Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность Коллектив авторов

Приветствие С. Е. Нарышкина, Председателя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, Председателя Российского исторического общества

Приветствую участников международной конференции, подготовленной Институтом российской истории под эгидой Российского исторического общества и Китайского исторического общества.

Память о Великой Отечественной войне священна для каждого гражданина России. Она обеспечивает единство поколений и преемственность исторической традиции. И потому защита правды о Победе 1945 года является для нас важнейшей нравственной задачей, долгом перед всеми жертвами фашизма.

Дискуссия ученых из разных стран помогает глубокому осмыслению уроков прошлого. Дает пример равноправного и профессионального диалога на основе фактов – столь необходимого в современной международной политике.

Желаю вам плодотворной работы и перспективных научных контактов.

Приветствие академика Чжан Хайпэна, председателя Китайского исторического общества

Уважаемые коллеги, дорогие друзья! Дамы и господа!

Разрешите приветствовать вас на открытии международной научной конференции «Великая Отечественная: известная и неизвестная – историческая память и современность», организованной совместно Институтом российской истории Российской академии наук, Российским и Китайским историческими обществами, Администрацией г. Коломны и Коломенским социально-гуманитарным институтом. Участвовать в организации и проведении этого важного научного мероприятия для нас, китайских историков, большая радость и честь. Не могу не выразить восхищения красотами старинного русского города Коломна. Искренняя благодарность коломчанам за гостеприимство!

Китайско-российские отношения развивались на протяжении веков, но прямые контакты исторических обществ двух наших великих держав имеют не такую уж давнюю историю. В ноябре 2013 г. мы совместно провели в Пекине научный форум, посвященный 70-летней годовщине Каирской и Тегеранской межсоюзнических конференций. Там же был подписан меморандум о сотрудничестве Китайского исторического общества и Российского исторического общества. Под этим документом поставили свои подписи я от лица Китайского исторического общества и председатель правления Российского исторического общества Сергей Михайлович Шахрай. Сам факт подписания этого меморандума – свидетельство общности интересов китайских и российских ученых, их стремления к сотрудничеству.

Сегодня наш общий интерес закономерно сконцентрирован на проблемах борьбы с германским фашизмом и японским милитаризмом, 70-летие победы над которыми отмечается в этом году. Погружение в эпохальные события 70-летней данности, изучение тяжких лет противостояния наших народов фашистской агрессии имеет не только научно-исторический смысл, он глубоко актуален. Все мы знаем, что победы советской Красной Армии внесли решающий вклад в разгром немецко-фашистских войск и их сателлитов на западном театре войны. В победе антигитлеровской коалиции на азиатском театре велика роль многолетнего упорного сопротивления Китая японской агрессии. Благодаря героическим усилиям китайского народа, а также блестящим военным победам СССР и США, Япония также была вынуждена капитулировать.

Сегодня, обращаясь к славным страницам нашей общей истории, уместно напомнить о необходимости неукоснительно соблюдать миропорядок, установленный Каирской и Потсдамской конференциями союзников и купленный ценой жизни миллионов людей. Если в сегодняшней Германии полностью отринули свое фашистское прошлое, то в Японии, с благословления США, многие все еще не хотят признать итоги Второй мировой войны, по-прежнему находясь под гипнозом шовинизма и милитаризма. Прямым последствием этого является напряженность в межгосударственных отношениях азиатских стран.

Уверен, что наша конференция будет способствовать дальнейшему подлинно научному изучению событий Второй мировой войны. Тем самым будет заложена основа к оздоровлению международных отношений, в том числе и на Дальнем Востоке.

Спасибо за внимание.

Приветствие Ю. А. Петрова, директора Института российской истории, доктора исторических наук, профессора

Уважаемые коллеги, дамы и господа, дорогие друзья!

От лица Института российской истории Российской академии наук позвольте приветствовать участников и гостей международной научной конференции, приуроченной к 70-летию Великой Победы. В центре внимания докладов, которые нам предстоит заслушать, будут, я уверен, находиться малоизвестные факты о Великой Отечественной войне, новые архивные материалы, проблемы, активно дебатируемые в современной отечественной и зарубежной историографии, новые подходы и интерпретации, такие, как историческая антропология, психология войны, военная повседневность. Все это определит научную значимость нашего форума. Одновременно его ключевая, сквозная тема – сохранение памяти о войне на основе объективного изучения ее истории как важнейший инструмент патриотического воспитания.

Среди участников конференции – ведущие ученые-историки из Москвы и российских регионов, из США, Германии, Республики Корея, Украины. Особо хотелось бы отметить участие представительной делегации Китайского исторического общества во главе с академиками Чжан Хайпэном, председателем Китайского исторического общества, и Ли Цзинцзе, главой Всекитайской ассоциации по изучению России, Центральной Азии и Восточной Европы. Мы благодарны китайским коллегам за тот горячий отклик, с которым они отозвались на приглашение Российского исторического общества и Института российской истории РАН.

Не могу не отметить Российский гуманитарный научный фонд, который любезно выделил грант на проведение этой конференции, а также наших гостеприимных хозяев, которых здесь представляют глава городской администрации В. И. Шувалов, профессор А. Б. Мазуров, ректор Московского областного социально-гуманитарного университета, преподаватели и студенты этого вуза. Мы приглашаем студенческую молодежь на наши заседания, а от участников конференции ждем содержательных докладов и оживленной дискуссии.

Приветствие В. Н. Фридлянова, председателя совета Российского гуманитарного научного фонда, доктора экономических наук

Вот уже семь десятилетий отделяют нас от знаменательного дня в мировой истории – 9 Мая 1945 года. В этот день отгремели последние залпы в Европе, и завершилась самая кровопролитная война в истории человечества – война против государств фашистского блока, которую вели страны антигитлеровской коалиции.

Народы России и стран, входивших в то время в состав Советского Союза, с особым чувством отмечают эту дату, потому что СССР вынес на своих плечах основную тяжесть борьбы с фашизмом. Великая Победа была оплачена дорогой ценой: в годы войны погибло и умерло около 27 миллионов наших соотечественников. Наша страна потеряла треть своего национального богатства. Но, несмотря на всю тяжесть потерь, на жестокие испытания, советский народ выстоял и победил, проявив при этом чудеса воинской храбрости и трудового героизма.

Тема Великой Отечественной войны постоянно находится в сфере внимания историков, и Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ) помогает им в этом. В рамках различных видов конкурсов – основного, региональных и других – поддерживаются проекты научных исследований, издания трудов, проведения научных конференций.

Готовясь достойно встретить 70-летие Великой Победы, РГНФ объявил два целевых конкурса: проектов междисциплинарных исследований и проектов проведения научных конференций, посвященных этому знаменательному событию.

В рамках целевого конкурса «70 лет Победы в Великой Отечественной войне» Фонд на конкурсной основе отобрал 11 проектов, выполнение которых завершается изданием фундаментальных монографий. Среди них такие проекты, как «Путь к Великой Победе: СССР в войне глазами западных современников», «Политико-стратегическое содержание планов Третьего рейха в отношении СССР», «Освободительная миссия Красной Армии в 1944–1945 гг.», «Образы союзников-победителей в культурной памяти о Войне 1941–1945 гг.», «Образ войны на экране (на материале фильмов и архивных документов стран – участниц Второй мировой войны» и др.

По итогам экспертизы заявок, поступивших на второй целевой конкурс – «Проведение научных конференций, посвященных 70-летию Победы в Великой Отечественной войне», – поддержку Фонда получили 14 международных, всероссийских и межрегиональных форумов: «Общая Победа: история и память», «“Наше дело правое”: страны и лидеры антигитлеровской коалиции в социокультурном и философско-историческом измерениях», «Советские наука и техника в годы Великой Отечественной войны», «Историческая память о Великой Отечественной войне в политике современных государств» и др.

Международная научная конференция «Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность», проводимая в Коломне в самый канун 70-летия Победы, занимает особое положение. В ходе подготовки юбилейных торжеств Президент России В. В. Путин отметил необходимость обратиться к поиску еще неизвестных широкой общественности героев Великой Отечественной войны. В военных архивах хранятся тысячи документов об их подвигах, уникальных фактах. С другой стороны, к сожалению, множатся попытки политизации истории Великой Отечественной войны, неоправданной интерпретации даже общепризнанных фактов. Уверен, что ваша конференция внесет свой вклад в ознакомление научного сообщества и широкой общественности с новейшими результатами исследований в этой области.

Приветствие В. И. Шувалова, руководителя Администрации городского округа Коломна

Уважаемые друзья!

70 лет назад, 9 мая 1945 года, праздничные залпы салюта возвестили миру о Победе советского народа в Великой Отечественной войне. Подписанием акта о безоговорочной капитуляции Германии закончилась самая кровопролитная война в истории человечества.

На борьбу с фашизмом поднялись многие страны и народы. Но с полным правом мы говорим: решающую роль в разгроме гитлеровской Германии сыграла Советская Армия, советский народ. Люди разных национальностей, поколений и социальных слоев взялись за оружие, показав всему человечеству силу, мощь и величие духа Советского народа. «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», – эти слова повторяли миллионы людей.

Наш город Коломна на протяжении своей многовековой истории не раз становился на защиту родной земли. Жители Коломны, как и весь советский народ, не щадили жизней и сил в борьбе с врагом. Верные священному долгу защитников своей земли, своего Отечества, более двадцати тысяч наших земляков ушли на фронт. Двенадцать тысяч коломенцев не вернулись с полей сражений. 52 стали Героями Советского Союза.

На коломенской земле были сформированы свыше шестидесяти воинских частей и соединений. На заводах города производилось оружие и боеприпасы, ремонтировалась военная техника. Тысячи коломенцев строили оборонительные сооружения на подступах к Москве. Их подвиги неподвластны времени. Они были и остаются истинным примером доблести и патриотизма для ныне живущих и будущих поколений.

И в прошлом, и сейчас сила России, сила российского народа – в согласии и единстве. Мы ясно осознаем свою ответственность за судьбу страны, за то, чтобы главной ценностью на земле всегда оставались мир и созидание, за то, чтобы быть достойными славы нашего Отечества и нашей родной Коломны.

Приветствие А. Б. Мазурова, ректора Московского государственного областного социально-гуманитарного института, доктора исторических наук, профессора, депутата Московской областной Думы

Уважаемые участники и гости конференции!

70-летие Победы в Великой Отечественной войне – очень значимая для России и россиян дата. Во-первых, эта Победа – самая выдающаяся из всех побед на полях сражений, которых было немало в истории нашего Отечества. Во-вторых, и это крайне важно для историков, война сохраняется в живой людской памяти. Среди нас живет еще достаточно многочисленная, хотя и стремительно редеющая, когорта участников тех героических лет. В Московской области, при населении 7,2 млн. по состоянию на начало мая 2015 года, их оставалось всего 13,5 тысяч человек. Ясно, что последующие юбилеи Победы мы будем встречать, с трепетом взирая на каждого живого ветерана. Исключительно важной представляется возможность встреч и живого общения школьников и студенческой молодежи с ними.

Этот праздник в буквальном смысле слова является праздником «о слезами на глазах». Великие жертвы и испытания, принесенные нашим народом на алтарь Победы, не обошли стороной ни одну семью. Примеры некоторых из них потрясают до глубины души. Епистиния Федоровна Степанова – мать 15 детей, из которых выжило 10, – воспитала 9 сыновей. Старший сын сражался в Гражданскую войну. Остальные воевали за Родину на Холхин-Голе и в Великую Отечественную. Один из Степановых стал Героем СССР, восемь погибли в боях. Лишь один вернулся домой, но умер от ран. Трагедия этой русской женщины, пережившей всех своих сыновей, не может оставить равнодушным никого. Одновременно это и великий образ тех жертв, которые принесла Родина-Мать ради общей Победы.

Одна из примет 70-летнего юбилея Победы – попытки переоценки и прямой фальсификации событий Великой Отечественной войны. На фоне резких, а иногда и прямо провокационных заявлений западных лидеров заметно вырос интерес россиян к объективной и взвешенной оценке событий войны. Более того, на этом фоне большинство россиян стало четче понимать роль и значение Победы в мировой и российской истории. Отношение к Победе стало менее формальным, более «теплым», личным и глубоким. Оказалось, что у Победы есть огромный объединяющий потенциал. Огромное значение стала приобретать семейная история, что продемонстрировала акция «Бессмертный полк».

В современном обществе есть выраженный запрос на выверенную и правдивую трактовку событий Великой Отечественной войны. Поэтому проведение международной научной конференции «Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность» является очень актуальным. Совместная ее организация Российским историческим обществом и Китайским историческим обществом выглядит символически. Она еще раз подчеркивает особые отношения России и Китайской Народной Республики.

Разрешите от имени Московской областной Думы и коломенского вуза, который выступает одним из соорганизаторов конференции, пожелать ее участникам успешной и плодотворной работы.

М. Ю. Мухин. Авиапромышленность СССР в годы Великой Отечественной войны

Великая Отечественная война стала одним из ключевых моментов истории нашей Родины в XX в. Это были годы, когда решался вопрос о существовании нашей страны и ее народов. Ожесточенная борьба шла как на фронте, так и в тылу. Труженики советской экономики должны были победить в состязании с экономической машиной Рейха, к тому моменту подчинившего себе почти всю Европу. Это была немыслимо трудная задача, но советским рабочим и инженерам, управленцам и конструкторам удалось ее решить.

Для 1939–1941 гг. развитие советского Авиапрома происходило скорее экстенсивно – за счет передачи в наркомат авиапромышленности (НКАП) предприятий других ведомств. Одновременно необходимость освоения производства новых моделей авиатехники привело к некоторому спаду авиавыпуска, который удалось преодолеть только в 1940 г.

Таблица 1. Авиавыпуск в 1939–1941 гг.^*

^* Подсчитано по: Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2808. Л. 1–50; Самолетостроение в СССР, 1917–1945 гг. М., 1992. Кн. 1. С. 432–435; М., 1994. Кн. 2. С. 235–237.

Начало Великой Отечественной войны потребовало от советской авиапромышленности немедленного перехода на военные рельсы и форсированного увеличения авиавыпуска. По сравнению с первым полугодием 1941 г. среднемесячный выпуск боевых самолетов возрос в два раза. В конце сентября НКАП вышел на рекордную отметку – 100 самолетов в сутки. Это дало основания ГКО еще более увеличить плановое задание на IV квартал 1941 г. Однако в результате стремительного наступления немецко-фашистских войск значительная часть авиазаводов и смежных предприятий оказалась под угрозой захвата противником. Это, в свою очередь, потребовало организовать крупномасштабную эвакуацию. Начиная с октября 1941 г. начинается спад авиапроизводства.

Разумеется, в период эвакуации спад авиавыпуска был неизбежен. Уже в ноябре фактический авиавыпуск упал до отметки 627 самолетов (т. е. в 3,6 раза меньше, чем в сентябре). В декабре авиапромышленность произвела лишь 600 машин – это стало самым низким показателем за все годы войны. К этому моменту большинство советских авиапредприятий находились в процессе эвакуации и прекратили сдачу авиапродукции по естественным причинам. По сути выпуск истребителей продолжался только на заводах № 21 и № 292, а авиамоторостроение было представлено лишь заводом № 19.

Уже в первые дни войны режим работы на авиапредприятиях подвергся значительному уплотнению. В соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. «О режиме рабочих и служащих в военное время» были внесены изменения в функционирование действующих авиазаводов. На предприятиях НКАП вводились обязательные сверхурочные работы в 1–3 часа в день, что фактически означало перевод авиапромышленности на круглосуточную работу. В результате коэффициент использования оборудования в авиапромышленности возрос на 22–25 %. К сожалению, надо признать, что даже начало войны не привело к полному искоренению нарушений трудовой дисциплины. 29 сентября 1941 г. партком авиазавода № 22 им. Горбунова рапортовал о неудовлетворительном положении дел с рабочей силой. За июль было зафиксировано 29 опозданий и 13 прогулов, а в августе – 42 и 66 соответственно. Помимо прогулов и опозданий отмечались «бесцельное хождение в рабочее время, не свое временное начало и окончание работы, сон в рабочее время, не выполнение распоряжений руководства»[1].

С начала 1942 г. начинается неуклонный рост авиавыпуска. Достигнув «дна» в IV квартале 1941 г., уже в I квартале 1942 г. советский Авиапром начал увеличивать объемы, а масштабы авиавыпуска в III квартале 1942 г. превысили объем выпуска в III квартале 1941 г.

Таблица 2. Выпуск самолетов и авиамоторов в первый период войны, шт.^*

^*РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2976. Л. 9.

Всего за первое полугодие 1942 г. было изготовлено 9597 самолетов, из них 8268 – боевых. Важно отметить, что к этому моменту удельный вес азиатской части СССР в суммарном авиавыпуске поднялся до 77,3 % (июнь 1942 г.) против 6,6 % к началу войны. План 1942 г. по основным показателям был выполнен полностью. Число работающих в отрасли составило на конец 1942 г. 610,3 тыс. чел., т. е. на 31 % больше, чем в июне 1941 г. Одновременно существенно возросло и техническое обеспечение отрасли. По сравнению с июнем 1941 г. число станков на предприятиях НКАП в конце 1942 г. возросло на 89,4 %, а количество единиц кузнечно-прессового оборудования – на 88,8 %. Надо отметить, что уже на этом этапе СССР в 1,7 раза превзошел Германию по объему авиапроизводства. В Германии в 1942 г. было произведено только 12 950 боевых самолетов, а в СССР – 21 681.

Решающей для темпов авиавыпуска в 1942 г. была ситуация с кадрами авиапромышленности. На конец 1941 г. в авиаиндустрии работало 110 тыс. человек, при этом НКАП испытывал нехватку еще 219 тыс. человек. Так как эта проблема была характерна для всей оборонной промышленности, руководство СССР стремилось и решать ее в масштабах всей «оборонки». 26 декабря 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал указ «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий», который объявлял работников оборонных производств мобилизованными и приравнивал самовольное оставление предприятия к дезертирству. Тем не менее, ситуация с кадрами авиапромышленности оставалась безрадостной. Большинство эвакуированных предприятий смогли вывезти не более трети персонала, и хотя к марту 1942 г. в большинстве случаев довоенная численность была не только восстановлена, но и перекрыта, это было достигнуто за счет массового использования новой, а значит, в подавляющем большинстве – малоквалифицированной рабочей силы.

Между тем, положение с рабочей силой было критическим. 30 января 1942 г. отдел труда и зарплаты НКАП констатировал, что на декабрь 1941 г. в наличии на предприятиях НКАП имелось 185 630 человек, а уже в I квартале 1942 г., с учетом пуска новых заводов, потребуется 290 020 человек[2]. Предполагаемую недостачу 104 390 рабочих рук (из них – 69 230 квалифицированных рабочих) предполагалось покрыть за счет поступления молодых рабочих из школ ФЗО и ремесленных училищ (РУ) (40 200 человек), кратковременной подготовки рабочих непосредственно на заводах (21 540 человек) и еще 42 650 рабочих должны были появиться из графы «Другое», что, видимо, следовало понимать – «где хотите, там и ищите». Столь же удручающа была и ситуация с жильем. В наличии было 197 260 кв. м жилой площади, пригодной для размещения рабочей силы. Требовалось изыскать дополнительно 539 750 кв. м, в то время как по плану I квартала 1942 г. ожидалось лишь 149 860 кв. м. 13 февраля 1942 г. вышеупомянутый указ «Об ответственности рабочих» от 26 декабря 1941 г. был дополнен указом «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве». Этот второй указ дал возможность руководству НКАП развернуть широкомасштабный набор рабочей силы на авиа заводы непосредственно в районах размещения эвакуированных предприятий, что в известной мере снимало остроту жилищной проблемы.

В апреле 1942 г. учащихся ремесленных училищ, достигших 16 лет, досрочно выпустили из РУ и распределили по авиапредприятиям[3]. Вообще, подготовка кадров для НКАП системой ФЗО-РУ имела для авиапромышленности огромное значение, гарантируя постоянный приток относительно подготовленной рабсилы; в 1941–1944 гг. на авиазаводы поступило выпускников школ ФЗО и ремесленных училищ[4]:

1941 г. – 4781 человек,

1942 г. – 22 546 человек,

1943 г. – 22 250 человек,

1944 г. – 20 948 человек,

всего – 70 525 человек

Широко применялся в авиапромышленности и женский труд. Так, в марте 1942 г. НКАП ходатайствовал о привлечении на авиапредприятия 4000 женщин, которые должны были заменить на рабочих местах «разбронированных» рабочих, приз ванных в армию[5]. В 1942 г. удельный вес женщин среди всего персонала отрасли составил уже 38,3 %, а среди промышленно-производственного персонала – 40,9 %.

Статистические сведения о национальном составе «новых» сотрудников авиапромышленности очень фрагментарны. Однако, 24 марта НКАП сообщил, что нуждается в 244 тыс. бланках трудовых книжек (из них – 100 тыс. взамен утраченных). Так как быстро заполнить столь обширный массив документов было технически невозможно, предлагалось в первую очередь представить 130 тыс. бланков, из них 4000 – на узбекском языке, 5000 – на грузинском, 5000 – на азербайджанском и 116 тыс. – на русском[6].

Надо признать, что 1942 г. стал кризисным для авиапредприятий в плане обеспечения персонала продовольствием. На авиационном заводе № 19 (г. Пермь) работникам в январе 1942 г. было недодано по карточкам 50,4 % хлебобулочных изделий, 11,5 % макарон и крупы, 16 % мяса и рыбы, 6,2 % жиров, 3,2 % сахара. На авиазаводе № 24 (г. Куйбышев) в январе – феврале 1942 г. карточки на питание вообще не отоваривались. Из-за нехватки мест в столовой обеды доставлялись прямо в цеха. Обед здесь состоял из рассольника, в котором почти не было жиров, а вторых блюд не хватало, из-за чего при дележе пищи в цехах возникала понятная напряженность. На авиазаводе № 39 (г. Иркутск) за сентябрь 1942 г. было недодано мяса и рыбы в рабочих столовых – 15 %, жиров – 15 %, крупы – 18 %[7]. Нарком авиапромышленности Шахурин писал по этому поводу: «Вспоминаю, как директор завода М. С. Жезлов, осмотрев бараки и общежития, зашел в столовую и оказался свидетелем такого разговора. Один рабочий сказал другому:

– Сегодня на первое опять “жезловка”.

Речь шла о первом блюде, какой-то баланде. В столовой часто бывали блюда, которым рабочие в шутку давали различные названия, например “голубая ночь” (суп из ботвы), “осень” (вода с горохом), “карие глазки” (суп с воблой) и т. д.»[8]. Ввиду нехватки нормальных продуктов заводоуправления пытались прибегнуть к использованию продовольственных суррогатов и субпродуктов, но это мало помогало. Хотя в течение 1942 г. делались попытки улучшить ситуацию с материальным положением рабочих, существенных изменений тут не произошло. Характерным является доклад начальника цеха № 18 завода № 24 (г. Куйбышев) Мороза, поданный в феврале 1943 г. на имя помощника директора завода П. К. Шокина, в котором, между прочим, говорится:

«самовольное оставление работы и невыходы на работу рабочими цеха № 18 вызываются следующими обстоятельствами:

1. Питание рабочих, в особенности одиночек, поставлено очень плохо. Рабочие-одиночки, как правило, приходят на работу без завтрака и, находясь в общежитии, не всегда имеют возможность получить хотя бы кипяток. Калорийность обедов, отпускаемых в центральной раздаточной, низкая, меню однообразное, норма продуктов, отпускаемых на обед, не удовлетворяет потребность рабочих. По причине систематического недоедания в цехе имеется ряд случаев, когда лучшие кадровые рабочие периодически болеют авитаминозом (Скачков, Афиногенов, Спасов, Чернецов и др.). Отоваривание продуктовых карточек в магазинах ОРСа производится несвоевременно, и зачастую часть продуктов по карточкам остается неотоваренной.

2. Промтовары, как правило, выдается в магазинах только по ордерам. Промтоварные карточки у большинства рабочих совершенно не отоварены, и рабочие не имеют возможности купить себе одежду, и поэтому многие рабочие ходят на работу совершенно оборванные и разутые, что вызывает невыходы на работу. На протяжении 3–5 месяцев в магазинах ОРСа совершенно отсутствует хозяйственное мыло, и рабочие не ходят в баню, и как результат – вшивость и кожные заболевания.

3. Вновьприбываемых рабочих размещают в исключительно стесненных условиях вдали от завода (5–7 километров). Зачастую целыми месяцами спят на голых нарах без матрацев, бараки плохо отапливаются и не всегда освещаются. Кроме указанных причин, учитывая недостаток рабочей силы в цехе, рабочие цеха совершенно не имеют выходных дней, и это вызывает переутомление рабочих»[9].

Видимо, ситуация на заводе № 24 не была уникальной. Аналогично дела складывались и на заводе № 18 (Безымянка, близ Куйбышева). С начала 1942 г. на предприятие поступило 1900 выпускников школ ФЗО и 300 досрочных выпускников ремесленных училищ. Молодые ребята, которым едва исполнилось по 16 лет, внезапно оказались не только в другом городе, но и – в крайне тяжелых бытовых условиях. Для жилья им были предоставлены грязные, неотапливаемые бараки без постельных принадлежностей. При выпуске молодым рабочим было выдано по 1 паре белья, одежды и обуви. Так как в ОРСе товарные карточки не отоваривались – по мере изнашивания этих единственных пар, молодые рабочие стали стремительно приобретать вид оборванцев. Питание на заводе было организовано отвратительно. Речь шла даже не об общей антисанитарии, а физическом отсутствии ложек и тарелок. Горячее питание предоставлялось раз в сутки в посуду посетителя – т. е. молодые рабочие вынуждены были приносить с собой в качестве емкостей для супа разнообразные жестяные банки, черепки, а те, кто не смог раздобыть чего-либо в этом роде, обходились собственными фуражками. В результате завод столкнулся с массовыми побегами молодых рабочих к родителям[10].

Формально у директоров авиапредприятий с осени 1942 г. было право снижать норму отпуска хлеба прогульщикам, но как отмечало руководство НКАП, этой возможностью пользовались «далеко не все директора авиазаводов»[11]. Очевидно, что в сложившихся условиях такая мера была бы попросту бессмысленной – и без того недоедавший рабочий, если его дополнительно урезать в питании, заведомо не смог бы выполнять трудовую норму.

И тем не менее, даже в таких тяжелых условиях советская авиапромышленность наращивала темпы производства. В целом, можно сказать, что кризис авиавыпуска был преодолен советским Авиапромом уже в 1942 г. Следует специально подчеркнуть, что рост авиавыпуска был обусловлен в первую очередь именно интенсификацией производства.

Таблица 3. Среднемесячная выработка продукции с 1000 станков^*

^*РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2878. Л. 22.

^** Неизм. цены 1926/27 г.

Очевидно, что «отдача» от 1000 станков как в натуральном, так и в денежном исчислении резко возросла именно в 1942 г.

Одновременно за счет внедрения новых технологий и заменителей дефицитных материалов удалось существенно снизить себестоимость авиапродукции.

Таблица 4. Снижение себестоимости некоторых типов авиатехники в денежном выражении (тыс. руб.)^*

^* РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2878. Л. 73, 75.

С другой стороны, иногда ставка на суррогаты и заменители приводила и к неприятным результатам. Так, весной 1943 г. были обнаружены массовые дефекты на истребителях Як, изготовленных на заводах № 292 и № 153, как результат использования недостаточно испытанных заменителей лаков и красок. Непосредственным следствием этого инцидента стало создание в июле 1943 г. Главной инспекции НКАП по качеству.

Несмотря на вышеописанные проблемы с кадровым составом, численность промышленного персонала авиапромышленности постепенно росла. Так, к осени 1942 г. она уже превысила отметку в 600 тыс. человек и фактически стабилизировалась на этой отметке. В течение осени 1942 – лета 1943 г. количество учеников и служащих снижалось, а ИТР, напротив, росло. В целом же численность персонала Авиапрома оставалась практически неизменной.

Достаточно высок был и профессиональный уровень работников Авиапрома – не справлялись с нормой выработки около 11 % рабочих, и в то же время 20 % перевыполняли ее вдвое.

Таблица 5. Рост выработки и средней зарплаты^*

^* РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2878. Л. 53.

^** В % по отношению к предыдущему году.

Как видим, основной рост и выработки, и зарплат пришелся на 1942 г. Причем если в 1941 г. темпы прироста выработки существенно отставали от аналогичного показателя зарплат, то с 1942 г. тенденция кардинально меняется.

Особо важным было обеспечение заводов соответствующим числом инженерно-технических работников. Как правило, инженерные кадры эвакуировались с каждого предприятия в первую очередь[12]. Поэтому нередкой была ситуация, при которой завод, принимавший на свою территорию эвакуированные предприятия и их персонал, испытывал даже некий переизбыток «ИТР». Однако обследование ряда авиазаводов, осуществленное в апреле 1942 г., показало, что сам термин «ИТР» требовал определенного уточнения.

Таблица 6. Численность ИТР на обследованных Оргавиапромом в апреле 1942 г. самолетостроительных заводах в % к общему числу работников^*

^*РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2843. Л. 31.

Очевидно большинство инженерно-технического персонала авиапромышленности собственно инженерами не являлось. То есть инженерные должности занимали люди без высшего образования, овладевшие соответствующей специализацией без отрыва от производства.

Нехватка инженерных кадров (особенно с высшим образованием) привела к складыванию практики по «сманиванию» инженеров с одного завода на другой. Хотя формально это шло вразрез с официальной линией на закрепление рабочих кадров, борьбу с текучестью и «дезертирством с трудового фронта», все же, как правило, директорам «заводов-похитителей» удавалось отстоять «беглецов»[13].

Таблица 7. Движение персонала (среднесписочные данные, чел.)^*

^*РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 2878. Л. 54–55.

^** В процентном отношении к 1940 г.

Из таблицы 7 видно, что наибольший темп прироста численности персонала был развит в 1942 г., а в 1943 г. численность персонала хотя и продолжала увеличиваться, но скорость прироста снизилась.

Если 1942 г. стал для Авиапрома временем успешного решения задач по преодолению кризиса 1941 г. методами экстенсивными, то в 1943 г. авиапромышленность перешла к интенсификации производства. Массово внедряются поточно-конвейерные методы организации труда. Если с начала года поточные методы стали повсеместно внедряться на сборочных работах, то с осени они охватили решительно все сферы авиапроизводства. Переход к поточному производству немедленно сказался и на производительности труда, которая за 1943 г. возросла на 20–25 %. Всего за 1943–1945 гг. производительность труда на предприятиях НКАП возросла на 70,2 %. Авиапром являлся лидером среди отраслей «оборонки» по масштабам вовлеченности персонала в движение «двухсотников». В 1944 г. число рабочих-двухсотников по отношению к общему числу работающих составляло: в авиационной промышленности – 23 %, на предприятиях минометного вооружения – 21,5 %, в тяжелом машиностроении – 17 %, в промышленности боеприпасов – 11 %, в химической промышленности – 12 %[14].

В 1944 г. в советской авиапромышленности работало 620 тыс. человек, а в авиаиндустрии Германии – 786 тыс. человек. Тем не менее, гитлеровской Германии так и не удалось превзойти НКАП по масштабам авиапроизводства. За годы войны СССР произвел 116 296 самолетов (из них – 97 140 боевых), в то время как Германия смогла выпустить только 88 900 самолетов (в том числе 78 890 боевых)[15]. В неимоверно тяжелых условиях, вывозя оборудование и персонал едва ли не из-под гусениц наступавших немецких танков, налаживая производство в эвакуации, испытывая постоянный дефицит рабочей силы вообще, а квалифицированного персонала – в особенности, страдая от нехватки продовольствия и одежды, жилья и производственных помещений, инженеров и капитальных вложений, советские авиастроители сумели с честью выдержать испытание военных лет. Советская авиапромышленность сражалась. Сражалась, как вся страна. И победа в той страшной войне стала победой и советского Авиапрома.

Е. М. Малышева. Экономические ресурсы Кавказа в планах Третьего рейха

Целью Германии было завоевание территории СССР и использование его экономических ресурсов. Экономические ресурсы (лат. ressource – вспомогательное средство) – совокупность материальных и нематериальных факторов и средств, обеспечивающих функционирование производства: природные, сырьевые, географические, а также трудовые, человеческие в совокупности обеспечивают функционирование экономики.

2 мая 1941 г. экономический штаб «Восток» утвердил принципы германской хозяйственной политики на оккупированной советской территории: «Войну можно вести только при условии, что… все германские вооруженные силы смогут питаться за счет России… Когда мы заберем из страны все, что нам нужно, десятки миллионов людей, несомненно, умрут от голода»[16].

31 июля 1940 г. Гитлер дает указание руководителям ОКХ: «Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 года. Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше». Весной 1941 г., выступая перед подчиненными с секретной речью, один из главных политических и военных деятелей Третьего рейха, рейхсфюрер СС, рейхсминистр внутренних дел Германии начальник РСХА Генрих Гиммлер подчеркнул, что «главной целью войны против Советского Союза является уничтожение 30 млн. славян»[17].

Политика Германии на Кавказе в период Второй мировой войны явилась составной частью всеобъемлющего плана захвата СССР, использование его экономического потенциала. Регион планировалось использовать в качестве коридора для проникновения германского рейха в Малую Азию, выхода к Персидскому заливу и создания прочных позиций на подступах к Индии.

Расположенный на важной в геополитическом отношении территории стратегического значения, через которую идут торговые пути, соединяющие государства Европы, Азии, Ближнего и Среднего Востока, Кавказ представлял для Германии особую значимость. Разрабатывая планы завоевания южных регионов СССР, руководство нацистского рейха одной из главных задач считало обеспечение потребностей вермахта за счет кавказской нефти, в силу чего основной интерес вызывали нефтяные источники, иные природные ресурсы, в том числе продовольствие Кавказа[18].

Грандиозные планы включали задачу на востоке прорваться к Грозному, а затем по Каспийскому побережью к нефтеносному Баку. Трудно переоценить надежды, которые возлагались вермахтом на военно-экономический потенциал нефтеносных районов Кавказа для потребностей держав оси, о чем свидетельствуют достоверные исторические источники, в том числе целый ряд германских документов. Приведем выдержки из некоторых. Розенберг отмечал, что «интересы Германии… в том, чтобы создать прочные позиции на всем Кавказе и тем самым обеспечить безопасность континентальной Европы, то есть обеспечить себе связь с Ближним Востоком. Только связь с нефтяным источником может сделать Германию и всю Европу независимыми от любой коалиции держав в будущее». Цель германской политики господства над Кавказом: «Германская империя должна взять в свои руки всю нефть». В планах германского командования Кавказ неоднократно подчеркивался, как стратегическая цель. Так, Геббельс на официальном собрании в Мюнхене отмечал: «Если к названному нашим командованием времени закончатся бои за Кавказ, мы будем иметь в своих руках богатейшие области Европы»[19].

«Ежемесячная потребность европейских держав оси, включая оккупированные земли, составляет 1,15 млн. тонн минеральных масел всех видов, – отмечалось в плане штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) по овладению кавказскими нефтеносными районами 4 мая 1941 г., – Германия может покрыть свою потребность в нефти только за счет Кавказа»[20]. Еще до начала реализации плана «Барбаросса» и нападения на СССР, Германией были захвачены нефтяные промыслы и нефтеперерабатывающие заводы Румынии, и она распоряжалась практически всей нефтяной промышленностью западной континентальной Европы.

Во Второй мировой войне была задействована мощная военно-техническая база: сотни тысяч самолетов, танков, на фронтах и в тыловых районах использовалось свыше 40 млн. автомобилей и тягачей, на обеспечение функционирования которых десятки миллионов тонн горючего. По сравнению с первой мировой войной расход горючего увеличился почти в 10 раз. Потребление горючего в Германии с 1938 по 1944 г. составило около 60-ти млн. тонн. В 1941 г., после нападения на СССР, по сравнению с 1940 г. расход горючего вермахтом увеличился в 1,5 раза, и только в 1943 г. этот показатель достиг объема в 10,7 млн. тонн[21].

Наше преимущество в нефти было одним из залогов победы над Германией, и в достижении этого преимущества – вклад нефтяников, рабочих Кубани, Майкопа, Грозного, Урала, Грузии.

