который отличался от звериного. Но объяснений я не стала просить, потому что нас поджимало время, а я хотела вернуть Мику и Черри.
— В этом облике, — объяснил Зик, — я могу быть только громилой, силовиком. Человеком я быть не могу.
Я не стала спорить, что он человек, — оставила без внимания.
— Давайте к делу. Бобби Ли, Рафаэль нам поможет?
— Думаю, да. Он прихватил с собой достаточно солдат для хорошего представления.
Я обернулась к Бахусу:
— Гиены будут объединяться со своими — как сказать? — угнетателями? Или ваши ребята помогут Зику и его людям?
— Зик все время старался уменьшить наши мучения. Всегда призывал к умеренности, — кивнул Бахус. — Я думаю, что остальные согласятся работать с ним, но согласятся ли они сохранить потом жизнь всем, не знаю и обещать не могу.
— Если мы его уничтожим, — сказал Зик, — а вы развернетесь на сто восемьдесят градусов и перебьете нас, мы ничего не выиграем.
Я переводила взгляд с Бахуса на Зика, и мне попались на глаза фотографии. Последние несколько минут я о них не думала. Я сумела сосредоточиться на другом, но тут было так, будто этот один взгляд разорвал барьеры, которые обычно удерживают меня от глупостей. Я встала так резко, что все обернулись ко мне.
— Вы убьете Зика? — спросила я.
— Нет, но Марко должен умереть, — ответил Бахус.
— Почему?
— Он и змеелюди. Они должны умереть.
— Согласен, — сказал Зик. Потом посмотрел на меня: — Я знаю, кажется, как привлечь к делу волков.
— Слушаю.
— Химера — волк, гиена, леопард, лев, медведь и змея.
— И это он стоит за похищениями альф, — сказала я уверенно.
Зик кивнул.
— Они живы?
— Лев и собака — да. Химера пока не смог заставить их перекинуться. Он никого не убивает, предварительно не сломав.
— А Нарцисс жив?
Это спросил Бахус.
— Да. Химера его тоже пока сломать не смог.
— И как это все может интересовать волков? — спросила я, отойдя на другую сторону кухни. Оттуда мне не было видно фотографий.
— Химера никак не мог найти доминантную группу животных, настолько слабую, чтобы ее можно было захватить извне. Но тут он услышал про твоих волков.
Я выпрямилась, отодвинулась от стены:
— Ты о чем?
— Джейкоб, Пэрис и еще некоторые — все, что осталось от моей стаи. Меня Химера послать не мог, потому что мое состояние вызвало бы вопросы.
— Ты хочешь сказать, что, как только Джейкоб станет Ульфриком, он отдаст стаю Химере?
— Таков был план.
— А теперь?
— А теперь либо Джейкоб и иже с ним согласятся оставить твою стаю в покое, либо они не будут жить.
— Ты готов убить тех, кто остался от твоей стаи? — удивилась я.
— Они уже давно не моя стая.
— Дайте-ка я подведу итог, — заговорил Бобби Ли. — Ты хочешь, чтобы крысы, волки и леопарды соединенными силами вместе с гиенами и какими-то из твоих людей соединились и уничтожили остальных.
— Да, — ответил Зик.
— А если мы не станем?
— Ты говоришь так, будто у вас есть из чего выбирать. Это не так. Химера не просто убьет твоих леопардов, он поступит куда хуже. То, что он позволил сделать с гиенами, выходит за любые цивилизованные рамки терпимости. Он теряет рассудок, и среди его людей есть такие, которые будут делать страшные вещи, если их не остановит достаточно волевой альфа.
— Чтобы подготовить такое наступление, нужно время, — сказал Бобби Ли.
— Мне не видны часы, — ответил Зик, — но время у нас кончается. Анита должна оказаться перед Химерой, пока не прошли два часа, иначе для Мики и леопардихи дело обернется плохо.
— Ты так говоришь «Мика и леопардиха», как будто ты знаешь Мику, — заметила я. У меня возникла ужасная мысль, и только по тупости я не дошла до нее раньше. — Джейкоб должен был привести к Химере волков, а Мика — леопардов.
Это я проговорила совершенно пустым голосом. И тело стало пустым, будто я проваливалась внутрь себя, тонула в оглушительном белом шуме, — том, который позволял мне убивать не думая.
— Мы думали, что их альфа мертв и дело будет простым. — Он посмотрел на меня. — Про тебя мы не знали, точнее, не понимали, что ты собой представляешь.
— Как только Мика тебя увидел, он понял, что дело не выйдет. — Это сказала Джина. — Он пытался заставить Химеру оставить тебя и твоих в покое, но когда ты выступила против Джейкоба, ты стала слишком большой угрозой. Химера приказал тебя убить.
Мика не знал о приказе до тех пор, пока не выехала группа тебя ликвидировать. Он тебя спас.
Я только глянула на нее. Мозг продолжал обрабатывать мысль, что Мика лгал мне все время, что я его знала.
— Мика сказал Химере, что ты — универсал, как и он, и что Химера может никогда не найти другую такую же. Вот почему ты управляешь и леопардами, и волками.
Я заморгала:
— Я думала, что это только одна из теорий.
— Как ты не понимаешь, Анита? Вряд ли Мика сам в это верил, но для него это был единственный способ сохранить жизнь тебе и себе и не подставить под пытку всех нас.
Она встала — и гримаса боли исказила ее лицо. Зик ее поддержал, и тогда она выпрямилась и сбросила шаль.
По бледным плечам тянулись ожоги. Грудь была гола, красива и невредима, но, когда Джина повернулась спиной, Джил ахнул. Спина была исчерчена ожогами — нет, клеймами. Кто-то ее клеймил, и клеймил тавром. Ожоги были свежие, некоторые кроваво-красные, некоторые с обугленной кожей, будто клеймо прикладывали с разной силой. Кое-где ожоги размазались на краях, будто она двигалась, отбивалась.
Джина повернулась снова ко мне, и слезы блестели у нее на глазах.
— Каждый раз, отсылая куда-нибудь Мику, Химера оставлял при себе меня или Вайолет. Если Мика не выполнял поручения, он пытал нас. — Она пошла к нам, держа себя за локти, будто придерживая сама себя, чтобы не упасть, но ей было больно на каждом шаге, и это видно было по дрожанию глаз. — Что бы ты сделала, чтобы такого не случилось с Натэниелом?
Я встретила ее взгляд, но это потребовало усилий.
— Многое. Но я бы никого не предала.
Слезы медленно покатились по ее лицу, будто она старалась не заплакать.
— Он пытал Мику, потому что Мика отказался заманивать тебя в засаду. Химера его убьет, потому что, как он говорит, Мика уже не его кот, а твой, что козни женщины подточили его верность.
Она всхлипнула, и ей стало так больно, что она подалась вперед в судороге. Я успела поймать ее за плечи.
— Боже мой, — шепнула она, — как больно!
У меня перехватило горло. Я поддержала ее за локти, пока она снова смогла стоять.
— Я — послание тебе от Химеры, Анита. Он сделает это с твоей леопардицей, если ты не поедешь с нами.
— Ты туда не вернешься, — сказала я.
— У него остались Черри и Мика. Если не вернусь я, то же будет с нею. Вряд ли она это переживет.
Я поняла ее. Тело Черри может пережить такое, но не разум.
Она стала падать на пол, медленно, и я ее поддерживала как можно бережней.
— Мика знал, что это случится с ним, когда отказался тебя заманивать, но все же он отказался. — Она уже стояла на коленях, руки ее крепко вцепились мне в запястья, почти до боли. — Я бы соврала и согласилась бы на все, чтобы со мной такого не было.
Она снова всхлипнула, и я придержала ее за руки, не давая упасть навзничь. Я держала ее, пока она тряслась в приступах боли, а когда она успокоилась, то сказала полным слез голосом:
— Я бы предала всех, чтобы он перестал меня мучить. Но он ничего от меня не хотел. Что бы я ни сказала или ни сделала, ничего бы его не остановило. Химера обещал Мике, что за отказ будет страдать только он, но когда Мика оказался в цепях и не мог вырываться, тогда привели меня, а его заставили смотреть. — Она глядела на меня расширенными глазами, полными ужасных видений. — Химера хотел заставить Черри или меня принять облик зверя. Сказал, что никогда не видел зверя-самку.
— Так он называет тех из нас, кто застревает между формами, — пояснил Зик.
Пальцы Джины стиснули мне руку — чуть-чуть.
— Мика занял наше место. Он достаточно силен, достаточно альфа, чтобы сохранить человеческий облик. Он рискнул им ради нас. Мерль был нашим Нимир-Раджем, но он бы не рискнул ради нас своим человеческим обликом. Мика занял его место, наше место. Он наш Нимир-Радж, потому что он любит нас, всех нас. Мика предложил предать тебя, чтобы они перестали мучить нас, но Химера сказал, что чует от него запах лжи, что он просто сбежит и предупредит тебя. Так что он послал Зика и меня, потому что Зику он доверяет.
Я посмотрела на Зика, пытаясь прижать к себе соскальзывающую на пол Джину и не сделать ей больно, но ей все равно было больно. Она чуть постанывала, когда я помогла ей лечь на пол. Выражение глаз Зика, даже не подкрепленное мимикой, было вполне понятным.
— Химеру надо остановить, — тихо сказал Зик. — Необходимо остановить.
— Да, — сказала я, все еще держа Джину за руку. — Да, это необходимо сделать.
— Остановить? — спросил Бобби Ли. — Да убить его надо на фиг.
— И это тоже, — кивнула я.
Глава 64
Мы успели в клуб, имея еще небольшой запас времени. Крысы прибыли к моему дому внушительным отрядом, и я оставила Рафаэля командовать спасательной операцией, потому что именно таковая намечалась. Мне предстояло позволить Зику проводить меня в бандитское логово безоружной. Он будет нести мое оружие и — теоретически — отдаст его мне, когда мне будет нужно. Теоретически. Но теория и практика не всегда совпадают. Зик однажды пытался меня убить, а сейчас я должна была вверить ему свою жизнь. Идея казалась неудачной, но все равно я собиралась это сделать. Было бы времени побольше, мы бы нашли, наверное, другой план, но именно времени у нас и не было. Если мы надеялись спасти Черри и Мику.
Похоже, что последние четыре года я все время опаздывала. Опаздывала спасти, опаздывала защитить от чудовищ. Я стала уборочной командой — той, которая приезжает, когда вокруг разбросаны трупы, и прибирает грязь. Я убивала чудовищ, но уже после того, как они творили свои ужасы. Даже сейчас Химера уже многих перебил и замучил, но я могла сознаться перед собой, если не вслух, что где-то в глубине души на других мне было наплевать. То есть мне было жаль и Джину, и любовника Бахуса, и Аякса, которому отрезали конечности, но для меня это была абстракция. А Черри и Мика — реальны. Что Мика так быстро стал для меня реальным, меня пугало, но если не слишком в это вдумываться, то можно было действовать, мыслить ясно, дышать нормально. Слишком много думать — тогда мысли начинают метаться, а дыхание становится слишком частым.
Большая часть клуба была темной и пустой. Компания, как они это называли, помещалась наверху. Это была комната в конце большого белого коридора, куда мы приходили спасать Грегори и Натэниела несколько дней назад. Химера ждал возле двери в черном капюшоне, с открытыми прорезями для глаз, и тщательно завязанный галстук в сочетании с белой рубашкой странно выглядели при кожаном капюшоне. Руки он держал за спиной и прислонился к стене. Он пытался придать себе небрежный и уверенный вид, но нервничал, и это можно было заметить, даже не имея способностей ликантропа.
Джина смогла подняться по лестнице лишь с помощью двух гиен. Могли ей помочь мы с Зиком, но он притворялся, что конвоирует меня, а у Джины под шалью была записка, которую следовало передать гиенам. Записка была от Бахуса, и он просил в ней впустить его через потайной вход. Очевидно, Химера не спрашивал, нет ли в клубе потайного входа, поэтому никто ему не сказал.
Глаза Химеры обратились к ней.
— Джина... — Он покачал головой. — Уведите ее, ей нужен врач.
Гиены не стали спорить — просто повернулись и пошли по коридору обратно. Бывший с ними змей остался стоять, не сводя подведенных черно-зеленых глаз с лица Химеры. Я бы сказала, что он стоял по стойке смирно как хороший солдат, но не только. Было на его лице что-то большее, будто так стоять, ожидая приказов Химеры — самое чудесное занятие на свете. Выражение терпеливого обожания само по себе было жутким, и я поняла, почему Бахус сказал, что змеи должны умереть. Не за то, что они делали с гиенами, не из мести, но потому что те, кто почитают своего царя как бога, в дворцовых переворотах не участвуют.
— Я не был уверен, что вы приедете, миз Блейк.
Голос был знаком, но я не могла вспомнить откуда.
— Вы мне как-то не оставили выбора.
— Мне жаль, что так получилось.
— Настолько жаль, что вы готовы отдать мне моих леопардов и отпустить домой?
Он почти улыбнулся, но покачал головой:
— Мика не ваш леопард, а мой, миз Блейк.
И снова голос прозвучал знакомо, но опять я не смогла вспомнить. Я пожала плечами:
— Вы меня сюда призвали под условием, что и Черри, и Мика будут отпущены невредимыми. Звучит так, будто они оба мои.
Он снова покачал головой:
— Отдав Мику, я бы отдал всех своих леопардов, а такого желания у меня нет.
— Значит, вы солгали, чтобы заставить меня приехать.
— Нет, миз Блейк. — Он вытащил руки из-за спины. Руки были в черных кожаных перчатках. — Соедините с нами свой пард, усильте нас.
Я покачала головой:
— Я приехала освободить своих людей, а не вступить в ваш клуб.
Он поглядел на Зика:
— Ты объяснил ей, чего я хочу?
Зик рядом со мной переступил с ноги на ногу.
— Вы мне сказали, что, если она приедет без оружия, вы освободите Мику и другого леопарда. Больше ничего вы мне не говорили.
Химера нахмурил брови — это было видно даже сквозь капюшон. Почесал лицо под капюшоном, будто там что-то его беспокоило.
— Я помню, как говорил тебе, что она должна присоединиться к нам.
— Вы последние недели много говорили разных вещей, — очень осторожным голосом ответил Зик.
— Давно вы Нимир-Ра у леопардов? — спросил он голосом обычным, ординарным, хотя руки его продолжали скрести лицо.
— Около года.
— Тогда вы, как и я, должны понимать необходимость объединения всех форм животных. Единственное, что позволяет нам приезжать в каждый город и подчинять себе мелкие группы, — это то, что большие группы им не помогают. Как горожане, которые звонят в полицию, только когда грабят их квартиру. А те, кто на них не похожи, могут проваливать ко всем чертям.
— Я согласна, что общине ликантропов не помешало бы некоторое сплочение, но не думаю, что пытки и шантаж — лучшие для этого средства.
Он прижал ладони к глазам и выгнул спину, как от боли. Змей тронул его черными ручками. Химера передернулся, потом поднялся, а змей все еще касался его — успокаивал, я думаю.
Химера посмотрел на меня в упор, взялся за кожаный капюшон и сдвинул с головы. Темные волосы, промокшие от пота, перепутались и тосковали по расческе. Седина на висках больше не придавала ему достоинства. Скорее это была прическа сумасшедшего ученого, который сделал что-то страшное и поседел в одну ночь. Сбоку шеи были видны шрамы. Орландо Кинг, он же Химера, смотрел на меня сверху вниз.
Я таращилась, отвесив челюсть. Слишком я была поражена для других каких-нибудь действий.
— Я вижу, вы меня только теперь узнали, миз Блейк.
Я покачала головой и смогла заговорить лишь со второй попытки.
— Не ожидала вас здесь увидеть.
Даже для меня это прозвучало как беспомощное блеяние. Но я хотела сказать, что Орландо Кинг, первый из охотников за скальпами, не должен был оказаться вожаком банды одичавших оборотней. Как-то это не подобало.
— Так вот почему вы знали все обо всех оборотнях в городе — к вам обращались за помощью!
Он кивнул:
— Обо мне стало известно, — после того несчастного случая, — что я охочусь за одичавшими ликантропами и не информирую власти. Паршивые овцы не должны портить все стадо.
Глядя на него, я пыталась сообразить.
— О вас говорят, что после того как вы пережили близость смерти, вы смягчились, но на самом деле вы подцепили ликантропию, и вот почему перестали охотиться.
— Мне казалось неправильным преследовать других несчастных, — согласился он. — Людей, которые еще менее меня были виновны в том, что стали ликантропами. Я по крайней мере охотился за вервольфом, который меня чуть не убил. Я пытался ему причинить вред. А почти все люди, выжившие после нападения, были ни в чем не виновны.
— Я это знаю, — согласилась я тихо, потому что факт, что Химера на самом деле Орландо Кинг, не объяснял для меня загадку, а только запутывал. Я сейчас понимала еще меньше, чем когда входила в это чертово здание.
— Но перемена настроения, как вы ее называете, пришла не сразу. Волчья ликантропия обнаружилась у меня в крови через сорок восемь часов после нападения. Я решил до первого полнолуния успеть выбить побольше монстров. — Он смотрел мимо меня, глаза его стали далекими, ушли в воспоминания. — Я брался за самые опасные задания, которые мне удавалось найти, и кончил тем, что поехал истреблять целое племя оборотней змей в бассейне Амазонки. — Он обернулся к стоящему рядом смуглому человечку. — Я решил, что десятки экземпляров любого зверя меня убьют наверняка, а если нет, то первое свое полнолуние я встречу там, где не смогу убить ни одного человека.
— Логично, — сказала я, потому что надо было что-то сказать.
Он глянул на меня.
— Я собрался погибнуть, миз Блейк, но каждое животное, которое я пытался убить, просто не хотело убивать меня. Когда настало первое полнолуние, я был заражен самыми разными формами хищной ликантропии. В первую луну я перекинулся тем, чем являются Абута и его соплеменники, потом волком, потом медведем, потом леопардом, потом львом, и так далее, и так далее. — Он смотрел на Абуту, и в его лице было что-то от той религиозной горячки, которую излучал коротышка. — Они решили, что я бог, потому что могу принимать столько обличий. Они поклонялись мне, и они послали половину своего племени сопровождать меня обратно в цивилизацию.
Он засмеялся — резко, неприятно. От этого смеха у меня почему-то волосы зашевелились на затылке.
— Ты убила их всех, кроме троих, Анита. Можно мне называть тебя Анитой?
Я кивнула. Мне было почти страшно что-нибудь сказать, потому что на лице Кинга сменяли друг друга эмоции, совершенно неподходящие к его спокойным словам, будто он ощущал что-то, чего сам не осознавал. Так бывает, когда смотришь плохо дублированный фильм, но тут не только слова были не те, но и движения тела.
Колючий прилив энергии полыхнул от него жаром, и глаза его изменились. Один стал светло-зеленым, леопардовым, другой янтарным, волчьим. Не только цвета радужек не совпадали, но и форма зрачков, и форма орбит каждого глаза. Движения костей я не успела заметить — все было слишком быстро.
На губах зазмеилась улыбка. Изменилось все — выражение лица, поза тела, и это не была перемена оборотня, это просто другая личность заняла место в коже Кинга. Голос Химеры зазвучал с южным акцентом — тот голос, который раздавался из громкоговорителей, когда нам устроили засаду.
— Бедняга Орландо, он уже просто не может вынести. Он ненавидит себя такого, каким он стал.
Кажется, я перестала дышать на пару секунд, и потому следующий вдох получился слишком резким. Мне приходилось иметь дело с социопатами, психопатами, серийными убийцами, психами всех мастей, но впервые — с раздвоенной личностью.
