Призраки, замки и немного людей Серый

– Для нас в этом замке обязательно найдётся какая-нибудь комната, выберем себе классную, если хочешь, – пошутил я и потащил Мартина по коридору, уводя его от зала с людьми, чтобы они ненароком не услышали нашу беседу. Рано им ещё знать о нашем присутствии.

– Я весь в ссадинах из-за тебя! – по пути к нашему убежищу жаловался Мартин.

– Найдём подходящее место – повинюсь, и всё тебе залечу, – пообещал я бедолаге.

– А ты можешь? – Мартин явно не верил в мои целительские способности.

– Могу. Для этого, правда, придётся наших соседей чуток облегчить, но в разумных пределах это допускается, – я заглянул в ту комнату, которую Марго обозвала конурой, – сюда они вернуться не должны, так что заходи, располагайся, а я за аптечкой смотаюсь.

– Куда? – в третий раз спросил меня Мартин.

– К добрым людям, – ответил я и исчез.

Вернее, просочился сквозь стену, чтобы не делать лишний крюк, пытаясь попасть обратно в зал человечским путём, через коридор. Чтобы идти призрачным путём мне пришлось ещё несколько раз просочиться сквозь стены. Зная, что мой замок построен недавно, я мог не бояться болотных и других ловушек, которыми обычно напичканы стены замков, поэтому никакие предосторожности мне были не нужны и я вернулся в зал очень быстро. Теперь можно было отнять часть энергии у кого-то из находившихся там людей, чтобы залатать прорехи, наделанные в Мартине из-за моего порыва как можно быстрее объяснить ему, в чём заключался повод для радости.

Марго, Светлана и Вася ходили по залу, обмениваясь идеями о предстоящем устройстве показа, Соня сидела в углу и пыталась играть с недовольной Нателлой. Проще всего было забрать немного энергии у Сони – она сидела отдельно ото всех и явно не горела желанием общаться с остальными. Но латать Мартина девчачьей энергетикой мне не хотелось. Мне хотелось придать ему уверенности в себе, как в призраке, и мужская энергетика тут пригодилась бы больше, чем женская, но ни одного мужика в замке не было. Даже животное и то было женского пола. Надеюсь, это ненадолго, потому что пользоваться только женской энергетикой мне не хотелось. В теории для призрака годится любая человеческая энергия, но я из тех приверед, которые предпочитают мужскую, а женской энергией пользуются только когда стоит выбор: подохнуть или отступить от своих принципов. Желание жить почему-то всегда побеждает принципы.

Сонину энергетику я отмёл не только из-за того, что она была девчонкой-подростком, но также из-за её интереса к духам. Любые необычные ощущения она могла воспринять как знак поощрения, посланный ей духами или другими мистическими силами. Я хоть и был для неё мистической силой, но никаких знаков людям пока посылать не собирался. Для знаков было ещё рано. Василису, несмотря на краткую форму её имени, которая звучала по-мужски, я тоже исключил из списка потенциальных доноров. Мартину нужно было что-то более маскулинное, чем энергия девочки, которую постоянно зовут мужским именем. Нателлу я, разумеется, не рассматривал, поэтому выбирать нужно было между Марго и Светланой. Светлана проявила себя как более решительный и менее подверженный вере во всякие сверхъестественности человек, чем Марго. К тому же, мне показалось, что Светлана была не в восторге от предстоящего показа, но старалась это не проявлять. И я решил убить двух зайцев: получить энергии для Мартина и узнать, действительно ли Светлана против показа. Когда призрак забирает у человека энергию, он может считать с неё то, что человек чувствует и о чём думает. Этим я и воспользовался для удовлетворения своего любопытства: подлетел к кумушкам, которые всё ещё обсуждали план показа, но уже без лихорадочного блеска в глазах, и заставил Светлану поделиться со мной энергией.

– Что-то мне нехорошо стало, – сказала Светлана и положила руку себе на грудь.

– Что с тобой? – спросила Марго.

– Не знаю, – ответила Светлана, пошатываясь, – слабость какая-то и кажется, что очень холодно.

– Присядь, – обеспокоенно сказала Марго и повела Светлану к креслу, – Вася, у меня в сумке бутылка с водой есть, давай сюда!

Я оставил Марго и Васю хлопотать вокруг потерявшей часть своей энергии и тайн Светланы и удалился, спеша на помощь своему нуждающемуся. Когда я просочился в «нашу» комнату, Мартин молча лежал на полу навзничь, закрыв глаза.

– Эй, – бодро воскликнул я, – призраки не так помирают!

– Я и не собирался, – Мартин открыл глаза и сел.

– Рад слышать, – сказал я и пристроился рядом с Мартином, положив руки ему на плечи, – не хотелось бы мне остаться без партнёра в самом начале года.

– Что ты делаешь? – с недовольством спросил Мартин, но не отстранил меня.

– Извиняюсь за то, что протащил тебя сквозь кирпич, предварительно не научив с ним обращаться, – ответил я, – и если ты внимательно посмотришь на свои ссадины, то увидишь, что я очень сильно извиняюсь.

Мартин уставился на ранения, появившиеся на его теле после «кирпичного путешествия», и через короткое время удивлённо сказал:

– Они исчезают!

– Конечно, исчезают, – хмыкнул я, – я тебя покалечил, я тебя и починю, будешь как наш замок.

– В каком смысле? – не понял Мартин.

– Новенький, – улыбнулся я, – радуйся, нам достался абсолютно новый замок!

– И что? – пожал плечами Мартин, сбив передачу энергии.

Я встряхнул руками и снова пристроил их у Мартина на плечах.

– Не шевелись! – потребовал я, и продолжил, – И то! До нас тут никто не работал, и у замка нет никакой призрачной истории, которой бы нам пришлось придерживаться, если бы она была.

– Всё равно не понимаю, – плечи Мартина остались на месте, но он покачал головой.

Так как латание дыр подошло к концу, я проигнорировал нарушение моего требования не шевелиться и неспособность Мартина выражать эмоции исключительно вербально. Со всем этим можно было разобраться позже, по мере наступления необходимости в таких разборках, поэтому я снял руки с плеч моего ученика и расположился как можно удобнее для приятной беседы о замковых традициях.

– Каждый замок имеет свою легенду о привидении или привидениях, которые в нём водятся, – сказал я, – и эти привидения из века в век ведут себя одинаково. Одни пугают жильцов замка завываниями, другие регулярно устраивают бардак в одном из помещений, третьи по ночам бренчат на музыкальных инструментах, четвёртые рисуют дурацкие знаки, имитируя кровавые надписи, те, кому совсем лень что-либо придумывать, просто слоняются по замку в длиной белой ночной рубашке.

– А нельзя слоняться в ночной рубашке и завывать одновременно? – спросил Мартин.

– Можно, но только если до тебя сотни призраков в этом замке слонялись и завывали, – объяснил я, – у каждого замка есть своя история и ей нужно следовать. Если бы в нашем замке, допустим, все призраки до нас поганили зеркала, изображая на них странные рисунки, пришлось бы добывать аналогичное красящее вещество и продолжать их художества.

– Но почему?! – не понимал Мартин.

– В основном – чтобы не разжигать людское любопытство и не давать людям повода всерьёз заинтересоваться призраками. Например, благодаря нашей традиции не менять форму внешнего проявления призрачной жизнедеятельности в каждом конкретном замке, люди думают, что один и тот же призрак живёт в одном замке веками, не подозревая о том, что большая часть замков ежегодно меняет невидимых им соседей. Люди понятия не имеют, как устроена наша жизнь, и мы не даём им причин думать, что призрак это что-то большее, чем смутное видение или непонятные звуки по ночам. Мы держим под контролем всё, что люди могут узнать о нас, живя вместе с нами, и следим за тем, чтобы им доставались лишь крохи нашей жизни, вроде разбитой посуды и переставленных предметов мебели. Интерес к таким мелочам не может продержаться долго, слишком уж они незначительны на фоне всего того, что ежесекундно происходит в людском мире, поэтому всех людей, кто обращает на них пристальное внимание, остальные поднимают на смех и не принимают всерьёз.

– Что страшного в том, что люди узнают о нас побольше? – спросил Мартин.

– Им может не понравится то, что мы живём, используя их энергию, – усмехнулся я, – временами люди бывают поразительно жадными: они не готовы делиться с другими даже тем, что им никогда не было и не будет нужно, не говоря уже о том, что теоретически может им пригодиться, ну, лет этак через двести, когда они уже, правда, будут в могилах, и не смогут этим воспользоваться, но это в расчёт не принимается. Поэтому люди вряд ли смирятся с тем, что призраки собирают энергию, которую они сами оставляют где ни попадя, ведь это их, людская, энергия, и она должна принадлежать только им, а не призракам. Но пока люди об этом не знают, им всё равно и мы можем использовать, то, что им не нужно, так, как это нужно нам.

– Зачем вообще было людям показываться, раз уж они такие жадные? – задал вопрос Мартин, и я понял, что мне достался не такой уж тупой ученик.

– Лично я думаю, что в своё время кому-то было нечем заняться и от скуки этот кто-то начал дразнить людей своими выходками, используя их в качестве игрушек, – ответил я, – но в книгах по истории есть какая-то другая версия, которую я запоминать не стал. Если хочешь, можешь как-нибудь метнуться в нашу библиотеку и почитать, что официальные источники гласят по этому поводу.

– У призраков есть своя библиотека? – недоверчиво сказал Мартин.

– Ты не веришь, что призраки умеют читать? – спросил я.

– Да нет, верю, – задумчиво произнёс Мартин, – а книги в этой библиотеке кем написаны? Людьми или призраками?

– Призраками, разумеется, – сказал я, – людские книги можешь в замке почитать, если, конечно, Светлана уломает Марго завести книжную пыль с камином.