Фокус с зеркалами Кристи Агата
– Строит из себя не поймешь кого.
Карри покачал головой:
– Трудно сказать. Может быть, он и в самом деле талантлив. А может, просто любит пошиковать да перед кем-нибудь покрасоваться. Неизвестно. Говорит, будто слышал чей-то топот. Готов спорить, что это он выдумал.
– С какой-то целью?
– Именно с особой целью. Нам пока неясно, с какой. Но мы докопаемся.
– Возможно, сэр, что один из их парнишек все-таки сумел тайком выбраться из здания Школы. Среди них могут быть и взломщики, а если так…
– Именно это нам и хотят внушить. Очень удобная для всех версия. Голову даю на отсечение, что на самом деле все совсем не так.
2
– Я сидел за роялем, – сказал Стивен Рестарик, – и тихонько бренчал, когда началась ссора между Льюисом и Эдгаром.
– Что вы в этот момент подумали?
– По правде сказать, не принял всерьез. У бедного малого бывают подобные приступы злобы. Он, конечно, не то чтобы псих. Он, так сказать, выпускает пар. Ведь все мы подтруниваем над ним, особенно, конечно, Джина.
– Джина? То есть миссис Хадд? Почему же особенно она?
– Потому что она женщина. И красивая женщина. И потому, что она находит его смешным. Она наполовину итальянка, а у итальянцев есть некая врожденная жестокость. У них нет сочувствия к старым, уродливым и прочим убогим. Они тычут в них пальцами и насмешничают. Именно это проделывает Джина. Не впрямую, конечно. Она его не считает за человека. Нелепый, надутый, а в глубине души неуверенный в себе. Он хочет произвести впечатление, а выглядит просто глупо. Но ей нет дела до того, что бедняга очень страдает.
– Вы хотите сказать, что Эдгар Лоусон влюблен в миссис Хадд? – спросил инспектор Карри.
– Да. Мы все более или менее в нее влюблены, – весело ответил Стивен. – Ей это нравится.
– А ее мужу это тоже нравится?
– Нет, ему это совсем не нравится. И он очень страдает, бедняга. Но долго так продолжаться не может. Я имею в виду их брак. Он скоро распадется. Это был обычный роман военного времени.
– Очень интересно, – сказал инспектор. – Но мы ушли от темы нашего разговора. От убийства Кристиана Гулбрандсена.
– Да, конечно. Только об этом мне совершенно нечего вам сказать. Я сидел за роялем и встал, только когда наша милая Джолли принесла связку ржавых ключей. И попробовала подобрать ключ к двери кабинета.
– Итак, вы сидели за роялем и продолжали играть?
– Аккомпанируя битве не на жизнь, а на смерть, которая шла в кабинете Льюиса? Нет, я перестал играть, когда темп борьбы в кабинете стал слишком бурным. Не то чтобы я сомневался в исходе боя. Льюис обладает тем, что я назвал бы испепеляющим взглядом. Он легко мог остановить Эдгара, просто взглянув на него.
– Однако Эдгар Лоусон дважды в него выстрелил.
Стивен покачал головой:
– Это был спектакль. Эдгар получал от него удовольствие. Моя милая мамочка тоже обожала устраивать подобные спектакли. Она не то умерла, не то с кем-то сбежала, когда мне было всего четыре года, но тем не менее я помню, что она хваталась за револьвер, если ее что-нибудь расстраивало. Однажды она это проделала в ночном клубе. Изрешетила стену. Стреляла она отлично. В общем, наделала немало хлопот. Она была русской балериной.
– Вот как? Можете ли вы сказать, мистер Рестарик, кто вчера вечером выходил из Зала – в интересующий нас промежуток времени?
– Уолли выходил чинить электричество. Джульетта Беллевер – чтобы подобрать ключ к двери кабинета. Больше вроде никто.
– А вы заметили бы, если бы вышел еще кто-то?
Стивен задумался.
– Едва ли. Особенно если на цыпочках, тихонько. В Зале ведь было очень темно. И шла битва, к которой мы все напряженно прислушивались.
– О ком вы можете точно сказать, что он никуда не выходил?
– Миссис Серроколд – да, и Джина. За них я готов поручиться.
– Благодарю вас, мистер Рестарик.
Стивен направился к двери. Но, поколебавшись, вернулся.
– Скажите, что значат эти разговоры о мышьяке?
– А кто вам сказал про мышьяк?
– Мой брат.
– А, да.
– Кто-нибудь давал миссис Серроколд мышьяк? – спросил Стивен.
– Почему вы назвали именно миссис Серроколд?
– Я читал о симптомах отравления мышьяком. Периферический неврит[51], так это, кажется, называется. Очень похоже на то, чем она в последнее время страдает. А вчера Льюис отобрал у нее лекарство. Значит, вот что тут происходит?
– Дело расследуется, – сказал инспектор Карри самым официальным тоном.
– А сама она знает об этом?
– Мистер Серроколд всячески заботится о том, чтобы не встревожить ее.
– Слово «встревожить» здесь не подходит. Миссис Серроколд ничем нельзя встревожить… Так вот что стоит за убийством Кристиана Гулбрандсена? Он обнаружил, что ее отравляют? Но как он мог это обнаружить? И с какой стати стали бы ее травить? Какая-то бессмыслица.
– Вас это очень удивляет, не правда ли, мистер Рестарик?
– Вот именно. Когда Алекс рассказал мне, я не поверил своим ушам.
– Кто, по-вашему, может давать мышьяк миссис Серроколд?
На красивом лице Стивена Рестарика мелькнула улыбка.
– Не тот, кого обычно подозревают. Мужа можете исключить. Льюис ничего не выигрывает. К тому же он ее обожает. Он сам не свой, когда у нее даже просто заболит мизинчик.
– Тогда кто же? Есть ли у вас какие-нибудь подозрения?
– О да! Я бы даже сказал – уверенность.
– Объяснитесь, пожалуйста.
Стивен покачал головой:
– Просто у меня, так сказать, внутренняя уверенность. И только. Доказательств нет. И вы вряд ли согласитесь со мной.
Стивен Рестарик вышел небрежной походкой, а инспектор Карри стал рисовать кошек на листе бумаги, лежавшем перед ним.
Он думал о трех вещах. Первое. Что Стивен Рестарик очень высокого о себе мнения. Второе. Что Стивен Рестарик и его брат представляют собой единый фронт. И третье. Что Стивен Рестарик красив, а Уолтер Хадд нет.
И еще о двух вещах задумался инспектор: что понимает Стивен под «внутренней уверенностью» и мог ли Стивен со своего места за роялем видеть Джину. По всему выходило, что не мог.
3
В готический полумрак библиотеки Джина внесла экзотическую яркость. Даже инспектор Карри был на миг ослеплен молодой красавицей, которая облокотилась на стол и выжидательно произнесла:
– Ну что?
Взглянув на ее ярко-красную блузку и темно-зеленые брюки, инспектор Карри сухо заметил:
– Я вижу, что вы не надели траур, миссис Хадд.
– У меня его нет, – ответила Джина. – Я знаю, что на такой случай всем полагается иметь маленькое черное платье и надевать к нему жемчуг. Но я ненавижу черное. По-моему, оно уродливо, и носить его должны только секретарши, домоправительницы, ну и прочие деловые женщины. К тому же Кристиан Гулбрандсен не был мне родственником. Это пасынок моей бабушки.
– И вы, вероятно, почти его не знали?
– Он приезжал три или четыре раза, когда я была ребенком. Во время войны я уехала в Америку, а сюда вернулась всего полгода назад.
– Вы вернулись на постоянное жительство? Не просто погостить?
– Я еще не решила, – сказала Джина.
– Вы были вчера вечером в Зале, когда мистер Гулбрандсен ушел в свою комнату?
– Да. Он пожелал всем спокойной ночи и ушел. Бабушка спросила, есть ли у него все ему необходимое, и он сказал, что все есть и что Джолли отлично его устроила. Я в точности его слов не помню, но смысл был именно такой. Еще он сказал, что ему надо писать письма.
– А что было после этого?
Джина описала сцену между Льюисом и Эдгаром Лоусоном. Инспектор Карри слышал это уже много раз, но в устах Джины оно приобрело большую красочность. Оно стало драмой.
– Револьвер он взял у Уолли. Подумать только! Забрался в его комнату и стащил. Не ожидала я от Эдгара такой прыти.
– Вы встревожились, когда они пошли в кабинет и Эдгар Лоусон запер дверь?
– О нет! – сказала Джина, широко раскрыв свои огромные карие глаза. – Мне это понравилось. Настоящий театр! Все, что делает Эдгар, всегда нелепо. Его нельзя ни на минуту принимать всерьез.
– Однако он стрелял.
– Да. Мы сперва подумали, что он застрелил Льюиса.
– И это вам тоже понравилось? – не удержался инспектор.
– О нет! Я пришла в ужас. И все пришли в ужас, кроме бабушки. Она и бровью не повела.
– Это весьма странно.
– Нет. Такая уж она у нас. Не от мира сего. Не верит, что может случиться что-то плохое. Она просто прелесть.
– Кто находился в Зале во время этой сцены?
– Все. Конечно, кроме дяди Кристиана.
– Положим, не все, миссис Хадд. Кто-то входил и выходил.
– Разве? – неуверенно спросила Джина.
– Ваш муж, например, выходил что-то там починить…
– Ах да. Уолли может починить что угодно.
– Во время его отсутствия раздался выстрел. Но все вы подумали, что стреляют в парке.
– Не помню… Нет, вспомнила. Стреляли сразу после того, как свет опять зажегся, а Уолли вернулся.
– Кто-нибудь еще выходил из Зала?
– Кажется, нет. Впрочем, не помню.
– Где именно вы сидели, миссис Хадд?
– У дальнего окна.
– Рядом с дверью в библиотеку?
– Да.
– А сами вы никуда не выходили?
– Уходить, когда все было так интересно? Конечно, нет. – Такое предположение прямо-таки поразило Джину.
– Где находились остальные?
– Большинство сидело вокруг камина. Тетя Милдред вязала. Тетя Джейн, то есть мисс Марпл, тоже. Бабушка сидела просто так.
– А мистер Стивен Рестарик?
– Стивен? Он сперва играл на рояле. Куда он пошел потом, я не знаю.
– А мисс Беллевер?
– Суетилась как всегда. Она почти никогда не сидит на месте. Кажется, она искала ключи.
Джина вдруг спросила:
– Что там такое с бабушкиным лекарством? Аптекарь ошибся или что?
– Почему вы так думаете?
– Потому что исчезла бутылка. Джолли всюду ее искала и ужасно волновалась. Алекс говорит, что бутылочку взяла полиция. Вы ее действительно взяли?
Вместо ответа на ее вопрос инспектор Карри сам спросил:
– Вы говорите, что мисс Беллевер была этим обеспокоена?
– О, Джолли вечно суетится, – небрежно сказала Джина. – Ей нравится суетиться. Я иногда удивляюсь, как бабушка ее переносит.
– И последний вопрос, миссис Хадд. У вас нет догадок относительно того, кто убил Кристиана Гулбрандсена и почему?
– По-моему, это сделал кто-нибудь из психов. Громилы – те более разумны. То есть они могут укокошить, чтобы ограбить кассу, взять деньги или драгоценности, а не просто так, для забавы. Вот какой-нибудь псих, из этих, как они здесь называются – с психическими отклонениями, мог убить просто так. Чего ради им было убивать дядю Кристиана? Конечно, для забавы. То есть не то чтобы для забавы, но…
– Как я понял, вам неясен мотив?
– Да, вот именно, – сказала Джина. – Ведь его не ограбили?
– Но, видите ли, миссис Хадд, здания Школы тщательно запираются. Никто не может выйти оттуда без пропуска.
– Неужели вы этому верите! – весело засмеялась Джина. – Эти мальчишки откуда угодно сумеют выбраться. Они мне столько фокусов показывали!
– Веселая дамочка, – заметил Лейк после ухода Джины. – Я в первый раз разглядел ее вблизи. Фигура уж очень хороша. У нас тут таких не водится.
Инспектор Карри бросил на него холодный взгляд. Сержант Лейк смутился, но повторил, что дама веселая:
– Ее все это вроде забавляет.
– Не знаю, прав или нет Стивен Рестарик, пророча, что ее брак недолговечен, но она постаралась подчеркнуть, что Уолтер Хадд вернулся в Зал еще до выстрела.
– Это ведь показали и остальные.
– Да. А вот чего она не сказала, так это про мисс Беллевер. Что та ходила за ключами.
– Верно, – задумчиво произнес инспектор. – Не сказала.
Глава 14
1
Миссис Стрэт куда больше, чем Джина, вписывалась в интерьер библиотеки. В миссис Стрэт не было ничего яркого и экзотического. Она была в черном, с бусами на шее и сеточкой на тщательно уложенных седых волосах.
Как ни странно, она выглядела именно так, как следовало выглядеть вдове каноника господствующей англиканской церкви. Уж инспектор-то знал, что внешний облик почти никогда не отражает внутренней сути человека.
Даже в линиях ее сжатых губ было нечто пасторское. Они выражали Христианскую Стойкость, Христианскую Неколебимость, но отнюдь не Христианское Милосердие, решил инспектор.
К тому же миссис Стрэт была явно обижена.
– Я полагала, инспектор, что вы дадите мне знать, когда я вам потребуюсь, хотя бы примерно. Мне пришлось все утро просидеть в ожидании.
Инспектор понял, что она восприняла это как попрание ее авторитета и прав в этом доме. Он поспешил умиротворить ее:
– Очень сожалею, миссис Стрэт. Быть может, вам не совсем знакома наша процедура. Видите ли, мы обычно начинаем опрос с менее важных свидетелей, чтобы поскорее покончить с ними. А к концу мы приберегаем тех, на чьи суждения можем положиться. На тех, кто наиболее наблюдателен. По ним мы проверяем все, что нам сообщают до этого.
Миссис Стрэт заметно смягчилась.
– Понимаю. Я не вполне себе представляла…
– Вы – женщина зрелых суждений, миссис Стрэт. И женщина, которая разбирается в людях. К тому же это ваш родной дом, и вы лучше всех можете рассказать нам о его обитателях.
– Конечно, могу, – сказала Милдред Стрэт.
– В поисках убийцы Кристиана Гулбрандсена вы можете очень нам помочь.
– Но разве надо искать? Разве не ясно, кто убил моего брата?
Инспектор Карри откинулся на стуле. И провел рукой по своим небольшим, аккуратно подстриженным усам.
– Однако… нужна осмотрительность, – сказал он. – А вы считаете, что дело ясное?
– Конечно. Убил этот ужасный американский муж бедной Джины. Он здесь единственный чужак. Мы абсолютно ничего о нем не знаем. Возможно, что он один из этих ужасных американских гангстеров.
– И все же разве это вполне доказывает, что он убил Кристиана Гулбрандсена? Зачем бы он стал его убивать?
– Вероятно, Кристиан что-нибудь о нем узнал. Из-за этого он и приехал так скоро после своего последнего визита.
– Вы в этом уверены, миссис Стрэт?
– Да, для меня это совершенно очевидно. Он дал всем понять, будто приехал по делам Фонда, но это чепуха. По этим делам он приезжал всего месяц назад. С тех пор ничего важного не произошло. Значит, на этот раз его вынудили приехать какие-то обстоятельства, касающиеся семьи. В прошлый свой приезд он увидел Уолтера, возможно, узнал его. Или навел о нем справки в Штатах – у него есть агенты во всем мире – и узнал что-нибудь порочащее. Джина очень глупа. Всегда была глупа. Это в ее духе – выйти за человека, о котором она ничего не знает. Она всегда была помешана на мужчинах. Может быть, его разыскивает полиция, потому что он уже женат или известен в преступном мире. Но моего брата Кристиана нелегко было провести. Вот он и приехал сюда, чтобы покончить с этим недоразумением. Разоблачить Уолтера, показать, кто он таков. Поэтому Уолтер и убил его.
Инспектор Карри, дорисовывая огромные усы кошкам, которыми был изрисован его блокнот, сказал:
– М-да.
– Вы согласны со мной, что это именно так?
– Могло быть так, – уточнил инспектор.
– Но разве это не очевидно? Врагов у Кристиана не было. Не понимаю, как это вы до сих пор не арестовали Уолтера!
– Видите ли, миссис Стрэт, нам все-таки нужны доказательства.
– Ну, это не проблема. Телеграфируйте в Америку…
– Мы, разумеется, наведем справки о мистере Уолтере Хадде. Я вам обещаю. Но, пока мы не докажем, что у него имелся мотив, ничего предпринять нельзя. И еще надо установить, была ли у него возможность…
– Он вышел сразу вслед за Кристианом, якобы из-за короткого замыкания.
– Замыкание действительно было.
– Это он легко сам мог устроить.
– Верно.
– Вот вам и предлог. Он пошел за Кристианом в его комнату, застрелил его, потом починил электричество и вернулся в Зал.
– Его жена говорит, что он вернулся до того, как вы услышали выстрел.
– Ничего подобного! Она может сказать все, что угодно. Итальянцы вообще лживы. К тому же она наверняка католичка.
Проблему вероисповедания инспектор обошел молчанием.
– Вы полагаете, что жена была его сообщницей?
Милдред Стрэт немного заколебалась.
– Нет… этого я не думаю. – Казалось, ей было досадно, что она этого не думает. – Отчасти это и был его мотив: чтобы Джина не узнала о нем правду. Ведь Джина для него источник благополучия.
– И очень красивая женщина.
– Да. Я всегда говорила, что Джина хороша собой. Впрочем, в Италии это очень распространенный тип. Но я считаю, что для Уолтера главное – деньги. Поэтому он и приехал сюда. И живет за счет Серроколдов.
– Как я понял, миссис Хадд богата.
– Сейчас нет. Мой отец завещал одинаковые суммы мне и матери Джины. Но той пришлось принять гражданство своего мужа-итальянца (сейчас закон, кажется, изменен). А из-за войны, из-за того, что итальянец, отец Джины, был фашистом, у Джины почти не осталось денег. Моя мать ее балует, ее американская тетка миссис Ван-Райдок во время войны тратила на нее огромные суммы. Покупала все, что она хотела. Но Уолтер, наверное, считает, что больше всего ему достанется по смерти моей матери, когда Джина унаследует очень большое состояние.
– И вы также, миссис Стрэт.
Милдред Стрэт слегка покраснела.
– Да, и я также. Мы с мужем всегда жили скромно. Он очень мало тратил, разве только на книги – он был ученый. Так что мой капитал почти удвоился. Этого более чем достаточно для моих скромных потребностей. Конечно, с помощью денег можно делать много добра. Все деньги, которые я унаследую, я буду считать вверенными мне для этой святой цели.
– То бишь для поддержки Фонда? – с невинным видом спросил Карри. – Или вы распорядитесь ими по собственному усмотрению?
– Именно так, инспектор.
Тон, каким были сказаны последние слова, заставил инспектора Карри быстро поднять голову. Миссис Стрэт не смотрела на него. Глаза у нее блестели, на тонких губах появилась торжествующая улыбка.
– Итак, по вашему мнению, – а вы, конечно, имели достаточно возможностей об этом судить, – мистеру Хадду хочется получить деньги, которые его жена унаследует по смерти миссис Серроколд, – раздумчиво сказал инспектор. – Кстати, она, кажется, не слишком крепкого здоровья?
– Моя мать всегда была хрупкой.
– Однако люди такого склада часто живут столько же, сколько здоровяки, а то и дольше.
– Да, так действительно бывает.
– Не заметили ли вы, что в последнее время здоровье вашей матери ухудшилось?
– У нее ревматизм. Но ведь в старости болезни появляются непременно. Я не сочувствую людям, которые ахают и охают над неизбежными болезнями и недугами.
– А миссис Серроколд ахает и охает?
Милдред Стрэт немного помолчала, затем сказала:
– Сама она не охает, но привыкла, чтобы над ней охали. Мой отчим чрезмерно заботлив. А мисс Беллевер доводит свою заботу просто до абсурда. Вообще, присутствие мисс Беллевер в доме крайне неприятно. Она здесь появилась много лет назад. Ее преданность моей матери сама по себе, конечно, трогательна, но это и стало настоящим бедствием. Она буквально тиранит мою мать своей опекой. Привыкла тут всем распоряжаться и вообще слишком много себе позволяет. Мне кажется, что Льюиса это иногда раздражает. Я не удивилась бы, если бы он дал ей расчет. У нее совершенно нет такта. А кому понравится, что его жена в полном подчинении у какой-то выскочки?
На все это инспектор Карри кивал головой.
– Так… так… понимаю. – И при этом задумчиво смотрел на свою собеседницу. – Одно мне не совсем ясно, миссис Стрэт. На каком положении в доме братья Рестарик?
– Опять-таки глупая сентиментальность. Их отец женился на моей бедной матери ради ее денег. Через два года он ушел от нее к одной бездарной певичке. Это был бесчестный и отвратный тип. Моя мать, по своему мягкосердечию, пожалела двух его мальчиков. Нельзя было допустить, чтобы они приезжали на каникулы к этой сомнительной особе, кстати, она еще и югославка. И моя мать как бы усыновила их. С тех пор они и живут здесь нахлебниками. Да, в этом доме прихлебателей хватает, что и говорить.
– У Алекса Рестарика была возможность убить Кристиана Гулбрандсена. Он приехал на машине и ехал через парк. А Стивен?
– Стивен был в это время с нами в Зале. Алекса я не одобряю. Он очень огрубел и наверняка ведет распутную жизнь. Но в роли убийцы я его себе не представляю. Да и зачем ему убивать моего брата?
– Мы возвращаемся к тому же, не правда ли? – сказал инспектор Карри. – А именно: что такого знал Кристиан Гулбрандсен, чтобы «кому-то» понадобилось его убить?
– Вот именно! – с торжеством сказала миссис Стрэт. – И это, безусловно, касалось Уолтера Хадда.
– А может быть, кого-нибудь более близкого?
– Что значат ваши слова? – резко спросила Милдред.
Инспектор Карри с расстановкой произнес:
– Мистер Гулбрандсен на этот раз проявил беспокойство о здоровье миссис Серроколд.
Миссис Стрэт нахмурилась:
– Мужчины постоянно тревожатся о моей матери, потому что у нее такой хрупкий вид. Должно быть, ей это нравится. А может, Кристиан чего-нибудь наслушался от Джульетты Беллевер.
– А сами вы разве не тревожитесь о здоровье вашей матери, миссис Стрэт?
– Я смотрю на вещи разумно. Моя мать немолода…
– И смерть неизбежна для каждого из нас, – сказал инспектор Карри. – Но нельзя допустить, чтобы она пришла раньше назначенного часа… Вот это мы и должны предотвратить, – выразительно добавил он.
А Милдред Стрэт внезапно разволновалась:
– Это ужасно! Ужасно! Никому нет дела! Конечно нет! Я здесь единственная кровная родственница Кристиана. Для моей матери он был только пасынком, которого она увидела уже взрослым. Джине он вообще никто. А мне он был братом.
Читать бесплатно другие книги:
![Иное небо [Чужое небо]](/book/mini/4972.jpg)
