Объяснение в любви. Стихи русских поэтов. Первая половина XIX века Сборник

Мой гений

О, память сердца! Ты сильней

Рассудка памяти печальной

И часто сладостью твоей

Меня в стране пленяешь дальной.

Я помню голос милых слов,

Я помню очи голубые,

Я помню локоны златые

Небрежно вьющихся власов.

Моей пастушки несравненной

Я помню весь наряд простой,

И образ милый, незабвенный,

Повсюду странствует со мной.

Хранитель гений мой – любовью

В утеху дан разлуке он;

Засну ль? приникнет к изголовью

И усладит печальный сон.

1815

Люблю тебя

«Люблю тебя» произнести не смея,

«Люблю тебя!» – я взорами сказал;

Но страстный взор вдруг опустился, млея,

Когда твой взор суровый повстречал.

«Люблю тебя!» – я вымолвил, робея,

Но твой ответ язык мой оковал;

Язык мой смолк, и взор огня не мечет,

А сердце все «люблю тебя» лепечет.

И звонкое сердечное биенье

Ты слышишь – так, оно к тебе дошло;

Но уж твое сердитое веленье

Остановить его не возмогло…

Люблю тебя! И в месть за отверженье,

Когда-нибудь, безжалостной назло,

Когда и грудь любовию отдышит,

Мое перо «люблю тебя!» напишет.

1835

Ревность

Есть чувство адское: оно вскипит в крови

И, вызвав демонов, вселит их в рай любви,

Лобзанья отравит, оледенит объятья,

Вздох неги превратит в хрипящий вопль проклятья,

Отнимет все – и свет, и слезы у очей,

В прельстительных власах укажет свитых змей,

В улыбке алых уст – геенны осклабленье

И в легком шепоте – ехиднино шипенье.

Смотрите – вот она! – Усмешка по устам

Ползет, как светлый червь по розовым листам.

Она – с другим – нежна! Увлажены ресницы;

И взоры чуждые сверкают, как зарницы,

По шее мраморной! Как молнии, скользят

По персям трепетным, впиваются, язвят,

По складкам бархата медлительно струятся

И в искры адские у ног ее дробятся,

То брызжут ей в лицо, то лижут милый след.

Вот – руку подала!.. Изменницы браслет

Не стиснул ей руки… Уж вот ее мизинца

Коснулся этот лев из модного зверинца

С косматой гривою! – Зачем на ней надет

Сей ненавистный мне лазурный неба цвет?

Условья нет ли здесь? В вас тайных знаков нет ли,

Извинченных кудрей предательные петли?

Вы, пряди черных кос, задернутые мглой!

Вы, верви адские, облитые смолой,

Щипцами демонов закрученные свитки!

Снаряды колдовства, орудья вечной пытки!

1845

Я знаю

Я знаю, – томлюсь я напрасно,

Я знаю, – люблю я бесплодно,

Ее равнодушье мне ясно,

Ей сердце мое – неугодно.

Я нежные песни слагаю,

А ей и внимать недосужно,

Ей, всеми любимой, я знаю,

Мое поклоненье не нужно.

Решенье судьбы неизбежно.

Не так же ль средь жизненной битвы

Мы молимся небу смиренно, —

А нужны ли небу молитвы?

Над нашею бренностью гибкой,

Клонящейся долу послушно,

Стоит оно с вечной улыбкой

И смотрит на нас равнодушно, —

И, видя, как смертный склоняет

Главу свою, трепетный, бледный,

Оно неподвижно сияет,

И смотрит, и думает: «Бедный!»

И мыслю я, пронят глубоко

Сознаньем, что небо бесстрастно:

Не тем ли оно и высоко?

Не тем ли оно и прекрасно?

Между 1850 и 1856

Л

Ты еще не умеешь любить,

Но порою готов я забыться,

Чтоб с тобою слегка пошутить

И в тебя не на шутку влюбиться.

Я влюбляюсь в тебя без ума;

Ты, кокетка, шалить начинаешь:

Ты как будто бы любишь сама,

И тоскуешь, и тайно страдаешь;

Ты прощаешь певцу своему

И волненье, и грусть, и докуку,

И что крепко целую и жму

Я твою белоснежную руку,

И что в очи тебе я смотрю

Беспокойным, томительным взором,

Что с тобой говорю, говорю

И не знаю конца разговорам…

Вдруг я вижу – ты снова не та:

О любви уж и слышать не хочешь,

И как будто другим занята,

И бежишь от меня, и хохочешь…

Я спешу заглушить и забыть

Ропот сердца мятежный и страстный…

Ты еще не умеешь любить,