Нефтяная промышленность – важнейшая отрасль народного хозяйства. В предвоенные годы в СССР была создана мощная нефтяная индустрия, оснащенная передовой техникой, выработаны новые методы эксплуатации скважин. Широко поставленная нефтеразведка прирастила к известным ранее месторождениям новые гигантские площади. Советский Союз располагал значительными природными запасами нефти. Жидкое топливо добывалось в исконных нефтяных районах Апшеронска, Грозного, Майкопа, в Башкирии, на Урале, в Грузии и в Туркмении, в Казахстане и на Востоке, в Сибири. «Современная война – есть война моторов, – писала “Правда” 8 февраля 1942 г. – Но моторы сами по себе – безжизненная сталь. Для того чтобы они работали, приносили пользу, разили врага, нужен бензин. Бензин – кровь самолетов, танков, автомобилей, индустрии. Наши нефтяники оживляют холодную сталь моторов, приводят их в действие. Они дадут фронту столько горючего, сколько нужно для полного разгрома врага»[22].

Предпринимая наступление на Кавказ, руководство Третьего рейха планировало захватить Майкопскую, Грозненскую и Бакинскую нефть, затем овладеть иранскими и иракскими нефтяными источниками. Только для немецкой группы армий «Центр» для обеспечения операции по захвату Москвы под кодовым названием «Тайфун» ежедневно требовалось поставлять от 27 до 29 железнодорожных составов с горючим[23]. Провал «блицкрига» уже к осени 1941 г. остро поставил задачу обеспечения нефтепродуктами вермахта и германской военной экономики. 21 ноября 1941 г. Гитлер отдает группе армий «Юг» приказ силами 1-й танковой и 11-й армий вермахта вести наступление через Ростов и Крым, чтобы в ближайшее время в первую очередь овладеть Майкопским нефтяным районом.

Захват богатств Северного Кавказа, и в особенности его нефтяных запасов, месторождений, для гитлеровской Германии имел важнейшее стратегическое значение, о чем свидетельствуют факты. В директиве Гитлера от 23 июня 1942 г. подчеркивалась необходимость объединить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожения противника за Доном, чтобы затем захватить нефтяные районы в пределах Кавказа.

О том, насколько остро стоял вопрос о захвате кавказских месторождений нефти, свидетельствовало заявление Гитлера о том, что если он не получит «нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной»[24]. «Нельзя сомневаться в необходимости возможно более раннего овладения кавказскими нефтеносными районами, как минимум – районом Майкопа и Грозного… а также коммуникациями, по которым будет транспортироваться нефть. Немецким войскам не удается овладеть этими районами с моря до тех пор, пока сохраняет боеспособность русский Черноморский флот… Группе армий “Юг” надлежит… возможно, скорее бросить все необходимые силы вдоль нефтепроводов на Майкоп – Грозный, позднее также на Баку»[25].

Для оперативного захвата источников кавказской нефти службами немецкой разведки и контрразведки под непосредственным наблюдением адмирала Канариса прилагались значительные усилия. Так, для этих целей был сформирован батальон, вскоре расширенный до полка, из которого в дальнейшем была создана дивизия «Бранденбург». Здесь обучались и готовились отборные солдаты и офицеры для выполнения особых задач, будь то прорыв фронта или забрасывание десанта с самолетов на линию фронта. В их задачу входили как диверсионные акты на военных и экономических объектах, электростанциях, нефтяных промыслах, так и моральное разложение народов Северного Кавказа путем агитации и развернутой нацистской пропаганды среди национальных меньшинств, а также для добывания и передачи сведений военного характера. Однако эти усилия немецкой разведки – Абвер-II, не дали ожидаемого результата. Как это получилось с нефтяными промыслами и нефтеперегонными заводами Румынии еще во время ее нейтралитета, о чем свидетельствует доктор Пауль Леверкюн[26].

Для освоения Майкопского нефтеносного района вслед за танковой армией в Майкоп вошли специальные части немецких специалистов по нефтяному делу. Однако проводившиеся оккупантами облавы по обнаружению укрытого нефтяного оборудования, равно как поиску и выявлению специалистов-нефтяников из местного населения, не дали никаких результатов. По признанию одного из помощников Геринга, «здесь пришлось преодолеть невероятные трудности», так как все сооружения были полностью разрушены, подъездные пути в условиях начинающей сырой погоды «большей частью невозможно было использовать…». Немецкие технические специалисты, ознакомившись с состоянием нефтепромыслов Майнефтекомбината, пришли к выводу, что «было бы целесообразнее использовать подготовленное для Кавказа оборудование в Румынии или в районе Вены, чем в Майкопе»[27].

В ряде документов и материалов вермахта неоднократно подчеркивалась мысль о том, что нефть является главным промышленным сырьем, и все вопросы, связанные с добычей и вывозом нефти, должны «при всех случаях стоять на первом месте». Для эксплуатации кавказских нефтяных районов в июне 1941 г. было запланировано создание «Континентального акционерного нефтяного общества», была принята по этому вопросу специальная директива главного хозяйственного штаба «Ост» («Зеленая папка»)[28]. Все экономические меры по ограблению Советского Союза были сосредоточены в специально созданном для этих целей экономическом штабе особого назначения «Ольденбург». Приказ Кейтеля от 16 июля 1941 г. по осуществлению инструкций, изложенных в «Зеленой папке», требовал, чтобы войска и военные инстанции, командиры подключились и поддержали меры по ограблению оккупированной территории и, прежде всего, нефти и сельскохозяйственных продуктов. Конфискованные запасы продовольствия, награбленная и реквизированная воинскими частями продукция должны быть использованы «для покрытия потребностей вермахта, для так называемых “восточных войск” и для снабжения имперской территории»[29].

План овладения кавказскими нефтяными районами, предусматривавший захват Баку, как минимум – района Майкопа и Грозного (соответственно 7 % и 9 % общей добычи нефти в СССР), был разработан штабом ОКВ как часть плана «Барбаросса» 4 мая 1941 г. Опасность уничтожения нефтяной промышленности советскими войсками вынуждала немецкое командование искать средства для создания «самостоятельного государственного образования на Кавказе», заинтересованного в сохранении добычи и производства нефти в прежнем объеме. Дальнейшие военные действия планировались через Кавказский хребет и Иран в направлении на Ирак. Как отмечает В. И. Дашичев, нацистским руководством учитывалась потенциальная опасность от «кавказских горных народностей, которые хорошо знают местность и смогут вести борьбу против наших тыловых коммуникаций»[30].

Согласно экономическому разделу плана «Барбаросса», получившему кодовое название «Ольденбург», общее управление экономикой оккупированных областей возлагалось на рейхсмаршала Г. Геринга как генерального уполномоченного по четырехлетнему плану. Ему подчинялся экономический штаб особого назначения «Ольденбург» во главе с генерал-лейтенантом Шубертом, позже переименованный в экономический штаб «Ост». Он состоял из групп по вооружению и средствам транспорта («М»), продовольственному снабжению и сельскому хозяйству («Л»), промышленности, включая вопросы производственного снабжения и сырья, лесного хозяйства, финансов, торговли, использования рабочей силы («В»). Роль региональных организаций возлагалась на хозяйственные инспекции, которые предполагалось разместить в Ленинграде, Москве, Киеве и Баку. Последней должны были подчиняться хозяйственные команды в Краснодаре, Грозном, Тбилиси, Баку и хозяйственный филиал в Батуми. Вопросы хозяйственного использования территорий СССР детализировались в «Директивах по руководству экономикой во вновь оккупированных восточных областях» (известных как «Зеленая папка» Геринга), утвержденных не позднее 16 июня 1941 г. Согласно «Зеленой папке», советская оккупированная территория превращалась в аграрно-сырьевого экспортера, призванного обеспечить победу Германии в войне. Особое внимание уделялось нефти и продовольствию: «Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель кампании». В соответствии с экономическими задачами предполагалось устанавливать и отношения с населением. Если жители северных областей СССР обрекались на вымирание, то с населением нефтяных районов Закавказья и сельскохозяйственных районов Северного Кавказа следовало поддерживать «хорошие» отношения. Указывалось на необходимость использовать противоречия «между туземцами и русскими»[31]. В «Зеленой папке» окончательно утверждалась структура немецких военно-хозяйственных учреждений. Экономический штаб «Ост» был преобразован в Восточный штаб экономического руководства, подчиненный непосредственно Герингу и возглавлявшийся его представителем статс-секретарем Кернером. В качестве его полевого управления был создан Восточный экономический штаб.

О том, насколько важно было использовать экономический потенциал Кавказа для Третьего рейха, свидетельствует факт открытия в Берлине в 1942 г. специального научно-исследовательского института по использованию экономического потенциала Кавказа, в котором главное место отводилось нефтяным ресурсам. 6 августа 1942 г. на одном из совещаний руководящих немецких должностных лиц в оккупированных областях Геринг поставил перед гаулейтерами высокие планы поставок сырья из оккупированных областей. Планы, которым не суждено было сбыться. Трудящиеся оккупированных районов оказали массовое противодействие экономической политике захватчиков и сорвали их программы. В германском министерстве прекрасно понимали, как отмечал статс-секретарь в отставке Ганс-Иоахим Рике, что для этого «нужно более или менее добровольное сотрудничество населения этих областей»[32].

Однако воплощению в жизнь этих и иных имперских притязаний на богатства Северного Кавказа помешали совместные действия многонационального рабочего класса и крестьянства региона, объединенных в партизанские отряды и подпольные организации, патриотизм населения оккупированных нефтеносных районов.

Не помогла оккупантам установка «попытаться использовать заранее политические и прочие средства, чтобы, учитывая возможные явления распада в русском государстве после первых крупных немецких успехов, способствовать возникновению самостоятельного государственного образования на Кавказе». В планах нацистской Германии на Юге СССР намечалось создание рейхскомиссариата «Кавказ». Во главе гитлеровской администрации в регионе должен был стоять «Имперский покровитель по Кавказу», или «Наместник Кавказа». Такое государство, по мнению властей, «было бы, разумеется, заинтересовано в сохранении продуктивности нефтяных предприятий»[33].

С этой целью была предпринята провалившаяся фашистская попытка заигрывания с местным населением, так называемый «Кавказский эксперимент». На Кавказском перевале при разгроме немецкой части наши бойцы захватили секретный приказ командующего 44-м германским армейским корпусом от 8 августа 1942 г. «Здесь нужно действовать иначе, чем на Дону», – гласил приказ. «Считаться с тем, что в этих районах добровольные группы горно-кавказского населения могут сыграть немалую роль. Восстание горных народов Кавказа, направленное против нас, может иметь тяжелые для нас последствия… Необходимо проработать приказ о запрещении грабежей…»[34]. О тактике оккупационных войск на территории Кавказа интересные документы обнаружены автором настоящей статьи в бывшем «трофейном архиве» (Центр хранения историко-документальных коллекций в Москве, ныне Российский государственный военный архив). Например, «Памятка относительно отношения к Кавказским народам» из архивного дела № 341 открывается пунктом «а»: «Кавказцы имеют выразительное национальное чувство и сознание племени; они свободолюбивы и горды. Одновременно они очень чувствительны. Поэтому физические наказания и оскорбления по отношению к кавказцам не допускаются… Кавказцы ожесточенно сопротивляются каждому чужому завоевателю, который намеревается их угнетать. Поэтому следует ласково обращаться с Кавказским населением, пока не имеется обоснованного повода к другого рода обращению. Рекомендуется осторожность в обращении с городским населением, пропитанным советской интеллигенцией»[35].

С 1 по 28 сентября 1942 г. части вермахта пытались в упорных боях овладеть Грозным, а в последующем и Баку. Однако несмотря на превосходство противника в силах и средствах, ему советскими войсками в этом районе было нанесено тяжелое поражение, и нацистские планы по захвату Грозненского и Бакинского нефтяных районов были успешно сорваны.

Берлинское радио в середине ноября 1942 г. сообщило о том, что налажена работа Майкопских нефтяных промыслов и Германия обеспечивает на 30 % свои потребности кавказской нефтью. Это не соответствовало действительности – Майкопской нефти оккупационные власти не получили[36].

Не дали ожидаемого результата попытки и ухищрения поборников «нового порядка» склонить народы Северного Кавказа к предательству Родины.

Здесь сыграло свою роль изменение тактической концепции оккупационных органов при поддержке министерства по восточным вопросам: было решено летом – осенью 1942 г. провести так называемый «Кавказский эксперимент» с целью привлечения на свою сторону населения оккупированных районов. Результаты неудавшегося «эксперимента» доказывают необоснованность утверждений об «упущенных возможностях» германской оккупационной политики. Как раз возможности воздействия «пряником» фашистские органы использовали на Северном Кавказе с первых дней оккупации. В действие была пущена измененная пропагандистская тактика, одобренная самим Гитлером, обещания населению «свободы и благосостояния», создание национальных органов управления, восстановление единоличных крестьянских хозяйств и всех связанных с этим благ. Против оккупационной политики на Северном Кавказе, как и на всей оккупированной территории Российской Федерации, велась борьба в самых разнообразных формах. Не помогли расчеты на реанимацию частнособственнической психологии, не помог страх перед расправой, террором, не оправдалась тщательно разработанная экономическая программа оккупационных властей[37]. Планам Третьего рейха по эффективному использованию экономического потенциала Кавказа не суждено было реализоваться.

М. Ю. Моруков. ГУЛАГ как фактор военной экономики

И. В. Быстрова. СССР и Ленд-лиз: роль личного фактора

История программы Ленд-лиза – военно-экономической помощи СССР со стороны США при содействии Великобритании, Канады и других стран в 1941–1945 гг. – относится к числу весьма популярных, но все еще недостаточно полно изученных аспектов истории Второй мировой войны. Тема имеет большое значение не только с точки зрения изучения военной и дипломатической истории, но и проблемы модернизации экономики СССР, роли технической помощи и заимствования, а также «человеческого измерения» отношений союзников.

Исследование по данной тематике затруднялось тем, что основополагающий архивный фонд Правительственной Закупочной Комиссии СССР в США оставался закрытым вплоть до последнего времени. Тем не менее, в 1990-е годы в России появился ряд работ, посвященных таким аспектам, как Северные конвои (следует выделить книгу М. Н. Супруна[65]), а также история авиатрассы «Аляска – Сибирь»[66], роль тихоокеанского маршрута Ленд-лиза. К числу общих фундаментальных исследований относятся монография Н. В. Бутениной[67], в которой рассматривается программа Ленд-лиза в целом (для всех стран) с экономической точки зрения, и книга историков В. Н. Краснова и И. В. Краснова[68], где излагается основная хронология помощи СССР. Ряд новых архивных документов из фонда Правительственной Закупочной Комиссии СССР в США был использован в книге Н. И. Рыжкова[69], которая, к сожалению, не содержит научно-справочного аппарата и не может считаться научным изданием.

Тематика остается дискуссионной: ряд авторов считает, что вклад Лендлиза в победу СССР над фашистской Германией был незначительным (основываясь на официальных цифрах, согласно которым в целом доля этих поставок в советском военном производстве составила 4 %), другие утверждают, что по ряду аспектов поставки были незаменимы (поставки продовольствия, грузовиков, станков, которые в СССР не производились; уникальными были поставки радиооборудования, десантных судов, существенными – поставки боевых самолетов и кораблей, порохов, алюминия, авиационного бензина).

Зарубежные работы по истории Ленд-лиза, выпущенные, прежде всего в США, опирались на данные из американских источников, которые были доступны для исследователей уже вскоре после окончания войны (это документы Администрации по Ленд-лизу, Военного департамента, Управления по военному производству США и других ведомств). Большинство работ, выпущенных с 1950-х по 1990-е годы, анализировали широкий спектр проблем, связанных с экономическими, военными, а также стратегическими и политико-дипломатическими измерениями американской программы помощи СССР. В 2000-е годы основные исследования зарубежных авторов были посвящены отдельным важным направлениям поставок – прежде всего «авиационному» Ленд-лизу[70] и роли отдельных регионов, как Аляска[71].

В этих работах собран большой фактический материал об организационной деятельности американских правительственных органов, осуществлявших программу Ленд-лиза, однако им присуща известная односторонность, так как документы по тематике Ленд-лиза с советской стороны были закрыты. Американские данные о размерах помощи по Ленд-лизу несколько отличались от советских, так как в последнем случае считались не только цифры о поставках и отгрузках товаров для СССР из американских портов, но и потери (зачастую бывшие очень существенными, особенно на северном маршруте Ленд-лиза), и сведения о поставках, реально прибывших в СССР. С рассекречиванием советских документов впервые создается возможность сопоставить данные о том, что союзники отправили, с тем, что советской стороной было получено.

Основополагающим фондом из отечественных архивов является фонд Правительственной Закупочной Комиссии Наркомата внешней торговли, хранящийся в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ). Для изучения темы следует использовать документы из личных фондов И. В. Сталина, В. М. Молотова, А. И. Микояна, находящиеся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). Изучение документального архивного комплекса отечественного происхождения дает возможность выявить основные направления деятельности Правительственной Закупочной Комиссии по организации поставок по Ленд-лизу для СССР.

Перспективным направлением дальнейших исследований является сравнение документальных комплексов из отечественных, американских и британских архивов, для создания полной комплексной и объективной картины организации и вклада союзнических поставок для СССР в победу антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне.

Самые крупные по стоимости поставки по ленд-лизу получила из США Великобритания на сумму около 30 млрд. долларов (при этом имел место так называемый «обратный ленд-лиз» в виде строительства для военно-морских сил США и Великобритании, экспорта сырья, продовольствия, военного снаряжения и др. на сумму 787 447 ф. ст.). По официальным американским данным, обнародованным вскоре после окончания войны, общий размер военно-экономических поставок в СССР составил 12,2 млрд долл., из которых 10,8 млрд. были поставлены из США, 1,2 млрд. из Великобритании, и 0,2 млрд. из Канады[72].

По данным Правительственной Закупочной Комиссии СССР в США, рассекреченным всего несколько лет назад, с 1 октября 1941 г. по 15 сентября 1945 г. было оформлено контрактом заказов через Ленд-лиз на сумму 9 708 896 893 долл. США, а отгружено в СССР за тот же период заказов на сумму 9 423 878 663 долл.[73] То есть данные были существенно ниже подсчетов американской стороны, что могло объясняться, прежде всего, конечно, существенными потерями грузов в ходе их транспортировки, а также, возможно, различиями в методах исчислений.

Основными каналами союзных поставок в СССР были северный, южный (персидский, или иранский, коридор) и тихоокеанский маршруты, а также авиатрасса «Аляска – Сибирь». Наибольшее количество грузов было перевезено по тихоокеанскому маршруту – до 47 % всех поставок. Но в силу того, что в этом регионе шла война между США и Японией, а СССР соблюдал нейтралитет, по этому пути шли так называемые невоенные поставки (нефтепродукты, станки, оборудование, продовольствие)[74]. Иранский и дальневосточный маршруты были самыми безопасными, но длинными путями. Наиболее опасным, но кратчайшим маршрутом был маршрут через Северную Атлантику в Мурманск и Архангельск. Доставка грузов этим путем занимала всего 10–14 суток, по нему было доставлено за годы войны около четверти всех грузов, в том числе почти половина поставок вооружений.

Важнейшую роль в организации поставок играло личное взаимодействие представителей СССР, США и Великобритании, которые участвовали в организации доставки и использования этой помощи для обеспечения совместной победы. Уникальным опытом личных отношений между высшими политическими руководителями можно считать отраженный в личной переписке, записях бесед и решениях совместных конференций, «военный альянс» между И. В. Сталиным, У. Черчиллем и Ф. Рузвельтом, который дал возможность решения военно-стратегических, оперативных и общеполитических проблем. Каждый из трех лидеров являлся выдающейся личностью, внесшей огромный вклад в историю своей страны. Насколько бы напряженными или даже враждебными ни были отношения между ними до нападения Германии на СССР 22 июня 1941 г., и существенны расхождения по проблемам второго фронта, послевоенного устройства Европы и мира, они смогли хотя бы на время совместной борьбы против фашистской коалиции преодолеть разногласия. Немалую роль в формировании в странах Большой тройки новой формулы сотрудничества сыграли личные контакты между представителями союзников на разных уровнях: военных, дипломатических представителей, промышленников, журналистов, деятелей культуры, посещавших СССР на уровне повседневных контактов между советскими людьми и иностранцами, а также контакты на территории США (деятельность ПЗК, визиты советских моряков и др.).

Пожалуй, наиболее героико-драматические коллизии сотрудничества между русскими, англичанами, американцами были связаны с проводкой арктических конвоев в СССР. Не случайно сами моряки назвали этот маршрут «холодным коридором ада»[75]. Конвои представляли собой группы торговых или вспомогательных судов, которые перевозили вооружения, войска и другие предметы военного снабжения и двигались под охраной военных кораблей. Главная тяжесть морской войны, связанной с проводкой конвоев через Атлантический океан и арктическим путем из Англии и Исландии в северные порты СССР, выпала на долю Великобритании. Принципы и инструкции построения конвоев были разработаны военно-морским руководством Великобритании, США и Канады с самого начала Второй мировой войны. Первый трансатлантический конвой «HX» Галифакс – Великобритания вышел в море 16 сентября 1939 г.

Основными базами формирования арктических конвоев стали Лох Ю (Великобритания), Рейкьявик и залив Хваль-фьорд (Исландия). Сюда они прибывали из США и отсюда направлялись в СССР. По соглашению Атлантический океан был разделен на две зоны – западную (американскую) и восточную (английскую), в пределах каждой зоны конвои следовали под английским или американским командованием[76].

Специфические трудности прохождения арктических конвоев профессионально описаны в книге участника войны, военного историка В. Н. Краснова (в соавторстве с И. В. Красновым). По его описанию, «караваны судов в конвоях… следовали через довольно узкий коридор шириной в 180 миль между архипелагом Шпицберген и островом Медвежий. С севера его ограждали полярные льды, а с юга – побережье Норвегии, оккупированной немцами, где находились вражеские аэродромы и военно-морские базы».

Проводка конвоев в Арктике была сопряжена с рядом дополнительных трудностей, связанных с погодными условиями: почти постоянными штормами, дрейфующими льдами. По описанию В. Н. Краснова, «зимой паковый лед вынуждал караваны судов следовать ближе к норвежскому берегу… Постоянно увеличивающийся в зимнее время ледяной нарост на бортах, надстройках и палубах судна, если с ним не бороться, мог привести к смещению центра тяжести судна и потере остойчивости, а, в конечном счете, к опрокидыванию судна.