Коло Жизни. Средина. Том второй Асеева Елена

Перший ласково прикоснулся губами к макушке головы Яробора Живко, взъерошив вьющиеся волосы на ней выдохом и последним сказанным словом, да замер… Наслаждаясь… Несомненно, наслаждаясь близостью не столько человеческого, сколько собственного, божественного естества обитающего внутри мальчика, такого осязаемо-мощного.

– Теперь я понимаю, почему Родитель не позволял мне встречи с тобой, – произнес юноша, обвиняя в том по незнанию не истинного зачинщика их разлуки, и преклонив голову, словно схоронил ее на груди Бога. – Так как я днесь не смогу без вас. Слишком сильно я связан с тобой Отец.

– Я буду рядом, – успокоительно отозвался Перший, желая ласковыми словами и проявленной любовью успокоить как плоть, так и драгоценного ему Крушеца.

– Все равно, – все также несогласно проронил Яроборка в грудь Зиждителя, прикасаясь устами к серебряной глади сакхи. – Дотоль я томился, но думая, что вас нет, аль вам не до меня, мог жить средь людей. Теперь я хоть и понимаю, что должен быть на Земле, все же ощущаю мощную потребность, находится подле тебя Отец. – Видимо, это всеобъемлющее желание владело не столько мальчиком, сколько лучицей. – И я боюсь Отец, что тоска меня изведет… И не помогут мне ни Айсулу, ни Толиттама, ни даже милая Кали. – Порывчато дернулись черты лица Яробора Живко и зримо скривились полные, алые губы. – А, что такое упырь, Отец? – все-таки справившись с собственной слабостью и стараясь отвлечься, вопросил он.

Теперь явственно шевельнулись черты лица Першего, и по ним зараз пробежала зябь изумления. Он заботливо обхватил перстами подбородок юноши, и слегка приподняв голову, всмотрелся ему в лоб, но лишь затем, чтобы миг спустя также скривить полные уста.

– Откуда ты слышал, про упырей? – уже, впрочем, ведая обо всем, вопросил Бог.

– Недавно, я еще спал… али не спал, мне трудно о том решить, – начал мальчик и туго пожал плечами, с тем не в силах перевести взгляд от больших очей Господа, где темно-коричневые радужки поглотили всю склеру и словно зрачок. – Я слышал, как ты сказал Кали, что малецык Огнь обещал передать упырей и зародышей вместе с Воителем, когда тот прибудет в Млечный Путь. «Зародышей?» – вопросила Кали. «Да, зародышей, – ответил ты. – Потому как, передал малецык, их срок жизни вельми короток, поелику они не совершенны».

– Ты поразительный мальчик… малецык… мой дорогой, бесценный малецык, – это, кажется, Перший и не сказал, а только дыхнул, не отворяя рта, и легкое дуновение огладило кожу лица юноши. – Поразительно- неповторимый… Правильно говорит Кали-Даруга и Родитель уникальное совершенство.

Той молвью старший Димург, определенно, ласкал Крушеца… Крушеца который и был тем самым уникально-изумительным творением, а не простой, слабый, и всего только любознательный мальчик Яробор Живко.

– Я не подслушивал. Я всего-навсе слышал… Я слышу тебя мой Отец, – отозвался Крушец, передавая послание через мальчика… однако, мысленно так, чтобы мозг не сумел переварить посланную молвь… и теперь уже не пользуясь губами, голосом Яроборки.

– Мой милый, любезный, так ты мне дорог, – теперь старший Димург шевельнул губами. Он видел, что лучица уже сейчас могла мысленно общаться сквозь мозг мальчика с ним, но поколь не разрешал того ему делать, абы не навредить плоти. – Ты такая бесценность… Чего стоит только, что порой ты слышишь молвь моей змеи… Змеи которую никто кроме меня и Родителя не воспринимает.