Здесь когда-то водились тигры Калина Екатерина
Майор Том
- приём, майор Том,
- приём.
- вы успешно достигли цели —
- древней космической колыбели
- наблюдая за вашим полетом,
- стал мир заморожено нем.
- проверьте еще раз скафандр
- и кислородный шлем
- примите свои таблетки
- скажите, там есть вода?
- на поверхности сделайте метки.
- не запутайтесь в проводах
- приём, майор Том,
- приём
- я вас совсем не слышу
- о стекла экранов бьется
- навязчивый красный знак
- приём, майор Том, отзовитесь!
- воздух трясет сирена
- что-то пошло не так…
- тише.
- …песок здесь так шумно дышит
- и вальяжно гуляет
- внутри моей детской флейты.
- Мы с ней вместе составили
- новый мир этой старой планеты
- здесь нравы совсем другие:
- оставшийся воздух – валюта
- мое дыхание стоит
- одну или две минуты
- здесь когда-то водились тигры;
- кратеры их следов
- внутри глубоко укрыли
- следы золотых городов.
- из нутра корабля раздается
- металлический вой
- шлем лежит на песке. Пустой.
- среди пчелиного гула радаров,
- из ладоней, тонко тронутых льдом,
- планета услышала звуки
- последней и первой флейты
- «приём, майор Том,
- приём»
Лего
- я буду в лего играть всю жизнь —
- соберу себе дом, космодром, дельфинарий
- построю бункер из роз, спрячусь там летом с друзьями
- мы будем смотреть,
- как дельфины стаями прилетают,
- царапая крыши домов животами.
- Мне кубиков хватит, чтобы построить ракету
- и устремиться в космос!
- Моё золотое лицо у тебя на картонном экране
- сквозь рой белого шума я слышу отрывистый голос:
- «высоко» превратится в «больно». Не надо.
- до тебя
- взлетали
- взрывались
- падали
- людям кубиков не хватало
- твой игрушечный корпус треснет,
- а тело взорвется травмами.
- Но механизм уже запущен, ракета готова к старту
- от меня в трубке остался только хрустящий шепот:
- «каждый рождён, чтобы стать космонавтом
- пусть каждый сейчас достает скафандр
- и улетает к звёздам»
Яблоко Солнца
- она собрала мои вещи
- уложила сына в постель
- закрыла окно, чтобы не видеть звёзд,
- чтобы не видеть слёз,
- чтобы ветер не нёс новостей
- полёт назначен на семь.
- Любимая, знай, после тебя
- Солнце не сможет согреть сильней.
- Сын мною гордится: его отец взлетит выше
- чем старый воздушный змей
- мой отец взлетит
- выше, чем небо,
- выше, чем купол кометы,
- выше, чем ласточки летом,
- мне бы так, папа
- где ты?.. Мать давно погасила свет.
- А по ту сторону век черная гладь плещется
- в круглых окнах ракет.
- покидая стёкла Земли, бороздят безвоздушную вечность
- небесные корабли
- яблоко Солнца в глазах отца
- застыло в зените его лица
- сын, так получилось, что я отстоял очередь в небеса
- и мне далеко до Земли.
- Но пусть твой корабль знает, куда летит
- тебя не должны пугать новорожденные миры
- спи, и меня не жди.
Яичница для тигра
- когда-то я мог приготовить яичницу тигру в
- игрушечной сковороде
- спит, рычит, голодный, на чердаке
- у него поломаны лапки
- полоски сошли от влаги
- он теперь белый-белый
- как летний пух под кроватью
- ты сейчас, знаю – тоже где-то не здесь.
- Планируешь дату свадьбы.
- На коленях лежит каталог нежных платьев,
- билет за границу, в твоих контактах – новые лица,
- держишь тяжелый, душный букет, и, совсем лёгкие
- на подъём, невесомые двадцать лет
- однажды ты тихо сказала: «Мы, наверное, с разных
- планет. Мне не нужно искр твоих ракет. Может, не
- будем вдвоём?»
- исчезла, по-лисьи махнула хвостом, скользнула в
- дверной проём, оставив гулять сквозняк и стужу
- я думал, грусть развивает душу.
- Я грустил.
- Искренно.
- Неуклюже.
- Скажи, ты всё также смело мешаешь в альбомах краски?
- Прячешь в карманах пойманных ящерят?
- Говорят, ты больше не веришь сказкам
- не боишься плюшевых змей в коврах
- как выглядят теперь
- твой мир
- твой дом
- твой страх?..
- Пока попутный ветер хлещет тебя по плечам
- пока твой корабль отчаянно ищет причал
- в закупоренном лете цветёт Иван-чай
- мы возьмём с собой тигра. Он будет громко рычать.
Рыбьи дети
- в местах, где мы раньше жили,
- носятся полчища старых крыс.
- Они давно казнили последнего короля
- у юркого серого войска оторвана голова
- крысы рассеянно тычутся носом в покинутые дома
- в надежде, что им отворят.
- Зря.
- Тихо плывет рыбный Дунай
- река раздулась от скользких стай
- из рыбьего тела глядят растерянные глаза
- в городе раньше плескались детские голоса
- бывшие дети скучают по недосмотренным снам
- глотают с поверхности воздух,
- пытаясь их рассказать,
- пока воды не скованы льдом
- пока не пришла зима.
- Давно позабыта дорога домой
- следы детей поросли травой.
- …Я стану для рыбы-ребенка голосом и ногами
- поймаю одну
- унесу с собой
Ноябрьская
- у неба тяжелые веки
- и короткие дни
- твои тени вяло бредут за тобой
- вдоль уснувших витрин
- их стекла уже позабыли,
- как блестит по утрам заря
- на экранах дрожит бело-серая рябь ноября
- так сотни приходят домой
- ныряют на дно кровати
- даже сквозь толщу перин
- слышна колыбельная подземной матери
- и ты,
- прежде чем падать в её объятья,
- плотно закрой оба окна.
- Тогда восьминогие кони проскачут мимо,
- не разрушив копытами
- хрупкие сети сна.
Корни города
- я нахожусь под землей,
- где грохот вагонов играет марши
- моих падений и взлетов,
- где в мировой глубине тихо спят сотни фамилий
- вперемешку с останками
- древних преданий забытых народов
- что за тысячи лет сварились
- стали вечно несущейся сажею
- эта тварь воет свой гимн
- в наушниках каждого
- глухие от вечного гула,
- расползаясь огромным проводом,
- киты-поезда точат корни
- моего города
- на лицах от душного воздуха тает грим,
- обнажая клыки и клювы.
- по утрам толпы слепо проходят мимо руин,
- на которых начертаны руны.
- …Змея толпы не видит того,
- о чем кричит неоновое табло:
- «Строки пророков написаны
- маркером на стенах метро»
Зарисовка одного вечера
- капюшон Красной Шапочки скалится пастью волка
- в комнате резко запахло мясом
- в собственной комнате больше всего опасней.
- Мой волк перегрыз все цепи, которыми он был связан.
- Так становится сказка явью,
- а грудь – звериными яслями
- у тебя ограничено время, чтобы придумать развязку,
- пока действие этой сцены не заползло в реальность
Валькирия плачет
- слышишь? где-то валькирия плачет.
- Мокнут голубые глаза.
- Она обрезает седые ресницы, что сыплются пеплом
- на ветхие головы, башни, дома, на город,
- который мне всё ещё снится.
- Помнишь, тогда я кричал тебе прямо в небо, заглушая
- ржавые колокола:
- «Валькирия! Унеси меня. Я хоть в бою не пал,
- но застряла моя душа между льдами и пламенем,
- как в древних мифах далеких северных стран
- мне не нужны ни сердце, ни печень, где-то лежит
- мой потерянный аусвайс.
- Я видел, как в прозрачных стеклах витрин,
- под вальяжное раз-два-три,
- ты танцуешь невидимый вальс,
- измеряя шагами разрушенный Дрезден.
Кафке
- Я ночами завидую мёртвым, прячась в бумажной норе.
- Бьюсь словами о лёд замерзшего моря
- в собственном теле – в погребальной ладье
- шелест бумаги заменит мне дребезг волн, женский стон
- я – ничтожная точка на карте Праги
- я замок
- я мост
- я тот,
- кто на пару пражских кварталов опережает
- пьяную смерть,
- прячась среди людей.
- В толпе я кажусь немного живей.
- На вопрос: «Откуда ты родом?»
- отвечу – выходец своих книг
- борюсь с трудностями перевода
- с подкожного на немецкий язык
Пыль
- чёрное солнце тает от жара
- на землю стекает краска
- мы застряли в чужой,
- скверно написанной сказке
- песочный доктор тонкой иглой
- неправильным куклам меняет глаза:
- восточный карий на ледяной
- на вывесках скалится острый шрифт:
- Juden verboten! Russen – назад!
- нельзя моргать, а тем более – жить
- мы – старая пыль
- мы – мертвый слой
- на дне давно остывшей печи,
- у которой, ты, мальчик, стоишь.
- Стало сложно дышать?
- сдавило грудь?
- так и мы не смогли вновь вздохнуть,
- когда, возвращаясь в свой волчий строй,
- твой фати сдавил наше тело ногой
- когда твоя мути пускала по венам яд
- из окна мы видели сад.
- А сейчас в саду
- поют соловьи
- над ними небо
- на небе – мы
- ты выйди на берег
- дыхание задержи
- узнай, что в самом сердце реки кишит
- умойся Яном, Иваном, Мотлом,
- захлебнись тем, кто не был еще рожден
- мы кричим изнутри, твоё надрывая горло,
- на дне твоих лёгких медленно тает лёд.
Олень
- она брала старый альбом
- пальцами мяла пастель
- рисовала по вечерам:
- как змеится под окнами плющ
- как поёт соловей
- как идёт её белый олень
- лёгкой поступью сквозь леса
- как возносятся к небесам
- божьи его рога
- как расстрел прервал раннюю птичью трель
- как кто-то нажал на курок
- когда пуля свистела с Запада на Восток,
- она спрятала руку в карман
- не нашла
- радужных лепестков
- с её губ птицей слетела стайка заветных слов:
- и будет новый рассвет,
- будет лето, песок, сирень
- пусть не прольется красная краска в лесу,
- где трубит белоснежный зверь.
Об авторе
Екатерина Калина, Москва, 07.08.1992
Я не автор текстов, о нет. Тексты – это мои авторы.
Я вижу людей в картинках, люблю больше зрительные образы. Но всегда интересно форматировать: картинку в текст. И наоборот. Я люблю коллекционировать и смешивать все эти замечательные штуки, которая дарит мне вечно ускользающая реальность. Буквенно. Образно. Как попросят там, внутри.
Недавно заметила, что люблю писать о Космосе. Может быть, на это повлияло моё научно-фантастическое детство. Космос – это открытое динамичное пространство, без границ между внешним и внутренним, бесконечное и неисчерпаемое бюро находок прошлого и настоящего себя.
Читать бесплатно другие книги:
Музеефикация, то есть превращение в музеи памятников, ансамблей, фрагментов среды со всеми входящими...
Во второй части трилогии Джулия Кэмерон предлагает новый двенадцатинедельный курс по раскрытию творч...
Говорить о любви можно вечно. Казалось бы, все уже сказано, но всегда найдется нечто такое, о чем ещ...
В этот небольшой сборник вошли стихи, песни и проза, преимущественно написанные автором в двухтысячн...
Общее число терминов и понятий, введенных в данный «Словарь музыковедческих терминов и понятий» сост...
Современный отечественный уголовный процесс: целеполагание, система целей, задач и функций, средства
В прошлом году была издана монография этого известного автора, серьезного исследователя и опытного с...
