Выбор по Тьюрингу Гаррисон Гарри

– Да. Вот почему я добавила: «размером с кулак». Но два месяца назад у тебя этих немов не было. Или, точнее говоря, у тебя, конечно, были немы, соответствующие яблоку, только их входы были неправильно подключены. Поэтому раньше ты не узнавал яблоко по такому описанию – до тех пор, пока мы в ходе лечения не подключили их правильно.

– Странно. Я ничего такого не помню. Погодите-ка. Конечно, я не могу этого помнить. Это было до того, как вы восстановили мою память. Как можно что-то вспомнить, если у тебя нет памяти?

Эрин уже начала привыкать к этой удивительной сообразительности, хотя каждый раз не могла ей не поражаться. Однако она продолжала тем же тоном:

– Вот так и соединяются между собой немы – все дело в правильном подключении их входов и выходов. До сих пор мы могли делать это только для самых обычных немов – тех понятий, которым выучивается любой ребенок. А теперь мы будем искать все более сложные немы и смотреть, как подключаются они. Я хочу постепенно выходить на все более высокие уровни твоих мыслей, представлений и ассоциаций. Их будет все труднее локализовать и описать, потому что здесь мы вступаем в область, которую определило твое индивидуальное развитие, в область понятий, которые были свойственны только тебе одному, для которых нельзя подыскать обычных слов. Когда мы их найдем, вполне возможно, что ни я и никто другой не сможем понять, что они для тебя означают. Но это неважно, потому что с каждым днем ты будешь узнавать все больше и больше. Каждый раз, как машина-коррелятор будет обнаруживать десяток новых немов, ей придется перебирать тысячу других возможных элементов, чтобы выбрать, к какому из них эти немы подключить. А каждые двадцать немов открывают миллион таких возможностей.

– Число растет по экспоненте, вы это хотели сказать?

– Совершенно верно. – Она даже улыбнулась от удовольствия. – Похоже, в восстановлении твоих математических способностей мы продвинулись уже довольно далеко.

– А что я должен буду делать?

– Сейчас – ничего. Для первого раза хватит.

– Нет, не хватит. Я прекрасно себя чувствую. И разве вы не хотите поработать с этой новой моей информацией – на случай, если она снова ускользнет, когда я засну? Ведь это вы говорили мне, что должно пройти определенное время, прежде чем краткосрочные воспоминания перейдут в долговременную память.

Эрин Снэрсбрук закусила губу и задумалась. Брайан прав. Надо двигаться дальше при первой же возможности. Она повернулась к Долли.

– Вы сможете быть здесь завтра? В это же время?

– Если хотите, – последовал ледяной ответ.

– Да, хочу, Долли. Не просто хочу – вы мне нужны. Я понимаю, вам нелегко, но надеюсь, что вы не забыли того мальчика, каким был когда-то Брайан. Брайан-мужчина – пока еще тот же самый Брайан-мальчик, которого вы приняли в свой дом. Вы можете помочь мне снова собрать его из кусочков.

– Конечно, доктор. Простите меня. Мне не следовало думать о себе, да? Значит, до завтра.

Оба они молчали, пока дверь за ней не закрылась.

– Я чувствую свою вину, – сказал Брайан. – Священник постоянно говорил об угрызениях совести, и монашки в школе тоже. И об искуплении. Знаете, по-моему, я никогда не называл ее матерью. Или мамой, как другие дети.

– Не надо себя винить или попрекать, Брайан. Ты не живешь в своем прошлом, а восстанавливаешь его. Что было, то было. Железная логика, как ты мне всегда говорил.

– Я так говорил?

– Все время, пока мы вместе работали над машиной – когда я запутывалась. Ты очень высоко ценил логику.

– И правильно делал. Однажды она спасла мне жизнь.

– Не хочешь мне об этом рассказать?

– Нет. Это часть моего прошлого, и, когда я об этом вспоминаю, мне становится не по себе. Тогда я позволил себе немного поддаться глупым эмоциям. Пожалуйста, давайте двигаться дальше. Что там следующее?

– Я собираюсь снова подключить тебя к компьютеру. Задавать тебе вопросы, прослеживать связи, стимулировать те участки твоего мозга, что лежат рядом с поврежденными местами, и регистрировать твои реакции.

– Тогда давайте начинать – подключайте!

– Не сразу, сначала мы должны набрать более обширную базу данных.

– Ну так действуйте, доктор! Пожалуйста. Мне не терпится снова стать взрослым. Вы говорили, что мы когда-то вместе работали?

– Почти три года. Ты говорил мне, что мои исследования работы мозга помогли тебе с твоим искусственным интеллектом. А ты уж точно помог мне разработать эту машину. Без тебя я бы не справилась.

– Три года… Когда мы начинали, мне было двадцать один. Как я вас тогда звал?

– Эрин. Это мое имя.

– Пожалуй, слишком нахально будет для мальчишки. Вполне годится и «доктор».

Зажужжал сигнал, и она взглянула на экран.

– Передохни несколько минут, Брайан. Я сейчас вернусь.

За дверью палаты ее ждал Беникоф, и вид у него был очень недовольный.

– Мне только что сообщили, что сюда направляется генерал Шоркт. Он хочет поговорить с Брайаном.

– Нет, это невозможно. Это слишком сильно помешает тому, что мы делаем. Откуда он мог узнать, что Брайан пришел в себя? Это не вы ему сказали?

– Что вы! Но у него везде есть шпионы. Может быть, даже ваш кабинет прослушивается. Мне бы следовало об этом подумать – да нет, пустая трата времени. Что он хочет знать, он узнает. Как только я услышал, что он собирается сюда, я сел на телефон и пробился на самый верх. Ответа пока нет, так что вам придется мне помочь. Если он сюда доберется, мы должны его задержать.

– Хоть скальпелем!

– Ну, в таких крайних мерах нет необходимости. Просто потяните время. Как можно дольше заговаривайте ему зубы.

– Я сделаю кое-что получше, – сказала Эрин Снэрсбрук, протянув руку к телефону. – Я устрою ему тот же фокус, что в свое время устроил он сам: пошлю его не в ту палату.

– Вы этого не сделаете. Я уже в той палате, в какой надо.

В дверях стоял генерал Шоркт. Едва заметная тень улыбки пробежала по его угрюмому лицу и мгновенно исчезла. Дверь держал открытой какой-то полковник, еще один полковник стоял рядом с генералом. Доктор Снэрсбрук заговорила бесстрастным голосом, каким говорят хирурги в операционной:

– Прошу вас уйти, генерал. Это больница, и здесь, рядом, у меня тяжелобольной пациент. Пожалуйста, уйдите.

Генерал Шоркт решительным шагом подошел и смерил ее ледяным взглядом.

– Шутки давно кончились. Пропустите меня, иначе я прикажу убрать вас отсюда.

– В этой больнице вы не имеете никакого права командовать. Ни малейшего. Мистер Беникоф, позвоните по телефону дежурной сестре. Положение критическое. Пусть пришлют шестерых санитаров.

Беникоф потянулся к телефону, но полковник положил руку на аппарат.

– Никаких звонков, – сказал он. Доктор Снэрсбрук спокойно стояла, заслоняя собой дверь.

– Вы ответите за свои действия в уголовном порядке, генерал. Вы сейчас в гражданской больнице, а не на военной базе.

– Уберите ее, – приказал генерал. – Если будет нужно, примените силу.

Второй полковник шагнул вперед.

– Не советую вам этого делать, – предупредил Беникоф.

– А вас я тоже отстраняю от расследования, Беникоф, – сказал генерал. – Вы не желаете сотрудничать и только мешаете. Уберите отсюда обоих.

Беникоф не делал никаких попыток остановить офицера, который обошел его и приблизился к Эрин. Только тогда он сложил обе руки в кулак и изо всех сил ударил полковника по почкам. Тот захрипел и повалился на пол.

В наступившей мертвой тишине громко зазвонил телефон. Полковник, державший руку на аппарате, поднял трубку и оглянулся на генерала, ожидая указаний.

– Это все-таки больница, – сказала доктор Снэрсбрук. – Здесь на звонки всегда отвечают.

Несколько долгих секунд генерал стоял молча, с угрожающим видом, потом кивнул.

– Да? – произнес полковник в трубку и тут же встал навытяжку.

– Вас, генерал, – сказал он, протягивая ему трубку.

– Кто это? – спросил генерал, но полковник молчал. После недолгого колебания генерал взял трубку. – Генерал Шоркт слушает. Кто? – Наступила долгая пауза – генерал слушал. Потом он сказал: – Да, сэр, но здесь чрезвычайная ситуация, и это решать мне. Да, я помню генерала Дугласа Макартура.[4] И я помню, что он превысил свои полномочия и был смещен. Мне все ясно. Да, мистер президент, я понимаю.

Он отдал трубку полковнику, повернулся и вышел из комнаты. Офицер, лежавший на полу, с трудом поднялся на ноги, погрозил кулаком Беникофу, который весело ему улыбнулся, и последовал за остальными.

Только после того как дверь за ними закрылась, Эрин Снэрсбрук позволила себе заговорить:

– Вы в самом деле высоко пробились, мистер Беникоф.

– Расследование ведет президентская комиссия, а не это ископаемое в мундире. Я решил, что пора ему напомнить, кто его верховный главнокомандующий. Мне очень понравилось это упоминание про Макартура. И еще – выражение лица генерала, когда он вспомнил, как президент Трумэн отправил Макартура в отставку.

– Вы заработали себе врага на всю жизнь.

– Это случилось уже очень давно. А теперь – можете вы мне сказать, что происходит? Как успехи у Брайана?

– Сейчас. Если вы подождете у меня в кабинете, я закончу с ним. Это недолго.

Когда дверь палаты открылась и вошла доктор Снэрсбрук, Брайан поднял глаза:

– Я слышал голоса. Что-нибудь важное?

– Нет, мой мальчик, совершенно ничего важного.

Глава 12
27 октября 2023 года

– Ну как – сегодня чувствуем себя хорошо? – спросила доктор Снэрсбрук, открыв дверь, и отступила в сторону, пропуская сестру и санитара, которые вкатили тяжелые тележки с аппаратурой.

– Чувствовал – пока не увидел все это железо и вон ту раздвоенную метлу с выпученными стеклянными глазками. Что это такое?

– Серийный микроманипулятор. Таких пока выпущена только небольшая партия.

Эрин по-прежнему улыбалась. Она даже не намекнула Брайану, что это часть машины, разработать которую помогал ей он.

– В основе машины – параллельный компьютер разветвленной архитектуры. Благодаря этому он весь располагается в одной виртуальной плоскости. Послойная интеграция – машина как бы состоит из микрокомпьютеров, которые находятся в каждом суставе робота-дерева.

– В каждом суставе? Вы меня разыгрываете!

– Ты скоро узнаешь, насколько изменились за это время компьютеры, – особенно тот, который управляет этой установкой. Большая часть разработки была сделана в МИТе – там построили эту метлу, как ты ее назвал. Она куда сложнее, чем кажется. Заметь, что главных руки у нее две, но они сразу же начинают разветвляться – каждая сама превращается в две…

– И обе раза в два меньше исходной, по-моему.

– Приблизительно так. Потом они разветвляются снова и снова. – Она постучала пальцем по одному из разветвлений. – Примерно вот на этом уровне руки становятся слишком маленькими, их уже нельзя изготовлять по отдельности – у нас нет таких тонких инструментов, а собирать их пришлось бы под микроскопом. Поэтому…

– Можете не объяснять. Все они в точности одинаковые и различаются только размерами. Так что манипуляторы одной руки изготовляют элементы следующей ступени, поменьше, для другой.

– Совершенно верно. Хотя делать их приходится из других материалов, чтобы обеспечить нужную прочность. Но в памяти компьютера по-прежнему хранится всего одна модель с программами ее изготовления и сборки. С каждым шагом меняются только размеры. И в каждый сустав вмонтированы пьезоэлектрические шаговые двигатели.

– Должно быть, непросто было придумать, как изготовлять те, что на самом конце.

– Да, непросто, но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас важнее всего то, что датчики на самых кончиках пальцев очень малых размеров и управляет ими по обратной связи компьютер. Они вполне могли бы выполнять хирургические операции на уровне клеток, но сейчас у них совсем простая задача – установить в заранее заданное место вот этот контакт.

Брайан всмотрелся в выступающий наружу почти невидимый кончик световода.

– Вроде как забить гвоздик отбойным молотком. Значит, он подключится к гнезду у меня на затылке, о котором вы говорили, – и по нему полетят туда-сюда сигналы?

– Да. Ты ничего не почувствуешь. А сейчас попробуй повернуться на бок, и все.

Доктор Снэрсбрук подошла к пульту управления и включила установку. Разветвленные руки встрепенулись. Она подвела их к затылку Брайана и передала управление компьютеру. С едва слышным мягким шорохом крохотные пальцы задвигались, расправились и медленно опустились, коснувшись его шеи.

– Щекотно, – сказал Брайан. – Как будто паучки бегают. Что она делает?

– Сейчас она нацеливается световодом в рецепторный блок, который у тебя под кожей. Световод пройдет сквозь кожу, но ты этого не почувствуешь. Кончик у него острее, чем у самой тонкой хирургической иглы. К тому же он выбирает себе путь так, чтобы не задеть ни одного нерва или мелкого сосуда. Щекотка прекратится, как только контакт будет установлен. Вот!

Компьютер издал короткий писк. Пальцы машины плотно прижали к коже металлическую пластинку со световодом. Снова послышался шорох – механические пальцы взяли со столика кусочек пластыря, быстро передавая его друг другу, доставили на место и закрепили им пластинку. Только после этого машина убрала руки. Доктор Снэрсбрук кивнула сестре и санитару, и те удалились.

– Вот теперь начинается. Говори мне сразу, когда что-нибудь увидишь или услышишь. Или унюхаешь.

– Или о чем подумаю или вспомню, да?

– Совершенно верно. Я начну вот здесь…

Она чуть повернула ручку, и Брайан вскрикнул хриплым голосом:

– Я не могу двинуться! Отключите, у меня паралич!..

– Хорошо, хорошо, теперь все в порядке. Сразу прошло?

– Да, только вы больше не будете так делать?

– Не буду. Точнее, компьютер не будет. Мы попробовали локализовать главные элементы самого нижнего уровня в стволе мозга – идентифицировать их и взять на себя управление. Очевидно, система отключила весь мозжечок. Теперь компьютер уже знает, что произошло, и этого не повторит. Ты готов продолжать?

– Пожалуй, да.

Иногда он чувствовал тепло, иногда погружался в темноту. На мгновение его тело охватил леденящий холод и тут же прошел. Многие ощущения было невозможно описать словами – это были функции, которые организм выполняет без всякого участия сознания.

Один раз он громко вскрикнул.

– Тебе больно? – спросила она тревожно.

– Нет, ничуть, наоборот. Не отключайте, пожалуйста, не отключайте!

Его широко раскрытые глаза смотрели в пространство, все тело напряглось. Ни секунды не колеблясь, она резко повернула рукоятку. Он с глубоким вздохом откинулся на подушку.

– Это почти… трудно, невозможно передать. Как наслаждение в квадрате, в кубе. Отметьте, пожалуйста, эту точку.

– Она уже занесена в память компьютера. Только ты действительно считаешь, что стоит еще раз…

– Ни в коем случае! Держитесь от нее подальше. Это как с той крысой, что нажимает и нажимает на кнопку, возбуждая свой центр удовольствия, пока не умрет от голода и жажды. Держитесь отсюда подальше!

Так прошел час, и Эрин Снэрсбрук прекратила сеанс.

– Мне кажется, на первый раз хватит. Устал?

– Я об этом не думал, но, пожалуй, да. Получается у нас что-нибудь?

– По-моему, получается. Во всяком случае, информации записано много.

– Совпадения были?

– Сколько-то было… – После некоторого колебания Эрин сказала: – Брайан, если ты не очень устал, я хотела бы еще немного с тобой поработать.

– Не иначе как вам хочется попробовать какой-то новый способ локализовать немы высших уровней?

– Угадал.

– Мне тоже хочется. Валяйте.

Если что-то в сознании Брайана и менялось, он, во всяком случае, ничего не чувствовал. Подумав, он сообразил, что так и должно быть. Если машина соединяет нервные пучки, восстанавливая его воспоминания, он ничего и не может почувствовать. Только когда он попытается вызвать эти воспоминания, станет ясно, что они сохранились. Но однажды он все же уловил момент, когда где-то в глубине его сознания что-то произошло. Промелькнула какая-то мысль, хотя как только он попытался ее поймать, она ускользнула, словно угорь. Ему стало досадно: что-то с ним делается, а что – непонятно. К тому же он устал. У него было такое ощущение, будто где-то зудит, а где – не поймешь.

«Хватит», – подумал он.

– Я думаю, на сегодня достаточно, – внезапно заявила Эрин. – Мы уже много поработали.

– Конечно, – отозвался Брайан, на секунду замялся, но потом решился и сказал: – Доктор Снэрсбрук, можно вас кое о чем спросить?

– Конечно. Только погоди секунду, я сейчас тут кончу… Да, слушаю?

– Почему вы решили закончить работу именно в этот момент?

– Там случился небольшой сбой. Машина очень чувствительна, и потом ведь все это – первый эксперимент. От одного из установленных контактов прошел сигнал отказа. Сказать по правде, это первый такой случай. Я еще раз прогоню программу до этого места и выясню, в чем дело.

– Не стоит трудиться, я вам скажу.

Эрин Снэрсбрук удивленно подняла на него глаза, потом улыбнулась:

– Вряд ли. Сбой был не у тебя в мозгу, а в центральном процессоре. Или, точнее, при взаимодействии центрального процессора, который вживлен тебе в мозг, с компьютером.

– Знаю. Я велел ему отключиться.

Эрин постаралась, чтобы ее голос остался спокойным.

– Это мало вероятно.

– Почему? Процессор вживлен мне в мозг, и они между собой взаимодействуют. Почему здесь не может возникнуть обратная связь?

– Не знаю, наверное, может, только этого еще никогда не случалось.

– Все, что случается, когда-нибудь случается в первый раз, доктор.

– Должно быть, ты прав. Видимо, пока компьютер разбирался в каких-то связях твоего мозга, часть мозга разобралась в управляющих сигналах компьютера.

Голова у нее шла кругом. Задумчиво потирая руки, она отошла к окну, вернулась – и рассмеялась:

– Брайан, ты понимаешь, что говоришь? Что твое мышление напрямик вступило в общение с машиной! Без всяких кнопок, без устных команд, без каких-либо других физических воздействий. Это в наши планы не входило, но это случилось. До сих пор общение всегда происходило лишь на уровне двигательных актов – от нерва к мышце. А теперь мозг впервые вступил в непосредственную связь с машиной. Ничего подобного до сих пор не бывало. Это… от этого просто дух захватывает! Перспективы открываются просто невероятные!

В ответ послышался негромкий храп. Брайан уже спал.

Эрин Снэрсбрук вынула из гнезда на компьютере кабель, ведущий к затылку Брайана, смотала и положила под подушку – ей не хотелось тревожить его, пытаясь разъединить другой конец. Потом она отключила машину, опустила шторы и вышла.

У дверей ее ждал Беникоф, вид у него был мрачный. Он хотел что-то сказать, но Эрин жестом остановила его.

– Прежде чем вы сообщите мне плохие новости, прописываю вам чашку кофе у меня в кабинете. У нас обоих сегодня был трудный день.

– Неужели по мне это видно?

– Я же гениальный диагност. Пошли.

Ей было о чем подумать по дороге. Стоит ли сказать Беникофу про только что обнаруженную у Брайана новую способность? Пока нет – возможно, позже. Сначала надо кое-что проверить – убедиться, что это не случайность, не простое совпадение. Если все так, то перспективы открываются необозримые, даже пугающие. Нет, все это надо будет обдумать завтра. Она с удовольствием прихлебнула кофе, протянула Беникофу его чашку и наконец опустилась в кресло, о чем давно мечтала.

– Ну, теперь выкладывайте ваши плохие новости.

– На самом деле не такие уж плохие, доктор. Просто на нас давят. От генерала Шоркта не так легко отделаться. Он утверждает, что с каждым днем пребывания Брайана здесь, в больнице, риск увеличивается. Отчасти он прав. И это, конечно, вносит страшный беспорядок в нормальную работу больницы. Я знаю – жалобы поступают ко мне. Генерал вышел на Пентагон, который вышел на президента, а тот вышел на меня. Ведь теперь, когда Брайан пришел в сознание и отключен от аппаратуры, его можно транспортировать?

– Да, но…

– Это ваше «но» должно быть очень веским.

Эрин Снэрсбрук допила кофе и покачала головой:

– Боюсь, что причин для категорического отказа у меня нет. Если будут соблюдены все меры предосторожности.

– Вот почему я в таком унынии. В этот самый момент генерал Шоркт ждет за дверью, а с ним – целая маленькая армия в полной боевой готовности и вертолет медслужбы. Если это все, что вы можете сказать в ответ, они возьмутся за дело немедленно. Я попытаюсь потянуть время, но только если у вас есть действительно серьезные медицинские доводы.

– У меня их нет. Больше того, если все равно рано или поздно его нужно будет перевезти, то, может быть, лучше сделать это сейчас. Пока я не слишком глубоко ушла в реконструкцию его памяти. К тому же я уверена, что, когда мы будем в полной безопасности, у всех нас станет легче на душе.

Когда Брайан услышал о том, что ему предстоит, он пришел в восторг:

– Ого – катание на вертолете! Я еще никогда в жизни на них не летал. А куда мы отправляемся?

– Во флотский госпиталь на базе Коронадо.

– А почему туда?

– Расскажу, когда будем там. – Доктор Снэрсбрук бросила взгляд в сторону медсестер, которые готовили Брайана к перевозке. – Вообще я, наверное, отвечу тебе на множество вопросов, когда будем там. Боюсь, что наше пребывание здесь надолго сохранить в тайне не удастся. Ну как, мы готовы?

– Да, доктор, – ответила сестра.

– Хорошо. Сообщите мистеру Беникофу. Он ждет там, снаружи.

Появились санитары – матросы из медслужбы флота, а с ними – команда вооруженных до зубов морских пехотинцев, которые очистили от посторонних весь этаж больницы и пристроились к врачам, сопровождавшим каталку, окружив их со всех сторон. После того как Брайана закатили в лифт, они бегом кинулись вверх по лестнице и уже поджидали перед лифтом на крыше, когда дверь кабины открылась. И они были здесь не одни. Из-за парапета выглядывали снайперы, по углам крыши, у готовых к пуску внушительных ракет земля—воздух стояли солдаты.

– Вы правы, доктор, вам много чего придется мне объяснить! – крикнул Брайан, пытаясь перекричать ревущий двигатель вертолета.

Во время короткого перелета над городом и через залив их сопровождал эскорт штурмовых вертолетов, а в вышине над ними кружила эскадрилья истребителей. После того как они приземлились на посадочной площадке флотского госпиталя, вся процедура повторилась в обратном порядке. А когда последний морской пехотинец скрылся за дверью, в палате остались три человека.

– Вы не подождете снаружи, генерал, – сказал Беникоф, – пока я объясню Брайану, что происходит?

– Нет.

– Спасибо. Доктор Снэрсбрук, будьте добры, представьте меня.

– Брайан, это мистер Беникоф. Офицер рядом с ним – это генерал Шоркт, который хочет задать тебе несколько вопросов. Я бы его сейчас сюда не допустила, но мне сообщили, что об этом разговоре специально просил президент. Президент Соединенных Штатов.

– Да ну, правда, доктор? – Хотя ему было двадцать четыре года, он широко раскрыл глаза от изумления, как четырнадцатилетний мальчишка. Эрин кивнула.

– Мистер Беникоф – тоже уполномоченный президента. Он руководит расследованием… Ну, он сам об этом расскажет.

– Привет, Брайан. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Замечательно. Отлично прокатились.

– Ты был серьезно болен. Если тебе кажется, что это лучше отложить…

– Нет, спасибо. Я сейчас немного устал, но вообще чувствую себя прекрасно. И я действительно хотел бы знать, что случилось со мной и что здесь происходит.

– Ну хорошо. Ты знаешь, что тебе удалось разработать действующий искусственный интеллект?

– Доктор Снэрсбрук мне говорила. Но я ничего этого не помню.

– Ну разумеется. Так вот, если не углубляться в подробности, то когда ты демонстрировал работу искусственного интеллекта у себя в лаборатории, на нее был совершен налет. У нас есть основания полагать, что все, кто находился там с тобой, были убиты, а ты сам получил тяжелое ранение в голову. Пулевое ранение. Вероятно, тебя оставили там потому, что сочли мертвым. Из лаборатории исчезли все твои записи, заметки, оборудование – все, что имело отношение к искусственному интеллекту. Тебя доставили в больницу, и доктор Снэрсбрук тебя прооперировала. Ты пришел в себя, и все, что произошло потом, тебе, конечно, известно. Но я должен добавить, что найти похитителей и вернуть материалы так и не удалось.

– Кто это сделал?

– Боюсь, что об этом мы не имеем ни малейшего представления.

– Но тогда зачем все эти военные маневры?

– Когда ты находился уже в больнице, откуда тебя только что доставили сюда, на тебя было совершено еще одно покушение.

Брайан удивленно обвел глазами их лица, но прочитать на них ничего не смог.

– Значит, вы говорите, что искусственный интеллект украли. И кто бы это ни был, они хотят владеть его секретом одни. Настолько, что готовы меня прикончить, лишь бы он и дальше оставался секретом. Даже несмотря на то, что я ничего о нем не помню.

– Верно.

– К этой мысли не так просто привыкнуть.

– Нам тоже.

Брайан взглянул на генерала:

– А какое отношение ко всему этому имеет армия?

– Сейчас скажу. – Генерал Шоркт шагнул вперед. Беникоф хотел было вмешаться, но удержался. Чем скорее с этим будет покончено, тем лучше. Снэрсбрук была того же мнения и одобрительно кивнула, увидев, что Беникоф отступил. Генерал протянул вперед свою единственную руку, в которой был диктофон.

– Назови себя. Имя, дату и место рождения.

– Зачем, ваша честь? – удивленно спросил Брайан с неожиданно появившимся сильным ирландским акцентом.

– Затем, что я тебе приказываю. Мне докладывали о твоем состоянии и степени вменяемости, и я хочу это проверить. Отвечай.

– Это действительно нужно? А, я знаю почему. Готов спорить – потому что вот эти люди все про меня наврали. Они ведь вам говорили всякую чушь вроде того, что мне только четырнадцать лет, а вы же видите своими собственными глазами, что это враки?

– Возможно. – Глаза у генерала сверкнули, он наклонился к Брайану. – Говори, это будет твое официальное заявление.

Беникоф отвернулся, чтобы генерал не видел его лица. Он много бывал в Ирландии и прекрасно знал то, чего не знал генерал, – какие мастера ирландцы валять дурака, когда захотят.

Брайан, нерешительно оглядевшись, провел языком по губам.

– Я здесь в безопасности, генерал?

– Гарантирую на сто процентов. С этого момента за тебя несет ответственность армия Соединенных Штатов.

– Приятно это знать. Мне стало куда легче. И теперь могу вам сказать, генерал, что очухался только на больничной койке и у меня что-то неладно с головой. Я ничегошеньки не помню с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Хотя если посмотреть на меня, этого не скажешь, но мне все равно что четырнадцать. А сейчас я очень устал. Что-то мне нехорошо стало. Мне нужно срочно сказать кое-что важное моему врачу.

– Мистер Беникоф, – вмешалась доктор Снэрсбрук, сочтя момент самым подходящим для этого, – прошу вас и генерала Шоркта выйти. Вы можете подождать снаружи.

Генерал хотел что-то сказать, но с трудом сдержался. Лицо его побагровело, на скулах вздулись желваки. В конце концов он круто повернулся на каблуках, взмахнув в воздухе пустым рукавом кителя, и направился к выходу. Беникоф открыл перед ним дверь и закрыл ее за собой. Встревоженная Эрин поспешно подошла к Брайану.

– Что с тобой, Брайан?

– Не беспокойтесь, доктор, ничего такого, что угрожало бы жизни. Мне просто надоел этот тип. Хотя нет, есть кое-что.