Сумерки героя Геммел Дэвид

- Ты думаешь, они придут?

- Если и придут, то после сумерек.

Герцог встал и подошел к Шардину. Тот казался испуганным, что отнюдь не вселяло бодрости. Священники должны сохранять безмятежность при любых обстоятельствах.

- Я слышал, люди толпами валят в ваш новый храм. Надо будет посетить одну из ваших проповедей.

- Вы очень любезны, ваша светлость. Число верующих в Карлисе действительно растет.

- Религия - вещь полезная. Она удерживает бедных от недовольства.

- Вы полагаете, это единственное ее назначение? - улыбнулся Шардин.

- Кто знает? - пожал плечами герцог. - Что до меня, я ни разу не видел чуда, и Исток не обращался ко мне. Впрочем, я прежде всего солдат и верю только в то, что вижу и могу потрогать. Для религии у меня времени нет.

- И вы никогда не молитесь?

- Однажды меня окружило племя згарнов, а меч сломался, - усмехнулся герцог. - Вот тогда я молился, могу сказать точно.

- И ваша молитва не осталась без ответа, иначе вы не стояли бы передо мной.

- Я бросился на них и вонзил свой сломанный меч в горло первому, кто подвернулся. Тут подоспели мои люди и разогнали их. Расскажите о себе - в чем источник вашей веры?

Шардин отвел глаза и произнес тихо:

- Правда об Истоке открылась мне много лет назад, и ничто с тех пор не смогло изменить моего мнения.

- Утешительно, должно быть, иметь веру в такие времена, как теперь. - Герцог увидел, что Серый Человек проснулся, и с улыбкой откомментировал:

- Только старый солдат способен спать перед боем.

- Если они явятся, бой будет недолгим, - ответил Серый Человек, поднимаясь. Герцог кивнул:

- Вы имеете в виду холод? Я видел в лесу замерзших птиц. Надеюсь, наши лучники уложат побольше демонов, прежде чем те до нас доберутся. Остальных, если Исток поможет, - герцог покосился на Шардина, - мы добьем своими мечами.

- Иметь план действий всегда полезно, - кивнул Серый Человек.

- Вы не согласны со мной?

- У этих тварей следы больше медвежьих, - пожал плечами тот. - Забудьте о демонах, ваша светлость. Если сюда явятся двадцать медведей, многих ли сумеют уложить ваши лучники? И ваши солдаты с мечами?

- Я вас понимаю, но поймите и вы меня: я правитель этих земель, и мой долг защищать здешних жителей. У меня нет иного выбора, кроме как выйти на бой со Злом и надеяться, что сила и мужество помогут нам выстоять.

- Скоро мы узнаем, сбудутся ли ваши надежды. - Нездешний обернулся к западу, глядя, как солнце опускается за горы.

***

Когда равнина оделась тьмой, за полуразрушенной колонной вспыхнула яркая искра. Вокруг нее вихрем закружилась пыль, всасывая влагу из воздуха. Из смешанных частиц земли, воздуха и воды в лунном свете стала вырисовываться высокая, тощая нагая фигура. Ее пятнистая кожа покрылась серой чешуей, потом отросли руки, и фигура облеклась в струящийся плащ из мрака. Тонкий безгубый рот открылся, наполнив воздухом только что возникшие легкие.

Ниаразз почувствовал тепло ночи, мягкую землю под ногами, шелковистую ткань плаща на плечах. Пленка на глазах отошла, и он моргнул. Какой-то миг он не мог пошевелиться - восторг материального существования вызывал дрожь во всем его теле.

Обретя способность двигаться, он выглянул из-за колонны. Шагах в тридцати к востоку он увидел людей и понюхал воздух. От запаха мяса у него свело желудок, а пьянящий аромат страха, исходящий от этих слабых розовых созданий, заставил его затрепетать от желания. Рот непроизвольно открылся, обнажив острые клыки. Его одолевали восхитительные воспоминания о человеческих самках, сладостно благоухающих ужасом, и детенышах, чьи мягкие косточки полны вкусного мозга.

Ниаразз подавил свой голод и снова укрылся за колонной.

Когда-то он был богом, ходил по земле и брал в пищу все, что хотел. Теперь он стал слугой и ел лишь тогда, когда позволяли хозяева. Пока Врата в их руках, он так и останется рабом - но еда не перестает быть едой.

Ниаразз накинул капюшон из тьмы и опустил его на лицо. Потом, перейдя на другое место, отыскал воина с ярким, несущим смерть мечом. Тот сидел, держа в руках свое злое оружие. Рядом стоял другой человек, высокий, весь в черном. Ниаразз понаблюдал за ним и почувствовал, что он тоже опасен, хотя и не излучает магии.

Рисковать незачем, решил Ниаразз. В своей духовной форме он был бессмертен, но, облекаясь в плоть, мог умереть так же, как любое из этих примитивных существ.

"Держись подальше от этого меча, - сказал он себе, - и не позволяй им себя увидеть".

Пригнувшись, он вытянул руку. Семь искр, слетев с его пальцев, закружились в тени колонны. Крутясь, они превращались в огромных собак-кралотов. С массивных челюстей стекала ядовитая слюна.

Ниаразза прельщала мысль натравить своих псов на воина с мечом, но прошлой ночью этот человек уже убил нескольких его любимцев. Пусть им занимаются ледовики, кралоты же пожертвуют собой ради истребления людей, вооруженных дальнострелами. Он сделал собакам знак, и те, таясь в тени, тихо поползли к лучникам.

***

Меч на коленях у Кисуму начал светиться. Раджни встал на камень, высоко поднял меч и прокричал:

- Враг близко!

Солдаты повскакали на ноги, вынимая мечи и прикрываясь щитами, лучники наложили стрелы на тетивы. Шардин вгляделся в одетые мраком руины и завопил, указывая на запад:

- Вон они!

Первая из громадных черных собак ринулась на лучников. В нее полетели стрелы, почти все прошедшие мимо цели. Одна ударила зверю в спину и отскочила, даже не поцарапав шкуру.

- Цель в шею и в голову! - проревел Нездешний. Показались еще шестеро собак, несущихся с огромной скоростью. Первая уже добралась до разрушенной стены, за которой сидели лучники, перескочила через нее, и ее клыки сомкнулись на лице одного из стрелков. От хруста костей Шардина затошнило.

Другие кралоты тоже накинулись на лучников. Воцарился хаос.

- Бей собак, - велел Кисуму Нездешний, - а я займусь псарем.

Кисуму побежал через руины со своим сияющим мечом. Серый Человек исчез во мраке.

Шардин, оставшийся в одиночестве, увидел вдалеке надвигающуюся стену тумана.

***

Ниаразза, почуявшего кровь, сотрясала голодная дрожь. Теперь не время кормиться, говорил он себе. Позже, когда ледовики закончат дело, он выхватит хотя бы одну живую жертву из тумана, до того как мясо застынет. Запустить зубы в мягкую плоть, чтобы рот наполнился теплым соком, - о, это совсем не то, что глодать окаменевший труп.

Он рискнул еще раз выглянуть из-за колонны. Маленький воин со светящимся мечом подоспел на подмогу лучникам, но те в панике пытались убежать и мешали ему. Однако коротышка даже в давке успел убить двух собак, будь он проклят! Кралоты тоже не сплоховали - больше дюжины лучников валялись на земле, почти все мертвые, хотя двое еще визжали. Восхитительный звук!

Это было почти то же самое, что кормиться самому. Ниаразз смаковал различные степени ужаса - от сжимающего нутро страха до опорожняющей кишки паники. Внезапно он заморгал, уловив среди общего страха несколько иное чувство - столь же сильное, но не имеющее той сладости. Он знал, что уже ощущал это прежде, тысячи лет назад, когда в последний раз посещал эту одетую мраком землю. Ниаразз сосредоточился на этом чувстве, выделив его из общей атмосферы побоища.

И тогда он понял.

Это была ярость - не буйная, как у воина в пылу боя, а холодная, управляемая - и очень близкая!

Ниаразз застыл неподвижно.

Человек был близко, очень близко. Ниаразз догадывался, что это тот, высокий, стоявший рядом с владельцем меча. Ниаразз сам ощутил страх - чувство скорее приятное, ибо оно лишь обостряло радость физического существования. Медленно, очень медленно он повернул голову.

Человек находился шагах в двадцати от него и всматривался во тьму, но он смотрел в противоположную от Ниаразза сторону.

Давно уже Ниаразз не впивался зубами в живую плоть, не чувствовал, как струится по горлу свежая кровь.

Придерживая теневой плащ, он собрал всю свою силу, оторвал ноги от земли и тихо поплыл по воздуху. Человек сделал несколько шагов к развалинам стены и повернулся спиной к Ниараззу.

Бесха летел к нему, протянув руки с выпущенными когтями.

- Пора умирать, - тихо сказал человек.

Ниаразз едва успел расслышать эти слова: человек повернулся, и что-то темное вылетело из маленького предмета в его правой руке.

У бесхи не осталось времени, чтоб покинуть плотскую оболочку и даже чтобы излить в крике жалобу на жестокую несправедливость подобной участи.

Стрела раздробила ему череп и вошла в мозг.

Тело исчезло мгновенно, но черный плащ еще парил на ветру, легкий, как былинка. Нездешний поймал его.

Четверо оставшихся кралотов внезапно вспыхнули, как факелы, и превратились в пляшущие над камнями искры. Они померцали еще несколько мгновений, а потом угасли.

Плащ казался нематериальным и переливался в пальцах у Нездешнего, как вода. Но самое странное случилось, когда Нездешний попытался рассмотреть его. Взгляд уходил в сторону, прилипая к камням или к собственным рукам, и никак не желал сосредоточиваться на плаще.

- Туман надвигается! - крикнул Шардин.

Посмотрев на запад, Нездешний увидел катящуюся к нему белую стену. Скомкав плащ, он затолкал его себе за пояс и устремился туда, где сгрудились перепуганные солдаты.

- Лучникам стоять на месте! - крикнул герцог, обнажив свой длинный меч.

Элдикар Манушан взобрался на выступ стены и протянул навстречу туману правую руку ладонью вперед. Звучный голос мага начал выпевать какие-то слова, туман замедлил свое движение. Кисуму стал рядом с Нездешним, держа наготове сияющий меч. Нездешний взглянул на него. Раджни казался совершенно спокойным. Священник Шардин примостился позади них.

- Может, помолитесь? - обернулся к нему Нездешний. Шардин заставил себя улыбнуться.

- Мне кажется, это не тот случай, чтобы проявлять лицемерие.

По мере приближения тумана становилось все холоднее В голосе поющего Элдикара слышались уверенность и сила. Князь Арик, тоже обнажив меч, занял место рядом с герцогом и его воинами. Уцелевшие лучники ждали с натянутыми тетивами.

Туман остановился перед магом и стал обтекать его с обеих сторон. Элдикар, продолжая петь, вдруг дрогнул и чуть не свалился со стены. Пение умолкло, и туман тут же накрыл его. В тот же миг Нездешний увидел, как чья-то лапа рванула когтями грудь Элдикара, а правая рука мага отделилась от туловища.

- Вот тебе и вся магия, - молвил Серый Человек.

Кисуму, прыгнув вперед, коснулся тумана своим мечом, голубая молния прорезала мглу. Над маленьким раджни нависла громадная белая фигура, и Нездешний выстрелил ей в глаз. Великан отшатнулся, Кисуму что есть мочи рубанул его по груди, а затем отмашкой раскроил ему шею.

Камни обрастали льдом. Туман продолжал прибывать. Нездешний передвинулся за спину Кисуму, к Шардину. Отовсюду слышались крики и хруст костей - это ледовые гиганты расправлялись с солдатами герцога.

Перед Нездешним вырос из земли белый змей. Удар короткого меча едва оцарапал кожу на плоском черепе. Кисуму рассек чудищу шею, задев при этом своим клинком меч Нездешнего. Тот тут же зажегся голубым светом, и туман отступил. Нездешний на миг застыл, вытаращив глаза на свой светящийся меч.

- А волшебство-то передается! Теперь у нас есть шанс. Надо прорываться к герцогу.

Кисуму сразу понял его, и оба, сопровождаемые священником, ринулись в туман, где слышались звуки битвы. Кисуму, срубив еще одного великана, перелез через низкую стенку. Герцог и несколько солдат в тяжелых доспехах отважно бились с врагом. Кисуму коснулся своим мечом герцогского, и голубое сияние передалось длинному клинку. Туман откатился немного назад. Кисуму быстро переходил от воина к воину, заряжая мечи светлой магией.

Из тумана донесся слабый голос Элдикара Манушана, который снова завел свою песнь. Пение становилось все громче и громче, и туман начал отступать, уменьшаясь, пока не сжался до величины большого валуна.

Элдикар, не прекращая петь, простер правую руку, и туманный шар поплыл к нему. Маг подкинул шар в воздух. Сверкнул ослепительный белый свет, раздался гром - туман исчез бесследно.

Нездешний убрал меч в ножны, вперив в мага тяжелый взгляд. На Элдикаре не осталось ни царапины, только правый рукав был оторван и камзол располосован на груди, но крови на одежде не было.

Герцог снял обледенелый шлем и бросил наземь.

- Молодцом, маг. Я думал, ты убит.

- Я только упал, ваша светлость.

- Так что же, прикончили мы их?

- В это место они больше не вернутся. Я закрыл проход.

- Мы в великом долгу перед тобой, Элдикар, - сказал герцог, стиснув плечо мага, и оглядел распростертые на земле тела. Тридцать человек погибли и еще двенадцать были ранены. - Проклятие, мы были на волосок. - Меч в руке герцога начал меркнуть и обратился в обычную сталь, блестящую при луне. - Благодарю и тебя, чиадзе, хотя жаль, что мы не знали об этом маленьком фокусе раньше.

- Я и сам не знал, - ответил Кисуму. Герцог отвернулся и занялся ранеными, которым требовалась помощь.

- Мне показалось, что вас убили, - сказал Нездешний Элдикару.

- Да, в этом нет ничего удивительного.

- Мне померещилось, что вам оторвали руку, но теперь я вижу, что это был только рукав.

- Мне повезло - да и вам тоже. Вы убили бесху, а это нешуточный подвиг. Как вам это удалось?

- Как-нибудь я вам покажу, - с холодной улыбкой ответил Нездешний.

- Нет уж, лучше не надо, - хмыкнул Элдикар. - Мы еще поговорим с вами. - Учтиво поклонившись, маг отошел и начал вместе с Шардином оказывать помощь раненым.

Нездешний постоял немного. Стало теплее, но на земле еще поблескивал лед. Поежившись, Нездешний подошел к Кисуму. Тот уже спрятал меч в ножны.

- Ты веришь в то, что они ушли насовсем? - спросил раджни.

- Кто их знает.

- Ты видел, как упал маг?

- Видел.

- Его чуть надвое не разорвали.

- Знаю.

- Выходит, жрица была права - убить его нельзя.

- Видимо так. - Нездешний, внезапно ощутив усталость, опустился на камень. Князь Арик, освободившись от доспехов, подошел к ним и предложил ему флягу с водой. Нездешний напился и передал флягу Кисуму, но тот отказался.

- В жизни не видел ничего подобного, - сказал Арик. - Я уж думал, нам конец. Так оно и было бы, если б не твой меч. Спасибо, раджни. - Кисуму поклонился. Раненый, кричавший слева от них, внезапно замолчал. Арик посмотрел в ту сторону. - Победа досталась нам дорого.

- Так оно обычно и бывает. - Нездешний резко поднялся. - Я поеду домой и пришлю за ранеными повозки. Покусанным собаками нужна неотложная помощь. Все, кто способен держаться на коне, пусть едут за мной, Мендир Син будет ждать их.

Нездешний вместе с Кисуму прошли через поле битвы к коновязи и выехали из руин.

Тучи застлали луну, когда двое всадников стали молча и осторожно подниматься по склону. Наверху небо прояснилось, но они так и не нарушили молчания. Нездешний ушел в свои думы. Если демонов вызвал Элдикар Манушан, зачем он в конце концов прогнал их? И почему они напали на него? Что-то здесь не сходилось, и он злился оттого, что не мог разрешить эту загадку. Он заново проигрывал в уме все происшедшее: вот Элдикар стоит на камне, распевая свои заклинания звучным и уверенным голосом, а туман замедляет ход и даже начинает отступать. Но затем Элдикар дрогнул, уверенность оставила его, чары развеялись, и демон вонзил в него когти. Лишь случайно открывшееся им свойство меча Кисуму спасло герцога и его людей.

Два часа спустя, так и не придя ни к какому заключению, Нездешний выехал из-за деревьев на длинную дорогу, ведущую к верхним помещениям дворца. Близился рассвет. Перед парадным входом столпилось около сотни человек. Горели факелы и фонари, а стража во главе с Эмрином выстроилась между дворцом и толпой, причем многие стражники держали мечи наголо.

Эмрин выбежал навстречу всадникам.

- Что случилось? - спросил Нездешний.

- Демоны напали на дворец, мой господин. Двое убиты, еще девятнадцать человек пропали, включая лекаря, иноземную жрицу с ее спутниками и вашего друга Мадзе Чау. Демоны появились в большой кухне, где убили Омри и одного из телохранителей герцога - Нарена, кажется.

- А герцогский сын?

- Цел и невредим, господин. Мы с Ю-ю убили одного демона, а потом туман ушел во дворец. Мы, сидя на кухне, слышали многочисленные крики. - Эмрин тяжело вздохнул и отвел глаза. - Я не пошел туда. - Сержант взглянул на Нездешнего, ожидая выговора.

- Когда вы покинули кухню?

- Около часа назад. Меч Ю-ю перестал светиться, поэтому мы потихоньку поднялись по лестнице в Большой Зал. Там ничего не было, только стены внешнего коридора обросли льдом. Мы вышли на лужайку и увидели, что почти все слуги и гости тоже сбежались сюда. Внизу, у моря, находится еще около сорока человек.

- Ты шел туда через дворец? - спросил Нездешний.

- Да, господин.

- Отважный поступок, Эмрин. Тумана нигде не видел?

- Нет, господин. Впрочем, я не стал задерживаться. Пробежал через зал на террасу и не останавливался до самого берега.

- Сколько слуг Мадзе Чау числится среди пропавших?

- Десять, господин, по словам капитана его охраны.

- Приведи его сюда.

Эмрин с поклоном направился к толпе. Под деревьями сидела Кива, маленький паж спал, положив белокурую голову ей на плечо.

Эмрин подвел к ним чиадзийского капитана, который низко поклонился Нездешнему и Кисуму.

- Расскажи мне, что здесь произошло, - велел Нездешний. Капитан, обращаясь к Кисуму, быстро заговорил по-чиадзийски.

- Капитан сожалеет, - перевел раджни, - что недостаточно хорошо владеет кайдорским языком, чтобы рассказать обо всем подробно. Просит позволить мне переводить его слова.

- Можешь говорить на родном языке, - ответил Нездешний на безупречном чиадзийском.

Капитан поклонился еще более низко.

- Меня зовут Лю, благородный господин, и я имею честь состоять капитаном стражи Мадзе Чау. К стыду моему, я не успел прийти на помощь своему господину в минуту опасности. Я спал, меня разбудил чей-то крик. Я оделся и открыл свою дверь, чтобы выяснить причину шума. Поначалу я не увидел ничего, но сразу ощутил холод. Я знал, что это такое, господин, ибо уже испытал это в лагере. Я надел панцирь, взял меч и хотел пройти к покоям моего господина, но туман уже заполнил коридор и устремился ко мне. Тогда, благородный господин, я бросился бежать. Я слышал, как позади меня открывались двери и как... как... убивали людей. Я не оглядывался, ибо все равно не мог спасти их.

Нездешний, поблагодарив Лю за рассказ, снял с пояса арбалет и зарядил его, а после, не сказав никому ни слова, направился к входу во дворец. Эмрин, выругавшись, последовал за ним с мечом в руке. Нездешний задержался на пороге и обернулся к нему:

- Не ходи за мной. Ты нужен здесь. Отправь десяток повозок к старым руинам, погрузив туда побольше бинтов и воды. Людям герцога демоны тоже нанесли большой урон.

Нездешний отворил двери и вступил в полумрак. Кисуму шел следом.

Около часа Серый Человек бродил по безлюдным коридорам, открывая двери, спускаясь по лестницам, проходя через залы и заглядывая в кладовые. Он не пытался двигаться бесшумно, и, как казалось Кисуму, был разочарован тем, что демоны им не встретились. Гнев, хотя и сдерживаемый, чувствовался в каждом его движении.

Наконец они добрались до большой кухни. Тело Омри лежало в луже густеющей крови рядом с телом охранника Нарена. Серый Человек опустился на колени возле старого слуги.

- Ты заслуживал лучшей участи, - тихо произнес он. На лице Омри застыл ужас, глаза были широко открыты. Серый Человек помедлил еще немного и встал.

- Он всего боялся, - сказал он Кисуму, - и ненавидел насилие. При всем при том это был неисчерпаемый кладезь доброты и сострадания. Долго пришлось бы искать человека, который бы дурно отозвался о нем.

- Такие люди - большая редкость, - ответил Кисуму. - Ты ценил его по достоинству, и это хорошо.

- Еще бы я его не ценил! Без таких, как Омри, не было бы цивилизации. Они заботятся о других и в заботе создают все, что есть доброго в мире. Это Омри уговорил меня разрешить Мендиру Сину устроить здесь больницу, а еще раньше он собрал средства на две школы в Карлисе. Всю жизнь он трудился на благо других, и вот награда: умер, растерзанный гнусной безмозглой тварью.

Серый Человек выбранился вполголоса и стал осматривать помещение. На деревянном полу осталось большое пятно, как будто от масла, футов восьми длиной - единственный след от убившего Омри чудовища. Рядом валялся длинный кухонный нож с пятнами ржавчины на лезвии и почерневшим, как от огня, костяным черенком.

Двое мужчин вышли и поднялись на первый этаж южной башни, где помещались больничные палаты Мендира Сина. Из двадцати коек в первой некоторые были перевернуты, на полу виднелась кровь. В комнате все еще стоял холод, но тел не осталось. На втором этаже их встретила еще более удручающая картина. Кровь забрызгала стены и потолок, многие кровати были разбиты в щепки.

Кисуму указал на койку у дальнего окна. Там кто-то лежал. Оказалось, что это пожилая женщина, мертвая, со сложенными на груди руками. Нездешний осмотрел ее, отметив сильную степень окоченения.

- Уже много часов, как она умерла, - сказал Кисуму. - Возможно, еще вчера днем.

- Да, - согласился Серый Человек, оглядывая царящий вокруг хаос.

- Однажды я зашел в дом, разрушенный землетрясением. Все было разбито вдребезги, но на расколотой тарелке лежало совершенно целое яйцо.

- Этих демонов мертвые, как видно, не интересуют, если они не сами их умертвили. Здесь было больше тридцати человек, не считая Мендира Сина и трех его помощников. Тридцать душ, стеная, отправились в Пустоту.

На третьем этаже, в медицинской библиотеке, повреждений и следов льда не осталось. На двух столах в кабинете Мендира Сина лежали груды пергаментных свитков. Под одной из них Серый Человек обнаружил голубой кристалл Устарте. Положив его в карман, он поднялся еще выше, в покои для гостей. Здесь ковер в коридоре промок, и стены были холодные.

Открыв дверь в комнаты Мадзе Чау, Нездешний прошел по шелковым коврам прямо в спальню. Первый свет уже сочился сквозь бледные шторы. Кисуму заметил, что Серый Человек впервые с начала их обхода испытал облегчение и даже издал тихий смешок.

Мадзе Чау открыл глаза, зевнул, взглянул на столик у кровати и осведомился:

- Где мой чай?

- Нынче утром он немного запоздает, - ответил Серый Человек.

- Дакейрас? Что случилось? - Мадзе Чау сел, и бледно-голубой колпак свалился у него с головы, открыв тщательно повязанную сетку на склеенных лаком волосах.

- Извини, что потревожил твой сон, дружище, но мы боялись, что тебя нет в живых. Ночью во дворец явились демоны и многих убили. Теперь я оставлю тебя и пришлю к тебе твоих слуг.

- Ты очень любезен.

Серый Человек вышел. Кисуму, поклонившись хозяину, последовал за ним.

- Можно подумать, что он заколдован, - сказал раджни.

- Для меня это великое облегчение. Мадзе Чау - мой добрый друг, возможно, единственный. Он неподкупен и верен. Если бы он оказался среди убитых, это причинило бы мне глубокую боль.

- Как по-твоему, почему он жив?

- Кто знает? - Серый Человек пожал плечами. - Мадзе всегда принимает на ночь снотворное. Может быть, оно замедлило его сердцебиение, и они его не учуяли. А может, эти людоеды искали себе мяса помоложе. Мадзе - большой души человек, но жира у него на костях почти не осталось.

- Рад видеть, что ты немного воспрял духом, - улыбнулся Кисуму.

- Разве что чуть-чуть. Ступай обратно на лужайку и скажи Эмрину, чтобы прислал к Мадзе его слуг.

- А ты куда?

- В северную башню.

- Мы там еще не смотрели. Ты не думаешь, что это опасно?

- Демоны ушли. Я это чувствую.

Серый Человек разрядил арбалет, сунул стрелы в колчан на боку и без дальнейших слов ушел.

9

Когда раджни уже не мог его видеть, Нездешний опустился на обитую бархатом скамью в коридоре. Облегчение от того, что Мадзе Чау жив, было так велико, что у него дрожали руки. Прислонившись к стене, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Смерть Мендира Сина и Омри причинила ему сильную боль, но этих людей он знал не так давно, а Мадзе Чау вот уже тридцать лет был частью его жизни, надежным якорем, который всегда поддерживал его. Только сегодня Нездешний понял, как крепко он привязан к старику.

Облегчению сопутствовала новая волна гнева, холодная и страшная, - гнева против людей, которые в своей жестокой гордыне способны подвергать таким ужасам невинные жертвы. Войны, какую бы сторону ни считать правой, всегда затеваются теми, кто жаждет власти. Им нет дела, что погибнут такие, как Омри и Мендир Син. Они живут ради суетной славы и тех преходящих радостей, которые она дает. Такой человек, как Омри, стоит десяти тысяч этих тщеславных убийц.

Оправившись немного, Нездешний двинулся наверх, перескакивая через две ступеньки. На первом этаже северной башни он остановился. Полки сорвали со стен, книги вперемешку со свитками валялись на полу. Он присел, потрогал ковер - холодный, мокрый на ощупь. На полу остались два восьмифутовых пятна с запекшейся кровью вокруг. Помощники Устарте, как видно, отдали свою жизнь не зря.

Пробираясь через хаос, он поднялся на следующий этаж и, повернув за угол, увидел тело большого золотистого волка с разодранным животом и остекленевшими золотыми глазами. Когда Нездешний подошел, волк дернулся, попытался приподнять голову и тут же умер.

Переступив через него, Нездешний обнаружил двух мертвых помощников Устарте. Он попытался вспомнить их имена: одного звали Приал. Монах лежал на спине с растерзанной грудью и раздробленными ребрами. У другого на спине остались следы огромных когтей, нижняя часть позвоночника выпирала под острым углом.

Нездешний прошел дальше. Дверь в покои Устарте сорвали с петель, мебель расшвыряли, ковер был изорван, на полу и стенах запеклась кровь. Устарте исчезла бесследно. Подойдя к окну, Нездешний обнаружил на подоконнике кровавое пятно. Он посмотрел вниз, в двух этажах от него был балкон с таким же кровавым следом на перилах.

Он вернулся обратно. Труп волка исчез, теперь на его месте лежал третий помощник Устарте.

Вскоре Нездешний вышел на лужайку перед дворцом, где с его беспокойством ожидал Эмрин.

- Дворец чист, - сообщил он. - Скажи слугам, что они могут вернуться в свои комнаты.

- Да, господин. Многие, правда, заявили, что уходят, и отправились в Карлис. А оставшиеся сильно напуганы.

- Немудрено. Пошли кого-нибудь убрать тела из большой кухни и библиотеки в северной башне. И дай слугам работу, чтобы отвлечь их от страхов. Скажи, что все получат добавочное месячное жалованье в возмещение пережитого.

- Да, господин. Они будут очень благодарны. Вы не нашли жрицу?

- Она и ее люди мертвы. - Нездешний посмотрел в глаза молодому человеку. - Теперь, когда Омри не стало, мне нужно будет, чтобы кто-то управлял домом. Этим займешься ты. Твое жалованье будет удвоено.

- Благодарю вас, мой господин.

- Нет надобности. Это многотрудная должность, и свое жалованье ты будешь получать не даром. Повозки отправлены?

- Да, господин. Еще я послал верховых в карлисскую больницу, где работают двое помощников Мендира Сина. Скоро они будут здесь и займутся ранеными.

Нездешний подошел к Ю-ю Лианю, сидевшему спиной к дереву. Кива рядом с ним обнимала за плечи маленького пажа. Мальчик нервно улыбнулся Нездешнему.

- Очень было страшно? - спросил тот.

- Да, сударь. С дядей ничего не случилось?

- Когда я с ним расстался, он был в полном здравии. А ты, Ю-ю, как?

- Хочу опять в землекопы. Закинуть бы этот поганый меч в море и податься домой.

- Можешь так и сделать - ты человек вольный.

- После. Сперва надо отыскать Глиняных Людей.

***

Слугам очень не хотелось возвращаться во дворец, но когда наиболее храбрые вошли туда, почти все направились за ними. Только пятнадцать человек последовали примеру тех тридцати, которые еще раньше отказались от службы и ушли в Карлис.

Пройдя через Большой Зал, Нездешний обнаружил Кисуму, сидящего, поджав ноги, на террасе. Раджни простер руки и склонил голову. Нездешний тихо миновал его, не нарушив его медитации.

Солнце стояло уже высоко в безоблачном небе, цветы на террасах пестрели множеством красок. Аромат роз наполнял воздух, и все происшедшее ночью казалось сном. Нездешний направился к своему жилищу. Дверь была открыта, на косяке виднелось багровое пятно.

Внутри, в углу, лежала нагая жрица Устарте. Ее полосатый мех покрывала кровь из множества ран на боках, руках и ногах. Нездешний опустился на колени рядом с ней. Жрица была без сознания. Он уложил ее на спину, осмотрел раны. Они оказались глубокими. Нездешний достал из кармана голубой кристалл и начал медленно водить им над телом жрицы, но не нашел пожирающих плоть червей. Из своего лекарского мешочка он извлек кривую иглу и начал зашивать самую большую рваную рану на боку. Золотые глаза Устарте взглянули на него и опять закрылись. Нездешний продолжал свое дело. Мех у нее был не мягкий, как у кошки, а жесткий и упругий. Под кожей перекатывались мощные мускулы. Устарте была куда сильнее, чем казалось, - Нездешний убедился в этом, попытавшись отнести ее на кровать. Жрица весила не меньше, чем двое рослых мужчин. Не сумев поднять ее, Нездешний принес подушку и одеяла, вытер с пола кровь, уложил Устарте на подушку и укутал ее. Потом вышел, притворив за собой дверь, разделся и стал под водопад.

Освежившись, Нездешний вернулся к себе, переоделся в чистое и подошел к жрице. Она дышала часто, лицо казалось пепельно-серым. Открыв глаза, Устарте хотела что-то сказать, но только поморщилась от боли.

- Не надо ничего говорить, - прошептал Нездешний. - Отдыхай. Я принесу воды. - Он приподнял ей голову и поднес чашу к губам. Устарте выпила немного и повалилась обратно. - А теперь спи. Никто тебя здесь не тронет. - Уже сказав это, он понял, что напрасно дал такое обещание, но сказанного не воротишь.

Нездешний вышел за дверь и сел на крыльце. Рыбаки уже приплыли в залив, и паруса ярко белели на солнце.

Он прислонился к дверному косяку.

Элдикара Манушана разорвали на куски во время битвы с демонами в руинах - стало быть, он никак не мог вызвать и тех, которые напали на дворец. Демоны, нагрянувшие сюда, замышляли убить троих: Мендира Сина, Ю-ю и Устарте. Хотя возможно, что лекарь погиб лишь из-за того, что Ю-ю с мечом раджни находился у него в больнице. Новый прилив гнева захлестнул Нездешнего. В жизни не счесть таких вот бессмысленных трагедий.

Его жена, Тана, и трое детей погибли потому, что шайке наемников вздумалось ехать не на юго-запад, а на юго-восток. А ему самому именно в тот день загорелось пойти на оленя, вместо того чтобы остаться и починить изгородь на южном выгоне.