Эскизы (сборник) Тавер Александр

– В животное угодил, – заметил Эн, отследив траекторию. – Бедняга.

– Это уже его забота. Меня же беспокоит вот что, – мрачнея, заявил агент. – Есть только одна причина, по которой этот тип мог здесь появиться… – он выдержал зловещую паузу и с негодованием выпалил: – Кто-то совершил слияние с разумом носителя во время погружения.

– Какая мерзость, – содрогнулся от отвращения Эн. – Совокупляться с разумом!

– Ты очень убедительно изображаешь негодование, – прошипел агент. – Я бы даже поверил, не будь ты единственным, кто вынырнул за последние несколько лет. Проклятый извращенец!

– Я…

– Знаю, знаю. Не удержался, новые ощущения, друзья советовали. Знаешь, сколько раз я это слышал? Конец твоему отпуску! Отправляйся следом, опекай, взращивай. Глядишь, вырастет из него что-нибудь стоящее. И передавай там привет остальным блудодеям… то есть, ангелам-хранителям.

Про Императора

Отравитель Существования

– Опять покушение, – буднично констатировал Император. – И когда тебе уже надоест?

– Пока ты жив – никогда, – мрачно процедил Императорский Личный Отравитель Существования.

– Это бесполезно. Я знал, с кем имею дело, ещё когда доверял тебе столь ответственную должность…

– Я не просил о ней!

– …должность, но не жизнь. Заботу о моей безопасности я доверяю совсем другим людям, и они прекрасно знают своё дело. Ты под круглосуточным наблюдением. Везде.

– Лучше убей меня…

– Не могу. Ты слишком ценен.

– Тогда не жалуйся на покушения. Я буду пытаться, пока один из нас не сдохнет.

– Что ж, – вздохнул Император. – Не могут же у человека быть одни лишь достоинства. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, зачем ты здесь, и начнёшь тратить больше времени на исполнение своих обязанностей, чем на заговоры.

– Ничем я тебе не обязан! – зарычал его собеседник. – Меня притащили сюда против моей воли и держат здесь безвылазно, следят непрерывно. Ещё и должность эта – настоящее издевательство. Мои товарищи думают, что я продался режиму!

– Придётся потерпеть. Пойми же, наконец: здесь ты на своем месте. Вокруг нас – полный дворец людей, готовых лизать мои сапоги или умереть за меня. Фундамент власти, неизбежность.

Император, доселе неспешно прохаживавшийся бок о бок с собеседником, резко повернулся к нему и впился взглядом в глаза. Он почувствовал прилив вдохновения. Откуда-то явилась уверенность, что на сей раз у него получится, он подберёт нужные слова и объяснит, наконец, то, что этот мрачный человек отказывался понять на протяжении нескольких месяцев.

– Ты только представь, – возвысив голос, вещал он, – что мне в такой обстановке приходится принимать решения! Определять судьбу государства! Без слова конструктивной критики! – он уже почти кричал. – А я не идеален, и ошибки мои очень дорого стоят.

Они, – он махнул рукой, указуя на пустоту у себя за спиной, – тоже меня ненавидят. Но молча. Молча! Им есть что терять. Тебе тоже, но тебе – плевать. Ты говоришь прямо и делаешь, что считаешь нужным. Порой такое трудно стерпеть, но это позволяет мне взглянуть на проблему под другим углом зрения и избежать некоторых ошибок. Вот почему Императору необходим Личный Отравитель Существования. Не для себя – для государства прошу: пойми.

– То есть, ты сначала уничтожил оппозицию, а потом стоишь тут и льёшь крокодиловы слёзы, рассуждая о пользе инакомыслия?

– Э, нет! Не следует путать разброд в верхах и наличие персональной занозы в августейшей заднице. Не монолитная власть – неэффективна!

– Именно поэтому я и не хочу служить государству, которое называется Империя.

– Но служишь же, – ехидно улыбнулся Император.

– Ненавижу!

– Взаимно! Итак, есть у меня тут один законопроектик…

Августейшая жалоба

Император перелистнул очередную страницу челобитной и облегченно выдохнул: далее следовала всего половина абзаца и длинный список подписей, который он читать не собирался. Убрав ноги со стола и бросив на их место документ, он стал копаться в одном из выдвижных ящиков.

Добыв золотой штамп с прилагающейся подушечкой, он тщательно прицелился и оттиснул стандартную в таких случаях резолюцию в двух частях.

Вторая, на отрывном корешке для внутреннего пользования, который присутствовал на каждом стандартном бланке для челобитных, была написана обычными печатными буквами и адресовалась соответствующим органам: “Указанные факты расследовать. Еще раз пожалуются – истребить!”

Император придерживался мнения, что беспокоить его позволительно лишь по самым веским причинам. Что именно важно – это он оставлял решать непосредственно гражданам, однако тех, кто жалуется дважды, причислял к нытикам, которых презирал, считал заразными и старался своевременно избавлять от них общество. Это позволяло поддерживать процент бесноватых с активной гражданской позицией на уровне, не превышающем общественно-полезный.

Император отложил документ и горько усмехнулся. Масштабы проблем обывателей были ничтожны по сравнению с теми, что ему приходилось решать каждый день. И, кстати, пожаловаться кому-то вышестоящему и сильному возможности нет. Есть там высшие силы или нет – дела Императоров они разгребать точно не возьмутся. Тут челобитную не напишешь. Хотя…

– Хмм… Челобитную! А ведь я тоже гражданин Империи и ещё ни разу не воспользовался этим своим правом! Ну-ка, ну-ка… “Дорогой гражданин…!”…да! Именно “дорогой”… И каждому по экземпляру, лично в руки…

“Дорогой революционер!

Третьего дня ты расклеил вокруг дворца листовки, где обвинял меня в тирании, репрессиях и далее по списку.

Возмутительно! Что за чушь ты позволил себе написать?

Если так подходить к вопросу, то, вот, из твоего досье следует, что ты бьёшь жену, доносишь на соседей в налоговую и крадёшь лампочки в подъезде. И что? Ты видел меня расклеивающим листовки с чем-то подобным вокруг твоего дома? Нет! И не увидишь, ибо я реалист и не требую, чтобы все вокруг были идеальны.

Далее, ты пишешь: “Власть народу!”

Ты в своем уме? Мало кто во всей Империи имеет определенные планы далее, чем на ближайший вечер или на конец недели. Да и планам этим грош цена – пьянство, праздность и прочее подобное. Поверить не могу, что ты планируешь отдать управление державой людям, которые мыслят в таких масштабах. Написал бы честно: “Власть мне!” – я бы понял. Не отдал бы, конечно, но решил бы, что имею дело с индивидуумом, отдающим себе отчет в своих действиях.

И ещё вот это: “Смерть Императору!”

Как будто, если я умру, то сразу – бац! – и все заживут долго и счастливо. Будь ты и впрямь человеком мыслящим, длинная череда диктаторов и самодуров, сменявших друг друга на этом троне, навела бы тебя на мысль о том, что дело не в Императоре. Может, проблема не в правителе, а в тех, кем ему приходится управлять? Ты, похоже, и сам не мастак в планировании, и дальше свержения ничего не продумал.

Что же касается тирании – без этого никак. Уж поверь мне, если бы граждан можно было склонить к послушанию с помощью обнимашек, я бы разогнал всех карателей и нанял соответствующих специалистов.

Вынужден признать, что ты меня достал. Я решил избавиться от тебе подобных хотя бы на время.

Северо-Восточный сектор. Захолустье, конечно, но жить можно. Я позволил вам там свободно вести свою пропаганду, население вас поддерживает. Более того, я приказал переловить всех твоих единомышленников и выселить туда, а тебя назначаю губернатором. Хочешь – отделяйся, объявляй себя царем или президентом и живите там как нравится.

Благодарностей не надо. Помощи не жди. И не вздумай оттуда баламутить моих подданных! Вторжение и публичную экзекуцию гарантирую.

Одна просьба: дай всем желающим пару месяцев, чтобы спокойно покинуть сектор. При случае сочтёмся.

Ненавижу. Твой бывший И.”

Перечитав послание, Его Величество усмехнулся. Письмо было нелепым, совсем не императорским, зато написано лично им, а не секретарем или пресс-службой. Он перелистнул страницу в “Докладе о Северо-Восточном секторе”, скривился при виде подшитой к документу копии листовки, с которой всё началось, и перешёл к заключению. Подробности его мало интересовали.

– Полтора месяца – губернатор, девять – президент, год – царь Северо-Восточного Сектора, месяц в тюрьме.

Поскольку новоявленный правитель выполнил единственную содержавшуюся в письме просьбу, Император счёл своим долгом попытаться его вызволить. Силы вторжения опоздали, но место захоронения было установлено, и результаты идентификации не оставляют сомнений.

– Два года, – покачал головой Император. – Слабак!

Взгляд его упал на таблицы, завершавшие доклад:

– Потери населения… Ого! И этот человек называл меня… Надеюсь, он успел понять, что я имел в виду, когда рассуждал о тирании.

Злорадная улыбка на его лице сменилась раздражением:

– Довольно! Это очевидная неудача.

Он с отвращением смахнул “Доклад” со стола.

Где-то в глубине души Император надеялся, что эксперимент удастся. Если собрать в одном месте тех, кто искренне верит в справедливость и равенство и готов жить в соответствии с ними – неужели бы из этого не вышло хоть какого-то положительного опыта?

Увы! То ли революционеры были недостаточно искренними, то ли императоры не умеют ставить социальных экспериментов, но ничего хорошего из идеи не вышло.

– Придется угнетать и дальше, – вздохнул Император.

Месть

Император закрыл книгу и задумался, легонько барабаня кончиками пальцев по обложке. Перед ним памятником почтительному вниманию каменел министр внутренней безопасности.

– Какое двоякое чувство, – воскликнул Его Величество после минутного молчания. – С одной стороны, твой любимый поэт пишет про тебя целую книгу. С другой стороны, все эти стихи о том, какой ты плохой. Досадно, вы не находите?

Министр изобразил скорбную улыбку и кивнул. В стихах он не разбирался, но любые проявления неуважения к главе государства считал тлетворными и подлежащими искоренению.

– Приказы об аресте и соответствующих санкциях готовы, но, с учетом деликатности вопроса, я решил сначала получить одобрение Вашего Величества.

– Что вы! Не вздумайте! Беда не в том, что он пишет про меня гадости. Беда в том, что он гениален, а стихи его переживут века. И на что же он тратит свой талант? Кому, я спрашиваю, вот это, – он подхватил книгу и исполненным отвращения жестом отправил её в утилизатор, – будет интересно после того, как на этом троне сменится десяток-другой задниц? Схвати вы его сейчас – он ощутит себя мучеником и посвятит весь остаток жизни мой персоне.

Министр терпеливо внимал. Ему было в высшей степени наплевать на то, что будет через несколько поколений. Он умел решать проблемы дня нынешнего, и уже добросовестно прикидывал варианты, не включающие ареста или ликвидации.

– Придумайте какой-нибудь изящный способ заставить его удалиться в глушь, подальше от политики, и тихо творить там. Только без этих ваших… Хмм… Знаете что? Я тут подумал… Раз он пишет про меня гадости и издает их большими тиражами, то почему бы мне не отплатить ему той же монетой? Поэт из меня, разумеется, никакой, но сейчас это даже к лучшему. Как говорится, недостаток – это преимущество, которым ты не умеешь пользоваться. Записывайте…

* * *

Поэт рыдал, сжимая в кулаке скомканную листовку.

– Какая низость… – всхлипывал он. – Лучше бы он меня арестовал. Лучше бы он…

И снова расплакался, машинально промакивая глаза злосчастным клочком бумаги. Листовка совсем раскисла от слез и начала расползаться, прочесть её содержимое уже не представлялось возможным, но поэт, к сожалению, помнил его наизусть.

Императорский стих был ужасен как по форме, так и по содержанию. Размер был попран, красотой слога и не пахло. Зато он был посвящен лично поэту, изобиловал примитивными, но от того не менее обидными выпадами и даже содержал пару неприятных разоблачений.

Стих был везде. Его транслировали, печатали, писали на заборах и вырезали на скамейках в парках. Всюду, где бы поэт ни появлялся, его преследовали сочувственные взгляды и глумливое хихиканье.

– Не могу больше, – дрожащим голосом произнес поэт. – Сегодня же еду к тетке в деревню…

Пятью минутами позже, роясь в шкафу в поисках чемодана, он вдруг замер и звонко шлёпнул себя по лбу.

– Стоп! – внезапно голос его окреп. – Как же я сразу не догадался, что именно этого он и добивается?

Поэт замер в раздумье, потом рассмеялся:

– Ну уж нет! Остаюсь! Пойду-ка я писать панегирики, да послащавее. Мерзавец терпеть не может лести. Особенно наглой и неприкрытой. То-то покорчится!

Парламент

– …Что значит «приняли пакет законов»? – прошипел Император. – Мне нужно было изолировать политически озабоченный контингент от общества и успокоить народ, но на законы я не подписывался. Тем более, на пакеты законов! Когда я позволил втянуть себя в эту авантюру с парламентской монархией, какой приказ был?

– Было три условия, Ваше Величество. Позаботиться, чтобы не было фракции, у которой более трети мест… Сделано в лучшем виде.

– Дальше.

– Чтобы раз в полгода кто-нибудь грозил покинуть коалицию или выносил вотум недоверия правительству…

– Тут тоже порядок, знаю.

– Чтобы не менее половины депутатов были хотя бы дважды разведены или холосты два года и более… Вот статистика, у нас таких пятьдесят семь процентов.

– И как, черт побери, получилось, что люди, большинство из которых не в состоянии ужиться даже с одним человеком, смогли о чем-то договориться?

Император, пробежал глазами список:

– Ага… Тогда ладно.

Он поставил в надлежащем месте подпись, и после минутного размышления изрек:

– Они обходятся мне всё дороже. Пожалуй, стоит урезать фонды для подкупа. У кого из них самые большие тарифы? У спикера? Устройте ему коррупционный скандал с отставкой и лишением льгот… Даже так: раз в полгода выявляйте того, кто больше всех берёт, и устраивайте.

Внешний враг

– Ну, сколько ж можно, Ваше Сиятельство? – с укоризной воскликнул Император. – Когда вы уже научитесь держать в узде свою про-имперскую оппозицию? В следующий раз, как только услышите трёп про унию – сразу вяжите болтунов вместе с сочувствующими и высылайте ко мне! Вечно вы увлекаетесь строительством инфраструктуры, да всякой там торговлей, а настроения масс начисто игнорируете.

– Виноват, Ваше Величество, – сухо откликнулся князь Лео, теперь уже бывший владыка Запредельных Земель. В голосе его не было ни намека на упомянутое чувство вины.

В отличие от собеседника, он был настоящим аристократом, потомком одной из свергнутых имперских династий. При нем было всё – и породистый гордый профиль, и безупречная осанка, и орлиный взор, и благородная седина, и отточенные манеры. Держался Его Сиятельство с большим достоинством, как и пристало человеку, только что подписавшему пакт о капитуляции на вполне заслуженных почетных условиях.

– Ещё как виноваты! – темпераментный и живо жестикулирующий, Император смотрелся рядом с ним шумным балаганным зазывалой. – Вы хоть знаете, в какую сумму мне обошлось обустройство границы? Все эти защитные сооружения, посты и базы, которые теперь стали не нужны из-за того, что оказались в глубине имперских территорий… А война! Знаете почем нынче силовые решения? Нет, вы даже не представляете! Вот!

Его Величество схватил со стола ворох каких-то документов и сунул было князю для ознакомления, но потом передумал и раздраженно швырнул бумаги обратно.

– Вам-то что, вы героически сопротивлялись, с достоинством капитулировали и временно перешли на казенные хлеба, а я имею дыру в бюджете, взбаламученную войной нацию и очередной регион с партизанами, который надо как-то успокаивать.

– Ну, и не вторгались бы тогда, – с некоторой досадой ответствовал князь. – Не нравится – не воюйте.

– Как же не вторгаться, – всплеснул руками Его Величество, – если у вас там очередное про-имперское восстание, а у меня всенародная поддержка? Ваши за пару-тройку лет всё разнесут, после чего попросят принять оставшиеся руины под имперское крылышко. И ведь откажешь братскому народу – собственные подданные не поймут! Нет уж, я предпочитаю начать пораньше, пока есть что захватывать. Добавьте к этому то, что всякий раз вы ставите меня в неловкое положение со своими капитуляциями…

– Это почему же? – обиделся Его Сиятельство.

– Да потому что казнить я вас не могу, а вы, пока живы, неизбежно вдохновляете реваншистов самим фактом своего существования!

– Мне что, следовало погибнуть на поле боя?

Он встал вполоборота к Императору и сделал вид, что лишь сейчас заметил, насколько его элегантный мундир испорчен. В рукаве, на воротнике и ещё в паре мест он был прострелен. Бравший его с боем спецназ блестяще справился с задачей: несколько безобидных царапин сделали транслировавшийся по всем каналам захват размахивающего фамильной шпагой окровавленного князя особенно драматичным. Подстрелили его столь аккуратно, что уже через неделю всё заросло, а мундир решили не штопать и не менять для сохранения героического образа.

Император аж задохнулся от возмущения и некоторое время был способен только отчаянно мотать головой:

– Ни-ни… – прохрипел он наконец. – Не вздумайте! Кто будет править единственным оставшимся суверенным государством, которое вам предстоит построить? И куда мне прикажете девать всех этих пограничников? А с профсоюзом одуревших от безделья таможенных работников вы разбираться будете?

– Репрессируйте. Вам не впервой.

– И репрессирую, если понадобится! – запальчиво вскричал Его Величество. – Однако, вы забываете, насколько важна ваша роль. Человечеству никак нельзя объединяться до конца. Ему жизненно необходим внешний враг. Нужен объект ненависти и дешёвый импорт, грозящий местным рынкам. Необходим прогресс, подстегиваемый гонкой вооружений, и место, куда с комфортом могут бежать недовольные режимом. Без всего этого Империя закиснет от лени и быстро вцепится сама в себя. Нет уж, извольте вернуться в свою экологическую нишу!

– Не хочу, – капризно молвил князь. – Сколько можно? Я всю жизнь вкалываю как проклятый, создал вам одно за другим три Заокраинных Княжества практически с нуля, но ни разу не был в отпуске. Мне хочется отдохнуть, попутешествовать… Вы знаете, я никогда не видел Империи, если не считать вашего дворца, в который меня возят для подписания капитуляций, да тюрем, в которые меня помещают после этого. Во время побегов, сами понимаете, глазеть некогда.

– Так назначьте уже толкового наследника и отойдите от дел…

– Вот! Про это я тоже хотел с вами поговорить. Из-за вас я одних только жён потерял две… то есть, наверняка уже три, учитывая нынешнюю. И это не считая любовниц!

– Как так потеряли? – опешил Император. – Насколько мне известно, они все живут и здравствуют.

– Да, но не в моих владениях. Жёны всякий раз отказываются покидать Империю, чтобы строить на неосвоенных территориях очередное государство из полукриминального сброда и бесноватых имперских диссидентов. Дескать, не могут оставить своих бывших подданных, стонущих под имперской пятой, и желают разделить их страдания до конца. Мне докладывали, страдают они там с размахом, да и бывшие подданные не отстают, – аристократические черты лица Его Сиятельства на мгновение исказились горькой гримасой. Он с досадой звонко стукнул тростью о мраморный пол, но тут же снова взял себя в руки и продолжил, уже спокойнее. – Наследники тоже не горят желанием. Им, видите ли, и в Империи неплохо живется на остатки моих состояний.

– Всего-то? – рассмеялся Император. – Вы, голубчик, бегите себе со спокойной душой, стройте державу. Как только будет готов приличный дворец – дайте знать. Я сей же час обвиню их всех в работе на ваши спецслужбы и депортирую. Уверен, вы там решите, кого из них захотите видеть законной княгиней. А может, вас заинтересует перспектива многожёнства, а? – лукаво подмигнул он. – Решайте сами. Ваша страна – ваши законы. Найдите среди отпрысков подходящего наследника, а как пообтешете – смело на пенсию. В конце концов, я не могу завоёвывать вас вечно. После четвёртой капитуляции народ начнёт что-то такое подозревать.

Застолье

– Мы ознакомились с вашими исследованиями и находимся под глубоким впечатлением, – соврал Император, указывая на лежащую перед ним стопку книг.

Самая верхняя была озаглавлена “Правда о всемирном заговоре рыжих” с припиской мелкими буквами: “Новое исследование от автора актуальных бестселлеров “Корень всех бед” и “Как генетически оздоровить нацию””. Сам автор исследования почтительно примостился на краешке гостевого стула, прикипев восторженным взором к монарху.

– Такие люди, как вы – настоящая опора, фундамент державы. Если бы все граждане были столь же бдительны как вы, м-м… – Император чуть не сказал “мистер”, но это потребовало бы обращения по имени, которое начисто вылетело из его головы в первую же минуту разговора.

Пришлось срочно изображать мечтательное выражение лица, чтобы мычание сошло за восторг при виде миллиардов бдительных граждан, якобы явившихся пред августейшим мысленным взором. Запоздало сообразив, что имя написано на книгах, он покосился на стопку, но инициатива была уже упущена.

– Ваше Величество, – воспользовавшись заминкой, встрял в разговор сочинитель актуальных бестселлеров. – Я всегда верил в вас всей душой! Безумно! Безумно рад, что вы обратили внимание на проблему. Сейчас самое время, ещё не поздно принять меры, но прежде, чем мы начнем действовать, я хотел бы рассказать вам правду. Каюсь, не всё решился опубликовать, но вам-то…

– Вот и хорошо, что не решились, – оборвал его Император. – Ни к чему предупреждать врага о том, что мы раскрыли его замыслы. С этого момента мы требуем хранить строгую конспирацию и заняться конкретным делом. Сколько у вас надёжных единомышленников?

– Четверо, – после минутного раздумья ответил автор бестселлеров. носа яблоко и принялся хрустеть им, глядя куда-то в сторону.

– Хватит для начала. Вы назначаетесь руководителем секретного отдела С-1207 в тайной полиции…

– 1207? Сколько же их…

– Отделы умышленно нумеруются случайным образом, чтобы запутать противника, – снова соврал Император. – Ваши люди поступают к вам в подчинение. Строжайшая тайна. Скрывайте, что были здесь и работаете на спецслужбы. Публикации прекратить, чтобы не показывать противнику степень нашей осведомлённости. Весь собранный материал, особенно списки лиц, представляющих опасность, передавайте координатору. Он, кстати, уже ждет вас в приёмной, чтобы завершить необходимые формальности и выдать первые инструкции. Можете идти.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество! – новоиспечённый офицер спецслужб вскочил, вытянулся во фрунт и отсалютовал, молодецки щёлкнув каблуками. Ну, по крайней мере попытался и даже сумел выдать всё, что позволяли рыхлое телосложение, отсиженный за сочинительством зад и стоптанные полуботинки.

– Ступайте и помните: будущее Империи в ваших руках.

– Так точно!

В приоткрывшейся двери мелькнуло скорбное лицо координатора специальных отделов. Несмотря на безумно высокое жалование и множество льгот, его должность в спецслужбах не котировалась. Обычно на неё назначали провинившихся.

* * *

Субботний завтрак был особенным мероприятием. Император всегда проводил его в кругу избранных лиц и с удовольствием затягивал на многие часы, если застольная беседа того стоила. Как правило, компанию ему составляли Личный Отравитель Существования и особым образом выбранный гость. Сегодня это была женщина лет сорока, миловидная, изящная, с очень умными и проницательными глазами. Она выглядела старше своих лет, и это бросалось в глаза, но отнюдь не портило её. Это был результат скорее стресса от пребывания в оппозиции, нежели возраста. Вид у неё был очень хмурый и решительный.

– Рад вас видеть, Шели, – произнес Император, едва за лакеем закрылась дверь. – Знаю, вы, со своей стороны, как раз предпочли бы меня не видеть, но я просто обязан был вас пригласить. Не даром же я повергаю свои спецслужбы в отчаяние, нанимая легионы идейных стукачей, шизиков и конспирологов и заставляя перечитывать их сочинения.

Женщина лишь фыркнула в ответ, а привычный Отравитель Существования и вовсе проигнорировал вступление. Он придвинул к себе блюдо с овощами и сделал вид, что поглощён нарезанием огурца. В присутствии Императора он принципиально употреблял только самую простую пищу, чтобы подчеркнуть всю глубину презрения к окружавшей его роскоши.

– Однажды я заметил, что чем больше на человека пишут доносов, тем интереснее с ним общаться, даже если я не разделяю его мировоззрения. Так появилась наша традиция приглашать на субботний завтрак, так сказать, победителя. В большинстве случаев моя теория подтверждалась. Что касается вас, Шели, – тут он с удовольствием окинул молчаливую аудиторию взглядом, задержав его на женщине, – то вы не просто победительница, вы – рекордсменка. Из тысячи двухсот семи стаек клоунов на вас донесли шестьсот пятьдесят три, включая психа, помешанного на всемирном заговоре рыжих, которого мы завербовали всего неделю назад.

– Ско-олько? – Отравитель Существования уставился на гостью, позабыв про огурец. Впервые за все время знакомства Император увидел в его глазах восхищение.

Она действительно была рыжей, за исключением седой пряди, начинавшейся чуть выше левого виска. Император вдруг поймал себя на мысли о том, что это чертовски привлекательно.

– Я заинтригован, – честно признался он. – После такого я счёл своим долгом увидеться с вами лично. Вы не арестованы. Это всего лишь завтрак…

– Очень хорошо, – заявила Шели, поднимаясь. – Значит, я могу уйти прямо сейчас.

– Постойте! Вы упускаете уникальную возможность!

Она не остановилась бы, выкрикни это Император, однако голос принадлежал Отравителю Существования. Он взволнованно вскочил с места, готовый броситься вслед. Что-то с дребезгом опрокинулось на скатерть, но никто не обратил на это внимания.

– Какую ещё возможность? Развлекать его?

– Нет, высказать ему в лицо всё, что думаете, без малейших последствий.

Она пожала плечами и снова направилась к выходу.

– Он и так всё прекрасно знает.

– Клянусь вам, сукин сын не просто слушает, но и кое-что принимает к сведению. Я с ним завтракаю каждую… гхм… ну, почти каждую субботу, и это не всегда просто застольный трёп. Это ваш шанс быть выслушанной. Поверьте хотя бы мне! Вы знаете, кто я такой. У меня нет причины ему поддакивать.

Она вернулась.

* * *

– Это был самый длинный и интересный завтрак в моей жизни, – заявил Император, любуясь закатом сквозь хрустальный бокал. – Она великолепна! Воистину, невозможно заработать ненависть лучших дегенератов страны, просто выкрикивая лозунги. Для этого надо думать смело и неординарно, подкреплять свои слова действиями, тревожа коллективное бессознательное своим нежеланием быть частью устойчивой, но неблаговидной картины мира.

Отравитель не снизошел до ответа. С момента ухода Шели он не произнес ни слова.

– Что это на тебя нашло, мой верный враг? Ты ещё никогда не пытался остановить уходящего гостя. А уж как ты с ней спорил восемь часов кряду! Вижу, беседа стоила тебе по меньшей мере годового запаса слов. Неужели для меня не осталось даже ругательства?

Вместо ответа Отравитель взял с под

– Ну вот, – резюмировал Император. – Теперь между нами ещё и ревность.

Пари Императора

– Дорогие граждане Империи! Поздравляю вас с годовщиной моего правления!

Выждав подобающую паузу и жестом заставив аплодисменты утихнуть, Император продолжал:

– За это время была проделана огромная работа!

Истреблены претенденты на трон! Достигнута абсолютная централизация власти в моих руках!

Победоносно завершены войны со всеми соседями, что позволило отменить срочную военную службу за ненадобностью.

Все население поголовно снабжено паспортными имплантами, которые максимально облегчают общение с госструктурами и банками.

Установлена тотальная слежка.

Теперь я всё про вас знаю, даже то, что вы ненавидите слушать мои обращения к народу. И всё равно я вас люблю.

Его Величество подмигнул зрителям (трансляция шла на всю Империю) и плеснул себе минералки из графина, давая присутствующим подобострастно отсмеяться.

– Каждого из вас есть за что посадить. Мелкие кражи, уклонение от налогов, безбилетный проезд, лжесвидетельства, бытовое рукоприкладство и, конечно же, пресловутый переход улицы в неположенном месте.

Прямо хоть поголовно всех арестовывай.

Вместо этого… Амнистия! Всем политическим заключенным и тем, кто осуждён за нетяжкие преступления.

И ещё: налоги! С этого момента все они отменяются и задолженности по ним прощаются.

Маленькое преимущество абсолютизма: любая прихоть имеет силу закона. Хе-хе…

Последняя пара фраз не была предусмотрена в речи, и пришедшая в замешательство массовка – полный стадион народа – спохватилась и начала аплодировать только после намекающего смешка Императора.

Оборвав овации взмахом руки, он продолжил:

– Да, абсолютизм! И сейчас я им ещё раз воспользуюсь, чтобы, – тут он демонстративно отшвырнул в сторону листки с заготовленной речью и повысил голос, – поговорить с тобой, мой народ, начистоту.

Я – коварный, злобный, беспощадный угнетатель. Некогда филантроп и идеалист, я стал таким, как сейчас, ибо хотел спасти вас от правящей мерзости, а другой возможности пробиться наверх среди дорвавшихся до власти негодяев просто не было. И вот я, Мое Императорское Величество – наихудший негодяй из когда-либо правивших вами.

Я шёл к власти и правил так, что нет мне прощения. Однако, я не забыл, во имя чего себя изуродовал.

Много лет я готовился, и вот – смотрите! – все олигархи, эксплуататоры, казнокрады, взяточники, оборотни в погонах, члены мафий и преступных кланов, наркоторговцы и прочая шваль приговариваются… к смертной казни!

Он выждал несколько секунд, давая удивлённым перешёптываниям перерасти в восклицания и отдельные панические вскрики, дал первым беспокойно заозиравшимся начать проталкиваться к выходу. И нажал на кнопку.

Мало кто в Империи подозревал, что имплант мог содержать пару крошечных кристаллов взрывчатки.

– Бум!

Ещё одно маленькое преимущество абсолютизма – без суда и следствия. И не надо никому ничего доказывать.

Операторы, пожалуйста, дайте обзор пошире на трибуны…

Надо же! Сливки общества! Элита Империи! И хоть бы один порядочный человек…

Впрочем, я отвлекся.

В качестве компенсации за столь нелицеприятное зрелище – всё имущество этих негодяев подлежит немедленной конфискации и будет разделено строго поровну между всеми жителями Империи.

Он ткнул в следующую кнопку на пульте и с удовольствием отметил, как у видеооператора мгновение спустя округлились глаза и отвисла челюсть.

– А? Уловили, что имплант сообщил о состоянии счета? Изрядная сумма, не правда ли?

Далее – природные ресурсы. Земля, полезные ископаемые и прочее национализируются и тут же строго поровну делятся между жителями Империи. Соответствующие документы, – он ткнул следующую кнопку, – высланы.

Получили? Полезный имплант, вы не находите?

А по поводу взрывчатки не волнуйтесь. Она осталась только в чипах у всяких там… Предателей… – нажатие кнопки.

– Кровавых карателей, – следующая кнопка.

– Ненавидимых в народе Легионов Смерти и спецслужб, – ещё одна.

– А также всяких антиобщественных и деструктивных элементов, – и ещё!

– Теперь, пожалуй, всё. С тиранией, эксплуатацией и отбросами рода человеческого покончено. Вы богаты, свободны и, надеюсь, уже счастливы. Ах, да, чуть не забыл про десерт для этого пиршества прав и свобод!

Его Величество криво улыбнулся в камеру, ткнул в последнюю кнопку на пульте и упал замертво. К нему бросилась свита, заслонив было от зрителей лежащее тело, но тут же расступилась, явив растерянного лейб-медика, который присел, держа бывшего тирана за обмякшее запястье. «Умер…» – тихо выдохнул врач и замер, а вместе с ним и окружающие, которые едва начали набирать в лёгкие воздуха, чтобы издать подобающие случаю восклицания.

Остановившая запись женщина усмехнулась и выпустила в сторону экрана облако сигаретного дыма:

– Ловко ты надул их, дорогой.

– Только в том, что касается моей смерти, да и то лишь из-за условий нашего пари. Всё остальное было настоящим.

Бывший Император в просмотре не участвовал. Он дремал в гамаке, лениво покачиваясь над заросшей сорняками клумбой. Будучи главным действующим лицом, запись он пересмотрел уже неоднократно.

– Ты знаешь, я очень рада, что ты согласился на пари.

– Но десяти лет с момента отставки ещё не прошло…

– Не прошло, однако они уже наставили тебе памятников, насочиняли хвалебных песен и изучают твое историческое наследие.

– Памятников? – мужчина потянулся, сорвал с клумбы травинку, нацелился было задумчиво её пожевать, но спохватился и с отвращением отбросил. – Иди пойми людей! Я таких дел натворил, пока к власти шёл и правил! Я убил в прямом эфире несколько миллионов человек, наконец! О чём они вообще думают?

– Они думают, что при Императоре им жилось хорошо.

– А сейчас им почему не живётся?

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

В сборнике содержится восемь акафистов: пять – Богородице в честь чудотворных икон и три – святым. Н...
Парень по имени Максим служил на благо своей родины и растил прекрасных дочерей. Но в один день он л...
«Записки Илюши Фёдорова», так называется книга К. В. Загорулько.В этой книге мальчик Илюша Фёдоров, ...
Литературная интерпретация любимых сказок.Сказки бывают разные — взрослые и детские, нежные и поучит...
В сборник вошли опубликованные и не опубликованные рассказы разных жанров фантастики. От романтическ...
Рассказы о живых людях (и не только людях!) и фантастических обстоятельствах, в которых они оказывал...