Урановая вахта Никитин Олег

– Уже остановили. Всё, слушаем команды: Ноэль отвечает за координацию связи с Марсом и обеспечивает аппаратную поддержку ремонта. Чжанг, ты восстанавливаешь подачу энергии к новой шахте, которую мы вчера заложили – и быстро! Это самый критический участок, нужно как можно быстрее возобновить работу пушки, чтобы не дать обвалиться орбите. Клим и я работаем непосредственно в штреке, завариваем трещины в коммуникациях и заменяем разбитые части бура. Держите сервисные программы. – Марсино раздал всем диски с электронными экспертами, без которых не выходит на объект ни один ремонтник. – Вопросы?..

– Это так серьезно? – мрачно высказался Ноэль после паузы. – Фобос может развалиться в любой момент?

– Чепуха, всего лишь какая-то мелкая трещина. – Горняк бодрился, однако его слова вряд ли кого-то могли обмануть. Но паниковать в такой ситуации было бы намного хуже. За такой срыв потом, при благополучном исходе аварии, запросто выгонят из менеджеров. – Да, всем надеть блоки полной физиологической поддержки и дополнительные аккумуляторы.

За этим добром пришлось двигать на склад, в каютах таких экзотических навесок не держали.

Все молчали, но судя по физиономиям коллег, Клим подозревал – думают они примерно то же, что и он сам. «Челнок вызван или нет? Успеют подобрать на пути к Марсу, если Фобос лопнет?» Мысли были гадкими, отвлекающими от поломок и их устранения. И особенно одна: «Что там теперь с сеткой Хартмана?»

– Клим, – обратился Канетти по личному каналу связи. – Я сейчас вылетаю к шахте, а ты погляди на свои картинки… Как их там? В общем, надо узнать, изменилось что-нибудь в диаграмме напряжений или нет. Там мы копаем шахту, Хаос ее забери? Может, вся схема изменилась так сильно… Ты понял?

– Верно, – кивнул геолог. – Отличная идея, босс.

Сетка представляла собой нечто совсем не похожее на ту картинку, что красовалась на терминале Клима еще вчера. Сгусток изолиний передвинулся на противоположную от новой шахты сторону Фобоса, оставшись таким же плотным. «Все, хватит уже так рисковать, – сумрачно подумал геолог. – Чем дальше, тем опаснее тут находиться… Если сейчас пронесет, точно осяду на Марсе».

14-й день сезона Дзинчже, Фобос

Следующие двое суток прошли для него в непрерывном сражении с буровым оборудованием. Канетти командовал монтажом на новом месте, а Клим обеспечивал спасение тех агрегатов, что еще функционировали, из прежних выработок. Из офиса «Азефа» пришла команда консервировать все оборудование, прямо незадействованное в добыче руды.

Фобос, как будто выдохшийся после вспышки активности, замер и словно готовил втихомолку новый удар с неожиданной стороны. Клим, под влиянием безумных идей Габо, уже готов был заподозрить в этом каменном монстре скрытый, слепой разум. Но здравая сетка Хартмана и шахта, пробуренная в нужной точке (ведь это она стабилизировала спутник), пока удерживали его от суеверий.

– Мне будет не хватать наших смен, – неожиданно признался ему Ноэль во время передышки на «обед». Картинка с физиономией археолога, впавшего в сентиментальность, плавала в шлеме Клима перед его левым глазом. Правый в это время отслеживал возню монтажных автоматов, отковыривающих коммуникации от стен шахты. – Знаешь, этого вида на Марс с высоты… Гнусная планета, хотя сверху выглядит симпатично. Неудивительно, что древние марсиане ее покинули.

– «Азеф» дал понять, что сворачивает добычу урана?

– Похоже на то… Иначе зачем бы ты торчал в старой шахте?

Геолог заметил, что один из автоматов запутался лапой в клубке волноводов, и в досаде набрал на мягкой клавиатуре, наклеенной на манжету скафандра, блокирующий сигнал. Вся эта рухлядь, что веками скапливалась на спутнике, недостойна даже перевода на санитарную орбиту. Куда проще оставить ее на месте.

Наверху расплылось неровное световое пятно – Фобос вышел под Солнце, подставив ему изъеденный кратерами бок. Плавленые до матовой гладкости, местами пробитые стяжками стены шахты тускло блеснули, ловя далекие солнечные блики.

Тут подала сигнал пиролитическая насадка, которую пришлось нацепить под скафандр вместо обычных трусов, и Клима окутало облако серого порошка. Материальный итог его двухсуточной жизни вне станции рассеялся по дну шахты, чтобы медленно прилепиться к камню и стать неотличимым от космической пыли.

15-й день сезона Дзинчже, Фобос

Только восемнадцатого марта авральные выходы в космос наконец прекратились. Аппарат дробления и магнитной сепарации руды усердно поглощал энергию, перекидывал отходы в пушку, а диоксид урана – под пресс. Мелкие роботы-курьеры таскали таблетки топлива на склад базы, а пневматическая пушка бесшумно выплевывала отходы производства в сторону Марса – одним словом, процесс стабилизировался. Сетка Хартмана замерла, едва шевеля крайними усиками изолиний.

То есть выдалось время для того, чтобы заняться показаниями «секретного» датчика.

От обилия информации, накопившейся за время авральных работ, у Клима случился короткий ступор. Но он сумел отфильтровать все лишнее – известные породы, геоформы, синклинали и прочий неинтересный хлам. Прокатившаяся по региону встряска серьезно перепутала все прежние наработки Клима, многое пришлось идентифицировать заново. Но к утру двадцатого марта он и экспертная программа справились. На обширной объемной схеме клочка Фобоса осталось три странных предмета, не похожих ни на что естественное.

«Неужели я что-то нашел?» – в волнении подумал Клим и вскочил с кресла перед терминалом, отцепив зажим. Комната поплыла и закрутилась вокруг него. По марсианскому времени была уже поздняя ночь, но спать не хотелось. «Сюда бы старика Ляо», – вспомнился ему антиквар в черном, знаток древних аппаратов.

Как ни силился геолог рассмотреть в деталях то, что в беспорядке, разрозненной кучкой валялось в обнажившейся трещине на дне борозды, ничего не вышло. Слишком низка была разрешающая способность датчиков. Без выхода в космос, видимо, никак не обойтись. Поэтому Клим уведомил менеджера о неполадках в датчике (после «фобосотрясения» с ними могло случиться всякое) и снарядился для работы на поверхности.

Марс багрово пылал полумесяцем, словно притягивая Клима. Выхлоп электротермического двигателя, отразившись от стального люка, рассеялся по искусственным конструкциям базы и заодно придал геологу нужный импульс в сторону фермы с солнечной батареей. Красноватыми бликами поплыло внизу пыльное дно Стикни, за сотни лет «истоптанное» роботами и прочими механизмами. Клим взлетел над кратером и очутился под косыми лучами Солнца. Все здесь выглядело не так, как в его прошлый визит – далекий разрыв в теле спутника отзвуком прокатился по всей его поверхности. Некоторые из вековых валунов сорвались с мест и теперь прибились к новым лежбищам, легко примяв древние реголитовые завалы. В первые часы после подвижек коры тут стояла плотная взвесь камней и пыли, плывя вместе с Фобосом через вакуум.

Ведомый картой, что транслировалась ему на экран шлема, Клим подлетел к черной расселине рядом с ворохом свежих обломков, как раз посреди широкой вмятины от подвинутого камня. Сейчас тот приткнулся в паре метров западнее.

Геолог посветил в щель и увидел в метре под поверхностью что-то тускло-блестящее и округлое. Но расселина была слишком узкой, чтобы можно было сунуть в нее руку, к тому же упакованную в толстый демроновый рукав. «Вот святые боги, – в досаде подумал Клим. – Не взрывать же тут все! Еще Фобос развалится». Но все же он быстро догадался, как выйти из затруднения, тем более и датчик все равно следовало поменять. Вывинтив заглушку из трубы, он ухватил антенну и вынул прибор. Эта-то антенна, согнутая крючком, и могла ему помочь.

Орудовать ей следовало с осторожностью, чтобы не утратить невзначай драгоценные находки – те могли упорхнуть в космос.

Спустя минут десять три поцарапанных и мелких, не больше ладони величиной детали, похожих на те, что встречались Климу в каталоге Музея, оказались в его владении. Одновременно, как будто озаряя находки, из-за края борозды вырвался сноп солнечного света. Фобос продолжал стремительное вращение вокруг Марса, и реголитовые завалы засияли.

Естественно, Клим не собирался трубить о находке. Лучше вообще забыть о ней до возвращения на планету. Фобос как-никак был арендован не им, а «Недрами» – изымут артефакты, и с концами. А так, судя по туманным намекам старика Ляо, за них можно выручить немалые деньги, если ухитриться найти покупателя с Земли.

8-й день сезона Чуньфень, Фобос

Вечером, после рутинной возни с сеткой Хартмана и программы новостей (в бассейне Хелласа опять разбился почтовый ровер) Клим двинул в гостиную, и тут из-за люка технического модуля его окликнул Чжанг.

– Хан! Помоги с жестянкой справиться.

– А роботы?

– Эти пеньтани с алмазными мозгами? Они ключ-то подать не сумеют, чтобы мне палец не отшибить. Уж я знаю, поверь.

Клим вплыл в технический блок с изрядной опаской. Он предпочитал находиться подальше от систем жизнеобеспечения, пока они исправно обеспечивали его жизнь. Чжанг разобрал мусоросжигающую установку, и рядом с ней в недоумении застыл робот-уборщик. Он потерянно тискал пустую упаковку из-под белкового творога.

– У печки термометр накрылся, – пояснил Чжанг. Возле робота на магнитной подложке висела крупная начинка сжигателя – винтовой шнек, узел эмульгации, какая-то коническая штука и еще десяток незнакомых геологу мелких деталей. – Вот, заодно решил смазать.

– Я-то тебе зачем?

– Ты же здорово в разных приборах разбираешься. Вот, датчик показывает, что в измельчителе трещина, а я ее не вижу. Может, это датчик накрылся?

Он отодрал от подложки стальной конус и сунул его Климу. Тот извлек из паза в конусе пластинку датчика и поглядел ее на просвет, отыскивая глазок индикатора питания. Датчик был простейший, всего с одним чипом.

– Можешь выкидывать и ставить новый, контакт связи с питающей цепью испарился, – заявил он. – Одноразовый хлам, только в сжигателе ему и место.

– Вот! Я и думаю – кто лучше Клима в таких вещах разбирается… Не ошибся, как видишь. Я вот еще что хотел спросить… Как ты думаешь дальше? В смысле, чем заняться?

– На Марсе, что ли? Об этом пусть у директора «Азефа» голова болит.

– А если добычу не прикроют? – Роман, как мало тертый в трудовых передрягах сотрудник, был явно обеспокоен подвижками в коре Фобоса. Все-таки ему хотелось определенной безопасности. И в то же время он не желал потерять приличные деньги, что выплачивал холдинг за риск. – Ты-то как думаешь? Стоит еще сюда прилетать?

Но Клим не смог внятно ответить парню. За последние спокойные дни он уже пару раз поймал себя на мысли – непрерывно торчать на планете, ежедневно возвращаясь в клетку с Кристиной, будет слишком непросто. Не добившись от коллеги вразумительного совета, Роман принялся жаловаться:

– Скорей бы уж смена закончилась, а то… Канетти еще приказал периметр базы проверить, утечка энергии у нас!

– Как утечка? Почему он знал об этом, а ты нет?

– Да я еще две вахты назад об этом докладывал! – обиделся ремонтник. – Только где она, непонятно. Ясно только, что между батареей и станцией. Ну, мы и улетели, не стали ее искать, все равно потери-то были совсем незаметные.

– А сейчас?

– Полпроцента. После аварии что-то еще случилось, или это старая неисправность… Помоги, Клим, а? Всего двое суток до новой смены, а мне десять километров кабелей проверять. Работа простая, но за нее денег дадут – она же не по твоему профилю, в добавку пойдет.

– По-моему, это как раз то, что называется «сеять бацилл через шлем».

– Напрасно ты так думаешь! Плюс на Марсе будет… Может, нам в «Азефе» хорошее место предложат, если добычу прикроют. Недаром же говорится, что старый робот дорогу домой всегда найдет.

Расчет у Чжанга был прозрачный. Но какой смысл восстанавливать электрические цепи, если базу и в самом деле могут аннулировать? Впрочем, Клим не верил в то, что «Недра» так легко отдадут субсидии правительства в чужие руки. Так что при всей противоречивости Чжангова замысла в нем содержался весомый профит для его будущей карьеры. Почему бы не помочь, к тому же за дополнительную плату?

9-й день сезона Чуньфень, Фобос

Перед самым выходом в космос Клим и Чжанг заглянули в станционный Храм Девяти – Чжанг настоял. Как истовый конфуцианец, он нередко посещал это святое место, единственное подобное сооружение на Фобосе. Под Храм была выделена обыкновенная каюта. Возле ее дальней стены первые обитатели станции соорудили из контейнера алтарь, на который возложили круглую дверцу от технического шлюза – «фокус небесного свода». Пока Клим раскочегаривал плазменную печку, облицованную зелеными керамическими плитками, Чжанг преклонил колена перед алтарем.

– Готово? – спросил он через пять минут. Клим приоткрыл вентиль подачи кислорода, и плазма в печи загудела. – Загружай, да пойдем.

Геолог высыпал на прокаленную лопатку споры стафилококка и ловко погрузил их в пламя. Споры вспыхнули с тихим треском, рассыпав по чреву печи ворох искр. Уже через несколько секунд от жертвенного подношения не осталось и следа. Можно было смело приниматься за дело: духи неба приняли дар.

Для ускорения работ нужно было действовать раздельно, и Роман выделил геологу собственно солнечную батарею. Сам он на ремонтной платформе поплыл вдоль силовых кабелей, ловя чувствительной аппаратурой электромагнитные аномалии. Клим за четверть часа на другой платформе достиг фермы с панелями солнечных батарей. Соорудили эту конструкцию надежно – тряска Фобоса не смогла выдернуть три ее ноги из грунта. Солнце пока не навалилось на нее, и работать пришлось в инфракрасном диапазоне.

Робот-матка, спаренный с платформой, разослал десятки мелких механизмов на один из лепестков батареи. Эти примитивные роботы должны были магнитными импульсами рассеять алмазную и обычную пыль, скопившуюся на панелях, а заодно наложить ингановые заплатки на дырки от микрометеоритов. Клим же собирался охватить батарею целостным взглядом, не зашоренным программами, а заодно проследить за работой ремонтной платформы.

Вообще, когда-то он выполнил лабораторную по университетскому курсу астробиологии. Климу пришлось изучить состав мусора, оседающего на ингановых панелях. К радости профессора, юный Клим нашел в нем не только редкие алмазно-силикатные пылинки, но и углеводные гранулы. И даже несколько незнакомых ему микроорганизмов типа грибков, совершенно сухих и обмороженных. Грибки удалось вернуть к жизни, но искать их в каталоге марсианских бактерий Клим поленился, да и профессор отсоветовал. Так будущий геолог лично подтвердил теорию космического происхождения жизни.

Пока лишь блестки выхлопов от методичных роботов да звезды за окружностью черного Марса расцвечивали пейзаж. В ушах геолога негромко звучала старая песенка, посвященная всем, «кто сейчас вынужден торчать в ровере над песками Марса, пробиваясь сквозь пыльного дьявола».

Сами собой пришли первые за вахту мысли о доме – Кристине, Венере и Куй Вине. Все-таки у него не самая неудачная семья на Марсе: неплохие и здоровые дети, психически нормальная жена… На момент знакомства с Климом она работала ассистентом микробиолога в частной клинике хутуна Кассини. С ней у «Азефа» был заключен контракт на страховое обслуживание сотрудников. По тогдашней моде Кристина носила плащ, пошитый из миниатюрных фотодетекторов и светоизлучателей. Фотодетекторы непрерывно снимали картинку и передавали информацию световым излучателям на противоположной стороне, в результате Клим видел не ее тело, а то, что за ним – стол с шеренгами тестовых пробирок и гроб мульти-томографа. На лицо она также нанесла несколько полосок излучателей, и в таком виде показалась геологу восставшей из легенды марсианкой. Почему, неизвестно – ведь подобные наряды и кожные раскраски тогда встречались в каждом тоннеле. Но вот Кристина каким-то необычным поворотом ушей, татуировкой на ногтях или спектром радужки (а может, палмом в форме глазастой крысы) поразила его.

Клим тогда был совсем плох. После смерти матери его одолело маниакальное недоверие к газовым колонкам. В обществе людей ему удавалось бороться с собой, да и дома он какое-то время сдерживался, но месяц назад не выдержал и вскрыл колонку в квартире. Причем не просто вскрыл, что не привело бы к проблемам со здоровьем, но и вынул из нее мембраны, не чищенные десятилетиями. Это были цилиндрические картриджи – катушки с намотанным на них полимерным волокном. Вообще-то они должны были обогащать воздух кислородом, всасывая углекислый и прочие вредные газы. Наверное, эта колонка так и поступала, пока Клим не поковырялся в ней. Не найдя видимых повреждений, он заново собрал устройство, но на беду подключился не к той трубе (немудрено было их перепутать, как объяснил он сочувствующей Кристине после вынесения диагноза). В итоге бактерии из первичной грунтовой воды окольным путем получили доступ в квартиру. А ведь суровые надписи на колонках и водных подсистемах предупреждают всякого о недопустимости «саморемонта»…

– В грунте Марса живут сотни разновидностей грибков! – поразилась ассистент микробиолога, когда изучила образцы кожной сыпи, няо и прочие выделения пациента. – Они только и ждут момента, как бы отогреться и сожрать первую же доступную молекулу органики. А у вас к тому же наметилась проблема с личными бактериями, уважаемый… В нормальном кишечнике должно жить не меньше тысячи видов микроорганизмов, и пятьсот во рту. Они живут там не просто так, а приносят пользу. Например, не дают плодиться вредным вирусам. А ваши? Они не только истощились количественно, но и деградировали! Нет, без терапии тут никак не обойтись. Нам придется серьезно поработать.

Разумеется, Клим знал, что вода подвергается тщательной очистке, прежде чем угодить в желудок потребителя. За миллиарды лет прерывистой эволюции в подземных озерах Марса вывелись такие живучие и прожорливые микроорганизмы, что выпускать их из ледяного плена самоубийственно. Они и посейчас успешно живут за счет радиации в древних водных резервуарах, насыщенных водородом, серой и нестабильными изотопами.

– У меня мать задохнулась, – пожаловался Клим.

– Господин Хан, вам требуется психотерапевтическая помощь, – ласково заметила молодая женщина. – Но для начала окажем безотлагательное врачебное воздействие.

«И то верно», – подумал геолог. В последние два дня скрытно действовавшие бактерии сполна проявили себя, выступив на теле целыми колониями. Это становилось уже неудобно – мода на культивирование микроорганизмов на коже почти прошла. К тому же эти не слишком-то походили на безвредный косметологический грибок.

– Как я могу к вам обращаться, гражданка? – спросил он.

– Зовите меня Кристиной.

Она навела на пациента раструб тепловизора, и тот принялся сканировать тело Клима, выявляя патогенные участки. Терминал сбоку от женщины тревожно озарился красным сразу в нескольких точках, и на чистый лоб Кристины набежала морщинка. Ассистент микробиолога неодобрительно уставилась на Клима.

– Вам еще повезло, господин Хан, что у вас искусственные печень, поджелудочная железа и одна из почек. – Она отдала команду своему роботу, и тот провел по бедру Клима ежиком микроиголок, делая инъекцию глюкагона, чтобы поддержать аппаратуру внутри тела. – Эта вредная культура успела пустить внутри вас корни и поразить вторую почку, даже зацепить желудочек сердца. Кроме того, налицо острая форма миелита и обширные поражения кожи. Согласны на операцию?

– Частичную… Почку и поврежденный кусок сердца. И миелит с кожей…

Клим не хотел признаваться, что виртуальные похороны матери и сбор информации по всем базам для оформления надгробия съели огромную часть не только ее страховки, но и средств самого геолога. Можно было, конечно, привлечь для финансирования погребения отца, но старик почти обезумел и твердил: «А мне памятник кто поставит? Не дам!»

– Многие почему-то забывают, что вокруг нас живет множество духов, – проговорила Кристина, заполняя медицинскую форму для операции. – И добрых, и злых. Вам бы стоило поискать их расположения в Храмах, уважаемый.

– Трудно задобрить все тридцать шесть тысяч духов, от которых зависит здоровье…

– А вы приносите им массовые жертвы. Например, посвятите каждый вирус в пищевой культуре одному из духов и принесите ее в Храм, чтобы сжечь. Любому духу будет приятно, что ему пожертвовали целый микроорганизм. Поверьте, эти нематериальные сущности крайне неприхотливы, им требуется совсем немного. Это я вам как врач говорю. – Она дружелюбно улыбнулась. – Одна ложка пищи, и гармония с тонким миром достигнута.

«Как я сам не догадался?» – подумал пациент.

Юаней на полное лечение у Клима не хватало, и он действовал постепенно. Ему помогло и то, что он стал встречаться с Кристиной в тоннелях хороших хутунов, а спустя десять дней заключил с ней брачный контракт (предыдущий, с коллегой по «Недрам», он прервал за месяц до этого) – для близких родственников в клинике полагались заметные скидки. Очевидно, Кристина сэкономила Климу немалые деньги.

Она переехала к нему с обоими детьми от первых двух браков. Для этого ей достаточно было пересечь шлюз между Скиапарелли (хутуном ее второго мужа) и Гюйгенсом. Кстати, Скиапарелли слыл чуть ли не самым грязным хутуном Офира, так что она даже выиграла от брака. Так они и помогли друг другу, первые годы совместной жизни даже находя в браке удовольствие. Но Клим всегда знал, что если Кристине подвернется удачная партия в более престижном хутуне, она непременно за нее ухватится. Видимо, варианты ей попадались так себе, вот она и стала раздражительной…

Даже праздник весны, проведенный Климом с семьей, не сумел погасить разлад. А ведь в чуньцзе поучаствовал даже старый Хан. Они лепили пельмешки из триходермов, бегали по виртуальным лабиринтам, дружно меняли сознание, покупали в Сети подарки, запускали в тоннелях ракеты… Но признаки единства оказались в итоге фальшивкой.

Клим как-то не думал о подборе новой жены, не посещал нужные бары и Храмы. Ему даже казалось, что он никак не может попасть в бурный ритм марсианской жизни и оттого смешон. То он покупал уцененный вязаный палм, какие не носили с прошлого месяца, то алые сапоги-скороходы. Или вдруг начинал рассуждать о породах камней, когда все смаковали героизм персонажа во вчерашнем фильме. Неудивительно, что коллеги женского пола избегали близкого общения с ним. Особенно после того, как бывшая жена принялась фыркать всякий раз при упоминании имени Клима (это не запрещалось условиями соглашения при разводе). Все чаще Клим слышал от Кристины короткое, но емкое обвинение: «Неудачник». Но он старался не слушать ее – какие могут быть ярлыки, когда тебе всего тридцать восемь лет? Расширяй кругозор, не отказывайся от нового опыта, доверяй шестому (седьмому и так далее) чувству и всегда верь в свою удачу… Когда-нибудь эта формула обязательно сработает, если ты везунчик. Впереди еще три четверти жизни, за это время можно успеть создать компанию и разориться, основать секту и получить персональное проклятие от ЕЦСС, слетать на Землю и подхватить ретро-вирус, родить наконец собственного ребенка и позволить ему отселиться… И все-таки порой Климу мерещилось, что вся эта прорва возможностей так и будет плыть мимо него, пока он годами батрачит на «Азеф».

Потому-то находки в реголитовых завалах Фобоса так и лежали потаенным грузом в его каюте и на Марсе, надежно укрытые среди безобидных предметов, что он боялся спугнуть призрак удачи неловким движением.

Клим заметил приближение бортовых огней Чжанговой платформы и только тут понял, что Солнце уже взошло над Марсом и вовсю озаряет сонм трудолюбивых роботов-чистильщиков. Они методично обшаривали каждый квадратный метр панелей, сдувая пыль и порой приникая к покрытию с ингановыми распылителями.

– Успеваем до вечера? – спросил Роман. – А то нынче концерт передавать будут…

– Ты же на днях какой-то смотрел.

– Это уже другой. «Драный ровер», слышал о такой команде?

Платформа с Чжангом медленно вылетела из тени. От нее до основания фермы с батареей оставалось метров шестьсот.

Тут Роман отвлекся на показания своих приборов, да и роботы засуетились вокруг какой-то аномалии в грунте, словно грибки в капле особо питательного раствора. Чжанг присоединился к компании механизмов, отыскавших энергетическую течь в кабелях. В этом месте кабели пересекали небольшую расселину, сейчас заваленную довольно крупным валуном. Судя по всему, волноводы после подвижек Фобоса погрузились в эту щель, и какой-то из них, вероятно, потерял часть оболочки.

Чжанг принялся насвистывать Климу популярный мотивчик из «Драных роверов», но закончить даже первую музыкальную (если ее можно было так назвать) фразу ему не удалось. Когда роботы дружно столкнули камень с расселины и Роман сунулся в нее чуть ли не целиком (широкая оказалась), Клим услышал отрывистый треск и мимолетное шипение. Чжанг захрипел и попытался что-то сказать, но издал лишь булькающий вздох. Окружающие его роботы подняли настоящий электромагнитный шторм, но геологу уже и так на полной мощности двигателя мчался вниз.

– Чжанг, Будда тебя забери! – крикнул он. – База! База, срочно готовьте медицинский блок, у нас пострадавший!

Через три минуты сумасшедшего полета над острыми тенями и ослепляющими пятачками пыли он достиг платформы Чжанга и нырнул под нее. Ноги Романа покачивались будто метроном, и Клим ухватился за них, вытягивая техника наружу. Пришлось перейти на голосовое управление двигателем.

Аккуратно, чтобы не выпустить тело, он развернул его головой вверх и к лицом к Солнцу. Челюсть Чжанга была сведена судорогой, а глаза плотно закрыты. Если он и не был мертв, то полностью утратил сознание. Обе руки его тщетно прижимались к левому виску. Сквозь поляризованное стекло шлема невозможно было толком разглядеть цвет кожи, но Клим и так знал, что она желто-красная. Вакуум! Что еще может поразить здорового человека в открытом космосе? Химические датчики на Климе уже давно активно выдавали информацию, но он глянул на нее мельком и уже на пути к станции – из-под реголитовой плиты, потревоженной роботами Чжанга, вырывалась мощная струя тетрафторида урана. Очевидно, в базальтовой полости создалось огромное давление газа. Чжангу не повезло: микровзрывом наружу выбросило облако крошечных осколков, и один из них смог прошить все три слоя демрона.

– Блок готов, – спокойно отозвался Ноэль. Как обычно, именно он дежурил в диспетчерской, пока Канетти инспектировал дальние шахты. – Что-то особенное нужно?

– Дозу ЭДТА. – Старый добрый препарат успешно снижал содержание кальция в крови, и она легче бежала по сосудам, поставляя кислород во все клетки – пока они и сам мозг еще холодны. А Клим не сомневался, что тело Романа быстро охлаждается. – И регенератор крови, конечно.

– Вакуум?

– Что же еще?

– А кричал так, словно человеку голову оторвало…

Клим сдержался и не высказал что-нибудь созвучное фразе Габо. Оказаться в одиночестве без воздуха, при температуре космоса – не было в этом ничего хорошего. Когда еще роботы доволокли бы человека до станции? Через десять секунд после пробоя скафандра Чжанг потерял сознание, затем кровь у него вскипела и остановилась бы вместе с сердцем, если бы у Романа не работал в груди искусственный орган. (Все, кому приходилось выходить в космос, предпочитали заменять сердце на электрическое, иначе страховые взносы подскакивали раза в два.) Когда организм у техника остынет, без ЭДТА и электростимуляции запустить мозг не выйдет. Только бы микроосколок не повредил сосуды внутри черепа…

Ноэль встретил Клима в техническом отсеке, и сразу поволок Романа в медицинский блок базы, пока геолог стягивал скафандр. Когда Клим прибыл в белый, полный диагностических щупов блок с саркофагом регенерации, в котором лежало голое тело Романа, Ноэль уже закончил загрузку нужных препаратов.

– Полюбуйся, – сказал он и протянул геологу пробитый шлем. В нем отчетливо было видно оплавленное отверстие, как будто раскаленная игла прошила сверхпрочный пластик. – Осколок застрял у него в переносице, опасности не представляет…

– Не понял. Так он сбоку вошел, что ли?

– Еще пару сантиметров в сторону, и угодил бы прямиком в мозг, пришлось бы череп бедняге вскрывать. А так только сетчатка глаза разрушилась.

Автомат тем временем приступил к обновлению крови и химиотерапии (заодно накачивая пострадавшего Т-клетками для снижения иммунитета). Через пару минут Чжанг шевельнулся, взнузданный импульсом тока. Мышцы на груди принудительно зашевелились, нагнетая в легкие воздух. Здоровый глаз Романа открылся, поврежденный же, блокированный автоматом, так и остался белым пятном геля.

– Что-то с левым глазом? – хрипло спросил Чжанг.

– У тебя свой был?

– Ага. Что, совсем стух?

Ноэль сверился с показаниями диагностического щупа, погруженного в глазницу Романа, и пожал плечами.

– Похоже на то. Восстановление займет не меньше месяца. Ты стволовые клетки сдавал, когда прилетел? Поленился. Вот и думай теперь, как лучше.

– И думать нечего. Мне же полагается новый искусственный орган, если свой накроется на службе? Я контракт-то знаю, читал. Вот и ставь новый, получше…

– Тут только одна модель.

Габо вывел проекцию клавиатуры на участок пространства перед лицом Чжанга, чтобы тот мог самолично запрограммировать операцию. Во избежание недоразумений… Принуждать другого следить за медицинским автоматом считалось дурным тоном и неким «детством». Модель «Сокол-9», возникшая из приборного отсека автомата, состояла из миниатюрной видеокамеры, стилизованной под обычный человеческий глаз. Она имплантировалась в глазное яблоко вместе с чипом, формирующим качественный сигнал для мозга. Производитель импланта гарантировал шестьдесят четыре миллиона цветов.

Вообще, модель «Сокол-9» считалась хоть и устаревшей (современные умели самостоятельно менять цвет, ориентируясь на вкус ближайшего человека), но неприхотливой и практически вечной.

– Ладно, Ромка, поправляйся, – пожелал молодому товарищу Клим.

– Эй, спасибо тебе, – улыбнулся тот. – Ты мне кучу времени сэкономил. А ведь не зря мы с тобой в Храм Девяти заглянули, верно? Ты бы тоже хотел такой ответный подарок, признайся! Ничего, в другой раз повезет. Мы с тобой на Марсе на концерт сходим, ладно? У меня карта фана есть, с парной скидкой.

– Конечно.

Клим понял, что дико устал, и отправился в кают-компанию. Сезон Чуньфэнь, начавшийся неделю назад, никогда не нравился ему традиционными ограничениями в еде – из-за угрозы аллергии и прочих неполадок в организме. Канон рекомендовал избегать горячей и холодной пищи одновременно, а заодно укреплять обе функции, Инь и Ян. Ничего лучшего, чем развести питательную среду, богатую полезной химией, и вырастить на ней культуру псевдомонас (до полной споруляции, чтобы остыла), нельзя было придумать.

13-й день сезона Чуньфень, поселение Офир

Клим составил протокол ремонта, распотрошив память паука-матки. Теперь у Чжанга было серьезное оправдание, чтобы не заканчивать проверку энергетического канала. К моменту прибытия челнока, во второй половине дня, он был бодр и сверкал новеньким пластиковым глазом.

– Вот повезло так повезло! – довольно улыбался Роман, торча в кают-компании.

– Интересно, челнок пустой или со сменой? – озабоченно хмурился Канетти.

Вряд ли кому-нибудь из вахтовиков всерьез хотелось, чтобы полеты на Фобос прекратились. Помимо хороших денег, это давало им особое ощущение избранности: пока большинство марсиан толчется в переполненных хутунах, они видят мир с высоты спутника. И не только Марс, но и чистое, незамутненное пылевыми смерчами Солнце.

Фобос вроде замер – новая шахта угодила точно в сгусток напряжений, и сетка Хартмана уже вряд ли напугает чиновников в офисе «Недр». Мастерство вахтовиков уберегло Марс от метеорного ливня! Как можно прекращать добычу урана после такого оглушительного успеха точечного бурения? Очевидно, в правительстве согласились с мнением холдинга, потому что голограмма с кадрами какого-то шоу внезапно смазалась помехами, а вместо нее возникла добродушная физиономия менеджера следующей смены.

– Эй, на Фобосе! Гостей принимаете?

– А то? – отозвался Марсино. – Держись подальше от кают-компании, этот стальной парень из церкви сожрал половину наших вахтовых.

– Вот и славно, – влез в кадр сменщик Чжанга. – Давно мечтал распотрошить его. Надеюсь, канал связи с банком перекрыли?

«Таблетки» ядерного топлива, нужные для тепловыделяющих сборок реакторов на Марсе, уже лежали в грузовом модуле. К диоксиду урана автоматика добавила нужные дозы окислов алюминия и кремния. Так что на планету груз прибудет полностью готовым к употреблению.

Как всегда, Клим слегка волновался от будущей встречи с Марсом. Конечно, он десятки раз работал на орбите и точно знал, что внизу совершенно ничего не изменилось. Но все равно почему-то надеялся на чудеса – как он сядет в вагон монорельса, попрощается на одной из развилок с Ноэлем, живущим в соседнем хутуне, прибудет в квартиру… Однако там и на этот раз окажется суетливая пустота сетевых забав, ужимки Венеры, презрительный сленг Куй Виня и недолгое уважение Кристины. А первый же визит к сумасшедшему родителю напрочь отобьет желание посещать его снова. «Ян-шен, – вспомнил геолог и словно ощутил сквозь плотную ткань дорожной сумки три небольших старинных предмета. – Старик Ляо!» Нет, это возвращение на Марс обязано стать другим. И пусть поначалу оно ничем не будет отличаться от прежних, но Климу очевидно – оно станет началом великих перемен.

Сила тяжести возвращалась в челнок постепенно, по мере его плавного входа в атмосферу. Пилот топливо не экономил и уложился в один виток вокруг планеты. Долина Маринера, изрезанная пропастями, раскинулась под челноком в последнем приближении. Затем каньон Копратес рассыпался вокселями на периферии обзорных мониторов, уступая место уютному провалу стартового комплекса. Вздымая тучи пыли, челнок вошел в него под острым углом и приклеился к посадочной полосе.

Подстегнутые химией, мышцы рвались опробовать себя в поле тяжести, и спустя несколько минут после приземления пилот гостеприимно распахнул шлюз. Вокруг челнока уже крутились диагносты, ожидая команды своего главного робота. Чжанг вышел последним, как-то неуверенно трогая перчаткой скафандра шлем.

– Отличный глаз, парни, этот «Сокол-9», – поделился он переживанием. – Разрешение раз в десять лучше, чем у моего старого.

– Вот и носи до пенсии. А то и второй поставь.

– Вот заработаю и сразу воткну. Или этот заменю на самую лучшую модель. Тогда головизор можно прямо к башке подключать, через кабель. Ух, какая будет полифония! Клим, так ты мне позвони насчет билета, ага? И в гости приходи, я в Коккони живу. Только сперва позвони, конечно. Мамаша моя тебе рада будет, я уже поведал ей, как ты меня пол-Фобоса на себе волок. Она и сказала – пусть приходит, по всему хороший человек твой Клим Хан.

– Коккони где-то на окраине, кажется? Ладно, если не забуду.

Еще около часа пришлось избавляться от орбитальных бактерий, наверняка приклеившихся к вахтовикам, несмотря на все защитные меры. Министерство бионики строго охраняло биосферу Марса от мелких пришельцев из космоса, полагая, что эти живучие грибки вытеснят полезные микроорганизмы, обитающих в хутунах. Как будто не догадываясь, что производители коммерческих бактерий веками практикуют направленные (зачастую опасные) мутации среди грибков, постоянно смещая равновесие микросреды туда или обратно.

– Опять затычки таскать, – поморщился Чжанг.

– А мне нравится, – признался Клим и аккуратно поместил в ноздри любимый штамм.

– Помнишь, о чем мы договорились? – грозно поинтересовался Ноэль.

– Нет, а что?

– Ты же хотел помочь мне с расчетом ударного воздействия на Фобос!

– Так уж и хотел… Ладно, подумаю на досуге, – отмахнулся Клим.

Домой он прибыл к шести часам вечера, как обычно. На этот раз он, правда, какое-то время постоял рядом с инвалидом Ванадием, слушая его игру на электроксилофоне. Оказывается, даже по таким гнусным звукам можно стосковаться.

– Живой! – пробурчала Кристина, холодно проведя губами по его щеке.

Венера приветила отчима гораздо мягче, демонстративно повиснув на нем, Куй Винь же сварливо вскричал:

– Нинь хао! Постреляем от пуза? Сеть ждет нас, пыльные демоны! Йопт.

– Дайте пожевать чего-нибудь, – сказал геолог.

– Там, – махнула жена. – Куйка, бросай свою хушо бадао, сейчас реклама тур-операторов будет… Ты там чуть не загнулся, говорят? У нас учебная тревога была, всех на нижний уровень гоняли, будто крыс каких. Ты, что ли, бомбу не туда заложил? Смерти нашей хочешь?

– Тряхнуло слегка…

Он набросал в миску холодных грибков вперемешку с белковой массой, присыпал все это перцовым порошком и вернулся к семье. Посреди комнаты вертелись кадры столичной чиновничьей жизни – президент призывал ограничивать потребление импортных товаров, сетуя на отрицательный платежный баланс Марса. «Дома», – вздохнул Клим и расслабился в кресле.

Политика сменилась красочным роликом турфирмы, и по комнате разнесся аромат «морской» соли и фруктовой каши. Из центра голограммы в зрителей ринулись сонмы падучих плодов (они сыпались с пышных пальмовых ветвей), а в углах комнаты угнездился прибой. Из него выскочили темно-желтые и черные люди в узких трусах или совсем без них (красотки как на подбор), затем какие-то яркие рыбообразные объекты.

– Где еще вы увидите и почувствуете на собственной коже настоящую соленую воду, теплую и синюю до полной прозрачности? – В согласии с коварным вопросом комментаторши Клима окатило виртуальной волной.

Оглушительная синева повсюду на Земле поражала зрительные нервы до самого последнего аксона. Но если бы только она! Зеленый, красный, желтый и все их возможные смеси выглядели как настоящая подделка и порождение компьютерного безумия.

– Красиво… – хором прошелестели Венера с матерью.

– Даешь снега Папуа! – возразил Куй Винь. Он брезгливо отмахивался от бесплотных рыб, но они плохо слушались его, проскальзывая между пальцами. – Прочь, бэйбиди! По мне так в сибирских пустынях ухватистей. Песчаный медведь, йопт. Табень в глаз! Шкура на постели! Шаоняни в нее шмыг, гунмынь нараспашку. Эй, Венька, в шкуре дашь вихотку коцнуть? Волосатые хари, йопт, полиняем как уши недорезанные. Дреды приладим на макушку, медвежатина в корне.

– Иди до пипениса, кэбиди хойка. Лопатки сверни, мозоль ты гнойная в гунмыне, ага. В кулачок тыкалку суй, липучка супонный. Микробу задвинь, пиньфади! Сяобенить только умеешь.

– Языки урезали, грибки позорные! – обозлилась Кристина. – Не мелькайте граблями, а то вырву.

Они вяло перекидывались фразами, пока Клим мирно смаковал пищу. Однако долго побыть наедине с собой ему не дали – жена загрузилась рекламой по макушку и приступила к нему с ментальным буром.

– Я уже десять лет не была на Земле, Клим! А дети вообще ни разу.

– Да, Климуша, купи нам билетики, ага?

– Йопт! Роверы обрыдли, лоханки ржавые. На Олимп и то не слетать, а вы – Земля!

– Сколько можно тухнуть в этих катакомбах? У нас на работе сотрудницы чуть не каждый год с мужьями там отдыхают.

– Мне нужна срочная терапия, – поделилась Венера. – Иголочками уколоться, правда. Там как придавит, на Земле-то. И ножки подкосятся. А на лайнере дорого!

– Ножки! Кривоссачка, йопт. Знак вопроса кверху жупелом.

– Пипетка гноёвый. Гунмынь драный.

– Фаллопий-то надую, хо.

– Тычок себе надуй висячный, геенка дырявый. Гаовань обкоцанный.

– Чего молчишь?

– Билеты стоят очень дорого, – терпеливо пояснил Клим. – Столько же, сколько вся оплата моей месячной вахты на Фобосе, да и то лишь во время Великого противостояния, а оно случится только через три года. Охота вам лететь сто один миллион километров против пятидесяти шести? Почти в два раза дольше…

– На лайнере весело!

– …А во время ВП билетов всем не хватает, правительство для своих чиновников резервирует…

– Вот и закажи сейчас, шагуа! Рекламу не видел, что ли?

Семейство взвыло словно фреза в тысячу оборотов, наткнувшаяся на нихромовый штырь. Клим был вынужден изолироваться от звуков и зрительных сигналов, подключившись к Сети. Но последний вопль Кристины все-таки достиг его: «Так-то ты с семьей после месячного отсутствия общаешься!» Никаких угрызений совести эти слова у геолога не вызвали, и он напрочь отгородился от комнаты. Конечно, он опасался, что кто-нибудь попросту выдернет кабель из разъема его палма, но этого не случилось. Оно и понятно – сегодня состоялась только первая, пробная атака на Клима. Завтра будет еще одна, и так до тех пор, пока он не перетряхнет все свои «секретные» счета (а в их существовании Кристина не сомневалась) и не купит-таки билеты на круизный лайнер до Земли. Ведь через два месяца начинается сезон отпусков!

Клим нашел в себе силы только поучаствовать в коллективном шутере, на самом простом уровне (среди полных профанов), но и там его убили несколько раз, прежде чем он сообразил, что сегодня не его день. Он пролистал десяток каналов головизора, ничего интересного не нашел и вернулся в реальность.

Куй Виня не было – очевидно, болтался в тоннелях с дружками. А Венера с матерью, кажется, бились в марсианской пыли: их тела синхронно подергивались, а в глотках клокотало рычание. Геолог спокойно съел бургер с протоплазмой и ушел в спальню, к генератору альфа-ритмов. Этот неудачный день решительно нуждался в том, чтобы с ним покончили…

Кристина все-таки выдернула его из первой фазы сна, не дав толком отключиться.

– Не уходи так просто! – возмутилась она. – Между прочим, я целый месяц тебя ждала.

Она хищно надвинула ему на голову мягкий ночной шлем.

Фантазия жены размножила ее на три копии. Одна была пухлой и низкорослой (не больше метра высотой) брюнеткой, другая очень высокой и мужественной, с колоссальной грудью блондинкой… И сама как таковая – средних пропорций женщина, заметно омоложенная по сравнению с оригиналом. Впрочем, Кристина и в реале следила за внешностью, время от времени сбрасывая старую кожу и наращивая новую. Все три чернокожих виртуальных подруги томно повизгивали в интерьере из песка, травы и гладких камней. Клим же обнаружил себя густо-мохнатым монстром, в недоумении ощупал физиономию и понял, что к тому же непомерно зубаст.

– Приди к нам, герой! – хором воскликнули сладострастницы, и программа швырнула Клима в объятия мощной девы-блондинки. Жадный рот любовника распахнулся на невиданную ширину, поглощая чуть ли не всю левую грудь девы, весьма немалую. Сосок со сливу размером запульсировал где-то в горле, затем перекатился на коренные зубы и брызнул терпким соком любви.

Толстушка тем временем не тушевалась и стянула с виртуального Клима обрывок первобытной шкурки, закрывавший ему чресла. Пенис-шланг (даже не видя его, он ощутил его чудовищный размер) тяжело вывалился в ее необъятный рот. Дева втянула его целиком, погружая куда-то в пищевод.

Третья подруга (эстетическая часть сознания Кристины) подбадривала прочих участников действа эротическими стонами и чувствительными касаниями, вплоть до укусов и пинков по эрогенным участкам. Но долго она не продержалась, столкнула толстуху на задворки процесса и подставила ягодицы под доведенный до кондиции пенис мужа-монстра. Тот уже плохо соображал, что творится вокруг – программа полностью вытеснила осознающую часть его личности, заменив ее секс-механизмом. Он рычал, терзал могучую мазохистку зубами, рвал коротышку руками (не разбирая, где живот, а где прочие части ее рыхлого тела) и буравил образ Кристины до самых глубин ее существа.

Разрядка пришла после длительного безумия, приняв форму подлинной свалки. Все три гражданки ревели в голос, раздирали партнера ногтями и в итоге оторвали ему пенис, поделив его на три части. Разбрызгивая кровь и сперму, они изодрали орган в клочки и чавкая слопали, будто какой-то деликатес. Клим с теплой улыбкой расслабления взирал на это бесчинство, с неохотой выпуская из сознания программу. Пейзаж затуманился, подергиваясь патиной, и принял формы спальни. Кристина все еще подрагивала рядом на смятом постельное белье, и скулила как голодный робокот.

«Надо будет попробовать, когда половая функция восстановится, – решил геолог. – Симпатичная программка». Поскольку блокирующая химия пока не позволяла ему вступить в реальную половую связь, оргазм приключился с ним только в его воображении. В отличие от жены, не скованной химиотерапией.

Клим опять почти заснул, когда Кристина потормошила его и сказала:

– Ну как? Подружка программу дала…

– Здорово, – признался он. – Попробуем еще через пару дней?

– Само собой. Я тут подумала, что можно и тебя размножить, а меня наоборот, сократить до одной копии… – Она мечтательно затуманилась. – Ты вот что, заканчивай с Фобосом, а? Найди себе нормальную работу, на Марсе… И пилюли глотать не придется. Вантоз всегда будет стоять как перископ.

– Ладно.

– Правда, что ли? – вскинулась Кристина.

– Говорю же. Завтра в «Недра» схожу.

Она удовлетворенно откатилась в сторону и потянулась, смакуя остаточные проблески возбуждения. А Клим наконец полностью отдался альфа-ритмам.

– Да что ты к этим нищим «Недрам» приклеился?

Клим мысленно погрузился в банк положительных эмоций, накопленный им за детские и подростковые годы (отчасти и во времена первой молодости, когда он еще только учился своему делу и начинал работать в геологии), и прицепил к нему новейшее сексуальное впечатление. За этим приятным занятием он почти не слушал, как жена прохаживалась острым языком по скупому начальству холдинга.

14-й день сезона Чуньфень, поселение Офир

Следующий день у него по контракту был выходным, но именно его Клим наметил для того, чтобы явиться в офис «Азефа». На носу Ци Ю добавилась свежая татуировка – хвостатая бактерия, а грибковую культуру на голове она успела выжечь, вживив туда пучок модных сиреневых псевдо-волос.

– Клим! – слащаво обрадовалась она. – Что-то стряслось?

Геолог так же радушно приветствовал секретаря и выложил перед ней твердую копию уведомления. Чтобы никаких уж сомнений в его намерениях не возникло, Клим прихлопнул уголки для личных меток пальцами, один лизнул и на последний громко рыкнул, записывая тембр голоса.

– Что это? – испугалась Ци Ю и схватила бумагу. Но ее глазная радужка не входила в перечень допустимых, и документ Клима остался для нее пустым бланком.

– Для передачи менеджеру по кадрам, госпожа Ци Ю.

– Что это ты так официально? – обиделась толстушка.

И как ей не надоест следовать моде прошлого года, когда ценились пышные бедра и мощная грудь? Наверняка какой-то ретроград не дает ей сбросить лишнюю тяжесть. Ци Ю сердито кивнула на дверь позади себя – служебный ход ко второму заместителю директора: