Помолвка с плачущим ангелом Синявская Лана

Пролог

1978 год

– Ну, милая, давай! Постарайся!

– А-а-а!!!

Женщина кричала, не переставая. Она лежала на спине. Ее широко раздвинутые белые ноги в свете ультрафиолетовой лампы отливали синевой. Ей было наплевать на то, как она выглядит. Ей вообще было наплевать на все, кроме дикой, раздирающей ее тело пульсирующей боли внизу живота.

Она попыталась приподняться, но снова рухнула навзничь. Ее протяжный крик перешел в животный вой.

– Нет!! Не надо… Я не хочу! – бормотала она сквозь рыдания.

– Ну что ты, золотко мое, – мягко упрекнул ее низкий мужской голос. – Отступать уж поздно.

Боль снова пронзила ее своим острием. Женщине показалось, что она слышит хруст ломающихся костей. Своих собственных.

Скрипнула дверь. Кто-то вошел.

– Ну как она? – встревоженно спросил вошедший.

– Осталось совсем немного.

– Ты думаешь, она выдержит?

– Будем надеяться. – В голосе первого мужчины не слышалось особой уверенности. – Роды необычайно сложные.

Говоривший повернулся и внимательно посмотрел на женщину. В звенящей тишине слышалось ее хриплое, прерывистое дыхание. Мокрая от пота сорочка задралась до самой шеи. Огромный, уродливый живот ходил ходуном.

Мужчина в белом халате наклонился, чтобы поправить ей рубашку. Она вздрогнула от его прикосновения. Ее тело задрожало и напряглось. Она снова закричала. В ее крике не было ничего человеческого.

– Началось, – резко сказал мужчина. – Всем приготовиться.

Второй кивнул и быстро направился к двери, едва не сбив по дороге высокий резной светильник с ровно горевшим в полукруглой чаше пламенем.

– Посмотрите же на вашего первенца, – настойчиво повторил доктор.

Тяжело дыша, женщина наконец решилась поднять глаза и взглянуть на крошечное, сморщенное существо, покрытое слизью, с красной, точно ошпаренной кожей. Острая жалость к беспомощному созданию пронзила ее.

Доктор, уверенно держа в руках хрупкое тельце, приподнял ребенка повыше, чтобы она могла лучше видеть. Младенец, дрыгая ручками и ножками, отчаянно заревел. Женщина инстинктивно подалась вперед, но доктор покачал головой и отступил на шаг назад.

– Не сейчас, милая, – произнес он. – Позаботьтесь о малыше, пока его мама немного оправится, – обратился он к стоявшей рядом ассистентке, передавая ей ребенка.

Роженица, следуя взглядом за младенцем, посмотрела на нее и отшатнулась.

– Ты?! – В ее возгласе смешались удивление и страх. – Как ты здесь оказалась?

Ничего не отвечая, медсестра, подхватив малыша, проскользнула в соседнее помещение, плотно прикрыв за собой дверь.

– Что все это значит? – осипшим от пережитого голосом спросила женщина.

Доктор развел руками.

– Не совсем понимаю, что именно вас обеспокоило. Все идет так, как мы и договаривались. Сейчас я оставлю вас на некоторое время, чтобы вы могли прийти в себя, а затем мы приступим к основному…

Не дожидаясь ее возражений, он слегка поклонился и исчез вслед за сестрой.

Женщина осталась одна в комнате.

Опираясь на дрожащие руки, она поднялась и затравленно огляделась. Вокруг нее с четырех сторон стояли горящие светильники, выглядевшие совершенно неуместно в стерильной больничной палате. Она не удивилась их присутствию. Она знала, с какой целью здесь находится.

Теперь вся ее затея казалась ей чистым безумием. Нельзя допустить того, что должно произойти в этой комнате через несколько минут.

Она скажет ему, что передумала. Она даже не будет забирать назад аванс, пусть он только отпустит ее домой вместе с ребенком.

Ей отчаянно хотелось верить, что именно так все и будет. Но какая-то часть сознания говорила, что пути назад нет. От этой мысли у нее на глазах выступили слезы. Она вытерла их ладонью.

Внезапно ее осенило. Если она сейчас потихоньку выберется из палаты и уйдет, то все происходящее потеряет всякий смысл. Она улыбнулась сквозь слезы. Так просто!

Воодушевленная спасительной мыслью, женщина попробовала пошевелиться и глухо застонала. Тело не слушалось ее.

Тем не менее, стиснув зубы и корчась от боли, она медленно сползла с высокой кушетки и, согнувшись, поковыляла к двери, которая, как она знала, вела на лестницу.

Оставляя позади себя кровавый след, она почти ползком достигла спасительного выхода и тяжело оперлась на стену, пытаясь отдышаться.

– Интересно, куда вы собрались? – Вежливый холодный голос за спиной буквально пригвоздил ее к месту. Женщина вздрогнула и обернулась, стараясь не показать своего страха.

– Я должна вам сказать… – Чтобы придать себе уверенности, она высоко вздернула подбородок. – Я передумала. Я забираю ребенка и ухожу. Можете оставить деньги себе.

Мужчина выслушал ее, не перебивая. Его лицо оставалось совершенно спокойным. Это спокойствие напугало ее гораздо больше, чем ожидаемая вспышка гнева. В эту минуту она поняла, что все кончено.

Ассистентка медленно перешагнула порог и вошла в комнату, осторожно держа перед собой на вытянутых руках огромное серебряное блюдо, накрытое сверху белой простыней. Ее лицо было белее накрахмаленного халата.

Едва переставляя ноги, она подошла к столу и опустила на него свою ношу. Ткань на подносе слегка зашевелилась. Стоявшая рядом женщина отчаянно всхлипнула.

– Мужайтесь, дорогая, – подбодрил ее доктор. Он, одетый теперь в широкую свободную мантию, крепко держал ее за локоть, скорее для того, чтобы предотвратить возможную попытку к бегству, чем из желания помочь. – Осталось совсем недолго, и ваша мечта в скором времени осуществится.

Он кивнул головой ассистентке, и та поспешно покинула комнату.

Верхний свет был погашен, помещение освещали только ярко пылающие светильники. С трудом держась на ногах, женщина повернула к мужчине заплаканное лицо.

– Вы готовы? – спросил он.

– Нет, – ответила она, содрогнувшись от рыданий. – Я не могу этого сделать.

Доктор подал знак ассистенту, тот подошел ближе и подал кубок с каким-то напитком. Доктор протянул его женщине.

– Выпейте. Это придаст вам сил. – Предложение прозвучало как приказ, и женщина повиновалась. Она послушно приняла сосуд, но, поднеся его к губам, отшатнулась. От питья воняло чем-то мерзким. – Пейте, пейте, – подбодрил доктор.

Борясь с приступом тошноты, женщина сделала несколько глотков. В голове сразу же зашумело. Стены палаты покачнулись, перед глазами поплыл туман. Ее тело стало легким, она услышала далекий звон колокольчиков. Это почему-то показалось ужасно забавным. Она хихикнула.

Голос доктора теперь слышался откуда-то издалека:

– Вот так, умница. И ничего страшного. Перед вами обыкновенная кукла, видите?

Она кивнула, тупо глядя прямо перед собой. Простыни не было, и она с трудом различала крохотную фигурку на серебряном блюде. Женщине показалось, что кукла слабо пошевелилась, но это только рассмешило ее, и она снова хихикнула.

– В этой кукле сосредоточено все зло, которое может ждать вашего ребенка на жизненном пути, – торжественно вещал доктор, казалось, не замечая ее беспричинного веселья. – Все, что вам нужно сделать, – это собственной рукой уничтожить зло. И тогда ваш ребенок достигнет всего, чего пожелает. Ничто больше не помешает ему. Вы готовы?

Она кивнула, с трудом вникая в смысл его слов.

Доктор вложил в безвольную руку женщины какой-то предмет. Сверкнула остро заточенная сталь.

– Помните, вы должны сделать это одним ударом, – напомнил он. В его голосе ей послышалось с трудом сдерживаемое возбуждение.

Повинуясь его команде, точно робот, она занесла руку с зажатым в ней кинжалом высоко над головой.

– Сделайте это! – выкрикнул он.

Женщина крепко зажмурилась и вонзила кинжал в мягкое и податливое тельце. Сталь, пройдя сквозь него, как сквозь масло, со звоном ударилась о поднос. Раздался то ли тихий всхлип, то ли вздох. Но она его не услышала. Как не увидела забрызгавшей ее одежду крови.

Ей показалось, что она слышит непонятные щелчки. Короткие вспышки света слепили ее глаза. Она прикрыла глаза рукой, защищаясь, громко закричала и рухнула на пол.

Женщина и мужчина стояли возле большого больничного окна с видом на тихий уютный дворик. Мужчина одной рукой нежно обнимал женщину за плечи, а другой ласково гладил по волосам.

– Все будет хорошо, родная, я тебе обещаю, – в который раз повторял мужчина. Женщина безучастно смотрела застывшим взглядом на чисто вымытое стекло, по которому лениво ползла толстая, разомлевшая на солнце муха.

Мужчина в отчаянии схватил женщину за плечи и резко повернул к себе лицом, заглядывая ей в глаза:

– Я понимаю, это большое горе, то, что наш ребенок родился мертвым, – горячо зашептал он, легонько встряхнув ее и крепко прижимая к себе. – Но мы молоды, здоровы, у нас обязательно будут еще дети, ты слышишь?

Женщина по-прежнему молчала. Неожиданно она встрепенулась и посмотрела куда-то за его плечо. Взгляд ее на мгновение стал осмысленным. Ее муж обернулся, чтобы узнать, что привлекло ее внимание.

По коридору им навстречу быстро шел молодой мужчина в белом халате. Поравнявшись, он на секунду замедлил шаг, внимательно посмотрел на расстроенную пару у окна, вежливо кивнул головой и двинулся дальше.

Промелькнувший было на лице женщины страх сменился отчаянием. По бледным щекам покатились слезы.

Глава 1

Я приближалась к нему, как и положено приближаться к заклятому врагу. Медленно, осторожно. Где-то, на самом донышке моей души, теплилась дохленькая надежда, что сегодня, наконец, все будет иначе. Совсем не так, как было вчера, и позавчера, и неделю назад.

Смешно, в самом деле. Еще совсем недавно я считала его своим другом, а теперь… Теперь я его боюсь.

Я сделала последний шаг и замерла, не решаясь поднять глаза. Но другого выхода не было, и мне пришлось…

То, что я увидела, заставило меня глухо застонать от бессильной ярости. Чудовище, смотрящее на меня в упор, не вызывало ничего, кроме отвращения. Бледное, осунувшееся лицо, пересохшие губы и мутный, красный глаз со слипшимися от гноя ресницами. Второй глаз монстра выглядел здоровым, но это не делало его более привлекательным.

Мне стало по-настоящему страшно. Что же со мной происходит? Неужели это одноглазое убожество и есть я, Лиза Локтева?

«На все сто процентов! – подтвердил мой внутренний голос. – Ты же стоишь перед зеркалом».

Я тяжело вздохнула, отвернулась и, всхлипывая, сползла по стене вниз. Хотелось зажмуриться покрепче, чтобы никогда больше не видеть эту отвратительную картину. Как бы не так. Не то что зажмуриться, даже просто закрыть глаз было трудно.

Сидеть в прихожей и проклинать все на свете мне, однако, быстро надоело, да и от входной двери заметно сквозило. Нужно идти в больницу, пока не поздно.

Решение далось мне нелегко. Врачам я почему-то не доверяла с детства и, по правде говоря, болела исключительно редко. Насколько себя помню, ничего страшнее простуды со мной не случалось. И вот теперь это…

Я резво вскочила и через пять минут вернулась в коридор в полной боевой готовности. По привычке глянула в зеркало и тихо охнула. Появляться в таком виде на улице мне категорически не стоит. От меня будут шарахаться даже встречные собаки. Черт возьми, где, скажите на милость, мои темные очки?

Нервно теребя в руках связку ключей, я торопливо вернулась в комнату. Очки отыскались почти сразу, однако возникла новая проблема: за окном было на редкость пасмурно. Лето выдалось паршивое: сплошные дожди да серое небо. Солнечные дни выпадали так же редко, как выигрыш в спортлото. В такую погоду в черных очках я точно буду выглядеть полной идиоткой.

«Зато без них ты легко сойдешь за младшую сестренку Франкенштейна», – съязвил внутренний голос. Я, разумеется, попросила его заткнуться, но прикинула, что идиотка все-таки лучше, и водрузила на нос спасительные очки.

Визит к доктору меня немного успокоил. Жуткие метаморфозы с моим лицом оказались всего-навсего одной из разновидностей конъюнктивита, правда, весьма противной.

«Ничего особенного, дорогая, обыкновенный кератит», – заявила общительная докторша, деловито пытаясь выдавить мне глаз. Я замотала головой, выражая протест против такого бесцеремонного обращения. Докторша оставила меня в покое и принялась выписывать рецепты на лекарства, попутно развлекая меня забавными, на ее взгляд, случаями из собственной практики. Как нарочно, все они как на подбор кончались весьма плачевно, и я вздохнула с облегчением, когда за мной, наконец, захлопнулась дверь кабинета.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении, которое не могло испортить даже то, что на покупку средств, предназначенных для моего скорейшего излечения, ушла почти половина моей зарплаты. Все, что угодно, лишь бы вернуть все на свои места.

– Лиса! – окликнули меня возле самого подъезда.

Вот так всегда! Стоит тебе пожелать, чтобы никто не попался на пути, как тут же кто-нибудь обязательно встретится.

Я остановилась и обернулась, дожидаясь, пока высокая блондинка захлопнет дверь своего серебристого «Лексуса».

Татьяна, как всегда, выглядела великолепно. Сколько смотрю на нее, столько удивляюсь: чего ради такая красавица гробит себя в секретаршах? Впрочем, «гробит» – не совсем подходящее слово. Получает Танька вполне прилично, даже более чем. Хотя, на мой взгляд, ей прямая дорога в топ-модели. Матовая белая кожа с редкими брызгами веснушек, сверкающие зеленые глаза и груди, такие упругие и волнующие, что ни один мужчина не мог смотреть на них, не мечтая к ним прикоснуться. Ее лицо было не так совершенно, но никто не замечал этого, однажды разглядев как следует ее тело.

– Где тебя носит? – начала она с места в карьер, как водится, забыв поздороваться. – Я тебя уже полтора часа здесь караулю. А почему ты в очках? Ты домой?

Я пожала плечами, соображая, на какой вопрос следует ответить в первую очередь.

Татьяна, перебирая длинными ногами, как породистая лошадь, топталась рядом и выжидательно заглядывала мне в лицо.

– Пошли, – пригласила я, отложив все объяснения на потом, и открыла подъездную дверь.

Не требовалось особой проницательности, чтобы сообразить: в жизни Татьяны произошло что-то исключительное. Ее так и распирало от желания поделиться новостями. Тем удивительнее было то, что за полчаса, проведенные на моей кухне, она пока не сказала ни слова о том, ради чего объявилась у меня столь внезапно.

Наконец, мое терпение лопнуло.

– Выкладывай, что стряслось, – напрямик спросила я.

Танька поперхнулась чаем и закашлялась.

– Ты о чем? – сделала она невинные глаза.

– Ни за что на свете не поверю, что ты ждала меня столько времени в разгар рабочего дня просто потому, что сильно соскучилась и загорелась желанием выпить чайку в моем обществе. Если мне не изменяет память, в последний раз мы виделись полгода назад, – отчеканила я, требовательно глядя на свою покрасневшую гостью.

– Ну, Лиса, ты даешь! – хихикнула она, пытаясь скрыть смущение. – Тебе бы следователем работать.

– Моя работа меня вполне устраивает, и ты мне зубы не заговаривай. Я сейчас больная, а потому нервная. Так что не темни.

Татьяна осторожно поставила чашку на стол и прикусила губу, явно собираясь с духом.

– Я хочу, чтобы ты сходила со мной на вечеринку к Кирсановым, – выпалила подруга и отвернулась.

– Ты спятила? – поинтересовалась я на всякий случай. – Я же к ним не приглашена.

Танька отчаянно замотала головой и посмотрела на меня так жалобно, что я оторопела.

– С каких это пор тебя пугают светские рауты? – спросила я с искренним удивлением. – Тем более что с Викой, насколько я помню, вы знакомы с института?

– Верно, – уныло закивала Татьяна. – Но я не могу пойти туда одна. И не пойти тоже не могу.

Дело принимало неожиданный оборот. Танька – девушка не из пугливых. Кроме того, ее работа в крупной инофирме по большей части состоит как раз в присутствии на всевозможных банкетах и презентациях, на которых она чувствует себя как рыба в воде, в отличие, между прочим, от меня. Откуда вдруг такая робость?

– Откуда вдруг такая робость? – озвучила я собственные мысли.

– Так ты пойдешь со мной или нет? – ответила она вопросом на вопрос.

– Догадайся с трех раз.

– Значит, нет. – К моему удивлению, Танька явно приготовилась разреветься.

– Да что с тобой? – разозлилась я, теряясь в догадках.

– Андрей приехал, вот что.

Не знаю, какой реакции ожидала от меня Татьяна, но это имя мне ни о чем не говорило. Разве что…

– Это твоя школьная любовь, что ли? – на всякий случай уточнила я.

– Институтская, – поправила Танька.

Час от часу не легче. Ну, слышала я эту давнюю историю о первой неразделенной любви моей подруги к признанному красавчику, но никак не думала, что дело зашло так далеко. Тем более что предмет ее, как оказалось, пылких и неувядающих чувств вот уже год, как жил в Москве. Что касается самой «трагедии», так она разыгралась и того раньше, года три-четыре назад. За все это время Татьяна почти не вспоминала о герое своего романа, и я грешным делом подумала, что это увлечение прошло, а смотри ж ты…

– Лисичка, голубушка, выручай! – вывел меня из задумчивости умоляющий голос Татьяны. – Я так хочу его увидеть, но одной мне не справиться.

– А в чем проблема? – продолжала я упираться. – По-моему, все обстоит прекрасно. С тех пор, как вы встречались в последний раз, ты превратилась в настоящую красавицу. Вряд ли он сможет устоять…

– Это исключено. – Она не дала мне договорить. – Он приехал, чтобы представить родным свою невесту. Через две недели свадьба.

Я присвистнула.

– И кто эта счастливица?

– Не знаю. Какая-то девочка из подтанцовки.

– Вот так так! Не везет, так не везет, – посочувствовала я.

– Так ты согласна?

– Не знаю. Как я появлюсь там без приглашения, да еще с такой физиономией? – Я определенно начала сдавать позиции. Татьяна это сразу же почувствовала.

– В очках никто ничего не заметит, – затараторила она с удвоенным энтузиазмом. – Мы только посмотрим на него и сразу назад.

– Когда этот банкет? – обреченно спросила я.

– Завтра.

Я вздохнула, ругая себя за излишнюю сентиментальность.

Если бы я только знала, какие неприятности ждут меня в дальнейшем, то предпочла бы немедленно отправиться на Северный полюс и провести там остаток лета рядом с тюленями.

Глава 2

Знающие люди утверждают, что для успеха любой вечеринки необходимы всего три вещи: красавица, знаменитость и много выпивки. Все остальное уже не важно.

Не знаю, относились ли устроители данного приема к знающим людям, но все вышеперечисленное на нем присутствовало, пожалуй, даже в избытке. По крайней мере, со знаменитостями здесь явно перестарались. От них просто-напросто некуда было деваться.

Пережив состояние, близкое к шоковому, при виде роскошной виллы Кирсановых (назвать трехэтажное строение с парком, подъездными дорожками и собственной автостоянкой банальным словом «коттедж» у меня просто язык не поворачивается), мне казалось, что я готова к любым неожиданностям. Не тут-то было.

Вокруг то и дело мелькали до боли знакомые по телеэкрану лица, которые, впрочем, вели себя вполне буднично: здоровались, пили, болтали – короче, получали удовольствие.

Татьяна, облаченная в умопомрачительное сиреневое платье от какого-то крутого дизайнера, отчаянно вертела белокурой головой, пытаясь высмотреть хозяев вечеринки. Впрочем, без особого успеха.

Сказать, что я чувствовала себя неловко, значит сильно польстить моему самолюбию. Мне было откровенно паршиво, но ради счастья подруги я приготовилась стоически терпеть.

Чтобы мои злосчастные очки не так сильно бросались в глаза, мне пришлось надеть черный брючный костюм. Оказалось, что все мои старания были напрасны: я то и дело ловила на себе любопытные взгляды гостей, в которых явно читался вопрос: кто это такая? Большая оригиналка, тайный агент или просто городская сумасшедшая? И каким образом она попала в приличное общество?

Не знаю, на сколько хватило бы моего терпения, но оно явно было на исходе, когда Танька обнаружила-таки тех, ради кого мы, собственно говоря, и притащились.

Она больно ущипнула меня за руку и прошипела прямо в ухо:

– Они идут сюда!

В ее голосе мне послышалась откровенная паника. Я посмотрела в нужном направлении и в самом деле увидела Андрея под руку с изящной, гибкой брюнеткой лет двадцати с небольшим. К моему разочарованию, эта девушка никак не могла быть его невестой, так как уже была замужем, причем за его отцом.

Вика Кирсанова улыбнулась и приветливо помахала нам рукой.

Поздоровавшись со мной и расцеловавшись с Танькой, Вика проворковала, обращаясь к Андрею:

– Ты только посмотри, кто к нам пришел!

А вот это было зря. С того самого момента, как наша колоритная парочка попала в его поле зрения, Андрей буквально не сводил глаз с моей отчаянной подружки.

– Ты помнишь Таню? – продолжала допытываться Вика. – Правда, она сильно изменилась?

– Ты выглядишь просто сногсшибательно! – заявил тот, обращаясь к Татьяне. – Не обижайся, но мне просто не верится, что из той замарашки, которую я помню, могла получиться такая красотка! Как тебе это удалось?

– Таня работает в инофирме, – поспешила на выручку Вика, чтобы сгладить сомнительный комплимент пасынка. Когда она сообщила название фирмы, Андрей уважительно присвистнул.

В зале заиграла приятная музыка.

– Может, потанцуем? – предложил Татьяне Андрей.

Танька покраснела и молча кивнула. Подозреваю, что от испуга у нее просто перехватило горло.

Он обнял ее за талию, и парочка немедленно удалилась, не замечая никого вокруг, в том числе и нас с Викой.

Вика первая смогла справиться с удивлением и, как положено хозяйке приличного дома, перебросилась со мной несколькими ничего не значащими фразами. К ее чести следует заметить, что она не только не спросила меня про очки, но и старательно отводила взгляд от моего лица, чтобы ненароком не выдать своего любопытства.

Выполнив свой долг, Вика ушла, и я осталась совершенно одна посреди толпы незнакомых людей.

Не могу сказать, что это меня очень огорчило. Мои мысли были заняты совсем другим. Мне казалось, что для счастливого жениха Андрей как-то уж очень быстро увлекся Татьяной. Хотелось бы верить, что его невеста не из ревнивых.

Я задумалась над фразой, сказанной Андреем. Со слов подруги я знала, что у нее было тяжелое детство, но я не предполагала, что все так печально. «Неужели Татьяна когда-то выглядела замарашкой?» – недоумевала я. Если так, то остается только позавидовать упорству, которое понадобилось ей, чтобы добиться нынешнего успеха.

Размышляя о превратностях судьбы, я решила выйти подышать свежим воздухом и направилась к выходу. На лестнице освещение было не таким ярким, и я обнаружила, что ничего не вижу дальше собственного носа. Поэтому я передумала спускаться без посторонней помощи и, собираясь вернуться в зал, резко развернулась; разумеется, тут же налетела на человека и немедленно растянулась на скользком полу. К счастью, приземление было довольно мягким – в последний момент мужчина успел подхватить меня под руку. Таким образом я уцелела. Чего нельзя сказать о сумочке. Соскользнув с плеча, она шлепнулась об пол, щелкнула металлическими застежками и, нагло распахнув пасть, вывалила наружу все свое содержимое.

Я покраснела: в моей сумочке царило форменное безобразие. Нет, фантики от конфет я там, конечно, не хранила, но зато хватало всего остального.

Чертыхнувшись, я ринулась поспешно собирать свои вещи. Мужчина принялся мне помогать. Когда я с облегчением застегнула сумку-предательницу и подняла глаза, предварительно убедившись, что не потеряла впопыхах очки, то смогла наконец разглядеть своего спасителя.

Он оказался мужчиной, что называется, в годах, но седина его ничуть не портила, а серые, проницательные глаза смотрели с добродушной усмешкой.

– Вы не ушиблись? – его необыкновенно красивый голос выражал участие.

– Спасибо, нет. Простите, я едва не сшибла вас с ног.

– Не стоит извиняться. Вы же меня не видели. Кроме того, художники, как и все творческие люди, весьма рассеянны, что, впрочем, делает их еще более очаровательными.

Я удивленно вскинула брови. Откуда этот незнакомец знает о моей работе? Насладившись произведенным эффектом, мужчина рассмеялся:

– Прошу прощения за мою маленькую мистификацию. – Он показал мне зажатый в руке маленький кусочек картона.

Моя собственная визитная карточка. Вот оно что. Все верно, в сумке их около десятка.

Мужчина протянул мне визитку. Я помедлила, не зная, как поступить, но решила, что лучше все-таки ее забрать. Неловкая ситуация избавила меня от необходимости быть вежливой, поэтому я быстро кивнула и зашагала прочь.

Глава 3

Кто бы мог подумать, что в этом огромном зале отыщется для меня надежное убежище. Тем не менее я его обнаружила. Правда, не сразу. Пришлось изрядно поплутать. Зато результат превзошел ожидания. Весьма довольная собой, я пристроилась за уютным столиком в уголке. Здоровенная пальма, к моему удивлению – настоящая, а не пластмассовая, надежно скрывала меня от любопытных взглядов. Никто меня не замечал, а я, напротив, могла видеть все происходящее, точно на сцене.

Компанию мне составлял лишь замысловатый коктейль в высоком бокале, впрочем, довольно вкусный.

Единственное, что портило мне настроение, – это Татьяна. Словно нарочно, она торчала в самом центре зала, разумеется, в компании «жениха», который, судя по всему, напрочь забыл, по какому поводу собралась эта чертова прорва народу.

Неизвестно, знал ли кто-либо из присутствующих его невесту в лицо, но мне показалось, что никого не удивляло, что герой дня вот уже битый час воркует с хорошенькой блондинкой.

Вместо того, чтобы порадоваться этому факту, я, наоборот, загрустила, предчувствуя, что добром это не кончится.

Чтобы не расстроиться еще больше, я принялась разглядывать почтенную публику. А посмотреть было на что.

Досконально изучив супермодные наряды дам и насмотревшись на их солидных спутников, я откровенно заскучала.

В эту минуту мое внимание привлекла весьма колоритная личность в противоположном углу. Личность явно не горела желанием привлекать к себе внимание. И совершенно правильно. Таких уродов я, честно говоря, видела только в кино. Каким образом эту гориллу занесло в приличное общество, оставалось только догадываться. Парень стоял, прислонившись к стене и держа руки в карманах брюк. Его крошечные глазки, вроде бы равнодушно, оглядывали гостей. Кого-то, быть может, и обмануло бы это показное спокойствие, но я буквально кожей почувствовала, как напряжены его мышцы под дорогим пиджаком.

Ни при каких условиях он не мог заметить меня в моем укрытии, и, тем не менее, он словно почувствовал мой пристальный взгляд, потому что внезапно весь подобрался и взглянул прямо на меня. То есть это мне так показалось. На самом деле он просто повернул голову в мою сторону. Я испуганно отпрянула и спряталась за пальму, а когда осторожно выглянула, парня возле стены уже не было. Я вздохнула с облегчением.

Невеста что-то задерживалась. Зато, наконец-то, появился сам хозяин дома. Если верить многочисленным слухам, Владимир Иванович Кирсанов являлся исключительной личностью. Исключительность заключалась в его умении делать деньги буквально из воздуха. Поговаривали, что он мультимиллионер. Возможно. Хотя внешне он походил скорее на капитана пиратского корабля: здоровенный, с густой гривой седых волос, не знающих расчески, усатый.

В данный момент знаменитый банкир определенно был не в духе, что-то сердито выговаривая своей жене. У меня внутри все похолодело от мысли, не моя ли подруга стала причиной его недовольства.

Разобраться в том, насколько верны мои предположения, я не успела.

– Здесь свободно? – промурлыкал над моим ухом приятный женский голос.

– Конечно, – машинально ответила я и только потом подняла голову. Странно. Голос показался мне очень знакомым, но могу поклясться, что его обладательницу я видела впервые.

Девушка времени даром не теряла и удобно расположилась на полукруглом диванчике, водрузив на стол такой же бокал, как у меня.

Кажется, у нее в бокале пиво. Где она его откопала?

Бойкая девица, заметив мой интерес, сделала глоток и, хитро кося глазом в мою сторону, непринужденно спросила:

– Ты кто?

– В каком смысле? – опешила я.

– Ну, как ты сюда попала? Я тебя раньше не видела.

Я немного обиделась. Возможно, я и выглядела в своих очках несколько странно, но, на мой взгляд, в остальном вполне соответствовала обстановке. Чего нельзя было сказать о моей соседке. Она была одета в потертые джинсы и такую же жилетку, расшитую яркими блестками. Давно не мытые волосы были гладко зачесаны назад, открывая высокий лоб со сросшимися густыми бровями. И еще этот странный голос. Где я могла его слышать?

– У тебя коктейль кончился. Хочешь, принесу тебе новый? – непосредственно предложила она, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.

И тут я ее узнала. Ну конечно! Ничего удивительного, что голос показался мне знакомым. Я же слышу его каждое утро, как только включаю радио.

Что-то такое, по-видимому, промелькнуло у меня на лице, потому что девушка звонко захохотала и придвинулась поближе.

– Я – Николь, – представилась она. – Слушаешь наш канал?

– Конечно.

– Ну и как? Нравится?

– Да.

Николь снова отпила пива и откинулась на спинку дивана. Под ее внимательным взглядом мне отчего-то стало неуютно.