Химера дернул себя за галстук, сорвал его, расстегнул воротник, повертел шеей и улыбнулся.
— Так-то лучше, согласна?
Мой голос звучал чуть с придыханием:
— Всегда хорошо, когда удобно.
Он шагнул ближе, и я отступила, стукнувшись спиной о Зика. Химера шагнул почти вплотную и стал нюхать воздух над кожей моего лица. На таком расстоянии его сила жалила меня тысячей муравьев.
— Ты пахнешь страхом, Анита. Я не думал, что тебя может так напугать небольшая перемена глаз.
Я облизала губы, глядя в упор в эти разные глаза.
— Глаза меня не напугали.
— А что напугало? — спросил он, продолжая нависать надо мной.
Я снова облизала губы, не зная, что сказать. То есть что такое сказать, что будет безопасно. Некоторые слишком остроумные замечания приходили на ум, но психу, во власти которого находишься, лучше потакать — есть такое правило. Конечно, у меня было и правило никогда не отдавать себя во власть серийного садиста-убийцы с раздвоением личности. По-настоящему безумные люди часто непредсказуемы, и с ними трудно договориться.
— Я жду ответа, — произнес он певучим голосом.
Хорошая ложь на ум не шла, так что я попробовала смягчить правду.
— Тот факт, что я говорила с Орландо Кингом, а сейчас не с ним, но продолжаю говорить с тем же телом.
Он засмеялся и шагнул назад, но тут же застыл неподвижно, будто слушая что-то, чего не слышала я. Неужто спасательная команда, так скоро? Не может быть. Он посмотрел на меня, улыбаясь той же неприятной улыбкой, и огладил руками собственное тело.
— Я это тело использую получше, чем Орландо.
Ну-ну, что-то не видно улучшения ситуации. Я посмотрела на Зика, выражением глаз пытаясь ему сказать: надо было меня предупредить, что у него настолько крыша съехала.
Химера схватил меня за руку, дернул к себе. Я так была занята обменом взглядами с Зиком, что не успела заметить этого действия.
— Я всегда был у Орландо внутри. Я был той частью его личности, которая позволяла ему убивать других, не испытывая ничего, кроме ненависти. Он редко брал оборотня в виде зверя. В человеческом облике его брать безопаснее, а Орландо о безопасности очень заботился, по крайней мере для себя.
Он притянул меня к себе поплотнее, используя мое запястье как рукоять. Он еще не делал мне больно, но сила его хватки была как обещание, как угроза. Он мог раздавить мне кости, и мы оба это знали.
— У Кинга была репутация человека, который доводит работу до конца, — сказала я.
— Работа состояла в том, чтобы убивать людей, не только мужчин, но и женщин. Потом он отрезал головы, тела сжигал, чтобы они никогда не воскресли. А я был той частью его личности, которая этой работой наслаждалась, а когда он стал тем, что больше всего на свете ненавидел, я его защитил от него самого.
— Как? — тихо спросила я.
— Делая то, что у него не хватало духу сделать самому, хотя и хотелось.
— Например? — спросила я.
Подмога уже была в пути, надо было только выстоять до ее прибытия. Таков был исходный план, а факт, что Химера — это Орландо Кинг и что он безумнее мартовского зайца, плана не отменял. Все мужчины любят говорить о себе, даже законченные мерзавцы. Сумасшествие этого не отменяет — по крайней мере раньше так было. Меня только раздвоение личности сильно смущало. Если я буду обращаться с Химерой как с обыкновенным маньяком-убийцей, все будет отлично. По крайней мере это я себе твердила. Но пульс у меня частил, грудь спирало, страх не спадал. Вряд ли я сама себе верила.
— Ты хочешь знать, как я помог Орландо? — спросил он.
— Ага, — кивнула я.
— Ты действительно хочешь знать, что я для него сделал?
Я снова кивнула, хотя мне начинало не нравиться, как он построил фразу.
Он улыбнулся, и одна эта улыбка обещала вещи болезненные и неприятные.
Читать бесплатно другие книги:
