Замороженная страсть (сборник) Леонов Николай

Глава 4

– Ну что? – Крячко пожал руку Гурова, с интересом вглядываясь в его глаза.

Они встретились утром возле «Занзибара», не заезжая к себе в Управление. Орлов освободил обоих офицеров от участия в ежедневных утренних планерках, но докладывать о ходе расследования велел все равно ежедневно. Как правило, это происходило вечером. Поздним вечером…

– Ты знаешь, – усмехнулся Лев, – а ведь мы не зря Незнамову так искали!

– Она хоть жива?

– Да жива, жива! И неплохо поживает. Веселится! Правда, копнул я поглубже, а там… Если коротко, то примерно год назад она тоже была любовницей Полунина.

– Тоже? – ухватился Крячко за произнесенное другом слово. – Значит, следует так понимать, что покойный был еще тот ходок. Ясно, ясно! Скоро я начну заключать пари, что Полунина убила именно женщина.

– И это еще не все. Незнамова много интересного рассказала про это вот заведение, – кивнул на вывеску Лев. – Тут ведь фактически рядом бордель. Только в завуалированной форме.

– Удивил, – хмыкнул Крячко. – Масажистка, которая работала в ту ночь с Полуниным, и так раскрыла глаза на все это хозяйство.

– Только она тебе не раскрыла глаза на один любопытный факт, – улыбнулся Лев. – Владелец клуба Олег Васильевич Баринов является также и владельцем тренингового центра «Клеопатра». Так что все это хозяйство его. Это он наладил такое закрытое заведение для нуждающихся мужчин с тугим кошельком.

– При желании, – задумчиво произнес Крячко, – он мог организовать убийство Полунина. Уж он-то тут все знает досконально. Мог организовать отравление так, что комар носа не подточит. И в помощники взять себе любого или любую из преданных ему.

– Если у него есть мотив, – напомнил Гуров.

– Ну, мотив нам отыскать придется. Пошли, время уже девять.

Невысокая молодая женщина встретила гостей на лестнице. Гуров сразу отметил, насколько тщательно продуман внешний вид управляющей «Клеопатры». Годы совместной жизни с театральной актрисой не прошли даром, и сыщик давно научился понимать язык одежды, косметики, жестов, положения тела. Жизнь, особенно жизнь публичная, или бизнес, когда ты продаешь услуги и работаешь на клиента, – она тот же театр. Товар можно пощупать руками, оценить цвет, фактуру, изящество линий или функциональную полезность, удобство, дизайн. А услугу руками не пощупаешь. Даром или недаром затрачены деньги, ты понимаешь уже потом. Есть всегда определенный риск при покупке услуги.

Директор центра Алиса Сергеевна Барчевская не была красавицей в полном смысле этого слова. Вполне ухоженное и выдержанное в тренажерных залах тело, профессиональный макияж, одежда, выгодно подчеркивающая довольно красивые формы. Все в этой женщине будило воображение, наводило на мысли не о совместном походе в театр или на концерт, а об интиме, где-то в подреберье начинал возиться и поводить чутким носом и таращиться блестящими глазками бесенок.

– Здравствуйте, – бархатным голосом приветствовала гостей Барчевская. – Это вы из полиции мне звонили?

– Да. – Сыщик неожиданно для себя боднул головой воздух и представился: – Полковник Гуров, Лев Иванович. Это мой помощник, Станислав Васильевич Крячко.

– Любопытно, чем наш центр мог заинтересовать высокопоставленных офицеров из самого министерства, – улыбнулась уголками губ женщина. – Прошу вас за мной, господа.

Гуров оглянулся на напарника и пошел следом за Барчевской вверх по лестнице. Крячко, одарив друга ехидным взглядом, последовал за ними.

– Прошу вас. – Управляющая на правах хозяйки кабинета повела рукой, приглашая на выбор сесть в глубокие кресла или на мягкий белый диван.

Сыщики, не сговариваясь, расселись в креслах, а хозяйка, изысканно выгнув спину, мягко опустилась на край дивана, сложив ладошки на коленах стопочкой. Легкий взмах длинных, явно наращенных ресниц, легкая полуулыбка и все тот же чуть насмешливый взгляд.

– Атмосфера вашего заведения, конечно, располагает к иным разговорам и мыслям, – с галантной шутливостью начал Гуров, – но, увы, мы пришли по вопросу очень приземленному и совсем из другого царства. Царства теней, если хотите.

– Понимаю, понимаю, – закивала Барчевская. – Этот несчастный случай в зале. Нелепая смерть, конечно, но… простите, а ко мне вы в связи с чем пришли?

– Мы пытаемся вообще понять структуру и обычаи вашего заведения, – пожал Гуров плечами. – Изучить, так сказать, изнутри.

– Ну-у, – снова накинула на лицо насмешливую улыбку Барчевская. – Клуб – это клуб, а наш тренинговый центр – это совсем иного рода заведение. «Занзибар» чисто мужской клуб. А наши клиенты – исключительно женщины. Надеюсь, мне не придется рассказывать о том, чему мы учим здесь женщин?

Вопрос прозвучал как вполне откровенная провокация. И Гуров это уловил. Попытка избежать вопросов выглядела как приглашение спрашивать. Из всего того, что вчера ночью рассказала пьяная Незнамова, следовало, что в тренинговом центре «Клеопатра» учили искусству обольщения. Гуров это так понял. И, видимо, тут учили еще чему-то, потому что «Клеопатра» явно процветала, и так подняться на обучении строить глазки и лекциях о семье и браке вряд ли возможно. Большего он от Незнамовой не добился. Но для чего-то ведь этот центр тут располагался, рядом с клубом. Может, просто потому, что помещение принадлежало Баринову, как и оба заведения? Зачем арендовать где-то площади, если есть свои.

– Да, нам бы все-таки хотелось узнать, – серьезно заявил он, – чем занимается ваш центр, какого рода тренинги вы проводите.

– Ну, пожалуйста, – обворожительно улыбнулась Барчевская. – «Клеопатра» первый в Москве центр, сейчас уже есть, конечно, последователи, но мы первые в Москве стали проводить тренинги для девушек, где без стеснения, грамотно и профессионально говорим «про это».

– «Про это»? – переспросил немного удивленный Гуров. – Вы имеете в виду… э-э…

– Ну, не смущайтесь так, полковник, – засмеялась вежливым смехом женщина. – Да, мы занимаемся сексуальным образованием и совершенствованием девушек… но не для развращения нации, как вы могли подумать, а исключительно на благо здоровой и счастливой семьи. Большая часть наших клиенток – замужние женщины. Замужние, учтите это!

– Вы их тут учите, а они потом возвращаются домой, – многозначительно сказал Крячко, – и творят настоящие чудеса. А у мужа возникают естественные вопросы: и где ты, детка, такому научилась? И как долго ты от меня скрывала свое прошлое?

– Вы – прелесть! – захохотала Барчевская, хлопая в ладоши. – Как вы умудрились остаться столь непосредственным в вопросах секса в двадцать первом веке? Я вас обожаю, полковники!

– И все-таки поясните, пожалуйста, – поднял ладонь Гуров. – Учтите, что мы выросли во времена, когда многое…

– Да, да, да, конечно, – извиняющимся тоном отозвалась Барчевская. – Я помню! Социализм и все-такое прочее. Но я бы не стала все сводить только к чисто физическим удовольствиям. Ведь, по большому счету, мы не просто проводим тренинги, мы восстанавливаем семьи, укрепляем отношения в паре, помогаем найти свою любовь. Да просто помогаем женщине стать по-настоящему желанной, более сексуальной. А это значит, что она становится единственной, любимой и неповторимой! Мы – специалисты, эксперты в своей области, мы знаем тайные желания и мужчин, и женщин, а главное, мы имеем ключ к исполнению этих желаний! Вот в чем наша миссия.

– Значит, вы учите любить, – констатировал неугомонный Крячко.

– Я поняла иронию, – кивнула Барчевская все с той же обворожительной улыбкой. – Смею вас заверить, что настоящая любовь существует! И ей можно научить. Причем не только вздохам под луной и цветам по утрам на подоконник. Можно научить любви во всех ее проявлениях. И счастливый брак – это тоже реально! Хотите вечную молодость – да, легко!

– Вы прямо всемогущие!

– Да, потому что наша главная ценность – крепкая семья, настоящее женское счастье и любовь! И мы делаем все, чтобы женщина могла стать по-настоящему желанной, любимой и неповторимой. И для этого собираем самые передовые знания и навыки со всего мира. Мы постоянно совершенствуем наши тренинги, делимся с нашими клиентками всем, что знаем и чем владеем сами!

– И чем же? – снова спросил Крячко. – Это все декларативные заявления, а практически вы чему женщин учите?

– Ну, вы сами напросились, – тихо, но с заметной долей мести в голосе сказала Барчевская и поднялась: – Идемте, я вам покажу.

Небольшая уютная комната с удобными креслами, диванчиками. У стены небольшой стол, на нем мультимедиапроектор, на другой стене экран. Небольшой шкафчик возле столика. Явно здесь нечто демонстрировали, вели какие-то учебные занятия, однако сейчас о тематике судить было сложно.

– Так вот, господа. – Барчевская картинно сложила ладони перед собой. – Мы с вами находимся в одной из учебных аудиторий. Она рассчитана на небольшую группу, не более десяти-двенадцати человек. Теперь о типах занятий, которые мы используем. Во-первых, это консультации психолога. Женская психология, семейная психология, психология межличностных отношений.

– Нужное дело, – укоризненно посмотрев на напарника, произнес Гуров и тут же замолчал, потому что Барчевская, не слушая реплик мужчин, продолжала:

– Психологические тренинги на тему, как стать женой крупного бизнесмена, или чиновника, или олигарха, или шоумена. На тему секретов, как стать женой состоятельного мужчины.

– А как окрутить полковника? – расплылся в широкой улыбке Крячко.

– Да хоть генерала! – ответила ему очаровательной улыбкой управляющая. – Также мы предлагаем воздействие массажных техник для женщин, которые позволяют пробудить чувственность тела, забыть о сердечных терзаниях и обидах. После наших массажей женщина обретает состояние покоя, любви. Она в состоянии наполнить партнера этим состоянием, поделиться с ним.

– Про массажный салон мы уже знаем, – вставил Гуров.

– Ну, это массажный салон для мужчин. Вы же мне о нем пытаетесь сейчас сказать, о салоне в «Занзибаре». У нас иные техники! Дальше я вам могу рассказать о наших других тренингах. Они предназначены для тех женщин, которые хотят стать искусными любовницами для своих мужчин, хотят возродить страсть в отношениях, стремятся к новым ощущениям для себя и для партнера.

– Послушайте, – с большим интересом осматриваясь по сторонам, перебил ее Крячко, – а где же у вас тут располагается объект? Вы же на ком-то должны своих дамочек учить.

– Вы имеете в виду мужчину, на котором мы отрабатываем техники? – самым невинным голосом спросила Барчевская. – Конечно, он у нас есть. Мы зовем его «дружок» или «мальчик». – С этими словами она подошла к шкафчику и достала из него муляж мужского пениса в натуральную величину. – Нет у нас никакого живого мужчины, а есть различные аксессуары. Если хотите, я могу вам про них рассказать, но что-то мне подсказывает, что вы не особенно хотите. Я не буду углубляться уж сильно в сферу наших тренингов. Скажу просто, что есть у нас еще занятия по вумбилдингу. Это занятия по укреплению женских мышц. Есть и эксклюзивная услуга – возможность попасть на закрытые мероприятия, где встречаются представители российской и мировой бизнес-элиты. Это уровень топ-менеджеров, владельцев бизнеса. Я надеюсь, что удовлетворила ваше любопытство?

– Видите ли, Алиса Сергеевна, мы к вам пришли не из праздного любопытства. Мы знакомимся со всеми организациями в этом здании, тем более что все они тесно связаны. И знаете чем? Именем владельца – Олега Васильевича Баринова, – раздраженно проговорил Лев.

– Ну-у… – Барчевская перестала улыбаться, – да, Баринов – собственник «Клеопатры».

– Поэтому мы не будем от вас скрывать, – совсем уже строгим голосом сказал Гуров, – что отравить господина Полунина в стенах этого здания мог только тот человек, который очень хорошо знает и здание, и работы клуба, салона интимного массажа, вашего заведения. Тут нет посторонних. И под подозрением находятся практически все.

– Я слышала, что в вашем деле важен такой момент, как мотив убийства. Я вот в смерти вашего Полунина совсем не заинтересована. Никак.

– В нашем деле, уважаемая Алиса Сергеевна, помимо заказчика с его мотивом есть и исполнители. Любой из персонала этого здания. Мы знаем, что эскорт-агентство Баринова, которое существует, но не на бумаге, состоит из числа преподавателей вашего тренинг-центра. Симпатичные, молодые и очень умелые женщины.

– Полунин в тот день не заказывал эскорт, – холодно ответила Барчевская.

– А еще у вас проходят обучение, – усмехнулся Крячко, – не только хранительницы и ревнительницы домашнего очага, но и элитные девочки из других досуговых агентств. Не так?

– Мы не выясняем места работы и профессию клиентов, записывающихся на тренинги, – так же холодно парировала Барчевская.

– Теперь потрудитесь дать нам ответ на вопрос, без которого мы отсюда не уйдем. Или без вас не уйдем. Кто из ваших подчиненных в день смерти Полунина находился в помещениях клуба «Занзибар»? И распорядитесь, чтобы нам подготовили личные дела ваших преподавателей.

– Вы хотите, чтобы я вам предоставила внутренние документы организации просто так? Без ордера, без официального запроса?

– М-м-м, – простонал Крячко и полез за телефоном. – Кто это? Разбегаев? Где дежурный? Ладно, передай срочно приказ Гурова. Через два часа постановление об изъятии кадровых и бухгалтерских документов «Клеопатры» должно быть у нас здесь. Да, да, пусть даже с приостановкой деятельности…

– Хорошо, хорошо, – напряженным голосом заговорила Барчевская. – Я покажу вам личные дела моих сотрудниц…

Гуров и Крячко неторопливо шли по коридору Главного управления по борьбе с контрабандой Федеральной таможенной службы. Крячко ворчал за спиной своего шефа:

– Афера, Лев… Он в любой момент возьмется за телефон, и нас выведут, как нашкодивших щенков. А потом перед Орловым будем оправдываться.

– Ты на меня надейся, – с вежливой улыбкой посматривая по сторонам, тихо ответил Гуров. – Во-первых, мы пришли с его согласия, а во-вторых, я успею сказать все, что нужно, чтобы он осознал свое положение. А ты свое дело сделай. Мы только из-за этого и идем.

– Представь, если всплывет, чем мы с тобой занимаемся в кабинете Федеральной таможенной службы. Это же скандал на два ведомства.

– А кто узнает, что это мы? У нас с тобой времени на плановую разработку Ергачева нет, – дернул плечом Лев.

Сегодняшний допрос ему самому не нравился. Хотя если разобраться, то это и не допрос. Во-первых, они с Крячко не следователи, а оперативные работники. Больше того, они кураторы от Главка уголовного розыска МВД расследования одного убийства, и их приход в Федеральную таможенную службу никак нельзя рассматривать, как следственное действие. Они с Крячко даже письменных показаний брать не будут, просто им нужно побеседовать с чиновником. Чтобы его не дискредитировать, его не вызывают в кабинет в Главк, а сами пришли к нему. Если всплывет, то отмазка у сыщиков будет хорошая. А вот вторая часть замысла…

Гуров решительно распахнул дверь нужного кабинета, бросив взгляд на табличку. Три стола, один пустует. Ергачев в рубашке, распущенном галстуке и без пиджака сидит, нахохлившись, у окна. Лысеющий крупный череп, коротко остриженные волосы, рыхлые щеки и неприятный взгляд серых глаз, словно говорящих, чтобы оставили его все в покое. Интересный взгляд.

Второй мужчина за соседним столом поймал взгляд Ергачева, поднялся и молча вышел из кабинета.

– Добрый день, Леонтий Владимирович! – весело поздоровался Гуров. – Это мы вам звонили. Позвольте представиться, полковник Гуров. Это мой коллега, полковник Крячко.

– Да… прошу вас… – бесцветным голосом ответил Ергачев и кивнул на свободный стул возле своего стола.

Гуров уселся, продолжая разглядывать таможенного чиновника. Крячко воспользовался тем, что второго стула возле стола нет, и отошел к окну. Он не стал брать стул от других столов. Свобода передвижения ему была сейчас очень кстати, и стоит пока изображать удовольствие от созерцания городского пейзажа за окном.

– Ну вот, – многозначительно и немного с сожалением в голосе развел руками Гуров, – пришли мы, как я и предупреждал вас по телефону, поговорить с вами о несчастном покойном Павле Сергеевиче Полунине. Вы ведь знакомы с ним были. И даже разговаривали с ним за… буквально секунды до его смерти. Ужасное зрелище!

– Ну, вы напрасно рассчитываете, что я вам о Полунине расскажу что-то такое, – откашлявшись, начал было Ергачев, разглядывая свои руки на столе.

– Да, да! – поспешно перебил его Гуров, не дав соврать, чтобы не рвать нить разговора. – Мы в курсе ваших взаимоотношений. Мы беседовали уже с многими вашими знакомыми и полностью в курсе.

Было интересно наблюдать, как лицо Ергачева сначала как будто вспыхнуло, потом мгновенно потемнело. И глаза из пустых и унылых сделались угрюмыми. Не дергайся, мысленно сказал собеседнику сыщик, я тебя пока пугать не буду. Не время! Мне нужно, чтобы ты пока не сильно волновался и не паниковал. Мне нужно, чтобы ты проявил себя, начал следы заметать, вот тогда станет ясно, что ты причастен к смерти Полунина. А если ты ничего делать не будешь, а будешь только сидеть, как сыч, тогда будет ясно, что, скорее всего, ты не виновен. Проверку устроим оперативными методами и отпустим с богом.

– Да, нам сказали, что у вас никогда не было теплых или просто дружеских отношений с Полуниным, – успокоил Ергачева Гуров. – Знакомы, и все. Но такова наша работа, Леонтий Владимирович, чтобы опрашивать и беспокоить всех, кто знал погибшего, кто с ним виделся в тот злополучный вечер. Ведь знакомый мог заметить такое, чего никогда бы не заметил человек посторонний. Правда?

Ергачеву не оставалось ничего другого, как только кивнуть.

– А почему вы уверены, что его именно убили? – выдавил он из себя и снова откашлялся.

Пересохло во рту у человека, точно пересохло. А так бывает в минуты очень сильного волнения. А сильно волноваться Ергачев может не потому, что виновен в смерти Полунина, а потому, что не может забыть страшной картины его смерти. Это надо учитывать. И то, что жена Ергачева была любовницей погибшего. Ах, какой мотив! Как напоказ!

– Уверены, – коротко ответил Гуров и наконец поймал взгляд чиновника. Что-то там было еще, в этом взгляде. Кроме угрюмости, страха… Торжество? – Так мы вот зачем к вам пришли, Леонтий Владимирович. Скажите, с того момента, когда Полунин вышел из массажного кабинета, и до момента смерти к нему кто-нибудь подходил? Разговаривал он с кем-нибудь?

– Я не знаю, – слишком энергично помотал головой Ергачев. – Я, видите ли, в тот вечер перебрал лишнего. Накопилось что-то по работе, устал…

– Командировки частые, – понимающе добавил Крячко, которому «надоело» рассматривать виды за окном. Он заложил руки за спину и прошелся вдоль стола таможенника. – Мы понимаем, сами иногда грешим этим делом. Иной раз так устанешь! И не физически. Физически, слава богу, еще держимся. А вот морально. Порой ведь… Да что вам рассказывать, у вас ведь тоже работа нервная! И отдел у вас крутой, как говорит молодежь. Борьба с контрабандой – это вам не хухры-мухры.

Гуров смотрел, как его напарник умело плетет узор бестолкового отвлекающего разговора и маячит перед Ергачевым. Еще немного, и он уже не вызовет подозрения тем, что окажется за его спиной, где на стойке висит пиджак. Давай, Стас, давай! Вгоняй его в ступор!

– Иной раз аж говорить ни с кем не хочется, – продолжал Крячко. – Даже с женой! И вот уже ссоры дома, и вот уже тебя обвиняют, что ты совсем на работе о семье забываешь. Даже, чего уж греха таить, намекают, что не любовницу ли ты себе завел и пропадаешь там под видом работы? Потому и раздражительный такой… У вас, Леонтий Владимирович, с женой все нормально?

Гуров заметил, как Ергачев дернулся от этого вопроса, словно от удара. И даже руки стиснули карандаш, который он бессмысленно вертел в пальцах. Заметный жест. Так делают люди, которые пытаются что-то скрыть и непроизвольно сжимают руки. Такие вот подсказки в поведении человека работают не хуже полиграфа.

На вопрос о жене Ергачев так и не ответил. Гуров и Крячко еще минут двадцать расспрашивали его, о чем он разговаривал в ту ночь с Полуниным, о посетителях клуба, о событиях той ночи. Но делалось это уже для того, чтобы визит не заканчивать столь торопливо. Крячко-то уже успел воткнуть под лацкан пиджака тоненькую булавку, головкой которой являлся радиомикрофон. Теперь за Ергачевым неотступно будет следовать на расстоянии не далее шестисот метров оперативник из МУРа, он и будет вести запись всех разговоров.

Уже выйдя из здания и проходя мимо парковки сотрудников офиса, Крячко под бампер «Хонды» Ергачева одним быстрым движением прилепил «маячок». Теперь и передвижения чиновника можно будет отслеживать с точностью до десятка метров. Следующим этапом была жена Ергачева, отдыхавшая вот уже несколько дней в одном из подмосковных пансионатов.

Ирина Ергачева была моложе своего мужа на десять лет. И эта тридцатидевятилетняя ухоженная женщина вполне наводила на мысль, что ее тяготит обрюзгший, угрюмый и вечно занятый муж. Как-то не вязался его образ с пылкой любовью к жене. И уж тем более с пылкой любовью жены к нему. Сыщики видели фотографию Ирины Ергачевой!

Гуров уселся на переднее сиденье, обратив внимание на торжествующий вид напарника.

– Ну, чего сияешь? Узнал, где она отдыхает?

– Конечно, – кивнул Крячко, выезжая на Житную и вливаясь в поток машин. – Санаторий «Волна». Я там два года назад сам отдыхал, гастрит свой холил и лелеял.

– Далеко? – с заметным опасением спросил Гуров.

– Нет, на Истринском водохранилище, пятьдесят километров от Москвы. Там еще неподалеку Ново-Иерусалимский монастырь. Может, слышал?

– Что-то читал в прошлом году про освящение. И что, приличный санаторий?

– Да супер! Баба у Ергачева толк в местах отдыха знает. Там территория гектаров пять. С водохранилища прохладой тянет, дорожки для прогулок между клумбами, березками и голубыми елями. Сказка!

– Сказка, если ты здоров как, – возразил Гуров, – как ты вот, симулянт. А она, может, и в самом деле в санаторном лечении нуждается.

– Ну, во-первых, Лев, – усмехнулся Крячко, – «Волна» принадлежит мэрии Москвы. Значит, она туда попала по связям мужа или своим, лечиться ездят в коммерческие заведения. Во-вторых, «Волна» – санаторий общетерапевтического профиля. Сам лежал, знаю. В таких не лечатся, в таких вид делают. Лечатся в узкоспециализированных. А здесь все: и сердечно-сосудистые заболевания, и болезни органов пищеварения, и дыхания, и опорно-двигательного аппарата, и нервной системы. Угадай, чем больна наша Ергачева?

– Ты и направление видел?

– Видел! – засмеялся Стас. – Так вот, не с поносом и не с запором, что даме просто неприлично. И не с сердечком, потому что как даме на отдыхе без шампанского и других приятных возбуждающих процедур. Она там сейчас получает приятные ванны, массажи, электрофорезы. Короче, направлена для профилактики заболеваний опорно-двигательного аппарата. Нейтрально, не отпугивает мужчин, и в случае чего поныть приятно.

– А как там с досугом?

– На высшем уровне. Я же говорю, что туда одни симулянты ездят. Там и спектакли показывают, концерты, фильмы, само собой, в приличном кинозале. На экскурсии болезных возят по историческим местам Истринского района. Святое дело для людей, что вырвались от семьи, – танцевальные вечера, чтобы под звездами легально пообжиматься.

– Станислав, ты стал очень циничен, – заметил Гуров. – Возраст, что ли?

– Или скажи, что по себе сужу, – добродушно рассмеялся Крячко. – Да просто я чаще тебя езжу в такие места и нагляделся. Ладно, не буду травмировать твою высококультурную душу. Сам увидишь, что она там не скучает. А вообще-то там культурно, музыкальные вечера на свежем воздухе, спортивные турниры проводятся.

– Участвовал? – хмыкнул Лев.

– А как же, по шашкам и шахматам. Там со спортом поставлено здорово. У них физкультурно-оздоровительный комплекс соединен с главным корпусом. Два спортзала – хочешь, волейбол, хочешь, баскетбол, а хочешь, большой теннис. А уж про бильярд, настольный теннис и тренажерный зал я вообще молчу. Это в наше время обязательный комплект любого заведения отдыха. Два бассейна.

– Зачем два?

– Один детский. Две сауны, бар, каминный зал…

Оставив машину на платной охраняемой стоянке, Крячко со знанием дела повел Гурова к четырехэтажному корпусу. Причем дважды он здоровался с кем-то из персонала, а с ним радостно раскланивались. Умел Крячко заводить знакомых и оставлять о себе приятное впечатление. Полезное качество.

– Здравствуй, Машенька! – Стас перегнулся через стойку администратора и припал губами к ручке молодой миловидной женщины. – Скучали тут без меня?

– Станислав Васильевич! – откровенно обрадовалась женщина. – Вы снова к нам? Что, боевые раны дают знать или от городской суеты и работы решили спрятаться?

– Скучаю, Машуля, скучаю по вас! – рассмеялся Крячко и тут же сделал серьезное лицо. – Но вообще-то, мы тут с коллегой по делу.

– Коллега? – окинула она взглядом Гурова. – И тоже полковник?

Крячко снова наклонился через стойку и стал что-то шептать женщине. Гуров рассматривал уютный интерьер холла и думал о талантах своего напарника. Стас ведь не скрывал своей профессии на отдыхе, но и не кичился ею. Видимо, он тут на посиделках и просто в компаниях, особенно при женщинах, в основном рассказывал красивые и впечатляющие байки о службе, которые с реальностью ничего общего не имели. Умел Крячко рассказывать, умел располагать к себе. Гуров даже не был удивлен, что и тут его старый друг всех знал, мог обо всем договориться. А было ли такое место в Москве и ближайшем Подмосковье, в котором бы его не знали или он кого-то не знал?

– Пошли, – толкнул Гурова плечом Стас и кивнул на лестницу: – Она в восемьдесят четвертом.

– О чем ты там так долго шептался с администратором?

– О Ергачевой, о чем же еще. Крутит она тут вовсю! Отбоя от ухажеров нет. Есть у них один признанный красавчик, бизнесмен. На что Машка – верная жена, и та на него запала… ну, чисто теоретически. Но достаточно для того, чтобы ревновать к нему всех баб на свете. Вот она мне и капнула, что этот гражданин Бесфамильный к нашей болезной клинья подбивает. И недавно они вместе поднялись наверх. У них номера на одном этаже.

– Значит, они ключи у портье взяли? – удивился Гуров, глядя на ключ в руке Крячко.

– Конечно. Оба свои ключи взяли. А это, – покачал он в пальцах ключ с номерком, – наш пропуск в соседний номер. Пустующий. Его будут готовить к завтрашнему заезду. Маша врать не станет, у нее глаз наметан. Если она сказала, что там любовь, значит, так и есть.

– Думаешь, можем застукать?

– Я на Машку полагаюсь, – засмеялся Крячко.

– Да, на крючке она нам многое бы рассказала, – согласился Гуров. – Такой компромат! И про мужа, и про Полунина.

Сыщики прошли по пустому коридору и остановились возле двери с номером «84». На ручке висела стандартная табличка на русском и английском языках «Просьба не беспокоить. Please do not disturb». Из-за двери слышалась тихая музыка. Крячко выразительно посмотрел на напарника, потом по сторонам. Гуров подумал, что стучать смысла нет, и согласно кивнул. Крячко быстро отпер соседний номер, и оба сыщика тихо скользнули в открывшуюся дверь.

– А уютненькие здесь номера, да? – улыбнулся Стас, озираясь по сторонам.

Гуров приложил палец к губам и замер посреди комнаты. Крячко посмотрел на напарника и тоже прислушался. Отчетливо стукнула дверь. В соседнем номере кто-то открыл дверь на лоджию. Музыка стала слышнее, но к ней добавились еще и приглушенные возгласы.

– А ведь она там не одна, – улыбнулся Стас. – Ну что, застукаем ее с любовником?

– Давай, – согласился Гуров. – Вряд ли она испытывает к мужу такие уж трепетные чувства, но рушить брак все равно не станет. По крайней мере, в этой ситуации честно ответит нам на все вопросы, касающиеся ее отношений с Полуниным, и отношений с Полуниным ее мужа.

Крячко повернул ручку и плавно, опасаясь посторонних звуков, стал открывать дверь на лоджию. Звуки из соседнего номера стали громче. Сыщики вышли на лоджию, опоясывающую весь этаж и разделенную лишь легкими перегородками на участки, относящиеся к каждому отдельному номеру. Музыка и голоса наводили на мысль, что работает телевизор. А еще слышался женский смех. Это смеялась уже женщина в номере.

Подумав, Крячко вытащил свой телефон, переключил его в режим видеосъемки и завел руку за перегородку. Через пару минут сыщики склонились над маленьким экраном.

– Ну ничего себе! – в голос заявил Крячко. – Вот это ребята попали! Пошли?

– Пошли, пошли, – подталкивая напарника, поспешил Гуров.

– Вот жизнь, а, – успел тихо проворчать Крячко, пока они снова выходили на лоджию. – Как сунешься в эти круги, так пробу ставить негде…

Он ловко и решительно перекинул ногу, придерживаясь за ограждение, и через секунду был уже на лоджии восемьдесят четвертого номера. Вытащив для порядка из кармана служебное удостоверение, шагнул в номер. Гуров вошел следом и окинул взглядом помещение. Картина перед сыщиками открывалась, мягко говоря, предосудительная.

Ирина Ергачева с растрепанными волосами, в тонком распахнутом пеньюаре, под которым больше ничего не было, нежилась на кровати, лежа на скомканных простынях. Мужчина лет тридцати пяти в одних плавках сидел на низеньком пуфике перед журнальным столиком и через самострельную бумажную трубочку вдыхал носом белый порошок. На экране открытого ноутбука со стонами терзали друг друга обнаженные тела, изредка отпуская возгласы на немецком языке.

– Здравствуйте! – громко известил о своем появлении Крячко. – Уголовный розыск. Ваши документы!

Гуров задержался у лоджии, плотно прикрыв дверь и повернув ручку. С перепугу, да под наркотическим дурманом люди часто прыгают с любого этажа, спасаясь от опасности. Крячко прошел к входной двери, проверил, заперта ли она, потом вытащил ключ и положил себе в карман. Ергачева вытаращила глаза и собрала комком на груди пеньюар. Мужчина выронил трубочку и принялся озираться по сторонам, оценивая ситуацию. На его лице мелькали судорожные обрывки мыслей. То гнев, то страх, то растерянность, то снова попытка взять себя в руки и выставить из номера непрошеных гостей, пользуясь своим высоким статусом. Судя по качеству костюма и дороговизне ботинок, оставшихся у двери, статус у мужчины был приличный. Его месячные доходы исчислялись не десятками, а сотнями тысяч рублей. Уж двести или триста тысяч в месяц он зарабатывал точно.

Ступор у любовника прошел довольно быстро. Возбужденный, с лихорадочно горящим взглядом, он попытался начать кричать и давить своим служебным положением, делая попытки добраться до кармана пиджака и вытащить мифическое удостоверение полковника ФСБ. Но, после того как Крячко бесцеремонно отшвырнул его на кровать и сделал вид, что фотографирует лицо мужчины и столик с дорожкой наркотиков и нюхательной трубкой, «герой-любовник» притих.

Гуров обшарил карманы пиджака и нашел паспорт. Никаких удостоверений больше не было. Был бумажник, в котором помимо денег, водительского удостоверения и двух банковских карточек лежали визитные карточки. Как и в паспорте, на них значился Максим Алексеевич Прокопенко, владелец сети клубов и развлекательных комплексов для молодежи.

Гуров остановился перед журнальным столиком так, чтобы Прокопенко не смог броситься и разрушить характерную картину приема наркотиков. Он посмотрел на мужчину, потом на женщину, оценивая состояние адекватности каждого. Вдыхаемый через нос кокаин начинает действовать уже через несколько минут, наступает возбуждение, состояние, когда кажется, что ты можешь все, даже горы свернуть. Люди возбуждены, болтливы и не совсем адекватны в оценках ситуации. Это было уже плохо, но куда деваться, надо работать.

– Оба сидим молча, – приказал он стальным тоном. – Отвечает только тот, кого я спрашиваю, и только по существу моего вопроса. Выполняете мои требования, и мы расстанемся, как дорогие вашему сердцу родственники. Нет – мы вызываем сюда понятых и оформляем ваше безобразное поведение протоколом. Госпоже Ергачевой связь с другим мужчиной и наркотики в семейной жизни не помогут. Вы, господин Прокопенко, думаю, тоже не заинтересованы в огласке всего происходящего тут.

– Я не понимаю, – бегая глазами, заговорил Прокопенко, – а что вам нужно, что вы тут делаете? Где ваши полномочия? Что-то вы темните, господа уголовный розыск…

– Я плохо объяснил? – Гуров сдвинул брови и посмотрел в лицо мужчине в крайнем изумлении. – Так звать понятых?

– Максим, ты сдурел! – чуть ли не фальцетом выкрикнула Ергачева. – Кончай права качать. Я из-за тебя не хочу жизнь свою рушить!

– Здравый женский смысл, – похвалил сзади Крячко. – Договариваться надо, а не конфликтовать.

– Забери пока этого клоуна в ванную комнату, – велел Гуров, кивнув на Прокопенко.

Станислав подошел, положил широкую ладонь на шею мужчины и одним движением снял его с кровати. Гуров проводил их взглядом, потом пододвинул ногой пуфик и уселся напротив кровати. Ергачева, прикрывшись простыней, смотрела выжидающе, настороженно и даже как-то нетерпеливо. Деятельная женщина, подумал сыщик. Или понимает, что сейчас ей все объяснят, раз понятых звать не спешат, и, возможно, все это закончится. А ведь ей хочется, чтобы все побыстрее закончилось. Плохо, что она под кокаином сейчас, ну, да голова у нее, наверное, все равно работает ясно.

– Чья это идея? – Лев кивнул головой на дорожку белого порошка на листке бумаге.

– Его, – дернула щекой женщина. – Я сама никогда…

– Никогда раньше даже не пробовали? А если честно?

– Ну, пробовала. Это еще в студенческие годы было. Но я не наркоманка, просто…

– Понимаю, – чуть улыбнулся он.

– Да ничего вы не понимаете! Когда муж обеспечивает, но опостылел до чертиков… А тут молодой, красивый, ухаживать умеет! И уйти от мужа не просит. Довольствуется тем, что есть, что я позволила… Это же…

– У вас это сегодня впервые? – догадался Гуров.

Ергачева только кивнула и опустила голову. Сыщик протянул руку и закрыл крышку ноутбука, чтобы не раздражали сладострастные стоны и вскрикивания порноролика.

– Я так и думал, Ирина. Я вас не осуждаю, потому что не мое дело заниматься прививанием моральных норм взрослым женщинам. Дело ваше. И вы наверняка хотите, чтобы вся эта сцена осталась в тайне, чтобы ваш муж даже краем уха не услышал о ваших отношениях с Прокопенко, о кокаине.

– Да! – твердо отрезала Ергачева. – Не хочу. Вы что хотите взамен? И дайте мне наконец одеться.

– Поговорим так, – покачал Гуров головой. – Во-первых, вы сейчас неуютно себя чувствуете, а значит, будете охотно отвечать. А во-вторых, как порядочный человек, я должен отвернуться, пока вы одеваетесь, но дело в том, что я вам не верю, и вправе ожидать как удара по голове чем-нибудь тяжелым, так и попытки скрыться из комнаты. Хорошо, если через входную дверь. А если вам кокаин подскажет более легкий путь – через лоджию? А там тротуарная плитка, бордюрный камень. Нет уж. Сидите под простыней.

– Черт с вами! – огрызнулась Ергачева. – Что вам от меня нужно?

– Узнать историю ваших отношений с Полуниным.

– Павел… – сразу помрачнела она. – Вот оно что. Вас его смерть интересует.

– Его убили, Ирина.

– Убили? – откровенно испугалась Ергачева. – Как убили? Он же прямо в клубе умер…

Гуров увидел, как ее глаза быстро стали наполняться слезами. Вот они переполнились, и по щекам к подбородку ринулись струйки слез. Они сбежали, повисли на подбородке, а следом за ними уже бежали другие. Лицо Ергачевой кривилось и корчилось в судороге горя и жалости. Наконец она схватилась руками за лицо и опрокинулась головой на подушку. Ее тело сотрясали рыдания, плечи под пеньюаром тряслись и вздрагивали. Гуров смотрел на женщину и прикидывал, что может последовать за этой душераздирающей сценой. Признание в убийстве? Вряд ли, слишком отчетливая реакция удивления. Такое сложно сыграть. Признание в том, как она Полунина любила? Или в том, что ее муж Леонтий Владимирович давно собирался Полунина убить?

Наконец Ергачева поднялась, опираясь руками и съезжая по простыням. Приняв какое-то подобие вертикального положения, она посмотрела в лицо Гурову. Лицо ее самой сейчас изменилось почти до неузнаваемости. Не стало холеной, молодящейся женщины. Вместо нее появилось обрюзгшее, тщательно скрываемое лицо женщины не первой свежести, женщины уставшей.

– Кто его убил? – наконец спросила Ергачева.

– Я хотел это от вас услышать.

– От меня? Раз вы сюда пришли, то наверняка уже узнали о наших с Павлом отношениях. Я была его любовницей. Думаете, что он мне надоел и я его кокнула, да? Вы чуши всякой начитались или детективов дешевых насмотрелись?

– Перестаньте, – отмахнулся сыщик. – Ирина, Павла Сергеевича Полунина отравили. И сделал это кто-то умышленно. Нам нужна ваша помощь, как человека, который был ему близок, который мог знать или догадываться о его негативных отношениях с кем-то.

Сжав в кулаке комком угол простыни, Ергачева молчала, уставившись остекленевшим взглядом прямо перед собой. И вдруг заговорила, причем так, словно наотмашь хлестала по лицу. Только вот кого? Себя? Говорила о том, как познакомилась с Полуниным, когда они еще были друзьями с ее мужем. Как она увлеклась этим красавцем, который, будучи почти ровесником ее мужу, выглядел лет на десять моложе, был более стройным, подтянутым, красивым. И знала ведь, знала, что Павел Полунин отъявленный бабник, и все равно позволила себе увлечься.

Нет, не так! Она позволила увлечь себя, соблазнить, задарить, а потом заласкать, залюбить. Это было очень здорово – позволять себя любить. Да, да! Не смейтесь и не осуждайте! Павел каждую свою новую пассию любил. И ее – Ирину Ергачеву – он тоже любил. Пылко, страстно, нежно. Он выпивал ее по глотку каждый день. Но и давал напиться ей. Если не брать во внимание молодость, то это время их романа с Полуниным было для Ирины лучшим временем ее жизни.

Она жила с мужем по привычке, не любила его, а просто привыкла быть с ним. А тут! Как ее закружил этот роман! Настолько закружил, что они с Павлом потеряли бдительность, и их связь всплыла. Да, да! Муж узнал. Узнал, и знал еще долгое время, но ничего не мог поделать с этой ситуацией, потому что его начальником был отец Ирины, души не чаявший в своей дочери. Да, он пытался ее образумить, но на развод с мужем никогда бы не согласился. Он даже угрожал Леонтию Владимировичу, что выгонит его с таможенной службы.

И Леонтий терпел. Он всегда был тряпкой, всегда все и всех терпел. А еще он очень любил деньги. И он терпел, унижался, просил Павла оставить в покое жену. А Павел смеялся ему в лицо, упиваясь безнаказанностью, которую вдруг ощутил.

– Нет! – почти в истерике выкрикнула Ирина. – Нет… Леонтий не мог. Не мог, не умел он. Если бы умел и мог, то давно бы уже устроил Павлу такую гадость, что тот…

«А может, боялся тестя! – подумал Лев. – Да, да, конечно… не столько тестя, сколько потерять место, власть, деньги. Он очень щепетилен, ее муж, Леонтий Ергачев, в вопросах власти у него комплексов, как у жабы бородавок. Он любит власть, хотя сам ее взять не может, потому и дорожит той, которую ему вручили… А еще он очень любит свою непутевую жену Ирину.

А Ирина любила Полунина. И когда он ее бросил, она нашла другого мужчину, чтобы утешиться, чтобы быстрее выбросить из головы то, что там накрепко засело. И когда его не стало, пыталась заглушить боль с другим человеком в постели. Знала, что, вступив в интимную связь, она будет относится к нему уже иначе. Отсюда и кокаин…»

Крячко в ванной комнате не терял времени даром. Он сразу сообразил, что «потрошить» Прокопенко надо срочно, пока тот не остыл от ситуации, пока в нем храбрость вперемешку с кокаином. А кокаина он вдохнуть успел всего ничего.

– Слушай, Максим, – прислонившись к косяку и поигрывая зубочисткой во рту, начал сыщик. – Ты не боишься, что Ергачев тебе за твои проделки с его бабой устроит… э-э, неприятности?

– Боюсь… боялся… Точнее, не боялся, пока вы не появились! Какого черта вам надо?

– Нам? – Крячко задумчиво посмотрел в потолок. – Да нам ничего особенного и не надо. Чтобы мораль в стране чтилась, Уголовный кодекс тоже. Но это уже как фантазия на тему о светлом будущем. Чтобы наркотики народ не употреблял. Ну, это если вообще. А вот если в частности, то нас интересует как раз личность Ергачева. Ты его жену трахаешь, должен о нем что-то интересное знать.

– Между прочим, – зло ощерился Прокопенко, – я даже ничего и не успел с ней. Так полизались, дурь понюхали, а тут вы.

– Извини! – Сыщик очень искренне приложил руку к груди и перестал улыбаться. – Такой облом тебе устроили. Ну, ничего, мы скоро уйдем, если ты все расскажешь, и вы можете продолжать, сколько вашей душе угодно. Хоть всю ночь!

– Хватит издеваться!

– Ну, хватит, так хватит, – уже спокойно ответил Стас. – Ты не особенно обижайся, потому что мне тебя уважать не за что. И отношусь я к тебе так, как ты того заслуживаешь. Ну, давай к делу. Значит, вопрос прежний: что ты можешь рассказать интересного про Ергачева, интересного уголовному розыску?

– Ничего, – пожал плечами Прокопенко. – Человек как человек.

– Хорошо, что ты знаешь о взаимоотношениях между Ергачевым и Полуниным?