Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий Нуждин Олег

История Уманского окружения долгое время оставалась на периферии исследований, посвященных начальному периоду Великой Отечественной войны. К сожалению, несмотря на обилие появившейся в последнее время литературы, оно по-прежнему уступает исследованиям других сражений, более известных и более «раскрученных», – Московской, Киевской, Сталинградской, Курской битвам.

Окружение 6-й и 12-й советских армий стало следствием развития стратегической ситуации в полосе Юго-Западного и Южного фронтов Красной армии во второй половине июля 1941 года. Войска группы «Юг» противника в данный период действовали на основе Директивы Верховного командования вермахта №33 от 19 июля 1941 г. Противник рассчитывал уничтожить 6-ю и 12-ю армии западнее Днепра концентрированным наступлением, не допуская их отхода за эту реку[1]. После захвата г. Казатин, произошедшего 15 июля, были созданы условия, которые позволяли соединениям танковой группы Э. фон Клейста начать поворот на юг, во фланг и тыл оборонявшимся советским войскам. Немецкая 17-я полевая армия 18 июля форсировала Днестр на стыке 18-й армии Южного и 12-й армии Юго-Западного фронтов. Прорыв 17-й армии вермахта создал благоприятную возможность двустороннего охвата 6-й и 12-й советских армий – с последующим их окружением и уничтожением.

Опасность подобного развития событий была осознана как в Ставке Верховного Командования, так и командованием Южного и Юго-Западного фронтов. Директива Ставки, отданная в 16.00 18 июля, предписывала начать отвод 6-й, 12-й и 18-й армий на рубеж Белая Церковь – Китай-город – Гайсин поэтапно к 21 июля. Одновременно предполагалось провести контрудар силами 27-го, 6-го и 64-го корпусов в направлении Житомир – Казатин – Тетиев во фланг 6-й немецкой армии[2]. Но предпринятые меры не принесли желаемого результата, и противник, превосходя советские войска по мобильности, вышел на предполагавшиеся рубежи отвода раньше 6-й и 12-й армий. Чтобы не дать замкнуться окружению, командование Южного фронта перебросило навстречу прорывавшемуся на юго-восток немецкому XXXXVIII моторизованному корпусу 2-й мехкорпус генерала Ю.В. Новосельского. Этот маневр должен был помешать немцам завершить окружение двух наших армий западнее города Умань.

Оценив действия противника, Ставка пришла к выводу, что целью их наступления намечены выход к Днепру, овладение переправами между Клевом и Черкассами – с тем, чтобы в дальнейшем развивать наступление на Донбасс. Исходя из этого, была сформулирована задача для Южного и Юго-Западного фронтов: не допустить порыва и выхода немецких войск к Днепру[3]. Существенная роль в реализации этой задачи отводилась войскам 6-й и 12-й армий. Им предписывалось занять оборону по восточному берегу реки Синюха, примкнув фланги к 26-й армии Юго-Западного и 18-й армии Южного фронтов[4].

12 июля 1941 г. командующий 1-й танковой группой генерал-полковник Э. фон Клейст завершил концентрацию трех своих моторизованных корпусов в районе Житомира для нового наступления. Немецкие подвижные соединения выбрали движение на юго-восток – на Умань, в тыл отходящим 6-й, 12-й и 18-й армиям. Это позволяло отрезать от Днепра и уничтожить от двух до четырех советских армий. После этого форсирование Днепра и взятие Киева уже не составляли большой проблемы.

На выполнение этой задачи был ориентирован правофланговый XXXXVIII корпус генерала В. Кемпфа в составе 11-й и 16-й танковых дивизий. Именно ему было поручено захватить Умань и тем самым загнать советские армии в «мешок». 16 июля немцами был захвачен Казатин, и началось быстрое продвижение танковых дивизий на юг. Советское командование заметило наметившийся прорыв, и под Умань началась переброска 2-го механизированного корпуса, а 18 июля соединения 26-й армии нанесли контрудар по частям III корпуса генерала Э. фон Макензена, заставив его временно перейти к обороне. Из-за возникшей угрозы было приостановлено движение XXXXVIII корпуса.

Для вермахта итоги сражения под Винницей оказались малоутешительными. Ведь они рассчитывали провести здесь окружение значительной части войск Юго-Западного фронта, по крайней мере, пятидесяти тысяч человек, но эти расчеты не оправдались. Основная масса советских войск избежала окружения и отступила на юго-восток, сохраняя порядок и дисциплину[5]. Для войск 17-й немецкой полевой армии вновь главной задачей становилось преследование. Перед немецкими войсками была поставлена цель: продолжать операцию по окружению и уничтожению 6-й, 12-й и 18-й армий, стараясь не допустить их отхода за Днепр. В рамках достижения этой цели 6-я полевая армия наступала на Киев, расширяя разрыв между Юго-Западным и Южным фронтами.

В образовавшуюся брешь вклинивались моторизованные и танковые дивизии 1-й танковой группы Э. фон Клейста. Уже 16 июля они достигли Белой Церкови, откуда повернули на юг, постепенно оттесняя 6-ю и 12-ю армии от Днепра. Непосредственно против армий П.Г. Понеделина и И.Н. Музыченко действовала 17-я полевая армия генерала К. фон Штюльпнагеля. Ее XXXXIV армейский корпус формировал северный фас окружения, XXXXIX горный корпус образовывал западный фас. С юга к нему примыкал LII армейский корпус, а также шесть дивизий 11-й армии, наступавшие в общем направлении на Первомайск.

Противнику для проведения операции не хватало второй моторизованной группы, которая могла бы совместно с 1-й танковой группой совершить быстрое окружение. Пехотные части вермахта, задерживаемые выставляемыми заслонами и частыми контратаками советских войск, не успевали совершить их охват. Для 6-й и 12-й армий, при условии сохранения ими подвижности, сохранялась возможность избежать окружения и уничтожения.

Быстрому продвижению немцев мешала и погода. Конец июля ознаменовался сильными проливными дождями, которые привели дороги, и без того не самые идеальные в негодность. Только 27 июля наступило временное улучшение метеоусловий, правда, вновь ненадолго.

25 июля, пятница

Главной задачей для 6-й, 12-й и 18-й армий был выход из окружения. Немецкие войска, в свою очередь, стремились завершить окружение 6-й, 12-й и 18-й армий к западу от города Умань. При этом соединения 17-й полевой армии вели преследование отходящих советских войск, a XXXXVIII моторизованный корпус перехватывал пути отхода на восток к р. Днепр.

В течение дня 25 июля части 6-й армии занимали следующее положение: 49-й и 37-й стрелковые корпуса находились на рубеже Лукашевка – Животов фронтом на северо-восток. Слева от них располагались фронтом на север остатки 16-го мехкорпуса, занимая позиции между Животовым и Скалой. Еще левее вела бой 141-я дивизия, обороняясь по линии Скала – восточная окраина Медовки – Мервин.

Войска 12-й армии под командованием генерала П.Г. Понеделина играли 25–27 июля роль коридора, пропуская через свои порядки части 6-й армии. Для выполнения этой задачи 13-й стрелковый корпус генерала Н.К. Кириллова в составе 44-й и 60-й горно-стрелковых дивизий оборонялся фронтом на запад на рубеже Мервин – Жаданы – Копиевка. Также на запад был развернут 8-й стрелковый корпус генерала М.Г. Снегова. Его 72-я и 192-я горно-стрелковые дивизии совместно 216-м полком[6] удерживали позиции у Шабастовки – западной окраины Княжьей-Криницы – западной окраины села Лукашевка. 24-й мехкорпус, имея в своем составе 49-ю танковую[7] и 58-ю горно-стрелковую дивизии располагался фронтом на восток за селами Монастырище – Княжья-Криница. В районе с. Сарны и Угловатая сосредоточилась группа комбрига М.Д. Саломатина (99-я стрелковая и 45-я танковая дивизии).

В целях усиления 99-й дивизии полковника П.П. Опякина приказом командарма-12 были переданы 22– й и 97-й пограничные полки общей численностью до 3 тыс. бойцов. Временно исполняющий обязанности 97– го полка майор С.Л. Краснощек был назначен заместителем командира этого соединения. Соответственно Отдельная Коломыйская погранкомендатура была подчинена командиру 8-го корпуса генералу М.Г. Снегову.

Тяжелые бои развернулись вокруг железнодорожной станции Монастырище. 25 июля она неожиданно была захвачена противником. В данный момент на станции находился не отправленный эшелон с ранеными, составы с горючим и боеприпасами, и все это попало немцам в руки. И хотя командованием 140-й дивизии была предпринята контратака, и станцию удалось отбить, вернуть имущество не удалось. Отходя, противник взорвал вагоны с горючим и боеприпасами, а станционные пути разрушил[8]. На следующий день в район станции и леса южнее ее была переведена 10-я дивизия НКВД.

На 25 июля противник проводил постепенную смену 16-й моторизованной дивизии частями 68-й пехотной. В свою очередь 16-я моторизованная должна была высвободить 16-ю танковую, поэтому ее батальоны стали передислоцироваться в южном направлении. С утра развернулись тяжелые бои у с. Лукашовка, куда были переброшены 3-й и 2-й батальоны 156-го полка. После отражения атак немцы доложили, что ими взяты в плен до 100 красноармейцев и захвачены в качестве трофеев несколько пулеметов. Планомерная смена частей оказалась сорванной.

На остальных участках обстановка сложилась относительно спокойная, обе стороны вели артиллерийскую перестрелку. Противник периодически обстреливал обнаруженные скопления пехоты и техники, советские артиллеристы вели контрбатарейную борьбу. Особенно тяжелые потери понесла 2-я батарея немецкого 146-го полка, на пополнение которой пришлось направить 13 артиллеристов из запасного полка. По позициям, занятым войсками 37-го корпуса под с. Лукашовка, в 18.20 нанесли бомбово-штурмовой удар 10 «Ю-87» в сопровождении трех «Ме-109». К вечеру части 16-й моторизованной дивизии находились на позициях по линии с. Ситковцы – Стадница – выс. 252, 0 – Хмелевка – Лукашовка[9].

В это же время части 12-й армии проводили операцию, намереваясь разгромить немецкую 16-ю танковую дивизию. С запада на с. Княжья Криница, где занимали оборону немецкие 2-я рота 16-го саперного батальона и взвод станковых пулеметов, поднялись в атаку красноармейцы 192-й дивизии. Но как только они приблизились к переднему краю противника, по ним ударили пулеметы, орудия 1-го и 3-го дивизионов 16-го артполка и минометы. Бойцы понесли большие потери и отступили. Во время обстрела пропал без вести начальник оперативного отделения дивизии майор И.Б. Якушев, его помощник получил ранение и выбыл из строя. К исходу дня в 427-м полку осталось всего 21 командир и 124 красноармейца. Решением генерала П.Ф. Привалова его личный состав влили в 676-й полк.

С юга, от Монастырище и Летичевки, в общем направлении на с. Цибулев наступали части 49-й танковой дивизии полковника К.Ф. Швецова. Им противостояли солдаты 2-го батальона 79-го пехотного полка, поддерживаемые орудиями 2-го дивизиона 16-го артполка. Этих сил оказалось достаточно, чтобы все атаки советских танкистов захлебнулись, не достигнув успеха.

Неудачей завершилось наступление 58-й дивизии на с. Матвеиха. Ее пехоту контратаковали 9 немецких танков и солдаты 1-го батальона 79-й го пехотного полка. Как отметил в своей оперативной сводке начальник штаба 12-й армии генерал Б.И. Арушанян, бойцы 58-й дивизии, оказавшись под неожиданным ударом, «залегли»[10].

Для успеха операции по преследованию отходивших 6-й и 12-й армий большое значение имел захват важных опорных пунктов – Гайсин и Ильинцы. Для решения первой задачи – овладение городом Гайсин – командование XXXXIX корпуса выделило 125-ю пехотную дивизию под командованием генерала В. Шнекенбургера. Это было самое свежее соединение армии, которое в серьезных боях на Восточном фронте участия почти не принимало.

Для выполнения поставленной командованием корпуса задачи еще вечером 24 июля командир 420-го пехотного полка 125-й дивизии оберет Оппенлендер сформировал боевую группу. В нее вошли 6-я, 7-я и 8-я роты 420-го полка, два взвода 14-й роты, одно штурмовое орудие, взвод противотанкового дивизиона, взвод легких пехотных и два взвода тяжелых пехотных орудий. Перед ней была поставлена задача попытаться захватить высоты, лежащие восточнее города Гайсин, чтобы тем самым создать проблемы для советского командования при организации обороны этого города. Еще перед полуночью 24 июля немцы захватили железнодорожный вокзал. Это дало возможность боевой группе 420-го полка при поддержке тяжелого стрелкового вооружения начать наступление на высоты. Второй целью был перехват дороги, связывавшей Гайсин и Михайловку.

Как выражались сами немцы, своими действиями они разворошили «осиное гнездо». Прилегавшие к высотам леса были полны отступавшими советскими войсками, которых их командование немедленно бросило в контратаки. Вскоре положение немецкой боевой группы оказалось угрожающим. Против нее были брошены советские танки, из села Кущинцы на автомашинах спешно перебрасывались подкрепления, которые шли в новые контратаки. Ситуация для немцев резко ухудшилась после того, как обозначилась нехватка боеприпасов. Но боевая группа держалась на высотах в течение пятнадцати часов. Огнем штурмового орудия было подбито два советских танка. Только вечером 25 июля немцы смогли перебросить на помощь группе батальон 421-го полка. Бой стоил противнику 26 убитых и 51 раненого[11].

Тем временем 1-й батальон 420-го полка при поддержке двух взводов противотанкового дивизиона выступил из села Кунка. Задачей дня для него была оборона мостов и южной окраины Куны от атак со стороны села Марьяновка. В 5 часов утра 2-я батарея приданного 125-й дивизии 52-го артполка получила приказ оставить свои оборонительные позиции и выдвинуться на южную окраину Гайсина, чтобы прикрыть тыл 2-го батальона полка. В 6.30 1-я рота получила задание выдвинуть охранение по направлению к Марьяновке. Находившийся неподалеку холм, увенчанный зданием церкви, мог стать хорошей позицией для поддержки оборонявшейся на высотах под Гайсином боевой группы.

Как только три группы охранения достигли расположенной на холме церкви, так они попали под массированный удар. Видимо, заметив выдвижение немцев, оборонявшиеся в Марьяновке советские части предприняли неожиданную для немцев атаку. Холм был накрыт огнем пулеметов, минометов и артиллерии. Буквально за 10 минут немцы потеряли пять человек убитыми и 20 ранеными и среди них командира роты.

Невзирая на потери, немцы не собирались покидать холм. Позиция там действительно была удобной, она позволяла держать под фланговым огнем атаковавшие боевую группу советские части. Несмотря на многочисленные атаки и обстрелы, немцы сумели продержаться до полудня. Около 12.00 к ним на выручку подоспел третий батальон 419-го полка. Под командованием майора Гёбеля он атаковал Марьяновку и сумел захватить восточную часть села. Тогда-то немцы начали штурм города. Хотя в ходе выдвижения из села Куны в район вокзала штаб 420-го полка попал под обстрел, он смог сохранить связь и управление своими частями.

Около 6 утра вторая рота 420-го полка предприняла атаку на южную часть Гайсина. В это же время 1-я рота 125-го саперного батальона ворвалась в западную часть. Артиллерийскую поддержку ей оказывали орудия 125-го и 52-го полков. Вскоре она соединилась с наступавшими с юга солдатами 2-й роты. Впрочем, и командование полка, и – выше – командование дивизии понимали, что такими малыми силами удержать город будет невозможно. Одна хорошо проведенная атака приведет к полному уничтожению прорвавшихся в Гайсин немецких частей. Срочно нужны были подкрепления.

Ближайшим к месту оказался 2-й батальон 421-го полка. Командир 125-й дивизии приказал немедленно посадить несколько взводов его на грузовики и перебросить в Гайсин. Оставшиеся роты батальона направлялись туда же спешным маршем. В 11.15 передовые подразделения батальона достигли восточных окраин и стали оборудовать там оборонительные позиции в ожидании атак советских войск.

К этому времени северная часть города еще оставалась в руках советских войск. Состав и численность оборонявшихся там немцам известна не была. Они только предполагали, что здесь может быть до нескольких полков пехоты. В качестве разведки командир 3-го батальона 421-го полка выдвинул к северной окраине одну из своих рот. Вскоре она попала под сосредоточенный огонь красноармейцев и стала нести потери. Для ее усиления пришлось перебросить весь батальон.

С удивлением для себя немцы обнаружили, что именно северная часть города была лучше всего оборудована для обороны. Советские части вели огонь из домов, садов, разбросанных повсюду маленьких окопчиков. Особенно сильное сопротивление пришлось немцам встретить в районе казарм, оборона которых продолжалась несколько часов. Только с наступлением темноты удалось сломить сопротивление оборонявшихся и занять Гайсин.

Основным противником, с которым пришлось столкнуться 125-й дивизии под Гайсином, были части 18-го мехкорпуса генерала П.В. Волоха. В своем составе корпус к этому времени имел 39-ю и 47-ю танковые и 218-ю моторизованную дивизии, 31-й и 149-й пулеметные батальоны. Кроме того, в его подчинение передавалась группа полковника Сафронова. В соответствии с приказом от 24 июля корпус выдвигался на рубеж Китайгород – Гайсин – Ладыжин. 218-я дивизия, обороняла позиции по линии Ладыжин – Кирнасовка, а один из ее мотострелковых полков оставался в районе Ладыжин – Лакашевка – станция Ладыжин. 25 июля она была включена в состав 17-го стрелкового корпуса. Перед частями 18-го механизированного и 17-го стрелкового корпусов была поставлена задача по овладению Ладыжином, поэтому оборона Гайсина оказалась на периферии поставленных перед командованием корпуса задач.

По донесениям немецкой разведки, в большом лесу, расположенном восточнее Гайсина, было отмечено скопление значительных сил пехоты и артиллерии. Командир 421-го полка оберет Хоффман считал вполне возможным проведение оттуда сильной контратаки. Чтобы предотвратить такое развитие событий, командир дивизии отдал приказ в 19.00 начать атаку на выс. 240. В наступление были брошены 1-й и 2-й батальоны 421-го полка. Несмотря на оказанное им сильное сопротивление, к 23.00 высоты были заняты. Потери 421-го полка, по немецким оценкам, были очень высоки – 49 убитых и 97 раненых[12].

В течение дня 25 июля 419-й полк прикрывал южный фланг дивизии. В соответствии с полученным еще вечером 24 июля приказом, полк достиг села Кузьминцы. Отсюда было замечено, как около двух советских рот достигли леса, находящегося северо-западнее села Ярмолинцы. Еще до наступления утра было принято решение уничтожить эту группу. 9-я рота атаковала лес с юга, 10-я – повела фронтальную атаку, 12-я – наступала с запада. В ходе боя, доходившего порой до рукопашных, советская группа была уничтожена. Были взяты 88 пленных, среди них один командир батальона. Было убито около 70 красноармейцев. Своими активными действиями 419-й полк полностью выполнил поставленную перед ним задачу – обеспечивать фланг и тыл 420-го полка.

Как уже говорилось, 3-й батальон 419-го полка был переброшен под село Марьяновка. Он должен был укрепить немецкую оборону в районе холма с церковью. Во второй половине дня батальон перешел в наступление на село. Его 10-я рота пробивала себе путь через юго-западную часть села, 9-я – через южную. Солдаты 9-й роты попали под фланговый огонь из леса и из полей на окраине села. Использовать артиллерию и минометы в этой ситуации оказалось невозможно вследствие отсутствия ясных целей. Поэтому пришлось полагаться только на стрелковое вооружение. Положение спасла атака 11-й роты на холм к югу от Марьяновки. Выбитые оттуда красноармейцы отступили в лес. К 16.00 Марьяновка, в основном, была занята, советские части отступили на юго-восток. Потери 419-го полка составили пять убитых и 38 раненых[13].

Бой за Гайсин стоил немцам ощутимых – по меркам 41-го года – потерь. 125-я дивизия потеряла восемь офицеров, 87 унтер-офицеров и солдат, были ранены 12 офицеров и 219 унтер-офицеров и солдат[14]. Это было первое серьезное боевое испытание для 125-й дивизии, которая до того, как уже отмечалось, большую часть времени находилась на марше. Этими обстоятельствами и был обусловлен некоторый сумбур в действиях этого соединения, а также явные ошибки в принятии решений, которые стоили дивизии значительных потерь. Но опыт, полученный под Гайсином, по мнению командира 125-й дивизии генерала В. Шнекенбургера, дал солдатам соединения возможность почувствовать себя вполне боеспособным соединением вермахта, которому можно поручить выполнение сложного задания.

Боевое использование 125-й дивизии позволило противнику захватить один из важных опорных пунктов, Гайсин, и создать плацдарм на восточном берегу реки Соб.

Продвижение 97-й легко-пехотной дивизии генерала М. Фреттер-Пико, находившейся справа от 125-й дивизии, в течение дня 25 июля сильно затруднялось пересеченной лесистой местностью. Вдобавок шел сильный дождь с порывистым ветром, наступавшие солдаты промокли и быстро устали. Однако командиром дивизии были сформированы две ударные группы для атаки засевших в лесу советских войск. Первая должна была достичь лесной прогалины у с. Васильевка; вторая – опушки леса, расположенной в 3-х км южнее села Шабельная. При выполнении задачи приходилось учитывать, что в лесу восточнее села Ильинцы находились советские войска, неизвестные по численности, и оттуда можно было ожидать флангового удара.

Перед 295-й дивизией, действовавшей на северном фланге немецкого корпуса, советские войска отступали, практически не оказывая сопротивления. Несмотря на большие трудности во время движения, уже в 9.30 части дивизии заняли село Ильинцы. Основная масса соединения вскоре достигла линии сел Париевка – Синарна, передовой отряд вышел на дорогу Ильинцы – Кальник, проходящую уже по южному берегу реки Соб, и создал плацдарм для дальнейшего наступления. К концу дня отряд вышел на высоты севернее Хреновки, в 6 км от брода через реку Сод, и там остановился.

Общее положение частей вермахта к концу дня было таковым. В центре и на правом фланге в ходе преследования немцам удалось достичь существенных успехов. Ситуация на флангах оставалась тревожной. 100-я легко-пехотная дивизия своим усиленным полком достигла с. Ярмолинцы. Требуемое в целях обеспечения южного фланга 125-й дивизии наступление на село Крутогорб из-за трудностей, вызванных плохой погодой, было отложено. По неясным причинам приостановилось наступление 24-й пехотной дивизии, и левый фланг 295-й дивизии оказался открытым. Отсутствие должного взаимодействия между выполнявшими одну задачу дивизиями заставило командира XXXXIX горного корпуса генерала Л. Кюблера обратиться к командованию 17-й армии с просьбой переподчинить ему 100-ю дивизию. Исходя из требований обстановки, просьба была выполнена в тот же день. И уже вечером 25 июля 100-я дивизия получила новый приказ: «Как можно раньше утром 26 июля наступать через Соб от Крутогорба в направлении на Зятьковцы»[15]. Успешное выполнение приказа гарантировало безопасность южного фланга 125-й пехотной дивизии.

В 21.30 из штаба корпуса в дивизии поступил приказ на 26 июля: «1-я горно-егерская дивизия быстрым передовым отрядом занимает Гайсин через Семёнки и потом предпринимает преследование в направлении на Теплик. 125-й пд надлежит, насколько это возможно быстро, нанести удар на Михайловку, чтобы отрезать противнику пути отхода через Гранов на юго-восток. Дальнейшее направление преследования – Ивангород. 97-я пд достигает течения Соба по линии Дашев – Кальник и образует там плацдарм. В дальнейшем нужно предусмотреть возможность удара с плацдарма, чтобы облегчить продвижение вперед для 295-й пд. 295-я пд продолжает преследование до Китай-города»[16]. В качестве основной цели наступления определялся город Умань. В этой связи казалось правильным начинать усиливать правый фланг группировки, которым предполагалось охватить всю массу отходивших на юго-восток советских войск. На это направление предусматривалась переброска 4-й горно-егерской дивизии.

Вечером 24 июля XXXXVIII корпус получил следующий приказ. Поскольку уничтожение советских войск на западном фланге корпуса в течение дня 24 июля успехом не увенчалось, задачей на новый день оставалось предотвращение всех попыток прорыва полосы обороны. «Лейбштандарту СС «Адольф Гитлер» поручалось закрыть брешь между флангами немецких 16-й и 11-й танковых дивизий[17]. В течение дня предполагалось высвободить 16-ю танковую дивизию, заменив ее частями 16-й моторизованной дивизии. В дальнейшем это танковое соединение предполагалось использовать для нанесения удара в направлении Умани, чтобы отрезать пути отхода группе Понеделина.

В ночь на 25 июля немецкой 11-й танковой дивизии удалось, оставшись незамеченной, отойти назад, оборудовать и занять новые оборонительные позиции. Но еще в первой половине дня разведывательному батальону дивизии пришлось оставить высоты у села Нестеровка, уступив их под давлением артиллерийского огня и атак советской пехоты при поддержке танков. Во второй половине дня советская группировка перед фронтом 11-й танковой дивизии усилилась еще более. Поэтому разведывательный батальон этого соединения пришлось перебросить для прикрытия левого фланга в районе с. Хизна. Это было вызвано необходимостью переброски занимавшего эту позицию разведывательного батальона 9-й танковой дивизии дальше на восток. Концентрация советских войск, пристрелка артиллерии, авиационные удары, особенно в районе южнее с. Соколовка, позволяли предполагать подготовку наступления со стороны частей 2-го мехкорпуса.

Утром управление и основные силы «Лейбштандарта» прибыли в район расположения командного пункта XXXXVIII моторизованного корпуса. Начальник штаба корпуса оберет Фрибе передал приказ: немедленно направить усиленный батальон для прикрытия разрыва между 11-й и 16-й танковыми дивизиями. Остальные батальоны должны быть в готовности предпринять наступление вдоль дороги Монастырище – Соколовка.

В 11.00 первым выступил 3-й батальон Вайденхаупта, усиленный 1-м артиллерийским дивизионом. Через пять часов он занял линию от южной окраины Цибулев до Теолин. Следовавшая следом за ним боевая группа Витта —1-й батальон, – заняла перекресток в 1 км южнее с. Конела. Вскоре подоспел 4-й батальон, и после короткой подготовки они перешли в наступление на высоты у с. Медоватая и южнее с. Поповка – Конельская. Холмы были захвачены без боя. Тем временем 2-й батальон прибыл в с. Соколовка, а разведывательный батальон – в с. Вузовка. В 18.10 командование «Лейбштандарта» смогло доложить, что поставленная оберстом Фрибе задача выполнена.

Отправленная вперед немцами разведка установила, что лес в 3 км южнее Теолин, а также высоты по обе стороны Цибермановки заняты советскими войсками. Вечером оттуда последовала атака советских войск, которая успеха им не принесла.

В течение дня 25 июля на немецких позициях происходила смена 16-й танковой частями 16-й моторизованной дивизии по линии сел Балабановка – Ивахны. Атаки советских войск против левого фланга дивизии из района юго-восточнее села Цибулев были успешно отражены.

День в полосе обороны немецкой 16-й моторизованной дивизии начался сильным артиллерийским обстрелом занимаемых ею позиций. После прекращения огня последовали атаки пехоты при поддержке танков. Но все попытки советских частей перейти в наступление под селами Ситковцы и Стадница были отражены. По скоплениям войск в лесном массиве юго-восточнее Стадницы был нанесен ряд ударов пикирующими бомбардировщиками «Ю-87». Они, по-видимому, нанесли ощутимые потери готовящимся к атаке частям и уничтожили несколько батарей, находившихся на незамаскированных позициях. Но под селом Лукашовка ситуация оказалась для немцев не такой удачной. Частям 2-го мехкорпуса удалось при поддержке артиллерии сломить оборону и захватить село. Немцам пришлось провести перегруппировку, подтянуть дополнительные силы, и только после этого им удалось село отбить.

К концу дня стало очевидно, что полностью выполнить поставленные задачи немцам не удалось: хотя фронт обороны был удержан, атаки советских войск не позволили высвободить 16-ю танковую дивизию, и запланированное наступление на Умань не состоялось. Планируемый подход 68-й пехотной дивизии должен была ускорить переброску 16-й моторизованной дивизии на смену 16-й танковой. На этом день 25 июля завершился. Ночь на 26 июля прошла, в целом, спокойно.

В 3.15 состоялись переговоры между командиром 2-го мехкорпуса генералом Ю.В. Новосельским и представителем штаба Южного фронта подполковником Петуховым. Комкор сообщал, что в его полосу «в большом беспорядке отходят две крупные единицы, из коих одна возглавляется комбригом Саломатиным. Обе единицы из хозяйства Понеделина, творится большой беспорядок, идут на рубеж, занятый противником». Речь здесь шла о 49-й танковой дивизии, а также о группе комбрига М.Д. Саломатина в составе 45-й танковой и 99-й стрелковых дивизий. Генерал Ю.В. Новосельский просил подчинить их себе, и такое разрешение в 3.40 он получил[18]. Утром отступавшие с северо-запада соединения были направлены на укрепление левого фланга 2-го мехкорпуса.

Отход дивизий XXXXVIII корпуса прикрывала авиация, нанося удары по частям 2-го мехкорпуса, она затрудняла их продвижение, наносила потери. Советских самолетов в небе почти не было, что позволяло противнику действовать почти безнаказанно. Начальник штаба полковник Н.И. Сучков жаловался, что «эти сволочи бомбят нас, зажгли несколько вагонов со снарядами. Весьма недовольный, что безнаказанно целый день над нами летают, и хоть бы один из наших ястребков появлялся, никого не видать, а ведь здесь солидное количество накопилось для армии»[19].

К исходу дня части 2-го мехкорпуса занимали:

– 11-я танковая дивизия, батальон 55-го полка НКВД, 6-й мотоциклетный полк и 321-й мотострелковый полк находились на позициях у разъезда Яроватка;

– 16-я танковая дивизия, 182 запасной полк и 55-й полк НКВД – рубеж Поташ – Подобная, 16-й мотострелковый полк 15-й моторизованной дивизии занял в ходе боев 25 июля села Добрая и Нестеровка и, продвигаясь вперед, закрепился у села Кишенцы;

– 47-й мотострелковый полк – южнее Тальное, 14-й танковый полк располагался у села Орадовка.

В ходе боев 25 июля соединения корпуса понесли значительные потери: 16-я танковая дивизия потеряла около 200 человек ранеными, количество убитых к концу дня все еще осталось неизвестным, 15-я моторизованная дивизия – 46 убитыми, 123 – ранеными, пять – без вести пропавшими[20].

Командир 2-го механизированного корпуса генерал Ю.В. Новосельский получил приказ командующего Южным фронтом, в котором указывалось, что дивизии корпуса в скором времени будут заменены на своих позициях соединениями подходящей 6-й армии. В дальнейшем корпус должен был быть выведен из боя и сосредоточен в районе Новоархангельска – Подвысокого – Тишковки в качестве резерва фронта. Генерал И.В. Тюленев считал, что направление у Звенигородки и Смелы слабо обеспечено, и просил перебросить туда 116-ю дивизию из состава 26-й армии Юго-Западного фронта[21]. После выхода из окружения 12-й армии командование Южным фронтом планировало вывести ее из боя и сосредоточить в районе Россоховатка – Поташ – Павловка для обороны рубежа по линии ст. Звенигородка – Соколовочка – Зеленьков – Павловка и далее по восточному берегу р. Синюха. Соответственно, 6-ю армию предполагалось сосредоточить у Христиновки и Умани. В дальнейшем ей предстояло занять позиции по линии Поташ – Добрая – Христиновка.

Как показали дальнейшие события, если бы это решение было выполнено, то можно было сохранить или своевременно образовать плацдармы на восточном берегу реки Синюха. Их наличие существенно облегчало бы боевые действия по выводу 6-й и 12-й армий из окружения. Но этого из-за стремительного изменения обстановки вовремя сделано не было.

К 25 июля разрыв между 26-й армией Юго-Западного фронта, с одной стороны, и 6-й и 12-й армиями, с другой, достиг уже 80 км. Обеспечивать снабжение – в том числе продовольствием, боеприпасами и горючим – этих, оторвавшихся от основных сил фронта объединений стало затруднительным и могло теперь осуществляться только через полосу соседнего Южного фронта. Поэтому Военный совет Юго-Западного фронта выступил с предложениями:

«а. С целью вывода из-под ударов, сокращения линии фронта и создания сильного резерва отвести войска 6 и 12 А на фронт раз. Яроватка, Китайгород;

б. В процессе отхода вывести одно армейское управление и большую часть войск этих армий в район Умани и южнее в готовности действовать на северо-восток с задачей ликвидировать прорыв и сомкнуть фронт с 26 А;

в. Передать 6 и 12 в состав войск Южного фронта, чем обеспечить их нормальное питание и эвакуацию в более лучшие условия для управления»[22].

В 20.00 25 июля 6-я и 12-я армия вошли в состав Южного фронта. Первые сводки о состоянии этих объединений были получены только 27 июля, поэтому какое-то время командование фронта реальную боевую ценность полученных армий не представляло и, видимо, с их прибытием рассчитывало на укрепление своих сил. Вскоре оно убедилось, что вместо двух армий оно получило два полуразгромленных военных организма, срочно нуждавшихся в пополнении и отдыхе.

Передача войск из состава Юго-Западного фронта в состав Южного создала своего рода управленческий вакуум, который длился почти трое суток, до вечера 27 июля. Весь это период войсками двух отходивших армий никто из вышестоящего начальства не руководил. Командующий Юго-Западным фронтом генерал М.П. Кирпонос уже сложил с себя полномочия, а командующий Южным фронтом генерал И.В. Тюленев еще не принял. Фактически две армии были предоставлены самим себе. Первые более или менее достоверные сведения о 6-й и 12-й армиях появляются в сводках Южного фронта, как уже отмечалось, только спустя двое суток после их передачи в его состав.

26 июля, суббота

В 6-ю и 12-ю армии 26 августа поступил приказ командующего войсками Юго-Западного направления маршала С.М. Буденного. Его появление стало результатом проверки, проведенной в их частях и соединениях, а также штабах всех уровней. Полученная картина оказалась весьма непривлекательной. Командование продемонстрировало полную безынициативность, атаки проводились преимущественно фронтально, «в лоб вражескому огню», попытки обойти противника с фланга или с тыла – отсутствовали. По ночам всякая активность прекращалась. Во время атак противника войска устремлялись в тыл, вместо того чтобы концентрироваться для их отражения. Из всех видов оружия хуже всего применялись в бою минометы, к которым, в отличие от орудий, командиры относились с пренебрежением. Прибывающее пополнение использовалось в бою неэффективно. Маршал требовал устранить недостатки, довести приказ до сведения всех командиров полков и потребовать от командиров всех уровней «обучить войска уничтожать врага»[23]. В свою очередь, директива № 0141 начальника Политического управления Южного фронта предписывала всем коммунистам и политработникам бороться с танками «большевистским образом», в таком случае ни одна вражеская бронированная машина через линию обороны не сможет прорваться[24].

Положение в районе Монастырище на 26 июля

Долгожданное наступление 100-й пехотной дивизии принесло облегчение и уверенность за стабильность южного фланга XXXXIX корпуса. Соединение перешло через реку Соб и оттеснило советские части к станции Зятьковцы. По выполнении этой задачи дивизия вновь вернулась в подчинение LII армейского корпуса.

Для 1-й горно-егерской дивизии генерала X. Ланца приказ на 26 июля гласил: «Группа «Ланг» выступает в 6.00 из восточной окраины Брацлава для преследования через Семёнки – Гайсин на Теплик». Этим приказом начался оказавшийся столь роковым для советских войск прорыв боевой группы оберст-лейтенанта Ланга во фланг и тыл отступавшей группировки 6-й и 12-й армий. Именно этот маневр в дальнейшем привёл к окружению советских войск в междуречье Ятрани и Синюхи. Основная часть дивизии в составе боевых групп «Кресс» и «Пикер» продолжала действовать в районе Куна – Нижняя Крапивна – Семёнки – Сорокодубы.

Группа «Ланг» начала свое продвижение вдоль дороги Гайсин – Теплик – Терновка, сбивая с нее немногочисленные красноармейские заслоны. На станции Кублич немцам удалось захватить три состава с боеприпасами и оборудованием. Используя растерянность отступавших советских войск, ударная группа продолжила движение, не обращая внимания на фланги, и заняла Гайсин, а после полудня – село Теплик. Прорыв, осуществленный на автомашинах, составил за день расстояние в 70 км. Ближайшие соседи отстали на 20 км, собственная дивизия – на 45 км[25]. Единственным действенным средством связи оставалось только радио. Маршем 1-й горно-егерской дивизии началось формирование южного фаса окружения группы Понеделина[26].

В результате прорыва, осуществленного егерями X. Ланца, советский 18-й мехкорпус оказался разорван надвое. 39-я танковая дивизия, сбитая с рубежа Китай-Город – Гайсин, начала отход в восточном направлении. К концу дня вместе она оказалась в районе Кублича, куда ранее отошли полки 47-й танковой дивизии полковника Г. С. Родина. Еще на марше тылы 47-й дивизии подверглись атаке противника и чудом избежали уничтожения. Не удержала своих позиций и 218-я моторизованная дивизия. Под натиском противника она была вынуждена отойти на рубеж Кублич – Соболевка.

Пользуясь общим отходом войск советской 18-й армии, соединения XXXXIX корпуса развивали преследование. Боевая группа «Кресс» образовала своеобразную подвижную моторизованную группу, наподобие группы «Ланг». Но действия советских частей препятствовали ее эффективному применению, и ее продвижение проходило замедленным темпом. Прорыв группы «Ланг» привел к потрясению советских оборонительных порядков, хотя и эта ситуация была быстро преодолена.

Перед немецкой 125-й дивизией на 26 июля была поставлена задача наступать на Михайловку с тем, чтобы воспрепятствовать отходу частей 6-й и 12-й армий на Гранов и далее на юго-восток. В дальнейшем дивизия должна была наступать на Краснополку и Ивангород.

В течение ночи 421-й полк немцев вел разведку против большого леса, с запада прилегавшего к Михайловке. Было установлено, что его занимают крупные силы советских войск. Занять Михайловку, не выбив их из леса, было маловероятно. Но лобовая атака грозила немцам ощутимыми потерями, тем более что прилегавшая открытая местность была хорошо пристреляна. Поэтому командир дивизии отдал приказ 419-му полку наступать на с. Чечелевка, чтобы занять расположенные за ней высоты 256 и 260. В случае удачи этого маневра советские войска, укрывавшиеся в лесу, были бы обойдены с фланга. Артиллерийскую поддержку наступлению оказывал 125-й артиллерийский полк, выдвинутый на позиции около вокзала в Гайсине.

В 16.00 2-й батальон 419-го полка 125-й дивизии начал выдвижение к Чечелевке. Атаку поддерживали два штурмовых орудия. Попытка немцев с ходу взять Чечелевку успехом не увенчалась. Как только они вошли в село, их атаковали красноармейцы при поддержке трех танков. В ходе завязавшегося боя огнем штурмового орудия был подожжен один из них, второй был подбит выстрелом из противотанкового орудия. Третий танк был подорван ручными гранатами, а его экипаж был взят в плен.

Однако и после гарнизон Чечелевки продолжал сопротивление. Только к 19.30 село и выс. 256 были заняты немцами. Вечером немцы заняли расположенное в трех километрах восточнее с. Рахмановку и здесь остановились[27]. Сопротивление, оказанное красноармейцами в Чечелевке, не позволило немцам выполнить поставленную корпусом на 26 июля задачу: Михайловка и выс. 260 к юго-востоку от нее остались в советских руках.

В течение дня немецкие позиции под Гайсином, мосты и дороги, по которым двигались войска, неоднократно подвергались обстрелам тяжелой артиллерией и налетам авиации. По этой причине немецкое командование оценивало положение своих войск в районе Гайсина как неустойчивое и даже критическое. Оно надеялось, что положение под Гайсином смогут облегчить действия 97-й и 295-й пехотных дивизий. Но 97-я дивизия увязла в тяжелых боях против укрывшихся в лесах советских войск. Только после массированного применения артиллерии удалось занять с. Шабельня и Пархомовка, но на опушке леса, прилегавшего к Дашеву, соединение снова наткнулась на стойкое сопротивление. Неоднократными советскими контратаками продвижение 97-й дивизии на этом участке было остановлено.

Тем временем 295-я дивизия наступала из района с. Ильинцы на Кальник. Здесь ей удалось создать плацдарм, и вскоре основные силы соединения вышла на линию Кальник – Жаданы. На этом участке фланг дивизии подвергся сильной атаке пехоты, поддержанной артиллерией из района села Кошланы. В таком положении дальнейшее продвижение вперед казалось невозможным, и 295-й дивизия отказалась от активных действий до подхода 24-й пехотной дивизии соседнего корпуса[28].

4-я горно-егерская дивизия противника, действовавшая в качестве корпусного резерва, достигла села Немиров. В дальнейшем ее предполагалась перебросить на правый фланг, где предусматривались главные действия по охвату отступавших советских войск.

На 27 июля приказ по корпусу гласил: «1-я горно-егерская дивизия преследует вдоль дороги Гайсин – Теплик – Терновка. Основные силы должны следовать ускоренным маршем. 125-я ид после достижения района Михайловки продолжает преследование вдоль дороги Ивангород – Умань. 97-я лид в тесном взаимодействии с 295-й ид улаживает положение у Дашева и Кальника. 195-я ид продолжает преследование на Китайгород. Дальнейшее направление преследования – вдоль цепочки озер в направлении села Севастьяновки»[29].

Вечером поступил новый приказ по армии. В нем для немецких войск не содержалось ничего нового. Вновь подчеркивалось, что «русские» продолжают отход на Умань и что перед дивизиями XXXXIX корпуса остаются только разрозненные части прикрытия, обороняющиеся в районе города Оратов. Опять требовалось наступать на восток с достижением линии Рыжевка – Умань. Командующий армией настойчиво требовал как можно скорее захватить такой важный транспортный узел как Умань[30].

В полосе действий XXXXVIII корпуса утро выдалось спокойным, если сравнивать с предшествующими днями. Несмотря на сильный артиллерийский огонь, который можно было бы расценить как подготовку к новому крупному наступлению, никаких массированных атак со стороны 2-го мехкорпуса проведено не было. Воспользовавшись этим обстоятельством, немцы начали медленное продвижение вперед. Первой перешла в наступление группа «Шведлер». Ей вскоре удалось занять высоты, расположенные по обе стороны от с. Ильинцы.

Немецкая авиаразведка вскоре донесла, что советское командование, видимо, из-за опасений охвата с запада и юга, начало отвод своих войск из северного сектора. За линией фронта резко активизировались железнодорожные перевозки, особенно по ветке, ведущей с северо-запада на Умань. Со станций Франтовка и Монастырище в направлении на юго-восток отбыли 17 составов. В этом же направлении двигались по дорогам колонны советской пехоты и артиллерии[31].

В таких условиях от немецких войск требовалось решительное наступление, чтобы нарушить линии сообщения и затруднить вывод советских войск из формирующегося котла. Так как 16-я танковая дивизия глубже всех остальных соединений корпуса продвинулась в южном направлении, ей было поручено нанести удар танковыми полками по станции Монастырище. Атака оказалась удачной. Был взорван эшелон с боеприпасами, станционные пути и постройки разрушены. После полудня позиции 16-й танковой дивизии подверглись сильному артиллерийскому обстрелу и авиационным ударам.

Напротив, 16-ю моторизованную дивизию командование XXXXVIII корпуса решило высвободить и перебросить на левый фланг 11-й танковой, откуда нанести удар в юго-восточном направлении. Задача казалась сложной для соединения, не имевшего в своем распоряжении танков. В дальнейшем цель наступления была конкретизирована – 29 июля солдатам 16-й моторизованной дивизии поручалось захватить Тальное – населенный пункт в глубоком тылу 6-й и 12-й армий. Оттуда можно было развивать наступление на Новоархангельск и, далее, на Первомайск.

В полосе действий «Лейбштандарта» в течение дня никаких существенных изменений не произошло. Разведка доносила о начавшемся отходе советских войск за ручей Конела. На участке обороны немецкой 11-й танковой дивизии генерала Л. Крювеля ситуация была более серьезной. После полудня соединение отразило попытку наступления, проведенную после сильной артиллерийской подготовки в направлении с. Соколовка. На этом направлении действовала 15-я моторизованная дивизия генерала Н.Н. Белова. Её 16-й мотострелковый полк в течение дня после ряда атак сумел взять под контроль дорогу Соколовка – Кишенцы. 11-й мотострелковый полк захватил высоты, расположенные юго-западнее села Соколовка, а 321-й мотострелковый полк концентрировался юго-восточнее села Нестеровка. 14-й танковый полк полковника И.А. Фирсова сосредотачивался у села Добрая. Потери дивизии генерала Н.Н. Белова за день составили 19 убитых и 59 раненых.

Вплоть до наступления сумерек против левого фланга немецкой 11-й танковой дивизии предпринимались неоднократные атаки, но все они были отражены. Поступило сообщение разведки, что советские моторизованные части готовятся к наступлению против восточного фланга дивизии в районе сел Буки – Кишенцы – Маньковка. Как сообщает О. Мюнцель, оно оказалось ложным, и направленная генералом Л. Крювелем туда боевая группа так и не смогла обнаружить противника[32].

Вечером район расположения командного пункта «Лейбштандарта» у с. Бузовка попал под бомбежку. Не менее девяти самолетов в течение нескольких минут сбросили свой груз, однако результат атаки оказался ничтожным: ранение получил всего один эсэсовец, ни одна из машин штаба даже не была повреждена.

По сообщению командира советского 2-го мехкорпуса, действовавшие как раз на этом направлении 11-я и 16-я советские танковые дивизии добились существенного успеха. 11-я дивизия заняла в ночь на 27 июля село Кишенцы, а 16-я – район Маньковка – Дзензелевка – Харьковка. 15-я дивизия своим 16-м полком перехватил дорогу, ведущую от с. Кишенцы на Соколовку, а 11-м – контролировал высоты юго-западнее Нестеровки. Танковый полк полковника И.А. Фирсова сосредоточился южнее с. Добрая, 47-й полк находился в селе Тальное, а 6-й мотоциклетный полк – в Христиновке. За день войска корпуса потеряли 19 человек убитыми и 59 ранеными[33]. Как оказалось, достижения 26 июля были последним успехом соединений корпуса генерала Ю.В. Новосельского.

Сообщения разведки и общее впечатление от событий дня наводили командование XXXXVIII корпуса на мысль, что советское командование начинает отвод своих войск из «мешка», прикрывая его артиллерийскими обстрелами и атаками пехоты на отдельных участках с целью сковывания немецких подвижных соединений. Чтобы не допустить этого, командование корпуса признало необходимость нанесения ударов в южном направлении, чтобы занять рубежи юго-восточнее Умани. Для решения этой задачи привлекались 16-я моторизованная дивизия и, – правее от неё, – 11-я танковая.

В свою очередь, 16-я танковая дивизия должна была быть выведена из боя. Перед «Лейбштандартом» ставилась задача совместно с частями 11-й танковой дивизии захватить Умань, после чего двигаться далее на юго-восток в сторону Кировограда. Но существовали сомнения, сумеет ли 16-я моторизованная дивизия по раскисшим после дождей дорогам вовремя выйти в район сосредоточения[34].

Свои выводы из действий войск 25 и 26 июля сделало и советское командование. Штаб Южного фронта, возглавляемый генералом Романовым, пришел к заключению, что «пытаясь прорваться в районе Гайсин в восточном направлении, противник преследует цель содействия попыткам уманской группы противника прорваться на юг, активными действиями сковывая наши войска на кишиневском направлении… Противник ведет активную разведку в первомайском направлении, имея целью прорваться к рубежу р. Юж. Буг»[35].

Дальнейшее развитие событий показало, что основные направления действий противника были выявлены верно, а вот конечные цели наступления определены ошибочно. В действительности на данном этапе развития операции немцы стремились не столько к прорыву на юг, к реке Южный Буг, а к окружению частей 18-й, 6-й и 12-й армий. Вероятно, именно по этой причине перед указанными выше советскими армиями вышестоящее командование поставило задачу противодействия прорывам, а не выхода из образующегося окружения.

27 июля, воскресенье

Советское командование убедилось, что основным направлением наступления противника является Умань. Поэтому для 6-й и 18-й армий в качестве задачи ставилось удержание этого города – при недопущении окружения. Для немцев начавшийся отвод части войск 2-го мехкорпуса вновь открывал перспективу прорыва в южном направлении, что позволяло во взаимодействии с частями 17-й полевой армии завершить окружение советских войск.

Судя по впечатлениям участников тех событий с немецкой стороны, для них было удивительно, что ночь для прорвавшейся в тылы Южного фронта группы «Ланг» прошла тихо. Создавалось впечатление, что ее действия остались незамеченными для советского командования, или же оно – по какой-то причине – решило не обращать на нее внимание. Ускоренными маршами рвались на восток 98-й и 99-й горно-егерские полки, но моторизованная группа «Кресс» смогла встретиться с группой «Ланг» в Теплике только после полудня. Не дожидаясь ее прибытия, оберст-лейтенант Ланг отдал приказ о дальнейшем наступлении. Вскоре лежавшие по дороге села Высший Ташлык и Серебрая были ими заняты. Но захватить с ходу село Терновка не удалось. Находящиеся в нем советские части оказывали упорное сопротивление, так что передовым группам пришлось окапываться по обе стороны дороги между Серебрая и Терновкой. В создавшихся условиях оберст-лейтенант Ланг решил дождаться подхода подкреплений. К этому времени группа «Кресс» находилась в районе Важное – Кублич, а группа «Пикер» – в районе Кублич – Гайсин.

Ожидаемый удар немецкой 295-й дивизии с севера не состоялся. Ему помешали как состояние погоды, дорог, так и сопротивление советских войск. Поэтому предполагаемая линия продвижение Озера – Китай-город достигнута не была. Если учесть, что соседняя 24-я дивизия находилась у села Стрыжаков, то получалось, что на левом фланге корпуса образовалась брешь в 25 км шириной. 97-я дивизия 27 июля была выведена в армейский резерв и находилась на отдыхе.

Приказ по немецкому XXXXIX корпусу на день ставил перед 125-й дивизией задачу продолжать преследование отступавших советских войск в направлении Ивангород – Умань. Положение дивизии к утру 27 июля было неустойчивым. Если правый фланг не вызывал особенного беспокойства и с 1-й горно-егерской дивизией поддерживался локтевой контакт, то левый внушал серьезные опасения. Соседние 97-я и 295-я дивизии сильно отстали, как и 24-я дивизия из XXXXIV корпуса. Отсутствие 24-й дивизии на фронте создало у командования Южного фронта впечатление, что это соединение в боях было сильно потрёпано. В разведсводке от 27 июля по этому поводу сообщалось, что «102 пп 24 пд, действовавший севернее Липовец, потерял до 30 % своего личного состава, остальные полки оттянуты в тыл»[36]. К сожалению, дивизия просто отстала, не утратив боеспособности. Вывод, сделанный разведотделом штаба фронта, оказался ошибочным.

В 8.00 421-й полк 125-й пехотной дивизии начал наступление на Михайловку. Только в расположенном у села лесу никаких советских войск обнаружено не было. Пользуясь ночной темнотой, они отступили на восток. Лишь небольшие группы прикрытия были оставлены в самой Михайловке, и они оказали наступавшему 2-му батальону полка незначительное сопротивление, после чего также отошли. К 11.30 Михайловка была полностью занята противником.

В захваченное село вскоре прибыл командир дивизии. С восточной окраины открывался великолепный вид на прилегающие к селу окрестности, и генерал, по-видимому, хотел лично оценить местность, по которой надлежало вскоре двигаться его соединению. На наблюдательный пункт был вызван командир 421-го полка оберет Хоффманн, где ему был передан приказ всеми силами наступать на Краснополку. Но выполнить полученный приказ оберегу не довелось. Внимание советских артиллеристов, видимо, привлекла собравшаяся группа немецких офицеров, и они сделали по ней несколько выстрелов. Осколками разорвавшегося поблизости снаряда оберет Хоффманн был ранен и эвакуирован в тыл[37].

К вечеру у командования корпуса сложилось впечатление, что с прорывом оборонительного рубежа по реке Соб большого сопротивления уже не предвидится. Его можно было теперь ожидать только по рекам Ревуха и Ятрань, протекавшим в 20 км восточнее Умани. Поэтому требовалось закрепить достигнутый успех и постараться прорваться как можно дальше на восток, прежде чем там успеют закрепиться части Красной армии[38]. Для корпуса анализ ситуации означал только одно – продолжать преследование.

Для 125-й дивизии на 28 июля ставилась задача занять Ивангород и далее наступать на Умань. 295-я дивизия должна была очистить район вокруг Гранова, а 4-я горно-егерская – выйти в район Гайсина.

Более важной была задача 1-й горно-егерской дивизии, которой предстояло ворваться в с. Дубово, расположенное на р. Ревуха, в глубоком тылу советских войск. Соединение должно было наступать, не обращая внимания на открытые фланги, фактически в полном отрыве от основных сил корпуса. Командир дивизии по этому поводу отдал особый приказ, в котором указывалось, что все передвижения частей могут осуществляться только по его распоряжению. Самое пристальное внимание командиры полков должны уделять состоянию флангов, части должны быть готовы к отражения атак с любых направлений. Группам «Ланг» и «Кресс» в тесном взаимодействии друг с другом надлежало захватить плацдармы у с. Рыжавка и Антоновка[39].

Для ликвидации вышедшей в район Гайсина 4-й горно-егерской дивизии командование Южным фронтом приказало командарму-18 генералу А. К. Смирнову провести контратаку, и тот выделил для этого 18-й мехкорпус, из района Христиновки для поддержки атаки был выдвинут 14-й танковый полк. Но добиться перелома уже основательно потрепанным в предшествующих боях соединениям 18-го мехкорпуса не удалось. Противник в районе Гайсина прорвал фронт корпуса П.В. Волоха и стал распространяться в направлении Кублич – Теплик. «Волоховские орлы в куриных перьях прут на Понеделина и нас неорганизованным шагом с соответствующим сопровождением», так охарактеризовал сложившуюся утром 27 июля ситуацию майор Трусов[40]. Действительно, 18-й мехкорпус находился на грани поражения. Его 47-я танковая дивизия, которой командовал полковник Г.С. Родин, оказалась отрезанной от остальных сил 18-й армии и соединиться с ними она не смогла. Её части собрались в районе станция Зятьковцы – Кублич. Командир дивизии решил пробиваться на соединение со своими в ночь на 28 июля. Прорваться удалось не всем. В окружении остались 47-й гаубичный артполк и батальон связи. Из их состава смогли выйти к своим только отдельные командиры и бойцы. Остальные погибли или попали в плен.

39-я танковая дивизия продолжала отступление на северо-восток на с. Гранов и Великую Севастьяновку. В дальнейшем она влилась в состав группы Понеделина и разделила с ней ее судьбу. 218-я дивизия отходила в юго-восточном направлении на Краснополку и Голованевск. Можно заключить, что в результате боев 26–27 июля 18-й мехкорпус как соединение перестал существовать. К исходу дня остатки 18-го мехкорпуса собирались в районе сел Михайловка – Кублич – Соболевка. По приказу начальника инженерной службы подполковника А.К. Салова мосты через реку Южный Буг в селах Семеновка, Степашки и Ладыжин были взорваны[41].

В 10.00 началась частная операция Южного фронта по уничтожению противника в районе Таркановка – ст. Кордыма – Червона – Григориополь. С севера части немецких войск атаковала 164-я дивизия, с юга – 176-я дивизия и два полка 74-й дивизии. Для воздушной поддержки планировалось привлечь авиацию Главного командования, но её самолеты с аэродромов так и не взлетели. Пришлось использовать фронтовую авиацию. Выполнить поставленную командование фронта задачу в полном объеме не удалось. К вечеру 27 июля 96-я дивизия с 274-м корпусным артполком сосредоточилась в районе сел Гордневка и Тростянец, 164-я вместе с 269-м корпусным артполком – у сел Ободовка и Татаровка.

Проливные дожди сильно затруднили действия немецких моторизованных и танковых соединений на северном фасе полукружения. На переброску 16-й моторизованной дивизии в район северо-восточнее позиций 11-й танковой ушел весь день. К вечеру соединение заняло высоты у с. Хизна и у Кислина. Напротив находились окопы, в которых закрепились советские войска.

В 7.50 началось наступление 4-го батальона «Лейбштандарта» с линии с. Поповка – Конела. Несмотря на проливной дождь, эсэсовцы передовой 17-й роты выступили в направлении на с. Ротвиновку, чтобы там захватить переправу через р. Конела. Оборонявшиеся советские части немедленно открыли по противнику огонь из минометов, который в значительной степени замедлили, но не сорвал немецкое наступление. Удивительно, что красноармейцы не предприняли ничего, чтобы уничтожить мост, и после короткого боя он был захвачен противником неповрежденным. Солдаты 17-й роты, воспользовавшись моментом, переправились на противоположный берег и заняли выс. 248, 0. В бою они захватили несколько пленных, а также в качестве трофеев мотоциклы и бронемашины.

По расположению противника открыла огонь советская артиллерия. Ее огонь оказался настолько плотным, что эсэсовцам пришлось немного отойти назад. К 15.30 на высоте осталось только боевое охранение – 10 человек при двух ручных пулеметах.

Еще один плацдарм был образован 1-й ротой «Лейбштандарта» в районе с. Панский Лист. Выступив из с. Медоватая, она сравнительно быстро захватила находившийся здесь мост через ручей, однако весь остаток дня ей пришлось отражать контратаки советских войск, стремившихся сбросить противника обратно с захваченного плацдарма. Немецкая разведка сумела выявить до десяти батарей, расположенных напротив участка «Лейбштандарта».

В 16.00 в штаб бригады поступило указание из XXXXVIII корпуса, в соответствии с которым наступление следовало остановить. Главной причиной такого решения стала неудача с продвижением на участках соседних соединений, вызванная отвратительным состоянием дорог. Несмотря на это указание, 3-й батальон «Лейбштандарта» возобновил продвижение и к исходу дня занял выс. 258, 0. Однако к исходу суток его оттуда выбили.

Левый фланг немецкой 11-й танковой дивизии в течение дня находился под сильным артиллерийским обстрелом. Под его прикрытием осуществлялся отвод советских войск с занимаемых позиций на всем участке обороны дивизии вплоть до с. Красноздовка. Обнаруженный еще накануне вечером напротив восточного фланга 11-й танковой дивизии советский отряд вел активную разведку в направлении на северо-запад. В целом, практически все немецкие соединения в течение дня оставались на своих позициях или совершали маневры в собственном тылу для их смены. Никаких существенных продвижений вперед им добиться не удалось, несмотря на то, что отвод советских войск на многих участках стал для противника очевидным.

Единственным исключением стали действия группы «Шведлер». Ей удалось существенно продвинуться вперед и своим левым флангом выйти на подступы к с. Княжья Криница. Отступившие перед ней советские части пытались при сильной артиллерийской поддержке прорваться на фронте 16-й танковой дивизии в районе с. Монастырище. Но все атаки здесь были немцами успешно отбиты[42].

События дня укрепили командование XXXXVIII корпуса в уверенности, что перед его фронтом началось отступление советских войск. Основным направлением отхода считалось юго-восточное. Можно было предположить, что при сохранении прежнего направления наступления – на Умань, – окружить достаточно крупные силы не удастся, многие смогут избежать окружения. Поэтому было принято решение изменить ось движения на более восточное, чтобы увеличить размах охвата. Основным направлением наступления корпуса должно было стать юго-восточное, на Кировоград. Впереди должны были наносить удар 11-я танковая дивизия и «Лейбштандарт». Против Умани предполагалось оставить только сильные заслоны[43].

Командующий войсками Южного фронта генерал И.В. Тюленев в своем донесении в Ставку 27 июля отмечал, что «наличными войсками… принимая во внимание состояние 6 и 12 А и измотанность дивизий Южного фронта, без резервов удерживать и наносить удары противнику… будет затруднительно. 6 и 12 А по выходе их требуют немедленного отвода во фронтовой резерв для приведения в порядок»[44]. Из донесения видно, что генерал И.В. Тюленев в достаточной мере осознавал сложность ситуации, но ему не хватило решительности заявить о невозможности выполнить поставленные перед фронтом задачи. В итоге в Ставке создавалось ошибочное впечатление, что ситуация в полосе Южного фронта вполне поправима.

В отношении предполагаемых действий противника разведотдел фронта доносил, что «противник стремится прорваться из района Гайсин в восточном направлении и выйти во фланг и тыл наших войск, действующих севернее и северо-западнее Умань, Христиновка. Возможно ожидать активных действий противника из района Лисянка, Виноград, Чижовка… в южном направлении». Из сводки, составленной полковником Васильевым, следовало, что намерение противника окружить части 18-й, 6-й и 12-й армий стало очевидно для командования Южного фронта. Но оно по-прежнему считало главным направлением удара Гайсин – Умань, где действовала 125-я дивизия. В действительности же оно было перенесено южнее в полосу действий 1-й горно-егерской дивизии. Но ее прорыв все еще не был обнаружен разведкой фронта. В свете вышесказанного странным звучит указание, сделанное в конце документа: «2. Установить группировку противника, выдвигающегося из района Гайсин»[45]. Ни слова о необходимости вывода войск из-под угрозы окружения никем не сказано.

28 июля, понедельник

Противник все еще не терял надежды на завершение окружения вокруг города Умань. Направления главных ударов были скорректированы: танковые и механизированные части переносили ось своего наступления восточнее города, а части XXXXIX корпуса – южнее, чтобы сделать охват советских войск максимальным.

Во второй половине предшествующего дня командующий Южным фронтом генерал И.В. Тюленев получил справки о состоянии переданных из состава Юго-Западного фронта 6-й и 12-й армий. Из донесений следовало, что объединения понесли очень большие потери, часть дивизий можно считать разгромленными, некоторые уже были сведены в полки. Командующий 6-й армией генерал И.Н. Музыченко прямо заявил, что подчиненные ему войска «находятся в крайне тяжелом состоянии и на грани полной потери боеспособности», они «не способны в настоящее время решать активной задачи ни по своему составу, ни по состоянию сил бойцов и материальной части. Все корпуса требуют вывода их для организации и укомплектования…»[46]. Но командующий Южным фронтом не имел возможности снять остатки двух армий с фронта. Ставка и Главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С.М. Буденный требовали от него восстановления прорванного фронта и воссоединения с армиями генерала М.П. Кирпоноса. Никаких других войск, кроме измотанных 6-й и 12-й армий, для выполнения этой задачи у И.В. Тюленева не было.

По-прежнему ощущались проблемы со связью. Установить положение частей 6-й и 12-й армий командованию Южного фронта оказалось невозможным из-за отсутствия связи и незнания обстановки штабами армий. Последний вывод очень спорен, поскольку неясно, как это можно было доподлинно установить, если посланные самолетами делегаты в штаб фронта так и не вернулись. Очевидно, что действиями 6-й и 12-й армий в течение 28 июля от штаба фронта опять никто не руководил.

К утру командование 6-й и 12-й армий (но не фронта!) наконец-то осознало грозящую Умани опасность. И только вечером командующий Южным фронтом приказал 12-й армии занять оборону по линии Монастырище – Краснополка. 14-й танковой полк изымался из состава 15-й дивизии и перебрасывался в районе с. Городище для противодействия наступлению противника в направлении на Теплик и Голованевск. Также для срыва немецкого наступления был проведен контрудар из района Ивангорода, но он был без особого труда отражен противником и поставленных перед ним целей не достиг. Тем не менее наступление в центре полосы движения немецкого корпуса было приостановлено, его темп снизился. Но, насколько можно было судить, опасность своему правому флангу в месте прорыва 1-й горно-егерской дивизии командование Южного фронта еще не осознало[47].

Соединение X. Ланца около 11.30 после короткого боя захватило с. Терновка. Советские части предприняли попытку восстановить утраченные позиции, но сил для фронтальной атаки оказалось недостаточно. Неудачей закончилась и попытка атаковать фланг дивизии в районе с. Серединка и ее тылы у Кублича. Разрозненные действия частей советских войск давали возможность противнику полагать, что единого фронта перед ними уже нет и можно ожидать действий только отдельных войсковых групп.

Боевая группа оберста Кресса получила приказ контролировать северо-восточный сектор – район Пчельна – Залужье – Теплик – Важное. Действия пехоты поддерживали два артиллерийские батареи, расположенные между Тепликом и Важным. Моторизованная часть группы выдвигалась на Высший Ташлык.

В ее тылу группа оберста Пикера прикрывала направление от Ивангорода по линии Карабеловка – выс. 243 – Гружикое – Барсуки. При необходимости ее можно было выдвинуть на Ивангород, Краснополку или Тышковскую. В вечерние часы передовые части достигли с. Антоновка. Разведка донесла, что близлежащее село Рыжевка вновь занято советскими частями.

В центре боевых порядков XXXXIX корпуса продолжала наступать 125-я дивизия. Вечером 27 июля, в 21.30, командир 421-го пехотного полка получил от командира 125-й дивизии приказ прорваться, насколько это будет возможно, дальше через Ивангород в направлении на Умань. Новый командир полка, оберст-лейтенант Райнгард, вступивший в командование в 18.30 этого дня, попытался соотнести приказ с известной ему реальностью. Получилось плохо: истинное положение и состав частей противостоящих советских войск был неизвестен, артиллерия отсутствовала, личный состав измучен предшествующими боями и маршами, боеприпасы на исходе.

Оберст-лейтенант Райнгард расположил свой полк в с. Краснополка в готовности с утра следующего дня продолжить наступление. В направлении Ивангорода он отправил разведку, чтобы выяснить, есть ли там противник. В самом селе немецкие части расположились так: 1-й батальон держал оборону с юга и запада, третий – с севера. 2-й батальон проследовал, насколько было возможно, в восточном направлении и занял все высоты к востоку от Краснополки.

В 22.00 вернулась посланная к Ивангороду немецкая разведка. Она сообщила, что населенный пункт занят многочисленным противником, с расстояния в 400 м. хорошо наблюдались длинные автомобильные колонны с войсками, артиллерией и имуществом. Ивангород и Скарженовка заняты советскими войсками, которые также расположены к востоку, северо-востоку и юго-востоку от Краснополки, и по всем признакам они готовятся перейти в наступление.

По этим причинам оберст-лейтенант Райнгард отказался от каких-либо активных действий вечером и ночью 27 июля и отдал приказ о переходе к обороне. В 6.30 в поддержку 421-му полку прибыли две батареи артиллерийского полка и хотя у них было всего по 420 выстрелов на орудие, им тут же определили огневые позиции для поддержки пехоты. К 7.00 батареи было готовы к открытию огня[48].

Как оказалось, 421-й полк, воспользовавшись образовавшимся разрывом между советской 99-й стрелковой дивизией и ее левым соседом, вклинился глубоко в расположение отходивших войск 12-й армии. Он создал угрозу расчленения ее боевых порядков и прорыва к Умани. Осознавая эту опасность, генерал П.Г. Понеделин отдал приказ выбить противника из Краснополки. Для атаки села была выделена 99-я дивизия полковника П.П. Опякина, которую поддерживали пограничники 97-го полка. Приказ был получен в дивизии в ночь на 28 июля, поэтому времени для хорошей подготовки атак у командира не было.

Для решения поставленной задачи полковник П.П. Опякин привлек два стрелковых и один артиллерийский полки своей дивизии. Вдоль шоссе Ивангород – Краснополка должен был наступать 197-й полк майора И.Л. Хмельницкого. Справа его поддерживал 1-й полк майора Р.Ф. Жевнирова, которому надлежало нанести удар по северо-восточной части села. Артиллерийская поддержка осуществлялась силами 71-го гаубичного полка и противотанкового дивизиона.

Артиллерийская подготовка началась около 7.00 утра. Основной обстрел пришелся по позициям 2-го батальона, но поскольку советские артиллеристы стреляли, в основном, по площадям, их огонь не нанес противнику существенного ущерба. Вслед за разрывами снарядов в атаку поднялась пехота. Укрываясь в пшеничных полях, в посевах кукурузы и подсолнечника, бойцы 197-го полка приблизились вплотную к позициям оборонявшихся немцев. Особенно сильный удар пришелся по 5-й роте 2-го батальона, красноармейцам удалось прорваться к командному пункту командира роты, дело дошло до рукопашных схваток.

Почти одновременно началась атака на позиции 1-го батальона. Около 8.00 переброшенные из Скарженовки на автомашинах красноармейцы без артиллерийской поддержки начали наступление. Сравнительно быстро им удалось достичь восточной окраины села, и вскоре в обороне немцев образовался разрыв, локтевая связь между 1-м и 2-м батальонами была утеряна, создалась угроза охвата второго батальона с юга. Уже в первой половине дня немцы бросили в бой полковой резерв – 3-ю роту, а следом за ней – саперный взвод.

После перегруппировки немцы предприняли ряд контратак. Преодолев ожесточенное сопротивление, 1-й батальон вытеснил части 99-й дивизии со всей южной окраины села. В боях немцы понесли существенные потери, были выбиты из строя все офицеры и большинство командиров взводов 2-й роты. Тогда майор И.Л. Хмельницкий решил предпринять обходной маневр и атаковать южную окраину с западной стороны, полагая, что обороны здесь нет или она существенно слабее, чем в других секторах. Около 12.00 для выполнения этой задачи была направлена рота старшего лейтенанта И.Ф. Кужима. Красноармейцы успешно теснили немцев, выдавливая их с южной окраины села. В этих боях рота И.Ф. Кужима понесла большие потери, а сам лейтенант погиб[49].

К полудню командиры немецких батальонов сообщили в полк, что основная часть занимаемых позиций удержана, несмотря на многочисленные атаки советских войск. Но все выражали обеспокоенность большими потерями и нехваткой боеприпасов, особенно для пулеметов. 421-й полк оказался в критической ситуации, продолжение атак могло привести к его уничтожению. Оставалось два выхода: или держаться на позициях до последнего, или отойти на западную окраину.

Исходя из сложившейся обстановки, в 14.30 оберст-лейтенант Райнгард отдал приказ о постепенном отводе частей: 2-му батальону по обеим сторонам дороги, 3-му – севернее и 1-му южнее ее. 2-й батальон при отходе должен попытаться задержаться на восточной окраине, чтобы дать остальным возможность отойти беспрепятственно. В 18.00 немцы получили пополнение боеприпасами для пулеметов и винтовок и теперь были в готовности отражать новые атаки, которые возобновились около 19.00.

К концу дня чаша весов все-таки склонилась в пользу немцев, 421-й полк сумел выстоять и сохранить боеспособность. Вскоре после 19.00 прибыли батареи 125-го артиллерийского полка и сразу же вступили в бой, немного позже с позиций у с. Мытков открыли огонь 100-мм орудия 56-го полка. А к 20.00 подоспел 1-й батальон 420-го полка, вслед за ним 3-й батальон 419-го. Это позволило 421-му полку около 21.00 войти в село и занять все утраченные с утра позиции почти без противодействия со стороны частей 99-й дивизии. В 22.00 оберст-лейтенант Райнгард сообщил в штаб дивизии, что Краснополка находится полностью в немецких руках. Бой за Краснополку стоил 421-му полку самых больших потерь за всю его предшествующую историю: он потерял 115 человек убитыми и 235 ранеными, 4 пропали без вести[50]. В плен взято 280 красноармейцев[51].

Что же касается советской стороны, то к исходу дня стало ясно, что полностью выбить противника из села не удастся, полковник П.П. Опякин отдал приказ с наступлением темноты вывести части из Краснополки, за ночь оторваться от противника и к рассвету 29 июля занять оборону в районе города Умань. Для его дивизии бой 28 июля закончился неудачей, поставленная задача выполнена полностью не была, а соединение понесло очень большие потери.

Одновременно со сражением за Краснополку развернулся бой за Гранов. Против этого села с немецкой стороны действовали 1-й и 2-й батальоны 419-го полка, а также 3-я и 5-я роты 420-го. Вскоре после полудня батальоны 125-й дивизии атаковали южную часть села, тогда как по его северным окраинам нанесли удар подошедшие части 295-й дивизии. В итоге Гранов был взят с незначительными для немцев потерями.

К вечеру положение 125-й дивизии было следующим: 3-й батальон 419-го полка находился в 2,5 км северо-западнее Краснополки, 1-й батальон 420-го полка занимал высоты перед его восточной частью, 2-й батальон этого же полка занял восточную окраину села Кивачевка.

В 21.00 поступил новый приказ из штаба 17-й армии, согласно которому XXXXIX корпус образовывал рассекающий клин, которому надлежало прорываться насколько возможно дальше в восточном направлении. Несмотря на тяжелое положение советских войск, возможность организованного прорыва на Умань для них сохранялась[52].

В соответствии с приказом 1-й горно-егерской дивизии надлежало освободить от советских войск с. Рыжавка и только потом возобновить наступление в направлении на с. Дубово, как это было предусмотрено ранее, или же повернуть на Умань. Окончательное решение командование армии пока оставило за собой. 125-й дивизии предписывалось уничтожить противника в селе Краснополка, захватить транспортный узел в Христиновке и продолжать продвижение к Умани. Обеспечение левого фланга возлагалось на 295-ю дивизию. Кроме того, она должна была достичь района Севастьяновки. Командование полагало возможным предпринятие новых попыток прорыва со стороны окружаемых советских войск по линии Терлица – Монастырище в юго-восточном направлении. Предотвращение этих попыток возлагалось также на 295-ю дивизию. Перед 4-й горно-егерской дивизией ставилась задача достичь Кублича[53].

К концу июля командование XXXXIX корпуса было вынуждено обратить внимание на моральное состояние подчиненных войск. Наряду с сильной физической усталостью, вызванной бесконечными маршами и тяжелыми боями, среди солдат стали наблюдаться опасные признаки деморализации. Все чаще в войсках задавались вопросом: «Сколько еще это будет продолжаться, будет ли наконец достигнута окончательная победа? Или все жертвы и усилия так и не получат должного завершения?» Такие настроения были вполне объяснимы. Войска несли потери убитыми и ранеными, ежедневно боролись с сильным противником, но решительной победы над ним всё ещё достигнуто не было. И у солдат стали возникать сомнения в собственных силах и в перспективах войны. Исчезал стимул для осуществления новых усилий.

Поэтому командование корпуса издало специальный приказ, в котором дало анализ сложившейся обстановки и постаралось уверить своих солдат, что понесенные жертвы не напрасны и уже совсем скоро удастся разгромить части Красной армии по эту сторону Днепра[54]. Генерал Л. Кюблер был готов даже раскрыть перед своими войсками общие цели операции, которые в иной ситуации надлежало держать в секрете, только чтобы поддержать их боевой дух.

В подобной ситуации командир XXXXIX корпуса сделал персональное обращение к командирам дивизий. В нем он заявил, что войска корпуса оказались в тяжелом положении. Боеприпасов из-за трудностей с их подвозом осталось ограниченное количество. Поэтому он требовал изъять их у тыловых и резервных частей и передать в те части, которые находятся на передовой. С этого времени расточительное расходование боеприпасов следует рассматривать как преступление. Должно быть исключено использование тяжелых гаубичных снарядов для ночного беспокоящего огня. Любой массированный огонь по ненаблюдаемым целям также запрещался[55].

На 28 июля перед соединениями немецкого XXXXVIII корпуса стояла задача по захвату г. Умань, после чего им предстояло двигаться на Кировоград. Батальоны «Лейбштандарта» должны атаковать от выс. 251, 0 в сторону выс. 228, 0, занять ее и, прикрывая фланг корпуса, в дальнейшем двигаться на с. Тишковка. Конкретные задачи для них были определены следующим образом.

– 1-му батальону предстояло захватить плацдарм у с. Королевка и оттуда атаковать в направлении на с. Лещиновка. Его действия с занятого ранее плацдарма у с. Ботвиновка поддерживала батарея штурмовых орудий.

– на выс. 258, 0 выдвигался 4-й батальон. Перед ним стояла задача во взаимодействии с батареей штурмовых орудий атаковать в направлении на Яроватку и южную часть Цибермановки, овладеть ими и, действуя уже оттуда, захватить выс. 228, 0.

– 3-й батальон оставался на своих прежних позициях, обеспечивая правый фланг «Лейбштандарта». В случае успеха на участке 1-го батальона, он должен был оказать ему необходимую поддержку.

– 2-й батальон сосредотачивался на юго-западной окраине с. Соколовка, чтобы в дальнейшем действовать совместно с танкистами 11-й дивизии для овладения с. Красноставка, после чего эсэсовцы должны были перехватить железную дорогу на Танское.

В течение первой половины дня шла подготовка к грядущему наступлению. Одновременно эсэсовцы отражали атаки советских войск на свои позиции. К 17.30 из батальонов в штаб «Лейбштандарта» стали поступать доклады, что части готовы к атаке.

В 17.45 батальоны «Лейбштандарта» перешли в наступление. Сравнительно успешным оказалась атака 2-го батальона, и уже через полтора часа 7-я рота ворвалась на северную окраину с. Красноставка. Оттуда противник повернул на высоты, расположенные северо-восточнее с. Добрая. Чтобы сломить сопротивление советских войск, в поддержку эсэсовцам выдвинулся взвод штурмовых орудий. Наш 11-й мотострелковый полк, не удержав под воздействием противника своих позиций, был вынужден отойти.

Соседний 4-й батальон предпринял несколько атак, чтобы захватить выс. 258, 0, но все они оказались безрезультатными. Высота осталась в руках оборонявших ее красноармейцев. Тем временем 4-й батальон, поддержанный огнем 1-го и 3-го дивизионов, вел бой за Цибермановку, где оборону удерживали полки 15-й моторизованной дивизии. Огнем советской артиллерии единственный мост в селе был уничтожен, поэтому противнику пришлось атаку прекратить. Оборонявшиеся в районе Панского Листа советские части также отбили все немецкие атаки на своем участке.

В 4.15 в штаб 11-й танковой дивизии противника из корпуса поступил письменный приказ, из которого следовало, что соединение должно продолжить наступление. В соответствии с ним следовало наладить максимально тесное взаимодействие с «Лейбштандартом» – справа, и 16-й моторизованной дивизией – слева и нанести удар через с. Роги на Новоархангельск. На противоположном берегу р. Синюха надлежало образовать плацдарм, с которого предполагалось предпринять наступление на юг в сторону Кировограда.

Как видно, сопротивление частей 2-го механизированного корпуса позволило остановить немецкое наступление на Умань. Воспользовавшись моментом, 6-й и 12-я армия выскользнули из очередного «мешка». Но говорить, что им удалось избежать угрозы окружения и уничтожения, было еще рано. Противник решил перенести острие вбиваемого им «клина» с уманского направления восточнее – в район Новоархангельска и Кировограда.

Для нового наступления противник создал поддерживающую артиллерийскую группировку. Из трех, сравнительно слабых артиллерийских частей (3-й дивизион 119-го артполка, 844-й артдивизион, 2-й дивизион 84-го артполка) была сформирована группа усиления, объединенная управлением 108-го артиллерийского командования. Также 11-й дивизии был придан 2-й танковой полк из состава соседней 16-й танковой. Для выполнения поставленной задачи командир соединения генерал Л. Крювель сформировал две боевые группы. В правую вошли: 2-й танковый полк, 1-й батальон 110-го пехотного и 1-й батальон 111-го пехотного полков, 1-й дивизион 119-го артиллерийского полка, а также саперы и зенитчики. Возглавил ее командир 110-го полка. В составе левой группы находились 15-й танковый полк, 2-й батальон 110-го пехотного полка, 61-й мотоциклетный батальон, 2-й дивизион 119-го артполка, саперы и зенитчики. Командовал ими командир 11-й пехотной бригады. Поддержку им в борьбе с советскими бронетанковыми силами оказывал 231-й противотанковый дивизион. В резерве оставался 2-й батальон 111-го пехотного полка.

Ближайшей целью наступления приказ определял выход на линию с. Дзензелевка – Маньковка, в дальнейшем предполагалось выйти к д. Роги. В 12.30 генерал Л. Крювель передал своим командирам свой приказ на наступление. Поскольку 2-й танковый полк 16-й дивизии не мог прибыть на исходный рубеж ранее 14.00, начало общей атаки назначили на 17.00.

В определенное приказом время обе боевые группы перешли в наступление и сравнительно быстро прорвали советские оборонительные позиции. Войска 2-го механизированного корпуса пытались задержать продвижение артиллерийским и минометным огнем, но такая мера не принесла ожидаемого результата. Уже в 18.00 правая боевая группа ворвалась в с. Нестеровка. На подходе к селу и в самом населенном пункте противник встретил сильное сопротивление красноармейцев. Бой принял ожесточенный характер, и только в 20.30 противнику удалось полностью очистить село и закрепиться в нем. Приведя себя в порядок и пополнив боезапас, противник возобновил движение в сторону с. Дзензелевка.

Тем временем левая боевая группа проследовала через с. Крищенцы, атаковала выс. 234 и заняла ее в 19.00. Впереди лежало с. Маньковка, перед которым немецкие наблюдатели разглядели хорошо оборудованные и занятые пехотой оборонительные позиции. Предпринятая атака с ходу не принесла успеха, и немцам пришлось отойти.

Неожиданно для противника в его тылу оказались значительные силы пехоты поддержанные танками. В ранних сумерках в штаб 11-й дивизии поступило сообщение, что линия снабжения, проходившая по дороге Нестеровка – Соколовка, разорвана внезапным ударом. Быстро сгущавшаяся темнота не позволила вызвать авиацию, поэтому на борьбу с прорывом перебросили 2-й батальон 111-го пехотного полка, до этого находившийся в резерве.

Вследствие плохих погодных условий сосредоточение 16-й моторизованной дивизии затянулось. По этой причине немецкие 11-я танковая и 16-я моторизованная смогли перейти в наступление только около 16.00. Сбивая части прикрытия, не взирая на сильный артиллерийской обстрел, две дивизии противника смогли за оставшееся световое время значительно продвинуться вперед. К наступлению сумерек они достигли линии Нестеровка – Маньковка – Иваньки – Черная Каменка.