Закодированная месть Сухов Евгений

© Сухов Е., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Глава 1

Пришла пора действовать! или Интересное заявление

Бракоразводный процесс проходил в штате Нью-Йорк, знаменитом на всю Америку своим занудством и запутанностью в гражданских делах и невероятно противоречивым кодексом. Неудивительно, что разводы, проходившие в его судах, затягивались на долгие месяцы, вымогая из бывших супругов целые состояния и подрывая нервную систему. Вместе с тем получить расторжение брака без доказательства вины партнера было чрезвычайно сложно и требовалось приложить немало усилий, чтобы обзавестись таковыми. У Никодима Панкратова такие подтверждения имелись…

Хотя о разводе Никодим никогда не помышлял, и вообще семейная жизнь ему нравилась своей стабильностью, высоким социальным статусом, и до недавнего времени он считал супружницу своим крепким тылом. Оба успешные, молодые, впереди их ожидала целая жизнь, полная радостных событий, интересных приключений, незабываемых встреч, приятных впечатлений. Так что поводов для радости было предостаточно! Даже история их знакомства была примечательной, и встреча состоялась не где-нибудь на улице или в темном сквере, а в Национальной библиотеке, где он собирал материал для диссертации, а Маруся приходила готовиться к дипломному проекту.

Вскоре знакомство переросло в нечто большее, чем простая симпатия: закрутило обоих вихрем, оставляя толику времени лишь на оформление диссертации, а ей на подготовку к докладу. Еще через два месяца после защиты кандидатской он получил приглашение из Нью-Йорка в крупную компьютерную корпорацию, обойдя при этом сотни претендентов. В этот же вечер он сделал Марусе официальное предложение, и в Нью-Йорк они отправились уже в качестве законных супругов.

Оставалось только рожать детей и наращивать благополучие, за что, собственно, они и взялись незамедлительно. Труды принесли свои плоды: уже через год у них появился на свет чудный голубоглазый мальчуган, которого единодушно нарекли Артемом…

Все произошедшее с ними впоследствии напоминало бездарный водевиль середины девятнадцатого века. Вернувшись из командировки на два дня раньше запланированного срока, Никодим увидел на расправленном диване два голых тела, сплетенных в любовной нешуточной схватке. Одно из которых, гибкое, стройное и белоснежное, принадлежало его жене, а другое, до неприличия мускулистое, со следами субтропического солнца Калифорнии, принадлежало его однокашнику Михаилу и по совместительству другу семьи. Увлеченные обоюдными ласками, они даже не сразу заметили присутствие законного супруга, оторопело пялившегося на свитые в упоении тела. Причем благоверная позволяла Михаилу такое, чего он не смел попросить ее даже после трех лет совместной жизни. Надо отдать должное Марусе, она всегда была заботливой матерью: покудова «друг семьи» гарцевал на его суженой неутомимым жеребчиком, она слегка покачивала колыбель, не давая сыну расплакаться, откуда тот внимательными и строгими глазенками наблюдал за шалостями взрослых.

И только когда до них дошло, что в комнате они не одни, Маруся испуганно пискнула и запоздало обвернулась в пропотевшую простыню, а Михаил, виновато слепив улыбку, прикрыл широкими руками срам. Никодим подхватил кейс, с грохотом вдруг выскользнувший из вспотевшей ладони на пол, и, громко хлопнув дверью, убрался восвояси.

Возможно, что развод протекал бы менее болезненно, если бы не Артем, которому в ту пору исполнилось всего-то два года. В общем, его брак, который казался ему незыблемым и прочным, как американский доллар, подвергся жесточайшей девальвации, а вскоре и вовсе распался.

Имущество было разделено без сутяжничества. Не желая глотать пыль в американских судах, Никодим сполна удовлетворил требование супруги – заполучить семьдесят процентов от нажитого имущества – и подписал все бумаги, предоставленные ее адвокатами. Камнем преткновения в разводе оставался Артем, которого он хотел оставить у себя.

Вот здесь и началась тягомотина, растянувшаяся на долгих шесть месяцев.

Поначалу дело складывалось для Никодима весьма благоприятно – у женщин в Америке уже давно не было права преимущества перед мужем в опеке над детьми. Феминизация наступала по всем фронтам, мужики активно пятились, так что равенство опеки над детьми – это обратная сторона аннексий и контрибуций. В практике последних лет судьи не однажды оставляли ребенка отцу, но никто не мог сказать наверняка, как сложится в очередной раз. Ключевую роль играл судья, а адвокаты лишь придерживались твердой линии своих нанимателей: одна сторона – оставить ребенка у матери, другая – передать его отцу. Здесь был даже не закон, велась борьба за расположение судьи, и Никодим в этой невидимой войне проигрывать не желал.

Адвокат у Панкратова был из российских иммигрантов – холеный, лощеный, с аккуратной седой бородкой на сухом обветренном лице и на собственной шкуре познавший серьезность американских законов. Как-то однажды он признался, что его первая жена, решившая наказать его по-серьезному, решила отсудить себе его любимого терьера. В результате тот потратил на суд более ста тысяч долларов, но собаку все же вернул. Так что в бракоразводных делах дети и животные очень часто являлись орудием шантажа.

Но дело об опеке над сыном Никодим проиграл. Толстый и невероятно черный негр, будто приняв на себя все грехи своих клиентов, судья вдруг внял невразумительным аргументам адвоката противоположной стороны и объявил о своем решении передать Артема в опеку бывшей жене и, громко утверждая озвученное решение, стукнул молоточком по столу.

Отныне закон вступил в силу.

Не удерживавшись, Никодим выкрикнул судье нечто вроде:

– Вы еще пожалеете об этом!

Судья с любопытством посмотрел на странного русского, а потом строго поинтересовался:

– Интересное заявление… Вы угрожаете суду Соединенных Штатов Америки?

– Простите его, ваша честь, – немедленно поднялся со своего места опытный адвокат. – У моего клиента очень слабый английский, он хотел сказать, что он всецело согласен с решением суда.

Остановив неподвижный взгляд на Панкратове, федеральный судья произнес:

– Я бы посоветовал вашему клиенту серьезно взяться за изучение английского. В дальнейшем это позволит ему избежать очень крупных неприятностей. И еще вот что… я запрещаю ему приближаться к сыну ближе чем на сто метров.

– Ваше честь, мальчик очень привязан к отцу, для него это будет серьезной психологической травмой.

– Решение принято. Считаю, что присутствие отца будет негативно влиять на формирование личности мальчика…

– Насколько долго такая мера наказания, ваша честь? – уныло спросил адвокат.

– До тех самых пор, пока я не пойму, что господин Панкратов раскаялся.

С этой минуты за взрослением сына Никодим Панкратов будет вынужден наблюдать издалека.

В Нью-Йорке Никодим Панкратов пробыл еще четыре месяца.

Он потерял не только ребенка, но и социальный статус добропорядочного семьянина. Раскололась вдребезги его личная вселенная. Все его жизненные ориентиры, к которым он когда-то стремился, были опрокинуты, как кегли в кегельбане. Дважды Никодим пытался встретиться с сыном, но всякий раз его настойчивость прерывалась полицейскими, вызванными бывшей супругой по номеру экстренной службы. И оба раза ему пришлось просидеть в полицейском участке.

Сержант, оформлявший его задержание во второй раз, сочувственно произнес:

– Советую тебе больше не делать таких глупостей, парень. В третий раз ты можешь оказаться за решеткой. Это Америка, сынок! Здесь с тобой не станут вести разъяснительных бесед.

Следовало придумать нечто особенное, что придало бы его существованию смысл. И когда задумка оформилась в четко очерченный план, Никодим решил вернуться в Москву и навсегда оставить за спиной все сожаления.

Пришла пора действовать!

Глава 2

Самый лучший хакер, или Сто этажей счастья

В Америке было одиннадцать часов утра. Можно сказать, самое рабочее время: все сотрудники давно на своих местах и даже успели выпить по чашке кофе, чтобы придать начинаниям дополнительный импульс. Так что время действовать наступило. Но для начала нужно позвонить бывшей женушке, поинтересоваться, как у нее дела, вряд ли она обрадуется его внезапному порыву, но пусть потерпит, ничего с ней не случится.

Быстро набрав номер, Никодим невольно принялся отсчитывать длинные гудки, после пятого произошло соединение и трубка отозвалась детским голосом:

– Ало!

– Артем! – невольно радостно воскликнул Никодим, узнав голос сына.

– Кто это? – заинтересованно спросил мальчик.

– Это же я, твой папа!

– Папа… – В голосе ребенка прозвучала некоторая растерянность.

– Как ты живешь, сынок? – растрогался Никодим. Голос сына показался ему повзрослевшим.

– Папа, я скучаю по тебе, забери меня. Я хочу жить с тобой…

– А как же мама, – не сразу нашелся Панкратов, проглотив горький ком. – Она же тебя очень любит и будет без тебя скучать.

– А разве ты меня уже не любишь? – потускневшим голосом спросил ребенок.

– Я тебя тоже очень люблю, ты же знаешь… Но я сейчас нахожусь далеко, в России. Я не могу к тебе сразу приехать.

– Папа, я подожду. Когда ты приедешь?

Никодим Панкратов с силой зажмурил глаза, не хватало еще разрыдаться прямо в трубку. Как же объяснить ребенку, что он не может его забрать? Ему даже запрещено его видеть, не то чтобы приближаться. И прежние встречи, случавшиеся подле детского сада, были незаконны и являлись весьма существенным предлогом, чтобы взять его под арест. Благо что об этих визитах не знает его прежняя суженая, а то наверняка устроила бы ему телефонный разгром.

– Я не могу сейчас приехать, – выдавил из себя Никодим. – Понимаешь… Сейчас у меня много работы. Я приеду, как только освобожусь, ты же уже большой, сам все понимаешь… Лучше расскажи, как ты поживаешь.

– Дядя Миша меня не любит и постоянно на меня кричит… А вчера поставил в угол, и я плакал… – Было слышно, как ребенок всхлипнул, невольно заставив родительское сердце сжаться от жалости.

Никодим скрипнул зубами, подавляя невольный вскрик: Маруся переживает новую любовь, так что теперь ей не до сына. Никодим остро почувствовал одиночество сына, собственно, как и свое. Они похожи не только внешне, у обоих обострено чувство справедливости.

– И за что он тебя наказал?

– За то, что я его не слушался. Он мне сказал идти спать, а я хотел смотреть мультики.

– Я заберу тебя оттуда, ты мне веришь?

– Да, папа.

– Только нужно немного подождать.

– А сколько нужно ждать?

– Может, месяц.

– Хорошо, папа… Пришла мама… Она меня зовет.

– Ты у меня хранить тайны умеешь?

– Да, папа.

– Не говори, что я тебе звонил.

– Хорошо.

– Вот и договорились!

Никодим Панкратов отключил телефон, невольно задержав взгляд на подрагивающих от волнения пальцах: прежде с ним подобного не случалось. Нужно немедленно поехать в Нью-Йорк и, наплевав на все запреты судей, набить Михаилу рожу! Нет, пожалуй, так поступать не стоит, его сразу упрячут за решетку (и надолго!), нужно придумать что-нибудь похитрее, если хотите, поизощреннее, чтобы комар носа не подточил.

Дела о разводе в Нью-Йорке находятся в юрисдикции верховного суда штата, вот с него и следует начать. Без особого труда Никодим проник в базу данных верховного суда и отыскал судью Мартиса. В его персональном деле было указано много полезной информации, в том числе и тот факт, что он является старинным клиентом банка «Империал». Вот оно как, держит свои денежки в одном из самых защищенных банков Америки. Чего же это он так опасается?

Теперь на очереди база данных городского суда. Какой пустяк – на пути всего-то две степени защиты, весьма давно устаревших, вирусный червь пробьет их в течение нескольких минут, предоставив информацию обо всех судьях сразу! Вот только все судьи ему как-то без надобности, чего загружать компьютерную память лишней информацией, а вот конкретного судью по семейным делам, Митчелла, занимавшегося правами на посещения, вот это будет в самую точку. Откуда у него такое право – лишать его возможности видеться с сыном, хотя бы раз в неделю? Это жестоко! Интересно, в каком банке у него вклады? И здесь банк «Империал»! Приятный сюрприз. Видно, в судебной системе этот банк пользуется солидной репутацией, что ж, придется подмочить ему реноме, а судьям дать повод к разочарованию. «Интересно было бы взглянуть на их физиономии, когда они обнаружат пропажу кровных денежек со своих счетов!» – мечтательно подумал Никифоров.

Справившись еще с одним делом, Никодим позвонил в Германию Виталию, тот отозвался быстро, как будто бы караулил его звонок у аппарата.

– Привет, как ты там себя чувствуешь на загнивающем Западе? – спросил Никодим.

Телефонные мембраны донесли до его слуха вздох, прозвучавший за тысячи километров.

– А как еще может чувствовать себя среднестатистический безработный? На работу ходить не нужно, знай себе отлеживайся, обжирайся!

Панкратов невольно хмыкнул, после чего едко отвечал:

– Трудно тебя представить спящим в какой-нибудь раздолбанной картонной коробке. Тем более что счет в банке тебе позволяет проживать в собственной квартире. Такой счет со многими нолями еще не у каждого работающего отыщется.

– Лукавить не буду, кое-что припасено на черный день… благодаря твоему содействию, конечно. Голова у меня болит…

– Наверное, после вчерашнего кутежа? – Никодим сдержанно хохотнул. – Хлестал из горла «Хеннесси», я угадал?

– Ты, как всегда, проницателен.

– Я тебе вот что звоню… Я нащупал в «Империале» кое-какие слабые места.

– Это интересно, никто прежде эту крепость не брал.

– Разорю его к черту, как медведь дикий улей, а с ним и всю финансовую систему Америки.

– Ты это серьезно? – Голос Виталия прозвучал озабоченно.

– Серьезнее некуда. Я эту чертову Америку на колени поставлю! Она у меня на паперти будет стоять и милостыню станет просить!

– Послушай, Никодим, может, не стоит горячиться, уж слишком серьезно ты замахиваешься, у этого банка тысячи финансовых связей по всему миру. Если ты его взломаешь, то можешь поломать всю отлаженную систему, наработанную десятилетиями. А это чревато большими последствиями. Может так тряхнуть, что сам не рад будешь. Может, лучше отказаться от этой идеи?

– Виталик, ты, кажется, не въезжаешь, я плевать хотел на эту Америку и на ее финансовую систему! Они забрали у меня сына! Хотя не имели права делать этого. А еще судья заявил, чтобы я держался от сына на расстоянии ста метров! А ты говоришь, чтобы я их пожалел.

– Если ты попытаешься нанести им ущерб, то за тобой будет охотиться вся полиция мира. Американцы народ злопамятный, не успокоятся до тех самых пор, пока не найдут тебя. А когда разыщут, так посадят пожизненно. Ни одна страна тебя не сможет укрыть!

– Руки коротки, им еще поймать меня нужно! Кстати, а чего это ты вдруг меня отговариваешь? Если ты больше не со мной, так скажи прямо… Чего за формулировками прятаться. Я другого партнера найду, не проблема.

Виталий вздохнул:

– Опять ты горячишься. Ты же знаешь, я всегда с тобой. Вместе мы начинали, вместе и завершим это дело. Если ты все-таки решил, так я тебе советую хотя бы поберечься, просчитать все как следует. Я знаю, что у тебя башка варит лучше любого компьютера, но все-таки…

– Я тебя понял, обещаю в авантюры не впутываться. А теперь давай поговорим конкретно о деле. Откроешь счета на свое имя в банках Люксембурга, Лейпцига, Франкфурта-на-Майне и Берлина. Номера счетов вышлешь мне по электронной почте. Сумеешь?

– Дело несложное.

– Все это нужно проделать в самое ближайшее время! В три дня уложишься?

– Постараюсь.

– Потом я перечислю на эти счета деньги. Для начала суммы будут небольшие, где-то по пять тысяч долларов. Потом перечисления будут крупными.

– Я понял. Ты вообще никогда на мелочь не разменивался. Какая моя доля?

– Третья часть от всех полученных денег. Тебя устроит?

– Вполне! Они тебя не отследят? – с сомнением спросил Виталий.

– Не отследят. Аудит я забронирую, журнальные записи тоже, эти деньги пройдут еще через десяток банков, прежде чем попасть в Германию. А потом в ближайшие несколько дней у них будут проблемы куда посерьезнее, так что им будет просто не до этих счетов.

– Понял.

Отключив телефон, Никодим подошел к столу и включил компьютер. Еще через несколько секунд на мониторе появилась заставка: фотография худощавого смуглого молодого парня в темной клетчатой рубашке навыпуск. Это был компьютерный гений Томми Харриссон, начавший блистательную карьеру хакера в двенадцатилетнем возрасте, когда залез в компьютерную базу собственной школы, для того чтобы исправить собственные оценки. Очевидно, азы компьютерной грамоты он постигал в утробе матери, прослывшей весьма неплохим программистом.

В четырнадцать лет, находясь в гостях у бабушки в Кентукки, Томми с ее домашнего компьютера взломал информационную базу департамента обороны, чтобы прочитать доклады об инопланетянах, которыми в то время очень интересовался. Все, что удалось Томми Харриссону выудить из секретных лабораторий, он немедля разместил во Всемирной паутине, сделав информацию предельно доступной. Специалистам из министерства обороны пришлось немало потрудиться, чтобы впоследствии заблокировать все сайты, имеющие хотя бы какое-то касательство к передовым технологиям.

Его бабушку (шестидесятипятилетнюю пенсионерку, выходившую на улицу только для того, чтобы полить перед домом разросшиеся розы и закупить продукты в супермаркете, расположенном через дорогу) агенты ФБР препроводили в местный отдел и предъявили обвинение в шпионаже. Старушка сразу догадалась, чьих это рук дело, но выдавать смышленого внучка не собиралась и готова была следующие двадцать лет своей жизни провести в тюрьме для особо опасных преступников. Незадолго до суда на сайте министерства обороны Томми подробно описал, каким образом ему удалось взломать одну из самых защищенных систем мира, чем спас бабулю от пожизненного заключения.

Сравнительно скоро агентам ФБР удалось выяснить, откуда Томми отправил свое сообщение – из небольшого компьютерного салона близ Лос-Анджелеса, но когда через несколько минут туда заявилась полиция, юного хакера уже и след простыл.

Весь следующий год Томми забавлялся тем, что разъезжал по Америке: когда автостопом, а когда рейсовыми автобусами, используя для этого билеты, брошенные пассажирами в урну. Для того чтобы билеты стали действительными, не нужно было обладать гениальным мышлением, достаточно было всего-то сменить пару цифр на номерах, что он мастерски проделывал. Еще он занимался промышленным шпионажем, продавая информацию и компьютерную технологию заинтересованным лицам. Сами деньги его интересовали не особенно, потребности были минимальные – небольшое количество еды да шоколад, – куда интереснее было проникнуть в защищенное виртуальное пространство военных ведомств, считавшееся до его вторжения тайной за семью печатями. Одним из значимых последних дел была атака на НАСА, где он, прорыскав с пару часов по всей сети в надежде отыскать что-нибудь новое о космических пришельцах, был наконец отслежен.

Отловили Томми Харриссона в Южной Каролине на безлюдной проселочной дороге патрульные полицейские, поднятые по тревоге на его поимку. У каждого полицейского штата в кармане была фотография юного гения, так что вопрос о его задержании был всего-то вопросом нескольких часов.

Ввиду того что Томми не достиг совершеннолетия, суд приговорил его к шестимесячному сроку, обязав его последующие пять лет не прикасаться даже к клавиатуре. Однако о своих обязательствах он тотчас позабыл, как только покинул казематы. Первые двенадцать часов, проведенные на свободе, запомнились ему тем, что он создал программу вируса под названием «Сороконожка», способного подбирать пароли к самым непреступным записям, после чего запустил его в полицейскую сеть Южной Каролины. В считаные минуты со счета судьи, вынесшего ему обвинительный приговор, была снята кругленькая сумма (впоследствии в одном из интервью Томми объяснил, что это была компенсация за его моральные страдания) и переведена в Фонд помощи заключенным, а свое пребывание в полицейском участке и шесть месяцев заключения в федеральной тюрьме он просто стер!

Еще четыре года ушло на учебу в колледже, где Томми неизменно пребывал в числе лучших студентов. Со стороны выглядело, что он навсегда покончил с хакерским ремеслом, но что было в действительности, никто толком не знал. Его приятели доверительно шептали, что Харриссон только приумножил свое мастерство, а поэтому более не попадался. А через два года после окончания колледжа Томми сбила машина. Хакеры говорили, что в его смерти виноваты серьезные государственные структуры, не смирившиеся с тем, что гениальный парень, поддаваясь соблазну, нередко заходил на сайты министерства обороны.

Именно в этот период в Америке проходила энергичная борьба с хакерами. Часть из которых, поддавшись на посулы и предав уже сложившийся хакерский кодекс – не поднимать «мышку» на коллегу, – принялись работать на государство и занимались тем, что отслеживали в сетях бывших сотоварищей, собирая на них компромат и доказательную базу для суда. Другая часть хакеров, проявив характер, наотрез отказалась от сотрудничества с властями и продолжала блуждать в бескрайних просторах Всемирной паутины, выуживая конфиденциальную информацию.

Вот только у второй части непримиримых хакеров судьба складывалась зачастую трагически: одни вдруг подсели на иглу, другие оказались «склонны» к суициду, а третьи и вовсе погибали при весьма «загадочных» обстоятельствах. Томми как раз был из числа последних. Он был самым молодым из хакеров и, пожалуй, самым одаренным – на момент смерти ему исполнилось всего-то двадцать четыре года. Однако он успел сделать столько всего, что хакеры всего мира причислили его к лику святых.

Даже внешне Томми выглядел очень светлым малым. Практически на всех фотографиях его можно было увидеть улыбающимся, природа наделила его невероятно располагающей наружностью, которая всегда так притягательна для девушек. Это называется харизмой.

Некоторое время Никодим смотрел на заставку. Неизвестный фотограф, возможно, один из тайных поклонников его гения, запечатлел Томми Харриссона в каком-то пивном баре, всего-то за несколько часов до кончины. Бар был полон. Томми находился в компании молодых людей, видно, таких же бесшабашных хакеров, как и он сам. По одну сторону от Томми, прижимаясь к его плечу, стояла белокурая девушка, с восторгом взиравшая на него крупными серо-зелеными глазами, по другую – темноволосый парень с примесью латинской крови.

Никодим не однажды пытался отыскать людей с фотографии, буквально шаря в их поисках по всему свету. Но многочасовые бдения перед компьютером давали лишь отрицательный результат. Дважды в групповой фотографии ему попадалась девушка Томми, которую звали Даниэла. После окончания колледжа она проживала в Нью-Йорке, а потом после его смерти, поговаривают, укатила куда-то в Лондон. В общем, следы ее самым таинственным образом затерялись. А может, она просто не хотела ни с кем встречаться и старательно берегла свой покой. Очень интересно было бы пообщаться с ней, узнать, каким Томми был в обычной жизни. Наверняка шальным и задорным, как на фотографии, способным пленять самые неприступные девичьи сердца.

Томми Харриссон всегда брался за самые высокие вершины, и не было случая, чтобы он не осуществил задуманного. Видно, в его крови присутствовал какой-то компьютерный ген, значительно отличавший его от прочих миллиардов людей. Он умел быстро и каким-то невероятным образом, основанным, по всей видимости, лишь на собственных ощущениях, находить наиболее уязвимые места в самых неприступных компьютерных системах и с легкостью проникать в них, не оставляя после своего несанкционированного посещения даже крошечного следа. У некоторых и вовсе складывалось впечатление, что он был самый настоящий колдун и просто искусно заговаривал компьютерную сеть.

Как показалось Никодиму, сейчас Томми выглядел несравненно веселее, чем в прошлые включения, будто бы осознавал, что именно предстоит проделать в Сети. Так что в какой-то степени они были соучастники.

Щелкнув мышкой, Никодим Панкратов вошел в банк «Империал». По своему уровню защиты банк не уступал НАСА и Пентагону, а быть может, в чем-то даже превосходил их, потому что в американском обществе деньги всегда играют ключевую роль, привлекая под свое крыло самые незаурядные и бесшабашные головы.

Дверь кабинета слегка приоткрылась, и на пороге с распущенными длинными каштановыми волосами, тонкими, извивающимися струйками спадающими на худенькие плечи, предстала Жанна. Через легкую светло-голубую ткань, будто бы спрятанную в далекой дымке, просматривалось ее аппетитное сдобное тело, особенно эффектно оно выглядело в области груди и бедрах, заставив его невольно отстраниться от клавиатуры.

Жанна была из тех девушек, что способны удивлять мужчину едва ли не каждый день. Вот взять хотя бы сегодняшний вечер: вроде бы незнакомых мест на ее теле более не осталось, исследовать как бы нечего, пальцы помнили каждый миллиметр ее атласной кожи, но стоило ей только набросить на плечи полупрозрачную ткань, как он смотрит на нее уже совершенно иными глазами.

Чуток улыбнувшись, видно, довольная произведенным эффектом, Жанна мягко произнесла:

– Ты сказал, что скоро подойдешь, а тебя все нет. Я тебя уже заждалась.

Никодим оторвал взгляд от ее длинных ног, скромно спрятанных в полупрозрачную голубоватую ткань, будто бы в вуаль, и ответил:

– Да… Я сейчас подойду. У меня тут небольшое срочное дельце наметилось, нужно успеть.

– Ты же знаешь, что нехорошо заставлять девушку долго ждать, – едва улыбнувшись, произнесла Жанна. За ее мягкими интонациями слышалась решимость действовать. Ежели обидишь, так уйдет, даже не попрощавшись!

– Прости, милая, – припустив в голос нежности, с готовностью отозвался Никодим. – Мне осталось всего-то пять минут, не оставлять же начатое дело на середине. Иначе потом мне придется начинать все сначала.

– Хорошо, – не без колебания сжалилась девушка, – но если тебя не будет через пять минут, то я могу просто… уснуть.

– Уверяю, я тебя не разочарую, – отозвался Никодим, стараясь придать своему голосу как можно больше сердечности.

Девушка удалилась, не сказав более ни слова.

Достав мобильный телефон, Никодим быстро набрал номер.

– Слушаю, – раздался бодрый женский голос.

– Маруся, только не бросай трубку, это Никодим.

– Как ты узнал мой новый номер… Хотя понимаю, для тебя ведь нет секретов. Что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы Артем жил со мной. Он тебе все равно не нужен. Суд ошибся, он должен был оставить Артема со мной!

– Ты это говоришь серьезно?

– Да.

– Скажу тебе откровенно, я с Артемом действительно очень сильно намучилась, он стал просто какой-то неуправляемый, как будто бы в него вселился бес. Постоянно говорит, что переберется к тебе, что меня ненавидит, я даже не знаю, что я ему такого сделала!

– Что ты хочешь, чтобы ребенок остался со мной? Ты же сама знаешь, что так для него будет лучше. Чего его травмировать.

– Возможно, что ты и прав… Сейчас я в положении… У меня опять будет сын, а Артем меня просто изводит… Хорошо, ты можешь его забрать, если достанешь мне пять миллионов долларов.

– А ты не откажешься от своих слов?

– Нет. Очень надеюсь, что этот наш разговор не станет инструментом для шантажа. Я устала.

– Я принесу тебе эти деньги и заберу Артема! Все, пока!

Стоэтажный офис банка «Империал» был запечатлен со стороны Атлантического океана с высоты птичьего полета. Под выбранным ракурсом он казался едва ли не центральным местом Даунтауна. А возможно, что так оно и было в действительности. В последние годы капитализация банка разрослась до такой степени, что его финансовым возможностям позавидовали бы даже развитые страны Европы. По-существу, банк представлял собой не что иное, как государство в государстве, с собственными законами, регулирующими гигантскую империю, раскинувшуюся по обе стороны Атлантического океана. Имелся генералитет, принимающий ключевые решения и значительно влияющий даже на финансовый климат планеты. Водилась собственная армия, как военная, так и интеллектуальная, стоящая на страже накоплений, среди которых были настоящие монстры киберпространства. Банк «Империал» привык забирать все самое лучшее, а потому мог себе позволить столь дорогих монстров.

На следующей фотографии банк был запечатлен несколько ближе, со стороны проспекта, где между пятидесятым и семидесятыми этажами размещалось его руководство, его мозг и его нерв, от решения которого зависел финансовый климат планеты. На сороковом этаже размещался плановый отдел, сжирающий несметные деньги и всецело оправдывающий собственное название, работавший на перспективу, на десятки лет вперед, в надежде на то, что когда-нибудь банк «Империал» накроет своими филиалами всю планету. И надо признать, что для подобной честолюбивой задумки были весьма серьезные основания.

Что ж, посмотрим, как вы справитесь с такой небольшой головоломкой, как вирус-шпион. Открыв сайт, Никодим Панкратов прикрепил к одному из документов вирус и активизировал его кнопкой мышки. Едко усмехнулся, подумав о том, с какой энергичностью вирус принялся вгрызаться в тело банковской операционной системы, разъедая до волокон его некогда крепкое и мускулистое тело. Подобно раковой опухоли, вирус принялся создавать собственные копии, энергично внедряться в другие программы, загружаться в системные области памяти. В мозгу Никодима Панкратова тотчас возникла впечатляющая картинка, как копии мгновенно разошлись по каналам связи и с радостью взялись за блокировку программно-аппаратных комплексов. Произошел взлом компьютерной системы банка, и вирусы-шпионы, внедренные в банковскую сеть, уже через несколько мгновений угодливо предоставили ему данные первых клиентов, включая их расчетные счета и номера пластиковых карт.

Тут важно не пожадничать, а брать потихонечку, чтобы даже прижимистый клиент не заметил пропажу в пару сотен долларов. За полтора часа непыльной работенки можно набрать несколько тысяч баксов – весьма неплохой заработок к основному месту работы. Оставалось только набрать логин и пароль, а затем перевести деньги на собственный банковский счет в Москве.

С кого начнем?

Ага, лучше всего с капиталиста Лукаса Кеатана. Вряд ли для его текущего счета в пятнадцать миллионов долларов будет обременительна пропажа в триста пятьдесят долларов. Эти деньги пойдут на его счет в «Московский Витязь».

Кто будет следующим?

По всей видимости, Мартин Штрон, он не обеднеет, если отщипнуть от его десятимиллионного состояния сто пятьдесят баксов… Эта сумма пойдет в банк «Российские просторы».

Никодим прекрасно осознавал, что когда у него в руках была мышка, то он становился настоящим художником, не хуже, чем Пикассо.

Далее на очереди была некая Клавдия Цвег со счетом в семь миллионов триста пятьдесят тысяч долларов. Будем надеяться, что она не станет обижаться, если отщипнуть от ее лицевого счета такую некруглую и незапоминающуюся сумму, как сто тридцать восемь долларов… Эта сумма попадет на его счет в банк «Руслан».

Щелкнув кнопкой, Никодим заставил вирус успокоиться. И тот, прирученный, укрощенный, позабыв про свое агрессивное начало, подстроился под программное обеспечение, затих до следующей команды.

Сегодняшний день не прошел бездарно, обогатив его более чем на десять тысяч долларов, весьма неплохая надбавка к окладу младшего научного сотрудника рядового института. На пару дней можно будет сделать перерыв, чего же злоупотреблять великодушием богатого спонсора.

До хит-парада еще далековато, но шаг к нему уже сделан!

Выключив компьютер, Никодим зашлепал в спальную комнату, где на широкой двуспальной кровати, подсвеченной высоким торшером с зеленым абажуром, возлежала Жанна. В руках у нее была какая-то книга в пестрой обложке. Вряд ли она вчитывалась в содержимое, уж слишком сурово посматривала в открытые страницы.

– Ты задержался, – объявила Жанна, когда он вошел в комнату, расстегивая рубашку. – Я чуть не уснула.

– Я готов покаяться.

– И каким же образом будет происходить покаяние? – Жанна отложила в сторону книгу, как-то уж слишком поспешно и небрежно. Наверняка у нее были какие-то собственные счеты с этим автором.

Девичий взгляд как-то оценивающе задержался на его груди, мускулистых руках. Всякий, кто видел его крепкую фигуру, полагал, что он привык поднимать нечто более тяжелое, чем компьютерная мышка.

Никодим устроился на край кровати и принялся стягивать с себя брюки, хитровато поглядывая на Жанну, старательно делающую вид, что сердится.

– Например, купить тебе серьги с бриллиантами. Ты какого цвета предпочитаешь: розовые, голубые, а может быть, черные?

– Ты это серьезно?

– Разве я тебе хоть раз давал повод усомниться в моей честности?

Жанна выглядела слегка растерянной.

– Конечно же, нет, – ответила она, слегка улыбнувшись. Теперь она выглядела немного виноватой. – Просто… Просто как-то неожиданно. Но я бы хотела бесцветные и прозрачные, в них очень хорошо играет свет. Такие серьги были у моей бабушки.

Какую же малость нужно подарить девушке, чтобы она позабыла о мужских прегрешениях: всего-то пару блестящих камешков!

– Тогда пойдем завтра в ювелирный салон, и ты сама выберешь то, что тебе понравится.

– Неужели ты так хорошо зарабатываешь?

Книжка, лежащая на журнальном столике, была давно позабыта, впрочем, как и ее герои, спрятавшиеся под пестрой броской обложкой.

Никодим неопределенно пожал плечами:

– Просто подвалила небольшая халтурка. Решил, чего отказываться от денег. Ты же знаешь, что я неплохой программист.

– Во всяком случае, в компьютерах ты разбираешься хорошо.

– Мне нередко поступают подобные заказы.

У Жанны было еще одно хорошее качество: едва она оказывалась под одеялом, так тотчас избавлялась от всех покровов, даже таких легких и прозрачных, как ночная рубашка. Так что дожидалась его всегда голой. Очень хотелось верить, что не разочаровала его и в этот раз. Никодим слегка приподнял краешек одеяла, глянув на озорное выражение лица девушки, и остался весьма доволен, что не ошибся и в этот раз.

Юркнув под одеяло, Никодим слегка обжегся о ее атласную кожу, но отодвигаться не стал.

– Может, ты завтра немного опоздаешь на работу? – с надеждой спросил Никодим.

– Что ты! – округлились девичьи глаза. – У нас ведь с этим очень строго. – Ты лучше проводи меня до работы. – Невесомая девичья рука сначала слегка скользнула по его бедру, а потом медленно поползла по груди, остановившись у самой шеи.

– Хорошо, я так и сделаю, – произнес Никодим, подминая под себя тонкое податливое девичье тело. В какой-то момент ему подумалось о том, что ее кости не выдержат столь откровенного насилия. Но нет – под ним было крепкое и сильное женское тело, жаждущее страстной любви.

Глаза девушки закрылись, она как-то разом вся изменилась, издав тихий стон, и Никодим поцеловал ее прямо в разомкнувшиеся губы.

Глава 3

Ограбление, или Полиция сейчас подъедет

Утром Никодима разбудил тревожный звонок, какой может быть только в полшестого утра. Впрочем, все звонки, раздающиеся раньше восьми часов, чаще всего как раз и бывают именно таковыми. Нужно иметь чрезвычайные обстоятельства или весомую наглость, чтобы выдернуть человека из теплой постели в несусветную рань.

Прислушавшись, Никодим осознал, что звучит мобильный телефон Жанны, бесстыже раскинувшейся поверх скомканных простыней и слегка посапывавшей через полуоткрытый рот. Она принадлежала к тому сообществу девушек, которых не портили ни смазанный макияж, ни сопение, переходящее в небольшой храп, ни разбросанные по постели ноги (по мнению Никодима, последние только украшали ее природную красоту). Сомлевшая от миновавшей бесшабашной ночи, Жанна совершенно не реагировала на телефонный перезвон, усиливающийся с каждой секундой. Никодим чувствовал, как внутри его, в каждой клетке, отвечающей за раздражение, возрастают амплитуды вынужденных колебаний, уже совпавшие с внешней возбуждающей частотой телефонного звонка, отчего от проявившегося резонанса просто начинали побаливать зубы. Но Жанна, разомлевшая от бесстыдных ночных ласк, лишь отвернулась от назойливого источника звука, как бы тем самым выказывая внешним раздражающим факторам полнейшее пренебрежение.

На столь естественную и откровенную красоту хотелось полюбоваться, единственное, что ему мешало, так это усиливающаяся трель, которая через секунду-другую перерастет в пожарную сирену.

– Жанна, – слегка тронул Никодим девушку за плечо, – тебе звонят.

Но едва девушка приоткрыла глаза, как тотчас стыдливо натянула на себя одеяло и хмуро произнесла:

– И кому это я понадобилась в полшестого утра?

Никодим лишь усмехнулся:

– Одно дело ночью, но сейчас… Мне бы тоже хотелось это узнать. Может, тебя проверяют, где ты сейчас находишься?

– Это у тебя шутка, что ли, такая? – покосилась девушка на развеселившегося Никодима, уже присевшего на кровать и неторопливо влезавшего в брюки.

– Ну-у, не знаю… Девушка ты свободная. Мало ли… поклонников?

– У меня, кроме тебя, никого нет. Ты это сам знаешь прекрасно.

Отчего-то возникло желание подзадорить девушку.

– А старые обожатели? – невинно улыбнулся Никодим.

Жанна негодующе отвернулась.

Дотянувшись до телефона, продолжавшего трезвонить на журнальном столике, произнесла голосом, от которого у всякого абонента должно было пропасть желание продолжать диалог:

– Слушаю.

Некоторое время Жанна просто молча слушала чей-то длинный бойкий монолог, все более просыпаясь и розовея. Сонные глаза округлились, кожа на щеках разгладилась. Теперь она напоминала ту самую девушку, каковой предстала в его кабинете вчерашней ночью, с той лишь разницей, что сейчас на ней не было ночной рубашки. Проснулось желание, и Никодим едва удержался, чтобы не повалить Жанну на смятые простыни. В этой чертовке определенно есть какое-то очарование. Иначе она не продержалась бы подле него даже месяц.

– Донан, послушай, мы обо всем с тобой переговорили, – неожиданно произнесла Жанна на хорошем английском, – я остаюсь в Москве.

До Никодима, сидевшего по другую сторону кровати, донесся грубоватый рокот взволнованного мужского голоса, до предела накаливший все мембраны мобильного телефона. Похоже, что неизвестный абонент был сильно расстроен. Вот ведь как в жизни бывает: неизвестный ухажер звонит девушке через три моря и даже не подозревает о том, что его разлюбезная лежит в постели другого и готова отдаться ему по первому же требованию.

Застегнув рубашку, Никодим посмотрел на девушку, выглядевшую несколько рассерженной. В досаде, качнув головой, Жанна вновь с каким-то не известным прежде ему ожесточением включилась в диалог: