Восемьсот виноградин Дейв Лаура
Как будто предательство заключалось именно в этом!
– Все не так, как ты думаешь. В смысле, между мной и твоим братом.
– Которым из двух?
Маргарет сердито глянула на меня.
– Пытаешься сострить?
– Пытаюсь принять ванну. Не подашь полотенце?
Она взяла с раковины полотенце и повесила на край ванны – так неловко, что окунула его в мыльную воду.
– Финном. Между мной и Финном.
– Ты хоть понимаешь, насколько это неправильно? Насколько неправильно, что тебе приходится уточнять?
– Не осуждай меня. Я ни в чем не виновата. Правда.
– Кто же виноват?
Маргарет посмотрела прямо на меня и произнесла:
– Бобби.
Я прикрыла глаза.
– Если ты собираешься сказать, что мой брат тебе изменил, лучше не надо. Не хочу этого слышать.
– Нет, не изменил. Но есть и другие способы исчезнуть из чьей-то жизни.
– Каков же его способ?
– Не знаю…
Маргарет пожала плечами и замолчала. Я начала было злиться, но тут поняла, почему она медлит. Как только Маргарет открыла рот, из глаз у нее хлынули слезы.
Я накрыла ее руку своей.
– Что случилось?
– Мы ведь поженились совсем молодыми… потеряли ребенка… решили повременить с детьми… Бобби хотел подождать, и мы ждали… слишком долго…
Я стиснула ее руку. Все это я отлично помнила. На пятом месяце беременности у Маргарет случился выкидыш. Она была в отчаянии. Оправилась только после свадьбы, когда погрузилась в семейную жизнь.
– Мы столько лет пытались завести ребенка. Опробовали кучу средств от бесплодия. В первую очередь это нужно было мне, но и ему тоже. Потом родились близнецы. И что же он делает?
– Бобби тебе не помогает?
Маргарет вытерла слезы, однако они продолжали течь. Мое полотенце теперь служило ей носовым платком.
– Помогает. Бобби потрясающий отец. Кормит, меняет подгузники – все наравне со мной.
– Что-то я не поняла. По-твоему, он исчез из твоей жизни?
Маргарет улыбнулась.
– По-моему, исчезла я. По крайней мере, для Бобби.
– Ты сердишься, потому что он хороший отец?
– Нет. Я рада, что Бобби хороший отец. Просто мне стало ясно, что, кроме детей, нас ничего особо не связывает. Знаешь, когда мы в последний раз занимались любовью?
Я энергично помотала головой.
– Не знаю и не хочу знать.
– Не хочешь знать? Я сама не хочу.
– Поэтому ты стала спать с Финном?
– Я не сплю с Финном. Это просто недоразумение. На День независимости мы пригласили его на пиво с гамбургерами. Бобби, как обычно, задерживался, и мы выпили лишнего. У Финна был с собой фотоаппарат. Он приехал с фотосессии – снимал собак какой-то парочки. Я попросила посмотреть. Мы разглядывали фотографии этих нелепых собак и смеялись. Смеялись от души. А потом… Глупо, но я его поцеловала.
Я уставилась на нее, не находя слов.
– Финн отстранился. Я знала, что ему хочется ответить на поцелуй, но он отстранился. Поставил на стол кружку с пивом, вышел из дома и сел в машину. Просидел в ней минут пять, а потом уехал.
Я с шумом выдохнула. Финн остановил то, что начала Маргарет. Никто никого не предал. А потом я заглянула Маргарет в лицо и увидела то же желание, что заметила в глазах Финна.
– Понимаешь, – снова заговорила она, – Финн был моим другом. Мы дружили с пятнадцати лет. Я еще тогда знала, что нравлюсь ему. Финн ценил во мне то же самое, что ценила в себе я. Однако я выбрала Бобби. По той же причине, по которой все его выбирают. Одного я не учла.
– Чего же?
