Дивная золотистая улика Комарова Ирина

– Так не получилось у тебя, Саня, по тихой. Дверь хлопнула, – дружелюбно объяснил Гоша.

– Ясно. А Олежка, конечно, сразу меня заложил. Вообще молчать не умеет, придурок!

– А врать?

– Что?

– Врать, спрашиваю, он умеет?

Парень снова глубоко задумался. Потом уточнил:

– Это ты имеешь в виду историю, как Олежку кто-то киллером нанял? Прибегал он ко мне вчера, плакался. Но я вам честно скажу: правда это или нет, я не знаю. Может, ему и примерещилось по пьяни. Но вот сочинить такую историю он сам не мог, это сто процентов. Мозги не те.

Что ж, кто-нибудь, может, и поспорил бы с этим, но только не я. Мне Поршнев тоже гигантом мысли не показался.

Пока спускались по лестнице, мы с Гошкой обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению. А когда сели в машину, я призналась восхищенно и немного грустно:

– Ты виртуоз, Гошка. У тебя так все ловко прошло – я и не нужна была совсем.

– Почему не нужна? С чего ты взяла?

– Так с Поршневым практически только ты разговаривал, я в сторонке стояла. Нет, ты не думай, я не обиделась. Я же понимаю, что не смогла бы так его разговорить.

– Дело не в этом. Припекло бы, разговорила, никуда бы не делась. Просто… ну, это как в спорте – если вырос выше двух метров, тебе прямая дорога в баскетбол, а не в художественную гимнастику. Я ведь почему напросился с тобой поехать? Ты хорошо обрабатываешь приличных людей, все, что нужно, из них на раз вытягиваешь. А этот Поршнев, он же одноклеточный. Ты для него девчонка, он тебя в принципе не воспринимает. У тебя главное орудие – убеждение, а для него слова – это так, сотрясение воздуха. Вот кулак, – Гошка сжал пальцы и продемонстрировал мне, – это предмет: вещественный и осязаемый. Следовательно, очень убедительный. Конечно, ты бы тоже с этим задохликом справилась, я не сомневаюсь, но времени ушло бы намного больше.

– Наверное, ты прав, – согласилась я. И тут же прищурилась: – А почему ты мне у соседа не дал рот открыть?

– Э-э… не знаю. Извини. Это я, как у Поршнева разогнался, так и не сумел остановиться. А потом, знаешь, Ритка, мне этот сосед тоже довольно одноклеточным показался.

Гошка забросил меня в офис и умчался по своим делам. А я с комфортом устроилась в «клиентском» кресле и приступила к докладу. Начала с главного.

– У меня плохие новости, Сан Сергеич. Пообщались мы с Поршневым. Точнее, Гоша говорил, я больше фон создавала. Так вот, наше общее впечатление – парень говорит правду: Котельникова у него была и убийство мужа заказывала. Как ни грустно признавать, но Сантана оказалась права. Сочинить, а потом еще и связно изложить такую сложную историю Поршнев не сумел бы.

– Сложную?

– Для него – да. И даже если кто-то был так любезен, что дал ему готовый текст, Поршнев не сумел бы его настолько безупречно выучить. А если бы и выучил, то не сыграл бы так достоверно.

– То есть он показался тебе искренним?

– И мне и Гоше. У нас и на секунду не возникло подозрение, что он играет.

– Ладно, допустим, так оно и есть. Хотя знаешь, Рита, среди алкоголиков такие артисты иногда встречаются – хоть сейчас «Оскара» давай.

– Поршнев не играл, – уверенно повторила я. – Он по-настоящему напуган всей этой историей. До белой горячки.

– Белая горячка бывает с перепоя, – просветил меня шеф. – А с перепугу приключается совсем другая болезнь.

– Сан Сергеич, это не я ему диагноз ставила, это Поршнев сам определил. Галлюцинации начались, вот он и решил, что «белочка».

– Чертики по углам забегали?

– Нет, ему Котельникова мерещится.

– Странный выбор, – немного удивился шеф. – И часто она к нему является?

– Не очень. Насколько я поняла, вчера показалась, когда он после опознания из милиции вышел.

– Неназойливая, значит, галлюцинация. Для белой горячки не характерно. А что она делала?

– Ничего. Посмотрела на него, а потом исчезла. Но при этом у нее было другое лицо.

– М-м-м… То есть другая женщина?

– Практически так. Но она оставалась Котельниковой.

– Очень интересно. А как такое может быть, он объясняет?

– Объясняет, что такого быть не может. И делает вывод, что у него белая горячка.

– А ты что думаешь?

– Сначала я согласилась с Поршневым. Когда человек столько пьет, сдвиги в сознании практически неизбежны. Поршневу к врачу надо, к наркологу. Но Гошка предположил, что этой галлюцинацией могла быть сестра Котельниковой или дочь.

– Ты говорила, что дочь в Москве? Надо проверить. Нина, иди сюда! Ты нас слушала?

– А как же, – Нина не стала входить в кабинет, остановилась на пороге. – Билеты, оплаченный номер в гостинице, это я проверю, нет проблем, – она сделала пометку в блокноте, который держала в руках.

– И с Татьяной Юрьевной тоже надо разобраться, – напомнила я. – Чем она занималась семнадцатого марта с двенадцати до трех?

– Обязательно. Данные этой дамочки у тебя есть? Место работы, домашний адрес…

– Да, Котельникова подробный список на всех близких родственников составила.

– Хорошо. Теперь докладывай про визит к Поршневу со всеми подробностями. Начинай того момента, как вы ему в дверь позвонили.

– У него звонка на двери нет, пришлось стучать. Открыл он нам и, естественно, не обрадовался…

За сорок минут, я, если и не дословно, то очень близко к тексту передала весь наш разговор с Поршневым и последующую беседу с его соседом. Баринов внимательно слушал, иногда рисуя на листе бумаги непонятные мне закорючки. Когда я закончила, он сделал вывод:

– Действительно, самое интересное в этой истории – галлюцинации Поршнева. И если дочери Котельниковой нет в городе, то на эту роль у нас пока только одна претендентка – сестра Елены Юрьевны. Как ты говоришь, ее зовут?

– Татьяна. Но я не понимаю, Сан Сергеич. Во-первых, не так они похожи, чтобы их среди бела дня путать. Во-вторых, зачем Татьяне Юрьевне это могло понадобиться? Я имею в виду – около милиции крутиться и Поршнева пугать.

– Не думаю, что дамочка сознательно его пугала, скорее, Поршнев ее случайно заметил.

– А как она вообще там оказалась? Следила за Поршневым? Опять-таки, зачем?

– Знаешь, Рита, я думаю, нам надо временно отвлечься от этого частного эпизода. Попробуем восстановить общую картину.

– А в общей картине, я тем более ничего не понимаю! Когда Елена Юрьевна вчера сидела тут, я ей верила, каждому слову. А сегодня у Поршнева была, и ему тоже верю! Получается, оба правду говорят. Но эти две правды между собой никак не согласуются! Или Котельникова говорила с Поршневым, или нет. Или она заказывала убийство мужа, или нет. Третьего не дано.

– Почему же не дано? При определенной ловкости можно устроить так, что Елена Юрьевна и поговорит с неизвестным ей алкоголиком, и убийство закажет, и знать об этом ничего не будет.

Я мрачно посмотрела на улыбающегося шефа:

– Надо понимать, вы мне предлагаете что-то вроде теста на сообразительность.

– Примерно так, – не стал спорить Баринов. – Ты услышала две истории, исключающие друг друга. Подумай и найди вариант, при котором противоречие устраняется.

– Всю жизнь терпеть не могу задачи на проверку интеллекта. Никогда не умела их решать, а когда пробовала, то выглядела идиоткой.

– Сочувствую. Итак, какую версию ты можешь предложить сразу, без раздумий?

– Без раздумий – никакую, – сварливо ответила я. – И если буду думать, тоже. Хоть неделю, хоть две… Сан Сергеич, а что если все было совсем не так? Ведь Поршнев с Котельниковой раньше знакомы не были? Значит, когда к нему подошла женщина и назвалась Еленой Юрьевной, Поршнев ей поверил. Тем более, она с бутылкой пришла и закуску не забыла. А если этой женщиной была Татьяна Юрьевна? Она вполне могла и Поршнева напоить, и Геннадия Михайловича заказать! А Елена Юрьевна в этой ситуации ни сном, ни духом! Только сидит и удивляется, куда же ее колечко с изумрудом пропало!

– Ну вот, а говоришь «не умею», – довольный шеф погрозил мне пальцем. – Пожалуйста, с первого раза вполне логичное предположение сделала. Только маленькая поправка – этой женщиной не обязательно должна быть сестра Котельниковой. Хотя, когда будешь проверять ее алиби на семнадцатое, уточни, чем Татьяна Юрьевна занималась пятнадцатого после обеда.

– То есть в то время, когда Поршнев подряжался на убийство. Поняла.

– Но не зацикливайся на ней, возможны и другие варианты. Та же Сантана, например. Или какая-то, нам пока не известная женщина. Да и Марина Котельникова… пока что о ее отсутствии в городе мы знаем только со слов матери.

– Хорошо, пусть пока будет вообще Дама Икс, – согласилась я. – Но все равно остается одна неувязка. Кто бы ни была эта женщина – сестра, дочь или еще кто-нибудь, вряд ли она в маске Котельниковой к Поршневу пришла. А ведь фотографию оставила, якобы свою. И в милиции Поршнев Елену Юрьевну опознал, как Володя говорит, очень уверенно.

– Зачем ей маска? Парик, немного грима, одежда в том же стиле – вот и Елена Юрьевна в первом приближении. Для Поршнева сойдет. А фотографию она отдала, когда Поршнев уже пьян был. Я думаю, он в тот момент разницы просто не заметил.

– Допустим. А в милиции? Хотя тут вполне могла сработать фотография. Поршнев пока до милиции дошел, сколько раз на нее смотрел? Ясно, что он лицо Котельниковой запомнил! Но при этом и лицо Дамы Икс тоже смутно помнит. А если она присматривала за ним со стороны, да по неосторожности попалась Поршневу на глаза, он мог и ее узнать. Сан Сергеич, по-моему, все складно получается, лучше некуда!

– Дама Икс, раз ты ее так назвала, загримировалась и оделась таким образом, чтобы походить на Котельникову, и под ее же именем познакомилась с Поршневым. Потом мнимая Елена Юрьевна угощает Поршнева водкой, жалуется на мужа и предлагает убить его. Отдает кольцо Котельниковой и семейную фотографию, – коротко повторил суть моих рассуждений Баринов. – Действительно, все складно. Елена Юрьевна точно знает, что никогда Поршнева и близко не видела, а он так же свято уверен, что именно Котельникова поила его водкой и уговаривала пойти в душегубы. Складно. Молодец, Рита.

Нина, которая по-прежнему стояла на пороге и слушала наши рассуждения, тоже расщедрилась:

– Потрясающая женщина. Так все безупречно продумать – это близко к гениальности.

– Да ладно, – смутилась я. – Какая там гениальность, все на поверхности. Немного логики, и получаем ясную картину.

– Я не тебя имела в виду, – удивленно посмотрела на меня Нина, – а Даму Икс.

– Что? – растерялась я. – Почему?

Вы не подумайте, я не обиделась на Нину, я же сама только что сказала: никакой гениальности в моих рассуждениях нет. Но за что вдруг Даме Икс такой почет? Впрочем, Нина не задержалась с объяснениями.

– Она хочет избавиться от Котельниковой, это очевидно. Сама по себе идея впутать Елену Юрьевну в уголовное дело очень остроумна, а исполнение – выше всяких похвал. Поршнев использован втемную, и как использован! Если бы она попробовала заплатить, чтобы он пошел в милицию и рассказал эту историю, Поршнев никогда не сумел бы убедить всех в своей искренности. Ведь ему не только Водянкин, ему и вы с Гошкой поверили. А так никто не сомневается, что Котельникова заказала собственного мужа, а всех расходов – бутылка водки да закуска! С фотографией тоже ловко придумано! Она могла и вовсе не гримироваться – наверняка Поршневу после бутылки все равно было. Но чтобы он Котельникову в милиции опознал, позаботилась. Как это Гоша сказал: «Семейный портрет в интерьере»? Именно то, что нужно. С кем он пил, Поршнев забыл давно, а лицо с фотографии у него, наверное, теперь на всю жизнь отпечаталось! Все продумано и спланировано просто безупречно!

– Н-да, безупречно, – шеф забарабанил пальцами по столу. Похоже, он не разделял восторгов Нины. – Ладно, при таком раскладе у нас теперь, по крайней мере, одним подозреваемым меньше.

– Сантана, – понимающе кивнула я. – Она никак не может быть Дамой Икс.

– Почему? – задала вопрос Нина, давая мне прекрасную возможность прочесть ответную лекцию. Естественно, я этой возможностью немедленно воспользовалась.

– Потому что для Сантаны, хотя она спит и видит, как бы ей от Елены Юрьевны избавиться, такой способ слишком рискованный. А вдруг у Поршнева в мозгах перемкнуло бы, и он действительно, отправился бы Котельникова убивать? И, не дай Бог, убил? Тогда все имущество Геннадия Михайловича, включая ресторан, досталось бы не любовнице, а законной жене и дочери – развод-то он еще не оформил! А Сантана получила бы только хорошего пинка и ничего больше!

– Точно! – согласилась Нина. – А самыми подозрительными остаются сестра Котельниковой и дочь. Им проще всего было и кольцо из шкатулки незаметно взять, и фотографию.

– А что, если это все-таки Котельникова? – неожиданно для себя вдруг спросила я.

– Как это? – Нина удивленно уставилась на меня.

– Если это все-таки она? – повторила я. – Сантане, конечно, невыгодно Котельникова заказывать, а Елене Юрьевне от мужа избавиться – это же решение всех проблем! Вообще всех! Мы ведь не успели разобраться: что она там недоговаривает? Если это действительно махинации с финансовыми документами, да еще в особо крупных… может, у нее и выхода другого не было, как Геннадия Михайловича на тот свет отправить?

– Она поклялась, что не делала этого, – напомнил шеф. – И ты ей поверила.

– В общем, да, – неохотно согласилась я, – поверила. Но очень уж ей выгодно!

– А я бы поставила на дочь, – Ниночка помахала блокнотом. – Дочери это выгодно не меньше, чем Котельниковой.

– Пока мы считаем, что ее не было в городе. И потом, родного отца убивать? – меня передернуло. – Не по-людски это.

– А чужого отца убивать, это как? – без улыбки уточнил она.

– И чужого не по-людски, – пробормотала я. – По-людоедски.

– Если тебе не нравится дочь Котельниковай, есть еще сестра, – щедро предложила Нина. – Для нее в смерти Котельникова, может, прямой выгоды нет, но что, если она действовала в порядке психологической терапии? Хотела помочь сестре справиться со стрессом. Судя по твоему докладу, она женщина решительная и вполне способна на резкие действия.

Я вспомнила рубашку на коврике и неуверенно пожала плечами.

– Способна-то она, способна. Но в результате Елену Юрьевну в еще более глубокий стресс загнали. Мало той было развода, так теперь она еще в уголовщине завязла.

– А может, в этом весь смысл? Клин клином? – усмехнулся Баринов. – Пока с Котельниковой все обвинения снимут, она и думать забудет, что замужем была?

В этот момент в дверь робко, нерешительно, постучали. Ниночка моментально вернулась на свое рабочее место.

– Да-да, заходите, пожалуйста.

Из моего кресла не было видно человека, вошедшего в приемную, но голос я узнала сразу.

– Добрый день. Я не позвонила предварительно… дело в том, что я гуляла… думала обо всем… Я решила… мне надо поговорить с Александром Сергеевичем. Это возможно?

– Разумеется, это возможно, – шеф подчеркнуто вежливо встал из-за стола. – Проходите.

Елена Юрьевна торопливо пробежала через приемную и, не расправив полы плаща, неаккуратно опустилась в кресло, которое я успела освободить.

– Дело в том, – она поставила сумочку на соседний стул, – дело в том, что я, – сумочка вернулась к ней на колени, но Котельникова тут же передумала, приподняла ее и прижала к груди. – Дело в том, что я не была вчера достаточно откровенна.

Думаете, при этих словах мы с Александром Сергеевичем переглянулись? Ничего подобного! То есть я-то на него посмотрела, а вот Баринов целиком и полностью был сосредоточен на клиентке.

– Слушаю вас.

– Это… это касается ресторана, – она нервно раскрыла сумочку, заглянула в нее, закрыла и снова опустила на колени.

Я пробормотала:

– Финансовый вопрос.

Елена Юрьевна меня не услышала – она терзала длинные ручки сумочки.

– Продолжайте, – подбодрил клиентку Александр Сергеевич.

– На самом деле я не думаю, что это имеет отношение, но Таня, моя сестра, – теперь она оглянулась на меня, словно проверяя, помню ли я, о ком идет речь. Я кивнула, и Котельникова продолжила: – Таня считает, что мы не можем судить… она настояла, что я должна рассказать. Понимаете, в последнее время нас буквально преследует один конкурент. То есть он не совсем конкурент, он занимается не ресторанами, а так, всем понемногу. Супермаркеты, казино, строительство, поставки медикаментов – это только то, о чем я знаю. Я не уверена, что он не подставное лицо. Слишком большой разброс интересов для серьезного бизнесмена, вы понимаете?

– Понимаю, – согласился шеф. – А фамилия его как, этого бизнесмена?

– Вряд ли она вам известна. Некто Углянцев.

Я ахнула. Шеф держал себя в руках намного лучше. Он не издал ни звука, только лицо его на мгновение превратилось в неподвижную маску. Впрочем, Елена Юрьевна, поглощенная собственными переживаниями, не обратила внимания на нашу реакцию.

– Так вот, месяца два назад, примерно в те же дни, когда Геннадий сообщил мне о своей великой любви, Углянцев прислал ко мне своего представителя с предложением о продаже ресторана. Разумеется, ему нужно только помещение. Предложение было достаточно пристойным, но я повела себя, наверное, немного резко. Возможно, это было не слишком умно, но и меня можно понять! Муж уходит, самочувствие ужасное, все из рук валится, а тут еще этот тип пристает! В общем, уходя, он пригрозил, что с рестораном мы все равно будем вынуждены расстаться, только получим гораздо меньше, чем он только что предлагал. Или вообще ничего не получим. Естественно, я немедленно позвонила Геннадию. Мы встретились, он зачем-то притащил Сантану… или она сама притащилась, побоялась отпускать его ко мне одного? Одним словом, мы встретились, чтобы обсудить эту новую проблему. Геннадий, конечно, меня поддержал, он не собирался и не собирается отдавать наш ресторан в чужие руки. Сантана тоже высказалась против продажи, хотя, знаете, мне показалось, что не слишком охотно. В общем, мы решили стоять на своем.

– Решить просто, – негромко обронил Баринов.

– Да, – кивнула она. – Решить было гораздо проще, чем придерживаться этого решения. Нас просто замучили проверками: санэпидстанция, пожарные, налоговая, не то, что друг за другом, а прямо-таки все вместе навалились. А вы же знаете, кто ищет, тот всегда найдет! С поставщиками некоторыми проблемы начались… В общем, на данный момент наш ресторан вовсе не такое процветающее предприятие, как полгода назад. Пока мы держимся, но если честно, иногда мне становится страшно. Особенно по ночам. Вот, собственно, о чем я хотела вам рассказать, – она виновато улыбнулась и развела руками. – Не думаю, что это имеет отношение к моим сегодняшним проблемам.

– Возможно, не имеет. Но в любом случае, хорошо, что вы пришли и рассказали об этом. – Баринов немного подумал, потом спросил осторожно: – Елена Юрьевна, а ваши сегодняшние, как вы выразились, проблемы, на состоянии ресторанного бизнеса не отражаются?

– Как они могут не отражаться, если финансовый директор в свой кабинет попасть не может? С бухгалтером я по телефону вопросы решаю, а бумаги на подпись он мне домой приносит. Хорошо, что я, как только Сантана в ресторан явилась, догадалась из сейфа печати забрать – не иначе, Господь надоумил. Но в любом случае, долго так продолжаться не может.

– Скажите, а Геннадий Михайлович, насколько он важен для ресторана? Если бы ваш супруг действительно погиб, как бы это сказалось на деле?

Елена Юрьевна вздрогнула и перекрестилась.

– Это была бы катастрофа.

– Понятно. Что ж, спасибо. А кстати, вы сказали, что человек от Углянцева пришел к вам примерно два месяца назад. Вы не вспомните, когда именно?

– Н-нет. Наверное… нет, не помню. Это был конец января.

– Попробуйте по ассоциациям, – предложила я. – Есть у вас какие-то памятные даты в дни января?

– Двадцать шестое, – Котельникова достала из сумочки маленький календарик. – У моей подруги день рождения, она меня приглашала в гости, ждала. А я, из-за всех этих неприятностей, совершенно забыла. Не пришла и не позвонила даже. Главное, именно в этот день я пошла на занятия в школу танцев. Подруга меня стала искать, а я сотовый, естественно, в раздевалке оставила. Тогда она позвонила дочери, а та возьми, да скажи, что мама на танцы ушла. Очень нехорошо получилось.

– Да, неприятно, – посочувствовала я.

– Вы не представляете, – Елена Юрьевна обреченно махнула рукой. – Подруга до сих пор со мной не разговаривает.

– Вы посещаете школу танцев? – разлад подруг шефа не взволновал, а вот танцклассами он неожиданно заинтересовался. – И давно?

– Я записалась туда, когда Геннадий ушел. Учусь танцевать фламенко.

– Тоже Татьяна Юрьевна посоветовала? – мне удалось задать этот вопрос совершенно серьезно, но Котельникова, отвечая, мягко улыбнулась:

– А кто же еще? Но знаете, действительно помогает. Сама не ожидала.

– И как там проходят занятия? – продолжал задавать вопросы Баринов. – Регулярно? В какие-то определенные дни и часы?

– Скорее, по свободному графику. Там очень удобно устроено – ты оплачиваешь курс в двадцать часовых занятий, а ходишь, когда тебе удобнее. Занятия групповые, так что человеком больше, человеком меньше, значения не имеет. Конечно, желательно посещать два, а еще лучше – три раза в неделю, но это не всегда получается.

– А на прошлой неделе? Вы там были?

– Да, конечно! Два раза… или три? Знаете, у меня все так в голове перемешалось! Я не помню, что вчера на завтрак ела, а вы у меня о прошлой неделе спрашиваете!

– Но пятнадцатое число, это не так уж давно, всего четыре дня прошло. Были вы в тот день в школе?

– Кажется, была… – она растерянно посмотрела на календарик, который все еще держала в руках. – Или не была? Говорю же, не помню я!

– Ну что ж, пусть будет так, – пробормотал Баринов. И тут же задал следующий вопрос: – А где именно эта школа находится? Как ее найти?

– У меня была их визитка, – Котельникова порылась в сумке, потом махнула рукой: – Ладно, я так напишу. Значит, школа фламенко «Кармен», улица… дом… найти нетрудно, там вывеска большая.

– Спасибо, – шеф потянул себе листочек. – А ваша дочь…

Он не успел договорить, как Елена Юрьевна отобрала бумагу.

– Марина вернулась, она заходила ко мне сегодня. Я предупредила, что вы хотите с ней поговорить. Вот, я пишу адрес, Марина сегодня весь день будет дома, а завтра только до обеда.

– Еще один вопрос, – я, словно школьница, подняла руку. – Кому вы говорили, что обратились к нам за помощью?

– В каком смысле? – не поняла Елена Юрьевна.

– Кто, кроме вас и вашей сестры знает, что вы обратились в детективное агентство «Шиповник», – медленно, чуть ли не по слогам, повторила я.

– А-а. Кажется, никто больше. Я сейчас мало с кем общаюсь… С Мариной вчера по телефону разговаривала, ей сказала. Вот и все, – она неуверенно развела руками.

Немного. Опять сестра, опять дочь. Но тогда получается, что одна из них является не только «галлюцинацией Поршнева», а возможно, и Дамой Икс, но еще и осведомительницей Сантаны? Или Сантана успела узнать о нашем участии в деле еще от кого-то? Допустим, Татьяна Юрьевна поделилась новостью с подружками. Да и сама Котельникова могла просто не вспомнить, кому еще сболтнула.

Занятая этими мыслями, я не сразу обратила внимание, что Баринов аккуратно закончил разговор, и клиентка уходит. Посещения нашего офиса явно шли Елене Юрьевне на пользу. Оба раза она приходила в состоянии, близком к истерике, а уходила успокоенная и повеселевшая. Причем сегодня даже минеральная вода с валерьянкой не понадобилась. Вот какие чудеса творит с нервными женщинами «роскошь человеческого общения»! Что ж, ничего удивительного – груз своих забот она оставляла нам.

– М-да, – шеф почесал затылок и посмотрел мне в глаза. – Прими мои извинения. Углянцев в этой игре действительно участвует.

Я смущенно промолчала, не зная, что ответить.

– То есть Дама Икс работает на Углянцева! – Нина снова стояла на пороге кабинета. – Нет, это не просто гениальность! Это высший пилотаж! Ему нужен ресторан, а Котельниковы дружно противятся его продаже. Тогда он делает совершенно беспроигрышный ход: посылает Даму Икс заказать убийство Котельникова. И его совершенно не волнует, как именно у алкоголика в голове перемкнет. Решит Поршнев денег подзаработать и Котельникова убьет? А и пусть! Углянцева это вполне устраивает, Елена Юрьевна без главного повара и бывшего мужа наверняка согласится ресторан продать. А если Поршнев испугается, как оно на самом деле случилось, и побежит сдаваться? Да пожалуйста! Елену Юрьевну арестуют, осудят, а муж без нее ресторан очень быстро потеряет. То есть как бы события ни развернулись, все равно результат получается такой, какой нужен Углянцеву.

– Да, не самый глупый мужчина, – кисло согласился Баринов.

– Все равно без человека из ближнего круга не обошлось, – напомнила я.

– Что подтверждает гениальность Углянцева, – кивнула Нина. – Не думаю, что это было так просто, завербовать себе в помощь кого-то из дружной семьи Котельниковых.

– Во-первых, не такая уж она и дружная, – с неудовольствием заметила я. – А во-вторых, что ты мне все про гениальность этого типа толкуешь? В конце концов, ты на чьей стороне? Ты за нас или за него?

– За нас, конечно! Рита, да улыбнись ты! В чем дело? Картинка-то складывается потихоньку!

– Складывается, это точно, – шеф взял со стола листочек, оставленный клиенткой. Внимательно изучил записанные на нем адреса и телефоны, потом ткнул пальцем: – Загляни в эти танцклассы, лучше сегодня. Вдруг у Котельниковой алиби появится.

– На день, когда Дама Икс поила Поршнева водкой? Если окажется, что в это время она была на групповом занятии… Сан Сергеич, а почему вы ее саму об этом не спросили?

– Я спросил. Ты что, не заметила?

– Ой, действительно! Но ведь она ничего толком не помнит!

– Поэтому я и посылаю тебя, – иногда шеф бывает просто ангельски терпелив. – Раз занятия платные, значит, ведется какой-то учет. И если госпожа Котельникова в пятницу, начиная с шестнадцати часов, находилась среди добросовестных незаинтересованных свидетелей, то тебе это без проблем подтвердят и даже дадут документ – какую-нибудь выписку из журнала посещений с печатью учреждения. Справку, одним словом.

– А если ее там не было?

– Тогда справку брать не надо. Нина, Гоша сегодня отзванивался?

– Да. Обещал быть к четырем, с последними данными.

– Ладно. Тогда тебе, Рита, имеет смысл задержаться. Посиди пока, подумай, с Ниной посоветуйся. И выметайтесь из моего кабинета, мне надо сосредоточиться.

Когда пришел Гоша, мы снова собрались у шефа, и началось вечернее совещание. Мой старший напарник доложил о своих успехах, шеф поворчал, что он медленно работает, и выдал несколько ценных советов. После чего пришло время ввести Гошку в курс того, что происходило сегодня в офисе. Специально для него включили аудиозапись. Когда Елена Юрьевна назвала фамилию Углянцева, Гошка подпрыгнул, и его подвижная физиономия приняла такой растерянный вид, что мне стоило большого труда не рассмеяться. Да еще Нина не удержалась, подсыпала соли:

– Кстати, Сан Сергеич перед Ритой извинился. Как это вы тогда сформулировали: «Нечего на ерунду отвлекаться»?

– Так я… так кто же… да разве так… а-а! – он махнул рукой. – Сан Сергеич, что же, мне все бросать и заниматься Углянцевым?

– Не бросать. Но включить Углянцева и его окружение в список своих интересов.

– Слушаюсь, – Гоша тяжело вздохнул и посмотрел на меня. – Ритка, я тоже извиняюсь. Черт, ну до чего же ты везучая! Кажется, сболтнула по дури: бред, нелепость – и на тебе! Снова права оказываешься!

– Дивное извинение, – прыснула Нина.

– Меня устраивает, – я подмигнула Гоше. – Мне нравится быть везучей.

А действительно, приятное чувство. И настроение у меня улучшилось. В школу фламенко Гошка меня наверняка отвезет на машине. После этого у меня останется только разговор с дочерью Котельниковой. Хорошо бы еще заскочить на работу к Татьяне Юрьевне, но туда я, скорее всего, не успею. Придется завтра ехать. Зато сегодня есть реальная возможность вернуться домой не слишком поздно. Родители будут довольны.

Машина остановилась, и Гоша указал на эффектную вывеску, украшающую не первой свежести пятиэтажку.

– По-моему, тебе туда. Беги, я подожду.

– А если задержусь?

– Зачем? Там всех дел на пятнадцать копеек. Зашла, поздоровалась, заглянула в журнал, попрощалась, ушла. Все.

– Наверное, ты прав. А со мной заглянуть не хочешь?

– Нет, – Гошку передернуло. – Я этого удовольствия – танцев – в детстве так наелся, что до сих пор мутит.

Я настолько удивилась, что задержалась в машине, хотя уже открыла дверцу и успела поставить правую ногу на тротуар. Гошка, конечно, ловок, быстр в движениях, и координация у него фантастическая. В драке он элегантен, почти изящен. Но танцы?

– Ты занимался танцами?

– Бери выше, – усмехнулся напарник. – Пять лет оттрубил в хореографическом училище. И не в самых последних рядах, заметь.

– Надо же, какие новости я про тебя узнаю! А что потом случилось?

– Ничего не случилось, нормальное историческое течение жизни. Когда мне исполнилось одиннадцать, я пошел по пути всех угнетенных народов – устроил восстание и обрел свободу. Ритка, я тебя уже жду, а ты все еще здесь сидишь.

– Один момент! – я торопливо выбралась наружу. Подняла голову, снова посмотрела на вывеску. Да, эффектная, даже агрессивная: золотая рамка и крупные черные буквы на красном фоне: «ШКОЛА ФЛАМЕНКО». Рядом кружевной веер, тоже черный – вместо восклицательного знака. Под этой вывеской стекло и белый пластик стандартной двери кажутся почти неуместными – было бы логично и ее раскрасить черным, красным и золотым.

Я потянула за ручку, но дверь не поддалась. Только теперь я обратила внимание на прикрепленную к стеклу непривычно вежливую табличку:

«Извините, на сегодня занятия закончены.

Ждем вас завтра с 12 часов»

Гоша оказался прав, долго ждать ему не придется. Я вернулась в машину.

– Закрыто. Начнут работать завтра в двенадцать.

– Хороший график, – Гоша завел мотор. – Мне бы такой. Тебя куда подбросить? К дочери Котельниковой?

Я посмотрела на часы: половина шестого. Если повезет, успею пообщаться с сослуживцами Татьяны Юрьевны.

– Лучше в риэлтерскую фирму «Светлана», по месту работы сестры. Рабочий день еще не кончился – похожу, людей поспрашиваю. А к Марине потом, времени хватит.

– Разумный подход. Какой у них адрес?

Татьяна Юрьевна была на месте и уставилась на меня с искренним недоумением. Я равнодушно и вместе с тем строго объяснила ей про необходимые технические формальности, в разряд которых входит и проверка местонахождения всех заинтересованных лиц. А как родная сестра нашей клиентки, она является одной из важнейших фигур…

Одним словом, Татьяна Юрьевна чуть ли не с гордостью, повела меня знакомиться с коллегами. Коллеги же отнеслись ко мне с таким вниманием и чуткостью, с такой готовностью помочь, что я для себя решила: когда у меня появится необходимость совершить сделку с недвижимостью, я обращусь в «Светлану» и только в «Светлану».

Очень милые люди. Соединенными усилиями они заверили меня, что пятнадцатого числа Татьяна Юрьевна весь день провела в переговорах с клиентами и поездках на объекты. Услышав про поездки, я встрепенулась, но мне тут же предъявили смущенного молодого человека в очках, который являлся стажером и набирался опыта именно под руководством Татьяны Юрьевны. Он составлял ей компанию с девяти утра до шести вечера, без перерыва на обед. Список адресов, по которым ездила эта неразлучная пара, я попросила отксерить, но сделала это, скорее, для очистки совести. Ни один из объектов не находился достаточно близко от того места, где Дама Икс подряжала Олега Поршнева на убийство.

К сожалению, семнадцатого числа в фирме был выходной. Татьяна Юрьевна объяснила, что в интересующий меня период времени она находилась дома и занималась медитацией. Свидетелей этого, естественно, не было, так что я поверила на слово. За двадцать минут я получила ответы не только на все заданные вопросы, но и на те, которые задать не догадалась. После чего распрощалась с дружелюбными риэлторами и отправилась к Марине Котельниковой.

Дверь мне открыла миловидная брюнетка – невысокого роста, пухленькая и совсем не похожая на Елену Юрьевну. Она была одета в совершенно не соответствующий раннему вечернему времени наряд: шелковый короткий халатик бронзового цвета с крупным абстрактным рисунком и еще более короткую ночную рубашечку из такой же ткани. Это что же, у нее домашняя форма одежды такая? Ну, не знаю, не знаю. У Маринки тоже есть подобный комплект (только не пестрый, а однотонный, бирюзовый), но посторонним людям она в нем не показывается.

– Добрый день. Я из частного детективного агентства «Шиповник».

– А, да, мама мне говорила, – брюнетка зевнула и отступила, освобождая место в узком коридорчике. – Проходите.

Я бросила внимательный взгляд на вешалку. На плечиках висел золотистый плащ, очень похожий на плащ Котельниковой и на мой. Только фасон немного другой: рукава на узких манжетах и вместо пелеринки – широкий воротник. Надо ли говорить, что свой собственный плащ я снова сняла в подъезде и, аккуратно свернув, убрала в пакет.

Дочь Котельниковой предложила мне присесть, но на этом ее гостеприимство закончилось. Вообще Марина Котельникова вовсе не выглядела человеком, сгорающим от нетерпения поделиться со мной информацией. Скорее она напоминала нерадивую студентку на скучной лекции – вы мол, разговаривайте, если вам так надо, а я пока подремлю. Разумеется, я попыталась наладить предварительный «дружеский контакт»:

– Мою младшую сестру тоже зовут Марина. Она скрипачка.

Марина Котельникова молча смотрела на меня. Если я что и могла прочесть в ее глазах, то только легкое недоумение, мол, какое мне дело до твоей сестры?