Тень медработника. Злой медик Сборник

© ООО «Издательство АСТ»

Вместо эпиграфа

День медработника! Министерства, академики, депутаты, главные врачи и особо уважаемые пациенты поговорят о наших героических буднях, о том как, несмотря ни на что, мы идем вперед, развиваем, внедряем, сокращаем сроки пребывания, удачно лечим, быстро диагностируем и вообще, экономим.

Широкие народные массы узнают о нашем празднике из новостей. Это будет выходной. Выходной не потому, что день медработника, а потому, что день медработника назначается на воскресенье. Особых гуляний и радостей не будет, – очень мало положительных эмоций вызывает наш праздник у простого человека, не имеющего отношения к медицине, но имеющего возможность с ней соприкасаться. Но мы отметим это уж точно!

Во вторник вечером вся страна будет смотреть сериал про «Cкорую помощь». Мы увидим настоящую медицину: мудрых и самоотверженных врачей, добрых и трудолюбивых медсестер, каторжный труд героев-медиков на благо простых людей, не наших людей – американских. Это другая страна, другие люди, другая медицина. Там не вручают почетных грамот, не вешают на доску почета, там никогда не было переходящих красных знамен и победителей соцсоревнования, там нет даже заслуженных врачей США!

Мы услышим удивительный диалог. Подросток-негритенок спрашивает у медсестры:

– Сколько получают эти врачи?

– 30 тысяч в год.

– И все?!

Действительно, подвиг! Без дня медицинского работника, без поощрений, за нищенскую зарплату, теснясь вдвоем в пятикомнатных квартирках, работать и учиться, учиться и работать, без конца сдавать экзамены, крутиться, ругаться с начальством, биться за место под солнцем. А что взамен? Жалкие две недели на яхте? Слетать на выходные в Альпы покататься на лыжах? Подумаешь… А одна машина на двоих – это разве нормально?

И все телезрители, волнуясь и сопереживая, будут невольно сравнивать их и нас, их медицину и нашу медицину. И мы, медики, прекрасно знаем, в чью пользу будет это сравнение. Они лучше, они больше могут, больше знают, больше умеют. Они лучше!

Но так будут думать все, кроме нас, все, кто не из нашей медицинской песочницы. Уж мы-то себе цену знаем.

Опять звуки из телевизора:

– Больной возбужден, падает уровень кислорода…

– Снимок грудной клетки, газы крови, токсикологический анализ, консультация психиатра и быстро вызовите кого-нибудь из ортопедии…

– Падает уровень кислорода…

– Подключайте аппарат искусственного дыхания…

– Срочно в вену раствор декстрозы…

Снимок грудной клетки? А он внес деньги за рентгеновскую пленку? Газы крови! Только не смешите, пожалуйста, наш газовый анализатор поломался четыре года назад, а декстрозу мы вообще в глаза не видели, а ортопеды прямо разбежались к вам сюда быстренько нестись, согласуйте сначала с главным. И вообще, поторопитесь, в восемь могут выключить свет. А за эти ваши указания по поводу токсикологического анализа можно и схлопотать… Эх, как бы я хотел взять с собою на обход какого-нибудь самого-пресамого американского доктора! Пусть бы он попробовал! А потом бы я с ним по американской больничке прогулялся. Это что ж за наука, ихняя медицина, это что ж за врачи такие, что шагу не могут ступить без десятков анализов, без рентгена с ног до головы, без компьютерных томографов, без консультантов (это доктор Смит, ведущий специалист по указательному пальцу левой ноги…). Вот бы было интересно, если бы во всех случаях, когда наш больной посылает куда подальше нашего врача, мы бы срочно вызывали психиатра.

Ребята, коллеги, друзья! У нас праздник, и мы точно знаем – мы лучше!

Мы сохранили настоящую медицину, медицину, которая осталась искусством. Мы бесконечно далеки от мировых достижений, нам не знакомы даже названия тех аппаратов и тех исследований, что проводят они в своих самых захудалых больницах. Но без всех этих новомодных штучек мы умеем спасать, мы заглянем в глаза, мы поставим диагноз сердцем, интуицией и чем-то, что от Бога, и диагноз этот будет правильным. И мы будем лечить тем, что еще осталось, или тем, что он еще в состоянии себе купить, и это будет не самое лучшее и не самое качественное лечение. Но мы вылечим, обязательно вылечим, мы ведь лечим иначе, и диагнозы мы ставим иначе.

Уметь рисовать и быть художником – разные вещи. Закончить медицинский институт и стать врачом – не одно и то же. Но это только у нас так. За морем житье не худо и огромные средства превратили медицину в техническую специальность: высочайшая оснащенность клиник и высочайший уровень обследования заметно упростили процесс принятия любых решений – и диагностических, и терапевтических, и организационных. Не надо умничать! Результаты обследования свидетельствуют о том, что… Вот вам и диагноз. А лечить эту болезнь следует так: а…, б…, в… Остается лишь получить диплом и добросовестно следовать инструкциям. Но у нас все иначе. Какая там наука, какая там техника! Искусство, искусство и еще раз искусство. Все держится на личности, личности Врача. Врача-волшебника, мастера, который чувствует, угадывает, лечит и вылечивает.

Так было и так есть. И, отдавая себе в этом отчет, руководство нашей страны в течение многих десятилетий уделяло самое пристальное внимание подготовке медицинских кадров. Ох, и много же нас навыпускали-наподготовили. Но не было другого выхода. Диплом получали 100, а работать Врачом могли 10. Работали все 100, но могли 10. И в этом не было ничего страшного, поскольку система была организована просто замечательно. Огромное число должностей требовало диплома о высшем медицинском образовании, но позволяло никого не лечить и никому не ставить диагнозы. Зато эти должности позволяли, во-первых, учить, как надо лечить и, во-вторых, решать, определять и вообще руководить.

А на одном хорошем хирурге прекрасно держится целое хирургическое отделение районной больницы, но по штату их там десять и все получают одинаково, и все трудоустроены. А одного толкового лекаря-диагноста с головой хватит на обычную поликлинику: в сложных случаях он поможет, а с несложными мы и сами… Да и зарплаты побольше он не требует – скромный такой мужичонка попался. Грянула перестройка, и на всех денег стало не хватать. Но ведь с точки зрения системы хороший врач – это врач, у которого в порядке медицинская документация. А лечить, тем более хорошо лечить, и одновременно поддерживать в должном порядке напридуманную специалистами-организаторами документацию не получается. Так что мы всегда сможет сократить нужное количество бездельников, которые не то что лечить, а даже написать толком не могут.

Все будет хорошо! Мы уже наводим порядок! Мы уже сократили, закрыли, реорганизовали, мы уже доказали, что дома лечить легче и дешевле, чем в больнице! У нас растут показатели, мы сэкономили, улучшили на благо народа!

И вообще мы, медики, сами во всех своих бедах виноваты, не умеем лечить экономно, тратим деньги направо и налево, на всякие глупости – на лекарства, на еду, на ремонт, на зарплату. Даже наш министр, вспомнить бы только какой по счету, сказал, кстати, в интервью газете «Мое здоровье» приблизительно следующую мудрую фразу: «Я убежден, что выделенных правительством средств нам хватило бы, если бы мы умели ими правильно распоряжаться». Вот какие у нас министры хорошие, самокритичные и находчивые – видно без этих качеств министром не стать. Английским и немецким министрам не хватает, а нашему хватило бы…

Ничего, мы уже придумали новый способ навести порядок. Называется он «аккредитация медицинских учреждений». Сотни тысяч медиков по всей стране с утра до ночи готовятся встречать комиссию по аккредитации. На личные деньги покупаются красивые папочки, туда укладываются сотни всевозможных документиков… Какие больные? Какие диагнозы? Пишем, печатаем, готовимся, приводим в порядок. Ждем-с… Комиссия! Как принять, чем угостить, чтоб не обиделись. Не аттестуют, сократят, уволят, пустят по миру… Дома дети. Они еще гордятся тем, что мама врач. Голодные, но гордые. Вот сократят маму, тогда как? Так что потерпите вы, с вашей колбасой, маме еще двенадцать папочек осталось купить, заплатить за ксерокс и сдать в фонд главного врача на встречу комиссии.

Ребята, мы прорвемся! Мы выживем. Все у нас будет нормально. Там наверху кипит жизнь. Как часовые у мавзолея гордо и периодично сменяются министры. Идут реформы. Иногда нам выделяют средства. Здесь у нас внизу больные люди, слезы и страдания. Мы им поможем, обязательно поможем, мы ведь это умеем.

Мы умеем назначать лечение не по правилам, а по возможностям пациента.

Мы знаем, какое лекарство дешевле и где его можно купить.

Мы ограничены в получении информации, в складчину выписываем 2 журнала на больницу, не имеем возможности покупать специальную литературу и застенчиво улыбаемся, услышав слово «интернет». Мы не обижаемся на больного, который не выполняет наши назначения. Мы ведь бесплатные. Интересно, а там, за бугром, может кому-нибудь прийти в голову заплатить доктору, а потом не делать того, что доктор тебе назначил?

Мы уже почти перестали обижаться. Без толку. Мы привыкли к тому, что во всех людских болезнях и страданиях именно мы и будем виноваты. А как же иначе? Ведь это именно мы не выполняем обещаний, которые дали там, наверху.

Мы живем в тревожном ожидании реформ и перемен. За последние 10 лет еще ни одна реформа не сделала нашу работу легче, лучше и эффективнее. Мы боимся реформ, но мы уже привыкли к переменам со знаком минус. Хорошее дело привычка – с годами интенсивность опасений уменьшается, мы втягиваемся в перемены, становимся спокойнее и уже не так дергаемся, как раньше.

Мы как все, как весь наш народ. Ну и что с того, что медики? Мы можем и обои поклеить, и на наших кровных шести сотках поднять такой урожай картошки, что буржуям не снилось, а еще мы вяжем, печем торты, растим детей, спокойно обходимся городским транспортом. И стиркой овладели в совершенстве, без всяких машин-автоматов – на работе тренируемся – прачечной зарплату не дали, так они взяли моду бастовать, на радостях, что им по закону можно, а нам по тому же закону нельзя. И здесь привилегии!

Но мы продолжаем ждать и надеяться. Некоторые наши даже ухитряются делать супероперации, придумывать новые лекарства, писать книги и защищать диссертации. Мы делаем свое дело – очень нужное, ответственное, часто неблагодарное. Мы терпеливо ждем, мы уверены, что в один прекрасный день что-то действительно изменится к лучшему.

И мы дождемся, обязательно дождемся! Все будет хорошо. Мы заслужили это. А наше молчаливое терпение, нелегкий и незаметный труд, растраченное здоровье, никудышные нервы и бессонные ночи – все это нам зачтется, обязательно зачтется! Мы не стали технической специальностью, мы вместе с нашим народом, живем его жизнью, его радостями, его проблемами. Мы действительно оставили медицину искусством. Не от хорошей жизни оставили. По бедности своей.

Злой медик

Идеальная медицинская сестра должна быть такой:

Абсолютно лысая. Везде. В прямом смысле. Волос не должно быть совершенно! Даже в носу. Тем более в интимных местах. Никаких бровей и ресниц. Никакого пушка на руках и ногах. Можно удалить все волосяные фолликулы вместе с глубокими слоями кожи. Сформировавшийся келлоидный рубец всей поверхности тела гарантирует пожизненное отсутствие волосяного покрова. Следующий этап – удаление ворсинчатого эпителия легких и кишечника.

Ногти должны быть купированы вместе с ногтевой матрицей еще при поступлении в колледж.

Никакой косметики и украшений. Из парфюма – только естественный аромат тела. Мыться можно только с 72 % хозяйственным мылом в дистиллированной воде, вытираться салфетками с дезсредствами. Месячные на территории больницы категорически запрещаются, как и физиологические отправления. Недопустимо выделение слезной жидкости и слюны.

Дыхание – только через респиратор и не чаще 1–2 вздохов в минуту, для минимального обсеменения священного воздуха отделения собственной микрофлорой. Для уменьшения количества этой микрофлоры – постоянный ежедневный прием антибиотиков последнего поколения. Походка бесшумная, на полусогнутых нижних конечностях. Постоянная готовность упасть на колени перед главной медсестрой и любого ранга проверяющими. На лице – счастливая улыбка, в глазах – радостная покорность, голос – тихий, интонация – умоляющая.

Форма одежды – какая прикажут. В основном это что-то белое, с пододетым под него чем-то белым, от нижних век до кончиков пальцев всех конечностей.

Идеальная медсестра не должна иметь никаких знаний непосредственно медицины, но в совершенстве обязана знать устройство, технические характеристики и режим работы кварцевой лампы, дезара и холодильника для хранения лекарственных средств. Должна безупречно до миллилитра и тысячной доли процента разводить дезсредства. Строго до десятой доли секунды делать записи во всех журналах отчетности красивым каллиграфическим почерком. Оформить, наконец, и скрупулезно заполнять журнал учета журналов. Обводить крестики (ставить черточки, галочки, плюсики, свою роспись) в назначениях в истории болезни идеальными кружками…

Сижу я как-то, провожу судебно-психиатрическую экспертизу. Слышу, что в соседнем кабинете кто-то очень громко несет всякую чушь: расторможен, многословен, речь не всегда по существу – явно психически больной в обострении.

Уже иду на выход, прохожу мимо, и этот человек меня узнает (по лечебной деятельности). Кричит мне:

– Игорь Сергеич, Игорь Сергеич! Расскажите Алле Ивановне, что я тут!

Алла Ивановна главный психиатр области. – Игорь Сергеич, Игорь Сергеич, скажите, чтобы меня отпустили!

Отвечаю, что, мол, не могу.

– Игорь Сергеич, Игорь Сергеич, ну, хоть сходите шоколадку мне купите…

Не идет из памяти эпизод, рассказанный пациентом кардиологического центра, с которым лежал в одной палате. Он к тому времени уже перенес четыре инфаркта. На подходе был пятый. Интересно, жив ли сейчас этот человек? Боюсь, что давно уже нет.

Во время четвертого инфаркта его срочно повезли в операционную на каталке.

– И вот еду я, – рассказывает он, – а мне вдруг срочно захотелось помочиться. Ребята, говорю санитарам, дайте я в туалет быстренько сбегаю и поедем дальше. Они отвечают:

– Ну, давай, а мы пока покурим.

Встал я с каталки и пошел в туалет. А там – потолки высоченные, на полу плитка – черный и белый мрамор, и дорические колонны, совсем как в Древней Греции. Ну я подивился, что такой ремонт шикарный в туалете отгрохали, пописал, значит, вернулся на каталку и мы поехали дальше в операционную.

На сей раз пронесло, значит. Откачали. А когда я потом ребятам-санитарам про этот эпизод рассказывал, они говорят:

– Да ты что? Никуда ты не вставал. У тебя же клиническая смерть была. Так без остановок до операционной и ехали…

Мужичок помолчал и говорит:

– Веришь ли, тот мрамор помню, как сейчас. И клянусь тебе – он был самый настоящий. Я же по нему босиком ходил. Холодный. До сих пор не знаю, куда я забрел. В чей туалет. Но, думаю, какого-то важного черта.

Свекруха выдала мне недавно:

– 21-й век на дворе, а вы, врачи, не можете такую таблетку придумать, чтобы выпил – и болезнь прошла. И за что вам только деньги платят?!

И посмотрела на меня, будто прокляла трижды… Очень жаль, когда и среди твоего окружения попадаются такие тупоголовые овощи.

У нас бабка была из «этих» или еще каких-то других. Орала насчет того, что хочет отменить полис, там число сатаны и т. д. Не хочет его носить… А я ей, недолго думая, говорю:

– Простите, Марь Иванна, можно у вас спросить, у вас этот полис давно?

Она:

– Да, давно.

Я:

– А анализы вы уже сдавали? Кровь из пальца, из вены там?

Она:

– Да, сдавала.

Я:

– Так вот, уже нет смысла ничего отменять. Вы за договор кровью с сатаной расписались. Вас уже «там» ждут…

Бабка тут в лице изменилась сразу… Секунд 20 ужасной мимики (соображалка обдумывала услышанное)… и резко умчалась вдаль с диким воплем как у пожарной сирены… Больше я ее не видел.

Работаю м/с в кабинете УЗИ. У дверей кабинета стоит толпа пациентов. Выхожу и спрашиваю:

– Кто следующий к нам?

Вперед выдвигается бабушка – божий одуванчик и так с надрывом мне говорит:

– Че, б**?!

Я глаза выпучила и говорю:

– Успокойтесь, бабушка, посмотрим мы и вас.

А она говорит:

– Сейчас моя очередь, а фамилия моя Чобля.

Я четыре года назад разоблачил симулянта, косившего производственную травму – компрессионный перелом позвонков Т5-Т7. Симулянт был весьма недоволен, что его авантюра не увенчалась успехом, поэтому попросил своего зятя сказать мне «большое спасибо».

Возвращаясь домой (живу в частном секторе в темном переулке) был неприятно удивлен видом трех жлобов и криком:

– Эй, ты! Иди сюда!

Что вам сказать… Доброе слово, подкрепленное травматом, действует эффективнее просто доброго слова. Через 10 минут вспоминал дедушку Гиппократа, вынимая из передней группы мышц бедра двух питекантропов резиновые пули (один свалил после предупреждающего в воздух), приговаривая:

– Что ж вы, чудилы, с дубинами на ствол лезете?

Спасибо скорой – приучила тягать с собой травмат (хоть у нас это незаконно). Лучше пусть один судит, чем четверо несут.

– Я ослепну, а вы будете в этом виноваты, – сказал мне один… товарищ.

Предыстория: в декабре попал растворитель в правый глаз. Глаз был промыт в медпункте, обезболен, и пострадавший срочно был доставлен к дежурному по городу офтальмологу. Там был осмотрен врачом, повторно промыт, диагноз: химический ожог роговицы и слизистых правого глаза, назначено лечение и повторная явка к офтальмологу в свою поликлинику.

Соблюдать лечение не стал – забил, повторная явка к врачу – забил – «само пройдет!»

Спустя полтора месяца снова обратился в медпункт с жалобой на боль в левом глазу. При осмотре – на верхнем веке херня с водянистым содержимым размером примерно сантиметр на полтора, отек и гиперемия слизистых, слезотечение. Написали направление к офтальмологу, объяснили, куда идти, все варианты, где его точно примут. Объяснили, что запускать нельзя.

К офтальмологу не пошел – «некогда». Через неделю снова пришел к нам:

– Назначьте мне лечение!

Мы, фельдшера, лечение не назначаем. Тем более офтальмологическое. Написали еще одно направление, почти матом объяснили, куда ему надо идти – к офтальмологу!

К офтальмологу снова не пошел – «некогда же!»

Пришел снова к нам. К жалобам присоединилось ухудшение зрения. Лично дозвонилась до больницы и записала этого у**ка к врачу.

Сходил. Диагноз: киста, лечение – операбельное и срочное. Но от операции он отказывается: «Я боюсь, это же глаз!»

Снова пришел к нам:

– Я ослепну, а вы будете в этом виноваты!

Не будем. Объяснили, что теперь его глаз – только его проблема:

– Да вам плевать на мое здоровье!

Как и тебе, родной, как и тебе. Так и ослеп этот придурок на один глаз.

Одна из наших коллег начинала работать педиатром еще в 60-е годы. Тогда как-то не очень часто приносили подарки в виде конфет, спиртного и т. п. Но ее соседка по кабинету умудрялась выстроить отношения, и ей вечно притаскивали всякую всячину. А нашей – нет, а ей тоже хотелось!

Как-то раз приближается 8 марта. Соседка сгребает свои шоколадки и конфетные коробки, а у нашей – ничего. Она собирается уходить, но тут летит чья-то мамаша и голосит:

– Доктор, хорошо, что я успела, я так к вам торопилась! – и врач радостно наблюдает в руках у дамочки объемный сверток, умотанный в газеты, перестает чувствовать себя заброшенной и покинутой и ждет, что ее одарят перед праздником.

Дамочка кладет свой сверток на стол, долго разматывает газеты… И предъявляет трехлитровую банку с водой. В воде плавает длинная красивая аскарида. И дамочка радостно объявляет:

– Доктор, посмотрите, что у моей девочки из попы вышло! Это кто?

Везунчик или неудачник?

5 утра, вызов в соседнюю деревню…

Спустя 20 километров в «буханке» приезжаем к месту. Гараж, возле которого нервно курит явно нетрезвый гражданин, а в центре гаража – объект в шарфе, лежащий на старом матрасе в луже крови. Со слов курильщика, они с «другом» праздновали очередной «День независимости Зимбабве», как вдруг товарищ услышал голос, повелевающий ему покончить с жизнью… Сначала решил повеситься на электрическом кабеле – не получилось. Выдернулся крюк из потолка под тяжестью тела. Далее решил проломить башку об стену – разбежался, грохнулся, да недостаточно сильно – остался жив. Схватил нож со стола и трижды попытался ударить себе в сердце, но промахнулся – трижды в ребро попадал. Наконец наш страдалец от безысходности тем же ножом рубанул себе горло поперек. В итоге повреждены: щитовидка, левый возвратный нерв, подкожные вены, артерии интактны.

Апофеозом всему стал шарфик, которым он перевязал горло, «чтоб меньше кровило». Привезли в больницу, зашили кожу, трахеостому поставили. Через три дня это чудо уже курило через стому.

Вот и думаю до сих пор – везунчик или же неудачник?

Поступила девочка. 14 лет. Плачет. Стесняется. Расцарапана и разодрана вагина. Намазала валерьянкой и дала коту полизать.

– Только родителям не говорите!

Был у нас цикл госпитальной хирургии. В психиатрической клинике мне достался мужчина, который с виду был вполне адекватный и спокойный. Мне нужно было сделать три пломбы у него во рту, и я, сконцентрировавшись на пломбах, старалась делать все быстро. Мне хотелось быстрее закончить, пока пациент не выкинул какой-нибудь фортель. Однако все прошло гладко, пломбы были сделаны, и я с облегчением отпустила пациента. Тогда ко мне подошел преподаватель и сказал, что он очень восхищен, как я профессионально и без скандала вела себя в такой непростой ситуации. Я поблагодарила за добрые слова, но выразила недоумение, ибо не понимала о какой «непростой ситуации» идет речь. Тогда преподаватель удивился сам и спросил, неужели я не заметила, что во время лечения пациент постоянно мастурбировал…

Был пациент в реанимации. Орал на медиков:

– Суки, б***и, да за что вам деньги платят! Вы у меня телефон отобрали, одежду и голым оставили, да чтоб вы все передохли!!!

На следующее утро прихожу на смену, а от него только «извините», «простите», «доченька». Что ж такое случилось? Оказывается, ночью была остановка сердца. Ну, спасли его, благо у «врачей-убийц» оказался. А сам он рассказывал, что его «на том свете» отругали за отношение к медикам. Но, как он сказал, «оставили жизнь для покаяния», чтобы извиниться перед медработниками.

Совсем недавно поступил на пульт 03 звонок. Диалог был примерно следующий:

– У меня травма мягких тканей.

– Каких именно?

– Промежности.

– Как вы получили травму?

– Дело очень деликатное…

– Механизм травмы? Ударились, порезались?

– Кхм… Собачка съела писю.

По итогу вызова: женщина до такой степени напилась и уснула, что не чувствовала, как ночью ее ела собственная такса. При осмотре: глубокая рана примерно 30 на 9 см на промежности и внутренней стороне бедра. Края со следами укусов не кровоточат, ибо такса уже зализала все вокруг…

История новогодняя.

31 декабря, мое дежурство по поликлинике, вызов на дом – констатировать смерть. Прихожу. Блин, вроде адрес правильный, но кому тут смерть-то констатировать? Все нарядно и празднично, елочка горит, мандаринами пахнет, дети с визгом по дому носятся, тетки в бигудях тащат оливье и бутерброды с красной икоркой, праздничный стол накрывают, и я такая, стою с растерянным видом. Думаю, что адресом ошиблась. Тетки мне:

– Ой, здрасьте, вы из поликлиники?

Я стою, переминаюсь с ноги на ногу, неудобно как-то, что не туда зашла. Тетки:

– Вы, наверно, пришли бабушку посмотреть? Заходите-заходите, она в соседней комнате!

Дети скачут у меня под ногами, конфеты суют:

– С Новым годом, тетя!

Я неуверенно прохожу в соседнюю комнату, а там все честь по чести – бабушка с перевязанной уже челюстью лежит, в руках иконка, рядом свечка церковная горит. Тетки наперебой, радостно:

– Так бабушка еще в 6 утра умерла, ну, мы вас ждали, чтоб вы нам направление в морг написали. Ща отправим ее – и за стол сядем, новогодний обед у нас будет, Новый год ведь все-таки, ну, не отменять же праздник! Числа 3-го похороним. Присядете с нами, поедите салатику? Оливье, сегодня приготовили, вку-у-усный!

– Нет, – говорю, – спасибо большое.

Направление написала, ухожу, тетки мне пакет мандаринов и еще конфет надарили и радостно так:

– С наступающим вас, доктор! Всех благ!

На меня тут накатали бумажку за «неоказание медицинской помощи», и половина жильцов нашего подъезда ее подписали. А все почему? Потому что меня не было дома в тот момент, когда умерла соседка по лестничной клетке. Они стучали и звонили в дверь, когда ей заплохело, а я не открыла. К слову сказать, я студентка шестого курса, сейчас сижу в академе с детьми-двойняшками, дома меня не было, ибо была в поликлинике с детьми. Соседка – абсолютно здоровая, сильная, хотя и пожилая женщина, – скончалась скоропостижно от ТЭЛА. Естественно, ничего мне за это не было, так как жалоба по определению идиотская.

Но сам факт… Толпа животных бежала кляузничать на студентку-медика за то, что ее не было дома.

Работала одно время в госпитале для военных. И был у меня знакомый десантник – ну очень серьезный дядечка. Только вот пить очень любил. Общались мы с ним пару месяцев по телефону. Приспичило нам встретиться. Он одинокий, я не замужем – в общем, гормоны у обоих бурлили. Назначили время и место встречи. Я пришла. Стою, жду своего десантника вся такая красивая. А его все нет и нет. Звоню – телефон отключен. Обиделась и ушла. На следующий день десантник мне звонит и объясняет – мол, шел ко мне на свидание, очень волновался и поэтому решил напиться. По пьяни свалился в кусты, и там его за… руку покусала собака. Прохожие вызвали скорую и его отвезли… в урологию.

За какую руку должна покусать собака десантника, чтобы его положили в урологию?

Приходит ко мне молодой худощавый симпатичный парень. Жалуется, что не может вес набрать. При обследовании оказалось, что здоров, просто конституция такая. На второй прием приходит с флэшкой, говорит:

– Это вам подарок, в ней фильм хороший, посмотрите обязательно.

Я обрадовалась, к тому же флэшка с большим объемом памяти была. Прихожу домой, открываю на компе, внутри флэшки очень романтичное письмо с признанием в любви и разными дифирамбами в мой адрес. Мое сердце было занято, и я очень вежливо отклонила его предложение встречаться.

Это был самый необычный подарок от пациента.

Повод для вызова участкового терапевта: «боли в сердце». Бабке 78 лет. Иду на вызов. Звоню-стучу, но мне никто не открывает. Ну и ладно, сунула в дверь записку: «Такого-то числа в 11.30 приходил участковый врач. Вы не открыли дверь». И со спокойной совестью свинтила.

На следующее утро вызывает завполиклиникой, с порога начинает орать:

– Какого хрена не сходила к той бабке после приема?!

Оказывается, эта старая мразь вызвала врача и ушла, видите ли, в церковь. Пришла домой из церкви, обнаружила мою записку, тут же набрала заведующую и начала причитать:

– А чей-то она не предупредила, во скока придет, а? Я ж в церковь ходила причащаться, я к причастию неделю готовилась, чо мне теперь, весь день ждать ее, у окна сидеть, что ли? Не причащаться из-за нее теперь, что ли?!

И наше неугомонное начальство вместо того, чтоб приструнить о***вшую старуху, заставило писать объяснительную – мол, так и так, приперлась на вызов не вовремя и после приема не соизволила проконтролировать пациентку. Позор на мои седины, и нет мне места в благородной профессии врача.

Храни вас господь от долб***ов среди начальства!

А у нас в одном из отделений работал интерн Максим – дядька под два метра. Так вот, когда в приемнике какое-нибудь быдло вело себя неподобающим образом и размахивало на нас руками, мы с девчонками ему звонили. Он снимал халат и заходил в приемник с уличной стороны. Хватал этого гопника, бил ему в рыло и уходил, типа он просто психопат прохожий. Потом переодевался обратно и шел в отделение. А претензии не к кому предъявлять.

Я – хирург поликлиники.

Ходила по вызовам.

Дедушка, 89 лет, начинается гангрена стопы, глухой, заторможен, сонлив. Говорю:

– В больницу надо.

Бабуся его категорически против, говорит:

– Во время войны ему в эту ногу было ранение. Хотели ампутировать. Он протянул врачу часы, снятые с убитого им же немца: «Мне 18 лет, сделайте что-нибудь». Ногу тогда спасли.

Вот сижу перед ними, что делать – не знаю…

По второму адресу дед 98 лет – слепой, глуховат. Несмотря на перелом шейки бедра, старается быстро приготовиться к медосмотру. На стенах фотографии, где он в наградах, где он молодой. Говорит, болят плечи, живот, бедро, стопы. Говорит четко, тактично, вежливо… За ним ухаживает дочь – строго, не сюсюкает, да он ей и не жалуется… Стою перед ними, как дура…

Третий адрес – маленькая такая бабуся, 101 год – свежий перелом шейки бедра, строгий постельный режим. Улыбчивая, никаких жалоб. В своем уме и памяти. Извинялась все время, что ухаживающие меня вызвали…

Четвертый – 95-летний дедушка, тоже ветеран. Чем-то внешне на Толстого похож, бородатый. Почти не говорит. Почти не двигается. Он пожелтел. Смотрел на меня с какой-то надеждой и все время пытался пожать мне руку.

К чему я это все?

Я – врач. И из всей возможной высокотехнологичной медицинской помощи смогла только сделать запись в карте и громко сказать, что они «молодцы».

На днях проходила аттестацию на получение квалификационной категории. Выходит из зала заседания дама за 50, руки и губы трясутся, лицо красное – не сдала экзамен. Народ затрясся еще больше. Стали задавать ей вопросы, мол, почему не сдала. Оказалось, что ей задали всего один вопрос:

– Ребенок с мамой на приеме у педиатра. Внезапно упал, начались судороги. Ваши действия.

Ну, и она ответила: начала рассказывать тактику оказания помощи. Но ее прервали и сказали, что ответ неправильный. Оказывается, сначала с мамы информированное добровольное согласие надо взять, а потом оказывать помощь.

У меня вопрос к этим долб***ам, которые выдумали эту ***ню. Вы под какой наркотой сидите, идиоты?

Работали несколько лет тому назад в одной из доблестных больничек славного города два развеселых анестезиолога и один почтенный профессор. Развеселые анестезиологи безумно любили алкоголь и женщин и частенько вероломно пользовались неизменной взаимностью последних. Профессор столь же неизменно подвергал их за это гонениям. Однажды на утренней линейке после очередного разбитного дежурства стальные нервы высокоморального доктора не выдержали:

– Коллеги! Да сколько же может это продолжаться?!

Публика устремила молчаливые вопросительные взоры на профессора.

– Захожу я ночью в ординаторскую, а там эти доктора режутся в шахматы!

Вопрос в глазах публики растет:

– И!.. И!.. Медсестры им делают минет!

Зал лег.

Огромный храм. Село Дивеево, знаменитый Серафимо-Дивеевский монастырь. Служба идет, большая очередь людей на исповедь.

У многих в руках листочки – видимо, с перечислением своих грехов, не у всех память хорошая. Рядом со мной на скамеечке плачет молодая женщина, в руках тоже листочек с крупным текстом. Слова хорошо мне видны. Любопытство меня просто раздирает на части! Знаю, что поступаю отвратительно, но ничего с собой поделать не могу, в общем, пошла на грех, читаю: «Я люблю врача. Он молодой, красивый. Часто хожу к нему на прием, выдумываю себе болезни, только чтобы почаще его видеть. Часто вызываю его домой, чтобы побыть с ним наедине. Он женат…»

Дальше прочитать не успела – женщина резко встала и ушла.

Дали нам вызов в квартиру – бабка ушиблась головой.

Приезжаем, заходим в подъезд – на первом этаже у лифта стоит бабка, босиком, в глубокой энцефалопатии. Мы ее под ручки и в машину. Осмотрели – вроде ничего, но бабку куда-то надо определить. Отвезли в областную больницу. Сдали.

И тут нас вызывают по рации и задают вопрос: «А вы, собственно, где?» – отвечаем, что в областной больнице, бабку привезли. «Какую бабку? Вы на вызове были? Нам уже несколько раз перезванивали!»

Мы почуяли смутное сомнение. Ведь в квартиру-то мы не поднимались.

Ну и как оказалось в итоге, что бабка, которую мы схватили в подъезде, – это другая бабка, она просто свой почтовый ящик пошерстить вышла. Ну, а тут мы…

Обратилась молодая пара для консультации врача-уролога, проблема оказалась банальной – в течение двух лет регулярной половой жизни не наступает беременность, и молодые супруги решили проконсультироваться и обследоваться. Доктор начал со сбора анамнеза, и вот тут выясняется пикантная подробность – пара живет половой жизнью с использованием презерватива. Доктор в легком недоумении:

– Зачем?

Оказывается, парочка друг другу не доверяет. Супруги боятся «подцепить» друг от друга ВИЧ, хламидии, микоплазмы и прочие болячки. Доктор начал объяснять молодым людям, что с презервативом им беременность не светит в ближайшем будущем, надо обследоваться детально на предполагаемые инфекции и делать попытку «без защиты». На что доктора назвали идиотом, потому что он не бывает на популярных в кругу «овуляшек» сайтах, на которых «специалисты» объясняют, что «латекс растягивается, образуя поры, и сперматозоиды с легкостью проникают сквозь них, но через эти поры инфекция не проскочит». Слегка о***вший доктор каким-то образом избавляется от этих недоумков, и те топают написать жалобу, что попали на прием к непрофессионалу и очень сомневаются в компетенции врача. В результате парочка отправилась на поиски компетентного доктора, а врач весь день бился в конвульсиях со смеху.

Привезли в больницу 75-летнего деда с опухолью на члене. Онкологи посмотрели, посовещались и давай эту опухоль химией травить и радиацией облучать. Но опухоль как-то странно повела себя, да еще у деда сыпь по телу пошла. Позвали дерматолога. Он посмотрел, обругал неприлично своих коллег и сказал, что сифилис у деда. В общем «срамную» болезнь вылечили. На прощание лечащий врач сказал деду, что его «аппарат» больше работать не будет: химия, радиация да и возраст уже. Однако вся больница дико смеялась, когда этого же деда через месяц привезли с гонореей.

В хирургию с обострением хронического панкреатита поступил дед. Дедуля еще «с Наполеоном воевал», поэтому был, мягко сказать, не в себе. А деда посещала его бабулька. У них с дедулей было натуральное хозяйство, в том числе и курицы. И вот бабуля в очередное посещение принесла дедуле яички, но, видимо, забыла их оттереть от навоза – так и положила на прикроватную тумбочку. И вот идет обход. Завотделением – грозный мужик, пообщался с дедом и напоследок, взглянув на тумбочку, приказал:

– Яйца помыть! – и ушел заведовать дальше.

Санитарочка, небольшого ума женщина, кинулась исполнять. Завезла дедка в санитарную и помыла ему яйца. И под тихий шепот пациента «резать не дам» отвезла в палату. На следующий день лечащий врач закончил беседу с больным:

– А почему яйца не помыты?

История с помывкой повторилась еще четыре раза – пока не выяснили, что к чему.

Рассказал друг-фельдшер.

Отработал он на тот далекий момент всего три месяца. Ночь, едет обратно на подстанцию. И тут его будит водитель и говорит:

– Вставай, перед нами ДТП.

Женщину выбросило через лобовое стекло, да так, что просто не было пол-лица. Он ей напихал бинтов, замотал и повез. Давление к нулю. Больница рядом. Успел. Ее сразу в реанимацию. Выжила и выписалась. Врачи сказали, что вовремя довез. Приходит время зарплату получать. Смотрит, и какие-то странные 17 рублей с непонятной аббревиатурой прописаны в расчетном листе. Он к заведующей. Она говорит:

– А, это? Ну ты же остановился на том ДТП.