Тайная власть Тор Брэд
– Кто его знает. Напридумывать можно что угодно.
– А сейчас как? – спросил Гарвуд, убрав фотографию, прикрывающую низ рисунка. При этом стала видна подпись под флагом.
– Погоди, погоди. – Старик полез за очками. – Тут написано, что это флаг «Сынов свободы». – Он подумал пару секунд. – Ну конечно, Sons of Liberty – S.O.L.
Гарвуд откинулся на спинку стула.
– Давайте я прочту вам о них. – Он перелистнул несколько страниц. – Нет, лучше скажу своими словами. – Это первые американские борцы за независимость. Группа патриотов, возмущенных законом о гербовом сборе и объединившихся для борьбы с угнетателями. Самой знаменитой их акцией было Бостонское чаепитие.
– Значит, эти преступники пытаются представить себя современными «Сынами свободы»?
– Я думаю, вы правы, – сказал Гарвуд, продолжая листать книгу. – Вот, Сосновый бунт. Вы о нем что-нибудь знаете?
– К сожалению, нет. Я не так глубоко знаком с периодом Войны за независимость.
– Ну, как известно, могущество Британской империи в основном базировалось на владении морями. У нее был самый лучший в мире военный и торговый флот. И корабли строили из первосортного дерева. Причем на мачты шла исключительно белая сосна. Поскольку на Британских островах эту сосну уже полностью извели, основным источником этого дерева были североамериканские колонии. И потому был принят закон, запрещающий колонистам рубить белые сосны толще двенадцати дюймов. Это сильно ударило по лесорубам и владельцам лесопилок, и они протестовали разными способами. Например, назло британцам выстилали в домах полы досками из белой сосны, по крайней мере на фут шире положенного. И дальше вот что об этом написано. – Он взял книгу: – В колониях работали специальные инспекторы королевских лесов, надзирающие за соблюдением закона о рубке белых сосен. Любой нарушитель строго наказывался. В 1772 году один королевский инспектор уличил мельника из Веара, Нью-Хэмпшир, Эбенизера Маджета в незаконной рубке белых сосен и наложил штраф, который тот отказался платить. Шериф округа с помощником поехали его арестовывать, но он заверил их, что сам явится утром и заплатит штраф. И Маджет действительно утром явился к гостинице, где остановились шериф с помощником, но с ним были еще сорок человек. Их лица были зачернены сажей, они отхлестали шерифа и помощника плетками и выстригли гривы у их лошадей. Но этого мало, лошадям они отрезали уши, чтобы вообще вывести из строя.
Старик поморщился:
– Какой ужас.
Гарвуд кивнул:
– Согласен с вами на сто процентов.
– Они потом за это ответили?
– Да. Предстали перед судом, но наказание было мягким, что поощрило колонистов к другим акциям неповиновения и в конце концов привело к Бостонскому чаепитию, случившемуся два года спустя.
Старик нахмурился:
– То есть получается, что эти люди хотят изобразить руководителей Федерального резерва деспотами, а себя борцами за свободу. И намерены похищать и убивать их, пока эта организация не прекратит существование?
Гарвуд усмехнулся:
– Да, похоже, они намерены действовать именно так, если мы их не остановим.
Глава 13
Лидия Райан помнила свое первое появление в Лагере Пири, военной базе площадью в девять тысяч акров вблизи Уильямсбурга, Виргиния, которую в ЦРУ называли Фермой.
Ее в числе двенадцати кандидатов привезли сюда свежим осенним утром на белом микроавтобусе с тонированными стеклами, чтобы начать подготовку к работе в ЦРУ. Из двенадцати первый этап учебного курса одолели только пятеро. Он включал в себя изучение разных видов оружия и взрывчатки, прыжки с парашютом, ориентирование на местности, приемы рукопашного боя и многое другое.
Первый месяц на Ферме был самым трудным. Курсантов проверяли на физическую закалку. Причем все упражнения: бег, марш-бросок на время, полоса препятствий и остальные – были устроены так, чтобы на каждом засыпалось как можно больше испытуемых. Инструкторы были придирчивые, по любому поводу ругались и, вглядываясь в лицо курсанта, говорили, что ему в Управлении нечего делать, а лучше поискать работу полегче, например в ФБР.
При подготовке к итоговым испытаниям годичного курса обучения Лидия Райан обнаружила, что они мало чем отличаются от тех, что проводились у «морских котиков», армейского спецназа и в парашютно-десантных частях особого назначения. Помимо физической подготовки тут требовался недюжинный характер и ум. И то, и другое, и третье были у нее в достаточном количестве, и даже бонус в виде привлекательной внешности. Даже без макияжа она выглядела красавицей, и это был определенный минус, потому что такой женщине трудно затеряться в толпе. Так что Райан пришлось научиться когда надо скрывать свою красоту, а в других случаях подчеркивать.
Но, помимо всего прочего, в ней было нечто, чему нельзя научить. Потрясающая интуиция и проницательность, позволяющая разгадать замысел противника, как бы хорошо он ни был замаскирован. Подобные курсанты редко встречались на Ферме, а может, и вообще никогда.
Лидии повезло, ее таланты смог оценить замечательный человек, начальник лагеря Боб Макги. Он сразу выделил девушку среди остальных и позаботился, чтобы все ее дарования раскрылись в полной мере.
Бывший боец отряда специального назначения «Дельта», он уже много лет занимался подготовкой кадров для ЦРУ. С самого начала Лидия Райан показалась ему отличным кандидатом в Отдел специальных мероприятий. Вскоре он понял, что не ошибся, но для этого ее надо было основательно проверить. И потому он относился к ней строже, чем к остальным. Разумеется, курсанты это заметили и часто обсуждали. Придирки начальника лагеря к Лидии они понимали превратно. Считали его женоненавистником, что, возможно, какая-то женщина в молодости его сильно обманула, а Лидия ему чем-то ее напоминает, вот он на ней и отыгрывается. Никто из них не подозревал, что Макги готовит ее для чего-то большего, чем должность младшего офицера Национальной секретной службы.
Затем ее приняли в Отдел специальных мероприятий ЦРУ, который проводил особо секретные операции, включая политические и экономические диверсии. Но Макги оставался ее наставником, к кому она всегда могла обратиться по любому вопросу. Он знал о ее напряженных отношениях с Филом Деркином, которого не любил и считал подлецом.
Теперь вот Лидия приехала к этому человеку за советом.
Она собралась постучать в дверь, но голос Макги из кабинета ее опередил:
– Входи, открыто.
Глава 14
Боб Макги, высокий мужчина под шестьдесят, не жалел времени для сохранения физической формы. Несмотря на напряженный график работы, каждое утро бегал и не меньше трех раз в неделю посещал спортзал. Густые усы и вьющиеся волосы придавали ему моложавый вид.
Увидев стоящую на пороге Лидию, он улыбнулся и вышел из-за стола ее встретить:
– Что же это за суперсекрет, который нельзя обсудить по телефону закрытой связи? Неужели этот болван Деркин опять что-то отчудил? Вот скотина. Тебе мой совет: пристрели его по-тихому, а потом отвези в гей-бар и оставь. Наше начальство геев не любит, так что глубоко копать не станет. И тебе все сойдет с рук.
– Спасибо, я запомню. Может быть, вашим советом когда-нибудь и воспользуюсь.
– Так что он сейчас сделал?
Лидия Райан вздохнула:
– В том-то и проблема, что ничего.
– Так-так, рассказывай.
– Сколько времени вы можете мне уделить?
– Я никуда не тороплюсь.
Макги откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову, устраиваясь поудобнее.
Лидия рассказала ему все, что знала, и показала материалы, которые дал ей во Франкфурте Нафи Назири.
Он долго молчал, затем произнес:
– Да, неприятная история.
– И это все, что вы можете мне сказать?
– А чего ты ожидала?
– Предложений, как нам с этим разбираться.
Макги подался вперед:
– Нам? Не понимаю, при чем тут я.
– А при том, Боб, что без вас мне не справиться. Это серьезно.
– Я думаю, твой приятель, шпион из Иордании, вешает тебе лапшу на уши.
– Вы полагаете, что он все это придумал?
– Да.
– А Деркин?
– Этот негодяй тоже все врет. Твою команду распустили, но только для вида. Разве может Деркин расстаться с такими профессионалами?! Они ему нужны.
– Но Фил убеждал меня, что не имеет представления, где они и чем занимаются.
– Да ты что, Лидия, не будь наивной! Он же шпион, такой же, как ты, а значит, и заправский лгун.
– Это, конечно, верно, но разве ЦРУ может игнорировать разведывательные данные о террористах, пусть даже полученные от иорданцев?
– Ты хорошо знаешь Назири?
– Да. Он чуть не погиб, спасая мне жизнь. Был ранен в плечо.
– И ты ему доверяешь?
– Если бы не доверяла, то не стала бы тратить время, ни свое, ни ваше. Я с вами согласна, это нехорошо – утаивать от союзника информацию, касающуюся терактов. Но с другой стороны, если союзник замышляет в твоей стране переворот, это не может не беспокоить.
Макги полистал материалы:
– Это чудовищно, независимо от того, занимается ли этим твоя прежняя команда или кто-то другой. Если будет доказано, что Соединенные Штаты не только задумали и осуществили «арабскую весну» в Египте и Тунисе, но и дальше намерены продолжать свержение режимов по всему Ближнему Востоку, это взорвет всю мировую общественность и погубит нашего президента.
– Честно говоря, что там будет дальше, меня слабо интересует. А вот теракты в нашей стране – это другое дело. Иорданцы нам помогут, только если получат что-то взамен.
– Тебе надо идти к тому, кто стоит над Деркином.
– Вы полагаете, я об этом не думала? Но это опасный шаг. А что, если вы правы и Назири блефует? Тогда я просто оскандалюсь. И вообще, все может выглядеть так, как будто я хочу навредить Деркину.
– Конечно, конечно. – Макги кивнул. – И тут я могу тебе помочь. Организую встречу с самым высоким начальством.
Лидия усмехнулась:
– Вы не знаете директора ЦРУ? Это же самодур. И терпеть не может нарушения субординации. Он отправит меня обратно к Деркину, а на спину приклеит приказ об увольнении.
– Я не о нем говорю. Не о директоре Центрального разведывательного управления. А о его боссе.
– Вы имеете в виду директора Национальной разведки, который напрямую общается с президентом?
– Да.
– А это не слишком высоко?
– Для меня нет.
Райан рассмеялась:
– Вы меня удивили. А если он меня отправит к нашему директору, а тот уволит за нарушение субординации?
Макги отрицательно покачал головой:
– Этого не будет. Мы пойдем туда вместе, и я тебя прикрою.
– Вот как?
– Да, мы с директором Национальной разведки старые приятели, и он у меня в долгу. Так что все будет в порядке.
– Ну тогда другое дело.
Макги кивнул и потянулся к телефону:
– А теперь выйди минут на двадцать. Мне нужно позвонить.
Лидия вышла в коридор, немного волнуясь. Дело принимало серьезный оборот.
Глава 15
Гарвуд остановил машину у обшарпанного кирпичного, похожего на склад здания и сверил номер дома, который дал ему Старик, с ржавой табличкой над дверью. Кажется, это здесь.
Он не имел привычки оставлять в своем внедорожнике что-то ценное, но сейчас проверил автомобиль более тщательно. Здесь надо быть особенно осторожным, этот район пользовался дурной славой.
Перед выходом из машины он поправил оружие. Глупость властей, запретивших жителям Вашингтона носить огнестрельное оружие, привела к тому, что преступники здесь чувствовали себя как нигде вольготно. Гарвуд же считал, что лучше пусть тебя судят двенадцать присяжных, чем несут на кладбище шестеро соболезнующих, и потому всегда имел при себе в надежно закрепленной на правом бедре кобуре самозарядный компактный пистолет «хеклер и кох» сорок пятого калибра. Правда, в путешествии из Сомали в аэропорт имени Рональда Рейгана и дальше к зданию Федерального резерва оружия у него не было. Но нет правил без исключений. От любого оружия, используемого в операциях, следовало избавляться.
Служа в агентстве Старика, Гарвуд провел довольно много расследований, связанных с терактами, похищениями и убийствами, и всегда преступники оставляли какие-то следы, которые приводили к разгадке. Теперь же, в деле о похищении кандидатов на пост председателя Федерального резерва, найти какую-то зацепку было очень трудно.
У него дома они со Стариком начали поиск подозреваемых с самого легкого, с Интернета.
Гарвуду было известно, что у Федерального резерва существует немало недоброжелательных критиков, которые не скрывали своих взглядов. Эксперты, крупные бизнесмены, конгрессмены и простые граждане. Он набрал в поисковике «Сыны свободы» и получил больше миллиона ссылок. Пытаясь сузить поиск, Гарвуд добавил слова «Федеральный резерв», за что был вознагражден тринадцатью тысячами ссылок. Добавив фамилии похищенных кандидатов, он уперся в стену. Эти фамилии, стоящие рядом, нигде не появлялись.
Он попробовал зайти с другой стороны. Ввел фамилии похищенных вместе с Федеральным резервом. Затем добавил цитату из Генри Хэзлита насчет того, что сегодня – это завтра и так далее. Ничего полезного не получилось. Никаких, даже самых смутных намеков на угрозы в адрес указанных лиц в Сети не встретилось.
Из полицейских материалов по убийству Клэр Маркорт тоже ничего вытянуть не удалось. Он просмотрел их несчетное количество раз. Там явно что-то отсутствовало, но он не мог уловить, что именно.
Так же серьезно Гарвуд изучил материалы об обстоятельствах других похищений, но он понял лишь одно: что все они были выполнены безукоризненно. Преступники ухитрились похитить всех за одну ночь. Значит, они хорошо организованы и смогли задействовать несколько групп. Но для Гарвуда это был в определенном смысле плюс. Ведь чем больше человек участвует в операции, тем больше вероятность, что кто-то из них допустит оплошность. Вот только как обнаружить эту оплошность и обратить в свою пользу?
Дело осложнялось тем, что распутывать все приходилось Гарвуду одному. Старик никого в помощь ему дать не мог. В данный момент все остальные были на заданиях, а лишних людей в агентстве он не держал. Да и сам Старик смог провести с Гарвудом только пару часов и отправился улаживать дела с последствиями операции по освобождению танкера «Сиена стар». Перед этим он вышел, долго говорил по мобильному, а затем вернулся и протянул Гарвуду листок с адресом Билла Уайза:
– Поезжай, он тебя ждет.
– Кто он такой?
– Просто хороший человек. Работал в Управлении, много знает. Я рассказал ему суть дела. Поговори с ним, может, он что-то тут увидит.
Гарвуд начал спрашивать, чем занимался этот Уайз в управлении и почему он такой особенный, но Старик его оборвал:
– Извини, но мне нужно ехать. Встретишься с ним и сам узнаешь.
И вот сейчас, находясь у дома, Гарвуд заметил хорошо замаскированные камеры наблюдения. Конечно, криминальная обстановка в районе была далека от идеальной, но, скорее всего, причина тут была другая. Видимо, у Билла Уайза были основания опасаться вражеских происков.
Глава 16
Билл Уайз поразил Гарвуда своим видом. Это был гибрид Санта-Клауса с самым крутым байкером из «Ангелов ада». Седоволосый, с густой седой бородой, он возвышался над Гарвудом на добрых десять-двенадцать сантиметров и был, наверное, тяжелее килограммов на тридцать.
Из одежды – черные джинсы, такого же цвета ботинки фирмы «Фрай» и выцветшая футболка с символикой клуба «Даллас ковбойс». На правом запястье медный браслет из тех, что некоторые носят от артрита, а на левом – дорогие швейцарские часы «Панерай» для дайвинга.
Впустив Гарвуда, он быстро глянул на улицу и закрыл дверь. Затем протянул руку.
– Спасибо, мистер Уайз, что согласились меня принять, – произнес Гарвуд.
– Во-первых, я доктор Уайз, – поправил он с улыбкой, – а во-вторых, давайте без формальностей. Для меня достаточно слов Персика, что вы в порядке.
Старика, когда он работал в Управлении, все очень уважали и, видимо, поэтому дали ему такое симпатичное прозвище, Персик.
Уайз жестом показал Гарвуду следовать за ним и повел по своему обширному дому. На стенах повсюду фотографии. Гарвуд понял, что хозяин дома много путешествовал по миру. На одной он был запечатлен с автоматом в окружении воинов-туземцев. А еще из них было ясно, что Уайз – аквалангист, пилот, скаут-орел, фотограф, мотоциклист, автомобильный гонщик и охотник.
– Вы охотитесь? – спросил Уайз, заметив, как Гарвуд внимательно рассматривает одну фотографию.
– В последнее время исключительно на двуногих.
Уайз усмехнулся и, сдвинув вбок тяжелую дверь, пригласил его в главную часть дома, напоминающую пентхаус. Под потолком стальные фермы, бетонный пол покрыт эпоксидкой. Прямо за дверью стояли в ряд три великолепно отреставрированных ретро-автомобиля-внедорожника. Зеленый «Лендровер» 1960 года, сталисто-серый «Интернэшнл харвестер скаут» 1970-х и белый джип «Гранд вагонер» с деревянными панелями 1980-х годов. За ними – несколько старых мотоциклов в разном состоянии восстановительного ремонта. Гарвуд узнал «Триумф Бонневиль», «Индиан» и «Крокер».
– Вы это все сами… – спросил Гарвуд, имея в виду реставрацию раритетов.
– Да, – ответил Уайз. – С детства люблю возиться с механизмами. Но сейчас эта возня мне обходится очень дорого.
Гарвуд кивнул. Пенсия у разведчика солидная, но не такая большая, чтобы роскошествовать. Значит, Уайз подрабатывает консультациями.
Осмотренная часть помещения заканчивалась огромным, от пола до потолка, застекленным выставочным стендом со старыми пишущими и швейными машинками. Дальше шло собственно жилище Билла Уайза, включающее в себя чистую, сверкающую стальными поверхностями кухню, большую библиотеку со шкафами высотой четыре метра, занимающими всю заднюю стену, гигантский чертежный стол, служащий ему письменным. На стене рядом в рамках множество дипломов, среди которых Гарвуд разглядел диплом доктора философии по психологии, а также благодарственные грамоты из армии и спецназа. Дальше располагалась гостиная с массивным диваном и баром, как будто взятым из небольшого ирландского паба. И следом спальня.
– Что-нибудь выпьете? – спросил Уайз, заходя за стойку.
– А что у вас есть?
– Виски и холодный чай.
– Тогда, пожалуйста, холодный чай, – сказал Гарвуд.
– Ну а я выпью виски, – сообщил Уайз, доставая два бокала и ставя их на стойку. – Сегодня холодный чай у меня не пойдет.
Внимание Гарвуда привлек висящий за баром яркий коллаж с портретом Джорджа Вашингтона. Ему показалось, что он узнал художника.
– Это ведь Пенли?
– Да, – ответил Уайз, протягивая ему напиток. – Большой художник и еще больший патриот. Я открыл его несколько лет назад и теперь стараюсь посещать все выставки. Творчество Пенли помогает мне преодолевать комплекс пенсионера.
– А что у вас была за работа в Управлении? – спросил Гарвуд.
Уайз глотнул виски:
– Ну, давайте назовем мою специальность «военной антропологией». В армии я служил в войсках специального назначения. Считаю, что именно там получил и среднее, и высшее образование, где профилирующим предметом было искусство убивать.
– Как солдаты в бою?
– Не только солдаты, но и сотрудники правоохранительных органов, бандиты, разного рода наемные убийцы, психопаты, националисты, террористы. Представляете, я их всех изучал.
– Любопытно.
– Да, интересный предмет, стимулирует к размышлениям. В частности, я показал, насколько увеличились в бою потери противника, когда в армии при подготовке перешли от мишеней с кругами на силуэты. И еще у меня есть работа о серийных убийцах. Как они выбирают жертвы и места нападения. Успех в бою определяет не только сноровка, но и ум. Вы скажете, это банальность, и будете правы. Но среди тысячи бойцов найдется один обладающий редким талантом. Этому нельзя научить. Вот я отыскивал таких.
– То есть вы отбирали для спецназа наиболее эффективных убийц?
– Ну, это звучит примитивно. Понимаете, спецназ предназначен не только для уничтожения противника. Они должны уметь проникать на территорию других государств, взаимодействовать с повстанческими группами. Моя задача была повысить их боевой потенциал. Потом меня заметили люди из Лэнгли и перевели к себе.
Уайз глотнул еще виски.
– Там вы продолжили заниматься тем же, что и в армии? – спросил Гарвуд.
– Да, но с гораздо большими возможностями.
– И конечно, ваша деятельность нигде не афишировалась.
– А вы как думаете? Неужели руководство ЦРУ собиралось посвящать в эти дела Конгресс? В этом случае политики сократили бы бюджет моего проекта до минимума, а то и вовсе закрыли. Они нашу работу никогда не ценили, считали, что слишком много на нее уходит средств. – Уайз посмотрел на Гарвуда. Его лицо стало серьезным. – Ладно, давайте перейдем к делу. Рид Карлтон считает, что я могу вам помочь. Давайте выясним, как много вы знаете о погибшей.
– Но там есть еще четверо заложников.
– Конечно. Но давайте вначале сосредоточимся на первой жертве преступников.
Глава 17
Сегодня во время прогулки он много фотографировал. Снял Королевскую часовню, Старую Северную церковь, особняк Пола Ревира. На кладбище, третьем по значению в Бостоне, возникшем в старину на месте хлебного амбара, рядом с могилой Сэма Адамса, встретил странную девушку: черная губная помада, черный маникюр, соответствующая прическа, которая согласилась позировать ему на фоне надгробий. А после четвертого снимка предложила отвести его неподалеку и заняться сексом. За пятьдесят долларов.
Он понимал, что перед ним наркоманка, которой нужна доза, и назвал цену в десять долларов. Только чтобы посмотреть, что будет дальше.
Она сделала неприличный жест и ушла. Но вскоре вернулась и сказала, что согласна за двадцать. По счастливой случайности их встреча происходила днем, в публичном месте. А будь это вечером и если бы он вовремя не принял лекарство или выпил спиртного, все могло бы закончиться трагически.
Он достал из бумажника долларовую купюру и протянул ей, сказав, чтобы она купила себе что-нибудь поесть.
– Да этого хватит только на коробочку «Тик-така», – проговорила она с южным акцентом, растягивая слова. – Да пошел ты…
Ругательство с ее выговором прозвучало особенно противно.
Его забавляло, что она злится. Увидев на его лице улыбку, «готическая» девушка – так он прозвал ее про себя – замахнулась, чтобы дать пощечину.
Скорость, с какой он схватил ее запястье и вывернул руку, испугала ее настолько, что она онемела. Да и кричать здесь было бесполезно. Рядом ни души, одни могилы. Вдали виднелась группа туристов, но они были заняты осмотром памятников.
Закрыв глаза, он с наслаждением вдыхал источаемые ею флюиды страха, чувствуя, как трепещет тело и колотится в груди сердце. Затем, подтянув руку девушки выше, до грани перелома, отпустил. Девушка стояла несколько секунд, прикованная к земле страхом, потом припустилась бежать, только ее и видели. Он с улыбкой смотрел ей вслед.
Девушке повезло. Благоприятное стечение обстоятельств: яркий дневной свет, публичное место и вовремя принятые этим монстром таблетки – спасло ей жизнь.
Постояв еще с минуту, он заторопился. У него разыгрался аппетит.
Меры, чтобы его не узнали, разумеется, были приняты. Он загримировался, надел парик, но идти куда попало все равно было рискованно.
Для того чтобы подкрепиться, лучше всего подходил китайский квартал. Но и там он выбрал небольшой скромный ресторанчик без видеокамер. Это он проверил заранее. Что касается еды, то его вполне устроило, что она съедобна.
Он с жадностью проглотил яичный рулет с жареным рисом, запивая сладким азиатским лимонадом из холодильника, затем посидел, размышляя. Обычно таблетки хорошо помогали справляться с эмоциями, но на кладбище с этой девушкой он перевозбудился. Трогая в кармане коробочку с таблетками, он смотрел на холодильный шкаф с пивом и водами.
– Если я приму еще пару таблеток, то стану вялым, потеряю осторожность. Ничего не принимать тоже опасно, можно сорваться. Так что придется…
Он направился к холодильному шкафу, взял пару бутылок пива. Вернулся за столик, выпил одну, чувствуя, как по телу начинает распространяться тепло. Возбуждение, конечно, необходимо, без него убийце работать трудно. Но все хорошо в меру.
Прикончив вторую бутылку и почувствовав, что наконец расслабился как следует, он вышел на улицу. Начинало темнеть, наступал час пик. Он нашел кафе, переполненное посетителями, заказал два эспрессо и сразу расплатился, чтобы уйти, когда пожелает.
Кофе подействовал на организм быстрее, чем пиво. Почувствовав прилив энергии, он вышел и бодрым шагом направился по назначению. Все должно пройти как положено. А как же иначе? Ведь каждое его действие расписано в мельчайших деталях. Это ведь как печь пирог. Если ты точно придерживаешься рецепта, то беспокоиться не о чем. А он никогда не отступал от предписаний.
Машина и все необходимое находились в заброшенном гараже в Восточном Бостоне. Прежде чем приблизиться, он наблюдал за этим местом не меньше часа.
Ключ от висячего замка был вшит под подкладку пиджака. Отпоров материал, он его достал и вошел, заперев за собой дверь.
Вытащил из рюкзака фонарь, осветил белый автомобиль-фургон без окон в грузовом отсеке. Затем залез туда и быстро осмотрел, что там находится. Все необходимое было на месте.
Он открыл крышку большого мусорного бака, чтобы проверить наличие последнего, самого важного ингредиента блюда. Постоял, посмотрел на щурящегося от света мужчину, связанного, с кляпом во рту, с двухдневной щетиной на щеках.
Закрыв крышку и чувствуя знакомое возбуждение, он начал снимать одежду, чтобы переодеться в синий комбинезон.
Глава 18
Директор Национальной разведки генерал Джордж Джонсон жил в пригороде Вашингтона, в скромном колониальном доме, с женой, охраной, несущей круглосуточное дежурство, и французским бульдогом по кличке Мартин.
Собака – ее завела жена – была вредная. Она приходила в ярость, когда в доме появлялся посторонний. С учетом охраны, в этом не было необходимости, и генерала выходки бульдога откровенно раздражали. Вот и сейчас он снова разразился лаем, когда Боб Макги позвонил в дверь.
– Мартин, тихо! – крикнул Джонсон. – Кэрол, успокой этого чертового пса.
Дверь открыл крепко сложенный мужчина в темном костюме. За его спиной генерал Джонсон пытался отогнать маленького бульдога от двери, чтобы он не бросился на гостей.
– Извините, – проговорил он с улыбкой. – Пожалуйста, входите.
– Я же говорил тебе: заведи ротвейлера, – сказал Макги.
– Пробовал, – Джонсон усмехнулся, – но с ним тоже беда. Так и не смог отучить его писать на ковер.
Помощник генерала схватил бульдога на руки:
– Я отнесу его наверх.
– Только осторожнее, Стью, как бы он тебя не тяпнул.
– Ничего не случится, сэр.
Генерал пожал руки гостям и пригласил в свой кабинет, где предложил кофе или что-нибудь из напитков.
Лидия Райан попросила кофе, а Макги захотел бурбон.
– Тебе со льдом или чистый? – спросил Джонсон.
– Чистый.
– Ты не меняешься. А вот говорят, что приверженность одному и тому же свидетельствует об ограниченности ума.
– Верно, – согласился Макги, – это когда речь идет о приверженности к какой-то глупости. А я привязан к бурбону совершенно искренне. Что в этом плохого? Конечно, если только не сыпать в него кубики льда. Это все равно что здоровому человеку вставать на костыли.
Улыбаясь, директор Национальной разведки вышел из-за стойки с кофе для Лидии и выпивкой для себя и Макги. Он был невысокий, крепкого сложения, на вид лет шестидесяти. Редеющие седые волосы, небольшое брюшко. Одет в брюки цвета хаки и оксфордскую рубашку.
Вошел его помощник Стюарт с ноутбуком, блокнотом и папкой. Генерал его представил и сказал, что при нем можно говорить совершенно свободно. После чего предложил гостям садиться.
Кабинет генерала был обставлен со вкусом. На обшитых деревянными панелями стенах эстампы с охотничьими сценами. Коричневый кожаный диван с двумя клетчатыми декоративными подушками, два зеленых мягких кресла с невысокими спинками, переходящими в подлокотники, журнальный и медный кофейный столики и большой письменный стол, за которым генерал и устроился.
Затем произнес, задумчиво глядя на гостей:
– Стью торопится домой, чтобы успеть на очередную серию «Переводчика с собачьего», так что давайте не будем терять время.
Генерал Джордж Джонсон отличился, служа в армии Соединенных Штатов. Начинал во Вьетнаме, где получил много наград за мужество и отвагу. Затем, будучи командиром Первой пехотной дивизии, участвовал в нескольких конфликтах, после чего возглавил армейскую разведку. Какое-то время занимал пост заместителя председателя Объединенного комитета начальников штабов и советника президента по национальной безопасности и наконец был назначен на свою теперешнюю должность директора Национальной разведки.
Все это Макги рассказал Лидии Райан по дороге сюда. Они с Джонсоном подружились во время войны во Вьетнаме. Когда Лидия спросила, чем генерал ему обязан, Макги ответил:
– Мы оба друг перед другом в неоплатном долгу.
Серьезность, с какой он произнес эти слова, говорила о том, что их дружба скреплена кровью.
Сейчас он посмотрел на Лидию:
– Давай начинай.
Она передала копии всех материалов помощнику, а тот генералу, затем коротко изложила существо дела. Генерал, в отличие от многих начальников, с которыми Лидия встречалась, не пытался читать и одновременно слушать, а сидел, внимательно глядя на нее. Это впечатляло.
Впрочем, в бумагах, которые дал ей Нафи Назири, наверное, не было ничего такого, о чем не доложили ему оперативники.
– Ну и что вы обо всем этом думаете? – спросил он. – Что подсказывает вам интуиция?
Лидия ответила не сразу: