Убийство в Месопотамии Кристи Агата

— Нет, нет — это версия номер три. А я хотел бы сосредоточиться на версии номер два. Оставим на время вопрос о таинственном муже и его брате, явившихся из далекого прошлого. Давайте подумаем, кто из членов экспедиции имел средства и возможность совершить убийство, кто скорее всего мог это сделать.

— А я-то думал, эта версия не слишком занимает ваши мысли.

— Ничуть не бывало. Но что ж вы думаете, неужели я вовсе лишен деликатности, — укоризненно сказал Пуаро. — Мог ли я в присутствии доктора Лайднера обсуждать мотивы, приведшие к убийству его жены одним из его коллег? Это было бы вопиющей бестактностью. Пришлось делать вид, что я всему верю. Верю, что жена его была очаровательна и что все просто обожали ее!

Но ведь на самом деле ничего подобного не было. Здесь мы можем быть безжалостными и нелицеприятными, можем говорить то, что думаем. Здесь нам не надо щадить ничьих чувств. Надеюсь, мисс Ледерен поможет нам. В ее наблюдательности я не сомневаюсь.

— О, право, не знаю… — сказала я.

Доктор Райли протянул мне тарелку с горячими ячменными лепешками. “Подкрепитесь”, — сказал он. Лепешки были ужасно вкусные.

— Ну что ж, начнем, — улыбнулся мне мистер Пуаро. — Расскажите, мисс Ледерен, как члены экспедиции относились к миссис Лайднер.

— Но я ведь была там всего неделю!

— Вполне достаточно для человека с вашим умом. Медицинские сестры обычно на лету все хватают и обо всем имеют собственное мнение. Начнем хоть с отца Лавиньи, например?

— Право, не знаю, что и сказать. Они с миссис Лайднер, похоже, любили поболтать. Но обычно говорили по-французски, а я не сильна в нем, хотя девочкой учила его в школе. Кажется, они рассуждали главным образом о книгах.

— Выходит, у них были дружеские отношения, так?

— Пожалуй что так. Но в то же время иной раз миссис Лайднер как будто озадачивала его, и, кажется, это его раздражало. Не знаю, понятно ли я объясняю?

И я рассказала о разговоре, который состоялся у нас с отцом Лавиньи в день моего приезда, когда он назвал миссис Лайднер “опасной женщиной”.

— Очень интересно, — пробормотал мосье Пуаро. — А она? Как вы считаете, что о нем думала она?

— Трудно сказать. Вообще, трудно было понять, что миссис Лайднер думала о людях. Кажется, он тоже ее удивлял. Помню, она сказала как-то доктору Лайднеру, что он совсем не похож на тех священников, которых ей приходилось встречать раньше.

— Ох уж этот отец Лавиньи… — улыбнулся доктор Райли — Дорогой друг, — обратился к нему Пуаро. — Ваши пациенты видимо совсем вас заждались. Не хватало, чтобы по моей вине вы пренебрегли вашими профессиональными обязанностями.

— Пациенты? Да. Полная больница, — ответил док тор Райли.

Затем он поднялся, сказал, что намек понял, засмеялся и вышел из комнаты.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил Пуаро. — Теперь у нас состоится интереснейший разговор tete-a-tete. Однако не забывайте про чай.

Он передал мне тарелку с сандвичами, налил еще чаю. Какое у него приятное обхождение!

— Ну что ж, давайте продолжим. Вы мне расскажете о ваших впечатлениях. Как по-вашему, кто не любил миссис Лайднер?

— Видите ли, это мое личное мнение, и мне бы не хотелось, чтобы оно стало достоянием гласности.

— На этот счет можете быть спокойны.

— Так вот, по-моему, миссис Меркадо явно ее ненавидела!

— О! А мистер Mept-адо?

— Он был немного в нее влюблен. Мне кажется, женщины, за исключением собственной жены, не балуют его своим вниманием. А миссис Лайднер была так приветлива со всеми и всегда с интересом выслушивала все, о чем ей говорили. Мистеру Меркадо, бедняге, это, по-моему, кружило голову.

— А миссис Меркадо.., ей это не нравилось?

— Она отчаянно ревновала, вот и все. С семейными парами всегда надо держать ухо востро, это точно.

Я могла бы рассказать вам поразительные истории. Вы даже не представляете себе, что может взбрести женщине в голову, когда дело касается ее мужа.

— Уверен, вы не ошибаетесь. Стало быть, миссис Меркадо ревновала? И ненавидела миссис Лайднер?

— Однажды я поймала ее взгляд — по-моему, она готова была убить миссис Лайднер… О, Господи! — Я осеклась. — Правда, мосье Пуаро, я не хотела сказать.., то есть ни на минуту…

— Да, да. Прекрасно понимаю. У вас это просто с языка сорвалось. К месту, надо сказать! А миссис Лайднер не тревожила такая враждебность?

— Нет, не думаю, — поразмыслив, ответила я. — По-моему, ее это совсем не трогало. Даже не знаю, замечала ли она это. Я хотела было намекнуть ей.., но потом передумала. Слово — серебро, молчание — золото, вот что я вам скажу.

— Не сомневаюсь, вы поступили очень мудро. Как проявлялись чувства миссис Меркадо? Не могли бы вы привести несколько примеров?

Я пересказала ему наш разговор на крыше.

— Стало быть, она упомянула о первом браке миссис Лайднер, — задумчиво сказал Пуаро. — Может быть, вы помните, когда она говорила об этом, не показалось ли вам, что она пытается выяснить, не имеете ли вы иной версии?

— Вы думаете, она все знала?

— Не исключаю. Она могла писать анонимные письма и устроить этот спектакль с рукой, да и все остальное тоже.

— Мне и самой это приходило в голову. По-моему, такая месть вполне в ее вкусе.

— М-да. Она действует довольно жестоко, я бы сказал. Правда, на хладнокровное, варварское убийство она едва ли пойдет.., если, конечно, не… — Он помолчал. — Странно, что она сказала нам эту фразу: “Я знаю, зачем вы здесь”. Что она имела в виду?

— Не представляю, — честно призналась я.

— Она подозревала, что причина вашего появления здесь совсем иная, не та, о которой всех оповестили. Какая же? И почему это должно задевать лично ее, миссис Меркадо? И еще — помните, в день вашего приезда за чаем, она так и пожирала вас взглядом. Странно!

— Миссис Меркадо не леди, мосье Пуаро, — холодно заметила я.

— Это, мисс Леденер, оправдание, но не объяснение.

Не знаю, правильно ли я поняла его, но он, не дав мне подумать, быстро спросил:

— А как остальные члены экспедиции?

Я задумалась.

— По-моему, мисс Джонсон не слишком благоволила к миссис Лайднер. Да она и не скрывала этого, сознаваясь, правда, в своей предвзятости. Понимаете, она чрезвычайно предана доктору Лайднеру. Уже который год работает с ним. Конечно, его женитьба многое изменила.., что уж тут говорить.

— Да. С точки зрения мисс Джонсон, миссис Лайднер не пара доктору. Она сама больше бы ему подошла.

— Вероятно. Но что поделаешь — мужчины все таковы. Разве они знают, что им нужно? Из сотни едва ли один такой найдется. И у кого хватит духу обвинить доктора Лайднера? Ведь мисс Джонсон, бедняжка, красотою не блещет. А миссис Лайднер была редкая красавица.., не первой молодости, конечно, но… Как жаль, что вы ее не знали. Что-то в ней было такое… Помню, мистер Коулмен сказал однажды, что она — как это? — как те сказочные феи, которые заманивают людей в топь. Наверное, я плохо объяснила… Право, можете смеяться надо мной, но в ней было нечто такое.., ну.., неземное.

— Да, понимаю.., она околдовывала.

— Далее — мистер Кэри. По-моему, они с миссис Лайднер не слишком ладили, — продолжала я. — Похоже, он, как и мисс Джонсон, ревновал к ней доктора Лайднера. Он всегда держался с нею очень чопорно, как и она с ним. Понимаете, уж до того они были вежливы друг с другом — “мистер Кэри”, “миссис Лайднер” и так далее. Он ведь старый друг ее мужа, а женщины подчас терпеть не могут этих старых друзей. Такой особе невыносимо думать, что кто-то мог знать ее мужа еще до того, как она с ним познакомилась… Наверное, я опять слишком путано все объясняю…

— Напротив. Все понятно. А трое молодых людей? Коулмен, говорите, был склонен романтизировать миссис Лайднер?

Я не могла удержаться от улыбки.

— Это смешно, мосье Пуаро. По-моему, он начисто лишен поэтического воображения.

— Что скажете о двух других?

— О мистере Эммете не знаю, право, что и сказать. Всегда спокоен, неразговорчив. Миссис Лайднер была очень приветлива с ним. Понимаете, называла его просто “Дэвид”… Часто поддразнивала Шейлой Райли, ну и все такое.

— Правда? А он что? Ему нравилось?

— Даже не знаю, — с сомнением сказала я. — Он ничего не говорил, просто глядел на нее, как-то чудно, а что у него на уме — кто знает.

— А мистер Рейтер?

— Она была с ним.., не слишком приветлива, — сказала я, подумав. — Вероятно, он раздражал ее. Она часто говорила ему всякие колкости.

— А он?

— Ужасно краснел, бедняга. Конечно, у нее и в мыслях не было обидеть его.

Внезапно чувство жалости к молодому человеку уступило место сомнению. А что, если он — хладнокровный, расчетливый убийца, а все это время просто играл роль?

— О мосье Пуаро! — воскликнула я. — Что же все-таки произошло на самом-то деле? Как вы думаете? Он покачал головой:

— Скажите, вам не страшно сегодня возвращаться туда?

— О нет. Конечно, я помню, что вы сказали. Но кому нужно убивать меня?

— Думаю, никому, — медленно проговорил он. — Отчасти поэтому я и хотел послушать, что вы расскажете. Полагаю.., нет, уверен, вы можете не опасаться.

— Если бы кто-нибудь в Багдаде сказал мне… — начала было я.

— До вас доходили какие-нибудь слухи о Лайднерах и об экспедиции? До того, как вы приехали сюда? — спросил мосье Пуаро.

Я рассказала ему о прозвище миссис Лайднер и о том, что говорила о ней миссис Келси.

Не успела я закончить, как дверь отворилась и вошла мисс Райли. Она, видно, играла в теннис — в руке у нее была ракетка.

Пуаро, похоже, уже успел познакомиться с нею. Она, по своему обыкновению, небрежно поздоровалась со мной и взяла с тарелки сандвич.

— Ну, мосье Пуаро, — сказала она. — Как наша провинциальная драма? Развязка близится?

— Не слишком-то быстро, мадемуазель.

— Вы, я вижу, вывели мисс Ледерен из опасной зоны.

— Мисс Ледерен снабдила меня чрезвычайно ценными сведениями обо всех членах экспедиции. Между прочим, я узнал много интересного о жертве преступления. Личность жертвы, мадемуазель, — часто ключ к разгадке.

— Тут вы совершенно правы, мосье Пуаро, — заметила мисс Райли. — И если какую-нибудь женщину и стоило убить, так это миссис Лайднер.

— Мисс Райли! — воскликнула я возмущенно. Она хохотнула. До чего у нее неприятный резкий смех.

— Ха! — сказала она. — Думаю, мосье Пуаро, вы так и не узнали всей правды о ней. Мисс Ледерен, боюсь, обманывается, как, впрочем, и многие другие. Знаете что, мосье Пуаро, я от души надеюсь, что в этом деле вы потерпите неудачу. Хочется, чтобы убийце миссис Лайднер удалось скрыться. В самом деле, я бы и сама не прочь прикончить ее.

До чего же отвратительная девчонка! А мосье Пуаро и глазом не моргнул. Просто отвесил ей поклон и сказал с отменной учтивостью:

— Кстати, мадемуазель, надеюсь, у вас есть алиби? Воцарилось минутное молчание. Мисс Райли выпустила из рук ракетку, и она со стуком упала на пол. Она даже не потрудилась поднять ее. Какая распущенность! Эти нынешние девчонки, все они такие.

— О да, я играла в теннис в клубе, — сказала она чуть дрогнувшим голосом. — Однако, кроме шуток, мосье Пуаро, известно ли вам хоть что-нибудь о миссис Лайднер и вообще о женщинах, подобных ей?

Он снова отвесил ей шутливый поклон:

— Надеюсь, вы меня просветите, мадемуазель. Она чуть призадумалась, а потом принялась сыпать словами. То, что она говорила, было так жестоко и так недостойно, что мне просто дурно стало.

— О мертвых не принято говорить плохо. По-моему, это глупо! Правда — всегда правда. Уж если на то пошло, лучше помалкивать о живых. Из опасения повредить им. А мертвым уже ничего не страшно. Они мертвы, но вред, который они нанесли, продолжает жить. Ну прямо Шекспир! Наверное, мисс Ледерен рассказала вам, какая ненормальная обстановка была в Тель-Яримджахе? Какие они там все взбаламученные? Глядят друг на друга волком. Она постаралась, Луиза Лайднер! Еще три года назад, я помню, какие все они были доброжелательные и благодушные. И в прошлом году все было хорошо. А теперь что? Ходят будто в воду опущенные. Это ее проделки! Она из тех женщин, которые не выносят, когда кому-то другому хорошо. Да таких кругом сколько угодно! Вот и она из их числа! Ей нравилось все портить и разрушать. Просто чтобы позабавиться.., или чтобы почувствовать власть.., а может быть, так уж она была устроена. Такие, как она, не успокоятся, пока не приберут к рукам всех знакомых мужчин!

— Мисс Райли! — не выдержала я. — Это не правда! Я знаю, что это не правда.

Но она продолжала говорить, не удостоив меня своим вниманием.

— Мало ей мужа, который ее обожал. Ей надо было еще дурачить этого недотепу Меркадо. Потом принялась за Билла. Билл — разумный малый, но она и его сбила с толку. Над Карлом Рейтером она просто потешалась и изводила его. Это совсем нетрудно. Он очень чувствительный. И она из кожи вон лезла, чтобы завоевать Дэвида.

С ним ей было куда интереснее, ведь он противился ее чарам. Он отдавал должное ее обаянию, но.., не обманывался на ее счет. У него хватало здравого смысла, и он понимал, что ей на него наплевать. Ненавижу ее! Была бы она хоть чувственной. Но нет, интрижки ей не нужны. С ее стороны это просто холодная, расчетливая игра — куда как забавно перессорить всех, стравить друг с другом! Она только этим и жила. Такие, как она, в жизни ни с кем не поссорятся, но вокруг них ссоры так и кипят! Это их проделки! Она же настоящий Яго[26] в юбке. Ей подавай драму. Но только, чтобы ее не впутывали. Она всегда в стороне. Только дергает за веревочки.., смотрит и наслаждается. Вы хоть понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю. Вероятно, даже больше, чем вы ожидали.

Его тон меня удивил. Если бы в нем прозвучало негодование, но нет… Ох, не знаю, как и объяснить…

А вот Шейла Райли, кажется, что-то поняла. Краска бросилась ей в лицо.

— Можете думать что угодно, — сказала она. — Все равно я права. Она — яркая личность, а здесь ей было нечем занять себя, вот она и ставила опыты.., над людьми, как ученый с химическими реактивами. Ей нравилось играть с чувствами бедняжки мисс Джонсон, видеть, как та крепится из последних сил, как ей трудно не выдать себя, хоть она и сильная натура. А уж доводить до белого каления миссис Меркадо она просто обожала. Обожала задеть за живое и меня. И, уж будьте уверены, не упускала случая! Ей нравилось вызнать что-то о человеке, а потом дразнить его. Не то чтобы шантажировать, о нет! Она просто давала понять, что ей что-то известно. А потому пусть человек мучится и гадает, что у нее на уме. О, Господи! Какая же она была актриса! Как тонко все продумывала!

— А ее муж? — спросил Пуаро.

— Уж его-то она никогда не задевала, — с ударением проговорила мисс Райли. — Была с ним неизменно мила и ласкова. Наверное, любила его. Он такой славный, не от мира сего, весь в своих раскопках и в науке. Жену он обожал, считал, что она — совершенство. Иных женщин это бы раздражало. Но не ее. Пожалуй, он жил иллюзиями.., хотя, может быть, и не совсем так — ведь с ним она была именно такой, какой он себе ее представлял. Правда, это никак не вяжется с…

Она запнулась.

— Продолжайте, мадемуазель, — сказал Пуаро. Она вдруг обратилась ко мне:

— Что вы там наговорили о Ричарде Кэри?

— О мистере Кэри? — удивленно переспросила я.

— О ней и о Кэри.

— Ну, сказала только, что они не слишком ладили.

К моему изумлению, она расхохоталась.

— Не ладили! Вот глупость! Он же был по уши влюблен в нее. И сердце у него разрывалось — ведь он преклонялся перед Лайднером. Они столько лет дружили. А ей только того и надо было — стать между ними. И все-таки, кажется…

— Eh bien?

Она нахмурилась, поглощенная своими мыслями.

— Кажется, на этот раз она зашла слишком далеко… Да-а, обожгла крылышки. Кэри очень обаятелен… И невероятно красив. Вообще-то, она — холодна как рыба… Но с ним, думаю, утрачивала свою холодность.

— Клевета! Самая настоящая клевета! — вскричала я. — Они едва разговаривали друг с другом.

— Да неужели! Ни черта вы не понимаете, как я посмотрю. Действительно, на людях они “мистер Кэри” и “миссис Лайднер”, а сами тайно встречались. Она шла якобы прогуляться к реке. А он в это время на час-другой уходил с раскопа. Встречались они обычно в саду.

Однажды я видела, как они прощались. Он возвращался на раскоп, а она стояла и смотрела ему вслед. Каюсь, я повела себя не как леди. У меня с собой оказался бинокль, и я могла хорошенько разглядеть ее лицо. Уверяю, она была без памяти влюблена в Ричарда Кэри.

Мисс Райли замолчала и посмотрела на Пуаро.

— Вероятно, я вмешиваюсь не в свое дело. Извините, — сказала она и как-то вымученно усмехнулась. — Но я подумала, что вам невредно бы увидеть героев трагедии в их настоящем свете.

С этими словами она вышла из комнаты.

— Мосье Пуаро, — вскричала я. — Я не верю ни одному ее слову!

Он с улыбкой посмотрел на меня и сказал (странный он все-таки, право!):

— Однако вы ведь не станете отрицать, мисс Ледерен, что мисс Райли пролила некоторый.., м-м.., свет на это дело.

Глава 19

Подозрение

Продолжить разговор нам не удалось — вошел доктор Райли и с улыбкой объявил, что поубивал самых надоедливых своих пациентов. Они с мосье Пуаро пустились в обсуждение вопросов, близко связанных с медициной, а именно, с особенностями психики авторов анонимных писем. Каждый ссылался на случаи из своей профессиональной практики.

— Все не так просто, как кажется, — сказал в заключение мосье Пуаро. — Обычно тут не только желание причинить неприятность, но и комплекс неполноценности.

Доктор Райли кивнул.

— Именно поэтому на истинного автора анонимных писем подозрение зачастую падает в последнюю очередь. Им оказывается какой-нибудь жалкий тихоня, который и мухи не обидит. Посмотришь на него — сплошное благолепие и христианское смирение, а подо всем этим бушуют пагубные страсти.

— Не было ли у миссис Лайднер признаков комплекса неполноценности? — задумчиво проговорил Пуаро.

Доктор Райли усмехнулся и выбил свою трубку.

— Уж чего-чего, а этого у нее и в помине не было. Никаких подавленных желаний. Жить, жить и еще раз жить — вот чего она хотела. И брала от жизни все!

— Как вы считаете, могла она сама писать эти письма? Психологически это оправдано?

— Думаю, да. И причина в ее инстинктивной потребности разыгрывать из своей жизни драму, в которой она отводила себе первые роли. Она всегда должна была быть в центре внимания, звезда экрана. Психологически вполне объяснимо, почему она вышла за Лайднера. По принципу противоположности — он самый застенчивый, самый скромный из всех, кого я знаю. Он обожал ее, но ей семейных радостей было недостаточно. Ей нужно было играть роль героини, которая подвергается преследованию.

— Стало быть, вы не разделяете мнения Лайднера, что она могла написать письма и начисто забыть об этом?

— Нет, не разделяю. При нем я не стал отвергать этой версии. Ну как скажешь человеку, который только что потерял нежно любимую жену, что она была явной эксгибиционисткой и едва не довела его до помешательства, только бы удовлетворить свою потребность быть у всех на виду. Право, совсем небезопасно раскрывать мужу глаза на жену! Интересно, что женам я не раз говорил правду об их мужьях. Женщине можно сказать, что ее муж мошенник, наркоман, отъявленный лгун и полное ничтожество; она при этом и бровью не поведет, да еще и ни в малейшей степени не утратит привязанности к этому чудовищу. Поистине, женщина — на редкость разумное создание!

— Если честно, доктор Райли, что же вы все-таки думаете о миссис Лайднер?

Доктор Райли откинулся в кресле, неторопливо попыхивая своей трубкой.

— Если честно — затрудняюсь ответить! Я ведь не слишком хорошо ее знал. Очарование, ум, обаяние — да. Что еще? Похоже, заурядные женские пороки ей чужды. Чувственность, лень, тщеславие — ничего этого в ней не было. Но что меня всегда поражало (правда, доказательств тому у меня нет) — она казалась мне невероятной лгуньей. Не знаю (а хотелось бы знать), лгала ли она себе тоже или только другим. Что до меня, то я имею слабость к лжецам. Женщина, которая не лжет, лишена воображения и мне не симпатична. Думаю, миссис Лайднер не из тех, кто охотится за мужчинами. Просто ей нравилось повергать их ниц. Если вы поговорите с моей дочерью…

— Имели удовольствие, — улыбнулся Пуаро.

— Гм… Однако времени она не теряет! Попала миссис Лайднер ей на зубок… Воображаю, что она наговорила! Разве молодежь может чтить усопших… И почему это все молодые так самодовольны. Осуждают “старую мораль”, а взамен предлагают еще более жесткие принципы. Наберись у миссис Лайднер с полдюжины интрижек, Шейла наверняка бы обвинила ее в том, что она идет “на поводу у низменных инстинктов”. Не хочет уразуметь, что миссис Лайднер была верна натуре.., своей натуре. Когда кошка играет с мышью, она подчиняется инстинкту. Так уж она устроена. А мужчины — разве они дети, которых надо защищать и оберегать? С какими только женщинами не сводит их жизнь!

Женщина-кошка и женщина-собака, преданная вам до гроба, обожающая вас, женщина-наседка, которая с утра до вечера пилит вас.., и мало ли какие еще! Жизнь — это поле боя, а не увеселительная прогулка! Я рад, что Шейла не заносится и честно признает, что ненавидела миссис Лайднер по старым, добрым, сугубо личным мотивам. Шейла, кажется, единственная молоденькая девушка тут и, естественно, считает, что все, кто носит брюки, должны быть у ее ног. Само собой, ее злит, когда женщина не первой молодости, имеющая на своем счету двух мужей, не уступает ей, а кое в чем и превосходит. Шейла просто славная девочка, здоровая, довольно красивая и вполне привлекательная. А миссис Лайднер — необыкновенная, совершенно не похожая на других женщина. В ней было какое-то пагубное очарование, и всякий на себе испытывал его роковую власть. Поистине Belle Dame sans merci.

Услышав это, я так и подскочила. Какое удивительное совпадение!

— Ваша дочь.., не сочтите меня нескромным.., может быть, она питает симпатию к кому-то из молодых людей?

— О нет, не думаю. Правда, Эммет и Коулмен перед ней на задних лапках ходят. Не знаю, отдает ли она предпочтение кому-то из них. Есть еще пара молодых летчиков. Вот, пожалуй, и вся рыбка, попавшая к ней в сети. Нет, тут вот что — юность пасует перед зрелостью. Это и бесит Шейлу. Если бы она знала жизнь так, как я… Надо дожить до моих лет, чтобы оценить свежий цвет лица, ясные глаза и упругое молодое тело. Правда, тридцатилетняя женщина будет слушать вас с восхищенным вниманием, к месту вставит слово-другое, чтобы подчеркнуть, как вы остроумны… Какой молодой человек устоит против этого! Шейла просто хорошенькая девочка… А Луиза Лайднер была красавица. Какие удивительные глаза! А эти изумительные золотистые волосы! Да, она была прелестна.

Он прав, подумала я. Красота — поразительная вещь. Миссис Лайднер действительно была красива. Настолько, что даже не вызывала зависти. Хотелось просто любоваться ею, хотелось сделать для нее что-нибудь приятное. Я почувствовала это, как только впервые увидела миссис Лайднер.

И все-таки, когда вечером (доктор Райли настоял, чтобы я пообедала) я возвращалась в Тель-Яримджах, кое-что из сказанного Шейлой Райли вдруг всплывало у меня в памяти, и мне становилось не по себе. Тогда я не поверила Шейле, ни единому ее слову. Думала, в ней говорят только злоба и зависть.

Но сейчас я вдруг вспомнила, как миссис Лайднер упрямо настаивала на том, чтобы одной идти на прогулку. Она и слышать не хотела, чтобы я ее сопровождала. Неужели она и вправду ходила на свидание с мистером Кэри? И конечно же странно, что они на людях так официально обращались друг к другу. Ведь остальных она называла просто по имени.

Я припомнила, что он никогда не смотрел на нее. Может быть, оттого, что она была неприятна ему.., а может быть, и совсем наоборот.

Я одернула себя. Так ведь Бог знает до чего додумаешься… А все злобные выходки этой девчонки! Вот как дурно, как опасно пускаться в обсуждение подобных материй!

Миссис Лайднер вовсе не такая, какой ее расписала Шейла Райли. Шейла ей не нравилась. Тогда за ленчем, разговаривая с мистером Эмметом, она и впрямь очень язвительно высказывалась на ее счет.

Странно, как он тогда посмотрел на миссис Лайднер. Попробуй угадай, что он при этом думал. И вообще, никогда не знаешь, что думает мистер Эммет. Такой он скрытный. Но очень милый. Милый и надежный.

А вот мистер Коулмен на редкость глупый малый.

На этом размышления мои прервались, так как мы достигли цели нашего путешествия. Уже пробило девять, и ворота были заперты.

Прибежал Ибрагим с большим ключом и впустил меня.

В Тель-Яримджахе всегда рано ложатся спать. В гостиной было темно. Светились только окна чертежной комнаты и конторы. Должно быть, все разошлись даже раньше обычного.

Проходя мимо чертежной, я заглянула туда. Мистер Кэри сидел в одной рубашке, склонившись над большим чертежом.

Он выглядит совсем больным, подумала я. Такой утомленный, измученный.

Внезапно мне стало жалко его. Не могу понять, что так поражало в этом человеке. Во всяком случае, не то, что он говорил, потому что он вообще больше молчал, а если и говорил, то самые заурядные вещи. И не то, что он делал, потому что ничего особенного он не делал. Однако вы бы безошибочно выделили его среди всех остальных. Все, что имело к нему отношение, обретало какой-то особый смысл. Он был из тех, с кем считаются. Не умею объяснить иначе.

Он обернулся и посмотрел на меня. Потом вынул изо рта трубку и сказал:

— А-а, мисс Ледерен. Вернулись из Хассани?

— Да, мистер Кэри. А вы, я вижу, совсем заработались. Все уже, кажется, легли.

— Думал, успею управиться. Да вот засиделся, — сказал он. — А завтра на раскоп. Снова за работу.

— Как, уже? — Я была поражена.

Он посмотрел на меня как-то непонятно.

— Думаю, для нас это самое лучшее. Лайднеру я так и сказал. Он завтра на весь день едет по делам в Хассани. А мы будем работать. Все-таки лучше, чем сидеть и смотреть друг на друга.

Разумеется, он прав, подумала я. Тем более что все взвинчены до крайности.

— Конечно, в известном смысле вы правы, — сказала я. — Лучше чем-то заняться, хоть немного отвлекает.

Похороны ведь только послезавтра, подумала я. Он снова склонился над чертежами. Не могу объяснить почему, но я очень за него переживала. Конечно, спать сегодня он не собирается.

— Может быть, дать вам снотворного, мистер Кэри? — нерешительно предложила я. Он с улыбкой покачал головой.

— Я еще поработаю, мисс Ледерен. Не стоит привыкать к снотворным.

— Ну что ж, доброй ночи, мистер Кэри. Если я могу помочь…

— Благодарю, мисс Ледерен. Не беспокойтесь. Покойной ночи.

— Мне ужасно жаль, — вдруг нечаянно вырвалось у меня.

— Жаль? — Кажется, он удивился.

— Да… Все это просто ужасно. Всех жаль, но особенно вас.

— Меня? Почему?

— Ну, вы ведь старый друг их обоих.

— Лайднера — да. Но не ее. Говорил он так, точно она и в самом деле была ему неприятна. Жаль, что мисс Райли этого не слышит!

— Ну, тогда покойной ночи, — сказала я и поспешила к себе.

Прежде чем лечь, я еще повозилась у себя в комнате. Постирала носовые платки, почистила свои лайковые перчатки, заполнила дневник. Прежде чем улечься, выглянула за дверь. В чертежной и южном крыле дома все еще горел свет.

Видимо, доктор Лайднер работает у себя в конторе, решила я. Надо бы пойти и пожелать ему доброй ночи… Однако сомнения мучили меня. Не хотелось показаться навязчивой. Может быть, он занят, и не стоит мешать ему. Но постепенно странное беспокойство овладело мною. В конце концов, подумала я, ничего дурного в этом нет. Пожелаю доброй ночи, справлюсь, не нужно ли чего, и уйду.

Однако доктора Лайднера в конторе не оказалось. Я увидела только мисс Джонсон. Положив голову на стол, она рыдала так, будто сердце у нее разрывалось.

У меня прямо душа перевернулась. Она ведь всегда такая спокойная, так хорошо владеет собой! На нее было больно смотреть.

— Что случилось, голубушка? — воскликнула я, обняв ее за плечи. — Ну-ну, будет. На что это похоже? Сидит тут одна и льет слезы!

Она не отвечала, и я чувствовала, как тело ее содрогается от рыданий.

— Ну полно, дорогая, полно, — приговаривала я. — Возьмите себя в руки. Пойду приготовлю вам горячего крепкого чая.

Она подняла голову.

— Нет-нет, не беспокойтесь, мисс Ледерен. Так глупо с моей стороны…

— Что вас так расстроило? — спросила я. Она медлила с ответом.

— Это все так ужасно, — наконец выговорила она.

— Не надо об этом. Чему быть, того не миновать. Ничего не поделаешь. Что толку изводить себя. Она выпрямилась и пригладила волосы.

— Глупо с моей стороны, — повторила она своим хрипловатым голосом. — Я тут наводила порядок. Подумала, что лучше чем-нибудь себя занять. И вдруг.., все это на меня как нахлынет…

— Да-да, — торопливо сказала я. — Знаю. Чашка крепкого чая и бутылка с горячей водой в постель — вот что вам сейчас нужно.

И я, не слушая ее возражений, принялась хлопотать.

— Благодарю вас, мисс Ледерен, — сказала она, лежа в постели с грелкой и прихлебывая чай. — Какая вы милая и разумная. Но, поверьте, я не так уж часто веду себя как последняя дура.

— О, такое со всяким может случиться, особенно при нынешних обстоятельствах. Эта накаленная атмосфера, потом трагедия, полицейские куда ни ткнись… Да что там, я сама взвинчена до предела.

Мисс Джонсон вдруг медленно заговорила с каким-то странным выражением:

— Вы совершенно справедливо заметили. Чему быть, того не миновать. Ничего не поделаешь. Она помолчала, потом добавила:

— Луиза была дурная женщина!

Ее тон удивил меня. Но я не стала спорить. Понятно, что мисс Джонсон и миссис Лайднер плохо ладили между собой.

Может быть, мисс Джонсон в глубине души желала смерти миссис Лайднер, а теперь ее жжет стыд.

— Вам надо уснуть и ни о чем не думать, — сказала я.

Я подняла с пола разбросанные вещи и навела в комнате порядок. Чулки повесила на спинку стула, жакет и юбку — на вешалку. На полу валялась скомканная бумажка. Видно, выпала из кармана. Я стала ее расправлять, чтобы посмотреть, можно ли ее выбросить. И тут мисс Джонсон до смерти перепугала меня.

— Дайте сюда! — крикнула она.

Я протянула ей бумагу. Я была просто ошеломлена. Вот уж не ожидала, что она может так кричать. Она выхватила — буквально выхватила! — у меня листок, поднесла его к свече и держала в пламени, пока он не сгорел. Я в недоумении уставилась на нее.

У меня не было возможности разглядеть, что это за бумажка — она выхватила ее у меня так быстро. Но неожиданно листок, охваченный пламенем, загнулся, и я увидела несколько написанных чернилами слов.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Там, где высоко вздымаются древние горы, там, где царят вечные холод и зима, укрыта тайна. Викинги з...
Чрезвычайно влиятельная организация существует в середине XIX века в американском городе Балтимор. О...
Роман «В погоне за метеором» был впервые опубликован в 1908 г. в ряду других посмертно изданных прои...
Роман Александра Бушкова Волчья стая повествует о незадачливых представителях племени новых русских,...
Погони в киберспейсе и виртуальные засады, борьба не на жизнь (компьютерную), а на смерть – возможно...
Трудно поверить, что с самого начала их было только восемь. Восемь крепких бесшабашных парней, котор...