Дети Ишима. Книга 2. Возвращение Завидей Виктор
Был погожий солнечный, мартовский денек, когда уже всем стало ясно, что весна не за горами, наш «темнокожий» студент, утомившись от явлений в низкотемпературной плазме, решил совершить прогулку по ненавидимому им городу. У него был слабый расчет на то, что прогулка в солнечный день по Революционному проспекту, разгонит сгустившийся в его душе мрак, навеянный городом со славным революционным прошлым. Нужно сказать, что каких-нибудь музеев в этом городке не было. Исключением из правила был деревянный домишко на берегу реки Пахры, протекавшей через этот город, и в котором по преданиям, некогда останавливался творец Российской революции – В. И. Ленин. В этом домике местными властями со временем был открыт единственный городской музей, носивший имя главного революционера.
Вместо посещения музея и знакомства с его экспонатами, студент забредал в подряд расположенные магазины, – посуды, мебели, садового инвентаря и все другие, какие попадались ему по дороге. Примерно так же, как и в музеях, он рассматривал выставленные на всеобщее обозрение экспонаты, чем вызывал неподдельное удивление молоденьких продавщиц, особенно в лавках по продаже нижнего женского белья.
И вот после обстоятельного знакомства с экспонатами «музея» «1000 мелочей», я был остановлен незнакомой барышней, которая голосом меццо-сопрано, поинтересовалась, как ей пройти к станции пригородных электричек. Барышня в белом, накинутым на голову пуховым платком, сильно напоминала известную героиню фильма «Приходите завтра», – Фросю Бурлакову.
Поскольку осмотр экспонатов местных «музеев» мной был уже завершен, и я повернул обратно в направлении станции пригородных электричек, то и сообщил незнакомке, что направляюсь в нужную ей сторону. Мы, не спеша, двигались по проспекту и о чем то беседовали. У моей попутчицы помимо красивого голоса, был явный артистический талант и вскоре от рассказанных друг другу каких-то смешных эпизодов и анекдотов мы оба покатывались со смеху, чем даже вызывали зависть у встречных прохожих, озабоченных серыми буднями промышленного города.
Пройдя, однако, половину пути, неожиданно выяснилось, что моя спутница живет неподалеку от церковного храма этого же города с революционным прошлым, и на электропоезд не опаздывает. Она недавно окончила институт иностранных языков Мориса Тереза, была влюблена и собралась замуж за англичанина, а в настоящий момент времени живет с родителями и является безработным переводчиком англосаксонского направления. Ее желание познакомиться с молодым человеком, было вызвано простительной слабостью молодой женщины и тем, что мой образ чем-то напомнил ей о далеком возлюбленном из туманного Альбиона, с которым тайные службы не позволили сочетаться законным браком.
Все это было доведено до моего сведения с прямотой и детской непринужденностью, что не могло не вызвать у меня симпатии и определенного сочувствия к судьбе дублера «Фроси». Когда мы уперлись в станционную площадь, «Фрося» предложила прогуляться в обратном направлении, и к тому времени, когда солнце уже начало заходить за горизонт, мы уже уютно расположились внутри церковного дворика, между сугробов на скамейке. Беседа с «двойником» о понятных для всех событиях жизни, мне явно нравилась больше таинственных явлений, происходящих в плазменных устройствах, и я не спешил возвращаться к ним снова. Поэтому приглашение «Фроси» на чашку кофе, было мной воспринято позитивно, тем более что ее жилище находилось поблизости.
В этом невероятно скучном городке «Фрося» была явно подослана или подброшена мне потусторонними силами, чтобы отвлечь меня от унылых трудовых будней, а может быть и предотвратить меня от более тяжелых и неприятных явлений нашей жизни в будущем. Она была забавна, умна, энергична, с белокурой короткой прической, но слегка полновата. Ее внешность совершенно не соответствовала моим представлениям о красоте, правда, у нее были темные глаза, что слегка смягчало мое критическое отношение к ее облику. «Фрося» была идеальным товарищем для того, чтобы мне на час другой отвлечься от будничных забот, прогуляться по городу, и при этом не вляпаться с ней в какую-нибудь «романтическую» историю.
Несмотря на кратковременное знакомство, вскоре ее я воспринимал, как своего старинного друга-приятеля, с которым можно обсудить любые вопросы из окружающей действительности и даже в случае необходимости получить совет. Такое положение дел меня устраивало, однако «Фрося» из-за своего энергичного характера, периодически пыталась передвигать границу между нами в моем направлении, я же, понимая возможное направление главного удара, предусмотрительно возвращал все в исходное, нейтральное состояние.
Так в плановом порядке близились даты защиты дипломной работы, и реинкарнации «темнокожего» студента в «бледнолицего». Время текло по своим вечным законам, и ничего не предвещало серьезных бурь и потрясений в будущем. Однажды я был приглашен на студенческую вечеринку своего товарища, где так же предполагалось проведение неофициальной части его посвящения в столичного жителя.
Наш студент, удалившись от столицы в город с революционным прошлым, к тому времени, изрядно подрастерял свою столичную группу поддержки и решил пригласить с собой «Серого мышонка», считая, что ее умение вести светскую беседу, никак не сможет испортить дружескую вечеринку. Мы достойно отметили это событие, после которого студент, играя роль джентльмена, заказал такси с намерением вернуть «мышонка» к своим родителям. Поскольку встреча друзей происходила под светлым знаком реинкарнации, а студент находился в хорошем расположении духа, т.е. изрядно выпивши, то до него не сразу дошел смысл вопроса спутницы, возвращавший его на столичную землю.
– Виктор, – слегка картавя имя студента и делая акцент на последнем слоге, обратилась к нему Лена, – скоро тебя ждет завершение учебы и распределение, и как ты намерен решить эту задачу?
– Я уже на пути к ее решению, в крайнем случае, у меня есть страховочный вариант с одним подмосковным НИИ, куда и распределюсь, – ответил я как на духу у своего исповедника.
– И что, тебя устраивает это решение? – не унималась спутница.
– Нет, не устраивает. Более пакостного места в Подмосковье, на мой взгляд, сложно сыскать. Но умные люди меня недавно надоумили, как преодолеть эти сложности. В одном из столичных учреждений уже месяц, как валяются заявления двух молодых людей с просьбой сочетать их незаконным, то есть «чернокнижным» браком, – ответил я.
Возникла продолжительная пауза, по завершения которой, спутница по имени Елена продолжила.
– У меня есть другое предложение. Ты на днях расторгнешь существующее соглашение, а мы с тобой после этого заключим похожее, и оформим его в другом районе столицы.
– И зачем мне это нужно? – на удивление трезво, полюбопытствовал студент. – К тому же я не любитель нарушать договоренности между двумя порядочными людьми, хоть один из них имеет «темноватый» оттенок кожи, имея в виду себя.
– Давай встретимся завтра и обсудим все спокойно. Если говорить кратко то, если тебя что-нибудь не устроит в моем предложении, – ты получишь все то же самое. А если устроит, то и «все остальное». – Довольно туманно сформулировала повестку дня на завтра Лена.
Что скрывалось за словами «Все остальное», студенту оставалось только догадываться. Он покосился на «мышонка» и подумал про себя, если только это то о чем он подумал своей нетрезвой головой, то, скорее всего его это точно не устроит, так как никаких притягательных для него флюидов от Елены не исходило. И даже почувствовал в этом предложении какой-то неприличный привкус. Вместе с тем оно вызвало его интерес, и они договорились встретиться назавтра у метро Парка Культуры.
В условленный час, с пунктуальностью свойственной представителям королевской фамилии, Елена выпрыгнула из дверей трамвайчика, и они вместе отправились в неподалеку расположенное кафе. В дневные часы кафе было почти полупустым.
– Виктор, ты иди в зал, займи столик, а я заскочу на минутку в туалет, приведу себя в порядок и вскоре приду, – распорядилась Лена, как к своему верноподданному.
– Слушаю и повинуюсь, Ваша светлость, – ответил студент с признаками иронии в голосе.
До этого момента все шло, как обычно; студент выбрал расположенный в полутьме уютный столик на двоих и от нечего делать листал меню, а когда поднял от него глаза, отметил, как в его сторону направляется довольно симпатичная, но незнакомая ему девушка. Невысокого росточка, стройная с хорошей фигуркой: – темные, как смоль локоны, обрамляли ее матовой белизны лицо. Маленький аккуратный носик, слегка пухлые, но четко очерченные губы, красивый лоб, темные дуги бровей сразу привлекали к себе повышенное внимание окружающих. Она остановилась поблизости и с выражением, исполненным достоинства, поинтересовалась, – не позволит ли «кабальеро» присесть незнакомой даме?
Сложно описать возникшее у студента состояние доступными ему средствами. Тем, кто получал нокаут с одного удара, поймут рассказчика и без объяснений. Он мгновенно потерял дар речи, а через некоторое время, когда поднялся на ноги и этот дар начал медленно возвращаться, он еще некоторое время бессвязно что-то бормотал про себя. Превращение лягушки или самой что ни есть обычной Елены в Елену Прекрасную вряд ли могло вызвать у студента подобный шок. Если бы он был ярым верующим и устоял после внезапного удара на ногах, то осенил это видение крестным знамением, – перед ним находился материализованный образ духа доньи Каэтаны герцогини Альбы, согласно историческим сведениям, жившей более двух сотен лет назад. Современники считали ее красивейшей женщиной Испании, и любовницей художника Франциско Гоя. Может быть, это были злые языки сплетниц и завистниц, но относительно красоты, наш студент все-таки был склонен верить художнику Франциско, – уж он-то должен был понимать в этом толк!
Этот образ сформировался у него после прочтения романа и, несмотря на некоторую предвзятость к надменности высокородных испанцев, и некоторое время являлся его внутренним эталоном женской красоты. Значительно позднее видел он и картину Гои «Обнаженная маха», написанную с натуры герцогини Альбы, но кроме фигуры, ничего образцового в лице в ней не обнаружил. Образ, существующий в его больном воображении, был намного лучше и скорее приближался к облику «неизвестной» с черно белого фото, подобных изображений лиц ему не приходилось видеть никогда.
Вот, как описывает Фейхтвангер образ герцогини Альбы при встрече с художником Франциско: «… Обомлев, не находя слов, стоял он в дверях и, не отрывая глаз, смотрел на герцогиню Альба. Продолговатое смуглое, без румян лицо, обрамленное густыми черными кудрями, с воткнутым в них высоким гребнем, мерцало теплой матовой бледностью. Из-под складок юбки выглядывали маленькие изящные ножки.…
– Вам нравится мое кружево? – спросила она. – Это трофеи фельдмаршала Альба, взятые им триста лет назад не то во Фландрии, не то в Португалии.
Он не знал, ответил он, в конце концов, или нет. Не знал, говорил ли кто из окружающих. И вот снова зазвучал глубоко волнующий его голос, ее высокомерное лицо было обращено к нему.
– Так что же нашли вы во мне нового? – опять спросила она…»
Описание образа доньи Каэтаны писателем, показалось мне скудноватым, поэтому, когда я прочитал роман, мне пришлось мысленно дорисовать этот образ по своему вкусу. Вероятно, представший в кафе образ двойника Каэтаны, за исключением мелких деталей, соответствовал тому воображаемому, что и вызвало мою подобную реакцию.
Придя в себя, я начал кружить вокруг «доньи», задавая дурацкие вопросы и восклицая: «Лена, это и правда, ты?… Не может быть!… Не понимаю, зачем тебе нужен был этот маскарад?… Что он доказывает?.. Нет! Ничего не понимаю!… Зачем?!»
Вероятно удовлетворившись произведенным эффектом, с видом, – ну и что?! Ну и как «все остальное»? «Донья» Елена, наконец, предложила студенту-кабальеро успокоиться, и перейди к обсуждению актуальных вопросов. Он чувствовал себя полным дуралеем и, кажется, объявил ей, что переговоры и обсуждение «всего остального» отменяются из-за полной победы одной из высоких договаривающихся сторон. Тут, к своему удивлению, у него начали пробиваться ростки здравости, и он начал рассуждать и задавать осмысленные вопросы:
– Лен, что касается меня, то действительно вопрос «цвета» кожи в настоящее время меня волнует, поскольку в столице реально можно подыскать подходящее мне место дальнейшей деятельности, например, это мог бы быть институт Океанологии и другие на него похожие, куда берут только «бледнолицых». Однако, сейчас я почти в безвыходной ситуации, так как у меня безальтернативный выбор организации типа «ящика», с колючей проволокой и высоким напряжением на ней, и ядерной энергетикой в космосе на многие годы в придачу, а я предпочитаю, все-таки свободу и хочу вдоволь покуролесить по свету. За исключением этих мелочей, НИИ, куда меня берут, меня устраивает, там интересное направление работ.
– Но мне не понятно, зачем это нужно тебе? А потом я о тебе знаю не больше того, что узнал в первые минуты нашего знакомства почти год назад? Тем более, за это время я и сам не очень понимал, зачем мы вообще встречаемся, так как за это время я даже не предпринял попытки взять тебя даже за руку, не говоря уже обо «всем остальном». То, что произошло сегодня, я и сам осознал не совсем до конца, по природе я тугодум и мне на все нужно время, хотя не могу не отметить удачность выбора тобой времени и способа нанесения апперкота. Но глубоко убежден, что большего результата можно было добиться уже давно, не прибегая к маскараду и таким сильнодействующим средствам.
– Это необычная история, – продолжила «донья» Елена – и запасись терпением, если хочешь меня правильно понять. Много лет тому назад, еще в военные годы служили вместе два друга, причем однажды они попали в серьезную передрягу, да так, что едва из нее выпутались. Ну и на радостях, что остались живы, договорились, что если когда-нибудь у них будут дети, в частности девочка и мальчик, то они навеки породнятся, заключив между ними союз!
Прошло много лет и как ты сам понимаешь, у одного друга появилась я, а у другого мальчуган, и нас обручили прямо с детства. Наши родители были люди серьезные, в частности мой папа и его друг еще в молодости входили в окружение командующего генштабом, и уже тогда занимали высокие посты и, соответственно, ни о каких изменениях в их планах и намерениях, даже относительно детей не помышляли.
Наши семьи продолжали дружить, несмотря на время и перемены, дети взрослели и понемногу до них начало доходить то, что без их ведома и желания втянули в какую-то непонятную, и не совсем детскую игру. И чем ближе приближались дни осуществления неизбежных планов родителей, тем сильнее возрастало противодействие, взрослеющих детей, этим планам. Незадолго до нашего с тобой знакомства, у меня с моим «суженным» состоялся серьезный разговор, тогда и выяснилось, что и я, и он одинаково отрицательно относимся к осуществлению планов родителей. Но не знаем, как нам выпутаться из этой ситуации, так как понимаем, что это вызовет серьезное недовольство и противодействие с их стороны. У моего «суженного» есть девушка, которая ему нравится, а после знакомства с тобой, и у меня возникли определенные ощущения; и я хотела бы узнать твое мнение относительно себя, отсюда и происходил весь этот маскарад.
– Лен, прости меня, но мне сложно тебя понять, так как все решения о себе самом я, сколько себя помню, всегда принимал самостоятельно. Однако положение у вас действительно сложное. Выражаясь языком военных, вы окружены и если не предпримите попытки прорвать окружение, вам крышка. К сожалению, на сегодня, у меня нет резервной армии, а главные мои силы отвлечены на борьбу с дипломной работой, а так же подготовке моего превращения в «бледнолицего». Но я на вашей стороне, поскольку не понимаю, как приказом даже верховного командования, можно обязать людей любить друг друга. Здесь генералитетом явно был допущен серьезный стратегический просчет…
– Вить, не юродствуй, пожалуйста, – прервал меня улучшенный мной образ доньи «Каэтаны», тринадцатой герцогини своего великого предка фельдмаршала Альба. – У меня конкретное предложение: мы с тобой заключаем «союз» на бумаге, а если ты не будешь иметь ничего против, то он со временем может перерасти и в настоящий союз.
– Лен, – говорю я ей. – Если бы сегодня своей выходкой, ты не отправила меня в нокаут, и я при этом не растерял на полу остатки того чем думают, то я бы отказался от этой авантюры. Во-первых, потому что не в моих правилах, нарушать какие либо договоренности даже с малознакомым мне человеком, а во вторых, по моему слабому разумению, настоящие союзы так не заключаются. Как они заключаются, я и сам еще пока толком не знаю, но внутреннее ощущение подсказывает мне, что здесь много подводных камней, о которых легко можно расшибить голову.
Ведь тебе необходимо будет заблаговременно, об этих своих намерениях, предупредить родителей, и только в том случае, если они начнут артачиться, тогда, конечно, можно принять свое решение. Но следует иметь в виду, что это будет объявление им войны, которая может продлиться долгие годы или десятилетия. Тебя то они простят в любом случае, но со мной это будет другая история. А мое противостояние профессиональным военным, заведомо обречено на провал, даже если у меня в «заложниках» остается их родное дитя.
– Нет, Витя только не это! Они все разрушат, я уверенна в этом, я их знаю. Выход здесь только один, их нужно поставить перед фактом. Вить! Разорви свои прежние договоренности…
– Лен, – говорю я ей, – поскольку яд или какое-то приворотное зелье уже распространяется по моим кровеносным сосудам и жилам, я не буду столь принципиален в своих убеждениях, и похоже, что меня уже легко убедить в чем угодно. Но свое мнение я сформулировал. Давай договоримся так: – я сегодня свяжусь со своим компаньоном, и если с той стороны буду понят правильно, мы станем на тропу, с которой будет трудно свернуть в сторону или повернуть назад.
Контакт с моим компаньоном, оказался позитивным. Едва я заикнулся о некоторых препятствиях, возникших на моем пути, мне тут же сообщили, что и моя напарница, примирившись со своим возлюбленным, намерена свои проблемы разрешить уже без участия студента, что показалось мне благоприятным началом для нового предприятия. Через день, в другом социальном учреждении появились свежие заявления двух студентов старшекурсников.
Образ доньи Каэтаны, через некоторое время, сообщил мне, что примерно на месяц она покидает столицу с туристической группой в роли переводчика, и как раз после ее возвращения мы сможем завершить все запланированные официальные процедуры. Я же удалился в резервацию, поселился в монашеской келье и ушел с головой в диплом и связанные с ним плазменные явления. Недели через две в нашей с приятелем келье объявилась «Фрося» и, приложив немалое усилие, вытащила студента подышать «свежим» промышленным воздухом. Через некоторое время, она обратила внимание, что студент слушал ее невнимательно, отвечал невпопад, а над шутками смеялся не в тех местах, где положено.
– Вить, что сегодня с тобой, ты какой-то сам не свой? – Заметила она.
– Да переутомился, наверное, ведь с этой плазмой дойдешь до маразма. – Ответил я словами популярной в то время песни.
– А потом у меня новость! Я собираюсь жениться и не в отдаленном будущем, а через месяц. Пришло время браться за ум и кончать с этой рассеянной жизнью, которая ничего кроме вреда здоровью не приносит, – говорю я ей. – Может быть, это меня и отвлекает, ведь не каждый же день такое случается.
Возникла пауза, «Фрося», наверное, обдумывала поступившие свежие новости.
– И кто ж она, твоя избранница? Где живет, как ее зовут, и на какое время назначен обряд?
Я назвал дату.
– А относительно всего остального я бы тебе сказал, да толком и сам не знаю, хоть и знаком с ней уже почти целый год. Она – студентка последнего курса института, который и ты оканчивала по специальности английского языка. Живет в Москве. Из семьи военных, а зовут Лена. Весь этот год я изредка встречался с ней, хотя какого-либо значительного интереса к ней не проявлял. И знаешь, что для меня непонятно совершенно, так это ее поведение. Обычно люди сначала хотят подать себя с лучшей стороны, а в ее случае все было с точностью наоборот. У меня «открылись» глаза на нее только при одной из последних встреч, когда она решила отказаться от маскарадного костюма, превращавшего ее почти что в уродину.
– И, кажется, начиная с того момента, я полностью съехал с «катушек». Явившийся ко мне образ, вероятно, вынашивался у меня внутри долгое время, поэтому стоило мне на нее взглянуть, – и я пропал. Чем-то она напомнила мне, выдуманный мной образ доньи Каэтаны герцогини Альбы из романа Фейхтвангера. Я бы сказал, что она по своему красива, необычна, как своим видом, так и своими оригинальными выходками. Причем все мои доводы самому себе об очередной глупости, которую я совершаю, мой организм отвергает без всяких объяснений. Я не подвержен действию гипноза и внушению, поскольку проверял это у профессионалов, но то, что случилось иначе как гипнозом или колдовством не назовешь.
– Вить, можно я задам тебе несколько вопросов, а ты, по возможности, ответишь на них правдиво?
– Валяй, – говорю я ей, – буду правдив, как перед лицом святой инквизиции. Я и сам толком ничего не знаю, да и кто в этом мире может с уверенностью сказать, что он что-нибудь знает или в чем истина, а где ложь?
– Так вот, продолжала «Фрося», – скажи, ты когда-нибудь с ней присутствовал среди ее друзей, знаком с ее родителями, слышал о ней мнение ее знакомых? Я уже не спрашиваю о том, не предавались ли вы утехам греховной любви?
– Нет! Ни в чем таком я не замешан, ничего не видел и не слышал. Но я думал об этих странностях нашего с ней знакомства. А относительно всего остального, то я не приближался к ней и на расстояние вытянутой руки. Ты, кстати, повела себя со мной порядочно и сразу представила меня своим медицинским и авиационным родителям, которые, из-за хорошо сваренного кофе, произвели на меня неплохое впечатление.
– Вить, мне, конечно, приходило в голову, что ты немного не в себе, но я не предполагала, что до такой степени! Ты хочешь надолго связать свою жизнь с абсолютно незнакомым тебе человеком? Не зная ее друзей, товарищей, родителей, строго говоря, не зная абсолютно ничего. – Абсолютно правильно и трезво рассуждал двойник «Фроси».
– Да, получается что так, – ответил я утвердительно.
– Если хочешь знать мое мнение, то ты полный или круглый идиот, выбирай, что хочешь, говорит мне «Ефросинья», – послушай меня и не делай этого!
– Не могу, – ответил я, почти обреченно.
– Ладно, – говорит мне она, – делай, как знаешь.
На этом мы расстались. Дела с дипломом подошли к концу, появилось свободное время, и я опять увиделся с белокурой «Фросей». Во время этой последней нашей встречи она довела до моего сведенья, что пользуясь своими каналами, ей удалось собрать кое-какую информацию о «таинственной» незнакомке. Действительно подтвердилось, что она имеет некоторые странности характера, с детства дружила с одним молодым человеком. Были подтверждены слухи о помолвке и что они друг друга, выносить не могут, так что с этой стороны девушка по имени Лена представила о себе правильные данные.
– Это уже не имеет значения, – говорю я «Фросе».
Всегда, когда мне случайно на глаза попадают кадры подрыва здания взрывниками, меня никогда не покидает удивление и даже восхищение! Длительно возводимое здание, на которое потрачена уйма времени, сил и материалов в считанные мгновения превращается в груду трухи. Примерно также часто обстоят дела с нашими жизненными планами и намерениями.
Как при подрыве здания, вскоре «Фросей» был подожжен бикфордов шнур заложенной взрывчатки и до полного разрушения затеи, которую вынашивала копия тринадцатой герцогини Альба, и в которой принимал достаточно пассивное участие студент выпускник, оставались считанные дни.
Накануне возвращения «доньи Каэтаны» из туристической поездки, в квартире, где обитали ее родители, раздался телефонный звонок, и некая «неизвестная», конечно же, из лучших побуждений, сообщила, что сведения, которыми она располагает касательно их единственной дочери, будут весьма интересны для ее родителей. «Неизвестная» далее сообщила, что у их дочери не позднее чем через два дня назначена официальная, но тайная церемония с одним молодым человеком. Этот молодой человек в сущности всем хорош, но сейчас он заканчивает образование, и для удачного распределения ему нужна столичная прописка. У него есть любимая девушка, которая проживает за пределами столичной кольцевой автомобильной дороги, с которой он намерен в будущем связать свою судьбу, но ваша дочь ни о чем таком не подозревает. По их совместному решению, о предстоящей церемонии, решено до поры до времени не информировать широкую общественность, в том числе и родителей…
Дальнейшие события развивались лавинообразно. По возвращении «Каэтаны-Елены», ее родителями был незаметно изъят паспорт и припрятан в надежном месте, после этого до нее были доведены сведения, переданные «доброжелателем» их семье. И в то время, когда студент дозвонился до жилища потомственных «герцогов» с намерением выполнить добровольно взятые на себя обязательства, там, по-видимому, стоял полный бедлам, а ее матушка посоветовала звонившему, при желании, вернуться к этому вопросу позднее, когда все утихомирится. «Герцогиня» подойти к телефону решительно отказывалась. В течение нескольких дней молодой человек прилагал все усилия, чтобы выйти на прямой контакт с «герцогиней» и понять, что собственно произошло? Но она была неумолима, и вступать в переговоры со столь легкомысленным студентом отказывалась.
Вот здесь рассказчика снова потянуло на отступление от основного сюжета рассказа. Вызвано это было тем обещанием, которое он дал самому себе в самом начале повести, а именно – при каждом подходящем случае вспоминать давно ушедших людей, тех которые по различным причинам были ему близки. К одному из таких людей автор причисляет и Сервантеса. Образ этого великого человека и писателя возник перед рассказчиком не случайно, а в связи с сюжетом еще не оконченного рассказа о годах студенчества героя этой повести.
Восхищение Сервантесом, конечно, возникло у студента после его знакомства с его жизненным путем и, конечно же, его творчеством. И на протяжении всей жизни, рассказчика и автора настоящей повести не покидала мысль посетить те места, где бывал этот человек и тем самым как бы отдать ему заслуженные почести. И вот, когда надежда уже начала таять, ему случайно подвернулась возможность побывать в Италии, а в частности на набережной Неаполя, где разгуливал Мигель де Сервантес после ранения в баталии при Лепанто, дожидаясь корабля на родину в Испанию.
Насколько может вспомнить рассказчик, день посещения автором набережной порта, выдался на удивление мерзким. Ветер нагнал из Неаполитанского залива свинцовые облака, сквозь эту завесу с набережной даже не просматривался вулкан Везувий. Секущий, не прекращающийся ни на минуты ливень не давал возможности высунуться из кабины автомобиля, тем не менее автор этого творения не оставил своих намерений прогуляться тем же путем, которым бродило «зерцало странствующего рыцарства» и человечности. Промокнув насквозь, он все-таки прошелся вдоль набережной в одну, а затем и в другую сторону, мысленно представляя себе, будто бы он прогуливается с человеком, появившемся на этот свет до него ровно четыре века назад!
После подобного экскурса в историю, рассказчик вознамерился вернуться в наши дни, возвратился к оставленному им легкомысленному студенту, который после полученных сердечных ран отправился к своим друзьям в их совместную обитель, где и растянулся на собственной постели, наподобие неподвижного бревна.
Больной студент, практически не говорил ни с кем из своего окружения, отказывался от еды и питья, за исключения пива, приносимого его товарищами. И когда его состояние начало вызывать у товарищей серьезную озабоченность, они собрались у его изголовья в попытках выяснить причину посетившего его серьезного недуга. Слово за слово, у его товарищей, вначале туманно, потом все яснее начала прорисовываться причина хвори, овладевшая их старинным приятелем. И каждый, в меру своего понимания, пытался принять участие в судьбе захворавшего студента.
Одни советовали собраться гурьбой и, прихватив с собой гитары, отправиться незамедлительно к дому потомков Альбы, исполнять серенады до тех пор, пока надменная «герцогиня» не удостоит их знаками своего внимания и не допустит кого-нибудь из них к аудиенции. Другие склонялись к мнению, что потомкам фельдмаршала следует объявить ультиматум и пригрозить, что, дескать, если упомянутая выше Елена, не будет отдана ими добровольно, то студенческий сброд может перейти к наступательным действиям и даже к ее похищению. Третьи предлагали стать на дипломатический путь урегулирования конфликта и для этого уже сформировали из своего состава дипломатический корпус.
Находящегося в полубредовом состоянии студента от всех этих разговоров начали посещать видения, – ему пригрезилось, что он находится в кругу студенческих друзей университета города Саламанки, то есть превратился в одного из персонажей, описанных Сервантесом в своих «Назидательных новеллах». Как раз в новелле «Подставная тетка» описаны приключения студентов Саламанки, связанные с прибытием в их город одной дамы и девушки весьма «строгих» правил, поразительной красоты и осанки, по-видимому, ее дочери или племянницы. Видения были настолько реалистичны, что у захворавшего студента не возникало никаких сомнений в их достоверности:
– Было уже недалеко до полудня, а дом, в котором обитали эти двое, все еще был заперт снаружи, из чего прибывшие к нему дружки легкомысленного студента, заключили, что его обитательницы пребывали где-то на стороне и могли вскоре вернуться. Предположение это оказалось верным, и, немного погодя, они увидели приближающуюся даму в возрасте, впереди которой шла девушка на вид лет восемнадцати, с серьезным лицом, большими, и видимо по недосыпанию грустными, темными глазами.
Почтенная дама приблизилась к дому, а привратник открыл им дверь. При этом, стоявшие невдалеке студенты дипломатической миссии, сорвали с себя шляпы с исключительной вежливостью и почтительностью, почти переходящую в нежность, всем своим видом демонстрировали входящим, о своем к ним расположении. Они слегка согнули ноги в коленях и при этом опустили глаза с таким видом, как если бы они были самыми учтивыми кабальеро и наиболее успешными студентами на всем белом свете.
Дамы проследовали в дом, не оставив никаких надежд молодым людям на дальнейшее продолжение их знакомства. Они остались на улице, погруженные в задумчивость, теряясь в догадках, что им предпринять далее и как помочь своему товарищу, умирающему у себя на кровати от сердечного недуга. Тут же ими было решено устроить знатным сеньоритам серенаду ночью. Это, как известно, главный знак внимания, какой могут позволить оказать дамам бедные студенты во всех странах и во все времена.
Затем они отправились свести счеты со своим вечным врагом, – голодом, иначе говоря, разделаться более чем скудной едой. Подкрепившись, они созвали других друзей, среди которых находились неплохие певцы, – то есть попросту горлопаны. Тем временем наступила ночь, и вот, в подобающий для такого рода торжественных выступлений час, ватага юнцов с гитарами наперевес, собрались вместе для исполнения ночной серенады. Пышное шествие собутыльников нашего студента, повторно направилось к дому не очень любезной сеньоры и ее дочери.