– Знаешь, как бывает? Входишь в комнату, и он на тебя смотрит – по-настоящему смотрит. Это или есть, или нет. И если нет – пиши пропало. Хотела бы я знать, выходя замуж, что самого-то важного нам недостает…
Я подумала о Бене. Когда я входила в комнату, он не замечал никого вокруг, кроме меня. Я придавала значение этому особому чувству, Маргарет – его отсутствию. Но не занимались ли мы обе самовнушением? Синхронизация: ты поднимаешь взгляд в ту же минуту, как он на тебя смотрит. Ваши глаза встречаются, и тебе кажется, будто он видит твою подлинную красоту. Ты поднимаешь взгляд, он смотрит в другую сторону, и ты говоришь себе, что никогда не была ему нужна.
Маргарет потрясла головой, пытаясь сдержать слезы.
– Финн смотрит на меня именно так. Но я не превращу нашу жизнь в мыльную оперу. Я не собираюсь спать с братом мужа, как бы мне этого ни хотелось.
– Маргарет, Финн тут ни при чем. Тебе нужно поговорить с Бобби.
Она покачала головой, вытерла глаза и постаралась успокоиться.
– Я все испортила. Если ты осуждаешь меня – что же, осуждай.
И тут в ванную, сжимая в руке второй блок двухсторонней видеоняни, ворвался Бобби.
– Это я тебя осуждаю! – крикнул он.
Холмы Себастопол-Хиллс, Калифорния, 1994 г
Тот сезон они проводили в Бургундии. Вернее, Дэн проводил. Южная Франция во многом напоминала Себастопол: те же холмы, то же небо. Однако здесь Дэну нравилось гораздо меньше. Ему нигде так не нравилось, как в Сономе.
В последний раз Дэн бывал во Франции в двадцать три года, когда проходил стажировку под руководством лучшего винодела Бургундии. Возвращаться сюда ему не хотелось, но выбора не было. Два жутких неурожая подряд, ни одного достойного вина на продажу; деньги нужны позарез. Дэн решил, что стоит поехать. Виноградник знаменитый: произведенные здесь вина получили высокие оценки на «Суде Парижа», а на других дегустациях неоднократно занимали первое место. И он понимал почему. Почва здесь сговорчивая. Просто создана для того, что от нее требуется.
Дэн скучал по своему винограднику. По детям. По телефону их голоса казались далекими, а голос Джен – еще дальше. Однако те дни, когда он по ним не скучал, были даже хуже. Такие дни приносили с собой нечто иное. Чувство вины.
Дэн винил себя за то, что бросил семью, бросил виноградник. Заведовать уборкой урожая он поручил Терри, хотя прекрасно понимал, что Терри делает все не так, как он. Ну да ничего. Зато деньги, которые Дэн заработает в Бургундии, покроют убытки от неурожаев – не только прошлых, но и будущих.
Все это было так далеко от Южной Франции – от той тихой жизни, которую он вел на винограднике вместе с Мари, здешним виноделом. По вечерам они подолгу ужинали, читали книги, иногда разговаривали о другой своей жизни – о Джен, о любовнике Мари, который открыл в Сан-Себастьяне ресторан и хотел, чтобы она перебралась к нему. Однако Мари не собиралась бросать виноградник и переезжать в Испанию.
Мари больше не хотела следовать за своим шеф-поваром. Она хотела Дэна, а Дэн хотел ее, но по-другому. В отличие от Мари он не питал иллюзий, будто может все бросить и остаться с ней. Так поступают ради любви – ради того, что называют любовью, когда ищут себе оправдания. Когда делают так, как вздумается, не считаясь с чувствами родных.
Их близость давила на Дэна, словно барабанная дробь в ушах, в сердце. Может, это ответ на вопрос, который он задал, сам того не сознавая?.. Дэн надеялся, что Мари ничего не замечает. Он специально дважды заводил речь о Джен, чтобы она ничего не заметила. В ответ Мари только кивнула и улыбнулась. Его жена, оставшаяся по другую сторону океана, значила для молодой француженки не больше, чем испанский шеф-повар. Мари была молода. Для нее имело значение лишь одно – ее собственные желания.
Они ужинали вместе, как часто бывало. В камине огонь, в магнитофоне музыка – ее безвкусная французская музыка. В радиусе двадцати миль – никого.
Мари готовила не так хорошо, как Джен. Она была отличным виноделом, но на кухне ей удавались только два блюда: чесночный суп и тосты. Этим они в основном и питались. Сегодняшний ужин не стал исключением.
Или стал?..
Когда Мари выскользнула из комнаты, Дэн вымыл посуду и собрался идти спать: сделал музыку потише, вытер со стола. И тут в столовую вернулась Мари. Совершенно обнаженная.
– Иди сюда, – позвала она.
– Что это ты делаешь? – с улыбкой спросил Дэн.
– Ничего. А ты?
Весь день они проводили вместе: гуляли по винограднику, катались на велосипеде по берегу моря, дремали на пляже. Однажды выпили лишнего и уснули, лежа валетом на диване. Когда Дэн проснулся, то не встал и не ушел – просто снова погрузился в сон.
Не нужно было всего этого делать. Впрочем, Дэн еще не перешел ту черту, после которой вернуться к Джен станет невозможно. Сейчас жена казалась плодом его воображения, однако он знал, что это не так. А еще знал, что сегодня Мари просит о большем.
За ужином Дэн выпил лишний бокал вина – Мари настояла. И теперь ему было нелегко просто развернуться и уйти. А может, вообще не надо уходить? Может, приблизиться к ней? Никто не узнает. Он сам едва будет знать. А когда вернется в Северную Калифорнию, молодая француженка покажется такой же далекой, какими кажутся сейчас жена и дети.
Мари прекрасна. Мари обнажена.
И она его хочет.
То, что он сейчас сделает, решит все.
Последний семейный ужин (Часть вторая)
Когда папа с мамой решили построить винохранилище, Финн окрестил его Великим винохранилищем – в основном потому, что оно обошлось родителям дороже, чем весь дом с красной дверью в придачу. Великое винохранилище находилось рядом с винным подвалом – уютное помещение с деревянными стропилами, каменным камином и гирляндами белых фонариков, обвитыми вокруг дубовых балок.
Отец построил его к свадьбе Бобби с Маргарет, чтобы им было где отпраздновать. В нем стояли бочки с наиболее ценным вином и проходили те немногие дегустации, которые проводил отец. Здесь же в последние годы мы устраивали семейный ужин в честь сбора урожая.
Семейный ужин. Праздник в узком домашнем кругу, где присутствовали лишь те, для кого урожай имел особое значение.
Но первоначально винохранилище предназначалось для свадьбы – великолепной свадьбы со счастливыми женихом и невестой и небольшим числом приглашенных. Весь тот день Бобби был вне себя от радости и ни на шаг не отходил от Маргарет.
Странно было сидеть в той самой комнате, где нам довелось увидеть подобную любовь, пока сами Бобби и Маргарет стояли за дверью и ругались.
Стол был накрыт великолепно – букетики маргариток, свежий хлеб с изюмом, домашнее масло с травами. Основное блюдо мама подавать отказалась, пока все не соберутся. Пока же собрались далеко не все. Бен сидел между Мэдди и близнецами. Дети за обе щеки уплетали домашний хлеб – близнецы, правда, в основном выковыривали изюм. Папа с мамой занимали почетные места на противоположных концах стола. Напротив Бена с детьми сидела только я в окружении пустых стульев, предназначенных для Финна, Бобби и Маргарет.
Финн еще не приехал, а Бобби с Маргарет громко выясняли отношения в винном подвале. Они кричали, стараясь не повышать голос. Мы делали вид, будто ничего не слышим. Мама суетилась вокруг близнецов – намазывала хлеб маслом и тщательно избегала встречаться глазами с отцом. Он сидел ближе всего к двери, сжимая край стола и пытаясь решить, следует вмешаться или нет.
– Как ты можешь такое говорить?! – послышался голос Маргарет.
Отец посмотрел на меня и тут же опустил взгляд на корзинки с хлебом и поникшие маргаритки, стоящие в центре стола. Ему хотелось что-нибудь сделать – как-то спасти ужин, которого он ждал целый год. В этот день все его дети вместе с членами своих новых семей возвращались домой, чтобы отметить сбор очередного урожая – хорошо сделанную работу.
Отец стукнул по столу.
– Знаете что? Давайте есть.
Обращался он к маме, но я вскочила со стула первой. Наконец-то нашлось какое-то занятие!
– Отличная идея!
Я бросилась к разделочному столу, пока мама не успела сказать, что справится сама. Пока Бен не кинулся мне помогать. Я так спешила, словно жаркое могло все спасти. А может, и правда могло? Мамино жаркое с сочными помидорами и жареным луком, в которое она добавляла слишком много бренди.
Я надела кухонные рукавицы и осторожно взяла в руки форму для выпечки. Мясо с овощами, ароматное, сытное, нисколько не пострадало от того, что ему пришлось подождать.
Я поставила форму на середину стола.
– Выглядит замечательно!
Мы обернулись и увидели в дверях Маргарет. Вслед за ней вошел Бобби. Оба неестественно улыбались. Ее улыбка предназначалась жаркому, его – близнецам.
Бобби сел рядом со мной, Маргарет – рядом с Бобби. Судя по выражению лица, она бы предпочла занять стул по другую руку от меня, который предназначался Финну. Однако Маргарет опустилась на то место, где сидела всегда – между мужем и свекром.
Она пододвинула свой стул вплотную к папиному, словно надеялась, что свекор защитит, если мужу вздумается кинуть в нее куском мяса. Разумное решение. Несмотря на улыбку, Бобби, похоже, мечтал именно об этом.
Я осторожно потрепала брата по спине – хотела утешить. Зря я это сделала. Он и так готов был взорваться в любую минуту, а от моего прикосновения напрягся еще сильнее.
Бобби глянул на Бена и молча кивнул – первое и единственное приветствие. Бен кивнул в ответ и с сочувственной улыбкой посмотрел на меня.
Затем Бобби решительно потянулся к бутылке с вином. В другое время он бы удивился, почему Бен тоже сидит за столом – что между нами изменилось? Однако сейчас брат не думал о нас с Беном. Он не думал ни о чем, кроме того, что подслушал в ванной.
– Папа… – позвал Джош, переключив на себя внимание Бобби – как нельзя более кстати.
– Да, что такое?
– Где дядя Финн?
Бобби принялся молча грызть ноготь на большом пальце. За него ответила Маргарет:
– Скоро приедет.
Бобби глянул на Бена – в ту самую минуту, как тот ласково обнял Мэдди одной рукой. Только теперь брат заметил, что за столом сидит еще один ребенок.
– Кто эта девочка? – шепотом спросил он.
Маргарет ничего ему не рассказала, а я не собиралась сообщать эту новость сейчас, когда его мир и без того рушится.
Не дожидаясь ответа, брат налил себе вина. Жене он не предложил.
Отец взял у него бутылку и сам наполнил ее бокал. Маргарет благодарно улыбнулась.
– Спасибо, Дэн! – Она сделала большой глоток. – Замечательное вино. Что мы сегодня пьем?
– «Кончерто».
– Очень скоро журнал «Вайн спектейтор» объявит его лучшим «пино нуар» года, – вставила мама.
– Одним из лучших «пино нуар» года, – поправил отец. – И потом, это не моя заслуга. Погода стояла теплая – виноград созрел сам собой.
– Не без твоей помощи, – с гордостью заметила мама. Мама, для которой наше застолье было всего лишь разминкой, а настоящий ужин ждал впереди – в «Ла Гар», в десять вечера.
Должно быть, она почувствовала мой взгляд, потому что спросила:
– Что такое?
Бен постучал по бокалу, и все повернулись к нему.
– Можно мне сказать несколько слов? – Он поднял бокал. – Мы так рады быть здесь!
– Кто это мы? – шепотом спросил Бобби.
Внезапно дверь распахнулась. Послышался громкий женский смех.
– Финн кого-то привел?.. – пробормотала мама.
И тут они вошли: Финн и девушка с громогласным смехом. Выглядела она соответственно: неприлично короткое платье с глубоким вырезом, из которого вываливалась огромная грудь; длинные светлые волосы, длинные ноги. Настоящая кукла Барби. Близнецы с Мэдди завороженно уставились на нее.
Финн держал девушку за руку и немного покачивался.
– Всем привет! – проговорил он слегка заплетающимся языком. – Простите за опоздание. Билл не пришел меня подменить.
Финн крепко обнял гостью за талию, задев рукой огромные груди.
– Чтобы загладить свою вину, я привел подружку. Алексис, это моя семья. Семья, это Алексис.
– Здрасте!
Она помахала нам рукой и теснее прильнула к Финну.
Мама заулыбалась и подскочила с места.
– Здравствуй, Алексис! Сейчас я устрою тебе местечко рядом с Финном.
Она бросилась доставать еще одну плетеную салфетку и тарелки под мясо и пирог, а Финн тем временем объяснял своей новой девушке, кто есть кто. В последнюю очередь он представил ей тех, с кем хотел познакомить больше всего.
– А это мой брат Бобби и его жена Маргарет.
Всю дорогу Финн поглаживал Алексис по ягодицам.
Бобби смотрел прямо перед собой, Маргарет тоже.
Бен вопросительно взглянул на меня.
– Все хорошо? – прошептал он одними губами.
Я растерянно пожала плечами, наблюдая, как Финн тискает свою подружку.
– Присаживайтесь и накладывайте себе жаркое, – сказала мама.
– Вообще-то я не ем мертвечину, – ответила Алексис. – Разве что морепродукты.
Мне захотелось отвесить ей пощечину – не за ответ, а за то, что она вообще пришла. Как будто это ее вина!
– Алексис вегетарианка, – пояснил Финн.
– Спасибо, что перевел! – зло рассмеялся Бобби.
Финн растерянно посмотрел на брата, недоумевая, почему тот на него сердит. До Финна до сих пор не дошло, что Бобби знает. Он был слишком поглощен собственным идиотским планом: забыть Маргарет. Финн привел Алексис ради нее и даже не догадывался, что Бобби все известно.
– Бен, ты собирался что-то сказать, – произнес отец.
– Что? – переспросил Бен, по-прежнему глядя на Финна с Алексис.
Мама дотронулась до его руки.
– У тебя был тост, – напомнила она.
– Ах да… – Бен попытался собраться с мыслями. – Просто хотел сказать, что очень рад здесь находиться. Предлагаю поднять бокал за Дэна и Джен. Благодаря вам я всегда чувствую себя частью семьи. Даже когда этого не заслуживаю.
– А когда такое было? – со смехом спросил Финн.
Я с силой надавила ему на бедро.
– Ай! – вскрикнул он и поднял руку, как бы сдаваясь. – Просто решил узнать, где именно мы находимся на шкале честности.
– На шкале честности, говоришь? – хмыкнул Бобби.
– Ешьте! – Отец произнес это так громко, что все на него оглянулись. – Давайте есть!
И мы начали есть. Всю дорогу Финн обнимал Алексис за плечи. А потом совершил нечто ужасное – повернулся к Маргарет, которая сосредоточенно смотрела себе в тарелку. Ее трясло – от жестокости Финна, от ярости Бобби.
– Сволочь! – крикнул Бобби и бросился на брата.
Он сшиб Финна со стула, и оба они повалились на пол, цепляя ногами мебель.
Все повскакивали с мест. Отец подбежал к дерущимся, Бен поспешил ему на помощь. Мама с Маргарет побыстрее увели близнецов с Мэдди.
На какое-то мгновение отцу удалось оттащить Финна. Бобби улучил момент и с силой ударил брата в лицо. Брызнула кровь.
Потрясенный Финн схватился за щеку. Потом потрясение сменилось злостью.
– Ты что, сдурел?! – воскликнул он.
– Да пошел ты! – прорычал в ответ Бобби.
Они снова сцепились. Теперь Финн не только защищался, но и нападал. Он вытолкнул брата в открытую дверь и повалил на траву. Тот вывернулся и подмял его под себя, готовясь нанести еще один удар.
Однако Бен успел схватить Бобби за плечи и оттащить назад, а отец рывком поставил Финна на ноги.
– Какого черта?! – выкрикнул Финн.
– Какого черта? – повторил Бобби. – Ты спрашиваешь, какого черта? А как же Маргарет?
– О чем ты?
– Как же Маргарет?
Финн притих – понял, что Бобби знает. Знает о них с Маргарет. Он нашел меня глазами – я стояла рядом с мамой в нескольких шагах от него.
– Нечего на нее смотреть! – рявкнул Бобби. – Она тут ни при чем. Посмотри лучше на меня!
В этот момент на лужайку выбежала Маргарет, отводившая детей в безопасное место. Мама заботливо обняла ее одной рукой, не зная, что еще сделать.
Бобби с отвращением глянул на Финна.
– Ты ведь мой брат!..
– Между нами ничего не было.
– Ничего не было? Допустим. Но ты всегда ее хотел!
Финн злобно рассмеялся.
– Что ж, тебе виднее.
– Дело даже не в Маргарет. Ты просто мне завидуешь – мечтаешь жить моей жизнью.
Отец с Беном стояли между братьями, не давая им сцепиться. От злости Бобби с Финном ничего не видели вокруг, и я боялась, что кто-нибудь из них заедет отцу или Бену по голове. Возможно, даже обоим.
Я выступила вперед.
– Может, успокоитесь и отложите объяснения до завтра?
– Тебе что, своих проблем мало? – грубо ответил Бобби.
Бен не дал меня в обиду.
– Перестань, Бобби. Она тут ни при чем.
– Нет, вы только послушайте! – рассмеялся Финн. – Ты, никак, вздумал защищать нашу сестру? Впечатляет.
Бобби озадаченно посмотрел на моего жениха.
– О чем это он?
На лбу у Бена пульсировала жилка.
– Финн, сейчас не время.
– Вот именно, не время, – подтвердил Финн. – Какого черта ты притащил сюда своего ребенка?
– Ребенка? – переспросил Бобби. – Та девочка – твоя дочь?
До Бобби наконец дошло. Вся его злость на брата обратилась теперь против моего жениха. Он кинулся на Бена. Финн последовал за ним.
– Эй! – Отец бросился вперед и встал между сыновьями и будущим зятем. Оттолкнул Финна в сторону, метнул предостерегающий взгляд на Бобби. – Хватит!
Его голос звучал ровно и сурово. Это их остановило. Наконец-то.
Все уставились на отца. Непривычно было видеть его в гневе. Одного этого зрелища хватило, чтобы Бобби с Финном пришли в себя.
– Бобби, ты сейчас же пойдешь в дом и поговоришь с женой. А ты, Финн, можешь отправляться куда угодно.
Братья молча смотрели на него.
– Завтра в пять утра я жду вас обоих на винограднике, чтобы отметить мой последний рабочий день. Извольте к этому времени вспомнить, как ведут себя взрослые люди.
Отец вернулся в винохранилище. Остальные тут же рассеялись: мама последовала за ним, Бобби пошел к близнецам, Бен – к Мэдди. Финн побрел в противоположную сторону и углубился в виноградник: миновал грядки с цветами и домик винодела и пропал из виду, проглоченный вечерним ветром.
Я осталась одна. Или почти одна.
На пороге стояла Алексис.
– Пожалуй, мне лучше уйти… – пробормотала она.
Изгои на главной улице
По теории отца, качество винтажа во многом зависит от того, каким вином ты согласен пожертвовать. В виноделии это называется деклассирование – готовность избавиться от некой части виноматериала. В первый раз деклассирование проводят еще на стадии сбора винограда. В последний – после долгих месяцев брожения.
Читать бесплатно другие книги:
