Путевой светлячок Гусейнова Ольга

– Ее поймали три дня назад, сильно избили. С тех пор вот так и лежит. Только огрызается на всех.

Он замолчал, едва раздался неприятный резкий звук: кто-то бил металлом по металлу. Все сразу засуетились и начали продвигаться к выходу из барака.

Мерит схватил мужчину за руку и требовательно спросил:

– Что это за сигнал?

Тот раздраженно выдернул руку, но ответил:

– Еду раздавать будут.

– А раненую кто-нибудь кормил? – тут же поинтересовалась я.

– Кормят только тех, кто пришел за едой, – передернул плечами мужчина, – одна порция в одни руки. Немощных и раненых тут просто добивают и выкидывают на отвал.

Я остановилась, в очередной раз потрясенная жестокостью арути, но Мерит, не обращая внимания на мое состояние, подтолкнул нас с Хемом к выходу.

– Идем, нам всем нужно поесть. Или хочешь стать как она? – настойчиво прошипел гном.

Отстояв очередь и получив каждый свою пайку, мы отошли в сторонку. Но заставить себя есть я так и не смогла – и дело совсем не в том, что похлебка была тошнотворного вида. Голод не тетка – с ним не поспоришь. Просто перед глазами стояла картинка умирающей от голода и ранений женщины.

Я позволила себе съесть лишь немного похлебки, покрошила в нее остатки пресной, напоминающей камень, лепешки, что выдали каждому пленнику, и теперь ждала, когда поест Хем. Гномы заметили мои действия и поняли, что я намерена сделать. Мерит не доел свою порцию, хотя та была явно мала для взрослого голодного мужчины, и протянул мне. Я благодарно кивнула, принимая от него этот дар. В ту же тарелку переложил часть своей порции и Дорг. Когда все поели, я, закрывая тарелку полой куртки, понесла пищу в барак.

Добравшись до женщины, отставила еду в сторону. Не обращая внимания на предупреждающее рычание, села сбоку и, протянув руки, отпустила свою силу, обращаясь к пациентке:

– Тихо, тихо, миленькая. Сейчас полечим, а потом покушаешь. Все будет хорошо.

Как всегда при лечении, отрешилась от всего. Закончив латать раненое тело, тяжело дыша, посмотрела на женщину. Она продолжала лежать скрючившись, но уже не рычала, а издавала тихие жалобные стоны.

Я перевела взгляд на Мерита, который стоял рядом, наблюдая за процедурой, и тихо сказала:

– Не понимаю… Все раны я залечила, но ей все равно плохо и становится еще хуже… Может, из-за того, что она беременна?

Мерит присел рядом со мной на корточки, заглянул мне в глаза и ответил:

– А я все думал, когда ты проговоришься? Хотя, должен отдать тебе должное, держалась ты молодцом. Лишь эта несчастная заставила тебя забыть об осторожности.

Я в тревоге прикусила губу. На мгновение стало страшно, но теперь, узнав этих трех гномов поближе, почему-то была уверена – они не предадут.

Мерит хмыкнул, с пониманием глядя на меня, а потом неожиданно так же тихо добавил:

– Знаешь, по торговым делам я часто бываю у оборотней, и крайне удивлен, как они допустили, чтобы беременная самка осталась без защиты – даже арути схватили. Странно! Я слышал, что во время беременности самки пьют кровь отца детенышей, необходимую для полноценного развития дитя.

Я тут же заинтересовалась:

– А может, любая кровь подойдет? И наша? Что делать в подобных ситуациях?

Дорг подошел вплотную и тоже очень тихо сказал:

– Чтобы ей стало лучше, конечно, подойдет и любая, но есть одно большое «но». Мужчину-донора она то ли привяжет к себе, то ли она привяжется сама – я толком не знаю. Но в стаях беременные самки принимают кровь только отца детенышей или, в крайнем случае – другой женщины. Так что дать ей нашу с Меритом кровь – это самоубийство. Если выживем, нас папаша ее детенышей потом на клочки порвет…

Не слушая дальше, я закатала рукав и, сунув запястье к лицу женщины, смотревшей на нас глазами, полными боли, наклонилась и тихо предложила:

– Кусай! Я не мужчина, так что ничего страшного не произойдет.

Оборотница не раздумывала – клыки впились в мою руку, разрывая плоть и причиняя дикую боль. Теперь застонала я, чувствуя, как по подбородку течет кровь: от боли мои собственные клыки поранили мне губы.

Женщина жадно глотала кровь и даже причмокивала. Когда я почувствовала, что голова начала кружиться, буквально силой выдрала свою руку из захвата и сразу залечила ранку – правда, небольшой след на запястье все же остался.

Дорг тем временем пододвинул к женщине тарелку с едой. Она, не думая о манерах, схватила ее и, пальцами выхватывая куски из бульона, начала лакать жижу. Это выглядело очень по-звериному и в то же время совсем не вызывало у меня отвращения или неприятия. Маленькая, несчастная, голодная самка вызывала невероятное сочувствие и жалость.

Покончив с едой, оборотница дочиста вылизала тарелку и только после этого взглянула на меня и остальных. Ее узкие красивые глаза светились в полумраке барака; черные длинные волосы слиплись от крови и пота, свисая неопрятными сосульками вдоль лица и по спине. На смуглую кожу налипли ошметки сена и грязи. Внешность ее была типичной для оборотня: высокие скулы, чуть вытянутое лицо с острым подбородком, острые ушки, расположенные гораздо выше, чем у большинства рас. А у этой конкретной самочки был большой рот с пухлыми, четко очерченными губами, изящный вздернутый носик и идеальные черты лица. Даже такая – немытая, нечесаная, она оставалась по-женски привлекательной, а жалкий вид лишь добавлял ее облику беззащитности и уязвимости.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась я, стараясь не делать резких движений.

– Мика! – тут же откликнулась она, пока с усилием приподнималась и усаживалась, прислонившись к стене.

– Как ты здесь очутилась и почему – одна, без своего мужчины? – сурово спросил Мерит.

Мика нахмурилась, потерла ладонями грязное лицо, забавно размазывая налипшую грязь и стряхивая сено. Потом вдруг закрыла ладонями лицо и начала странно вздрагивать всем телом. Я устроилась рядом, догадавшись, что с ней и почему она молчит. Бедняжка навалилась на мое плечо, обняла руками за шею и заплакала. Сильно, навзрыд, но почти неслышно, закрывая рот кулаком.

Трое гномов уселись между нами и другими жителями барака, по возможности закрывая нас от всех остальных. Хем примостился с другого бока, снова переплетая наши хвосты, но не глядя ни на кого.

Чуть позже, выплакавшись, Мика, печально всхлипывая, неожиданно ответила:

– Дурная я! Вот и вся история.

Дорг с Меритом насмешливо хмыкнули, а девушка подняла ко мне заплаканное лицо. Помявшись, неуверенно спросила:

– А как там?..

Я тут же догадалась, о чем она хочет узнать, ласково, успокаивающе похлопала будущую мамочку по спине и ответила:

– С малышами все хорошо. Как часто тебе потребуется моя кровь?

Она, с трепетом вглядываясь в мое лицо, уточнила:

– Двое?

Я кивнула, улыбаясь. Мика покачала головой, видимо, все еще не веря, а потом пояснила:

– В последние годы мы рожаем все реже. Не знаю почему, но старшие так говорят. Почти всегда один щенок, а тут – двое… А не известно – кто?

– Самцы! – ответила я, и уже все мы дружно заулыбались.

– Керин будет счастлив заиметь в стае двух новых воинов, – с улыбкой произнесла оборотница, но тут же сникла, спрятала взгляд и словно стеной отгородилась. Говорить или рассказывать о себе она точно не хотела.

По сгущающейся в бараке темноте стало понятно, что приближается ночь. Гномы устраивались на ночлег, укладывая в изголовья вещмешки. Я тоже очень устала, потому сняла рюкзак и легла, подгребая под бочок Хема. Он довольно скоро засопел – совсем вымотался.

Когда я уже уплывала в сон, рядом раздался шепот Мики:

– Благодарю тебя. Ты спасла жизнь мне и моим детям – никогда этого не забуду. Теперь мы сестры по крови, и я хочу знать твое имя.

– Зови меня Хел, Мика. А вообще, мое имя Хельвина. А это – мой братец Хем, – ответила я едва слышно – уж оборотень точно услышит без проблем.

– Братец ли? – хмыкнула Мика, а потом добавила: – Запах демона любой щенок распознает, не то что самка в положении. Мы сестры, Хел, я никогда не предам тебя и теперь всегда буду на твоей стороне.

Страх, возникший было при упоминании о демоне, прошел, когда Мика умолкла. Тяжело вздохнув, пожала ей руку и, крепче обнимая Хема, наконец, уснула.

Любопытную процессию возглавляли несколько мужчин-арути. А все, кто стоял у них на пути, должны были встать на колени, о чем нам дали знать традиционным образом – больно пройдясь нагайками по спинам, заставляя упасть на острые камни.

Вскоре мимо нас прошли три женщины-арути, и мы увидели их вблизи. Впервые за неделю пребывания в плену. К моему удивлению, эти – язык не повернется назвать их женщинами! – дамочки оказались крупнее своих мужчин и гораздо, гораздо страшнее. Сморщенные лица выражали лишь высокомерие и презрение к любому существу, находящемуся рядом. Даже на самцов арути они холодно смотрели своими жуткими змеиными глазами и только коротко и резко отдавали приказы.

– Да-а-а уж, красота неописуемая! – пробормотал рядом со мной Дорг, вытаскивая из-под колена камушек.

– Зато теперь понятно, почему полуящеры чужих женщин продают, а не используют сами, – пробормотал Мерит и нарочито печально закончил: – Видимо, слишком велика разница в понимании красоты и желанности.

Похоже, женщины сегодня прибыли инспектировать строительные работы. Арути нервничали и злились более обычного – нагайки так и летали над спинами рабов. Мы дружно провожали взглядами группу арути. Почему-то сегодня все было не так, как в предыдущие дни.

Вот и жуткого вида дамы, впервые выползшие из большого деревянного дома, где до этого проводили все свое время, теперь громко спорили, размахивая руками, и среди них особенно выделялась самая крупная и старая – бесспорно глава этого клана. Как только они прошли дальше, охрана вновь погнала нас работать.

Я, натужно кряхтя, бросила на носилки очередной камень. Хем вслед за мной положил кусок темной породы. Разогнулась, чувствуя, как ноет натруженная за сегодняшний день спина, а между лопатками течет пот, и осмотрелась.

– Не нравится мне эта суета! – проворчал Мерит, задумчиво осматриваясь.

Повинуясь неожиданному приказу главной самки, охранники арути суетливо забегали вдоль стен, сбивая пленных в кучу и толкая к баракам.

Мика скользнула к нам поближе и, встав возле моего плеча, прошипела:

– Я чую запах дыма с севера.

Дорг положил руку на плечо племянника и коротко приказал:

– Дым – это предупреждение! Севас, держись все время рядом.

Хем вклинился между мной и Микой и, привычно переплетя наши хвосты, обнял меня за талию. Оборотница злобно зашипела на него:

– Прочь от меня! Ты воняешь… демоном.

Гномы за прошедшую неделю тоже догадались, что Хем – демоненок, поэтому Мика не считала нужным скрывать как свои откровенно недружественные чувства к мальчику, так и его происхождение.

Мне уже трижды пришлось давать ей свою кровь, и, тем не менее, с каждым днем между Хемом и Микой росла пропасть. Я не сразу разобралась, что размолвка вызвана ревностью и невероятным собственническим чувством обоих в отношении меня. Теперь стало ясно, почему гномы отказались давать собственную кровь оборотнице. Но почему Хем так ревнует меня к девушке – непонятно. Я все время была рядом с ним, защищала, заботилась, как могла и умела. Часто обнимала и прижимала к себе, и, пожалуй, слишком сильно привязалась к нему, воспринимая как единственное близкое, родное существо.

– Думаю, мы все воняем как помойные ведра, учитывая, что мылись последний раз недели две назад, – примирительно сказала я, пытаясь сгладить ситуацию.

Мика фыркнула и ехидно заявила:

– Ты пахнешь как прелая трава в осеннем лесу, а твой демоненок серой воняет… или кострищем.

Мерит открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут сразу с нескольких сторон раздались звуки горна. Арути всполошились, кинулись к стенам и воротам, охранники с удвоенной энергией принялись загонять рабов в бараки.

– Эх, а ведь до ужина совсем немного осталось, – тоскливо протянула Мика, поглядывая в сторону огромного котла, манившего запахом горячей еды.

Мы даже к этой мерзкой похлебке привыкли и теперь с нетерпением ждали, когда раздастся знакомый звон, извещавший об ужине или завтраке. Частенько нас и вовсе не кормили: видимо, не считали нужным.

Возле котла стоял котелок, куда наливали еду для охранников, которые несли службу в глубинах пещеры. Проходя мимо котла, ушлая Мика неожиданно быстро осмотрелась – не видят ли ее проделку арути, – схватила котелок и одним резким движением зачерпнула похлебки. И, не останавливаясь, засеменила к бараку. Пока я хлопала глазами, Севас подхватил с земли ложки и гномы окружили девушку, скрывая от других свою ценную добычу.

– А ничего, что я тоже взял немножко еды? – неожиданно спросил Хем.

Я глянула на него и увидела, что в каждой грязной ручонке зажато по круглой лепешке. Схватила хлеб, сунула его за пазуху и хвостом потянула мальчика за собой. Мы с Хемом часто таким способом держались друг за друга, это стало для нас чем-то естественным и необходимым.

Мы пробрались в свой угол барака, где наши друзья уже уселись кружочком, и я выложила добытые Хемом лепешки.

– Мы точно сестры, Хел! – довольно прошептала Мика.

– Нет, это Хем добыл, – смущенно ответила я.

Оборотница скривилась, но промолчала. А вскоре мы дружно склонились над котелком и, разделив хлеб, быстро уминали еду. Нашу нечаянную радость прервали новые звуки, раздавшиеся снаружи барака.

– Похоже, ворота тараном пробивают, – проглотив кусок, заключил Мерит, прислушиваясь к резким глухим ударам.

Мы дружно забыли про оставшуюся на дне котелка еду и, дожевывая на ходу, рванули к щелям в стенах. Я вскрикнула, схватила Хема и оттащила в сторону. Казалось, горящие стрелы летели с неба прямо в нас. Словно огненный дождь! По бараку разнеслись крики боли и предсмертные хрипы – не всем удалось вовремя отскочить от стен.

– Крюки! Крюки на стенах! Арути штурмом берут! – крикнул кто-то в стороне.

– Девки, держитесь за нашими спинами! – прорычал Мерит, начиная сноровисто выламывать крепкими ручищами доски из стены барака.

Кое-где начали появляться язычки пламени, и под соломенной крышей барака поползли струйки дыма.

Дорг и Севас присоединились к Мериту, а мы – «девки» и Хем – жались возле столба. Мика круглыми от ужаса глазами наблюдала за огнем, но сдерживалась, ожидая, когда гномы сделают лаз.

– Горим! – заорали на другой стороне барака.

Началась паника и суета. А за стенами уже разгоралась битва. Дождь из стрел прекратился, и в свете заходящего светила сквозь щели я увидела, как сотни людей прорвались через ворота и начинают теснить арути.

Разъяренная, хорошо вооруженная толпа вгрызалась в ряды монстров. Но кланы арути – это не селяне и не торговцы, а воины, захватчики с четкой военной иерархией, и в данный момент они защищают себя и свое будущее. Потому-то исход схватки предсказать было сложно.

В драку вливались все новые и новые силы. Бывшие пленники-рабы хватали кирки и перли напролом на своих недавних хозяев.

Мерит и Дорг вырвали еще пару досок и полезли наружу: барак уже вовсю горел.

– Быстрее! – крикнул Севас Мике, которая, зачем-то прихватив котелок, возилась, пропихивая его в отверстие.

Я помогла выбраться Хему и выбралась наружу сама. Мы следом за гномами рванули к забору в направлении прохода к отвалу. Сейчас его никто не охранял, видимо, потому что там гора и обрыв. Я не думала, зачем и почему мы бежим именно туда, а действовала на инстинктах. Хорошо хоть по привычке вещмешок прихватила, как Мика – котелок. Ну, это уж кому что дорого, то из пожара и выносят. Впрочем, у нас и выносить-то больше было нечего. А вообще – странные мысли иногда приходят в голову в суровых обстоятельствах.

Неожиданно из-за кучи породы на нас выскочили двое вооруженных арути. Я испуганно затормозила, Хем – тоже. Зато Мерит с Доргом, по ходу дела подобравшие кирки и лопаты для возможной защиты, ринулись прямо на монстров. Мика и тут не растерялась: удачно запустила котелок в голову одного из арути, на мгновение оглушив и дезориентировав чудовище, стоящее между нами и свободой.

В состоянии крайнего изумления – если не обалдения! – я смотрела, как оборотница прямо в движении частично трансформировалась в волчицу и прыгнула на грудь арути, впиваясь зубами в его незащищенную глотку. Рывок – и кровь толчками бьет из разорванной шеи врага.

Мика отпрыгнула в сторону и, низко пригибаясь к земле, подобралась к обороняющемуся от гномов второму монстру, который загораживал нам проход наружу. Но троим гномам наконец удалось добить его лопатами. Мериту до крови рассадили руку, однако он не позволил нам ни останавливаться, ни медлить:

– Быстрее! Быстрее! Не факт, что люди сомнут арути…

Выбравшись за частокол, мы принялись изо всех сил карабкаться вверх по крутому каменистому отвалу. С высоты было видно, что битва на территории поселения в самом разгаре, и людям все же удается теснить арути и гнать их в пещеру.

– Зачем они их в пещеру загоняют? Там же невозможно будет их достать! – приостановившись на мгновение, не удержалась я от вопроса.

– Подземный город не готов, выходов запасных нет, еды – тоже нет, но зато там есть множество рабов. Люди берут их в клещи. Если что, просто заблокируют выход и возьмут этих недодраконов измором, – пояснил Мерит.

Я положила ладонь на его раненую руку и отпустила силу, чтобы остановить кровь и залечить рану. Гном благодарно кивнул.

– Не такие уж и сильные у арути прорицательницы! – ехидно, с нотками победителя в голосе, заключила Мика, вытирая рукавом лицо, замазанное кровью. Чужой кровью!

Но, как ни странно, меня это уже не так сильно волновало. Слишком многое произошло за неделю такого, что навсегда изменило мое восприятие жизни. Заставило еще больше повзрослеть и обрести толику здорового цинизма. Наверное, месяц назад меня бы мутило и рвало от вида оборотницы, разрывающей глотку арути, а сейчас я просто старалась не думать об этом и не смотреть на заляпанное чужой кровью лицо. Звериные черты исчезли, будто растворились, и Мика поглядывала на меня блестящими печальными глазами. Думаю, неожиданно обретенная кровная сестра догадывалась о моих чувствах.

Присмотревшись, я разглядела у нее в руках котелок, что неожиданно развеселило.

– Мика, кто о чем думает, а ты – всегда о еде. И так мило смотришься с котелком… – весело сказала я.

Она как-то удивленно покачала посудину в руке, держа за ручку, и горько выдавила:

– Я никогда раньше не голодала. В лесу всегда можно найти еду или дома покормят. А теперь вот беременная, вечно голодная – да мне еда даже во сне снится…

Мерит похлопал оборотницу по плечу со словами:

– Все, что ни делается, – к лучшему. Давайте побыстрее убираться отсюда, а то стоим как на ладони.

Когда луна неохотно заняла небосклон, выбравшись из-за облака, мы вышли в долину, поросшую лесом. Дорг со вздохом облегчения опустился на колени, помогая Хему слезть на землю. Мальчик устал настолько, что с час назад гному пришлось предложить ему ехать «на закорках». Впрочем, все мы устали, очень скоро улеглись спать, для тепла сбившись в кучу.

– Похоже, когда-то здесь жила семья гномов, – сообщил Севас, пока мы устало рассматривали старую прогнившую хибару, расположенную в нескольких метрах от речушки, где мы устроили привал, чтобы передохнуть и напиться.

– И откуда такие выводы, гном? – насмешливо поинтересовалась Мика.

Мне тоже стало любопытно узнать ответ, и я вопросительно посмотрела на паренька, стоявшего между Меритом и Доргом. А дядя с улыбкой потрепал племянника по грязным темным вихрам.

– А вот, – молодой гном жестом указал на необычное нагромождение камней прямо на берегу, – каменка стоит. Это наши соплеменники так делают, чтобы мыться или лихоманку лечить.

В первый момент мне показалось, что это просто кто-то камни свалил в кучу, но, подойдя поближе, рассмотрела сооружение из камней и глины в форме груши, высотой в рост гнома. Эльфу здесь было бы низковато, да и тесно – мы все же гораздо выше гномов да и в плечах пошире.

– И как это происходит? – поинтересовалась Мика, скептически обходя вокруг и рассматривая каменку.

Севас бросил короткий взгляд на родственника, поймал его одобряющую улыбку и пояснил нам:

– Внутри есть место, где разводят огонь. Камень нагревается, и становится тепло, можно мыться в любую погоду. В речке купаешься, а потом в каменке отогреваешься – очень удобно.

– Может, тогда и нам здесь помыться можно? – жалобно обратилась я к Мериту.

После побега прошло два дня, но старый гном все еще упорно гнал нас вперед похлеще злобных арути, почти не давая продыху. Он нахмурил лоб, углубляя морщинки, почесал затылок, вновь окинул взглядом окружающий лес и почти развалившуюся хибару и только потом ответил:

– Ладно, давайте передохнем здесь. Место больно удобное, да и помыться, действительно, не помешает. А то скоро что любой зверь, что охотник за версту нас учует.

Мы дружно обрадовались словам старого гнома. Само собой вышло, что он с первых дней плена стал нашим старшим. Впрочем – немудрено, ведь у него жизненного опыта сколько, да еще путешественник бывалый – большую часть жизни в дороге провел, в отличие от нас. Даже своевольная Мика беспрекословно выполняла его приказы.

– Хел, а можно мне тыкву съесть, а то кушать хочется очень? – ко мне подбежал Хем. В руках он держал круглый оранжевый овощ, неведомо откуда взявшийся: или перезимовал удачно, или обронил кто.

Мальчик неожиданно споткнулся, упал и расстроенно смотрел, как тыква разваливается на куски, выпав из его маленьких ручонок. До меня долетел тонкий вкусный аромат этого полезного плода. Хем подобрал кусочек и, не дождавшись моего ответа, принялся жадно есть, смешно выгрызая мякоть.

– Мало того, что неуклюжий и слабый, так еще и травоядный! – презрительно фыркнула Мика.

Во мне поднялась злость на оборотницу за обидные слова. Демоненок же, не обращая на нее внимания, сосредоточенно и с аппетитом лопал тыкву, а вот я стерпеть не смогла:

– Что ты вообще о нем знаешь, Мика? Все время только и делаешь, что шипишь на него и обижаешь. Ему шесть лет – малыш совсем. А сколько он вынес за свою короткую жизнь! И видел пока лишь предательство да нелюбовь окружающих. Им не занимались, не тренировали, как положено, но только за эти дни мальчик значительно прибавил в выносливости. Он слаб, потому что вел образ жизни, который навязали родственники, и, несмотря на это, терпит невзгоды получше некоторых взрослых, учится у жизни, на ходу становится сильнее, быстрее…

– Если бы не ты… – попыталась прервать меня Мика.

– Если бы не она – и ты бы сейчас лежала на том отвале мертвая! – оборвал ее Мерит. – Хем – маленький, а чем ты можешь оправдать свои выходки? Сама недавно сказала, что глупость и дурость стали причиной твоего пленения, и я убеждаюсь, что ты, к сожалению, не поумнела.

Услышав гневную отповедь Мерита, оборотница захлопнула рот, опустила голову и пошла к воде. Старый гном повернулся, бросив взгляд на демоненка, который во время перебранки, удобно привалившись ко мне спиной, увлеченно догрызал оранжевую мякоть.

– Не думай о ней плохо, Хел. Испокон веков оборотни враждуют с демонами. Понимаешь, она сама вряд ли сможет объяснить, почему не любит Хема – это память предков. Тем более, вы связаны твоей кровью. Мы предупреждали, что так будет. Инстинкты оборотня срабатывают: ты теперь – ее собственность, а на тебя посягает чужак, и неважно, что маленький. Возраст для ваших рас не помеха, ты слишком молода еще, и мальчик скоро подрастет, а кровного родства у вас нет…

Я положила руки на плечи Хема и, сильнее прижав к себе, выдохнула:

– Да он мне как младший брат… Или даже как сын.

– Это еще хуже! – пожав плечами, заявил Дорг.

Опешив, я уставилась на гномов, недоуменно переводя взгляд с одного на другого.

– Почему?

– У демонов-мужчин очень сильны только два чувства: к матери и избранной. Все остальные легко меняются в угоду их эго и желаниям, – ответил Дорг.

– Ну и что в этом плохого? – удивленно переспросила я.

– А ты сама еще не догадалась? Ему всего шесть лет, но он уже плохо переносит других возле тебя, ревнует к Мике… Я могу, конечно, и ошибаться – не так уж и хорошо знаком с этой расой, – но опыт подсказывает, что дальше будет хуже. У демонов есть кодекс чести, и только он единственный управляет их жизнью. Моральных принципов фактически нет. Когда Хем подрастет, ты поймешь, о чем я говорю. Так что советую как можно быстрее вернуть мальца соплеменникам и забыть. И бежать от них как можно дальше, чтобы не вспоминали – ни добрым, ни плохим словом.

– А демоницы? – переваривая подробности из жизни демонов, отнюдь не из справочника почерпнутые, поинтересовалась я.

Дорг ухмыльнулся и ответил:

– Да все то же самое – исключительная привязанность к отцу и избранному мужчине. Хотя, опять же, насколько я слышал, избранных может быть и двое. А теперь представим, как мужчинам-демонам с подобными собственническими замашками приходится уживаться в столь тесной компании… Короче, смертность в таких союзах колоссальная.

Севас слушал дядю с таким же открытым ртом, как и я. Заметив это, Мерит не выдержал и расхохотался:

– Ну, чисто дети малые!

– Опять сказки, а я-то думал, что вы правду говорите, – обиженно нахмурился парень.

Дорг пожал плечами и меланхолично заметил:

– Племяш, не забывай – в каждой сказке доля правды скрыта. А в данном случае мне шутить резона нет. Уж с этим мальцом Хельвина попала так попала.

– Так это действительно правда, Дорг? – тоже засомневалась я.

Мерит еще пуще захохотал, хлопая себя по ляжкам. Даже Мика, заинтересовавшись причиной веселья, подошла поближе, забыв о своих обидах.

– Девочка, как же ты своего парнишку воспитывать будешь, если сама ребенок еще? И в сказки не веришь, и словам порядочного гнома – тоже? Уж поверь Доргу, сделай милость, – попросил Мерит, успокаиваясь.

Я смутилась, погладила Хема по голове, и в этот момент он сам потянулся за моей ладонью лбом. В последние дни шишки на лбу у мальчика покраснели, начали шелушиться и, по-видимому, сильно чесались. Он аж млел, когда я гладила его лоб, чесался о мое плечо, когда мы отдыхали на привале или в плену у арути. И сам все время тер лоб руками, расчесывая шишки до крови.

– Ага, рога полезли – взрослеет, – ехидно прошипела Мика, с раздражением поглядывая на Хема.

– Мика! – предупреждающе прорычала я.

Девушка подняла на меня виноватые глаза и, извиняясь, пожала плечиками.

– Так, ну что, мы с Севасом готовим каменку, Дорг – костер и спальное место, а вам, девочки, придется поохотиться. Справитесь? – поспешил с распределением обязанностей наш старший.

Учитывая тот факт, что кроме Хема все умеют охотиться, не зря же меня Ниса учила пропитание в лесу добывать, а Мика – оборотень, вопрос был скорее риторическим, ну, или из вежливости.

Мы согласно кивнули и разошлись. Хем устал, и потому я попросила Дорга научить демоненка правильно разводить костер и готовить ночлег, чтобы ему не пришлось ходить за мной по лесу.

Подхватив самодельный лук, направилась в лес следом за Микой.

– Прости меня, Хел. Я понимаю, что Хем тебе дорог, но ничего не могу с собой поделать. Мой зверь его не выносит. Более того, считает врагом – слишком опасным, чтобы держать его так близко.

Мика пристроилась рядом со мной и ступала по земле почти бесшумно, а говорила тихонько.

– Но ведь он маленький, Мика! – попыталась поспорить я.

Она взяла меня за руку и, заглянув в глаза, ответила:

– Из ваших рассказов я поняла, что он воспитывался у светлых? И тем, судя по его апатичности ко всему, кроме еды и тебя, было, в сущности, плевать на него. Он ничего не умеет, мало что знает…

– Ты ошибаешься, Мика, он прекрасно знает географию, несколько языков… – я попыталась защитить Хема от новых нападок.

– К нам периодически приезжают делегации демонов, – перебила меня Мика. – Пару раз я видела их детей. Не таких маленьких, как Хем, но все же… – Мика замолчала, что-то припоминая или обдумывая. – Так вот, их система воспитания отличается от вашей, Хел. В первую очередь демонов обучают защищать себя и свою семью, во-вторую – убивать врагов. И только затем – охотиться и всему остальному. И все это с рождения, Хел. В его возрасте Хем уже был бы смертельно опасным хищником, потому мой зверь так на него реагирует. Любой, кто умеет чувствовать опасность, почует ее в Хеме. Просто нам повезло, что светлые не позволили ему раскрыть свои способности и не привили навыки воина, как это сделали бы демоны.

– Лучше расскажи, как ты в подобной ситуации оказалась? – решила я сменить тему разговора.

Но Мика, которая, несмотря на тяжелый разговор, все время смотрела по сторонам и вверх, после моего вопроса шустро полезла на дерево. Я тоже заметила гнездо, из которого оборотница стала перекладывать яйца за пазуху. Потом так же проворно спустилась вниз, а я удивленно заметила:

– Странно… Почти лето на дворе, а тут – яйца…

– Это серпуг, они круглый год яйца несут, как куры, – довольно хмыкнула в ответ Мика. – И на вкус такие же! Вот бы нам подстрелить серпуга! – мечтательно протянула охотница.

Через какое-то время – о, удача! – нам все же повезло подстрелить этого самого вожделенного серпуга. Толстого, большого! Довольная Мика готова была его сразу сырым слопать, но я решила, что понесу сама – во избежание соблазна у охотницы.

– Э-эх! – разочарованно выдохнула оборотница, – еще несколько месяцев полностью оборачиваться нельзя.

– Почему? – с большим интересом спросила я.

– Я беременна, это может спровоцировать выкидыш. Пока самки в положении, они могут лишь частично трансформироваться, и то в крайнем случае – для защиты.

– А как же охота? – тут же решила уточнить я.

– Хел, обычно, когда случается такое чудо, и мы ждем щенков, вся стая заботится о женщине. Отец семейства сходит с ума от беспокойства и буквально заваливает свою пару едой, и в любое время дня и ночи готов предоставить свою шею, чтобы поделиться кровью. Поэтому нам нет смысла рисковать будущими детенышами и охотиться.

Я не стала вновь задавать вопрос: как она очутилась в плену. Моя напарница нашла несколько съедобных грибов и тоже отправила за пазуху. А я набрала разных травок для горячего отвара и для приправы к птице, чтоб вкуснее была.

Нашу добычу гномы и Хем очень оценили, быстро разделали и поставили варить, в очередной раз порадовавшись, что Мика прихватила с собой котелок. Пусть просто была не в силах расстаться с остатками еды, зато сейчас он нам весьма пригодился.

Гномы предложили нам мыться первыми: волосы будут долго сохнуть, а вечер уже на носу. На том и порешили. Они остались варить обед, повернувшись к нам спинами, а мы пошли греться в каменку.

Внутри обнаружилась старая почерневшая лавка. Возле выхода я положила мешок с вещами. Достала оттуда две ни разу не надевавшиеся чистые рубахи. А грязную заскорузлую одежду мы сложили рядом, чтобы потом попытаться отстирать: лишних вещей у нас нет. Особенно у Мики – я и так отдала ей последнее.

Еще во время охоты мы с Микой нашли мыльный корень, который собирались использовать для мытья, хотя запах при этом выделяется и резковатый, но все равно пригодится. Потом мы скоблились с песком в речке, затем бежали греться в каменку, и так – пока волосы и кожа не заблестели от чистоты.

Стирали тоже голышом, чтобы не намочить и не испортить чистую одежду. Я впервые попала в ситуацию, когда пришлось раздеваться догола при посторонних, пусть даже в присутствии одной только Мики. У светлых такое не принято, и это вызывало во мне чувство стыда и неловкости. Но, вместе с тем – я словно сделала следующий шаг к внутренней свободе.

А еще в очередной раз оценила свое воспитание. Точнее, тех людей, что были рядом, когда я взрослела. Как оказалось, даже в сложнейших жизненных условиях я ко многому приспособлена, многое умею, а если чего ни разу не делала, то хотя бы имею представление. Например, та же стирка или приготовление еды. Меня воспитывала высокородная светлая эльфийка и вместе с тем – делились своим опытом и знаниями обычные люди и эльфы.

– Что это у тебя висит на шее? – спросила Мика, сидя на корточках и скребя песком по грязной рубашке.

Я инстинктивно прикоснулась к цепочке с медальоном, которую не снимаю с детства, и мешочку с бисерными нитями – подарку Нисы. Погладила, чувствуя, как на душе сразу становится светло и тепло при мысли о дриаде и маме.

– Это медальон с портретами моих родителей. А это подарок от подруги и наставницы, она принадлежит к лесному народцу, воспитывала меня и с детства обучала целительству. А еще научила охотиться, метко стрелять и делать луки из подручных средств. Да много чему научила! Ее зовут Ниса.

Мика улыбнулась и весело добавила:

– Питаться подножным кормом тоже она научила?

Брызнула на свою новую подружку водой, смеясь:

– Ниса научила выживать в лесу и, как видишь, мы еще живы и не похожи на скелеты.

– Да уж, раньше я выбирала лишь вид мяса, которое хочу съесть либо положить в похлебку или кашу, а теперь молчком жую грибы, толченую кору и вообще – скоро зайцем стану.

В голосе «вечно голодной» Мики звучала ностальгия.

– Не переживай, скоро доберешься к своим и тогда снова будешь сытой.

Сочувственно погладила бедняжку по обнаженному худенькому плечику и удивилась, когда оборотница, не раздумывая, потерлась об костяшки моих пальцев щекой. Прополоскав одежду, развесили на ветках деревьев сушиться, а сами пошли в каменку прогреться в последний раз. Здесь, благодаря сухому теплу, волосы высохли неожиданно быстро, и когда мы надели длинные рубашки из фактически украденного мной рюкзака убитого парня, нам было вполне тепло и комфортно.

После нас в баню пошли гномы. Правда, Хема с собой не взяли – в каменке и для них места мало. А после того как мужчины закончили и в одних штанах присоединились к нам возле костра, я пошла отмывать Хема. Мои «портянки» уже подсохли, поэтому разложила их на горячих камнях бани, чтобы потом завернуть в них малыша, пока будет сушиться его одежда.

Снова расслабляющее тепло каменки, и на этот раз мы вдвоем с Хемом. Рубашку снимать не стала – мочить ее, конечно, не хотелось, но и раздеться перед мальчиком я бы не смогла. А вот разглядывать похудевшего за эти недели демоненка было до боли тяжело. Маленький, грязный, плечи обещают стать широкими, но сейчас жалко торчащие косточки и лопатки вызывали желание обнять его и в то же время покусать любого, кто обидит.