Карты на столе Кристи Агата
– Ладно, – сказал Робертс, поднимаясь. – Я ухожу. Вы положили в мой саквояж морфий?[43] Он мне потребуется для Локкарта.
Он торопливо вышел, продолжая на ходу разговор с мисс Берджесс.
Скоро она возвратилась и сказала:
– Мистер Баттл, если я вам потребуюсь, нажмите, пожалуйста, эту кнопку.
Баттл поблагодарил ее, заверил, что так и сделает, и принялся за работу.
Его обследование было тщательным и методичным, хотя он и не рассчитывал найти что-нибудь важное; как бы нехотя данное доктором согласие на обыск рассеивало надежды. Робертс был не глуп. Он понимал, что обыск обязательно будет, и, конечно, соответственно подготовился. Тем не менее какой-то шанс оставался, ведь Робертс не знал истинной цели его изысканий, и Баттл мог натолкнуться на след информации, которая ему требовалась.
Инспектор Баттл открывал и закрывал ящики, обшарил отделения письменного стола, бегло просмотрел чековую книжку, прикинул сумму неоплаченных счетов, посмотрел, за что именно эти счета, тщательно исследовал банковскую расчетную книжку Робертса, пробежал записи больных – в общем, не оставил без внимания ни одного документа. Результаты были крайне скудны. Потом он заглянул в шкафчик с ядами, отметил для себя оптовые фирмы, с которыми доктор имел дело, проверил опись, снова закрыл шкафчик и перешел к бюро. Его содержимое было скорее личного характера, и здесь Баттл не обнаружил ничего подходящего. Он покачал головой, сел на стул и нажал кнопку звонка.
С проворством, достойным похвалы, появилась мисс Берджесс.
Инспектор попросил ее сесть и некоторое время смотрел на нее, раздумывая, с какого боку к ней подступиться. Он сразу же ощутил ее враждебность и прикидывал, что лучше: спровоцировать ее на неосторожное высказывание, нагнетая эту враждебность, или попытаться что-нибудь разузнать в спокойной беседе.
– Я полагаю, мисс Берджесс, вы осведомлены об известном событии? – наконец спросил он.
– Доктор Робертс сказал мне, – ответила мисс Берджесс.
– Дело, в общем-то, щекотливое, – сказал Баттл.
– Вы так считаете?
– Ну, знаете, довольно неприятная история. Четверо под подозрением, и кто-то из них – преступник. Я что, собственно, хочу у вас узнать: видели ли вы когда-нибудь этого мистеру Шайтану?
– Никогда.
– Слышали ли вы, чтобы доктор Робертс что-нибудь говорил о нем?
– Никогда. Впрочем, нет, я не права. С неделю назад доктор Робертс просил меня отметить в его записной книжке: «Мистер Шайтана, восемь пятнадцать, восемнадцатого».
– И тут вы впервые услышали о мистере Шайтане?
– Да.
– Никогда не попадалось его имя в газетах? О нем часто упоминали в светской хронике.
– Меня привлекают вещи поинтереснее, чем светская хроника.
– О, я не сомневаюсь, что вы больше интересуетесь другими вещами, – мягко произнес Баттл. – Все четверо уверяют, что были мало знакомы с Шайтаной. И все же один из них знал его достаточно хорошо, чтобы убить. Мое дело определить кто.
Наступила неловкая пауза. Мисс Берджесс не проявляла ни малейшей заинтересованности. Ее дело было исполнять распоряжение своего шефа, выслушивать все, что заблагорассудится сказать инспектору Баттлу, отвечать на любой конкретный заданный им вопрос.
– Знаете ли, мисс Берджесс, – инспектора прошиб пот от этого разговора, но он упорно его продолжал, – вряд ли вы представляете себе, хотя бы приблизительно, трудности нашей работы. Бывает, люди наговорят черт знает что. Мы можем и не верить словам, но все равно обязаны принять их во внимание. Я не хотел бы обсуждать с вами женскую природу, но ведь сами знаете, если женщина взволнована, ей ничего не стоит вдруг разразиться бранью, упреками – словом, у нее развязывается язык. Она выдвигает необоснованные обвинения, намекает на одно, на другое, припоминает разные старые скандалы, которые могут и не иметь никакого отношения к следствию.
– Вы хотите сказать, что кто-то из этих людей упрекнул в чем-то доктора? – спросила мисс Берджесс.
– Не то чтобы упрекнул, – осторожно проговорил Баттл, – но… вы понимаете, я все равно обязан обратить на это внимание. Знаете… бывают подозрительные обстоятельства гибели пациентов… Мне не хотелось бы этим беспокоить доктора.
– Я думаю, кто-то разузнал эту историю с миссис Грейвз, – сказала мисс Берджесс, несколько сердясь. – Стыдно подумать, как люди рассуждают о вещах, в которых ничего не понимают. Этим занимается немало дам почтенного возраста. Им кажется, что все пытаются их отравить: родственники, прислуга и даже врачи. Миссис Грейвз, перед тем как обратиться к доктору Робертсу, побывала у трех врачей. Потом, когда у нее появились те же подозрения в отношении доктора Робертса, он был не прочь избавиться от нее и с радостью поручил ее заботам доктора Ли. Это единственный выход в подобных случаях, сказал он мне. После доктора Ли был доктор Стил, потом доктор Фармер, и в конце концов бедная старушка умерла.
– Вы не поверите, из-за какой ерунды часто раздувают целые истории, – сказал Баттл. – Всякий раз, когда врач что-то приобретает после кончины пациента, всегда находится злой язык. А почему бы здравомыслящему пациенту не одарить своего целителя каким-нибудь пустяком или даже, может быть, и чем-то значительным?
– Это все родственники, – сказала мисс Берджесс. – Я всегда считала, что ничто лучше смерти не выявляет низменность человеческой натуры. У неостывшего трупа начинают спорить, кому что достанется. К счастью, у доктора Робертса никогда не было подобных неприличных инцидентов. Он всегда радуется, узнав, что пациенты ему ничего не оставят. Мне кажется, однажды он получил по завещанию пятьдесят фунтов, есть у него еще две трости и золотые часы. И больше ничего.
– Трудно жить настоящему профессионалу, – со вздохом сказал Баттл. – Его легко шантажировать. Самые невинные происшествия иногда дают повод возмутительной клевете. Врачу необходимо избегать даже видимости ошибки и, значит, никогда не теряться, быть всегда начеку.
– Во многом вы правы, – сказала мисс Берджесс. – Трудно врачам приходится с истеричными женщинами.
– С истеричными женщинами… Да, да, верно. От них жди чего угодно.
– Я полагаю, вы имеете в виду эту отвратительную миссис Краддок?
Баттл сделал вид, что задумался.
– Эта история… три года назад? Нет, больше.
– Четыре или пять, по-моему. На редкость неуравновешенная женщина! Я так обрадовалась, когда она уехала за границу, и доктор Робертс тоже был рад. Она беззастенчиво лгала своему мужу – все они такие, конечно. Бедняга стал сам не свой, начал болеть. Он скончался от сибирской язвы[44], знаете, занес инфекцию в ранку при бритье.
– Я уже и забыл об этом, – солгал Баттл.
– А потом она уехала за границу и вскоре умерла. Знаете, женщины, помешанные на мужчинах, – это такая неприятная категория.
– Да, да, – сказал Баттл. – Очень опасные женщины. Докторам от них надо держаться подальше. А скончалась она… мне помнится…
– В Египте, кажется. У нее было заражение крови, какая-то местная инфекция.
– Есть и еще одна пренеприятная для врача вещь, – сказал Баттл, перескочив на другую тему, – это когда он подозревает, что кто-то из его пациентов отравлен родственниками. Что делать? Вмешаться или попридержать язык? Допустим, он предпочел последнее, тогда он наверняка окажется в глупом положении, если впоследствии возникают разговоры о том, что дело нечисто. Интересно, не случались ли такие казусы у доктора Робертса?
– Что-то не припоминаю, – в раздумье сказала мисс Берджесс.
– Любопытно бы было знать, какое количество смертельных случаев в год наблюдается в практике доктора Робертса, просто для статистики. Например, вот вы уже работаете у доктора Робертса…
– Семь лет.
– Хм… Семь. Так сколько же за это время было смертельных случаев? Примерно.
– Ой, трудно так сразу сказать. – Мисс Берджесс принялась подсчитывать. Недоброжелательность ее постепенно улетучилась. – Семь… восемь… пожалуй, точно не вспомнить. Может быть, около тридцати за все это время.
– Что ж, по моим данным, доктор Робертс не из худших врачей, – весело закончил Баттл. – Полагаю, большинство его пациентов люди состоятельные, могут себе позволить позаботиться о своей особе.
– Он очень популярный доктор. И диагност прекрасный!
Баттл вздохнул и поднялся.
– К сожалению, я отклонился от темы. В мою задачу входило установить, был ли связан доктор с мистером Шайтаной. Вы уверены, что он не был пациентом доктора?
– Совершенно уверена.
– Может быть, под чужим именем? – Баттл показал ей фотографию. – Не узнаете?
– До чего же театральная личность! Нет, никогда его здесь не видела, никогда.
– Так, так, – опять вздохнул Баттл. – Разумеется, я весьма признателен доктору за его любезность. Передайте ему мою благодарность, хорошо? Скажите ему, что я приступаю к номеру два. До свидания, мисс Берджесс, и спасибо за содействие.
Он пожал ей руку и вышел. Идя по улице, он достал из кармана маленькую записную книжку и сделал в ней несколько записей на букву Р.
Миссис Грейвз? Маловероятно.
Миссис Краддок? Не получал ни от кого наследства.
Нет жены. (Жаль.)
Изучить смерти пациентов. Трудно.
Он захлопнул книжку и мимоходом зашел на Ланкастер-Гейт в филиал Лондон-Уэссекс-банка.
Служебное удостоверение позволило ему побеседовать лично с управляющим.
– Доброе утро, сэр. Как я понимаю, одним из ваших клиентов является доктор Джеффри Робертс.
– Совершенно верно.
– Мне нужна некоторая информация о счете этого джентльмена за несколько последних лет.
– Постараюсь помочь, чем смогу.
Прошло полчаса напряженной работы, наконец Баттл со вздохом сложил листки, исписанные цифрами.
– Нашли, что искали? – поинтересовался управляющий.
– Нет. Ничего, за что бы можно было зацепиться. Но все равно благодарю вас.
…И в этот же самый момент доктор Робертс, моя руки у себя в кабинете, глядя через плечо на мисс Берджесс, спросил:
– Ну как наш бесстрастный сыщик, а? Перевернул тут все вверх дном, а вас, наверное, наизнанку вывернул?
– Смею вас заверить, он немногого от меня добился, – поджав губы, ответила мисс Берджесс.
– Дитя мое, не было необходимости молчать словно рыба. Я ведь попросил вас отвечать ему на все вопросы. Между прочим, о чем он вас спрашивал?
– О, он все время толковал об одном и том же, знаете ли вы человека по имени Шайтана, даже высказывал предположение, что он появлялся у нас под чужим именем. Он показывал мне его фотографию. До чего же театральная личность!
– Шайтана? Да, разыгрывал из себя Мефистофеля новейшей формации. И получалось ведь довольно неплохо даже. Что же еще спрашивал Баттл?
– В общем-то, ничего особенного. Ой, чуть не забыла, кто-то наговорил ему разных глупостей о миссис Грейвз, вы, между прочим, знаете, что она вытворяла.
– Грейвз? Грейвз? О да, почтенная миссис Грейвз! Вот смех-то! – Доктор расхохотался. – Это в самом деле смешно, чрезвычайно смешно.
В великолепном настроении он отправился к ленчу[45].
Глава 10
Доктор Робертс
(Продолжение)
Инспектор Баттл сидел за ленчем с Эркюлем Пуаро. Настроение у него было подавленное, Пуаро взирал на него с сочувствием.
– Значит, нынешнее утро не принесло вам удачи? – в раздумье произнес Пуаро.
Баттл покачал головой.
– Это будет нелегкая работенка, мсье Пуаро.
– Какое вы составили о нем мнение? – спросил Пуаро.
– О докторе? Откровенно говоря, я думаю, Шайтана был прав. Он убийца. Напоминает мне Уэставея. И этого адвоката, малого из Норфолка. То же самое радушие, самоуверенность. Такая же популярность. Оба дьявольски умны, таков же и Робертс. И все равно, отсюда не следует, что он убил Шайтану, да я, собственно, и не думаю, что это он. Он очень хорошо знает, что такое риск, получше всякого другого человека. Ведь Шайтана мог проснуться и закричать. Нет, не думаю, что Робертс убил его.
– Но думаете, что он убил кого-нибудь еще.
– Возможно, и не одного. Уэставей-то убивал. Но это будет нелегко из него выудить. Я просмотрел его банковский счет – ничего подозрительного, никаких неожиданно крупных сумм. Во всяком случае, за последние семь лет он не получал наследства от пациентов. Это исключает убийство из корыстных целей. Он, увы, никогда не был женат. Стало быть, не мог убить собственную жену – чего уж проще для врача. Он человек состоятельный, ведь он пользуется успехом у богатых пациентов.
– То есть, по всем данным, жизнь его совершенно безупречна, а может быть, и на самом деле безупречна.
– Может быть, но я склонен предположить худшее. Не исключено, – продолжал он, – что был какой-то скандальчик с одной из пациенток по имени Краддок. Этим стоит заняться, я думаю прямо сегодня засадить кого-нибудь за это дело. Женщина эта скончалась, правда, в Египте от какой-то местной болезни, и не думаю, что тут есть что-нибудь крамольное. Но это, может быть, прольет свет на его характер, моральные устои.
– Был у нее муж?
– Он умер от сибирской язвы.
– От сибирской язвы?
– Да. Как раз в ту пору в продаже было много дешевых кисточек для бритья, часть их была инфицирована. Из-за этих самых кисточек было столько скандалов.
– Вещь, бесспорно, удобная, – заметил Пуаро.
– И я так подумал. Если муж из-за чего-то грозился хорошенько с ней разобраться. Впрочем, все это догадки. Они хромают на обе ноги.
– Мужайтесь, друг мой. Я знаю ваше упорство. В конце концов у вас будет не две ноги, а все сорок, не менее резвых, чем у сороконожки.
– И в результате глубоких раздумий относительно того, на какую из них сначала наступить, я, как та сороконожка, скачусь в канаву[46], – усмехнулся Баттл, потом спросил: – А вы, мсье Пуаро, не хотите приняться за дело?
– Я могу тоже поговорить с доктором Робертсом.
– Двое в один день? Это его обязательно взвинтит.
– О, я не буду навязчив. Я не стану расспрашивать его о прошлом.
– Мне бы хотелось знать, какую тактику изберете вы, – с любопытством спросил Баттл. – Впрочем, не говорите, если не хотите.
– Du tout, du tout[47]. Я готов сообщить вам. Я буду говорить о бридже, только и всего.
– Опять о бридже. Все об одном, не перебор ли, мсье Пуаро?
– Я нахожу предмет очень интересным.
– Ну, каждому свое. Я на такие тонкости не способен… Это не в моем стиле.
– Что же такое ваш стиль? – Озорной огонек блеснул в глазах Пуаро.
– Простой, честный, ревностный офицер, человек, добросовестно выполняющий свой долг, – вот мой стиль, – с ответным огоньком в глазах произнес инспектор. – И никаких выкрутасов, никаких фокусов. Только честный пот. Скучноватая, довольно рутинная работа – вот так вот!
Пуаро поднял стакан.
– За наши с вами методы, и пусть же успех увенчает наши совместные усилия!
– Я надеюсь, полковник Рейс сумеет добыть нам что-нибудь о Деспарде, – сказал Баттл. – Источников у него хватает.
– А миссис Оливер?
– Немного суетлива. Эта женщина у меня вызывает симпатию. Говорит много глупостей, но славный человек. И женщина может узнать о женщине такие вещи, до которых мужчине и не додуматься. Она может докопаться до чего-нибудь стоящего.
Они расстались. Баттл возвратился в Скотленд-Ярд, чтобы подготовить руководящие инструкции. Пуаро отправился на Глоусестер-Террас, 200.
Доктор Робертс при встрече с гостем с шутливым удивлением поднял брови.
– Два сыщика в один день, – с улыбкой сказал он. – Понимаю: к вечеру – наручники.
Пуаро улыбнулся в ответ.
– Смею вас заверить, доктор Робертс, что мое время поделено на всех четверых поровну.
– Ну, это при наших обстоятельствах стоит благодарности. Закурите?
– Если позволите, я предпочту свои. – И Пуаро закурил тоненькую папиросу.
– Итак, чем могу служить? – спросил Робертс.
Пуаро молча курил, потом сказал:
– Вы хорошо разбираетесь в человеческих характерах, доктор?
– Не знаю. Пожалуй, разбираюсь. Врачу приходится.
– Вот и я пришел к такому выводу. Я сказал себе: «Врач всегда должен знать своих пациентов: их особенности, как они говорят, как дышат, как выражают беспокойство, – врач отмечает эти вещи автоматически, даже и не сознавая, что замечает! Доктор Робертс должен мне обязательно помочь».
– Я готов вам помочь. В чем у вас затруднения?
Пуаро достал из изящной маленькой коробочки три аккуратно сложенных карточных счета.
– Это три первых роббера, сыгранные накануне вечером, – пояснил он. – Вот первый, почерк мисс Мередит. Это освежит вашу память, и не сможете ли вы мне сказать, какова была заявка и как каждый ходил?
Робертс в изумлении уставился на него.
– Вы шутите, мсье Пуаро. Как же это можно помнить?
– Неужели не можете? Я бы был вам так благодарен. Вот этот первый роббер. Первый гейм, видимо, был выполнен на червях или на пиках, и кто-то еще подсел на пятьдесят.
– Дайте посмотреть, это была первая рука. Да, мне кажется, они начали с пик.
– А следующая раздача?
– Полагаю, кто-то подсел на пятьдесят, но не могу вспомнить, кто именно. В самом деле, мсье Пуаро, не возлагайте на меня надежд.
– Неужели вы не помните заявки, ходы?
– Я сыграл большой шлем[48], это я помню, были и удвоения. Я помню также, как с треском провалился, разыгрывая, по-моему, три без козыря, да еще с реконтрой[49]. Но это было позже.
– Вы помните, с кем играли?
– С миссис Лорример. Помню, выражение лица у нее было довольно мрачное. Видно, не понравилась моя заявка.
– А вы не припомните еще какие-либо ходы или заявки?
Робертс засмеялся.
– Дорогой мсье Пуаро, вы в самом деле надеетесь, что я вспомню! Но ведь произошло убийство, – уже достаточно для того, чтобы выбить из головы самые блистательные ходы, а кроме того, с тех пор я сыграл, по крайней мере, еще с полдюжины робберов.
Вид у Пуаро был удрученный.
– Так что уж извините, – сказал Робертс.
– Ничего, это не беда, – медленно сказал Пуаро. – Я все же надеюсь, что вы, может быть, вспомните хотя бы один-два последних хода, потому что, я думаю, они могли бы быть важными вехами, чтобы вспомнить другие вещи.
– Какие другие вещи?
– Ну вы, например, могли отметить, что ваш партнер допустил оплошность в простой игре без козыря, или, скажем, противник, неудачно разыгрывая верную карту, предоставил вам пару неожиданных взяток.
Доктор Робертс внезапно посерьезнел, наклонился вперед.
– А, – сказал он, – теперь мне ясно, куда вы клоните. Простите, я сперва подумал, что это за глупости он все говорит. Вы считаете, что убийство, успешное его осуществление, могло внести в игру преступной пары какие-то изменения?
Пуаро кивнул.
– Вы правильно поняли. Это был бы великолепнейший ключ, если бы вы четверо хорошо знали игру друг друга. Перемена в игре, утрата блеска или упущенная возможность, ошибка – это было бы немедленно замечено. К несчастью, вы не были знакомы друг с другом. Перемена в игре могла не быть столь заметной. Но все же подумайте, дорогой доктор, я вас умоляю, подумайте. Не припоминаете ли вы какой-то неровности в чьей-нибудь игре, каких-то бросающихся в глаза ошибок?
Некоторое время оба молчали. Потом доктор Робертс тряхнул головой.
– Бесполезно, не могу вам помочь, – решительно сказал он. – Я просто не помню. Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что уже сказал раньше: миссис Лорример – первоклассный игрок, я не заметил, чтобы она хоть раз допустила оплошность. Она блистала от начала до конца. Игра Деспарда тоже была все время хороша. Довольно расчетливый игрок, то есть его заявки всегда точно обоснованы. Он никогда не отступает от своих правил. Не станет рисковать. Мисс Мередит – она колебалась.
– Да? Мисс Мередит? – подхватил Пуаро.
– Вот она делала ошибки, помнится, раза два за вечер. Но, может быть, просто от утомления… и она не такой уж опытный игрок. Да и руки у нее тряслись… – Он замолчал.
– Когда у нее тряслись руки?
– Когда же?.. Не могу вспомнить… Мсье Пуаро, вы заставляете меня выдумывать. Я думаю, она просто нервничала.
– Извините. И есть еще один момент, где я прошу у вас помощи.
– Да?
– Это трудно… – медленно сказал Пуаро. – Понимаете, я не хочу задавать вам наводящих вопросов. Если я спрошу у вас: вы обратили внимание на то-то и то-то? – я таким образом уже как бы нацелю вашу мысль. Ваш ответ уже не будет таким ценным. Позвольте мне попытаться подойти к сути иным путем. Не затруднит ли вас, доктор Робертс, описать обстановку комнаты, в которой вы играли?
Изумление отразилось на лице Робертса.
– Обстановку комнаты?
– Да, если вас не затруднит.
– Дорогой мой, я просто не знаю, с чего начать.
– Начинайте с чего заблагорассудится.
– Ну, много хорошей мебели…
– Non, non, non, пожалуйста, прошу вас, поточнее.
Доктор Робертс вздохнул и начал, подражая тону аукциониста:
– Одно широкое канапе[50], обитое парчой цвета слоновой кости, другое такое же – зеленой. Восемь или девять персидских ковров, гарнитур из двенадцати небольших позолоченных стульев в стиле ампир[51]. Бюро в стиле Вильгельма и Марии[52]. (Чувствую себя прямо как аукционист на аукционе.) Очень красивая китайская горка. Великолепное фортепьяно. Была и еще какая-то мебель, но она мне не запомнилась. Шесть превосходных японских гравюр. Две китайские картинки на зеркале. Пять или шесть очень красивых табакерок. На столе – японские нецке[53] из слоновой кости. Кое-какое старинное серебро, вазы, я думаю, эпохи Карла Первого[54]. Один-два предмета из баттерсийских эмалей…[55]
– Браво! Браво! – зааплодировал Пуаро.
– Староанглийская керамика – пара птиц и, кажется, фигурки Ральфа Вуда[56]. Потом еще кое-какие восточные вещи затейливой работы по серебру. Какие-то украшения, я в них мало что понимаю. Помню, еще несколько птичек челсийского фарфора[57]. Да, еще кое-какие миниатюрки под стеклом, по-моему, довольно приятные вещицы. Это, конечно, далеко не все, но все, что я мог вспомнить сейчас.
– Великолепно! – воскликнул в восхищении Пуаро. – Вы действительно наблюдательный человек.
– Упомянул ли я предмет, который вы имели в виду? – с любопытством спросил доктор.
– Вот это-то и интересно, – сказал Пуаро. – Если бы вы назвали предмет, который меня интересует, это бы меня крайне удивило. Как я и ожидал, вы его не назвали.
– И почему бы это?
Пуаро сверкнул глазами.
– Может быть, потому, что его не было.
– Мне это что-то напоминает, – сказал Робертс, пристально глядя на Пуаро.
– Это напоминает вам Шерлока Холмса, не так ли? Любопытный случай с собакой. Собака ночью не выла[58]. Вот это интересно! Так что я не прочь позаимствовать уловки.
– Послушайте, мсье Пуаро, я совершенно не понимаю, что это дает.
– Вот и отлично, отлично. Между нами говоря, это мое маленькое достижение.
Видя, что доктор Робертс все-таки остается в полном недоумении, Пуаро, поднимаясь, сказал с улыбкой:
– Неважно, главное, что все рассказанное вами будет мне полезно при следующих беседах.
Доктор тоже поднялся.
– Не могу понять, как именно, но верю вам на слово, – сказал он.
Они обменялись рукопожатиями. Пуаро спустился по лестнице, вышел из дома и остановил проезжающее такси.
– Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси, – сказал он шоферу.
Глава 11
Миссис Лорример
Чейни-Лейн, 111 оказался маленьким, очень аккуратным и чистеньким домом на тихой улочке. Дверь была выкрашена в черный цвет, а ступени тщательно побелены, медное дверное кольцо и ручка сверкали на полуденном солнце.
Дверь открыла пожилая горничная в безукоризненной чистоты белом фартуке и чепчике.
В ответ на вопрос Пуаро она сказала, что хозяйка дома, и повела его по узкой лестнице наверх.
– Ваше имя, сэр?
– Эркюль Пуаро.
Его провели в гостиную простой Г-образной формы. Пуаро осмотрелся, примечая детали. Добротная, хорошо отполированная мебель – такая обычно достается по наследству. Блестящий ситец на стульях и канапе. Несколько фотографий на стенах в старомодных серебряных рамках. И обилие света, льющегося в окна, приятный простор, несколько по-настоящему красивых хризантем в высоком кувшине.
Миссис Лорример вышла ему навстречу.
Не проявив особого удивления при виде Пуаро, она поздоровалась за руку, указала на стул, села сама, сказала что-то о хорошей погоде.
Наступила пауза.
– Надеюсь, мадам, – начал Пуаро, – вы извините меня за этот визит.
Глядя прямо ему в глаза, миссис Лорример спросила:
– Визит связан с вашей профессией?
Читать бесплатно другие книги:
