Бездна Оно-ди-Био Кристоф

Глава 4. Разговоры

Я смутно помню, как мы доехали до дома. Слишком многое свалилось на меня за последний час. Отец молчал, погруженный в свои мысли, и даже Дима, возможно, повинуясь шестому чувству, не трогал меня. Оксана ехала с Глебом в фургоне, и я был этому рад. Мне было бы неприятно находиться с ней рядом. Я знал, что это глупо, и я веду себя как ребенок, но ничего не мог с этим поделать.

Виктор не дал мне возможности отнести девочку в дом, но я не мог не заметить, как бережно он взял ее на руки – обычно он иначе обращался с вампирами. Я был ему за это благодарен.

Конечно, Виктор нес ее в катакомбы, больше некуда. Они будут держать девочку в камере, пока не решат, что пришла пора ее убить. У меня было немного времени, чтобы привести свои мысли в порядок и понять, что делать дальше. А я определенно собирался что-то делать. Эта уверенность пугала меня, и вместе с тем я дрожал от нетерпения. Одно я знал наверняка – я должен поговорить с ней наедине. Не представляю, что я надеялся услышать. Возможно, мне было вообще все равно, что именно она скажет, я просто хотел услышать, как звучит ее голос. Я знал, что вампиры завораживают жертв своими прекрасными голосами, и те послушно идут на их зов. Я никогда прежде не слышал голос вампира, мы старались избегать этого. Зачем подвергаться дополнительной опасности? Но сейчас мне отчаянно захотелось попасться в эту ловушку.

Я прошел в свою комнату. Мне следовало переодеться, вся моя футболка была испачкана в ее крови. Бурые пятна можно было различить даже на черной ткани. Я аккуратно стянул майку, стараясь не задеть лицо, и бросил ее в угол. Надевая чистую рубашку, я думал, насколько тяжелым было ранение девушки. Вампиры способны к регенерации, но только тогда, когда сыты. Впрочем, она только что убила двоих здоровых мужчин, этого ей должно хватить.

Вдруг я услышал звук мотора за окном. Приехали Ксюша и Данил. Должно быть, Оксана позвонила им еще из машины. Наверное, сейчас будет собрание, на котором решат, что делать с вампиром: убить ее немедленно или чуток подождать. Мне снова стало нехорошо. Что-то в последнее время мне часто становится дурно. Может, я заболел?

Я представил себе девушку в сыром подвале, и сердце защемило в груди. Должно быть, ей сейчас очень одиноко и страшно. Больше всего на свете мне захотелось спуститься туда, но это было бы глупо с моей стороны. Виктор и так не спускал с меня глаз, незачем вызывать еще большие подозрения. К тому же надо было послушать, о чем пойдет разговор, это могло пригодиться. Господи, неужели я действительно рассуждаю, как шпион в стане врага? Да что со мной, это же моя семья, мои друзья, а она – всего лишь вампир, который, безусловно, заслуживает смерти. Но, даже понимая это, я знал, что ничего не смогу с собой поделать. Я был по другую сторону баррикад вне зависимости от своего желания. Это было сильнее меня. И мне стоило сосредоточиться на том, чтобы никто об этом не догадался.

Кое-как все разместились вокруг стола на маленькой кухоньке Глеба, заставленной шкафами, в которых хозяин хранил посуду, продукты, травы и снадобья. В дальнем конце кухни была дверь, ведущая в подвал. За ней скрывались печально известные катакомбы; именно там сейчас находилась наша пленница.

Отец стоял, прислонившись к подоконнику, и был мрачнее тучи. Оксана и Ксения сидели за столом, напротив них расположился мой брат, Данил взгромоздился на тумбу рядом с Виктором. Глеб занял место в центре кухни, явно собираясь говорить. Я тихонько облокотился на стену у двери и приготовился внимательно слушать.

– Итак, что мы имеем? – начал Глеб. – Девчонка в подвале точно вампир. Думаю, мы все в этом уверены, – он бросил взгляд на Виктора. Отец еще больше нахмурился, но кивнул. Я снова что-то пропустил?

– Но, – продолжил Глеб, довольный реакцией отца, – она определено не тот вампир, которого мы ищем. И я могу объяснить, почему.

По комнате пролетел вздох. Не тот вампир? Я был удивлен не меньше остальных. Вначале эта весть меня обрадовала, но я тут же одернул себя. Неважно, тот она вампир или нет, они все равно ее убьют. Хороших вампиров не бывает, это мне объяснили еще в детстве. Все они достойны только одного – смерти. И это было плохо. В первую очередь – для меня самого, ведь какая-то часть меня уже точно знала: я сделаю все, чтобы не дать ей умереть.

– Объясни, – Оксана была взволнована не меньше моего, хотя причины для волнения у нас, само собой, были разные.

– Дело в том, что с Виктором не могли не заметить: она еще очень молодой вампир. Тот, кто помогает оборотням, умен и хитер. Поймать же девчонку не составило труда. И ко всему прочему она абсолютно не владеет магией, иначе бы воспользовалась ею против нас. Ведь она боролась за свою жизнь, а тут все средства хороши.

– Ты хочешь сказать, что где-то в городе гуляет еще один вампир? – Данил задал ключевой вопрос. А что, это было бы очень кстати. Это могло бы отвлечь их от девочки. Я старался не думать о ней, как о вампире.

– Нет, не думаю, – слова Глеба разрушили план, уже почти созревший в моей голове.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Если это не она, то кто? – Оксана выглядела растерянной.

– Мы считаем, что она вообще никак не связана с происходящим, – сказал Виктор. – Конечно, завтра вечером, когда она окончательно придет в себя, мы допросим ее. Но не думаю, что она скажет нам что-то новое, – говоря о допросе, Виктор посмотрел в мою сторону, будто пытаясь предугадать мою реакцию. Возможно ли, чтобы он догадывался о моих планах?

– Я не очень-то верю в допрос, – голос Глеба звучал скептически, – и предпочел бы убить ее прямо сейчас.

Волна ужаса на мгновение затопила мой разум.

– Будь терпеливее. Умрет она сегодня или завтра, какая разница? – слова отца вернули мне надежду, и неожиданно я почувствовал огромную всепоглощающую нежность к нему. Я никогда, даже в детстве, не любил его так сильно, как в этот момент.

– Действительно, она может знать много полезного, – Оксана была на нашей стороне, и у меня прибавилось уверенности, что девочка переживет эту ночь.

– Хм. Что ж, пусть так, – Глеб был вынужден согласиться, но я видел, что он недоволен. – В любом случае, она не самая большая наша проблема. Где-то в лесах все еще бродит стая голодных оборотней, а мы топчемся на месте. Если вы еще помните, мы не можем их выследить. Теперь мы точно знаем, что вампир здесь ни при чем. Может, у кого-нибудь есть другие идеи? – он был зол, и я мог его понять. Кто-то в его городе безнаказанно убивает людей, а он, охотник со стажем, ничего с этим не может поделать.

– Возможно, нам просто надо искать кого-то еще, – Данил снова вернулся к своей теории. – До сих пор мы предполагали, что тут замешан вампир, но это может быть кто угодно.

– Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, – Глеб был не в восторге от слов Данила. – И как нам найти этого мистера икс?

– А почему бы нам не воспользоваться его же способом? – Данил выглядел возбужденным от своей неожиданной идеи. – Можно попытаться отследить его магически. Ведь маги чувствуют друг друга, особенно когда находятся на одной территории. Все, что нам надо – это другой маг или ведьма.

– Это не так-то просто, – произнесла Оксана задумчиво. Я почти видел, как она сканирует свою память в поисках подходящей кандидатуры.

– У кого есть другие варианты, пусть предлагает, – парировал Данил, пожав плечами.

На какое-то время на кухне повисла тишина. Все обдумывали его слова. Я тоже думал, но ничего умного и хоть сколько-нибудь полезного мне в голову не приходило. Возможно, вариант с магом не так уж плох. Только вот как заставить его нам помогать? Магов и ведьм почти невозможно контролировать. Мы всегда старались убивать их сразу, желательно еще до того, как они открывали рот; потом сделать это было сложнее. С чего бы вдруг какая-то ведьма стала нам помогать ловить себе подобную? Были еще светлые маги, но сейчас их уже почти не осталось. Издержки войны между темными и светлыми. Оставшиеся в живых так надежно спрятались, что их не могли найти даже свои.

– Я могла бы помочь. Наверное, – голос Ксюши был еле слышен, но все же все резко повернулись в ее сторону. О чем это она?

– Не может быть и речи. Я даже не хочу знать, о чем ты говоришь! – Оксана почти кричала.

Вдруг меня осенила догадка. Ксюша всегда мечтала быть охотником. Ее привлекала романтика, которая виделась ей в нашем деле. Правда, я никогда не мог понять, в чем для нее выражалась эта самая романтика. Но, несмотря на свое жгучее желание присоединиться к нашей касте, она совершенно не тренировалась. Почему? Насколько я знал Ксению, ее невозможно было остановить, если она что-то задумала. Так как же она собиралась осуществить свою мечту? Кажется, я начал понимать.

Года два назад, когда мы в очередной раз гостили у Глеба, она рассказала мне, что к ним в бар приезжала настоящая светлая колдунья. Помнится, Ксюша была от нее просто в восторге, только о ней и говорила. Тогда она обмолвилась, что Марина (так звали колдунью) показала ей пару трюков. Тогда я не придал этому особого значения, а сейчас подумал – что, если светлая этим не ограничилась? Ведь у нее было достаточно времени, чтобы объяснить Ксюше азы мастерства. Уезжая, она, вероятно, оставила несколько книг, по которым моя подруга могла самостоятельно учиться дальше. И в результате среди нас находился пусть еще неопытный, но все-таки белый маг.

Глеб улыбнулся своим мыслям и спросил:

– Неужели я правильно понял и ты, в самом деле, знаешь мастерство магии?

– И да, и нет, – Ксения казалась смущенной таким вниманием. Она изо всех сил старалась не замечать яростный взгляд матери. – Я только учусь, и у меня многое не получается, но, возможно, я могла бы попробовать…

– Нет, – тон Оксаны был категоричен. Она была готова на все, чтобы защитить свою дочь. Ей не было дела до того, что из-за ее упрямства может умереть пара-тройка людей. И я мог ее понять. Слишком многое было потеряно, чтобы жертвовать последним.

– Но это дало бы нам шанс, – Глеб, похоже, тоже не собирался так просто сдаваться. У него никогда не было семьи, и основным в его жизни была защита других людей, пусть даже ценой некоторых потерь.

Разгорелся нешуточный спор. И Глеб, и Оксана собирались драться насмерть. Мне не было до этого дела, и я решил прогуляться на свежем воздухе. Вряд ли что здесь произойдет еще что-нибудь важное. Главным для меня было то, что они не собираются убивать девочку сегодня, а значит, у меня было время попытаться понять, чего же я хочу.

Я вышел на улицу. Было часов шесть утра, и солнце начинало вставать из-за леса. Прохладный воздух остудил мой воспаленный мозг. Мне просто необходимо было разобраться в происходящем. И, прежде всего, в самом себе, в том, почему эта девочка вдруг стала так важна для меня. Я ведь совсем не знал ее. Я видел ее не больше минуты, и все же больше всего на свете мне хотелось защитить ее от людей на кухне, от самого себя, от всего мира. Странное, прежде неведомое мне чувство. Конечно, я всегда беспокоился за брата, но это было другое. Я никак не мог уловить эту разницу и пытался понять, что же на самом деле руководит моими мыслями и чувствами.

Неожиданно у меня за спиной кто-то открыл входную дверь. Похоже, не я один решил прогуляться с утра пораньше.

– Что ты об этом думаешь? – голос Ксении был грустен.

Что я мог ей сказать? Я никогда не был в восторге от ее желания присоединиться к нам, и она об этом прекрасно знала. Но разве можно останавливать человека на пути к мечте, даже если ты считаешь, что мечта неправильна и лишена смысла? Не думаю.

– Ты уже взрослая девочка. Тебе решать, – вот, пожалуй, и все, что я мог сказать по этому поводу.

– Угу, – кажется, она меня поняла. Мы с Ксюшей нечасто видимся, но знакомы так давно, что научились понимать друг друга почти без слов. – Какая она? Расскажи мне.

Я не сразу понял, о чем она спрашивает, и вопросительно посмотрел на нее.

– Вампирша. Какая она? – повторила свой вопрос Ксения.

Ах, вот оно что. Интересно, дело просто в праздном любопытстве, или она что-то знает о случившемся? На всякий случай я решил быть осторожнее.

– Вампир как вампир, ничего особенного, – я старался, чтобы мой голос звучал скучающе. И, кажется, у меня неплохо получилось.

– Иногда ты бываешь просто невыносим, Влад Климентьев! – она была явно недовольна моим ответом и так смешно сморщила нос, что я не мог не улыбнуться. И тут же получил счастливую улыбку в ответ. Кажется, я ступаю на скользкую почву. Можно подумать, мне мало проблем с освобождением вампира. Что? Похоже, пока я сомневался, кто-то внутри меня уже все решил и даже наметил план действий. Все же я не был до конца уверен, что хочу именно этого.

– Показать фокус? – конечно, Ксюша была рада похвастаться своим мастерством, и я не мог лишить ее такого шанса.

– Давай, – я приготовился увидеть исчезающие в рукаве монеты или что-то в этом духе. Вместо этого нас вдруг окружили сотни маленьких разноцветных огоньков. Они танцевали, складываясь то в красочный фейерверк, то в жанровые сценки. В любом случае, это было красиво. Я протянул руку и осторожно дотронулся до одного из них. Огонек был прохладным на ощупь, и мои пальцы в месте соприкосновения слегка покалывало.

– Тебе нравится? – робко спросила Ксения.

– Еще как. Никогда не видел ничего подобного.

Это была сущая правда.

Вдруг входная дверь распахнулась, и огоньки тут же осыпались на порог, превратившись в бесцветную пыль. Волшебство было грубо прервано. В дверях стояла Оксана и, готов поспорить, она была в бешенстве.

– Мы немедленно уезжаем, – она схватила Ксюшу за руку и поволокла к машине. Сзади семенил Данил, стараясь держаться как можно незаметнее. Машина почти сразу отъехала от дома. Ксения махала мне рукой с заднего сиденья, и я помахал в ответ. Да, у нее будет трудный день. Впрочем, мой день тоже не обещал стать легким.

Над кромкой леса почти полностью поднялся диск солнца. Я постоял еще какое-то время, прислушиваясь к шуму леса, а потом из дома вышел отец.

– Иди спать, Влад. Ты плохо выглядишь, – отец потрепал меня по плечу. По-моему, он не собирался обсуждать со мной случившееся сегодня ночью. Это было странно. Я еще мог понять, почему он никому ничего не сказал. Зачем выносить сор из избы? Но сейчас он просто делал вид, что ничего не было. Хотя чему я удивлялся, ему никогда не было дела до нас с Димой. Вот и теперь он, видимо, решил, что все позади, и постарался просто забыть о случившемся. О, как же ты ошибаешься, папа. Поверь, я еще сумею тебя удивить.

Улыбаясь этой мысли, я заснул, как только моя голова коснулась подушки.

Глава 5. Побег

Я проснулся где-то в начале первого. Поздновато для обычного человека, но я привык. По роду занятий мы все были вынуждены вести ночной образ жизни, так что вставать в такое время для меня было нормой.

Одевшись и умывшись, я заглянул в комнату Димы; он еще спал. Больше в доме никого не было. Я выглянул в окно и увидел, что машины нет. Вряд ли ее убрали в гараж, скорее всего, Виктор и Глеб поехали в город по делам. Это было мне на руку. Что ж, надеюсь, они не вернутся до того, как я выполню задуманное.

Вчера вечером я принял решение спасти вампира, но сегодня, отдохнув и выспавшись, я уже не считал свою идею разумной. Должно быть, это было наваждение, и я ни при каком раскладе не стану этого делать. Вампиры созданы, чтобы убивать людей, а охотники – чтобы уничтожать вампиров. Не стоит забывать об этой простой истине.

И все же – что мешало мне взглянуть на нее одним глазком? Это не противоречило ни одному из правил. Где сказано, что я не могу увидеть вампира перед тем, как его уничтожат? Я прекрасно знал, где Глеб хранит ключи от подвала. У нас нет секретов от друзей. Вот так-то.

Успокоив себя подобным образом, уже секунду спустя я стоял перед дверью в подвал с ключами в руках. Мое сердце танцевало канкан. Был ли я напуган? Вряд ли. Скорее, причина была в волнении. Я и правда нервничал, как мальчишка перед первым свиданием. Ключ легко повернулся в замке; Глеб любил порядок, и все в его доме работало исправно.

Я начал свой спуск по лестнице. Мои шаги отдавались гулким эхом в необъятных просторах подвала. Он был гигантским в прямом смысле этого слова. Если я не ошибаюсь, дед Глеба вырыл его со своими дружками еще до того, как был построен сам дом. Страшно подумать, чего это им стоило.

Здесь было сыро и пахло плесенью, а еще – болью и смертью. Конечно, замученные и убитые здесь существа не были людьми в полном смысле этого слова, но смерть для всех одинакова вне зависимости от того, кто ты.

Я был благодарен Глебу за то, что он провел сюда электричество. Не хватало только пробираться по этому склепу при свете фонарика или, не дай Бог, масляной лампы. Я нажал на выключатель, и мгновенно все осветилось лампами дневного света. Казалось, у коридора не было конца. По обе стороны шли камеры со стальными дверями, в каждой из которых было небольшое смотровое окошко. По понятным причинам щель для подачи пищи в дверях отсутствовала. Здесь не было принято кормить заключенных. Пробить такую дверь не мог даже вампир, все тут говорило о прочности и надежности. В коридоре не было ни одного окна, они находились в камерах, почти под самым потолком, и были забраны крепкими решетками.

Я медленно шел по коридору, заглядывая в смотровые окошки в поисках пленницы. Господи, неужели когда-то все эти камеры были заполнены? Казалось, им не будет конца.

Я уже хотел было отвернуться от очередной двери и продолжить свой путь, но что-то меня задержало, и я решил присмотреться внимательнее. На первый взгляд камера была пустой, и все же… Большая ее часть была освещена льющимися из окна солнечными лучами, лишь дальняя от смотрового окошка часть помещения была темной. И там определенно кто-то затаился, стараясь, чтобы ни единый лучик не коснулся кожи. Так бояться света мог только вампир. У меня не осталось сомнений – я нашел то, что искал.

Снова ключ идеально легко повернулся в замке, и дверь открылась, даже не скрипнув. В который раз меня восхитила такая забота о вещах. Думаю, если бы не Глеб, этот подвал давно бы обвалился.

Я вошел в камеру и прикрыл за собой дверь. Зачем нам необдуманные побеги? Я встал так, чтобы находиться четко в лучах солнца. Это давало мне неплохой шанс выжить. Наверное, я сделал это автоматически, ведь я почему-то чувствовал, что мне ничто не угрожает. Возможно, дело было в том, что я знал – она сыта.

Она сидела на полу боком ко мне, подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками. Вид у нее был вполне здоровый, насколько это вообще возможно для вампира. Кажется, вчерашняя рана зажила, не оставив других следов, кроме порванного и заляпанного кровью платья. Она смотрела прямо перед собой, как будто не замечая меня. Я опустился на корточки, чтобы наши лица оказалось на одном уровне.

Она повернула голову и посмотрела на меня. Кажется, на секунду я забыл, как дышать. Ее глаза были удивительными. Я не мог рассмотреть их в прошлый раз, но сейчас, когда я мог бы коснуться ее, протянув руку, все было иначе. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Разве бывают глаза такого цвета? Они были глубокого синего оттенка, как летнее небо на закате, или как океан перед штормом. И вместе с тем казалось, что они светятся изнутри каким-то неземным светом. В таких глазах можно было утонуть, потерять себя навсегда. Я не мог отвести от них взгляд, да, по правде говоря, и не хотел.

Я не нашел ничего более умного, чем сказать:

– Привет. Я – Влад. А как зовут тебя?

Знакомства с девушками не были моим коньком. Я ждал ответа, затаив дыхание. Интересно, какой у нее голос? Я догадывался, что он будет очень красивым и глубоким, но ее голос превзошел все мои ожидания.

– Амаранта, – она с легким акцентом прошептала свое имя, и этого оказалось достаточно: я услышал все, что хотел. В ее голосе звучали миллионы маленьких колокольчиков, искрились ручейки, порхали бабочки. Можно было придумать сотню сравнений, но ни одно из них не было способно передать суть. Ее голос был нежным и мелодичным, казалось, он окутывал тебя всего, и становилось трудно дышать. Хотелось бросить все и идти на звук этого голоса, даже если в конце пути ждала лишь смерть.

Следующая моя мысль была об ее имени. Амаранта! Какое странное и вместе с тем красивое имя. Наверное, оно старинное. Я подумал, сколько ей может быть лет. Глеб вчера говорил, что она молодой, недавно обращенный вампир, значит, есть надежда, что ее возраст исчислялся десятками, а не сотнями лет. В одном я был точно уверен – это не русское имя. Я прибавил к этому небольшой акцент, с которым она его произносила, и у меня почти не осталось сомнений, что девушка была родом не из России.

Теперь мне стоило взять себя в руки и подумать о главном. В любую минуту Виктор и Глеб могли вернуться, а они не должны были застать меня здесь. Зачем вызывать ненужные подозрения?

– Ты знаешь, зачем ты здесь? – спросил я, и вдруг она оказалась на ногах. Я резко встал. Подойти ближе она не могла, ей мешало солнце, и я решил пока не паниковать.

Боже, она рычала на меня! Это был глухой, гортанный рык. Так может рычать тигр на свою добычу. Это было забавно, и я не смог удержаться от смеха.

Она отступила от меня так же внезапно, как и подошла. Я почувствовал холод там, где еще секунду назад было тепло ее тела. Это было неприятно, как если бы я упустил что-то важное и ценное.

– Я здесь, потому что вы собираетесь меня убить.

Когда она говорила в полный голос, эффект был еще сильнее. Я вслушивался в тона и полутона этого чуда, пока, наконец, до меня не дошел смысл сказанного. Так вот в чем причина ее гнева! Она думает, я пришел ее убить! Но она заблуждается, наоборот, я хочу ее спасти. Как сказал один из классиков, стоит человеку облечь в слова свои почти неосознанные желания, как он чувствует себя обязанным воплотить их в жизнь. Так было и со мной.

Я замер, прислушиваясь к себе. Глупо было себя обманывать, мое желание спасти ее никуда не делось. Теперь, когда я видел ее глаза, слышал ее восхитительный голос, я не мог позволить такому совершенству погибнуть. Это было бы кощунство, сопоставимое для меня с богохульством. А значит, я собирался преступить неписаный закон охотников и выпустить вампира. Но неужели на свете найдется хоть один человек, который меня осудит? Я уверен, любой при виде такой красоты поступил бы на моем месте так же.

Я еще раз посмотрел в окно. На улице вовсю светило солнце, и радостно щебетали птицы. И это после вчерашней пасмурной погоды! Это было неожиданной помехой, похоже, сама природа была против меня, а с ней не поспоришь. Придется отложить все на вечер, хотя, конечно, было жаль терять такой шанс.

– Нет, нет, – начал я поспешно. – Я здесь совсем не за этим, – она, конечно, мне не верила, а я не знал, как ее убедить. Она стояла так же напряженно, как тогда в школе. Ожидание нападения, вот как бы я назвал эту позу.

– Послушай, я хочу помочь тебе выбраться отсюда. К сожалению, сейчас это невозможно, – я показал рукой на солнце. – Но как только стемнеет, даю слово, я вытащу тебя.

Взгляд Амаранты выражал недоверие. И это меня раздражало. Ей что, нужны доказательства?

– Ты помнишь меня? Я был в школе, когда все случилось. Это я спас тебя от выстрела Виктора.

Но не смог защитить от других стрелявших, подумал я. Вряд ли она знала, кто такой Виктор, но выстрел помнила отлично, это было видно по ее глазам.

– Зачем ты это сделал? – пропела она. Именно пропела, так как назвать ее манеру произношения слов обычной речью было нельзя.

– Что за вопрос? Чтобы спасти тебя, естественно.

– Я не понимаю. Ты ведь человек, я в этом уверена. Я слышу, как бьются твое сердце. А люди не спасают вампиров. Зачем тебе это?

Я совершенно не мог сосредоточиться на смысле ее слов. Неужели я никогда не привыкну к этому голосу? Каждый раз, когда она замолкала, мне требовалось время, чтобы прийти в себя и снова собрать разбегающиеся мысли. Я обдумал ее вопрос. Он был, что называется, по существу, но я и сам толком не знал ответа. Пожалуй, лучше быть честным.

– Не знаю. Наверное, мне стало жаль тебя.

Она фыркнула:

– Жаль?! Да я одной рукой могу сломать тебе шею.

– Может быть, «жаль» – не то слово. Просто я на самом деле не знаю, почему хочу спасти тебя. Разве это важно? Я ведь могу тебе помочь. Вот что должно тебя волновать.

– Когда, – она замялась, – когда они собираются это сделать?

– Думаю, они хотят убить тебя сегодня ночью, в крайнем случае – завтра на рассвете.

– И как ты собираешься мне помочь? – в ее голосе все еще чувствовалось недоверие. Но ей придется преодолеть его, если, конечно, она хочет жить.

– Я просто выведу тебя отсюда, – мой план был прост до гениальности, но ключевой его составляющей было отсутствие помехи. Что ж, его всегда можно было скорректировать в процессе.

Вдруг до нас донесся шум подъезжающей машины. Она вздрогнула и взглянула на меня.

– Мне сейчас лучше уйти. Но я непременно вернусь, – сказал я, вышел в коридор, запер дверь камеры и побежал наверх. Я как раз успел закрыть дверь в подвал и отвернуться от нее, когда в кухню вошли Виктор и Глеб. Отец взглянул на меня так, будто застал за страшным преступлением, но промолчал. Глеб ничего не заметил. Виктор же волновал меня все больше и больше.

Когда они вышли из кухни, я положил ключи на место. Не хватало только, чтобы кто-то заметил их отсутствие.

Оказывается, Глеб и отец ездили в город за продуктами. Ничего примечательного. Похоже, остаток дня они собирались посвятить нам с Димой. Ничего хуже и придумать нельзя. Я был уверен, до вечера они не вспомнят об Амаранте. Мне нужно было как-то заставить их уйти из дома, но в голову не приходило ни одной толковой идеи. Я метался между комнатами и кухней в тщетной попытке найти решение. Даже думать не хотелось, чем может обернуться моя неудача.

Помощи ждать было неоткуда, я прекрасно это понимал. Рискни я кому-нибудь признаться в том, что меня гложет, и я мигом окажусь в камере, по крайней мере, до тех пор, пока Амаранту не прикончат. Как же быть? Я решил, что попробую ее освободить, даже если мне не удастся выманить их из дома. Не мог же я просто смотреть на ее убийство! Раньше я, как и все, назвал бы это казнью, но по отношению к хрупкому ангелу, находящемуся в подвале, это слово было неприменимо.

Я молился всем богам, которых только знал, чтобы они послали мне хоть малейший шанс на спасение. Я не знаю, который из них меня услышал, и поэтому теперь на всякий случай благодарю их всех.

Когда я уже был на грани полного отчаяния, отец вдруг, сам того не подозревая (или это мое очередное заблуждение?), пришел мне на помощь.

– Мы поедем, уберем трупы из школы, – сказал Виктор, зайдя в гостиную, где сидели мы с Димой. – Ты с нами, Влад? – отец ждал моего ответа. От радости я чуть не пустился в пляс. Тихо, тихо, никто не должен ничего заметить, напомнил я себе.

– Пожалуй, я останусь. Что-то неважно себя чувствую после вчерашнего.

Отец кивнул мне, будто он не ожидал услышать другого ответа.

– Дима? А ты составишь нам компанию?

Лицо Димки выразило крайнюю степень страдания:

– Ты же знаешь, папа, мне легче справиться с армией вампиров, чем закопать один труп.

– Ладно уж, пусть сидят дома. Они свое еще накопают, – проворчал Глеб из коридора. Он, должно быть, пошел в сарай за лопатами, и уже через несколько минут я услышал звук работающего мотора машины.

Виктор все еще мялся на пороге. Мы остались с ним одни в небольшой прихожей, куда я вышел его проводить. Отца что-то беспокоило, это было видно по тому, как он хмурил лоб. Мне снова, уже в который раз за последние несколько дней, показалось, что он хочет мне что-то сказать. Но он всего лишь взялся за ручку и дернул входную дверь на себя. Он почти вышел из дома, но вдруг резко обернулся и заглянул мне в глаза.

– Будь осторожен, малыш, – и вот он уже садился в машину.

«Малыш». Как странно, он не называл меня так с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Что-то определенно изменилось в этом мире, и я понятия не имел, что именно.

Войдя в дом, я отбросил мысли об отце, сосредоточившись на Димке. Сейчас, когда старшие уехали, он был единственным препятствием на пути осуществления моего плана. Разумеется, я не собирался «убирать» своего брата, как говорят во второсортных боевиках, но его следовало на время обезвредить. И, кажется, я даже знал, как это сделать. Конечно, это нехорошо, и Дима потом еще долго будет дуться на меня. Но, подумал я, если у меня все получится, это будет наименьшая из моих проблем. Например, отец вообще наверняка попытается меня убить. А ж о том, что сделает Глеб, совсем думать не хотелось.

Я прошел на кухню и начал рыться в шкафах. Там у Глеба хранились травы; некоторые из них были целебными, другие отпугивали тварей. Я был уверен, что видел среди них сонный корень. Если искрошить его Диме в чай, он проспит сном младенца несколько часов, и у меня будет возможность вывести Эмми (так я про себя называл девочку) из дома. Имя «Амаранта», конечно, красиво, но мне хотелось чего-то более теплого и нежного. К тому же, я сам придумал так ее называть я, а это делало меня как будто ближе к ней. Не знаю, откуда родилось это имя, но мне оно определенно нравилось.

Я наконец отыскал сонный корень, измельчил его и бросил в свежезаваренный чай. По идее, корень безвкусен и Дима не должен ничего заподозрить. Осталось сделать так, чтобы он выпил приготовленный мной напиток.

– Дима, я сделал чай. Будешь? – спросил я с замиранием сердца, входя в гостиную. Если брата и удивила моя неожиданная забота, он не подал вида. Думаю, он просто был увлечен футбольным матчем по телевизору – как раз в этот момент «Спартак» в очередной раз готовился забить гол в ворота противника. Наверняка эта попытка, как и все предыдущие, закончится неудачей, но Дима, как истинный болельщик, переживал за команду и слабо реагировал на то, что происходило в реальном мире.

– Спасибо, – он взял чашку, даже не глядя в мою сторону, и жадно набросился на питье. Похоже, его мучила жажда, что было как нельзя кстати. Допив чай, он поставил кружку на столик рядом с диваном. Я было решил ополоснуть чашку, но потом передумал. Нет смысла заметать следы: все равно, если мой замысел удастся, все сразу поймут, кто виноват в случившемся.

Минуты текли медленнее обычного. Наконец, когда я уже было решил, что мне достался выдохшийся корень, Дима зевнул. Я улыбнулся. Наверное, со стороны я был похож на какого-нибудь маньяка, наблюдавшего за своей жертвой. Кажется, я деградирую. Еще неделю назад я бы стукнул себя за мысль усыпить брата, а теперь мне это даже нравилось.

Стоило Диме закрыть глаза, как я уже был на ногах. Нельзя было терять времени, Виктор и Глеб могли вернуться в любой момент. Прежде чем войти в подвал, я взглянул в окно. Солнце медленно клонилось к закату, но до сих пор светило достаточно сильно. Что поделаешь, придется рискнуть, второго шанса у нас не будет.

И вот я уже стоял перед дверью ее камеры. Мои руки дрожали, и я никак не мог попасть ключом в замочную скважину, но, наконец, последнее препятствие было устранено, и я вошел. Солнце ушло на другую сторону небосклона, и в камере стало темнее, чем было днем. Больше не было спасительных лучей, в свете которых я мог бы чувствовать себя в относительной безопасности. Но теперь слишком поздно думать об этом, я уже был внутри, и моя жизнь зависела от доброй воли вампира, которого я пытался спасти.

Амаранта тут же оказалась передо мной и теперь рассматривала меня, слегка наклонив голову. О чем она думает? Наверное, прикидывает, как лучше тебя убить – шепнул мерзкий голос в моей голове (возможно, это был голос разума). В горле у меня стоял ком, и я не мог произнести ни слова. Что ни говори, было страшно. Я еще помнил ее слова о сломанной шее.

Она тихо вздохнула и прикрыла глаза, как будто чем-то наслаждаясь.

– А ты неплохо пахнешь, – промурлыкала она еще более вкрадчивым голосом, чем обычно. Она здорово напоминала мне кошку. Та же грация, те же интонации. Это была хищница до мозга костей, я отчетливо видел это во всех ее движениях. Если она захочет меня убить, у меня не будет ни единого шанса на спасение. – Мы так и будем здесь стоять? – в ее голосе послышалось нетерпение.

Похоже, она не собирается пить мою кровь прямо сейчас. Я не мог понять причину ее решения оставить меня в живых. Но мне ли копаться в мотивах ее поведения? Ведь я толком не понимал даже себя самого.

– Идем. У нас не так много времени, – с этими словами я вышел из камеры, и она пошла за мной.

По дороге я вспомнил, что отец хотел ее допросить. У меня был неплохой шанс задать ей пару вопросов на интересующие нас темы, чтобы хоть немного искупить свою вину. Я решил, что непременно спрошу ее об оборотнях, как только представиться случай.

В кухне она замешкалась.

– Солнце еще не село. Я не могу выйти на улицу.

– Ничего, сейчас что-нибудь придумаем. Где-то я видел старый плащ Глеба. Если ты накроешься им с головой, то сможешь добежать до леса, а там уже будет тень, – я принялся лихорадочно вспоминать, где может быть плащ.

Тем временем Амаранта сделала пару шагов в сторону коридора, и казалось, к чему-то прислушивалась. Я похолодел. Дима! В сущности, мне все равно, если она убьет меня, ведь это будет просто наказанием за совершенную мною ошибку. Но я совсем забыл о брате; его смерти я желал менее всего. И что мне было делать?

– Там кто-то есть, – скорее утверждение, чем вопрос.

Я не видел смысла лгать.

– В комнате мой младший брат. Я дал ему снотворное, и теперь он не опасен. Пожалуйста, не трогай его, – сказал я с мольбой в голосе.

Она как-то странно взглянула на меня. Что было в ее глазах? Обида? Неужели я оскорбил ее, предположив, что она может причинить Диме вред? Она была странной. Хорошая пара, с усмешкой подумал я: вампир, который не убивает людей, и охотник, который спасает вампиров.

Наконец я нашел этот чертов плащ.

– Накинь это на себя, – я протянул его Амаранте. Глеб был высоким, даже выше меня, с моими-то ростом метр восемьдесят четыре, а Эмми была явно не выше метра шестидесяти пяти, так что плащ укрыл ее с головой.

– Готова? – спросил я. Она кивнула, сжав зубы. Бедная девочка, ей явно было очень страшно. Вампиры жутко боятся солнца, возможно, солнце вообще единственная вещь, которая их пугает. Но выбора не было – ждать заката слишком опасно.

Мы вышли из дома и побежали к лесу. Мне было за ней не угнаться, она бегала намного быстрее меня. Я мог бы вернуться в дом, где было относительно безопасно, но вместо этого упрямо бежал в сторону леса.

Оказавшись под кронами деревьев, я остановился. Было очень тихо. Неужели она ушла? Я почувствовал горькое разочарование. Вот и все. Наверное, мне стоило радоваться тому, что я еще жив, но я испытывал боль оттого, что больше ее не увижу.

– Спасибо за плащ. Он действительно очень помог.

Я резко обернулся; она стояла справа от меня, протягивая мне плащ Глеба и улыбаясь. Ее улыбка была чудо как хороша. Я мог бы смотреть на нее вечно.

Волна эйфории накрыла меня с головой. Она не ушла. Возможно, причина в том, что она собирается убить тебя, напомнил о себе здравый смысл. Я внимательно посмотрел на нее. Нет, сказал я здравому смыслу, не собирается. Теперь это было для меня так же очевидно, как и то, что мне будет страшно не хватать ее, когда она уйдет.

Я забрал плащ. Мои пальцы слегка коснулись ее, и она тут же отдернула руку. Но ощущение все равно было приятным, хоть и мимолетным. Ее кожа все еще была теплой.

Тут я вспомнил о своем намерении расспросить ее об оборотнях. Меньше всего мне сейчас хотелось об этом думать, но другой возможности наверняка не представится. Поэтому я заговорил с ней о стае.

– Ты слышала что-нибудь об оборотнях в этих лесах? – я внимательно следил за ее реакцией: вдруг мы все же ошиблись и она с ними связана?

Но Амаранта лишь равнодушно пожала плечами, показывая, что этот вопрос мало ее интересует. Она все так же спокойно улыбалась, не сводя с меня глаз. И я решил – черт с ними, с оборотнями!

– Как ты… – начал я неловко. Я не знал, как спросить о том, что меня интересует, не обидев ее, – как ты стала такой? – наконец пробормотал я. Возможно, это был не самый удачный вопрос, но я совершенно терялся в ее присутствии.

Мне так многое хотелось узнать о ней, о ее жизни до того, как она стала вампиром, да и после тоже. Бессмертные существа, убивающие людей и пьющее их кровь – вот, в сущности, и все, что было мне известно о вампирах. Гораздо больше я знал о том, как их убивать. До встречи с Эмми я вообще ни разу не говорил с вампиром.

– Разве это важно? – ее голос был грустным. Мне тоже стало не по себе. Конечно, это было неважно, хотя бы потому, что ничего уже нельзя изменить; мы оба это прекрасно понимали. Возможно, при других обстоятельствах, я бы мог позволить себе помечтать и даже представить для нас какое-нибудь общее будущее. Но…

– Спасибо, – сказала она, – я не забуду того, что ты сделал для меня. Теперь я вроде как твоя должница. – Она снова улыбнулась.

– Да уж. Иметь в должниках вампира – это что-то.

При слове «вампир» Амаранта вздрогнула, как если бы я ее ударил.

– Пожалуй, я пойду, – сказала она. Я обидел ее, теперь это стало ясно.

– Нет, постой. Не уходи. Я сказал, не подумав. Прости, я часто несу всякую чушь. У меня, знаешь ли, гораздо лучше получается молчать.

Я очень не хотел, чтобы она уходила. Безусловно, я знал, что рано или поздно это случится, но пока у меня была возможность побыть с ней. Стоило ли ее упускать? Она посмотрела мимо меня на дорогу, ведущую к дому.

– Дело не в тебе. Хотя ты бываешь бестактен, – она послала мне озорную улыбку, но уже через секунду ее лицо снова стало грустным. – Твой отец скоро будет здесь, я слышу шум их машины

Лично я ничего не слышал, но я не был вампиром с почти идеальным слухом. Откуда она знала, что Виктор – мой отец? Интересный вопрос, но не самый важный в данный момент. Сейчас меня больше всего волновало, увижу ли я ее снова. Но я также понимал, что оставаться здесь ей было опасно. Виктор и Глеб вряд ли успокоятся, пока ее не поймают. Безопасность Эмми была важнее моего душевного спокойствия.

– Тогда тебе лучше уйти. Уезжай как можно дальше от этих мест.

Я говорил это, а сам уже чувствовал, как мое сердце разрывается на части от предстоящей разлуки. Что эта девушка значит для меня? Когда мне вдруг стала невыносима мысль о жизни без нее? Все случилось слишком быстро, я не успевал осмысливать происходящих во мне перемен.

– Кто бы мог подумать, – пробормотала она, видимо, говоря сама с собой. Ее глаза стали еще темнее. Летняя гроза, вот на что они были похожи сейчас. – Больше не спасай вампиров, это может плохо для тебя кончиться, – она ухмыльнулась своим мыслям и, резко повернувшись, скрылась в лесу. В ту же минуту я услышал шум мотора.

Все вдруг потеряло для меня смысл. Я знал, меня ждут крупные неприятности. Может, мне повезет, и отец в гневе пристрелит меня. Эта мысль показалась мне заманчивой. Все лучше, чем просто существовать, зная, что покой теперь потерян навсегда. Эх, надо было ехать на Черное море.

Глава 6. Обвинения

Я медленно брел прочь от леса, не думая ни о чем конкретном. Я видел, как подъехала машина отца, и Глеб скрылся внутри дома. Я вдруг вспомнил, что не закрыл дверь в подвал. Она так и осталась открытой с ключом в замочной скважине. Должно быть, Глеб это уже увидел, равнодушно подумал я.

Я шел, опустив голову, засунув руки в карманы джинсов и глядя себе под ноги, поэтому не заметил отца, вышедшего из сарая, как раз когда я проходил мимо.

– Влад, – позвал он меня тихо и как-то неуверенно. Я настолько отключился от остального мира, что даже вздрогнул, когда он меня окликнул.

Отец выглядел не очень. Он внимательно оглядел меня с ног до головы, как будто искал признаки какай-то болезни. В его глазах я увидел тревогу и еще, пожалуй, сочувствие. Он жалел меня, словно бы знал, как мне сейчас было больно.

– Ты в порядке? – в его голосе слышалось неподдельное сопереживание. Странно было ощущать волну тепла и любви, идущую от отца. Может, я заблуждался на его счет все эти годы? Наверное, эта мысль была очень важной, но я не мог заставить себя сосредоточиться на ней. Я чувствовал себя опустошенным.

– Все окей, папа, –я подумал, ему будет приятно, если я назову его так. Я не произносил это слово уже лет десять.

– А Дима? Как он? – Виктор снова выглядел обеспокоенным.

– Спит.

Дверь дома вдруг распахнулась, ударившись о косяк. Мы оба подпрыгнули от неожиданности. Это был Глеб и, конечно, он уже обнаружил побег. Я приготовился выслушать поток ругани.

– Давай сначала зайдем внутрь, – сказал отец и поднял руку, останавливая своего друга. Виктор был спокоен и, вместе с тем, очень грустен. Он взял меня за руку и повел в дом. На кухне он усадил меня за стол, а сам встал напротив. Следом за нами в кухню влетел Глеб. Я ничего не чувствовал, кроме апатии. Кажется, они могли бы отвести меня к виселице и повесить за мои грехи, и я не стал бы менее безучастным.

– Посмотри, как там Дима, – отец хочет остаться со мной наедине, догадался я. Он так посмотрел на Глеба, что тому оставалось только подчиниться. Хотя уходил он неохоно.

– Где она? – все так же тихо спросил Виктор. Он даже не смотрел в сторону двери в подвал, как будто знал, что там увидит.

Неужели он понял заранее, что я собирался сделать? Тогда почему он не остановил меня? Столько важных вопросов, а я совсем ничего не соображаю.

– Она уже далеко. Вам не догнать, – я старался говорить как можно более уверенно. Им незачем знать, что она только ушла, и вполне можно успеть схватить ее и вернуть в подвал.

– Я так и думал, – он кивнул своим мыслям. – Почему ты это сделал?

Вот он, вопрос на миллион. Почему? Да потому, что каким-то непостижимым образом она вошла в мое сердце в ту самую секунду, как я ее увидел, вошла, разрушив все преграды; это не вызвало у нее затруднений. Потому, что если и есть на свете любовь, сметающая все на своем пути, любовь, не знающая правил и запретов, то это была она. Потому, что я бы скорее сам погиб, чем позволил бы хоть одному волосу упасть с ее головы. Можно было перечислять бесконечно все эти «потому что». Но главное, я осознал в эту минуту, что я, кажется, люблю ее, люблю вопреки здравому смыслу и всей моей жизни до этого. Самое ужасное, что я так и не понял, как же это случилось. Когда я попал в эту ловушку, из которой нет выхода?

Отец, не отрываясь, смотрел на мое лицо, на котором, наверное, отразились все чувства, которые бушевали в моей груди, потому что он вдруг сел и закрыл лицо руками. Я еще никогда не видел его таким. Казалось, он постарел сразу лет на десять. Его плечи опустились, как под тяжелым грузом. Где-то в глубине души, где еще было место другим чувствам, кроме горя от потери, я испытал жалость к нему. Бедный старик; должно быть, я сильно его разочаровал.

Вернулся Глеб.

– С Димой все нормально. Скоро должен проснуться. Сонный корень не причинит ему вреда, – он бросил на меня взгляд. – Как ты мог?! О чем ты вообще думал? – начал он на повышенных тонах.

Уже через минуту я потерял к его речи всякий интерес, и уж точно не собирался ему отвечать. Это не имело смысла, он бы все равно не понял меня.

– Пусть мальчик отдохнет, – неожиданно прозвучали слова Виктора. И хотя отец говорил почти шепотом, Глеб на секунду замолк. Правда, уже через мгновение он продолжил:

– Что значит отдохнуть?! Ты хоть в курсе того, что сделал твой сын? Он выпустил вампира. Нам еще предстоит ее найти, между прочим.