Сумерки героя Геммел Дэвид

- Я вижу, как огорчительно для вас выпрашивать объедки со стола этого человека.

Арик побледнел.

- Как ты смеешь?

- Полно, друг мой, - как же еще это назвать? - засмеялся Элдикар. - Все последние пять лет этот богатый мужик отдает ваши игральные долги и платит по закладным за два ваших поместья, улаживает счета с вашим портным и дает вам возможность жить подобающим вельможе образом. Разве он делает это по собственной воле? Разве он бежит к вам и говорит: "Дорогой Арик, я слышал, что вы промотали свое состояние, поэтому позвольте мне выплатить ваши долги?". Нет - это вы идете к нему.

- Я сдал ему земли в аренду! - вспылил Арик. - Это деловое соглашение.

- Да, деловое. А сколько денег вы получили от него с тех пор, включая пять тысяч, которые попросили прошлой ночью?

- Это невыносимо! Берегись, Элдикар, - мое терпение имеет пределы.

- Мое тоже. - В голосе Элдикара вдруг послышались шипящие ноты. - Может, попросить вас вернуть мой подарок обратно?

Арик заморгал, открыл рот и тяжело опустился в кресло.

- Полно, Элдикар, не надо ссориться. Я не хотел сказать ничего неуважительного.

Маг подался вперед.

- Так помни же, Арик: ты мой. В моей воле приказывать тебе, награждать тебя или избавиться от тебя, если я сочту это нужным. Подтверди, что понял меня.

- Да. Я все понимаю. Виноват.

- Вот и хорошо. А теперь скажи, что ты заметил во время своего разговора с Серым Человеком.

- Заметил? Да что там было замечать? Он пришел, согласился на все мои условия и ушел.

- Он не просто согласился - он поднял цену.

- Ну да. Его богатство баснословно. Деньги, как видно, мало что для него значат.

- Ты напрасно его недооцениваешь.

- Ничего не понимаю. Я ощипал его, как цыпленка, а он даже не сопротивлялся.

- Игра еще не окончена. Ты имеешь дело с человеком, великолепно умеющим скрывать свой гнев. Он совершил только одну оплошность, когда выказал тебе свое презрение, увеличив размер пени. Этот Серый Человек опасен, и я не готов пока иметь его своим врагом. Поэтому, когда игра продолжится, ты ничего не предпримешь.

- Продолжится?

- Скоро ты придешь ко мне с новостью, - слегка улыбнулся Элдикар, - тогда и поговорим. - Маг поднялся с места. - А теперь я хочу осмотреть дворец. Он мне нравится и вполне мне подходит. - Элдикар взял за руку своего пажа и вышел из комнаты.

***

Находились люди, которые полагали, что купец Ванис неспособен испытывать сожаление. Всегда веселый, он часто насмехался над глупостью тех, кто без конца пережевывает совершенные ими ошибки, рассматривая события прошлого то так, то этак. "Прошлого не воротишь, - говаривал он. - Учитесь на своих ошибках и следуйте дальше".

Однако теперь Ванис не мог не признаться себе, что чувствует некоторое сожаление и даже печаль по поводу смерти двух своих дуралеев-племянников. Это чувство, правда, смягчала полученная от Арика весть, что долг его прощен полностью, а в руках его сестры Парлы скоро окажется целая груда золота. Деньги эти она, конечно, незамедлительно передаст в распоряжение брата, ибо ума у нее еще меньше, чем у ее покойных сыновей.

Мысли о золоте и о том, как он с ним поступит, переполняли Ваниса, затмевая упомянутую легкую печаль видениями предстоящих удовольствий. Возможно, теперь ему удастся заинтересовать куртизанку Лалитию, которая до сих пор почему-то отвергала все его авансы.

Подняв свое грузное тело с дивана, Ванис подошел к окну и посмотрел на часовых, обходящих дозором вокруг его дома. Потом раскрыл стеклянную дверь и вышел на балкон. Звезды сияли на ясном небе, над деревьями висела полная на три четверти луна. Чудесная ночь - теплая, но не душная. Двое сторожевых псов бегали по мощеной аллее, время от времени ныряли в кусты. Эти свирепые твари нагоняли на Ваниса дрожь, и он надеялся, что все двери внизу закрыты. Он не желал, чтобы зверюги разгуливали ночью по коридорам.

Убедившись, что железные ворота заперты цепью, Ванис немного успокоился.

Несмотря на свою философию, он постоянно возвращался к ошибкам, совершенным в недавнем прошлом. Он слишком легкомысленно отнесся к Серому Человеку, думая, что тот не посмеет настаивать на уплате долга. Ванис как-никак имеет солидные связи в Доме Килрайт, а Серый Человек как чужестранец нуждается в друзьях, чтобы вести в Карлисе свои дела. Однако он просчитался, и просчет обошелся ему дорого. А ведь его долговые расписки были надлежащим образом заверены в купеческой гильдии - ему уже тогда следовало догадаться, что добром это не кончится.

Ванис вернулся в комнату и налил себе "лентрийского огня" - янтарный напиток был крепче всех известных ему вин.

Не его вина, что мальчики погибли. Если бы Серый Человек не угрожал его разорить, ничего бы этого не случилось. Он во всем виноват, а не Ванис.

Купец выпил еще и перешел к западному окну. Там, на другом берегу залива, сиял белизной при луне дворец Серого Человека. Ванис опять вышел на балкон и проверил часовых. На нижних ветвях дуба сидел светловолосый арбалетчик, наблюдая за садовой стеной. По саду прохаживались двое караульных, и одна из собак пересекала лужайку. Купец снова вошел внутрь и опустился в глубокое кожаное кресло рядом со штофом "лентрийского огня".

Арик посмеялся над Ванисом, когда тот решил нанять себе охрану. "Он такой же купец, как и ты, Ванис. Думаешь, он рискнет подослать к тебе убийц? Если их схватят и они его выдадут, он лишится всего. Его дворец и все добро, что лежит в его подвалах, достанется нам. Клянусь небом, хорошо бы он на самом деле нанял этих убийц". - "Вам хорошо говорить, Арик. Вы слышали, как он выследил наемников, которые вторглись в его владения? Говорят, их было тридцать человек - и он их всех перебил". - "Чепуха, - осклабился Арик, - их было не больше дюжины, и я не сомневаюсь, что Серый Человек взял с собой больше половины своей стражи. Эти слухи распространяются, чтобы подкрепить его репутацию". - "Слухи, говорите? А то, что он убил Джорну одним ударом в горло, - тоже слухи? А потом убил Пареллиса его собственным мечом? Сам он, насколько я понял, при этом даже не вспотел". - "Двое глупых мальчишек. Боги, любезный, я разделался бы с ними точно так же. Что это тебе вздумалось посылать таких сосунков?" - "Это была ошибка. Я думал, они захватят его врасплох где-нибудь в саду. Кто мог представить, что они попытаются убить его на балу? На глазах у сотни свидетелей?" - "Ладно, все это дело прошлое, - отмахнулся Арик. - Серый Человек сдался без борьбы. Без единого сердитого слова. Ты уже думал, как распорядишься пятнадцатью тысячами Парлы?" - "Тридцатью", - поправил Ванис. - "Исключая мои комиссионные". - "Кое-кто сказал бы, что вы берете слишком высокий процент, друг мой", - перебарывая гнев, заметил Ванис. Арик засмеялся: "Кое-кто мог бы также сказать, что я как верховный судья Карлиса должен был бы расследовать, что толкнуло двух безупречных доселе юношей на подобное деяние. Ты тоже на стороне этих "кое-кого"?" - "Я понял вас. Пятнадцать так пятнадцать".

Эта беседа даже теперь, несколько часов спустя, вызывала дурной привкус во рту.

Ванис допил третью чарку "лентрийского огня", нетвердой походкой прошел через комнату и направился в спальню.

Постель с атласными простынями была приготовлена ко сну. Ванис разделся и тяжело сел на кровать. Голова кружилась. Он откинулся на подушки и зевнул.

Тогда к его кровати подошла тень и сказала тихо:

- Твои племянники тебя заждались.

***

Три часа спустя, когда уже рассвело, слуга принес Ванису свежий хлеб и мягкий сыр. Не услышав ответа на свой осторожный стук, слуга постучался громче. Опять ничего. Подумав, что хозяин еще спит, слуга вернулся на кухню и через полчаса попробовал еще раз. Дверь оставалась запертой, изнутри не доносилось ни звука.

Слуга доложил об этом дворецкому, тот отпер дверь запасным ключом.

Купец Ванис лежал на залитых кровью простынях с перерезанным горлом, зажав в правой руке маленький кривой нож.

Через час на место происшествия прибыл верховный судья князь Арик вместе с чернобородым магом Элдикаром Ма-нушаном, двумя офицерами городской стражи и молодым лекарем. Своему маленькому пажу, одетому в черный бархатный камзольчик, маг велел подождать за дверью.

- Это зрелище не для детей - сказал он. Мальчик, кивнув, прислонился к стенке.

- Все довольно ясно, - сказал лекарь, отходя от тела. - Он перерезал себе горло и умер почти мгновенно. Нож, как вы сами видите, очень острый. Единственный надрез рассек яремную жилу.

- Вам не кажется странным, что он перед этим разделся? - спросил Эддикар, указывая на кучу одежды около кровати.

- Что же тут странного? - возразил Арик. - Он собирался лечь спать.

- Он собирался умереть. И знал, что его найдут мертвым. Скажем прямо, господа: красавцем Ваниса назвать никак нельзя. Он лыс и чудовищно толст - одним словом, уродлив. И вот он раздевается, ложится на белые атласные простыни и устраивает все так, чтобы его нашли в самом непотребном виде. Он мог бы и не снимать с себя одежду. Теперь что касается самой раны. Это очень кровавый, болезненный способ самоубийства, требующий большого мужества. С тем же успехом можно было вскрыть жилы на запястье.

- Да-да, - сказал лекарь. - Все это весьма интересно. Однако перед нами мертвый человек в запертой изнутри комнате, и он держит в руке орудие собственной смерти. Мы никогда не узнаем, что происходило в тот миг у него в голове. Как я слышал, он всего несколько дней назад потерял любимых племянников и, должно быть, обезумел от горя.

Элдикар Манушан рассмеялся, и это прозвучало кощунственно рядом с окровавленным трупом.

- Обезумел? Да, иначе не скажешь. Сначала он из страха быть убитым окружает свой дом караульщиками и сторожевыми псами, а затем, обеспечив собственную безопасность, режет себе глотку. В здравом уме такого не сделаешь.

- Вы полагаете, что это убийство, сударь? - ледяным тоном осведомился лекарь.

Маг подошел к окну и посмотрел в сад.

- Если это убийство, молодой человек, то убил его некто, сумевший пройти незамеченным мимо стражи и злобных собак, взобраться на стену, совершить злодеяние и уйти опять-таки незамеченным.

- Вот именно, - ответил лекарь. - Я пришлю повозку за телом, князь, и напишу донесение.

С этими словами он поклонился Арику, кивнул Элдикару и вышел. Арик, взглянув на грузную тушу мертвого Ваниса, отдал распоряжение офицерам:

- Допросите слуг и стражу. Выясните, что они видели или слышали, пусть даже ночью они не придали этому никакого значения.

Офицеры отдали ему честь и тоже вышли. Элдикар отошел от окна и плотно закрыл дверь спальни.

- Хотите узнать, что случилось на самом деле? - спросил он вполголоса.

- Он покончил с собой, - прошептал в ответ Арик. - Никто не смог бы проникнуть к нему.

- Вот мы его и спросим.

Элдикар, подойдя к постели, опустил ладонь на лоб мертвеца.

- Услышь меня, - произнес он шепотом. - Вернись на время из Пустоты и войди в свою непригодную более оболочку. Вернись в мир боли. Вернись в мир света.

Раздутое тело внезапно содрогнулось, и из горла вырвался клокочущий звук. Мертвец затрясся. Элдикар запустил пальцы ему в рот и вытащил оттуда скатанный в шарик пергамент. Свистящее дыхание вырвалось из легких Ваниса, в ране на горле запузырилась оставшаяся кровь.

- Говори, - приказал Элдикар Манушан.

- Серый... Человек... - прохрипел мертвец и обмяк, дергая руками и ногами.

Элдикар дважды хлопнул в ладоши.

- Вернись в Пустоту, - повелел он, и тело снова застыло.

Маг, взглянув на пепельно-серого князя Арика, расправил на ночном столике мокрый комок пергамента, вынутый изо рта мертвеца.

- Что это? - прошептал Арик, прижимая к носу надушенный платок.

- Видимо, долговая расписка, которую Серый Человек обещал ему не предъявлять. Все обязательства Ваниса черным по белому. - Элдикар снова засмеялся - Можно сказать, что Ваниса перед смертью заставили проглотить собственные слова.

- Что же мне, арестовать его?

- Не будьте глупцом. Я же говорил, что игра еще не окончена. Какие у вас против него улики? Хотите сослаться на показания мертвеца? Нет, я не хочу этого. Грядут великие события, Арик, близится рассвет нового века. Дело закрыто. Как сказал лекарь, Ванис лишил себя жизни в припадке горя.

- Но как он умудрился? Стража, собаки...

- Что вам известно об этом человеке?

- Очень мало. Он приехал сюда с юга несколько лет назад. Ведет дела со всеми торговыми странами: Готиром, Чиадзе, Дренаем, Вентрией. Владеет огромным торговым флотом.

- И никто не знает, откуда он взялся?

- В точности - никто. Лалития пользуется его расположением, но он, по ее словам, никогда не говорит с ней о прошлом. Она думает, что он был солдатом, но не знает, в какой армии он служил; кроме того, он, по-видимому, хорошо знает все страны, с которыми связан делами.

- Жена, дети?

- Никого. Он как-то говорил Лалитии о некой женщине, которая умерла, но он спит с Лалитией больше года, а она так ничего полезного и не выведала.

- Боюсь тогда, что это так и останется тайной, - сказал маг. - Еще несколько дней - и Серый Человек исчезнет из этого мира, а с ним многие, многие другие.

***

Перед самым рассветом светловолосый человек в красной рубашке с вышитой на ней змеей, эмблемой купца Ваниса, подплыл на лодке к берегу у дворца Нездешнего. На мелком месте гребец вылез, вытащил лодку на берег и стал подниматься на утес через садовые террасы. У самого флигеля Серого Человека он снял с себя черную шапочку вместе со светлыми волосами. Войдя, Нездешний спрятал парик в потайной ящик у задней стенки глубокого шкафа и разделся. Красную рубашку он скатал в комок, кинул на сухие поленья в камине, взял с полки кресало и зажег огонь.

Настроение у него было мрачное, и гнет вины непонятно почему тяготил его. Ванис заслуживал смерти. Он был лгун, мошенник, чуть было не стал убийцей и послал на смерть двух невинных юношей. В любом просвещенном обществе его предали бы суду и казнили, говорил себе Нездешний.

Откуда же тогда это чувство вины? Этот вопрос не давал ему покоя.

Может, это потому, что все прошло так легко? Пройдя в маленькую кухню, Нездешний налил себе воды и жадно напился. Да, это было легко. Прижимистый, как всегда, Ванис нанимал охрану задешево, поручив это одному из своих слуг. Командира не было, и караульщиков набирали в тавернах и в гавани. Когда стемнело, Нездешний под видом часового влез на стену и прошел к большому дубу футах в двадцати от дома. Там он устроился у всех на виду, наставив арбалет на стену. Охранники поочередно проходили под ним, поглядывая вверх и помахивая ему рукой. Псаря с собаками наняли отдельно, и он, чтобы его псы не кидались на часовых, прошелся по саду и дал собакам обнюхать всех людей в красных рубашках. Нездешний во время его обхода слез вниз, поболтал с ним и погладил собак. Они обнюхали его сапоги и впредь не обращали на него внимания.

Дальше все и вовсе было проще простого. Он просидел на дереве до глубокой ночи, а потом пролез в окно и спрятался за бархатными занавесками хозяйской кровати.

Он убил Ваниса быстро, не причинив ему страданий. Один взмах ножа - и конец. Ванис, не успев издать ни звука, повалился на постель, заливая кровью атласные простыни. В качестве последнего штриха Нездешний затолкал ему в глотку скомканную долговую расписку. Потом вышел на балкон, дождался, когда пройдут часовые, и спустился в сад.

Перебравшись через ограду, он прошел по пустынным ночным улицам Карлиса, сел в лодку, которую оставил в гавани, и переплыл через залив.

Чувство вины начало его грызть еще в лодке. Поначалу он не узнал это чувство и принял за ту неудовлетворенность жизнью богатого человека, от которой страдал уже много месяцев. Но это было нечто гораздо большее.

Да, Ванис заслуживал смерти, но Нездешний, убив его, вернулся, хоть и ненадолго, к той жизни, которая некогда вызывала у него стыд и презрение к себе, во времена, когда он был наемным убийцей. Он понял, почему вина гложет его. То, что он сделал, напомнило ему о невинном, безоружном человеке, чья смерть от руки Нездешнего привела к жестокой войне и гибели многих тысяч людей.

Он пытался втолковать себе, что не может быть никакого сравнения между дренайским королем и жирным купцом, подсылающим убийц к своему кредитору.

Выйдя голым на золотой утренний свет, Нездешний перешел через террасу к маленькому водопаду и встал в мелкий прудок под ним со слабой надеждой, что струи смоют с него горечь воспоминаний. Прошлое никто не в силах изменить. Будь это возможно, он вернулся бы на свой хуторок и спас Тану с детьми от наемников. В кошмарных снах он постоянно видел ее привязанной к кровати, с зияющей раной на животе. В жизни она была уже мертва, когда он нашел ее, но в снах была жива, кричала, звала на помощь. Ее кровь была повсюду - на полу, стенах и потолке, словно в комнате шел красный дождь. "Спаси меня!" - кричала она. А он возился с окровавленными веревками, неспособный распутать узлы, и каждый раз просыпался дрожа, обливаясь потом.

Вода падала сверху, холодная и освежающая, смывая с рук засохшую кровь.

Он вышел из-под водопада и сел на глыбу белого мрамора, обсыхая на солнце. Человек всегда найдет какое-то оправдание своим действиям, придаст достойный смысл собственной глупости и низости. Но когда-нибудь его душа предстанет перед судом, и ей придется держать ответ за все, что он совершил.

Что он скажет тогда? Какие оправдания подберет?

Это правда, что, если бы семью Дакейраса не убили, он никогда не стал бы Нездешним. А не стань он Нездешним, он не лишил бы жизни дренайского короля - и тогда, возможно, кровопролитной войны с Вагрией не произошло бы. Сотни городов и деревень остались бы целы, а десятки тысяч людей - живы.

Сидя на солнце, он чувствовал смесь вины и горя. Сейчас ему с трудом верилось, что когда-то он был дренайским офицером и любил славную женщину, которая хотела от жизни только одного: скромного дома, где они могли бы вырастить детей. Он плохо помнил этого молодого человека, его мысли и мечты. Одно бесспорно: молодой Дакейрас никогда не стал бы рядиться в чужую одежду, чтобы зарезать безоружного человека в его собственной постели.

При этой мысли Нездешний вздрогнул.

Несколько лет назад он в который раз отправился в путь, в далекий Кайдор, чтобы зажить припеваючи, в богатстве и роскоши.

Теперь он снова превратился в наемного убийцу - не по необходимости, а из ложной гордости.

Да, мысль была не из приятных.

Быть может, когда он через десять дней взойдет на корабль и отправится за океан, для него начнется наконец жизнь, где не будет насилия и смерти. Он найдет новый мир, где нет людей, страну высоких гор и чистых ручьев.

"Там я наконец обрету покой", - решил он.

"Ты всегда будешь Нездешним, душегуб. Такова уж твоя натура", - произнес насмешливый голос где-то глубоко внутри.

Он уже много раз пытался изменить свою жизнь. Он позволил себе привязаться к другой женщине, Даниаль, и помог ей вырастить двух девочек-сироток, Мириэль и Криллу. После Вагрийской войны он построил хижину высоко в горах, снова зажил как Дакейрас, мирный обыватель и семьянин. И был почти доволен жизнью. Когда Даниаль погибла, упав с лошади, он продолжал растить девочек один. Со временем Крилла вышла замуж и уехала в далекие края.

Вскоре после этого в горы явилась шайка головорезов. Дакейрас не мог понять, зачем Карнак, тогдашний правитель Дреная, подсылает к нему убийц. Лишь потом он узнал, что сын Карнака спьяну стал невольной причиной смерти Криллы. В ужасе от мысли, что Нездешний станет мстить, Карнак решил принять против него свои меры и отправил наемников убить его.

Потерпев неудачу, они погибли сами, и времена смерти и крови вернулись вновь.

Впоследствии Нездешний перебрался в далекий готирский город Намиб и еще раз попытался начать новую жизнь, но к нему снова явились убийцы. Он завел их в лес за городом и убил троих, а четвертого взял живым и заключил с ним сделку. Карнак посулил много золота за голову Нездешнего, к которой требовалось приложить знаменитый двукрылый арбалет. Один из убитых немного походил на Нездешнего. Тот отрезал ему голову и отдал оставшемуся в живых наемнику свой арбалет.

"Это сделает тебя богатым. Ну что, по рукам?" - "По рукам". - Наемник вернулся в Дренай и получил награду, а череп и арбалет были выставлены в Мраморном Музее.

***

Жрица Устарте смотрела в окно на Серого Человека, сидящего у водопада. Даже сверху ей было видно, как он подавлен. Она обернулась. Трое бритоголовых помощников молча ждали, сидя у стола. В их мыслях царило смятение, их чувства не вызывали сомнений. Приал боялся больше всех, поскольку обладал самым сильным воображением. Он вспоминал клетку и огненные бичи, и сердце у него бешено колотилось.

Могучий угрюмый Мениас тоже испытывал страх, но у него это уравновешивалось досадой и гневом. Он ненавидел хозяев всем своим существом и мечтал о том дне, когда сможет растерзать их в клочья. Он не хотел уходить и уговаривал всех остаться и принять бой.

Корвидал был спокойнее всех, потому что желал одного: быть рядом с Устарте. Жрица знала о его любви и черпала в ней великую радость, хотя и не могла ответить ему взаимностью. Любовь освобождала Корвидала от ненависти, сковывающей Мениаса. Простая очевидность того, что любовь способна победить ненависть, вселяла в Устарте надежду.

- Так что же - уходим? - спросил золотоглазый Приал.

- Нет еще.

- Но нам больше нечего здесь делать, - сказал Мениас, самый крепкий и низкорослый из всех троих. - Надо возвращаться, найти тех, кто еще жив, и продолжать борьбу.

Устарте подошла к столу, шурша своими тяжелыми шелками. Стройный темноглазый Корвидал встал и придвинул ей стул. Благодарно улыбнувшись ему, она села. Как сказать Мениасу, что живых больше нет, что она почувствовала их смерть даже здесь, за Вратами?

- Я не могу бросить этих людей на произвол судьбы.

Некоторое время они сидели молча, затем Приал произнес:

- Врата открываются. Убийц из тумана уже видели здесь. Скоро за ними последуют криаз-норы. Жалкое оружие этого мира не остановит их. Я не хочу видеть грядущие ужасы, Устарте.

- Однако жители этого мира победили их три тысячи лет назад.

- Тогда их оружие было мощнее, - пробасил Мениас. Устарте чувствовала его досаду и гнев.

- Откуда же у них взялись знания, чтобы изготовить такое оружие? - спросила она. - И где оно теперь?

- Как знать? - вставил Корвидал. - Легенды говорят о богах, демонах и героях. Истории тех времен в этом мире не сохранилось - только сказки.

- И все же ключи есть, - сказала Устарте. - Во всех легендах говорится о войне между богами. Из этого я делаю вывод, что в Куан-Хадоре произошел раздор и кто-то из них перешел на сторону человечества. Как иначе могли появиться светящиеся мечи? Как иначе люди смогли бы победить? Да, нам не удалось помешать открытию Врат и не удалось пока разыскать оружие, с помощью которого человечество выиграло первую войну. Тем не менее мы должны продолжать.

- Этому миру помочь уже нельзя, Устарте, - возразил Приал. - Мне кажется, оставшуюся силу надо использовать, чтобы открыть проход.

Устарте, поразмыслив, покачала головой.

- Оставшуюся у меня силу я использую для помощи тем, кто будет сражаться с врагом. Спасаться бегством я не стану.

- Но кто же будет сражаться? - спросил Мениас. - Кто выйдет против криаз-норов? Герцог со своими солдатами? Их изрубят на куски или, что еще хуже, возьмут в плен и сделают смешанными. Других вельмож они переманят к себе, пообещав им богатство, продление жизни или высокие посты при Новом Порядке. Люди легко поддаются подкупу.

- Я думаю, что Серый Человек будет сражаться, - сказала Устарте.

- В одиночку? - изумился Мениас. - Мы должны рисковать своей жизнью из-за твоей веры в одного человека?

- Их будет больше одного. Это еще один ключ, общий для всех легенд. Во всех преданиях говорится о возвращении героев. Они умерли, но люди верят, что они вернутся, когда придет нужда. Я думаю, что те, которые в свое время помогли человечеству, сделали былых героев смешанными, чтобы их потомки имели силу сразиться со Злом, если оно вернется.

- При всем уважении к тебе, о Великая, - произнес Корвидал, - это можно назвать лишь надеждой, а не верой. Нет никаких доказательств, которые подтвердили бы эту теорию.

- Это больше чем надежда, Корвидал. Силу смешанных существ мы знаем не понаслышке. Известно нам также, как заботятся наши правители о том, чтобы ни один смешанный не мог иметь потомства. Они не допускают появления существ, способных решать собственную судьбу. Но Древние, я думаю, сделали именно это. Они наделили силой своих человеческих союзников и позволили ей передаваться из поколения в поколение. Мы видим это и теперь, надирские шаманы умеют создавать чудовищ, сливая человека с волком. Священники Истока исцеляют самые тяжкие болезни, а их души способны странствовать, покидая тела. Из просмотренных нами текстов мы знаем, что до пришествия Древних люди такими талантами почти не обладали. Это Древние наделили ими своих избранников. И сказали им, что в грядущем, если Зло вернется, их сила расцветет заново. Отсюда легенды о возвращении королей и героев. И в Сером Человеке я чувствую эту силу.

- Он всего лишь убийца, - презрительно бросил Приал.

- Не только. У него есть благородство духа и мощь, недоступная обыкновенным людям.

- Ты не убедила меня, - покачал головой Приал. - Здесь я на стороне Корвидала. Ты рискуешь нами ради тщетной надежды.

Видя, что все они заодно, Устарте склонила голову и сказала с грустью:

- Я открою проход, чтобы вы могли уйти.

- Но сама останешься? - тихо спросил Корвидал.

- Да.

- Тогда я остаюсь с тобой, о Великая.

Двое других переглянулись, и Приал произнес:

- Я тоже останусь - до прихода криаз-норов. Не хочу отдавать свою жизнь понапрасну.

- А ты, Мениас? - спросила жрица.

Он пожал могучими плечами:

- Где ты, там и я, о Великая.

***

Ю-ю Лиань смачно плюнул в море. Зря он придумал становиться героем. В землекопах он каждую неделю получал несколько монет, которые тратил на еду, выпивку, жилье и женщин. Еды хватало всегда, женщин - никогда, зато выпивки было хоть залейся. Если оглянуться назад, не такая уж эта жизнь и плохая, как ему казалось тогда.

Ю-ю пустил по воде плоский камешек. Тот подскочил один раз, пролетел футов двадцать и скрылся под водой.

Ю-ю вздохнул. Теперь у него есть острый меч, но нет ни денег, ни женщин. Он сидит здесь, под чужим солнцем, и думает, зачем его сюда занесло. Он не собирался покидать свою родину. Хотел просто уйти в горы, что на западе, и там вступить в разбойничью шайку. Потом наткнулся на поле битвы и на мертвого раджни. Он помнил, как впервые увидел меч - тот торчал в земле за кустом и сверкнул на солнце, когда Ю-ю обыскивал труп. Денег при раджни не оказалось, поэтому Ю-ю перенес свое внимание на меч - красивый, блестящий, с причудливой двуручной рукоятью в кожаной оплетке, с серебряным эфесом в виде горного цветка. Ю-ю выдернул его из земли.

После этого он почему-то забыл о первоначальном замысле и решил идти на северо-восток, чтобы посмотреть чужие края. Это было очень странно, и он, сидя под солнцем Карлисского залива, хоть убей не мог вспомнить, с чего ему в голову пришла такая мысль.

Два дня спустя случилось нечто еще более загадочное. Ему встретился купец, который ехал в повозке с двумя хорошенькими дочками и сыном-дурачком. У повозки отвалилось колесо, и все семейство сидело на обочине дороги. Ю-ю в своем новом разбойничьем качестве следовало бы забрать у купца все золото и попользоваться дочками - тут тебе и добыча, и удовольствие. Он это самое и собирался сделать - даже постарался состроить грозную мину, подходя к ним. И сжал рукоять меча, готовясь обнажить его для устрашения своих жертв.

Час спустя он починил повозку и проводил путников до их родной деревни милях в шести к востоку. За это его накормили, обе девчонки чмокнули его в щеку, а жена хозяина дала припасов на дорогу.

"Глуп ты, брат, для разбойника", - сказал он себе, снова пускаясь в путь.

А теперь вот глупость завела его в Кайдор, где всякий чиадзе бросается в глаза, как... как... Ю-ю не мог подобрать иного сравнения, кроме "бородавки на шлюхиной заднице". Сравнение было не слишком лестное, и он старался не думать об этом. Ему бы раньше сообразить, что не может чиадзийский воин промышлять разбоем в стране, где его тут же опознают, куда бы он ни пошел.

В это время на берег вышла молодая белокурая женщина. К изумлению Ю-ю, она стала раздеваться, не обращая на него никакого внимания, а потом, совсем голая, пробежала по песку и бросилась в воду. Вынырнув на поверхность, она длинными легкими взмахами подплыла к месту, где сидел Ю-ю. Там она стала ногами на дно и тряхнула мокрыми волосами.

- А ты почему не купаешься? - крикнула она - Взопрел, поди, в своей волчьей шкуре?

Ю-ю признался, что взопрел. Она засмеялась и поплыла прочь.

Ю-ю со всей возможной быстротой скинул с себя одежду и тоже прыгнул в море. Он плюхнулся животом, и ощущение оказалось не из приятных, но то, что последовало за этим, было еще хуже. Он камнем пошел ко дну. Молотя что есть мочи руками, он сумел высунуть голову наружу и глотнул воздуха, но тут же снова скрылся под водой.

Его охватила паника, но тут кто-то за волосы вытянул его наверх.

- Набери воздуху и удержи его в себе, - распорядилась женщина. Ю-ю повиновался, бултыхаясь рядом с ней. - Воздух в легких держит тебя на плаву.

Ю-ю немного успокоился. Она сказала правду пока он удерживал в груди воздух, он не тонул.

- А теперь ложись на спину, я тебя поддержу. - Она подвела под него руки, и он с благодарностью доверился ей. Взглянув направо, он увидел пару великолепных грудей. Воздух с шумом вырвался из его легких, и он опять ушел под воду. Женщина вытолкнула его обратно, и он некоторое время отплевывался.

- Какой же это дурак лезет в море, не умея плавать?

- Меня зовут Ю-ю Лиань, - сообщил он между двумя глотками воздуха.

- Давай-ка я поучу тебя, Ю-ю Лиань.

И она показала ему несколько основных движений, с помощью которых он мог передвигаться по воде. Солнце пригревало ему спину, вода охлаждала тело. Наконец он под ее руководством доплыл до берега. Женщина пошла к своей одежде, Ю-ю последовал за ней.

Она встала под маленький, стекающий со скалы водопад, чтобы смыть с себя соль. Ю-ю, разинув рот, глазел на ее красоту. Он тоже обмылся пресной водой, потом они вернулись на песок, и женщина села на камень, чтобы обсохнуть.

- Ты приехал с господином Мадзе Чау, - сказала она.

- Да, я его... телохранитель. - От ее наготы у Ю-ю кружилась голова, и он с трудом понимал и без того плохо им усвоенный язык круглоглазых.

- Надеюсь, дерешься ты лучше, чем плаваешь.

- Я великий боец. Я дрался с демонами. Я ничего не боюсь.

- Меня зовут Норда, и я служу во дворце. Мы все слышали о сражении с демонами в тумане. Правда это? Или вы дрались с обыкновенными разбойниками?

- Нет, с демонами, - подтвердил Ю-ю. - Я отрубил одному руку. И она сгорела на солнце. Я это сделал.

- Правда?

- Нет, - вздохнул Ю-ю. - Руку отрубил Кисуму. Но я бы тоже мог.

- Ты мне нравишься, Ю-ю Лиань. - Она с улыбкой встала, оделась и пошла обратно во дворец.

- Ты мне тоже нравишься, - сказал вслед Ю-ю.

Она помахала ему и ушла.

Он посидел еще немного, а потом понял, что проголодался, оделся, заткнул меч за пояс и зашагал вверх.

Жизнь в Кайдоре, пожалуй, тоже могла быть приятной.

Кисуму сидел на балконе их общей комнаты, рисуя скалы и город по ту сторону залива.

- Я превосходно провел время, - сказал ему Ю-ю. - Купался с красивой женщиной. Волосы у нее золотые, а груди как дыни. Очень красивые. Я великий пловец.

- Я видел, - сказал Кисуму. - Но если хочешь стать раджни, ты должен отречься от плотских желаний и сосредоточиться на духовных - лишь тогда душа твоя придет к истинному смирению.

Ю-ю подумал и решил, что Кисуму шутит. Он посмеялся из вежливости, хотя и не понял шутки, и объявил:

- Я голоден.

***

Элфонс, герцог Кайдорский, направил своего серого скакуна вниз по склону к зеленой Эйденской равнине. Позади ехали его адъютанты и личный эскорт из сорока улан. Герцогу минул пятьдесят один год, и долгое путешествие из столицы несколько утомило его. При всей своей силе и крепости он с недавнего времени страдал от болей в суставах - вот и теперь локти, лодыжки и колени опухли и причиняли большие неудобства. Он надеялся, что излечится, сменив сырость и холод столицы на более теплый карлисский климат, но пока что особого облегчения не испытывал. Да и с дыханием временами случались перебои.

Он оглянулся на вереницу из пяти груженых экипажей. В первом сидела его жена с тремя фрейлинами. Пятнадцатилетний сын Ниаллад ехал верхом рядом с "поездом", и его новые доспехи сверкали на солнце. Элфонс вздохнул и послал коня вперед.

Погода благоприятствовала им при переезде через горы, но по мере их спуска на равнину стало слишком жарко. Жара поначалу была приятна после холодного горного ветра, но теперь становилась невыносимой. Пот ручьями стекал по широкому лицу герцога. Он снял свой стальной позолоченный шлем и откинул назад серебряный кольчужный капюшон, обнажив буйную седеющую гриву.

- Необычайная духота, государь. - Высокий худощавый адъютант Ларес, поравнявшись с герцогом, смочил из кожаной фляги полотняный платок и подал Элфонсу. Тот вытер лицо и подернутую сединой бороду, немного освежившись, отстегнул свой тяжелый красный плащ и отдал Ларесу.

Далеко внизу повозки торгового каравана въезжали в лес у длинного озера Сефарис. Настроение герцога омрачилось. Впервые они увидели этот караван утром в виде облака пыли на горизонте, но постепенно нагнали его, и теперь их разделяло не более полумили. Герцог мечтал, подъехав к озеру, снять с себя доспехи и окунуться в холодную воду, но ему вовсе не улыбалось делать это на глазах у двадцати возниц и их семей. Молодой Ларес, как всегда, угадал мысли своего патрона.

- Я мог бы догнать их и приказать следовать дальше, государь, - предложил он.

Это было искушение, но Элфонс не поддался ему. Караванщикам жарко не меньше, чем ему, а озеро принадлежит всем. Герцог и его свита могут просто подождать своей очереди. Погонщики поймут намек и постараются не затягивать свое омовение. Впрочем, и в этом случае герцогскому "поезду" до вечера придется глотать поднятую ими пыль.

Элфонс потрепал своего скакуна по холке.

- Устал ты, Озин, - я ведь уже не так легок, как бывало.

Конь фыркнул и мотнул головой.

Герцог тронул его каблуками и снова двинулся вниз. Одинокое облако ненадолго закрыло солнце, принеся краткое облегчение.