Практическая психология. Конт Успенская Ирина
В рану словно воткнули раскаленный штырь и провернули его там. Женщина чистит и зашивает, поняла Виктория и сильнее сжала зубами деревяшку. Хотя бы догадалась дренаж поставить.
Лекарка ворчала на непонятном языке, перемежая свою речь короткими командами. Виктория поняла, что это местная травница, которую Берт называл уважительно – друида.
Виктория дернулась, но не смогла даже пошевелиться. Воин держал за плечи, Берт сидел на ногах. За что ей это? Они хоть иголку с ниткой продезинфицировали?
«Боже, я же знаю, что ты есть, сделай так, чтобы эти муки были не напрасны!»
Тени в углу за колонной сгустились, распались на множество островков мрака, и ей показалось, что из них соткался ангел. Он подошел, положил руку на лоб стонущему конту и улыбнулся. Разве ангелы выходят из тьмы?
Красивая галлюцинация с огненными глазами…
«…посмотрели братья на дело рук своих и присели под раскидистым деревом отдохнуть. Устали они и проголодались, но некому было подать им яства и питие. И тогда Ирий сотворил слугу для себя по своему подобию. И назвал он его мужчиной. И дал он ему лук и стрелы, и научил добывать пищу и огонь, строить дома и возделывать поля, чтобы мог он служить ему. Глядя на это, Вадий создал для себя рабыню – ликом прекрасную и для глаз приятную – и назвал ее женщиной. И научил он ее хитрости и коварству, и велел он ей соблазнить мужчину, чтобы забыл он о служении своему Создателю…» Приближенный Верикс, знаменитый своими трактатами о жизни сподвижников и святых, так говорит в своих проповедях: женщина была создана Вадием для ублажения мужчины и для продолжения рода человеческого. А тело ее служит оружием Вадия, чтобы мужи достойные отвлекались от служения Создателю. Поэтому служителям божиим он рекомендует усмирять плоть и не поддаваться на зовущие взгляды соблазнительниц. Но если слаб ты духом, то следует обзавестись женою законной, воспитать ее в почитании и жить с нею до дня своего последнего, прославляя Ирия светлого. И подбирать женщину для себя надобно тщательно, дабы не пришлось затем всю жизнь проводить в ругани и склоках, из-за которых грехи жены тяжким грузом ложатся на спину мужа. А чтобы не сломался хребет от бабских грехов, надобно учить супругу свою уму разуму…
Ничего нового. И в этом мире женщина – «сосуд греховный».
Хорошо поставленный голос Взывающего эхом отражался от стен комнаты и рассыпался вокруг лежащего на кровати мужчины. Контесса Литина, приоткрыв рот, внимала, забыв о вышивке, лежащей у нее на коленях. Вот она слегка повернула голову и бросила на мужа внимательный взгляд, словно оценивая его реакцию. Да нет, наверное, показалось. Откуда у этой туши может быть умный оценивающий взгляд?
Виктория про себя взвыла. Эта религиозная пытка длилась на протяжении всех дней, которые она была вынуждена провести в постели, изображая из себя смертельно больного. Каждое утро в комнату приходил ксен, читал над контом молитву светлому Ирию, при этом смотрел так, словно ожидал, что мужчина от его слов рассыплется прахом. Но кир Алан не доставил ему такого удовольствия. Он тщательно обмахивался сложенными щепотью пальцами и не собирался ни гореть синим пламенем, ни корчиться от святого слова, ни, тем более, умирать. Да что там говорить! Даже аллергии на молитвы не появилось. Виктории казалось, что сей факт жутко расстраивает ксена. Но здесь она ему ничем помочь не могла. Одержимость нужно еще доказать, а голословные обвинения в адрес одного из потомков древнего рода могли закончиться для ксена виселицей. Потом, конечно, прибыли бы представители Храма, но мертвецу уже ничего не помогло бы. Оба это знали и мило улыбались друг другу, в душе желая оппоненту долгой и мучительной смерти.
А вечером приходила «любимая» женушка с вышивкой или толстой книгой и начинала вслух читать жизнеописания богов. Часто к ней присоединялся ксен. И тогда теологические диспуты затягивались на часы. Ксен начинал размахивать руками, брызгать слюной, с фанатичным блеском в глазах нести всякую чушь. Контесса смотрела на него с восторгом, ловя каждое слово. А конт, который не понимал половины услышанного, наблюдал за этими двумя сквозь щелки полуприкрытых глаз и делал выводы.
То, что Литина влюблена в ксена, было видно невооруженным глазом. А вот он? Если и он к ней неровно дышит – это подарок небес! Уличить жену в неверности и потребовать развода. Но… это слишком легко. К сожалению, ксен если и был влюблен, то очень умело скрывал сей факт. Тогда что он здесь делает? Духовник госпожи… Ну-ну. Так мы вам и поверили, господин Взывающий. Берт рассказывал, что ксен появился в замке на следующий день после прибытия юной Литины. Он же проводил обряд бракосочетания. Да так и остался в замке, заменив местного ксена, которого срочно отозвали в столицу. Мужчина слыл аскетом и каждый вечер усмирял плоть часовыми молитвами, при этом отказывался от услуг рабынь, предпочитая, чтобы ему прислуживали мальчики. Надо приставить к нему своего человека. Хотелось бы знать, где он бывает, с кем общается, что делает.
Черт бы побрал эту жену! Сидит, выкатив глаза, на массивном широком деревянном стуле, который под нею кажется хрупким и изящным. В руках надкушенное яблоко, на коленях вышивка. Очередное покрывало для местного храма. А ведь молодая женщина. Виктория пыталась с ней поговорить. О делах замка, о хозяйстве, о мироустройстве, об интересах контессы. Ведь должно же ее интересовать что-либо кроме булочек, вышивки и молитв? Но Литина пугалась, заливалась румянцем и начинала нести такой бред, что приходилось вежливо просить ее заткнуться. Чтоб тебя дьявол прибрал! Вместо того чтобы проводить время с пользой, приходится притворяться умирающим бревном. Дело в том, что она уже вставала и ходила по комнате, но ее дико пугала перспектива оказаться в спальне контессы, и она продолжала разыгрывать из себя жутко больного.
Но все когда-нибудь заканчивается, и терпение конта Валлид тоже закончилось. Сегодня он приказал не пускать к нему вечером никого, кроме Берта и Рэя – так звали поразившего Викторию богатыря. Как оказалось, он был нянькой молодого виконта и находился при нем с его рождения. Фактически Алана вырастили Нанни – кормилица – и Рэй – капитан замковой стражи, преданный и верный воин, разделивший с хозяином все тяготы ссылки на фронтир. Рэй, пожалуй, был единственным человеком, который не боялся сумасбродного и жестокого Алана Валлид и, похоже, искренне его любил.
– А помните, господин, как я вас отговаривал от женитьбы? Вам только пятнадцать сравнялось, когда батюшка ваш покойный оженить вас решил.
– Почему не отговорил? – недовольно спрашивал конт.
– Вам же весчанок и рабынь мало было, дворянку подавай! Вы же думали, что у благородных все по-другому, – с хитринкой в молодых не по годам глазах посмеивался Рэй. – Вот ваш батюшка и сосватал госпожу Литину. Хотел, конечно, виконтессу Маричку, да Наместник не позволил, пришлось брать местную баронеску. Правда, она не из потомственных. Титул ее дед получил, когда одолжил прежнему королю золота в трудный год.
– Так она из купчих? – поинтересовался конт, внимательно слушая своего няньку.
– А то вы не помните, – щурился воин, баюкая в огромных ладонях толстую оранжевую морковку.
– Рэй, ты же знаешь, после удара по голове у меня провалы в памяти. Тут помню, тут не помню. Расскажи.
– А что рассказывать? Вам стукнуло пятнадцать, вы были у нас уже мужчина хоть куда, всех девок перещупали, а кирене Литине исполнилось четырнадцать. Вам она сразу не понравилась. Вы изволили еще ее портрет порезать.
– Подозреваю, на портрете красавица была изображена, – хмыкнул конт.
– Госпожа и сейчас красивая, – произнес Берт из угла, где затачивал перья для письма.
Виктория с удивлением на него посмотрела.
– Ты это серьезно?
– Конечно, господин. Ваша жена одна из самых красивых женщин. Жаль, что наследника она вам еще не принесла.
Конт Валлид похлопал глазами и промолчал. Может быть, здесь каноны красоты такие, как были на Земле во времена Ренессанса? Но в уме возник план. Пожалуй, можно будет отделаться от супружеских обязанностей.
– Сколько лет мы женаты? – уточнил он у Рэя.
– Почти десяток, господин конт.
– Ага. Отлично. Берт, пригласи ко мне ксена.
Когда Берт вышел из комнаты, конт поманил к себе капитана.
– Рэй, я хочу знать, где бывает ксен, с кем общается, с кем спит, что ест, кому пишет и что пишет. Ты меня понял?
– Неужто госпожу контессу в неверности заподозрили? – ахнул здоровяк.
– А что, есть повод? – прищурился конт.
– Бабы завсегда поймут, когда другая баба влюбится, – уклончиво ответил воин, не желая быть тем, кто несет раздор в семью.
Виктория про себя хмыкнула. Это точно. Она ведь поняла. Ах, как было бы замечательно, если бы это оказалось правдой! Но даже если этот вариант не пройдет, у нее в голове имелся еще один. Странно, но мысль устранить Литину физически ни разу не посетила голову нового конта Валлид. Контесса ничего плохого ему не сделала. Она просто вносила определенный дискомфорт в существование, и без того весьма неопределенное. Если бы ксен не намекал при каждом удобном случае, что замку нужен наследник, Виктория вообще не беспокоилась бы на эту тему.
– Рэй, зачем мне жена?
– Как зачем? Чтоб наследника родила! Нельзя земли без наследника оставлять. Хоть и негожие они, и ссылка вечная, но ваши по праву.
Слух Виктории моментально вычленил нужное слово. Ссылка?
– Что за ссылка?
– Э-э-э…
– Рэй!
– Ну, коли вы теперь конт, то можно рассказать. Да только это разговор длинный и тайный. И Нанни надо звать. Она больше меня знает. – Рэй задумчиво поднес ко рту морковку и, откусив сразу половину, начал с треском ее жевать. – Да, господин мой, без Нанни никак.
В комнату вошел недовольный ксен. Сразу с порога он начал возмущенно говорить:
– Кир Алан, сейчас время исповеди, а вы меня отвлекаете. Вам известно, что…
– Молчать! – чуть слышно произнес конт, и ксен поперхнулся зародившимися в горле словами. – Ты, может быть, забыл, кто тебя кормит, ксен? На чьей земле стоит храм? Кто жертвует на его содержание? Или я уже не хозяин в своих землях?
Взывающий сердито засопел, но промолчал. Виктория тоже молчала, глядя на ксена пристальным тяжелым взглядом. Посмотрим, кто кого! Она знала, что если сейчас не укажет ксену его место, то потом очень сильно об этом пожалеет. В борьбе взглядов победил конт Валлид. Взывающий отвел глаза и спокойно спросил:
– Зачем вы хотели меня видеть, кир Алан?
Победа! Пусть маленькая, но победа. А о капле пота, стекшей по спине, никто и не догадается.
– Я хочу развестись с контессой Литиной Валлид, – спокойно сообщил черноволосый мужчина. – На основании того, что она не может родить мне детей. За десять лет нашего брака она ни разу не понесла, а мне нужен наследник.
Ксен этого не ожидал. Как не ожидали и Берт с Рэем. Все трое вылупились на хозяина. Но первым не выдержал Взывающий.
– Но это надо доказать. Может быть, причина не в кирене Литине, а в вас.
– У господина с этим делом все нормально, – улыбаясь во весь рот, сообщил Рэй, взмахнув огрызком морковки. – По деревням его ублюдков с десяток наберется.
Виктория при этих словах поежилась, однако в память отложила. Это тоже был вариант.
– Но для развода необходимо согласие Приближенного, – сделал еще одну попытку ксен.
– Вот ты ему и напиши. Сегодня же. Больше я тебя не задерживаю.
Ксен поклонился и с неестественно прямой спиной направился к двери. Как-то легко он согласился…
«А сейчас последний штрих. Я видела, голубчик, как в твоих глазах мелькнула ненависть. Может быть, и нападение ведмедя, о котором рассказал мне Берт, было делом твоих рук? Я пока не поняла, какие интересы ты преследуешь, но то, что ты здесь неспроста – догадалась. Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. И еще я слышала, ты предпочитаешь мальчишек-рабов. Плоть ты усмиряешь, рассказываешь о коварных соблазнительницах, сторонишься женщин? Ну-ну… Насмотрелась я на таких в своем мире. Ну а если ошибаюсь, то ты намека не поймешь».
– Взывающий, – окликнул конт ксена, когда тот открыл дверь. – А как в Храме относятся к мужеложству?
– К чему этот вопрос, кир Алан? Вам мало рабынь? – не оборачиваясь, съязвил мужчина.
– Да вот, хочу оскопить одного насильника, да не хочу вызвать недовольство храмовников, – серьезно произнес конт, пропуская мимо ушей грубый намек.
– Официально осуждают, – буркнул ксен и вышел, громко хлопнув дверью.
А неофициально, значит, закрывают глаза. Мир другой, а нравы те же.
На следующий день Виктория вызвала к себе Берта. Рисковать она не собиралась. Ксен, как и обещал, написал официальный запрос на развод и отправил его в канцелярию главы Взывающих с проходящим мимо обозом, изложив в нем причину такого решения конта Валлид. Но, кроме этого письма, была еще записка в три слова: «Объект начинает беспокоиться». Пришла пора узнать, что это за ссылка, и кому мешает опальный конт. А пока подстрахуемся.
– Берт, я хочу, чтобы ты ухаживал за моей женой.
Берт упал на колени.
– Пощадите.
– Тебе ведь нравится кирена Литина, – Виктория внимательно следила за парнем. Интересно, как далеко простирается его верность? – Я не хочу убивать контессу, но если Приближенный откажет мне в разводе, у меня не останется выхода. Из этого замка у нее две дороги. В монастырь или на погребальный костер.
– Но это опорочит ее в глазах других аристократов, – тихо произнес Берт.
– А какое наказание предусмотрено простолюдину, позарившемуся на жену хозяина?
– Кнут или закапывание заживо, – прошептал Берт.
Да… О времена, о нравы. Убить Литину она не сможет. Пока не за что. Не убивать же женщину за то, что она глупа. Да и не факт, что это так. Может быть, она просто боится своего милого муженька-отморозка и от страха глупеет? Если Приближенный откажет в разводе – придется либо договариваться полюбовно, либо использовать одну из заготовок. Неплохо было бы остаться супругами для людей, но избежать исполнения супружеского долга. В этом тоже есть свои плюсы. Можно будет спокойно жить, не остерегаясь наплыва невест. Это хороший вариант и, пожалуй, даже лучший, чем развод. Только вот как к этому отнесется ксен? Ведь Литина на исповеди не будет врать. Необходимо выяснить, как далеко распространяется власть Храма в этом мире. Ладно, время покажет, каким путем пойдет конт Алан Валлид.
Виктория задумчиво смотрела на преклоненного слугу. Они попробуют провернуть эту аферу. А там, если контесса не устоит, то можно будет надавить… Кто, в конце концов, хозяин этих земель? И, кстати.
– Берт, как умер мой отец?
Глава 3
Пришли братья в новый мир,
оглянулись и принялись за дело.
Ирий создал луга и поля,
а Вадий сотворил горы неприступные и болота топкие.
Видя это, создал Ирий моря,
а Вадий бросил в них горсть соли,
и стала вода непригодна для питья.
II Песнь Жития
Виктория не спала. Она сидела на кровати и пялилась на мерцающий огонек единственной свечи, горящей в железном канделябре. Голова буквально пухла от мыслей. Хотелось сжать виски ладонями и завыть.
Каким же законченным негодяем нужно быть, чтобы вот так хладнокровно убить своего отца? Чтобы систематически избивать слуг, издеваться над рабами, насиловать крестьянок? Теперь ей понятен страх, который периодически мелькает в глазах Берта. Конт Алан приказал повесить раба только за то, что в птичник забралась ласка и утащила одну курицу. Псих. Недаром его боится собственная жена.
Неприятное ощущение. Словно тебя обвиняют в преступлении, которое ты не совершала. И ей теперь с этим жить.
– Где бы ты сейчас ни находился, Алан Валлид, я желаю тебе гореть в аду, и чтобы черти отрывали от тебя по маленькому кусочку раскаленными щипцами!
Только вот есть ли он, этот ад? Виктория нахмурилась. Она прекрасно помнила свою прежнюю жизнь, но что случилось после смерти – исчезло из ее памяти. Осталось лишь несколько слов на желтом листе бумаги: «Лучше жить, чем просто сдохнуть. Дышать, совершать безумные поступки, не боясь умереть, потому что теперь я точно знаю, что смерть – это еще не конец. Но как же там скучно!» Когда она это написала, она тоже не помнила, но не доверять себе повода у неё не было.
Да уж, посмертие – врагу не пожелаешь. Тело самоуверенного, жестокого, эгоистичного, себялюбивого отморозка. Один плюс – имидж создавать не надо. Зато все остальное – минусы.
Рэй и Нанни все же рассказали новому конту правду. И теперь Виктория мучительно соображала, что ей с этой правдой делать. Она вскочила на ноги и заковыляла по комнате, разгоняя мышей, шуршащих в соломе. Так думать было легче.
Страна Галендас, куда её занесло после смерти, состояла из разрозненных самостоятельных территорий с постоянно меняющимися очертаниями. Границы между владениями были весьма зыбки, особенно в горах и лесах. Земли, как и рабов, можно было продавать, дарить, менять, отбирать и завоевывать. Верховным сюзереном для всех являлся король. В стране существовали единые системы меры, длины и расчетов. Золотые монеты печатал только королевский монетный двор, серебро и медь – монастыри Храма. На большей территории мира поклонялись двум богам – светлому Ирию и темному Вадию. И только горцы и островитяне придерживались древней религии и веровали в духов предков, да друиды общались с духами природы.
Жена конта Валлида-старшего, судя по рассказам Рэя, была красивой женщиной. Очень красивой. Странно распорядилась судьба. У конта не имелось детей, и король был молодым бездетным вдовцом, для которого подыскивали очередную подходящую невесту среди соседских принцесс. В то время земли конта находились в нескольких часах езды от столицы. Балы, охоты, пиры… Король слыл бабником и, естественно, не смог пройти мимо красавицы контессы. Их роман длился почти год, после чего женщина поняла, что беременна. Когда она была в начале срока, король погиб – банально утонул в реке на радость врагам.
От гражданской войны страну спас Наместник Храма. Его Искореняющие за одну ночь арестовали всех смутьянов, избавились от недовольных, а на трон посадили регента – дальнего родственника короля, трехлетнего мальчишку, страдающего скудоумием. Несколько лет назад был заключен договор с соседним государством о браке регента с младшей принцессой. Теперь ждали, когда невесте исполнится шестнадцать лет, потому что по законам ее страны девочка становилась совершеннолетней именно в шестнадцать, а не в четырнадцать, как в Галендасе.
Фактически с тех пор страной правил Наместник.
В один из тех давних дней конта Валлид вызвали во дворец. Что там произошло – никто не знает, но в течение суток конт собрал верных ему людей, рабов, погрузил на телеги скарб, в карету – беременную бастардом короля жену, и длинный обоз направился в сторону моря. Новые земли конта Валлид были больше предыдущих владений, и многие восприняли это как милость регента. Но конт всегда говорил верному Рэю, что это ссылка. Фронтир никогда не был местом, куда отправлялись добровольно.
В положенный срок контесса родила здорового крепкого мальчика, обладающего отличительной чертой королевского рода – редкими для этого континента черными, как смоль, волосами и темно-серыми, почти черными глазами. Те, которые видели короля, сразу замечали несомненное сходство. Но конт Валлид позаботился, чтобы таких осталось как можно меньше. Двое. Верная нянька виконта Рэй Молчун и кормилица Нанни, ставшая впоследствии любовницей конта. Мать Алана умерла при загадочных обстоятельствах, когда ему было полгода. Говорили, что она отравилась, но Нанни в это не верила. Слишком контесса любила жизнь. Теперь, после смерти старого конта, о тайне рождения Алана знали трое – он, вернее, Виктория, пребывающая в его теле, Рэй и Нанни.
– Черт! Я имею все права на королевский трон. А оно мне надо?
Виктория задумалась. Власть – огромная ответственность и огромное испытание. И свобода, которую она дает – лишь иллюзия. А поэтому, забудем. До поры до времени. Потому что что-то подсказывало, что забыть об этом полностью ей не позволят. Нет, надо же… бастард последнего короля. Никак боги решили пошутить. Виктория остановилась напротив белеющей во мраке комнаты вышивки.
– Интересно, кто из вас пишет литорею моей жизни? Это ведь твоя работа? – Она ткнула пальцем в изображение Вадия.
Бог промолчал. Лишь замерцал в неровном свете бисер на рукояти его меча.
Сегодня она впервые покинет комнату. Страшновато. Женщина непроизвольно оттягивала этот момент до последнего. Эта комната стала своего рода убежищем, берлогой, куда Виктория спряталась от новой жизни. Спряталась, как испуганный кролик в норку. Но вечно прятаться нельзя. Нужно жить. Больше оттягивать выход в мир невозможно. И так по замку пошли слухи об одержимости молодого хозяина. Придется держать ухо востро и следить за собой, чтобы не выдать своей некомпетентности.
Конт, обхватив себя за плечи, сел на кровать, невидяще уставился в окно. Там, за окном, лежал новый мир. Как он встретит чуждую ему душу? Примет ли?
– Обоз! Вижу обоз! Всадники и телеги! – раздался приглушенный толстыми стенами крик.
Наступила тишина, чтобы спустя мгновение наполниться множеством звуков. Низкий завывающий лай-плач тау, ржание лошадей, крики и топот подкованных сапог по коридору за стеной. Виктория вскочила на ноги и остановилась в нерешительности. Сердце громко стучало о ребра, руки тряслись, во рту пересохло, а воздух вдруг стал вязким. Она бросилась к двери, но протянутая рука застыла над массивной кованой ручкой. Что делать? А если это нападение? Что она сможет? Она ведь никогда… А может быть, лучше переждать?
Отставить! Это твой замок! Это твои земли и твои люди! Ты никогда не была трусом! Что ты теряешь? Всего лишь жизнь, а умирать теперь не страшно, потому что ты знаешь: после смерти тоже есть бытие. Так что тебя пугает, Вавилова? Скажи себе честно. Ты боишься не справиться, боишься недоверия и ненависти людей, одиночества. Боишься поддаться мужскому телу и потерять свою сущность, забыть, кем ты была раньше, раствориться в конте Алане Валлид, стать таким, каким был он. Какие нелепые страхи! Пошли их подальше и живи! Ты никогда не узнаешь, на что способна, пока не попробуешь жить. В конце концов, смерть – это тоже своего рода приключение.
Конт оскалился, в дверь забарабанили, и она распахнулась, впуская внутрь Берта, нагруженного кучей одежды, и рыжую девушку с тазиком и кувшином. Виктория вспомнила, что на ней надет только черный шелковый халат на голое тело и обрадовалась догадливости Берта.
– Доброе утро, кир Алан, – поклонился слуга. – Я помогу вам одеться. Там у ворот купеческий обоз. Идут от Большого Пальца. Товар привезли на обмен и продажу. Рэй ждет вас.
Ну вот. Началось.
– Сколько человек? Какой товар? – отрывисто спросил Алан, ополаскиваясь над тазом холодной водой, которую лила на ладони рыжая служанка.
– Кир Алан, не гневайтесь! Я сразу к вам поспешил. – Берт бухнулся на колени и склонил голову.
Да что это такое? Виктория как раз набрала в рот густую горьковатую настойку, которая заменяла здесь зубную пасту. Она отлично отбеливала зубы, снимала налет и уничтожала запах изо рта. Но держать ее во рту нужно было долго, поэтому, пока она тщательно полоскала рот, считая до шестидесяти, слуга так и стоял на коленях, склонив голову.
– Берт! – зарычала она раскатистым голосом конта, сплевывая в таз. – Еще раз рухнешь на колени, когда я тут стою перед тобой почти голый и мерзну, будешь… – Виктория задумалась, она не знала, как звучит на местном языке слово «отжиматься», – …будешь упираться руками в пол, пока не рухнешь! А ты, брысь отсюда, – повернулась к испуганно всхлипнувшей девушке.
Рыжая служанка пискнула и, подхватив тазик, выбежала из комнаты. Ну и что такого она опять сказала? Виктория подняла глаза к потолку, а затем грозно посмотрела на слугу.
Берт внял и начал споро натягивать на мужчину местную одежду. Рубаха и узкие нижние штаны из тонкого беленого сукна, чулки, которые крепились к штанам завязками, шерстяная приталенная рубашка на шнуровке, черные брюки со штрипками, сверху кожаный доспех, состоящий из панциря и юбки, высокие сапоги.
Картину довершала перевязь с мечом.
– Ну и зачем мне меч? Опираться на него вместо трости? – пробурчал конт по-русски. – Хватит кинжала. Да и доспех лишний, от стрелы не убережет, только вес на ребра. Снимай!
Берт попытался возражать, но конт был непреклонен. Так и пошел на улицу в черной куртке из плотной ткани, напоминающей брезент, с одним кинжалом на поясе.
– Рэй будет ругаться, – выдвинул Берт последний довод, открывая перед контом дверь.
Виктория про себя усмехнулась. «Знал бы ты, мальчик, что для меня меч – это просто железная палка». А вот кинжалом она пользоваться умеет… Точнее, умела, … Лук или арбалет тоже знакомые предметы, но меч… А ведь придется как-то объяснять Рэю, отчего конт вдруг забыл, с какой стороны браться за оружие. Вся надежда оставалась на память тела.
Они вышли в коридор, моментально признанный Викторией шедевром минимализма – голые каменные стены, все украшение которых состояло из редких факелов и застывших у дверей воинов. Один из них распахнул перед контом дверь, ведущую в маленькую комнату, из которой слуга с господином попали на каменную винтовую лестницу. Виктория обратила внимание на массивную дверь, её при необходимости можно будет укрепить толстым дубовым брусом и запереть на железные засовы, перекрывая доступ с лестницы в жилые помещения. В случае нападения на донжон это даст преимущество обороняющимся. Потому что выбить такую дверь, находясь в помещении три на три метра, весьма проблематично. Правда, и защитники попадали в ловушку.
– Берт, напомни, сколько этажей в донжоне? – поинтересовался конт, когда они спускались вниз.
Половину слов пришлось показывать знаками, все же словарный запас был пока невелик. Хорошо, что часть слов звучала схоже с чешскими, чем Виктория беззастенчиво пользовалась, выясняя таким образом у Берта значение того или иного слова.
– Подвал с колодцем и тюрьмой, потом хозяйственный этаж, там располагается и казарма стражи, на втором хозяйские спальни, на третьем гостевые комнаты, а выше никто не живет, – начал загибать пальцы Берт. – Туда в случае нападения Рэй лучников ставит.
Они вышли на улицу. Конт с удовольствием втянул по-ночному прохладный, пахнущий солью воздух. Небо только начало светлеть, везде лежали тени, слегка разгоняемые неровным светом факелов. Через распахнутые ворота во двор въезжали груженые телеги. Со всех сторон раздавались крики, ржание, вой тау, свистели кнуты, скрипели колеса, и над всей этой какофонией летел чистый голос петуха, поющего гимн новому дню.
– Телеги на задний двор! Лошадей в загон! Рабов запереть в сарае! Да пошевеливайтесь, духовское отродье, чтоб вас Вадий прибрал!
– Кто видел братьев Искореняющих? Их наш ксен разыскивает!
– Куда прешь?
– Разворачивай, разворачивай!
– Поторапливайтесь, выскребыши темного!
– Где капитан? Сколько подати брать с купцов за проезд?
Да уж. Весело. Виктория с любопытством осмотрелась. Ого! Да это целая деревня за высокими стенами. Большая территория была отгорожена массивной крепостной стеной, упирающейся в нависающие над замком отвесные скалы. Сам замок представлял собой квадратный донжон, возле которого они сейчас стояли, и пристроенное к нему двухэтажное здание. Над крепостной стеной, недалеко от ворот, возносилась ввысь темная сторожевая башня, на десятки метров возвышавшаяся над остальными строениями. Выложенный камнями двор сейчас напоминал суетливую базарную площадь. Вдоль скал располагались хозяйственные постройки, загоны для скота, каменные дома различной высоты, покрытые рыжей черепицей. От одного из них плыл щекочущий ноздри запах свежего хлеба. Все добротное, без излишков, построено основательно и надолго. Чуть в стороне, в окружении роскошного цветника, видного даже в предрассветном полумраке, гордо сверкал остроконечной крышей небольшой круглый дом. Храм. Интересно, Взывающий там и спит?
– Доброе утро, кир Алан, – раздался за спиной вкрадчивый голос ксена.
«Помяни черта», – подумала Виктория, медленно поворачиваясь к улыбающемуся мужчине. Что-то он сегодня слишком добр, это явно неспроста.
– Доброе утро, брат Взывающий. Как спалось, кошмары не беспокоили?
– Вы не снились, – не удержался от ответной шпильки ксен. – С обозом следуют Искореняющие, я взял на себя смелость пригласить братьев к утренней трапезе.
У Виктории неприятно кольнуло под ложечкой. Что здесь делает местная инквизиция? Но она взяла себя в руки.
– С удовольствием с ними пообщаюсь.
– Я в этом не сомневаюсь. Думаю, ни один из братьев не откажется принять у вас тайну исповеди, – злорадно добавил ксен. – А затем мы с великой радостью отслужим совместную мессу за ваше счастливое выздоровление. – «Либо за упокой твоей души», – читалось в глазах Взывающего. – Вы ведь придете сегодня к службе?
– Несомненно. Но впредь, ксен, не проявляй… – Виктория хотела сказать «инициативы», но этого слова в ее словарном запасе пока не было, – спешки, она наказуема, – с угрозой в густом мужском голосе закончила она.
– Кир Алан! – раскатистый бас Рэя предотвратил начинающийся скандал. – Брат Взывающий, благослови на день счастливый! – Гигант низко склонился перед ксеном, и Виктория еще раз подивилась его росту. – Ты бы, Турид, чем без дела стоять, братьев Искореняющих в мыльню отвел. У них телеги в грязи завязли у Большого Пальца, всем тянуть пришлось, так ксены нынче как духи Вадия чумазые, – хохотнул он. – Берт, проводи, а мы пока с киром Аланом наедине дела порешаем.
Взывающий бросил на него сердитый взгляд, но промолчал, развернулся и стремительно направился следом за Бертом.
– Как у тебя получается им командовать? – с уважением в голосе поинтересовался Алан у Рэя.
– Да кто в своем уме будет спорить с тем, кому подчиняются воины? – искренне удивился Рэй, запрыгивая на большой валун. – А вот объясните мне, господин мой, какого … вы без меча? Меч – это символ дворянина, это честь на кончике клинка, это ваша доблесть и отвага… – Конт закатил глаза, и Рэй понял, что бесполезно взывать к человеку с таким выражением лица. Капитан покачал укоризненно головой, прижал ладони рупором ко рту и заорал. Да так, что Алан отшатнулся. Низкий бас Рэя рикошетом ударился в скалы, отразился от них и вернулся стократ усиленным. – Всем собраться и приветствовать нового конта Валлид, нашего хозяина и защитника!
– Да что же ты так орешь, – затряс пальцем в ухе конт. – Так и до обвала докричаться можно.
– Не, – беззаботно махнул рукой великан. – Нечему тут обваливаться. С окружных скал все камни на постройку замка снесли.
Он протянул толстую золотую цепь, на которой висел большой, размером с пачку сигарет, пятиугольник с изображением двух скрещенных ключей.
– Вот, наденьте, чтобы люди видели, кто теперь в Крови хозяин.
Виктория взвесила цепь на большой мужской ладони. Тяжелая. Она улыбнулась и надела символ власти на шею, поверх куртки. Выглядело смешно, такая дорогая вещь украшает стеганую телогрейку, но Рэй не смеялся, и женщина тоже смолчала, проникшись торжественностью момента.
Во дворе перед донжоном начали собираться люди. Воины – Виктория насчитала двадцать девять человек – выстроились неровной шеренгой, рядом с ними угрюмой толпой стояли слуги. Среди них выделялась высокая крепкая женщина с большой грудью, вызывающе торчащей из глубокого полукруглого выреза. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на конта с открытой неприязнью. Поверх платья на ней был надет белый передник со множеством кармашков. К ней жались три молодых женщины в таких же передниках и белых платках, надвинутых на глаза. Возле них крутился Берт. Отдельно от всех стояла друида. От ее внимательного взгляда стало не по себе. Рабы под охраной двоих воинов стояли позади всех. Их было много. Больше, чем слуг. Мужчины, женщины, дети. Не было только стариков. У всех одинаковые серые одежды без поясов и одинаковое выражение глаз. Страх.
– Конт Сани Валлид погиб, да здравствует конт Алан Валлид! – гаркнул Рэй.
– Здравия! Здравия! Здравия! – прокричали в ответ, как показалось Виктории – без особого энтузиазма.
– Замок Кровь приветствует нового хозяина и клянется служить ему до последней капли крови!
– Клянемся! Клянемся! Клянемся!
– Слово конта! – крикнул кто-то из воинов.
Рэй легко подтолкнул конта к камню. В первый момент Виктория стушевалась под взглядами множества глаз, но быстро сумела взять себя в руки.
– Я принимаю вашу клятву и со своей стороны обещаю заботиться о замке и о своих людях.
Судя по довольному лицу Рэя, ей удалось не напортачить. На том и разошлись. Тем временем начало светать, рабы затушили факелы, и теперь весь двор тонул в легкой дымке, придающей всему некую летучесть. Исчезли резкие и грубые очертания массивных строений, казалось, все вокруг на мгновение замерло в ожидании первых лучей солнца, вот-вот готового появиться из-за гор.
– Рэй, а откуда у замка такое название? – полюбопытствовал Алан, когда народ вернулся к своим делам.
– Ваш батюшка говаривал, что враги умоются кровью, пытаясь взять этот замок.
– И зальются слезами, – кивнул конт.
– Вы помните? Именно так и говорил старый конт. Он хотел назвать замок «Кровавые Слезы», но контесса его отговорила. Но есть еще одна причина. Неужели вы не помните?
Конт отрицательно покачал головой.
– Тогда нужно немного подождать.
Виктория смотрела на группу бородатых мужиков в сопровождении троих детей, неторопливо направляющихся в их сторону. Рэй свистнул. Спустя несколько минут к ним присоединился воин, приведший двух мальчишек-рабов лет по двенадцать, вся одежда которых состояла из драных штанов и широких кожаных ошейников с петлями для цепей. Виктория с удивлением на них посмотрела.
– Что вы здесь делаете?
– Так там дети, – ответил за рабов воин. – А вы терпеть не можете детей, господин.
– Это мальчики для битья, кир, – напомнил ему Рэй. – Вы же не будете лупить детей торговых партнеров.
– А я должна их лупить? – растерялась Виктория, не сразу поняв, о чем вообще речь.
Рэй посмотрел на конта с подозрением. О, черт! Она сказала о себе в женском роде? Как не повезло ксену, что он этого не услышал! Вот и был бы у святоши повод обвинить конта в одержимости. Нет, надо прекращать думать о себе как о женщине. Сейчас она мужчина и вести себя должна соответственно.
– Обычно вы так и делаете, кир, – усмехнулся Рэй, протягивая плетку с утяжеленным концом. Виктория машинально ее взяла.
Мать вашу! Да этим можно взрослому человеку спину рассечь, не говоря о худом подростке. Она повернулась к мальчишкам, под её взглядом дети сжались, а у женщины душа зашлась в немом крике. Один из павреньков был так похож на её среднего сына в детстве, что горло перехватило. Такие же непослушные вихры на макушке, льняные волосы, конопатый нос. И такой же колючий взгляд голубых глаз из-под белых выгоревших бровей. Даже пальцы на ногах точно такие же, как у её Саньки. Не понимая, что делает, она уронила плетку, упала перед пареньком на колени и прижала его к себе. Как там ее мальчики? Ребенок испуганно дернулся, а по щеке конта потекла слеза.
– Кир Алан, – взволнованный голос Рэя подействовал, словно ведро ледяной воды, вылитой за шиворот. – Вам плохо? Вина!
Плохо! Как же ей плохо! Это невозможно вытравить из сердца, как невозможно не помнить, не любить. Она бы сошла с ума, если бы ее сыновья сейчас были детьми. А так они взрослые, самостоятельные люди, они не пропадут. С ними рядом любящие женщины. Мужчины у нее дружные, не оставят друг друга и отца. Нужно взять себя в руки. Нужно жить здесь и сейчас и спасти хотя бы этих мальчишек от таких, каким был виконт Валлид.
Конт медленно отстранился от перепуганного ребенка, тяжело поднялся на ноги.
– Все в порядке, Рэй. Просто слабость.
– Интересно, какого рода эта слабость? – раздался ехидный голос ксена, и он гордо прошествовал мимо в сопровождении двух молчаливых монахов с низко надвинутыми на лица капюшонами. – В храм нужно чаще ходить, тогда и такой слабости не будет.
Виктория хотела ответить, но ксены уже скрылись за углом сарая, и последнее слово осталось за Взывающим.
– Головокружение, видать, у вас, господин мой, от свежего воздуха. Столько лежал в духоте без движения на одном бульоне, откуда тут силам взяться. Мясо надо есть и хлеб, и вино пить, чтобы кровь обновлялась, – бубнил Рэй, делая вслед ксенам обережный знак Вадия, – а вместо этого бегаете по улице почти голый. Вот уж получит у меня этот разгильдяй Берт… А вам еще наследника делать, вдруг что важное застудите…
– Рэй, не начинай, – простонал конт, едва сдерживая смех. – Нормально все со мной. Не суетись.
Старый нянька не поверил и развил бурную деятельность. Послал мальчишек за табуретом и водой, заставил конта сесть, выпить кислого вина из глиняной фляжки, которая висела у него на поясе, и сам к ней щедро приложился. Зачем-то пощупал лоб, покачал головой. Затем окинул подозрительным взглядом перепуганных рабов, задержавшись на их лицах, лукаво поглядывая из-под кустистых светлых бровей, поинтересовался:
– Господин мой, а чем это перед вами Берт провинился, что вы его пообещали поставить раком и драть, пока он сознание не потеряет?
– Что? Кто тебе такую чушь сказал? – взвился конт.
– Рыжая Эльса на кухне рассказывала. Мол, сама слышала, как хозяин грозился, что поставит Берта руками в пол, ну и заставит…
– Идиотка! – зарычал конт, в то время как Рэй громогласно расхохотался. – Тьфу на тебя! – Не удивительно, что ксен грязные намеки делает, видать, тоже наслушался этой балаболки. – Прикажи ввалить дуре по заднице, чтобы сплетни не разносила. Вот так и сделают голубым, – едва слышно пробормотал он себе под нос.
Купцы почтительно ждали в сторонке, пока конт соизволит обратить на них внимание. А Виктория глянула в их сторону и задала давно мучавший её вопрос.
– Рэй, кто заведует замковым хозяйством, казной, слугами?
– До сих пор ваш батюшка сам этим занимался. А пока вы лежали в беспамятстве, Нанни, Райка да я делами ворочали.
– А контесса Литина?
– Что вы, кир Алан! – Рэй достал откуда-то морковку, вытер ее о штаны и протянул конту. – Как можно обременять госпожу такими вопросами?
– А разве это не главная забота хозяйки – следить за порядком в своем доме? – Конт отрицательно помотал головой, отказываясь от угощения. Рэй философски пожал плечами и засунул источник каротина в рот. – Ладно, с женой я сам поговорю, – вздохнул Алан, – а ты разберись с купцами, и жду вас с отчетами. И еще… Золото у нас есть?
Виктория замерла. Вот сейчас и окажется, что Кровь перезаложена десять раз, кредиторы стоят у порога, а сегодня утром зарезали последнего петуха. Однако Рэй беспечно махнул рукой.
– И злато, и серебро, и медь. Пока хватает. Тратить их здесь, на фронтире, все равно некуда.
Ну, это она быстро исправит. Были бы деньги, а куда их потратить, всегда найдется. Виктория довольно улыбнулась. Рэй махнул рукой купцам и, подозвав свистом тау пегого окраса, дремлющую у порога, направился к телегам.
Конт повернулся к мальчишкам.
– Как вас звать?
– Я Ольт, а это Тур, он немой, – ответил один из них.
Значит, Тур. Вихрастый голубоглазый паренек. Хоть бы не назвать его Санькой. Смотрит внимательно, без страха, но с какой-то обреченной тоской.
– Он слышит? – поинтересовался конт.
– Слышит, – буркнул Ольт, глядя в землю. – Он нормальным родился, это хозяин ему язык отрезал.
– Я? – с ужасом прошептал конт.
Виктория совершенно этому не удивилась бы, столько сегодня узнала «интересного» о реципиенте, что, попадись он ей в руки, разорвала бы на мелкие клочки.
Читать бесплатно другие книги:
