Проектор Эмир Влад

© Влад Эмир, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Удавшийся опыт

Влад священнодействовал уже час. Проехав двести метров узкой песчаной косы, отделявшей мыс Кожевникова от берега, он попал на более-менее широкое место, заканчивающееся отвесными скалами, о которые с противоположной стороны бился Северный ледовитый океан. Океан не совсем понимал, почему на его пути встали огромные чёрные скалы, откуда они вообще в этом месте взялись, ведь на много километров вокруг берег был ровным и плоским, спокойно принимая на себя волны самого холодного океана на земле. Океан уже давно вымыл берег по обе стороны этих жутких скал, зайдя на берег метров по пятьсот, образовав себе заливы и бухты для дальнейшего наступления, создав свои плацдармы для извечной борьбы с сушей. Пока что суша держалась, выставив свой бастион – сопку Кожевникова, скальный массив высотой метров двести над уровнем моря. Коса и была связывающим мостиком между бастионом и остальной сушей. Волны могли её преодолеть только в сильные шторма, да и то, с каждым ударом принося по несколько круглых обкатанных камешков, делая насыпь около скал, со стороны океана, всё выше и массивнее. На бастионе была земля, трава и карликовые деревья. Всё было, как в обыкновенной тундре, только выдвинутой своими краями далеко в море, в море-океан. По этой-то земле и ходил сейчас Влад, расставляя устройство по схеме далеко не им изобретённой, но только ещё никогда не применяемой для экспериментов такого рода. Для своего эксперимента Влад использовал схему еврейской шестиконечной звезды, с размахом – расстоянием в сто метров от каждой вершины звезды до её геометрического центра. Влад и сам не смог бы объяснить, почему он избрал именно такое строение своего оборудования, да такое объяснение, в сущности, и не требовалось – Влад держал своё изобретение в строжайшей тайне и даже всё необходимое оборудование для опытов изготавливал, практически, сам, прибегая иногда к помощи специалистов. Он просто не объяснял им, для чего были нужны и где применялись заказываемые им те или иные фрагменты его оборудования, его отдельных частей.

Части оборудования изготовлялись, после этого окончательную сборку проводил сам Влад, в абсолютной скрытности. Да особых узлов и механизмов каких-то и не требовалось, важна была сама идея. А идея была! Она не только была, она уже жила своей жизнью, подталкивая мозг Влада к своему осуществлению, она зрела уже много лет и вот, наконец, выплеснулась и превратилась в живую. Идея хотела жить, хоть недолго, но жить! И не умирать, потом, окончательно, а воскресать и снова жить. Идея требовала действия. Идея и нашла Влада, а не он её. Идея, возможно, ко многим обращалась. Она вопила, звонила, звала, лежала на поверхности, но её почему-то не замечали. А Влад взял и наклонился. И поднял. И не отбросил в сторону. Рассмотрев поближе. Просто он был повнимательнее и замечал порой то, на что другие не обращали внимания. Произошло то, что другие называют инструкцией. Или случаем, как угодно. Факт остаётся фактом – идея была показана и озвучена, продумана и создана оборудованием. Прибором. П Р О Е К Т О Р О М. Идея стала, должна была стать, рабочим проектором, который изобрёл Влад. А будет ли этот проектор работать, как раз и должен был показать этот опыт, ради которого Влад пролетел десять тысяч километров, затратил годы на работу, не раз терзался сомнениями, просидел уйму времени в библиотеках, где оставил колоссальное количество сил и энергии, работал за всеми видами компьютеров, потратил все свои средства и сбережения, залез во всевозможные долги, даже не представляя, как и чем он их будет отдавать. Идея была важнее. Она сама это знала, заставляя его работать, считать, залезать в долги, чтобы снова работать и считать. Теперь Влад уже не торопился, ходил от тропочки к тропочке по плато, куда вывела дорога по краю косы, ведущей от берега к мысу Кожевникова, или к сопке Кожевникова, как называлась эта скалистая гора, далеко выдающаяся в море, в Чукотское море, являющегося частью Северного ледовитого океана. Влад, не торопясь, устанавливал треноги с лазерными указками, по миллиметру выравнивая их по отношению друг к другу и к центру шестиконечной звезды, в котором стоял обычный теодолит. Влад тщательно измерял углы наклона указок и доводил до микрона выверенные расстояния, непрестанно заглядывая в свои расчеты. Оборудование он привёз на одолженном УАЗике своего старого друга, школьного товарища, который и помог. И который теперь, неизвестно уже с какого времени опасавшийся современной техники, отошёл на почтительное расстояние в сторону. Места для установки оборудования хватило, стояло полярное лето, его конец, так что и времени на эксперимент должно было хватить. Влад не спешил, нельзя было ошибиться ни на толику, это имело самое важное значение в предстоящем опыте, если можно было ожидать результат. Кабели от лазерных указок сходились к теодолиту, даже не к теодолиту, а в центр шестиконечной звезды, где и стоял сейчас Влад и с десяток больших аккумуляторов, которые без объяснения причин были сняты с разрешения и с помощью того же друга с нескольких автомобилей, стоящих в гараже предприятия, в котором друг Влада и работал.

– Андрей, мне необходимо питание, – просто сказал однажды Влад, облазив окрестные места, которые он стал уже забывать., – Двенадцать вольт достаточно, но большой ёмкости. Автомобильные аккумуляторы.

– Сколько штук? – деловито осведомился хозяин. Сергей занимал должность заместителя начальника Шмидтовского отделения ОАО «Северовостокзолото», имел серьёзные возможности и мог позволить себе не спрашивать о странном поведении Влада и о его странных поездках на персональной автомашине хозяина, переданного им, хозяином, в полное распоряжение гостя на время его визита.

– Сколько нужно аккумуляторов? – повторил тот же вопрос Андрей, видя, что Влад задумался. Исследователь явно что-то считал. В уме.

– Я думаю, – протянул он, – смогу суток за пять что-то получить. Ну… За неделю. Это часов сто пятьдесят – двести. Двести ампер-часов достаточно! – Понятно, – кивнул Сергей, – заряжать новые смысла не вижу. Возьмёшь из гаража, у них всегда на вездеходах запасные есть, готовые – залитые и заряженные. Там, у них, 24 и 12-вольтовые, сам выберешь. Держи! – Сергей протянул записку начальнику гаража, она же была и распоряжением, – Скажешь, что я приказал!

Получив также и дополнительные клеммы с переходниками, Влад всё собрал и изготовил серьёзную батарею, где-то ампер на четыреста общей ёмкости. Остальное было приготовлено заранее. Всё Влад привёз с собой, даже кабели питания и пульт управления, состоящий из целых двух тумблеров – для включения питания и шагового переключения мощности. А вот остальное время Влад потратил на эти самые микроны, выверяя всё теодолитом, с максимально возможной точностью. К обеду приготовления были закончены и Влад занял место в центре шестиконечной звезды. Он не волновался, он уже давно не волновался. Волнения остались позади. Все переживания, сомнения, долги, всё… Изобретатель был уверен – Проектор з а р а б о т а е т! Влад уже не помнил, в какой момент в нём зародилась эта уверенность, сейчас он просто знал и всё! Возможно, лишь маленькие нюансы могли как-то повлиять на ход эксперимента, да и то, лишь отсрочив время его проведения, а, значит, и время получения результата. Успеха!

Став около теодолита, не шевелясь и, в самом деле, не дыша, чтобы никаким, даже лёгким движением воздуха не повлиять на отклонения лучей лазерных указок, Влад щёлкнул первым тумблером, включив питание указок и поставил тумблер управления мощностью в положение «МИНИМУМ». Влад ждал. Он знал, что успех будет и ждал. Влад привёз с собой одеяла, примус, термоса, тушёнку в металлических банках, сухой спирт и ещё многое, что необходимо было для исследования и выживания в этих хоть и летних, но далеко не комфортных условиях. Запаса энергии аккумуляторов должно было хватить надолго. Все расчеты были произведены согласно выкладок и выводов и все, даже мельчайшие детали опыта, давно уже родились, выросли и сформировались в его голове. Мозг переработал поданную ему информацию и смоделировал результат. Всё это плотно лежало в голове изобретателя, мыслителя. Остался последний этап – эксперимент!

Теперь, действительно, оставалось только ждать. И – смотреть в оба! Бинокль и фотоаппарат лежали в машине. Но пока не происходило никаких изменений. Нигде! Влад ещё раз осмотрел линию горизонта в полукруге от того места, где находился сам и где стояло оборудование. Ничего не было заметно, никаких отклонений от исходного. От горизонта, воображаемой линии, разделяющей землю и небо, не отходило ничего. Горизонт оставался горизонтом. Обычным горизонтом. Влад переключил тумблер управления мощностью на следующее деление, внимательно посмотрел на горящие зелёным светом светодиодные индикаторы, говорящие о нормальной работе лазерных указок и пошёл к машине. Он сильно перенервничал, хотя тщательно скрывал это даже от самого себя и хотел есть. Просто есть. Тушёнка, хлеб с чесноком, шоколад. Влад был почти счастлив – оставалось дождаться результата! Идея не могла не превратиться в результат, иначе не могло быть. Не могло!

А мыс Кожевникова был очень красив, загадочно красив! Был август – самый тёплый и ласковый месяц на Чукотке, температура воздуха поднималась почти до двадцати градусов по Цельсию. На клочке земли, ограждённом с одной стороны неприступными скалами, а с другой – узким перешейком, ведущим на берег, росли все растения, которые только и могли вырасти в этой суровой части света, где попросту нет света по полгода и мороз за сорок, где постоянные ветра и просоленный воздух, где вечная мерзлота не позволяет вырасти чему-нибудь питательному, столь необходимому для жизни… Растения – одногодки, даже больше – однодневки. Или карликовые деревья, вцепившиеся корнями в сантиметры земли, отогревающиеся за короткое полярное лето, умудряясь, за такое короткое время, запастись и солнцем и водой, и какими-то солями и минералами на все последующие месяцы стужи и ночи, когда они погрузятся в ледяной анабиоз до следующего коротенького лета. Весны на Чукотке нет, есть только лето, а потом – только зима! Палитра красок и оттенков меняется очень быстро – буквально за сутки, цветовая гамма окружающего пейзажа перекрашивается практически, как говорят, на глазах. За этот короткий период праздника жизни полярные растения успевали всё… И влюбиться, и любить, и произвести потомство, и вырастить его, и рассадить это самое потомство, и, самое главное, передать потомству опыт жизни!

Это была жизнь Чукотки! Такая милая, из далёкого детства! Влад когда-то часто приходил сюда, на это самое место – мыс Кожевникова, бродил по крутому снежному берегу, по этому клочку земли. Скалистая сопка ему нравилась. Она внушала уважение. Она сопротивлялась великому Океану и сопротивлялась успешно. Даже очень успешно! Казалось, она была сильнее Океана! Возможно, на этой самой сопке, в седой глубине веков, древние народы Чукотки проводили какие – нибудь свои таинственные обряды. Влад иногда замечал, странной формы камни, выложенные полукругом, явно не случайно, и не природой. На довольно крупном и плоском камне, в центре, было углубление, как будто бы для маленького костра. Этот камень Влад так и использовал – он разводил в углублении камня огонь из таблеток сухого спирта, разогревал на этом огне банку с тушёнкой, настоящую армейскую, с огромным куском мясо и с очень вкусным холодцом внутри. После того, как он половину банки съедал, он наполнял её чистым снегом, который ещё оставался и весь не таял за короткое полярное лето и снова ставил на огонь – получался превосходный суп! Такого супа учёный ещё нигде, ни с кем и никогда не ел! Всё объяснялось до безумия просто, с высоты уже прожитых Владом лет – просто в его взрослом мире никогда не было такого удивительного, нежного, девственного снега, чистейшего, без всяких примесей – на тысячи километров вокруг тогда были только тундра и океан, не было ни одного проявления жизнедеятельности человека – ни заводов его, ни фабрик, ничего другого, откуда человек якобы «черпает» свою цивилизацию, уничтожая цивилизацию небесную. Это была территория «залётных» белых медведей, местом рождения которых, считается, как говорят, остров Врангеля, который находится чуть севернее берегов Чукотки. Влад ел тогда свой супчик на древних камнях и мечтал о далёких, чужих мирах, о путешествиях и о будущей жизни. О своём будущем! Он думал иногда и о людях, живших здесь задолго до него и так же как он сейчас, сидевших на этих самых камнях, думающих и рассуждающих о своей будущей жизни, о своих семьях, о своих друзьях. Влад постепенно собрал целую коллекцию из различных предметов, найденных им во время своих коротеньких, на пару-тройку часов, экспедиций на этот самый мыс Кожевникова. Он находил на берегу моржовые зубы, прекрасно сохранившиеся в челюстях, находил клыки белых медведей и их же черепа, находил большие куски моржовых клыков, может быть, и не совсем моржовых, из которых после отделки делал сувениры, которые раздаривал своим друзьям и знакомым. У Влада было на мысе и любимое место – «Чёртов палец»! Это тоже было оригинальное и очень интересное место. Из самого океана торчала ровная скала, достигающая в высоту более ста метров. Между скалой и остальным скальным массивом было расстояние в длину протянутой руки. На самом верху торчащей одиноко скалы находилась площадка, где мог поместиться стоя человек, а рядом, ещё метра на четыре, скала продолжалась выше, как будто перстом указывающая куда – то вверх. Внизу волны били в этот палец со страшной силой, пена поднималась высоко, но даже в сильные штормы до верха брызги не долетали. «Чёртов палец» находился в самой отдалённой, в самой скалистой, в самой недоступной части сопки – мыса Кожевникова и был как будто её символом – знаком неприступности и упрямства, гордости и постоянства.

Вспоминая свои походы, Влад не спеша доел тушёнку. Снега не было – теплынь, август. Поэтому банку пришлось отложить, засунуть в пакет и оставить в машине, выбросить её здесь не смог бы, наверное, даже самый ярый враг природы. Влад поднялся и осмотрел горизонт – кругом было чисто. Он прошёл к своему устройству, щупальцами раскинувшемуся от центра – кучи аккумуляторов и треноги теодолита делали его вид фантастическим – и переключил режим увеличения мощности на максимальный. В этом, в принципе, необходимости не было, нужно было, следуя предположениям Влада, просто ждать! Ничего, естественно, не произошло и Влад снова пошёл к УАЗику. В машине он покрутил ручки настройки радиоприёмника, поймал что-то на коротких волнах вроде музыки, вроде барабанного аккомпанемента к музыке и снова задумался. То, что он сейчас делал, было авантюрой в чистом виде. И даже к науке не то что отношения не имело, а напротив, её опровергало! Что-то среднее между мистицизмом и робкими предположениями о существовании чего-то, что хоть как то могло объяснить появление миражей или галлюцинаций, как их называют люди. Или видений – картинок из прошлого, как их тоже иногда называют. Или того, как может человек вдруг увидеть нечто такое, что происходит от него очень далеко, иногда в другом полушарии Земли! Влад и сам не представлял, откуда у него самого появилась эта фантастическая теория, у него была и на этот счёт своя догадка, но, к сожалению, ничем пока не подкреплённая и не обоснованная. А люди, всё же делали опыты, пытаясь как-то разгадать, найти объяснения происходящему сплошь и рядом. Попыток дать ответ на этот парадокс было предостаточно, но достоверного не было ни одного! Всё – не то! Влад перечитал горы литературы, потом просто перестал тратить время на это чтиво и стал вплотную заниматься той идеей, которая однажды так неожиданно пришла к нему в голову. Своей собственной Идеей! Которая в конечном счёте и привела его сюда, на мыс Кожевникова, на Чукотку! Влад совершенно машинально посмотрел на часы и чуть не ахнул – было уже двенадцать часов ночи! Солнце ходило по кругу – к горизонту даже не приближалось. Скоро оно начнёт садится и вставать, как и на материке, будет даже что-то вроде суточного цикла – день и ночь, но это будет длиться недолго – меньше одного месяца, даже ещё меньше. А потом, однажды, Солнце не встанет. И настанет Ночь! Полярная ночь – с северным сиянием и звёздами. И с абсолютно чёрным небом! Атмосфера земли в районе полюсов – Арктики и Антарктиды – тоньше, поэтому и цвет неба был не такой, не привычный. Без пяти минут двенадцать, за пять минут до полуночи, Влад закрыл глаза и заснул. Ему совершенно ничего не снилось – он просто отдыхал, находился в своей юности, когда ему было всего пятнадцать лет, а впереди – вся жизнь, когда ещё никто не знал, куда пойти учиться дальше, после девятого класса, а не то, что после десятого, когда ещё прятали от взрослых цветные глянцевые журналы, подаренные моряками – моряками с огромных сухогрузов, стоящих на рейде недалеко от берега, ожидающих своей очереди под разгрузку, к которым днём и ночью сновали катера и баржи, вывозившие с этих самых сухогрузов огромные массы грузов, без которых цивилизация бы в приморских посёлках не смогла существовать. В журналах этих были не совсем одетые девушки, а порой и вовсе не одетые. Влад, разглядывая цветные глянцевые страницы, не мог поверить, что так оно и есть, там… У девушек! Но это были настоящие фотографии и им приходилось верить, что так оно и есть, и только удивляться чудесам природы, настолько извратившей понятие «человек». Насмотревшись таких журналов, Влад, потом, искоса поглядывал на смеющихся одноклассниц, пытался представить у них то же, что видел на картинках, но у него это не получалось. Ну, а попросить какую-нибудь из них показать себя для сравнения, как-то не решался. В те годы это было очень неприлично и пошло. Так и уехал тогда Влад с Чукотки, не успев сравнить какой-либо оригинал с фотографией из этих журналов, он мог оказаться как обманом, так и правдой, в зависимости от сравнения. Оригиналы были, даже сидели у Влада на руках, но это было всё, до чего доходили тогда отношения между молодыми людьми. А может, дело было вовсе не во Владе, а в толстых и тёплых шубах и шапках, покрывающих оригиналы. Ну и, конечно, температура окружающей среды – намного ниже нуля градусов, сильно мешали этим исследованиям…

Влад сладко заснул, а скоро в небе, над горизонтом появились туманные очертания, постепенно становясь контрастными, превращаясь в цепочку кораблей. Каравана кораблей, проводимого ледоколом. Караван шёл на высоте спичечного коробка над горизонтом – между океаном и небом. Солнце было за спиной Влада, огибая сопку кругом и лучи его упирались прямо в корабли. Караван медленно уходил… Через десять минут очертания размылись и караван пропал. Влад мирно сопел в своей юности – он не успел увидеть начало работы своего проектора…

Утром ничего не изменилось. Влад в течение дня, несколько раз изменял мощность, щёлкая тумблером, но ничего не происходило. Пошёл второй день эксперимента. Взяв бинокль, Влад перебрался на другую оконечность плато, выходящую на мыс Вебера, за которым стояли под разгрузкой сухогрузы. Навигация на Севере идёт два – три месяца, за это время караваны судов, ведомые, на всякий случай, ледоколами, должны пройти по всему Северному морскому пути, туда и обратно, иногда проходя через Берингов пролив и спускаясь до Владивостока, чтобы на следующий год повторить этот путь снова, уже в обратном порядке. В поселки завозились тысячи тонн продовольствия и топлива, строительных материалов и товаров первой необходимости, различной техники и привозили людей, много людей – новые партии, смены, полярных станций. Сотни и сотни людей различных профессий и специальностей, идущих, едущих и летящих к месту посадки на корабли каравана, для отправки на очередную зимовку. Затем эти грузы и эти люди ручейками рассасывались по посёлкам, станциям и избушкам. И времени на все эти переходы, разгрузки и погрузки у каравана два-три месяца. И это при условии, что шторма не начнутся, когда и выгрузка невозможна, и сам поход задерживается или даже становится под вопросом. Поэтому и спешили все эти катера, боты и баржи, снуя туда – сюда, от сухогрузов до берега и обратно. Каждую драгоценную минутку берегли, таща на себе – в трюмах и на палубах, «НЗ» – еду и технику, пришедшую в адрес метеорологов и других работников Севера. Не спал никто в эти дни, работая на износ, обеспечивая своё право на жизнь в течение остававшихся девяти месяцев, до следующего каравана – каравана спасения! Больше никаких дорог для помощи не было, авиация перевезти такие объёмы не в состоянии.

Мыс Вебера был военным объектом, насколько помнил ещё Влад, прожив здесь два года. Мыс Вебера бал военным объектом всегда. На нём располагалась локаторная станция дальнего обнаружения, которая, возможно, являлась самой дальней северо-восточной точкой сети таких же локаторных станций, расположенных по всей границе СССР. А вот за мысом, в небольшой глубокой бухточке, и находились все семь кораблей, прошедшие караваном по Северному морскому пути, чтобы доставить груз и в этот далёкий и странный посёлок, стоящий на берегу океана и являющийся, в свою очередь, тоже перевалочной базой для отдельных пунктов и геологоразведочных баз, расположенных ещё дальше от берега, в глухой тундре. Работа вокруг сухогрузов кипела, море покрывали десятки мелких и крупных плавательных средств – ПС, которые целыми сутками, не останавливаясь, выгружали то, что предназначалось для этого пункта выгрузки. Люди и техника, умело руководимая людьми, старались изо всех сил сократить время выгрузки и дать возможность каравану уйти раньше графика выгрузки на другой, соседний пункт, где его, караван, уже все с нетерпением ждали, также готовые к выгрузке. С такой оперативностью работали все пункты, действительно осознавая и не раз на себе испытавшие, что промедление смерти подобно. Погода на Севере, а уж на крайнем, тем более, меняется мгновенно. Насмотревшись, в бинокль, на сухогрузы, Влад перевёл взгляд на средних размеров кораблик, но какой-то мощный утюжок, стоящий чуть в стороне, чтобы не мешать суете. Это был ледокол «Седов», приведший караван сюда и готовый отвести его, караван, дальше, пробивая путь в ледяных торосах своей мощной грудью. «Седов» был могуч и красив! Его обводы отличались от остальных судов, рассчитанных для перевозки грузов, большого водоизмещения. Свои небольшие размеры ледокол компенсировал мощным видом и чувством полного превосходства над транспортниками. Насмотревшись вдоволь. Влад возвратился на свою сторону плато. Там всё также ничего не происходило. Ничего! Проверив цепи и зелёные лампочки, Влад переключил тумблер управления мощностью и с досадой сел в машину. Шли уже четвёртые сутки дежурства, менять настройку лазерных указок, выбирать другую точку проекции, было бы неправильно. Всё равно самым правильным решением было ЖДАТЬ! Ждать и ничего более! Влад уже не раз задавал себе вопрос: – А что, если не будет изображения? Что, если он в ошибся в расчётах? До этого момента он так был уверен… Что тогда делать? Может, всё-таки изменить настройку инициирующей системы, перенести её на другую точку? Но тогда снова встанет вопрос – когда будет включён проектор для демонстрации выбранного Владом участка глобальной системы информационного поля? А если… Влад просто оцепенел. Он ждал изображение, поставив линзу перед проектором, который включался в неизвестные Владу моменты, неизвестно откуда и когда? И насколько? А если он начнёт проекцию через указанную Владом точку, в час ночи, когда Влад спит? Или включался в 18.30, сегодня, когда Влад ходил с биноклем, разглядывать суда, стоящие на рейде, около мыса Вебера? А если он уже включался?! А он, Влад, то спит, то ест, то в бинокль смотрит, то… Безответственность! Влад ругал себя за нелогичность своего мышления, своих поступков и своего анализа – необходимо было организовывать круглосуточное наблюдение, меняя мощность излучателей-указок и рассматривая горизонт постоянно, благо полярный день позволял это делать. И всего-то нужно для этого дела двоих – самого его и помощника. Спать и есть по очереди и смотреть, смотреть, смотреть, и еще раз смотреть на горизонт при работающих лазерных указках! Влад выпил чашку крепчайшего кофе и пошёл к берегу, машинально взглянув на часы —полночь. Полночь на Севере ничем не отличается от полудня, поэтому спать не хотелось совсем. И вообще, сон совсем улетел, когда Влад увидел над горизонтом силуэты! Это были корабли! И они проходили выше линии горизонта, в расчётной точке появления миражей, именно там, куда они проецировались, пройдя от проектора, схему которого осталось теперь только нарисовать, через точку, указанную Владом с помощью лазерных указок! Чтобы проверить это, нужно было теперь выключить лазерные лучи, построившие линзу и выбрать файл, который Влад сейчас видел.

Огромными прыжками человек нёсся к центру плато. Добежав до пульта, лежащего на груде аккумуляторов, в центре установленной шестиугольной звезды, человек обернулся, вглядываясь в горизонт. Корабли были! Человек щёлкнул тумблером, не отводя глаз от горизонта, над которым шли корабли. Корабли как-то затуманились и исчезли! Человек, не сдерживая волнения, снова перевёл тумблер вверх – корабли появились мгновенно! Человек смотрел, как они дошли до какой-то границы, словно до конца экрана, и один за другим, сошли с него. Пропали, растворились в воздухе, ушли из поля зрения! Человек победил! Он снова стал Владом, севшим прямо на холодную землю, рядом с аккумуляторами, счастливо, в безумном волнении уставившись на море. Влад изобрёл ПРОЕКТОР! Всего лишь – изобрёл проектор! Немного необычный, но всё же это был самый настоящий проектор – экран, линза или встроенный диапозитив и мощная лампа, свет от которой проходил через картинку, хранящуюся в файле, отражая её на экране. Картинку в движении, что уже становилось небольшим кинофильмом. Это был видеопроектор! Влад опрокинулся на спину и захохотал. Он был похож на пьяного, лежащего без сил и, всё равно, радующегося жизни. Сравнив себя с этим пьяным, Влад резко подскочил и направился к машине, из которой достал «НЗ» – бутылку отличного коньяка…

После выпитой им, «на радостях», бутылки, Влад спал долго. Коньяк был превосходный, закуска, состоящая из сала, чеснока, копчёной колбасы, тушёнки – отменной. Продуктами Крайний Север обеспечивался первосортными и качественными. Вообще обеспечение на севере отвечало самым высоким стандартам, иногда самый обычный «северный» магазинчик, со своим шикарным ассортиментом, не шёл не в какое сравнение с магазином «материковым». А может на сон повлияло то, что Влад увидел этой ночью, так называемой ночью, над горизонтом? Поэтому он и не услышал, как к машине подошёл Андрей.

– Доброе утро! О, а я вижу, ты здесь не скучал?! – достал из машины пустую бутылку из-под коньяка Андрей

– Я жизни радовался! – ответил, улыбаясь, Влад. Он, действительно, радовался жизни. И было ведь, чему! Только вот говорить об этом не хотелось. Да и не надо, хотя бы пока.

– Я тут юность свою, то есть нашу, вспомнил. Помнишь, как мы вместе, здесь, по этому мысу, по сопке, бродили после школы?

Андрей молча присел рядом и задумчиво улыбнулся, явно вспоминая самый прекрасный период времени своей, ещё совсем недавней, жизни.

– Влад, я вечерком заеду снова, хорошо? Сейчас на разгрузке нужно быть, а вечером смену сдам и к тебе. Я тоже кое – что вспомнить хочу! – Андрей многозначительно показал на бутылку.

– Ты только коньяк пьёшь?

– Я всё пью! – в тон ему ответил Влад.

– Ну, тогда я с корабля что – нибудь возьму! Они недавно в Японии были, я вчера с помощником капитана разговаривал – мировой мужик! А журнальчики, с тёлками, помнишь? – вдруг загадочно и не к месту спросил Андрей. – А, ну да ладно! Давай, до вечера!

С каким-то мальчишечьим криком Андрей стал перемещаться в пространстве, направляясь к берегу, где его ждали. Улыбаясь в спину друга, Влад пошёл проверять аппаратуру. Удивлять, так удивлять! Проверять было особо нечего, всё работало в штатном режиме. Остаток дня, уже приблизительно зная время появления картинки, или время включения проектора, Влад провёл за вычислениями расстояний от указанного лазером файла, то есть точки в атмосфере Земли, до центра шестиконечной звезды и до возможного источника излучения света, проявившего на экране-горизонте караван кораблей, проходя через этот файл. Выводы казались парадоксальными. Влад снова и снова проверял расчёты, не желая с ними спорить. Опровергать их. Расчёты выводы подтверждали. Он понял схему создания природного проектора, который он просто заставил сегодня, показать этот файл, караван кораблей, инициировав линзу на остриях лазерных указателей. Сделанных собственноручно, кустарным способом. Влад до самого вечера думал, пытаясь вычислить и возможные перспективы этого изобретения.

Влад пребывал в задумчивости, когда в стекло машины постучали.

– Войдите! – весело он вскрикнул, увидев в ярких солнечных лучах лицо друга.

– Уже восемь! – выдохнул Андрей, падая на заднее сидение УАЗика. – Слушай, пошли на наши камни! – вдруг предложил он. – У меня тут… – позвякивая чем-то в плотном пакете,

Друг пошёл вперёд, к тем самым камням, где и был в последний раз Влад, вспоминая прошедшие года. Они часто, в детстве, здесь бывали. С Андреем. Вместе растапливали снег в банках, да и так – просто сидели и смотрели на океан в зимнее время, когда пурги не было. Разложив по пластиковым тарелкам нехитрую снедь, прихваченную Владом из машины и свою, принесённую в пакете, Андрей торжественно извлёк из этого же безразмерного пакета глиняную бутылку.

– Саке! Настоящее, прямо из Японии! Как обещал. Старпом подарил.

– Давай сразу за наш Север! – сразу предложил Влад.

Постепенно подходило время, которое он и ждал.

– Андрюха, подожди минуточку, я сейчас!

Влад прошёл к аппаратуре, пришлось пройти метров двести, и включил питание лазеров. Когда Влад вернулся, призраки уже шли по морю.

– Андрюха! Дружище! А это ты помнишь?!

Друг посмотрел на корабли.

– О! Да это же наш караван! – изумился Андрей и от неожиданности подскочил. – Они же здесь стоят, мы их выгружаем! Вот это да! Не понял!

Владу было очень важно услышать о караване из уст друга. Теперь он знал, что это не болезненное воображение его психики, а это свершившийся факт открытия, воплощение в жизнь его ИДЕИ! Андрей не ошибся. Это был, действительно, «их» караван, Влад теперь его тоже подробно рассмотрел. Он узнал характерный нос ледокола «Седов», идущего впереди.

– Слушай, а когда это?

– Не знаю. Это прошлое. Причём, недавнее, этот караван был уже в походе, шёл в нашу сторону.

– Влад, я часто такое здесь вижу, в этих местах. Да ты и сам знаешь. Мы же с тобой здесь три парусника видели, в том же месте, помнишь, в детстве! А парусники в наших широтах вообще не ходят!

– Стой, Андрей! Давай попробуем сфотографировать их?

Влад кинулся к машине, схватил фотоаппарат и через секунду вернулся.

– Стань прямо перед ними, чтобы вместе! – попросил он Андрея. – Всё, готово! Ещё разочек. Готово! Теперь давай вместе!

Влад поставил фотоаппарат на груду каких-то камней, навёл на караван, ещё раз проверил все параметры наводки фотоаппарата, включил автоспуск и быстро встал рядом с Андреем, изобразив на своём лице счастливую улыбку. Сделав ещё пару таких автоматических снимков и зафиксировав караван на «цифровик», постарался, чтобы в кадр попали и он, и караван кораблей, во главе с «Седовым», и Андрюха. Корабли были далеко, но разрешение на фотике Влад установил максимальное, чтобы при хорошем увеличении, например на компьютере, корабли должны были стать хорошо различимы.

– Всё, пошли допивать и я домой! – заторопился Андрей. – У меня же с утра снова разгрузка, сам знаешь, что такое навигация!

Влад не возражал, саке ещё оставалось, да и поговорить ещё было о чём…

Андрей отчалил часа через два.

Влад ещё довольно приличное время возился со своим фотоаппаратом, то увеличивая снимки, то уменьшая, то переставляя их, то возвращая назад, пользуясь возможностями своей, довольно приличной, «Минолты», пытаясь разглядеть кораблики за спиной у Андрея, которые выглядели, как точечки над линией горизонта.

– Ладно, дотянем до «компа», найду я вас!

Влад отложил фотоаппарат в сторону и лёг спать. Завтра предстояло ещё раз проверить расчёты, строя схему проектора, который он сам же и запустил, устроив этот самостоятельный просмотр видеофайлов. Нужно было ещё раз проверить все расстояния и зарисовать схему шестиугольной звезды, построенной по линиям параллелей и меридианов, с верхним лучом в сторону северного направления.

– Надо было попробовать изменить мощность при начавшемся видеоизображении, но это можно и ночью попробовать, в двадцать четыре часа. Надо было…

Наметив план работы на завтра, он заснул. Но сновидений так и не было.

На следующий день Влад был в посёлке. Оборудование он сворачивать не стал, не собираясь отсутствовать долго. Просто кое – чего не хватало для работы. Вот этого кое – чего и не оказалось в посёлке, о чём можно было бы сразу догадаться. Не было интернета – провайдеры до Чукотки ещё не добрались и, казалось, вряд ли когда доберутся. До ближайшего города, до Анадыря, было шестьсот км, до Магадана – две тысячи. Ещё были Певек, Ванкарем, Иультин, Билибино, но это уже ближе к Магадану. В Анадыре тоже интернета не будет. И мобильной связи тоже не будет! Остаётся Магадан. Но, в таком случае, лучше уж лететь прямо в Москву! Да ещё карты звёздного неба найти не успел… Влад не был сильно расстроен, просто ему хотелось одним выстрелом всех зайцев убить. Единственно в чём Владу повезло – он нашёл в библиотеке современный морской справочник, где были собраны и описаны все корабли мира, их названия, очертание, водоизмещение и другие необходимые данные. Данные, по которым их можно опознать, даже если они сменят названия, заварят иллюминаторы, спилят кусок капитанского мостика. Прикупив в магазине ещё продуктов и понравившегося коньяка, прихватив и пару бутылок водки, предполагая кучу дополнительной работы и увеличение срока экспедиции ещё, как минимум, на неделю, Влад не спеша поехал на свой бивуак.

А там были гости!

– Эй, аллё!

Кричать было бесполезно и нечем, Влад просто задохнулся от увиденного.

На полной скорости чужой вездеход проехал своими гусеницами прямо сквозь аппаратуру инициирования луча, раздавив теодолит и кучу аккумуляторов, порвав и перепутав почти все энергетические кабели, доехав до облюбованных Владом и Андреем плоских камней, расположенных полукругом, и остановился. Вероятно, это произошло почти сразу после отъезда Влада – на камне, в центре круга, уже во всю пылал костёр, на котором, в котле, варился олень. Голова и рога животного лежали рядом. Влад вспомнил, как много в детстве он находили таких вот голов и рогов, но внимания этому никакого не придавал. Чукчи, приехавшие не на оленях, а на вездеходе, явно готовились произвести какой – то обряд. Был и настоящий шаман с бубном и своеобразной колотушкой, уже облачённый в свою загадочную одежду, облепленную какими-то погремушками, костяшками и тряпочками. Вглядевшись в людей, толпящихся возле камней, Влад почему-то сообразил – это свадьба! Самая настоящая чукотская свадьба! Подъехав к разрушенному устройству, Влад остановил машину и вышел из неё. Его заметили, но ритуальных действий не прекратили. Влад стал растаскивать раздавленные гусеницами аккумуляторные батареи, разбирая скрученные кабели, загружая всё, пришедшее в негодность, своё опытное оборудование, в машину. Один из приезжих, наконец, подошёл к нему.

– Какомэй! – громко возмутился Влад, вспомнив одно из немногих слов, услышанных и запомнившихся им в школе – интернате, где с ним и с Андреем, вместе, учились дети из отдалённых стойбищ – чукчи и эскимосы.

Подошедший, от этого слова, услышанного от совершенно русского, с виду, человека, в джинсах и рубашке, приехавшего на УАЗике и без крика и слов, молча, разбирающего раздавленные их вездеходом аккумуляторы и всё прочее, просто подпрыгнул на месте. Обычный возглас удивления по поводу случившегося, прозвучавший как сожаление или как простой вопрос – «Зачем?», заставил этого, почтенного с виду возраста, человека, одетого в лёгкие оленьи шкуры, заволноваться и что-то прокричать в сторону своих собратьев. Мгновенно Влада окружила толпа раскосых людей, с узкими глазами, одетых в шкуры. Все жарко и одновременно что-то говорили Владу, трогали его за руки и заглядывали в глаза. Разбитые аккумуляторы и разорванные провода были в один миг уложены в машину. Народ затих, ожидая, по всей видимости, ответа от Влада.

– Етти! Етти тыетык! – ошарашил их ещё больше Влад.

Вот теперь он не помнил больше ничего точно из чукотского языка. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Влада схватили за руки и потащили к вездеходу, к белым камням. Да, это была, действительно, чукотская свадьба! Около костра, в центре, посадили невесту и жениха, шаман совершал какой – то ритуал, прыгая вокруг них, что-то периодически выкрикивая, бормоча и ударяя в бубен. Человек со сморщенным лицом, который первым подошёл к Владу, что-то проговорил на ухо шаману. Прекратив священнодействовать, тот подошёл к Владу и вполне цивилизованно протянул ему руку.

– Гость наш! – гортанно, по-русски, прокричал шаман, определяя, по-видимому, статус Влада среди собравшихся. Попытавшись ещё раз поговорить с Владом по-чукотски, постепенно все перешли в общении на русский, которым, оказалось, владели все довольно прилично, сказывалось обязательное образование, пусть даже и восьмилетнее. Да и молодых людей присутствовало здесь немало. Влад даже удивлённо подумал, как это в один вездеход поместилось столько человек, а когда из того же вездеход начали ещё вытаскивать ящики с водкой – добавление к мясу, которое варилось в большом казане, на костре, удивление перешло в восторг – иллюзионист КИО отдыхает!

Когда свадьба была в самом разгаре, шаман оказался рядом с Владом, продолжая что-то бормотать. Бормотать он не прекращал ни после второй, ни после третьей бутылки, которые разливал, почему-то, только себе и Владу. После четвёртой шаман снял с себя кожаный шнурок, с каким-то костяным клыком с дыркой, куда и был продет шнурок и, всё ещё бормоча, надел его на шею Влада. Походил ещё вокруг русского гостя, покачивая в такт шагам головой, наконец, успокоился, переключившись снова на молодожёнов…

Проснулся Влад один. Он лежал перед белым камнем, на котором не было и следа от костра. Не было ни одного следа от отгулявшей свадьбы! Ни одной бутылки, ни щепки, ни бумажки, ни какой-либо косточки, а уж тем более не было ни оленьих голов, ни рогов. Ничего! Никакого следа пребывания здесь, совсем недавно, людей! И если бы не эти шкуры, на которых Влад спал и которыми он укрывался… Влад плотнее завернулся. Было светло как днём. Да это и был полярный день, но на земле спать всё равно было холодно. Если бы не ровные следы от вездехода, продавившие траву и мох, если бы не гудящая голова и не… Влад вытащил за шнурок какой – то предмет, царапающий его грудь. Это был клык белого медведя, похожий на согнутый коготь огромной птицы. На клыке было что-то нацарапано, красивыми и очень мелкими буквами. Влад с трудом поднялся, подхватив с собой шкуру, на которой спал. Матрасом оказалась красивая кухлянка – верхняя одежда чукчей, куртка из оленьей шкуры.

– Хороший подарок на память! – произнёс Влад, путаясь в словах, застревающих между зубов. Дойдя до своей машины, он вытащил первым делом водку, которую купил, как будто прочувствовал её будущую необходимость. Налив в стаканчик граммов сто, Влад проглотил обжигающую жидкость как спасительное лекарство. В голове сразу прояснилось. Тогда Влад, забросив в машину кухлянку, сел за руль и, потрогав клык, привыкающий жить за пазухой, медленно поехал с мыса Кожевникова по узкой белой косе.

Своё дело Влад сделал. Оборудование было уничтожено, но цель эксперимента оказалась достигнутой – Влад установил, что проекция информационного слоя на экран возможна! Влад установил, что информационный слой Земли существует! Влад установил экспериментальным путем, что возможно инициирование работы природного проектора, его несанкционированное включение, без вмешательства самой природы, создавшей этот проектор. Оставалось лишь научиться им пользоваться, чтобы просматривать нужные, выбранные, из этого информационного слоя, кадры из прошлого и настоящего, показывающие, что происходило и что происходит сейчас на Земле, только находясь или на много лет, или за много километров вдалеке от нас. И для того, чтобы научиться им управлять, проектором, нужна была информация, которую достать, здесь, на Чукотке, было невозможно. Нужно было идти, ехать, лететь в Москву! А сейчас, Влад, как мог, мчался по тундре, благо на Чукотке, в этих Северных посёлках, нет постов ГАИ. Он мчался к Андрею, чтобы хоть очухаться и протрезветь после чьего-то праздника и от встречи с шаманом. Встреча уничтожила оборудование, с таким трудом собранное на материке и привезённое в этот далёкий край. Влад доехал благополучно и ввалился вместе с кухлянкой, воняющей, как всё оленье стадо сразу, поселившееся в хлеву, в квартиру, к Андрею, где и попытался на эту шкуру лечь, прямо в коридорчике. Когда его засунули в отведенную гостю кровать, пустовавшую неделю, Влад уже спал.

Шаман пришёл под утро. Это был не сон – это был сам шаман!

– Вам ещё рано. Вы ещё не готовы!

Влад понимал всё, что говорил этот старый и странный человек, хотя там, на плато, возле белых камней, он его вообще не понимал. И даже смысл того, что говорил старик, Влад понял сразу. И он уже не догадывался, он уже как – то понял, что и вездеход не просто приехал и разворотил его изобретение.

– Н-е-е-т, – вдруг улыбнулся шаман, вернее, изобразил улыбку, растянув кончики губ. —Мы наехали случайно, мы спешили. Так, тоже понятно, бывает… Ты увидел прошлое. Ты можешь знать прошлое. Его ты не изменишь. Но ты можешь изменить настоящее. Своё. И других.

Шаман говорил отрывисто, короткими предложениями. Тщательно обдумывая каждое слово.

– Тогда изменится будущее. Ты становишься опасен для будущего…

Шаман замолчал и Влад вдруг понял, что он сейчас решает его судьбу. Он был на мысе пьян, сам шаман и Влад тоже, поэтому шаман решал сейчас. И он принял решение. Шаман не стал менять решение, уже принятое там, на плато, на мысе.

– Я дал тебе старинный оберег. Это для охотников, для жизни. Старинный оберег! Он тебя защитит. Мне его дали другие, которые были до меня. А им – тоже другие, которые были до них. Шаманы племени! Ты был с нами, знаешь наш язык,

Влад засмущался, шаман не мог не знать, что он знал всего несколько фраз из их языка, но что бы знать весь язык – это вряд ли. Может что-то по-пьяни Влад шаману пробормотал, вот и приняли за своего? Да, он жил здесь два года. Да ещё было… Но он же был маленький! Неужели та, с которой он поцеловался тогда, в восьмом классе… Чушь какая-то! Свой! Я – чукча! Влад усмехнулся про себя, не показывая вида.

– Ты – наш! Поэтому я дал тебе оберег. Ты поймёшь. Потом…

Шаман ушёл, а Влад открыл глаза. Машинально протянул руку к клыку, мирно висевшем на его шее, на кожаном шнурке – клык уже сильно оцарапал грудь. Оберег… От чего? И к чему мы ещё не готовы? Были и ещё вопросы, но они не так сильно беспокоили Влада, как отсутствие материалов для дальнейшей работы. Главное было сделано – проведённый эксперимент показал, что Влад продвигался в правильном направлении! Опыт удался! Остальное было теперь, как говорят, делом техники! Расчёты, информация, опыты. Очевидно, предстояла ещё не одна поездка в эти края. Уже с новой, более современной аппаратурой. Предстояло просмотреть не один файл, где была сокрыта информация, а сотни их. Предстояло проникнуть в прошлое на сотни, тысячи… лет! И за тысячи и тысячи километров настоящего. «Мы ещё не готовы!» – сказал шаман. Что он имел в виду? И кто будет определять нашу с ним готовность?

– Андрей, дружище, я всё сделал. Давай проскочим в аэропорт, узнаем, когда самолёт на Москву?

Влад уже возвратил машину другу, вычистив и вымыв её после своих экспедиционных исследований, бессонных ночёвок и фиксирования данных и теперь просто бродил пешком – посёлок был небольшой и обойти его весь можно было минут за сорок.

– А что ехать-то? Ничего с тех пор не изменилось, всё одно и то же – три раза в неделю борт из Москвы прибывает и на следующий день, с тем же экипажем – обратно, в Москву! Вот. Да ещё два грузовых борта, с золотом, от нас идут. Но на них сложно попасть. Сложно, но можно. Только смысла нет – ни условий, ни хоть какого-нибудь обслуживания. Грузовик есть грузовик! А на пассажирский билеты есть всегда! Он же как транзитный считается, Москва – Хатанга – Тикси – мыс Шмидта и обратно. А вообще, давай-ка действительно проскочим, мне и самому там кое-кого повидать нужно!

За годы, что Влад не был в этих краях, не изменилось ничего! Вообще ничего! Даже здание аэропорта осталось таким же – двухэтажное деревянное сооружение, с буфетом и залом ожидания мест на десять. Билеты, как и предполагал Андрей, были. Как говорят, куда угодно, сколько угодно и на любое число! Протягивая паспорт в кассу, Влад попросил кассира оформить ему билет до Москвы, не стал наклоняться, заглядывать в окошко. Но оттуда неожиданно прозвучало:

– Влад!?

Он нагнулся и посмотрел в окошечко кассы. Девушка была не знакома, но она его явно знала. Вроде бы…? Корни у неё, несомненно, были чукотские, скорее всего, чукчанкой была её мать, но отец был явно европеец, об этом говорило её лицо – узкие раскосые глаза и правильный европейский нос, пухлые губы, нисколько её не портившие, а наоборот, делавшие её привлекательной и вообще, овальное лицо. Как это бывает почти всегда, при смешивании представителей двух рас получается очень красивое потомство!

– Влад. Это же я! Марина! – рассмеялась девушка, рассматривая Влада из окошечка, – Кайгалягвэ!

Влад припомнил, но только по фамилии. Да и прошло ведь столько лет! И тогда они были в детстве!

– Я сейчас! – Марина захлопнула маленькое окошечко и через секунду появилась из двери, находящейся здесь же, со стороны Влада.

Перед ним оказалась стройная, невысокая девушка с иссиня-чёрными волосами, правильными чертами лица, открыто улыбающаяся и прямо-таки излучающая радость. Влад обернулся – Андрея рядом не было. Знал, точно ведь знал, что сегодня в кассе работает Марина, поэтому так быстро и согласился проехаться. Да и ехать-то необходимости никакой не было – билет можно было заказать по телефону.

– Маринка! Ну, ты и расцвела! Красотища-то какая! Повезло же кому-то! – теперь в свою очередь узнал и Влад девушку, стискивая её в своих объятиях. А Марина, нежно и с какой-то мягкой силой, прижалась к нему, утонув губами, глазами, лицом в его губах.

– Ничего себе – всю успел расцеловать! – через минуту только, отпущенная на свободу, тихонечко произнесла Марина.

– Не всю! – загадочно уточнил Влад, не отпуская её плеч, продолжая разглядывать её лицо, – Ты изменилась, повзрослела, очень похорошела, но узнать можно! Трудно, для непосвящённого, но можно! Ещё бы! Сколько времени прошло! Как же ты жила? Муж, дети?! – начал было Влад, но осёкся.

– Ничего, ничего спрашивай, нам скрывать нечего! – рассмеялась Марина.

– Кому это – вам?

– Нам, с дочкой, с Леночкой! Я её три дня назад замуж отдала. За хорошего человека! По любви! Сейчас это редко, Влад – по любви!

– Стой, стой! – насторожился Влад, дотронувшись рукой до оберега, скрывавшегося на его груди, под свитером. —А где свадьба-то была?

– Здесь в посёлке? По нашим обычаям, шаман со стойбища приезжал, на старом месте жертвоприношение, для удачной охоты, делал. Все ездили. На мысе Кожевникова, помнишь, были там не раз? – Марина заглянула в глаза Владу, —И целовались… – кокетливо напомнила она, освобождаясь от рук Влада, вцепившегося в её плечи.

– Так это твоя дочь была?! – внезапно дошло до него, что имел в виду шаман, сказав, что Влад – наш!

– Когда ты замуж вышла?

В зал ожидания вошли люди и направились к расписанию полётов.

– Влад, ты когда собирался улететь?

– Отменяется! Потом решим. Мне уже, вроде бы, некуда торопиться! Не знал я, что ты здесь, а Андрей, гад, не сказал сразу! – Влад, шутя, ткнул в бок подошедшего неизвестно откуда Андрея и все трое рассмеялись.

– Нет, он хотел. Это я не разрешила – чтобы ты все дела свои успел решить. Тогда, после всей твоей работы, и познакомились бы снова. Да и свадьба у меня, на носу была…

– То есть, не до Вас! – поправил Влад и все снова засмеялись.

– Марина, ты когда работу заканчиваешь?

– Да через полчаса, уже вроде пол-пятого.

Действительно, с этим полярным днём Влад никак не мог привыкнуть к тому, что время на часах не соответствует времени в жизни. По солнечным часам здесь жить было бы просто невозможно.

– Тогда, мы тебя подождём?

– Хорошо! Я скоро закончу.

Марина зашла обратно в кассу, к окошку которой уже подходили люди

– Андрей, она замужем?

– Нет, развелась пять лет назад. Муж был ничего мужик, да у них Ленка – просто красавица, активистка, спортсменка… Спился Витька. У нас работал, в «Северовостокзолото», инженером. И влип сильно. Марина его сначала просто из дома выгнала, достал, наверное, в конец, а после он и сам на материк уехал, откуда-то из Воронежа был, говорили А Маринка так и живёт одна. С Ленкой. А теперь уж совсем одна! – Андрей посмотрел на Влада.

– Свой! – думал Влад, прижимая посильнее клык к груди. Значит, вспоминала меня Марина, в ней половина крови – чукчей. Ведь и этим словам – чукотским, своему родному языку, она меня в шутку учила. Да так, что даже понимать я его почти стал, по крайней мере – смысл. И сам стал кое-что говорить. Тогда одноклассники смеялись – зачем? И Андрей смеялся, ведь учились они все вместе в одном классе, сначала в седьмом, потом в восьмом, в крошечной школе-интернате, в том самом посёлке – Рыркайпий, Шмидтовского района Магаданской области. В школе, от которой в двух километрах начиналась коса, ведущая на мыс Кожевникова, где три дня назад вышла замуж дочь Марины – Лена! Как же всё в жизни связано! Через полчаса Андрей уже вёз Влада, не выпускающего руку Марины, в посёлок.

– Так, други моя! Я вас оставляю часа на два, мне нужно в одно место сбегать. Потом заеду – поговорим. Хорошо?

– Андрей! – Марина смотрела на него, сидя на заднем сидении. Влад никогда раньше, хоть было это и давно, не помнил, может быть, не замечал в ней такой решительности. Тогда она была всего-навсего только девочкой, что-то вроде четырнадцати-пятнадцати лет. Хотя, может, в то время и не хотела она казаться решительной, всё ждала чего-то от Влада, вот и не хотела…

– Андрей! Завтра суббота, у тебя что с разгрузкой?

– Да как всегда, Марин, ты же знаешь!

В поселке если не всё, то почти всё жители знали друг о друге. А о разгрузке и говорить нечего – это была жизнь посёлка, его зимовка. Разгрузкой интересовались все, там работали почти все, свободные в это время, обитатели посёлка.

– Ты давай, работай! Сегодня отдыхай. И завтра работай спокойно. Завтра вечером и приезжай! А мы сами как-нибудь разберёмся!

Марина говорила уверенно, даже не взглянув в сторону Влада, чтобы оценить его реакцию. Смотреть вообще-то и не надо было. С самого начала рука Марины находилась в руке Влада, которую он так и не выпустил, наоборот, ещё сильнее сжав во время этого разговора. Андрей, внешне, никак не прореагировал – продолжал рулить. Где жила Марина, он знал. Да и странно было бы не знать это, прожив всю жизнь в одном посёлке. Подъехав к двухэтажному дому, Андрей высадил их возле одного из подъездов, сразу же уехав.

– Пойдём? – спросила Марина и сама пошла вперёд, показывая дорогу. Жила девушка на втором этаже, квартира была небольшая, но уютная, по всем признакам жили в ней только женщины, это было заметно по некоторым, не явным признакам. То ли дверца на шкафу покосившаяся, то ли полочка прибита не ровно, то ли… Эти приметы знакомы каждому мужчине, поэтому Влад убедился в отсутствии мужчин в доме быстро. Вообще-то мужчин в доме, у Марины, давно не было. Поняв это, Влад посмотрел на Марину уже с немым вопросом.

– Ну и что, ты меня целовал? – гордо встряхнула головой девушка. – Ты меня целовал? – повторила она, – Целовал. Вот теперь и обещай, как джентльмен, на мне жениться!

Марина шагнула к Владу и ещё не успев раздеться, прижалась губами к его губам, сама теперь обняв его за плечи. Язык у девушки бал тёплый и приятный, Влад задохнулся от воспоминаний и того, как они оба учились целоваться по-взрослому.

– Ничего себе, к чему могут привести эксперименты по проникновению в прошлое! – непонятно для Марины произнёс Влад, когда их долгий поцелуй на время прервался.

– Это ты о чём?

– Потом расскажу. Кофе у тебя найдётся?

Кофе у девушки нашлось и причём отличного качества. Влад ещё раз убедился в великолепном снабжении северных поселений. Марина, с горделивой кокетливостью, открыла дверцу одного из кухонных шкафчиков и предложила Владу:

– Ну-с, сударь, Вам какой? Выбирай!

Влад выбрал один из любимых сортов кофе, к удивлению его, оказавшегося в её коллекции и протянул баночку Марине.

– Хочу! – горячо выдохнул гость.

– Что? – не поняла сначала Марина. —А… Пошляк! —девушка вздохнула и разлила по чашкам ароматный кофе.

– Ой! А ты есть-то не хочешь?

Марина засуетилась, бросилась к холодильнику и стала извлекать оттуда различные тарелки, кастрюльки, кульки.

– Давай! У нас же со свадьбы столько всего осталось! Пропадает!

На стол, но уже из бара, перекочевали бутылка прекрасного вина и бутылка отличного коньяка. Влад открыл бутылки и разлил напитки в бокал и в рюмку.

– Ну, что, давай? За долгую разлуку или за мгновенную встречу?

– Нет, – тихо и задумчиво произнесла Марина, – Давай, за ждущую встречу!

– Давай! Мы слишком долго не виделись, – почему-то шёпотом произнёс гость, – До дна? За знакомство?

– За знакомство? – переспросила девушка, не отводя глаз от лица Влада. – А давай! – вдруг, опять гордо, сказала Марина и подняла бокал с вином.

Влад легко прикоснулся своей хрустальной рюмкой к её бокалу, раздался звук мелодии встречи, они выпили, не отрывая глаз друг от друга, глядя на себя из далёкого детства.

Больше уже не хотелось ни есть, ни пить. Хотелось только целоваться и крепко держать друг друга в объятиях, так, как они делали это много лет назад. Марина даже не отстранилась когда на пол, сама собой, стала падать её одежда. И снова, как в детстве, между ними вспыхнул огонь, тот самый огонь, который не оставляет нетронутыми сердца и души, тот самый огонь вечной любви, который зажигается между влюблёнными один единственный раз и уже никогда не гаснет. Этот огонь может затихать, может становиться не слишком жарким, может даже тлеть, но погаснуть этот огонь никогда не сможет! Этот огонь зажигается не здесь – не на Земле! Поэтому Земля и не может, да и не вправе его загасить!

Влад сгрёб свою детскую любовь в крепких мужских объятиях, поднял и в порыве всё поглощающей страсти понёс в спальню, к той широкой двуспальной кровати, которую он заметил сразу, как только вошёл в квартиру Марины. Между ними произошло то, до чего они не доросли тогда, в далёком детстве. Они любили друг друга жарко, без стеснения. Влад делал то, что не сумел, не успел, не смог, не хотел, не имел права сделать тогда – в далёком прошлом. Марина падала на кровать, уже ощущая Влада в себе, не осознавая и не понимая когда и как это произошло. Осознав, что она даже ойкнуть не успела, даже для приличия, Марина радостно засмеялась и, крепко обвив Влада своими крепкими ногами и руками, плотно прижала его к себе, погрузила его в себя целиком, всего. Они отдавались друг другу в беспамятстве, ничего не стесняясь, ни в чём друг другу не отказывая, забыв о так называемых рамках приличия, они любили друг друга, они пламенно любили друг друга, они были поглощены друг другом. Они слились в единое – стали одним целым!

Когда всё же Марина почувствовала, что ёмкости её ожидания не безграничны, она нехотя выпустила Влада из своих объятий и томно направилась в ванную, в которую следом вошёл и Влад. Здесь он, наконец, впервые в жизни, смог разглядеть девушку – свою первую и единственную любовь. Чёрные, как смоль, волосы текли вместе с водой по её плечам и груди, делая Марину похожей на русалку. Грудь её, несмотря на прошедшие годы, не потеряла своей юности, была всё так же упруга и чувствительна. Узкая талия, крутые бёдра, ровные ноги. Фигура девушки была просто великолепна, как античная статуя какой-нибудь греческой богини! Марина была невысокого роста, на вид ей было не более двадцать пять – двадцать семь лет, хотя Влад и понимал, что они когда-то учились в одном классе, но правда есть правда. Влад воздержался от комплиментов. Он понимал, что Марина прекрасно знает и понимает, что природа одарила её изяществом и красотой. Она просто стояла под душем. Нет, она не делала поз, не хотела показаться чем – то иным перед Владом, нет! Она просто стояла и позволяла любоваться собой, такой далёкой, из детства! И он это понимал, и взгляд его не оценивал её, не унижал – взор его любил эту неземную красоту! Перед ним стояла земная женщина с неземной красотой! Он любил в этой красивой женщине ту девочку из своего детства! Он смотрел на неё всю! Марина чувствовала его ласкающий взгляд, чувствовала всеми частичками своего тела. Она столько ждала, звала, страдала, почти забыла, но ОН был вот здесь, с ней, и она разгорелась снова, огонь любви раздут, она проваливается в вечность…

Влад смотрел в её раскосые, красивые, манящие и такие озорные глаза и ощущал, как силы любви снова наполняют его тело мощью. Марина стояла под струями воды, чуть расставив свои крепкие ноги, направляя эти струи по всем частям своего манящего тела, делая его блестящим и гладким, весёлым и желанным. Скоро Влад понял, что если он ещё немного задержится, то не устоит. Рассудив, что Марина никуда не денется, он вышел из ванной, отложив все свою заново возникающие желания на ночь. И на день, как он уже понял – у Марины завтра был выходной. А Марина всё равно прижималась к Владу всем своим податливым телом.

– Ты второй мужчина в моей жизни! – прошептала она, – Влад, и где ты был так долго?!

– Как долго?

– Лет восемь! – рассмеялась Марина.

– О! Ты так восемь лет одна, без ласки?..

Больше говорить было незачем. Марина выгнала отца Лены слишком давно, чтобы ждать, пока Влад допьёт остывший, на кухне, кофе, ещё даже не сделавший глоток. Теперь уже сама Марина тащила Влада в спальню, где их уже дожидалась тоже уже давно заждавшаяся двуспальная кровать, до которой они, в прошлый раз, еле успели дойти! У Марины не было таких возможностей, поэтому дойти до кровати, в этот раз, получилось. Зато теперь Марина бросила Влада спиной на кровать, как он сам ещё недавно поступил с ней и начала то, чего была лишена столько лет, да и просто не делала, похоже, никогда в своей жизни. Посёлок был маленький и «гулять» в нём не только было нельзя – невозможно! Все было на виду. Любая встреча с любым представителем противоположного пола могла вылиться в слухи, сплетни, скандалы и развод. Все чувствовали на себе внимательные взгляды соседей. Поэтому, когда появилась в её жизни первая возможность оторваться, тем более с тем, кого она, как оказалось, любила больше жизни, как и догадался или знал шаман, Марина вдруг стала такой развратной, что, наверное, даже сама себе удивлялась. Иногда ей было больно, она сама этого желала, иногда даже чересчур, иногда она что-то, явно вспоминая порнографические фильмы, которые, возможно, смотрела одна, запираясь в своей одинокой комнате – неизвестно. Но скоро Влад был выжат больше, чем лимон и просто лежал, позволяя Марине совершать с собой всё, чего бы она не захотела, доводя саму себя до исступления. Только после того, как сама Марина, подрагивая от непрерывного исступления всем своим телом, содрогаясь и стеная, рухнула рядом с ним, без сил, Влад почувствовал приличную усталость. То же самое испытывала и Марина, которая заснула сразу же, как только опустилась рядом с ним, после такого куража. Влад лежал и просто наслаждался жизнью. Рядом в беспамятстве валялось счастье и он никуда не хотел его отпускать. Он так и пролежал всю ночь. Сон не шёл. Он обнимал не недвижимую девушку, продолжавшую мирно сопеть рядом, подтянув колени к груди, на боку, и вспомнил, как он её тогда целовал, в юности, в тёплом коридоре какого то барака, где они прятались не от людей, а от тридцатиградусного мороза с ветром, как он впервые потрогал её девичью грудь, как не смог прорваться сквозь толстые свитера и рубашки, защищавшие её от мороза, но не от него. Только от мороза! Так ему сейчас хотелось, чтобы это так и было тогда – в детстве! Тогда он не понял, что девушка была разочарована, тогда она сидела не двигаясь, пока он, такой же неопытный, шурудил под каким-то свитером, натыкался на очередной свитер, мешающий протиснуть руку дальше, к желанной девичьей груди, она даже шевелила плечами, явно направляя его руку к своей груди, но… не получилось тогда. Не получилось и в следующий раз и в другой, и в третий. А лето на Чукотке холодное и короткое, дел было невпроворот – и на материк, под южное солнце, съездить, овощи-фрукты поесть прямо с дерева, море увидеть, где льдов и айсбергов нет и поплавать в нём, по тундре, в оставшиеся тёплые деньки, побегать, бутылки и банки стеклянные, на свалке, из рогатки пострелять, на рыбалку на морских ершей сходить, да с друзьями отца на охоту – времени летом на Маринку не хватало явно. А зимой груди её снова прятались под шубу и свитера и для тренировок оставались только губы. Чем тогда они и занимались, прячась в коридорчике общежития от мороза, где жили семьями обитатели посёлка или в чьём-то балке – домике на курьих ножках, деревянных слегах, стоящих на вечной мерзлоте, чтобы тепло не уходило в вечно промёрзшую землю.

Через какое-то время Влад ощутил шевельнувшееся в нём чувство к Марине, несмотря на её «издевательства» и «измывательства» над собой в течение трёх часов. Влад не стал будить девушку и, нащупав вход в неё, ловко водворил своё чувство внутрь тела, которое лежала как раз в подходящей позе, на боку. Поджав свои милые колени. Марина глухо охнула и стала вся трястись, даже не успев проснуться. Марина как будто ждала его – судороги её были мощными. Видно было, что чувства Влада попали на готовые, ещё не успевшие переиграть дрожжи, которые совсем скоро взорвались. Даже во сне Марина, глухо зарычала, выгнулась, ещё плотнее прижимаясь к Владу, потом ещё и ещё! А после Влад даже пожалел, что тронул Марину – снова началась та же трёхчасовая процедура, только теперь в темноте, на ощупь. Видно всё-таки Марина знала, что делала. Сам Влад так и лежал на спине, раскинув руки и ноги, только раз от раза вздрагивал и постанывал, чем приводил Марину в ещё большее возбуждение, ласки начинались ещё активнее. И снова, как и в прошлый раз, Марина заснула в той же позе, уткнувшись в живот Влада. Но теперь в следующий раз, когда примерно часа через два плоть снова дала о себе знать, Влад не позволил себе вольности. Он, наконец, заснул.

Свой кофе Влад умудрился выпить только к обеду.

– Хоть расскажи, как жила-то всё это время?

Влад уже насытился яствами со свадебного стола, в очередной раз извлечёнными Мариной из холодильника.

– Да как… Не регулярно! – не смутилась Марина, откровенно расхаживая перед Владом в коротеньком домашнем халатике, который мало что прикрывал, при этом забыв надеть, почему-то, трусики.

– Ты же знаешь наши посёлки, Влад? Дочку вырастила, Лену. Муж русский, но живёт здесь уже давно. Так же как ты и Андрей, приехал с родителями, по договору, на заработки, да так и остался потом. В отличии от тебя, кстати! Что потом было, ты, наверное уже знаешь, Андрей рассказал?

– А мама где?

Мама Марины была председателем и работала в сельсовете в то время, когда они учились. Поселковая интеллигенция из чукчей!

– Мама недалеко живёт, на пенсии уже. Правнуков ждёт! – рассмеялась Марина. – Ленке семнадцать лет всего, не знаю точно, но говорит – вроде уже того… – Марина посмотрела на Влада, – Влад, а если и я вдруг того, ты что делать станешь?

– Ой, Марина, – отмахнулся Влад, – Тычто, уже пятнадцать минут, как беременная?

Марина даже рассмеялась, вспомнив старый анекдот.

– Ты давай, того, одевайся, – вдруг насторожился Влад, заметив что Марина стоит от него довольно близко. – Андрей обещался приехать.

– Андрей приедет вечером! – отрезала девушка, – А ты можешь уехать ещё на двадцать лет. А у нас в посёлке секс-шопа даже нет, так что извини дорогой, терпи…

С этими словами Марина взяла Влада за руку и потащила в спальню, где снова разложила, как цыплёнка-табака, на своей огромной, для неё одной, кровати. Через мгновение Марина уже приступила к исполнению программы, уже знакомой Владу оргии. В зашторенные наглухо окна свет не проникал, поэтому Влад молча закрыл глаза и расслабился. В принципе, быть иногда в роли секс-игрушки, помогая обездоленным жителям мелких народностей Крайнего Севера пережить отсутствие в их местах проживания обычных секс-шопов, доставляет очень приятные ощущения и воспоминания. Влад уже давно прекратил произносить какие-либо постельные фразы, а только прислушивался к усиливающимся стонам расходившейся от прилива чувств девушки, дорвавшейся до отнятого у неё прошлого. Влад ощутил у себя где-то внизу живота очередную поднимающуюся волну благодарности за хорошее к нему, к Владу, отношение, которая вот-вот должна была вырваться потоком на волю или куда-то ещё. Местом, куда изольётся эта обильная благодарность, распоряжалась сейчас Марина, восседающая на Владе…

Андрей приехал вовремя, как и обещал. Долго сидели вместе, вспоминали школу, рассказывали, по очереди, каждый о своей жизни. Как всё-таки приятно бывает встретить школьных друзей через столько лет и столько километров! – думал Влад, вспоминая своё изобретение, позволяющее, в принципе, осуществлять то же самое. Марина отпросилась с работы, её отпустили без вопросов, зная о Владе и не делая, на удивление никаких комментариев. А через день пришли и Лена с мужем, в которых Влад, естественно, узнал ту пару в чукотских национальных нарядах, сидевших на белых камнях, в день уничтожения устройства и знакомства с шаманом. Лена была точной копией мамы, только с более молодым лицом, если присмотреться. Их можно было бы принять за родных сестёр, с отличием в возрасте лет на пять-шесть А билет Влад всё-таки купил. Ехать, действительно, было нужно – слишком большую цену заплатил Влад за своё изобретение, слишком много сил, средств и времени, чтобы всё бросить! Это уже было невозможно! Да и то, что ему придётся вернуться сюда рано или поздно, хочет он этого или не хочет, даже независимо есть ли здесь Марина или нет, Влад уже не сомневался

– Что тебе привезти? – просто спросил он, прощаясь в аэропорту, у самолёта.

– Купи знаешь что? Как у тебя, чтобы вспоминать, если долго не приедешь! – рассмеялась Марина, – Будет у меня третьим! Она смеялась и у Влада на душе стало тепло. Найти за десять тысяч километров от Москвы человека, который тебя помнил и, возможно, любил столько лет,… Это дорогого стоит!

Улетал Влад с лёгким сердцем. Он даже перевыполнил первоначальный план эксперимента. Устройство работало, план его усовершенствования был готов, поездка назад на Чукотку была не за горами, а здесь его всегда ждали! Ждали юность и зрелость, прошлое и настоящее в одном лице – Маринка! Влад закрыл глаза, вслушиваясь в монотонный гул двигателей самолёта – предстоял перелёт на расстояние более десять тысяч километров, это с промежуточными посадками составляло около семнадцати часов. Влад вспоминал свою школу и ту, школьную Чукотку.

Глава 2. Чукотка

Влад уже не помнил точно, откуда и как он узнал о предстоящей поездке на несколько лет на далёкую Чукотку – от отца или от матери, но отлично помнил о начавшейся обстоятельной и основательной подготовке к этой поездке в загадочную страну. У родителей, на Чукотке, а именно на мысе Шмидта, уже несколько лет работали родственники по отцовской линии, жившие все вместе раньше, много лет назад, когда отец Влада ещё не был ему отцом, в Ставропольском крае. Расписав все прелести и красоты жизни на Крайнем Севере и, самое главное, разъяснив возможность заработать огромные, по тем временам, деньги, родственники, вдобавок, предложили и свою реальную помощь при переезде. Конечно, все прекрасно понимают, что ехать просто куда-то, в неизвестность – это одно, а ехать туда, где тебя ждут и поддержат, в случае чего непредвиденного, тем более твои родственники – это совсем другое. Вот это другое и решило дело в пользу переезда, когда вплотную встал вопрос – ехать или не ехать на Чукотку. На семейном совете, на котором Владу слова, естественно, не дали, было принято решение – ехать! Сказано – сделано, далее всё потекло автоматически. В то время, в старом Союзе ССР, была налажена система найма рабочих по контракту на временную и постоянную работу в отдалённые районы огромной страны, в основном на Крайний Север. Контракты заключались сроком на три года, подписавшим его выплачивались сразу же так называемые «подъёмные», плюс оплачивались расходы по переезду к месту работы и проживания, багаж и билеты в один, естественно, конец – туда, на Север! Предлагались различные должности и вакансии, спрос был на вакансии для любых специалистов – водителей, инженеров, учителей, диспетчеров аэропорта, лётчиков, строителей и так далее. Север в те времена развивался стремительно и масштабно. Такие контракты очень приветствовались, одобрялись и, соответственно, достойно оплачивались. Контрактникам, на месте, сразу же, предоставляли жильё в благоустроенных общежитиях, квартиры или комнаты для семейных, в зависимости от их, всё же, статуса и занимаемой должности. Деньги выплачивали всегда своевременно. Снабжение на Крайнем Севере было на высшем уровне и кардинально отличалось от, так называемого, материка, с его вечным дефицитом. Отпуска были в два раза продолжительнее согласно трудовому законодательству, плюс были многочисленные льготы, плюс северная надбавка, по 10% к заработной плате за каждые отработанные полгода, плюс, и плюс, и плюс! В те годы с Крайнего Севера, отработав полностью свой контракт, люди старались уже не уезжать, чтобы не терять свои «северные» коэффициенты, увеличивающие втрое и так солидную заработную плату, не терять полученную квартиру, не менять, ставший уже привычным распорядок жизни, узнав о возможностях прекрасно налаженной системы полного обеспечения населения всем необходимым, когда в магазине есть всё, что только желает твоя душа и чего никогда не увидишь в магазинах на материке. И, кстати, не последнее место, даже для людей солидного возраста, занимала исключительная романтика Чукотки, которая пленила, завораживала, звала посетить её вновь и вновь. Жители Крайнего Севера, попадая отдыхать на «Юга», поражали местное население не только своими невероятными, по сравнению с другими отдыхающими – с материка, деньгами и длинными отпусками, но и совершенно особым взглядом на жизнь, уклад жизни других, погоду, взаимоотношениями между людьми. Они старались ни с кем не спорить и не создавали конфликтов, не ругались ни между собой, ни, тем более, с соседями, ни с продавцами в магазинах. Они просто жили и желали использовать свои коротенькие отпуска, по сравнению с долгой зимой Крайнего Севера, для полного насыщения этого подаренного им жизнью мгновения.

– Что, Владик, едем? – задавала мама ему, в очередной раз, один и тот же вопрос. Не совсем верящий в реальность происходящего, сын невразумительно что-то мычал и кивал головой. Немного позже это предложение ехать стало похоже быть на правду, когда отец где-то на окраине города нашёл оптовую базу каких-то бывших в употреблении вещей, предназначенных для снабжения то ли полярников, то ли бомжей, забрасываемых на Север, для увеличения там населения. На базе были груды тулупов, валенок, унтов, различных утеплённых курток, обогреваемых от аккумуляторных батарей автомобиля, тёплых шапок из какого-то животного неизвестного вида и много ещё чего. Не выбрали тогда из груд этих товаров ничего. Но только факт существования именно такого, специфического ассортимента, автоматически придал решимости и веры в сам факт переезда на Крайний Север – на ЧУКОТКУ!

Потом было достаточно долгое оформление документов и пропусков в пограничную зону, которой являлась Чукотка со своим побережьем, выходящим на Северный Ледовитый океан, другим концом упирающийся в Аляску, в Америку. Отъезд подгадали к окончанию учебного года, чтобы успеть отдохнуть на берегу другого моря – Чёрного, перед долгим и неизвестным переездом на Чукотку и обустроиться, немного обжиться в посёлке мыс Шмидта, где тоже должна была быть своя школа, в которой должны были быть и учителя, а, следовательно, работа для мамы. За работу для отца не беспокоились – он имел несколько, везде и всегда востребованных, специальностей. Отец был выходцем из крестьян, работать умел и любил – и сам работал, как говорят, за троих, и людьми мог руководить. Влад, до сегодняшнего дня был уверен, что именно благодаря примеру своего отца, а не благодаря каким-то своим, особенным данным, он был способен и гвоздь забить быстро и ровно, и табурет смастерить, и теорему Больцано – Вейерштрассе доказать, причём делая это одновременно с занятиями по стрельбе, лёгкой атлетике и боксом. Отец особенно никогда ничему Влада и не учил – просто он мастерил, а Влад смотрел и запоминал, что и как. Влад даже и не помогал никогда своему отцу, а просто однажды взял и отремонтировал розетку. Потом кусок кожи к косяку прибил, чтобы дверь плотно закрывалась. Просто так, без чьих-то просьб и ни с кем не советуясь, как починить то или это. Даже не попросив после сделанного оценить качество его работы. В общем, как люди говорят, руки росли из того места. Так что с работой у родителей, на новом месте, проблем не должно было быть. Небольшую нервотрёпку создала классная руководительница Влада, которая пыталась заставить его отрабатывать обязательную школьную практику и не отдавала документы об окончании им шестого класса. Её не пугали ни звонки мамы Влада, ни наличие авиабилетов, с указанием даты вылета к новому месту жительства всей их семьи. Причём дата вылета совпадала с датой начала этой самой практики. Только после вмешательства Районо, «мучительница» всё же отдала документы. Притом, что документы эти школа всё равно выслала бы, так как ученик покидал данное учебное заведение навсегда и переезжал за десять тысяч километров. После этого начался смелый перелёт всей их семьи к новому месту жительства, на тот момент никто из них не знал временно это или постоянно. Они просто летели в неизвестность – на Чукотку! На такой решительный поступок способны, к сожалению, не многие люди. И это – не хвастовство.

– Уши заложило!

Стандартная жалоба летающих в те времена на самолёте ИЛ-18, монстра советской авиации, летающего тогда везде, а уж на далёких северных трассах – в первую очередь. Самолёт был винтовой, четырёхмоторный, гудел и дрожал всем своим мощным корпусом. Но летал надёжно и без крупных поломок, только летать в нём было тесно и тоскливо. Стюардессы раздавали всем пассажирам обязательные леденцы перед взлётом и перед посадкой воздушного судна и стандартные пакеты, для особого применения. Пакеты брали практически все, они часто оказывались кстати.

– Девушка, а можно ещё пакетик? Мама была решительная, деловая и как все мамы запасливая и бережливая – дают, значит нужно брать. Конфет на любом борту была уйма – раздавали их горстями, в добавках не было ограничений. Кому помогали конфетки, а кому и нет! Владу помогало, пакетиком он так никогда и не воспользовался ни в первом своём полете, ни на всех, многочисленных и уже совершённых им самостоятельно, в совершенных летах. Первый полёт, на ИЛ-18, стал лакмусовой бумажкой.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Постоянно беспокоилась мама. Её почему – то не интересовал вид перистых облаков с высоты десять тысяч метров от земли. Винтокрылый богатырь легко пробивался сквозь плотную стену воздуха, неся на себе большое количество людей и их скарба. Влад уже знал, что летать может даже кусок металла тяжелее воздушного шара того же объема, знал это уже точно, с точки зрения действующей науки. Но всё равно, каждый раз это ему внушало чувство трепета и восхищения изобретательностью этого ленивого человечества, не хотевшего больше пользоваться только услугами ранее им, этим человечеством, изобретённого колеса!

– Товарищи пассажиры! Наш самолёт начал снижаться, через двадцать – двадцать пять минут мы совершим посадку в аэропорту посёлка Тикси. Пожалуйста, приведите спинки ваших кресел в вертикальное положение, пристегните привязные ремни и приготовьтесь к посадке.

Стюардесса объявила посадку и сразу же пассажирам заложило уши – самолёты этого класса снижение начинали резко! Тикси потряс Влада несметным количеством мошкары. Это был посёлок среди болот и топей, где жили, кормя комаров, какие-то геологи, вечно что-то ищущие там, где до них уже всё переискали двадцать шесть или двадцать семь таких же геолого—разведывательных экспедиций. Тикси всегда был перевалочной базой – промежуточным, запасным аэродромом, откуда можно было, после технического обслуживания и дозаправки воздушных лайнеров, преодолевать ещё две, три, четыре тысячи километров, чтобы долететь, в конце концов, до пункта назначения. Мошкара лезла в глаза, нос, рот, уши. Ей дышали, её глотали, давили, сплёвывали, но она нисколько не уменьшалась в количестве. Приходилось терпеть, бежать в здание аэровокзала, куда не проникали солнечные лучи и мошкара не хотела там обитать. Оттуда, из аэровокзала, можно было спокойно наблюдать за заправкой и техническим обслуживанием их самолёта. Когда объявили посадку, два – три десятка недоеденных мошкарой пассажиров метнулись к самолёту, пытаясь побыстрее забраться на борт, скрыться от голодной мошкары. Влад добрался быстро. Он очень хорошо бегал. А, главное, он не желал быть съеденным этой летающей массой плотоядных монстров! Он хотел жить!..

– Молодой человек? – стюардесса явно уже не в первый раз обращалась к Владу, сидевшему с отрешённым взглядом в кресле, рядом с проходом и не обращавшего на неё абсолютно никакого внимания. – С Вами всё в порядке? – профессионально и очень вежливо спросила она Влада, заметив, что тот всё же реагирует на человеческую речь.

Стюардесса, скорее всего, впервые столкнулась с таким равнодушным отношением представителя мужской половины человечества, к её красивой фигуре. Посмотреть и правда, было на что. Белокурое создание с нежно-голубыми глазами в форменных блузке и юбочке, еле прикрывавшими стройные ноги, как и тот крылатый богатырь, которому она служила, летая по салону авиалайнера, невольно притягивали к себе мужские взгляды, к огромному возмущению спутниц этих самых представителей сильной половины человечества. Поэтому, встретив такое равнодушие к своей персоне, девушка уже несколько минут стояла к нему вплотную и пыталась привести его, как ей казалось, в чувство – вернуть к жизни! Мозг Влада, перебиравший в этот момент все глубины своих извилин, где в тени наносной сторонней информации таились обрывки воспоминаний о событиях многолетней давности, не сразу выдал команду Владу о том, что к нему прикасается посторонний объект, тем более противоположного пола. Влад опомнился и его взгляд сконцентрировался на небольшой, но крепкой женской груди, которая всеми силами пыталась выбиться из тесной белоснежной сорочки со значком Аэрофлота на ней.

– Молодой человек, ну Вы меня и напугали! Вам чего – нибудь принести? Чай, кофе, лимонад, минералочки?

Влад в каком-то непонятном порыве наклонился вперёд и уткнулся своим лицом как раз в ложбинку между упругих и молодых грудей девушки – бортпроводницы. От неожиданности та опешила и какое-то мгновение не могла даже двинуться, не могла понять что произошло и кто посмел прикоснуться к тайнам её нежного девичьего тела. Она даже представить не могла, что кто-то посмеет на борту самолёта, при всём честном народе, хоть и спящим, так нахально совершить такой поступок. Ещё через мгновение она отпрыгнула от нахала, как ошпаренная кипятком и оказалась на коленях, сидевшего параллельно, напротив Влада, мужчины. Юбочка стюардессы задралась довольно высоко и Влад успел разглядеть узенький треугольник её белых и симпатичных трусиков, пока стюардесса стремительно пыталась слезть с опешившего мужичка, беспомощно болтая ногами и начиная густо краснеть. Кстати заметить, что данный мужичок тоже не спал и с самого начала наблюдал всю эту сцену, внимательно изучая все прелести этого молодого женского тела, так как стюардесса, пока приводила Влада в чувство, была обращена своей «филейной» частью как раз к этому самому мужичку, в наклонённом состоянии – мужичку просто некуда было деваться, да он и не хотел. Мужичок просто развёл руки в сторону, не касаясь девушки, наблюдая, как она пытается быстро слезть с него. Наконец, ей это удалось и она, уже в проходе, вызывающе отряхнулась, одним быстрым движением поправив всю свою форменную амуницию. Сделав на своём лице всю какую только можно обаятельность и показав жестами, что красота бортпроводницы ошеломляющая, Влад заказал себе коньяка – «соточку». Бортпроводница странно, изучающее на него посмотрела и улетела. Она не знала, да и не могла знать, что как раз в этот момент Влад усиленно пытался вспомнить тот момент в своей жизни, когда он первый раз встретился с Мариной. Коньяк был вскорости доставлен и стюардесса, выполнив заказ, не задерживаясь, проследовала по салону. А Влад снова принялся ворошить и перебирать свою память, причиняя столько неудобства своему и без того уже натруженному мозгу. Его беспокойный и непокорный разум пробивался сквозь оковы и замки времени вперёд…

Школа была маленькая, она находилась под одной крышей вместе с жилыми помещениями интерната, где и обитали дети, привезённые их родителями из тундры. Обучение было обязательным для всех, нравилось это или нравилось коренным народам Крайнего Севера. Поэтому в конце августа по стойбищам оленеводов летал вертолёт и зависал над ними, над этими самыми стойбищами, на высоте триста – четыреста метров. Кучки детей разбегались в разные стороны, прячась по сопкам и за яранги соседей. Зафиксировав их места схрона, летчик быстро сажал машину и оперативная бригада скоро обнаруживала беглецов, не желающих учиться, а желающих жить той же самой жизнью, как и их предки, пасти оленей и просто жить, не заморачиваясь ни на какие прелести надвигающейся на них цивилизации. Народы Севера из всех благ цивилизации хуже всего воспринимали обучение. Наловив полный вертолёт чукотских и эскимосских детей, учителя везли их за двести – триста километров от их яранг в посёлки, подобные посёлку в районе мыса Шмидта, в школы – интернаты, где эти дети находились на полном государственном обеспечении круглый год. Их даже пытались и летом распределить по пионерским лагерям, но тут уж кто поумнее, не решались этого делать. Другой смены у оленеводов, кроме собственных детей, не было, а сокращать поголовье оленьего стада в планы чиновников не входило. Вот и жили почти год в школе чукотские и эскимосские дети, учась. В одном классе с разноязычными своими сверстниками, собравшихся под одной крышей в этом суровом уголке той огромной, великой и необъятной Родины с названием – Союз Советских Социалистических Республик.

– Влад, знакомься – ты теперь со всеми этими ребятами и девчатами вместе учиться будешь!

Мама привела Влада в класс, где она стала классным руководителем, работая учителем в этой самой восьмилетней школе – интернате, в посёлке Рыркайпий, Шмидтовского района национального Чукотского округа, в Магаданской области. Влад был высоким юношей, поэтому сел за последнюю парту, рядом с Андреем. А впереди сидели девчонки – Марина Кайгалягвэ и Зоя Рультыневекетгеут. В классе было всего двенадцать человек. Школа, действительно, не могла быть большой. Миша Тыневокатгыргин, Вова Таян, Саша Эттынекей, Юра Шилов, Паша Попов и Таня Серова. Они и ещё несколько человек – один седьмой класс в школе. Почему семья Влада стала жить в Рыркайпие, а не на Шмидте, Влад так и не понял. Возможно, просто на тот момент на Шмидте не было свободного жилья или для мамы работа была только в Рыркайпие, а чего-то ждать или гадать родителям было недосуг. Вот так и случилось, что жить они стали в двухкомнатной квартире, в семейном общежитии, в посёлке Рыркайпий, откуда отец ездил за пять километров на служебной машине на мыс Шмидта, работая там каким – то начальником, отвечающим за разгрузку судов – за Северный завоз. Работы у отца сразу стало много – он целыми неделями пропадал в море и на складах. Мама с сентября начала преподавать в школе математику. Вот тогда и познакомился Влад с Мариной. Андрей уже год, как жил в посёлке, был обо всём осведомлен и всё знал. Он и показывал Владу все достопримечательности этого обычного чукотского посёлка и прилегающей к этому посёлку местности, настолько для местных жителей привычного, что они, эти местные жители, сами удивлялись изумлению приезжающих, видящих такую красоту и такой бардак в этом суровом краю. На краю Земли!

От аэропорта до посёлка мыса Шмидта, а потом до посёлка Рыркайпий, вдоль дороги, слева и справа тянулись горы различного мусора высотой четыре – пять метров, отодвинутые бульдозерами. Всевозможные бочки, бытовые отходы, пустые контейнеры, бутылки, банки и прочие, и прочие отходы цивилизованной жизнедеятельности человека. Этот мусор просто некуда было деть – с одной стороны тундра, с другой море. Оврагов в тундре нет, есть только вечная мерзлота, которую рыть невозможно, только взрывать. Выбрасывать мусор в океан было бы полным безумием! Вывозить на материк не имело смысла – мусороперерабатывающих заводов не было даже и в больших городах на материке, тем более их не было здесь. За время освоения Крайнего Севера, на Чукотку, были доставлены сотни тысяч тонн различного топлива, продовольствия, техники и всего прочего. И вот это всё доставленное, отработанное и переработанное, пришедшее в негодность по разным причинам, в том числе и климатическим, так и стояло вдоль дорог, памятниками житья – бытья северян. Просто девать это было некуда.

В августе и сентябре на Чукотке ещё стоял полярный день и Влад с Андреем бродили по горам промышленных отходов, металлолома, по всяким свалкам, просто надеясь чего – нибудь найти стоящего. Когда – то сюда приезжали японцы. Сделали коммерческое предложение – привезти сюда мощные прессы, спрессовать и вывести весь металл и мусор. Короче мы за вас здесь всё уберём, а взамен возьмём этот же мусор! Но японцам отказали. Во-первых, капиталисты – эксплуататоры, а во-вторых, не дадим, пусть лучше сгниёт, но у нас! Раз наше – пусть и ржавеет у нас! У нас вообще металла хоть ешь! Вот и бродили поселковые дети по этим свалкам, расстреливая из рогаток стеклянные бутылки и банки.

Когда становилось холоднее, походы прекращались. Начинались осенние штормы, достигающие девяти баллов. Огромные волны накатывались на берег, разрушая понемногу прибрежные скалы. Однажды океан выкинул на берег целого кита, уже не живого, но огромного, как двухэтажный дом. Кит очень долго пролежал на берегу, пока его исклёвывали всевозможные птицы, но в конце концов догнил сам. А когда уже наступила полярная ночь, пришло время и Марины. Влад позже узнал, что девчонки развиваются быстрее мальчиков, это было интересно. Влад приходил вместе с Андреем – Марина и Таня жили в общежитии, где были тёмные коридорчики и проходы. В скором времени, после знакомства, Марина уже восседала на коленях у Влада, чего-то явно ожидая. Через месяца три после их знакомства, они в первый раз поцеловались. Опыта в этом деле у них, естественно, никакого не было, но они с огромным удовольствием обучались этому искусству, ощущая, как новое необычное чувство загоралось внутри, толкая совершить шаг к чему-то совершенно неизведанному и потому так манящему их друг к другу. Но сделать этот шаг мешало и запрещало другое, очень строгое чувство – стыдливость. Да и холоднее становилось день ото дня. Владу так и не удалось добраться до груди Марины, даже выяснить – есть там она или нет, столько было надето на них одежды. Вообще-то он прекрасно знал, что они есть, на уроках он долго рассматривал её, представляя в совершенно другом виде то, что скрывала школьная форма. От этих представлений пуговицы на его брюках готовы были выскочить из зацепления. А на выпускном – после восьмого класса, начался такой кавардак, что было не до грудей. И не до Марины.

Чукотка, вообще-то, резко меняет и климат, и людей, постоянно всё двигается, перемещается, приезжает и уезжает. После восьмого класса надо было или переходить в девятый, в школу на мысе Шмидта, где была десятилетка, или уезжать жить и учиться на материк, на историческую родину, или ещё куда-нибудь…

– Вы всегда в самолёте коньяк в гордом одиночестве пьёте? – уже как-то по-свойски доставала стюардесса.

– Нет, не всегда. Только когда нет рядом хорошеньких девушек. Вы же не девушка?!

Бортпроводница от неожиданного прямого вопроса открыла рот и начала снова медленно краснеть.

– Нет-нет, Вы меня неправильно поняли! Я имел в виду, что Вы, сейчас, в данный момент, находитесь при исполнении ваших служебных обязанностей и поэтому не можете, в силу этих самых обязанностей, разделить моё одиночество, как Вы успели, только что заметить.

Девушка, явно не привыкшая к такому обращению, ещё не решив, обидеться ей или рассмеяться, убежала. Совсем скоро Влад услышал её голос, вещавший пассажирам о том, что им надлежит делать и что через несколько минут они произведут посадку в аэропорту «Хатанга». Уважаемый Влад допил коньяк и посмотрел в иллюминатор – чахлые деревья и лесотундра, пейзаж несколько изменился. Самолёт летел на Запад, удаляясь от Чукотки.

В аэропорту «Хатанга» за эти годы также не произошло ничего. Влад даже прошёл в ту сторону, где раньше находился буфет. Буфет никуда не делся – он был здесь же и также, без изменений. Увидев на прилавке огромную рыбину Влад аж задохнулся – это была та самая рыбина, о которой он неизменно рассказывал, когда разговор заходил о его первой поездке с родителями на Чукотку, о его первых впечатлениях. То ли это была та самая рыба, которую не съели за все эти годы, то ли – другая, но факт остался фактом: две эти рыбы были точь – в—точь одинаковые. Весь ассортимент был сохранён с неизменностью – всё, абсолютно, рыбное и чай. Влад не удержался и проследовал к прилавку.

– Будьте любезны, кусочек вот этой килечки и два горячих чая, – попросил он породистую буфетчицу.

– Это не килька! – неожиданно оказала та сопротивление.

– Ладно, ладно, пусть не килька. Только место, откуда кусочек брать будете, выберите пожалуйста повкуснее.