Танец на кладбище Чайлд Линкольн

1

— Билл, ты думаешь, у меня получится? Я что-то сомневаюсь. Уже полдня прошло, а я все никак не могу поверить.

— Не сомневайся, милая.

Спустив с дивана длинные худые ноги, Уильям Смитбек потянулся и обнял жену за плечи.

— Налей-ка мне еще.

Нора наполнила его стакан. Он поднял его к свету, любуясь гранатовой жидкостью. За этот портвейн он выложил сотню баксов, но вино того стоило. Смитбек отпил глоток и громко выдохнул.

— Ты — восходящая музейная звезда. Вот погоди, лет через пять вообще станешь у них главной.

— Не говори глупости.

— Нора, бюджет урезают уже третий год подряд, а они вдруг дают твоей экспедиции зеленый свет. Этот ваш новый босс явно не дурак.

Смитбек уткнулся носом в Норины волосы. Его всегда волновал их запах — сейчас от них слегка веяло корицей и можжевельником.

— Ты только представь: летом мы вместе поедем в Юту на раскопки. Если, конечно, тебя отпустят с работы.

— У меня четыре недели отпуска. «Таймс», как водится, будет по мне безумно скучать, но ничего — как-нибудь обойдутся.

Он сделал еще один глоток и подержал вино во рту.

— Нора Келли, экспедиция номер три. Отличный подарок к нашей годовщине, лучше не придумаешь.

Нора бросила на него иронический взгляд.

— А разве сегодняшний ужин не был подарком?

— Именно так и было задумано.

— Все было здорово. Спасибо.

Смитбек только подмигнул в ответ. Он пригласил Нору в свой любимый ресторан «Caf des Artistes» на Шестьдесят седьмой улице. Идеальное место для романтического свидания. Мягкий интимный свет, уютные банкетки, приятно возбуждающие картины Говарда Чендлера Кристи и ко всему этому совершенно потрясающая еда.

Смитбек почувствовал на себе взгляд жены. Ее глаза и лукавая улыбка сулили еще один подарок. Он поцеловал ее в щеку и прижал к себе.

— Они дали мне все, о чем я просила, — со вздохом сказала Нора.

Смитбек что-то пробормотал в ответ. Уютно устроившись рядом с женой, он мысленно справлял поминки по только что поглощенной еде. В качестве аперитива он позволил себе парочку коктейлей с мартини, за которыми последовали всякие мясные деликатесы. Основное блюдо было представлено стейком по-беарнски с жареным картофелем и шпинатом под сметанным соусом. Ну и, конечно, ему досталась изрядная доля оленины, заказанной Норой…

— Ты понимаешь, что это значит? Я смогу закончить свою работу о распространении культа качина[1] на юго-западе страны.

— Это потрясающе.

На десерт им подали шоколадное фондю и тарелку с дивно пахнущими французскими сырами. Смитбек легонько погладил себя по животу.

Нора замолчала, и они какое-то время лежали неподвижно, наслаждаясь взаимной близостью. Смитбек украдкой посмотрел на жену, и чувство удовольствия накрыло его, словно одеяло. Он не был религиозен в прямом смысле этого слова, что не мешало ему чувствовать прямо-таки неземное блаженство от пребывания в великолепной квартире, находящейся в величайшем городе мира, где ему повезло получить работу, о которой он всегда мечтал. Нора была прекрасным спутником жизни. Им многое пришлось пережить вместе, но опасности и невзгоды только сблизили их. Она была красива, стройна, увлечена интересной работой, за которую к тому же хорошо платили, незлобива, чутка и умна — а главное, это была, что называется, родная душа. Смитбек невольно улыбнулся. Слишком хороша для этого мира. Такого просто не бывает.

— Рано еще расслабляться, — произнесла Нора, поднимаясь с дивана.

— Почему?

Она пошла на кухню, чтобы взять кошелек.

— У меня еще есть дело.

— Так поздно? — удивился Смитбек.

— Вернусь через десять минут.

Подойдя к дивану, Нора пригладила мужу волосы и нежно поцеловала его.

— Никуда не уходи, мой мальчик, — промурлыкала она.

— Ты что, смеешься? Меня с места не сдвинешь, как мыс Гибралтар.

Улыбнувшись, она снова провела рукой по его волосам и направилась к двери.

— Будь осторожна, — напутствовал ее Смитбек. — Не забывай о странных посылках, которые мы получаем.

— Не волнуйся. Я уже большая девочка.

Через мгновение хлопнула дверь, и послышался звук закрываемого замка.

Положив руки под голову, Смитбек со вздохом вытянулся на диване. Он слышал, как Нора прошла по коридору и вошла в лифт. Потом все стихло, кроме невнятного городского шума за окном.

Смитбек догадался, куда пошла его жена, — в кондитерскую за углом. Она была открыта до полуночи, и там делали замечательные торты, которые он так любил. Особенно ему нравилось генуэзское пралине со сливочным кремом и кальвадосом. Если повезет, Нора принесет именно его.

Он лежал в полумраке, прислушиваясь к дыханию Манхэттена. От выпитых коктейлей течение времени несколько замедлилось. Он вспомнил строчку из рассказа Тербера: «Всё так приятно расплывается, все навевает сладкий сон». Он всегда чувствовал какую-то безотчетную симпатию ко всему, что писал его коллега по работе журналист Джеймс Тербер. А также ко всему, что выходило из-под пера автора дешевых романов Роберта Э. Говарда. Хотя, как ему казалось, один из них слишком уж старался, а другой, наоборот, откровенно халтурил.

Потом ему почему-то вспомнился тот летний день, когда он впервые встретил Нору. И сразу нахлынули воспоминания — Аризона, озеро Пауэлл, раскаленная от жары парковочная площадка, большой лимузин, на котором он приехал. Смитбек покачал головой и тихо рассмеялся. Нора Келли была типичной стервой на колесах: ну как же, свежеиспеченный доктор философии, готова бросить вызов всему миру. Он, правда, тоже произвел не лучшее впечатление, вел себя как последний осел. Это было четыре года назад. Или пять? Господи, как летит время.

За входной дверью послышался какой-то шорох, потом в замке звякнул ключ. Неужели Нора уже вернулась?

Смитбек подождал, пока откроется дверь, но вместо этого в замке опять что-то лязгнуло, словно Нора никак не могла открыть дверь. Может быть, ей мешает коробка с тортом? Он стал подниматься, чтобы помочь ей, но тут послышался скрип двери и шаги в коридоре.

— Я все еще здесь, как обещал, — объявил Смитбек. — Мистер Гибралтар собственной персоной. Но вы можете звать меня просто Гибби.

Опять послышались шаги, но это была не ее походка: слишком медленная и тяжелая, как будто кто-то волочил ноги, не решаясь войти.

Смитбек приподнялся с дивана. В дверном проеме показалась фигура, освещенная светом, падающим из коридора. Это была явно не Нора. Слишком уж большой рост и широкие плечи.

— Кто вы, черт побери? — спросил Смитбек, включая настольную лампу.

При свете он сразу же узнал вошедшего. Или ему показалось, что узнал, — в лице мужчины было что-то странное. Оно было пепельно-серым, одутловатым, почти распухшим. Словно человек был серьезно болен… или еще того хуже.

— Колин? Это вы? Что, черт возьми, вы делаете в моей квартире?

И тут он увидел нож.

Смитбек вскочил с дивана. Человек шагнул в комнату, отрезав Смитбеку путь к отступлению. На мгновение оба застыли. А потом нож вспорол воздух в том месте, где Смитбек находился секунду назад.

— Какого дьявола? — завопил Смитбек.

Человек снова замахнулся, и Смитбек, пытаясь увернуться, налетел на кофейный столик, который с грохотом опрокинулся на пол. Вскочив на ноги, Смитбек повернулся к нападавшему и, пригнувшись, расставил руки, угрожающе растопырив пальцы. Глаза его бегали по комнате в надежде обнаружить какое-нибудь орудие защиты. Ничего подходящего. Путь на кухню перекрыт. Надо прорываться и искать там нож, а с ним надежду на спасение.

Наклонив голову, Смитбек выставил вперед локоть и бросился напролом. Человек отшатнулся, но в последний момент все же успел нанести своей жертве удар, располосовав Смитбеку руку от плеча до локтя. Тот дернулся, вскрикнув от боли, и сразу же почувствовал ни с чем не сравнимый холод стали, вонзившейся ему в спину.

Казалось, она бесконечно долго вторгалась внутрь его тела, раздирая все внутри и пронзая его острой болью, которую в прошло ему пришлось пережить лишь однажды. Судорожно глотнув воздух, Смитбек попытался вырваться, но пошатнулся и упал на пол. Он почувствовал, что нож вышел из его тела, чтобы сразу вонзиться опять. По спине что-то потекло, словно кто-то облил его теплой водой.

Собрав последние силы, Смитбек поднялся на ноги и пошел врукопашную. Человек стал отбиваться ножом, изрезав Смитбеку все руки, но тот уже не чувствовал боли. Град ожесточенных ударов поверг нападавшего на пол. Воспользовавшись этим, Смитбек повернулся, чтобы ретироваться на кухню. Пол под его ногами раскачивался во все стороны, а при каждом вздохе в груди что-то булькало. Задыхаясь и пошатываясь, он добрался до кухни и липкими пальцами выдвинул ящик, где лежали ножи. Но тут на стол упала тень, и он почувствовал страшный удар между лопатками. Смитбек дернулся в сторону, но нож все поднимался и опускался, пока его окровавленное лезвие не исчезло перед помутневшим взором жертвы…

Двери лифта открылись, и Нора вышла на площадку. Она не зря потратила время. Билл, вероятно, все еще лежит на диване с романом Теккерея, о котором он с таким восторгом говорил всю неделю. Осторожно держа коробку с тортом, она вынула ключ. Муж, конечно, догадался, куда она пошла; но какие могут быть сюрпризы через год после свадьбы?

Что-то было не так. Поглощенная своими мыслями, она не сразу заметила, что дверь в их квартиру распахнута настежь.

Пока Нора смотрела на дверь, из квартиры вышел человек. Она сразу узнала его. В руке он держал огромный нож, а вся его одежда была залита кровью. Человек стоял и смотрел на нее, а с ножа капала кровь.

Повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, Нора бросила торт и кинулась к этой зловещей фигуре. Из квартир стали выходить соседи. Их испуганные крики гулко разносились по коридору. Человек поднял нож, но Нора, отбросив его руку, успела ударить нападавшего в солнечное сплетение. Он ударил ее в ответ, и она отлетела к противоположной стене, разбив голову о стену. Сползая на пол, она увидела, как он тяжелой походкой приближается к ней, высоко подняв нож. Она резко отшатнулась, и он промахнулся. Тогда он пнул ее ногой в голову и снова занес нож. Подъезд огласился криками. Но Нора уже не слышала их. Мир погрузился в тишину, и только невнятные образы все еще стояли у нее перед глазами. Потом исчезли и они.

2

Лейтенант Винсент д’Агоста стоял на заполненной людьми площадке у двери в трехкомнатную квартиру. Он пошевелил плечами, чтобы взмокшая синтетическая рубашка под коричневым пиджаком хоть немного отлипла от тела. Он был очень зол, а злиться ему было нельзя. Злость отвлекает внимание и мешает сосредоточиться.

Он попытался снять напряжение, для чего глубоко вздохнул, чтобы злость вышла из него вместе с воздухом.

Дверь квартиры открылась, и на пороге появился худой сутулый мужчина с хохолком волос на голове. Одной рукой он толкал алюминиевый ящик, пристегнутый ремнями к тележке, а в другой нес какие-то инструменты.

— Мы закончили, лейтенант.

Он расписался в журнале, который ему протянул один из полицейских. То же самое сделал его напарник.

Д’Агоста посмотрел на часы. Три часа ночи. Осмотр места преступления занял много времени. Это было проделано весьма тщательно. Полицейским было известно, что они со Смитбеком давние друзья. Д’Агоста с раздражением смотрел, как сослуживцы ходят мимо него, опустив головы и бросая косые взгляды, словно оценивая, как он ко всему этому относится. И к тому же наверняка гадают, будет ли он заниматься расследованием этого дела. При таком раскладе не многие бы согласились на это. Хотя бы потому, что в суде придется отвечать на кучу вопросов. Не очень-то приятно детективу быть в шкуре свидетеля. «Убитый был вашим другом? Вам не кажется, что это довольно странное совпадение?» Судьям совершенно ни к чему дополнительные сложности. Окружные прокуроры терпеть не могут подобные случаи.

Однако д’Агоста не собирался отказываться от расследования. Ни за что на свете. К тому же дело было довольно простым. Преступник, без сомнения, будет признан виновным, все улики налицо. Остается только найти эту сволочь.

Следственная бригада покинула квартиру и отбыла, оставив д’Агосту наедине с его мыслями. Он еще немного постоял на пустой площадке, чтобы успокоиться. Потом натянул латексные перчатки, надел на лысеющую голову сетку и вошел в квартиру. Его слегка подташнивало. Тело уже увезли, но больше ничего не трогали. Из прихожей была видна часть комнаты с лужей крови на полу и красными следами ног. По светло-желтой стене тоже была размазана кровь.

Он осторожно переступил через лужу и вошел в комнату. Кожаный диван, пара кресел, перевернутый кофейный столик, пятна крови на персидском ковре. Сыщик медленно прошел в центр комнаты, осторожно переступая ботинками на каучуковой подошве. Потом остановился и огляделся вокруг, стараясь представить, как произошло преступление.

Д’Агоста попросил следственную бригаду взять как можно больше образцов крови из лужи на полу, пятен на ковре, следов ног и отпечатков на стене. Смитбек сопротивлялся как бешеный. Вряд ли преступнику удалось скрыться, не оставив в квартире свою ДНК.

На первый взгляд все было предельно ясно. Спонтанное беспорядочное убийство. Преступник проник в квартиру с помощью ключа. Смитбек находился в гостиной. Убийца ударил его ножом, а потом завязалась борьба, которая продолжилась на кухне. Смитбек попытался вооружиться — ящик с ножами был наполовину выдвинут, на его ручке и на кухонном столе остались следы крови. Но достать он ничего не успел. Его ударили ножом в спину. Снова началась драка. Смитбек был уже серьезно ранен — весь пол залит кровью, повсюду следы босых ног. Д’Агоста был уверен, что к этому времени и преступник не остался невредимым. Наверняка здесь есть его кровь, волосы, частицы кожи. В пылу борьбы он, конечно, тяжело дышал и хрипел, так что не исключены брызги слюны и мокроты. Д’Агоста не сомневался, что следственная бригада все это обнаружила. Они даже вырезали и забрали образцы половых досок, включая те, где были отметины от ножа. Взяли куски штукатурки со стен, собрали все волоконца, пушинки и песчинки, которые смогли найти.

Взгляд сыщика скользил по кухне, в мозгу прокручивалась сцена убийства. В конце концов ослабевший от потери крови Смитбек уже не мог сопротивляться, и убийца нанес роковой удар. По словам судмедэксперта, нож прошел через сердце и вышел наружу, воткнувшись на полдюйма в пол. Чтобы его извлечь, преступнику пришлось с силой раскачивать ручку, еще больше расщепляя дерево. Представив эту картину, д’Агоста почувствовал, как его снова охватывает гнев. Часть доски со следом ножа тоже была изъята.

Конечно, все эти подробности особого значения не имели — они уже знали, кто совершил преступление. Но с уликами всегда лучше перестраховаться. Никогда не знаешь, каких присяжных наберут в этом сумасшедшем городе.

Преступник оставил в квартире какие-то загадочные предметы. Растрепанный пучок перьев, перевязанный зеленым шнурком. Обрывок ткани с яркими блестками. Крошечный пергаментный пакетик с землей, на котором изображены какие-то таинственные знаки. Он опустил их в лужу крови, как некие жертвенные символы. Разумеется, ребята из следственной бригады забрали их с собой, но д’Агоста все время мысленно возвращался к ним.

Однако кое-что они не смогли забрать: торопливо набросанный рисунок на стене, изображавший двух змей, обвившихся вокруг странного колючего растения со звездами, стрелками и замысловатыми линиями. Там же виднелось слово, похожее на «ДАМБАЛА». Оно было написано кровью Смитбека.

Д’Агоста прошел в спальню и стал осматривать обстановку: кровать, бюро, зеркало, ковер, стены, потолок и окно, выходящее на Уэст-Энд-авеню. В дальнем конце спальни находилась ванная комната, дверь в которую была закрыта. Странно. Когда он в прошлый раз заглядывал сюда, она была распахнута.

Из ванной послышался какой-то звук, словно включили и сразу же выключили воду. Возможно, там задержался кто-то из следственной бригады. Подойдя к ванной, д’Агоста дернул ручку, но дверь оказалась заперта.

— Эй, кто там? Какого черта вы там закрылись?

— Одну минуточку, — послышалось из-за двери.

Д’Агоста разозлился. Этот идиот пошел в сортир. На месте преступления. Совсем спятил.

— Немедленно открой дверь, парень.

Дверь распахнулась — на пороге стоял специальный агент А. К. Л. Пендергаст. В одной руке он держал штатив с пробирками, в другой — пинцет, а на голове у него красовалась лупа, которой обычно пользуются ювелиры.

— Винсент, — произнес знакомый масленый голос. — Сожалею, что мы опять встречаемся при печальных обстоятельствах.

Д’Агоста с изумлением уставился на него.

— Я не знал, что вы вернулись, Пендергаст.

Пендергаст проворно опустил пинцет в карман и сунул штатив с пробирками в кожаный саквояж. Туда же перекочевала и лупа.

— Убийца не заходил ни сюда, ни в спальню. Это очевидно, но я все-таки решил подстраховаться.

— А что, этим делом занялось ФБР? — спросил д’Агоста, следуя за Пендергастом, который направился в гостиную.

— Не совсем.

— Так вы здесь по собственной инициативе? Опять играете в свободного художника?

— Можно сказать и так. Я буду вам очень признателен, если мое вторжение пока останется между нами, — произнес агент, поворачиваясь к д’Агосте. — Вы меня поняли, Винсент?

Д’Агоста начал рассказывать, как, по его мнению, произошло преступление. Пендергаст одобрительно кивал.

— Вообще-то все это не столь уж важно, — подвел итог лейтенант. — Мы уже знаем, кто этот подонок. Осталось его найти.

Пендергаст вопросительно поднял брови.

— Он живет в этом доме. У нас есть два свидетеля, которые видели, как убийца вошел в квартиру, и двое других, которые видели, как он вышел оттуда весь в крови и с ножом в руках. Выйдя из квартиры, он напал на Нору Келли, но на шум вышли соседи, и он убежал. Они его хорошо разглядели, я имею в виду соседей. Нора сейчас в больнице. У нее небольшое сотрясение мозга, в остальном она в безопасности. За исключением одного обстоятельства.

Пендергаст опять слегка кивнул.

— Этого типа зовут Феринг. Колин Феринг. Безработный английский актер. Живет в квартире двести четырнадцать. Пару раз пытался пристать к Норе в подъезде. Похоже, это было неудавшееся изнасилование. Возможно, он надеялся застать Нору в квартире одну, а вместо этого напоролся на Смитбека. Очень может быть, что он похитил ключ из ящика портье. Мы это проверим.

На этот раз никаких одобрительных кивков не последовало. Только знакомый непроницаемый взгляд бездонных серебристо-серых глаз.

— Так или иначе, дело это довольно простое, — сказал д’Агоста, словно оправдываясь. — Кроме Норы, есть еще свидетели. Камеры его тоже засекли. Получилось отличное кино, прямо хоть «Оскара» давай. Видно, как он входит, а потом выходит весь в крови, с ножом в руке, тащит свою проклятую задницу через вестибюль, угрожает портье, а потом смывается. Присяжным будет на что посмотреть.

— Вы говорите, дело простое?

Д’Агоста уловил в голосе Пендергаста нотку сомнения.

— Да, — твердо ответил он. — Все ясно как на ладони. — И посмотрел на часы. — Меня ждут внизу. Там ребята уже опросили портье. Он будет главным свидетелем. Очень надежный, порядочный, семейный человек. Знал преступника много лет. Хотите задать ему парочку вопросов, прежде чем мы отпустим его домой?

— Буду рад. Но до того, как мы спустимся вниз…

Не закончив фразу, агент запустил руку в нагрудный карман черного костюма. В длинных тонких пальцах, в которых было что-то паучье, оказался сложенный листок бумаги. Театральным жестом он протянул его д’Агосте.

— Что это?

Развернув листок, д’Агоста увидел красный штамп нотариуса, официальную печать Нью-Йорка, изящные вензеля и несколько подписей.

— Это свидетельство о смерти Колина Феринга, выданное десять дней назад.

3

Д’Агоста вошел в закуток портье, работавшего в доме № 666 по Уэст-Энд-авеню. За ним следовала призрачная фигура Пендергаста. Портье, толстый доминиканец по имени Энрико Москеа, сидел на металлическом стуле, широко расставив похожие на окорока ноги. У него были тонкие черные усики и завитые волосы. При виде детективов он вскочил с удивительной для такой комплекции живостью.

— Поймайте этого сукина сына, — страстно произнес он. — Вы уж не упустите его. Смитбек такой хороший человек был. Говорю вам…

Д’Агоста мягко прикоснулся к аккуратной коричневой униформе портье.

— Это спецагент Пендергаст из ФБР. Он будет нам помогать.

Портье посмотрел на Пендергаста.

— Это хорошо. Просто отлично.

Д’Агоста глубоко вздохнул. Он еще не до конца осознал все значение продемонстрированного Пендергастом документа. Возможно, они имеют дело с близнецами. А может быть, существуют два Колина Феринга. Нью-Йорк ведь большой город, и чуть не половину англичан здесь зовут Колин. И медики тоже могли ошибиться.

— Я знаю, что вам уже пришлось ответить на кучу вопросов, мистер Москеа, — продолжал д’Агоста. — Но агент Пендергаст хочет задать вам еще парочку.

— Нет проблем. Я готов ответить хоть на сотню, если это поможет поймать этого гада.

Д’Агоста вытащил блокнот. Пусть Пендергаст послушает, что говорит портье. Такой свидетель заслуживает доверия.

— Мистер Москеа, расскажите, что вы видели. С самого начала, — мягко попросил Пендергаст.

— Этот парень, Феринг, пришел, когда я сажал одного из жильцов в такси. Я видел, как он вошел. Выглядел он неважно, как будто только что с кем-то подрался. Лицо распухшее, глаз вроде как подбит, кожа какого-то странного цвета, слишком уж бледная. И шел он как-то не так. Слишком медленно.

— Когда вы его видели в последний раз до этого?

— Недели две назад. Он, наверно, куда-то уезжал.

— Продолжайте.

— Ну, он прошел мимо меня к лифту. А чуть позже вернулась миссис Келли. Минут через пять. А потом он снова появился. Это был прямо ужас какой-то. Весь в крови, с ножом в руках, шатался, будто у него чего-то болело.

Москеа немного помолчал.

— Я попытался его схватить, но он замахнулся на меня ножом, а потом повернулся и убежал. Я сразу вызвал полицию.

Пендергаст потер рукой подбородок.

— Насколько я понял, вы сажали человека в такси и поэтому видели подошедшего преступника только мельком.

— Нет, не мельком. Я долго на него смотрел. Ведь я уже говорил, что он шел очень медленно.

— Вы сказали, что лицо у него было распухшее? А не мог это быть кто-нибудь другой?

— Феринг живет здесь уже шесть лет. Я этому сукину сыну дверь по три-четыре раза в день открывал.

Пендергаст сделал паузу.

— Насколько я понял, когда он вышел, лицо у него было в крови.

— Нет, на лице крови не было. Ну, может, самая малость. Кровь была на одежде и на руках. И на ноже тоже.

Пендергаст еще немного помолчал.

— А что, если я вам скажу, что труп Колина Феринга был найден в реке Гарлем десять дней назад?

— А я вам отвечу, что вы ошибаетесь, — прищурил глаза Москеа.

— Боюсь, что нет, мистер Москеа. Тело опознано, сделано вскрытие, и все такое прочее.

Портье выпрямился во весь свой невысокий рост и с достоинством произнес:

— Если вы мне не верите, посмотрите пленку. Там ясно видно, что это Колин Феринг.

Он с вызовом посмотрел на Пендергаста.

— Мне дела нет до какого-то там трупа в реке. Убийца — Колин Феринг. Я это точно знаю.

— Благодарю вас, мистер Москеа, — закончил разговор Пендергаст.

Д’Агоста прочистил горло.

— Если нам опять понадобятся ваши показания, я дам вам знать.

Подозрительно покосившись на Пендергаста, портье кивнул.

— Это Колин Феринг его убил. Вот его и ищите.

Они вышли на улицу. После гнетущей духоты квартиры бодрящий октябрьский воздух показался им особенно свежим. Пендергаст махнул рукой в сторону «Роллс-ройса-59» «Серебряный призрак», припаркованного у дома. Сквозь стекло был виден бесстрастный профиль Проктора, личного шофера Пендергаста.

— Не хотите проехаться в центр?

— Почему бы и нет. Уже половина четвертого. Поспать все равно не удастся.

Д’Агоста влез в обитый кожей салон. Пендергаст сел рядом.

— Давайте-ка посмотрим пленку из камеры слежения.

Спецагент нажал на кнопку в подлокотнике, и с потолка спустился экран. Д’Агоста вынул из портфеля диск.

— Это копия. Оригинал уже в управлении.

Пендергаст отправил диск в плейер. Через мгновение на экране появился вестибюль дома № 666 по Уэст-Энд-авеню. Камера перекрывала все пространство от лифта до входной двери. Указатель времени в углу экрана бесстрастно отсчитывал секунды. Уже, наверное, в десятый раз д’Агоста наблюдал, как портье вышел с одним из жильцов на улицу, где их ждало такси. В это время в вестибюле появился человек. В его тяжелой походке было что-то зловещее — он медленно и как бы бессознательно продвигался вперед, еле волоча ноги. Потом он взглянул на камеру остекленевшими и какими-то незрячими глазами. Одет человек был тоже странно: поверх рубашки наброшено ярко-красное одеяние с блестками, на котором изображены разноцветные круги сердца и кости. Лицо опухшее и бесформенное.

Пендергаст перемотал запись, пока на экране не появилась новая фигура. Это была Нора Келли с коробкой в руках. Она вошла в лифт и исчезла с экрана. Еще одна перемотка, и на экране вновь появился Феринг, выходящий из лифта. Вид у него был совсем дикий. Одежда разорвана и залита кровью, в правой руке тяжелый нож, которым обычно пользуются аквалангисты. Портье попытался его задержать, но Феринг замахнулся на него ножом и, пройдя через двойную дверь, исчез в темноте.

— Вот тварь, — рявкнул д’Агоста. — Яйца бы ему оторвать и скормить с гренками.

Он посмотрел на Пендергаста. Агент был погружен в раздумья.

— Согласитесь, все детали видны очень четко. А вы уверены, что в реке нашли труп именно Феринга?

— Его сестра опознала труп. У него были родинки и татуировки, которые помогли это сделать. Медэксперт, который его осматривал, вполне надежный парень, хотя несколько трудноват в общении.

— А как он умер?

— Самоубийство.

Д’Агоста хмыкнул.

— А еще родственники у него есть?

— Мать находится в доме для престарелых. Она не в своем уме. Больше никого нет.

— А сестра?

— После опознания она вернулась в Англию.

Немного помолчав, Пендергаст пробормотал:

— Любопытно, весьма любопытно.

— Что именно?

— Мой дорогой Винсент, в этом и без того загадочном деле есть один момент, который сбивает меня с толку. Вы заметили, что сделал преступник, когда зашел в вестибюль?

— Что?

— Он посмотрел в камеру.

— Он знал, где она находится. Ведь он жил в этом доме.

— То-то и оно.

И агент ФБР вновь погрузился в размышления.

4

Кейтлин Кидд сидела в своем «RAV-4», держа в одной руке утренний сандвич, а в другой — большой стакан с черным кофе. На руле лежал номер «Ярмарки тщеславия», который она внимательно изучала. За окном шумел нескончаемый транспортный поток, медленно продвигавшийся по Семьдесят девятой улице.

На приборной панели хрипло подала голос полицейская рация, и Кейтлин переключила свое внимание на нее.

«…Управление вызывает двадцать пять — двадцать семь, ответьте десять — пятьдесят на углу Сто восемнадцатой и Третьей улиц…»

Быстро потеряв интерес к рации, Кейтлин продолжила листать страницы, одновременно поглощая бутерброд.

Будучи криминальным репортером, Кейтлин часто и помногу разъезжала. Преступления часто совершались в отдаленных уголках Манхэттена, и собственная машина давала сто очков вперед метро или такси. Если, конечно, хорошо ориентироваться в городе. В ее работе, где главное — раньше всех опубликовать сенсационный материал, счет шел на минуты. Полицейская рация позволяла быть в курсе событий. Настоящая большая сенсация — вот что ей было нужно сейчас.

Зазвонил сотовый, лежащий на пассажирском сиденье.

Взяв трубку, она прижала ее подбородком к плечу, управляясь, как искусный жонглер, сразу с тремя предметами: сандвичем, кофе и телефоном.

— Кидд слушает.

— Кейтлин, ты где?

Она сразу узнала голос. Это был Ларри Бэссингтон, составитель некрологов из «Уэстсайдера», дешевого таблоида где они оба работали. Он вечно ее преследовал. Она позволила ему пригласить себя на обед, поскольку была на мели, а получка ожидалась только в конце недели.

— В поле.

— Так рано?

— На рассвете самые интересные звонки. Именно тогда они находят покойников.

— Чего ради так напрягаться? «Уэстсайдер» ведь не «Дейли ньюс». Эй, не забудь, что…

— Подожди минутку.

Кейтлин опять прислушалась к рации.

«…Управление вызывает тридцать один — тридцать три, сообщение от десять — пятьдесят три на Бродвее, пятнадцать — семьдесят девять. Прошу ответить…

Тридцать один — тридцать три вызывает управление, десять — четыре…»

Она выключила рацию и возвратилась к разговору.

— Извини, что ты сказал?