Девочка без имени. 5 лет моей жизни в джунглях среди обезьян Чапман Марина
– Не волнуйся, – успокоила его я. – У меня есть для тебя работа.
– Какая?
– Надо сходить в один дом, – сказала я и сообщила, на какой улице он находится и как выглядит. – Это сразу за мостом. Тебе надо увидеть Маруйю, понял? Маруйю! И шепотом сказать ей, что к ней пришла Розальба. И потом привести ее сюда.
– Бесплатно я этим не собираюсь заниматься, – заявил мальчишка. Понятное дело, это был колумбийский ребенок, хорошо знакомый с законом улиц.
– У меня в кармане куча конфет, – сказала ему я. – Как только ты ее приведешь, я их тебе отдам.
Конечно, у меня не было конфет, зато я могла преподать мальчишке полезный урок: никогда не верь тому, что говорят незнакомцы.
– Покажи конфеты, – попросил он.
«Да он совсем не дурак», – одобрительно подумала я и сказала:
– Как только вернешься с сеньорой, так сразу и получишь. Понял? Скажи, что ее ждет Розальба. А женщину зовут Маруйя. И поторопись, а то я уйду и ты своих конфет не получишь.
Мальчишка развернулся и побежал в сторону дома Маруйи. Мое сердце учащенно забилось. Интересно, дома ли сейчас Маруйя? Придет ли она? Может, ее вообще убили? Я старалась гнать от себя плохие мысли.
Время шло, а мальчика и Маруйи все не было. Я уже решила, что мальчишка никогда не вернется, как вдруг он появился в компании с Маруей. Я ужасно обрадовалась, но обратила внимание, что она очень озабочена. Она была одета, словно собиралась на важное мероприятие – на ней была элегантная юбка, туфли на высоких каблуках, и в руках она держала дамскую сумочку. Я заволновалась: неужели она собирается посадить меня в такси и доставить назад в монастырь?
– Розальба, – сказала она, взяла меня за плечи и начала трясти, – что ты здесь делаешь?! Зачем ты приехала? Ты разве не понимаешь, что это очень опасно?
Я хотела ей ответить, но Маруйя не слушала меня и продолжала:
– Почему ты убежала? Ты же там была в полной безопасности! О боже…
Маруйя принялась нервно оглядываться по сторонам.
– Ты не понимаешь, что Сантос тебя ищут?! И не они одни, а вся их банда. Они хотят тебя убить. Разве ты об этом забыла?!
Я отрицательно покачала головой. Мне очень не понравилось то, что она на меня кричит.
– Я хотела вас увидеть, – захныкала я. – Я так соскучилась…
Выражение лица Маруйи смягчилось.
– Ох, Розальба… – сокрушенно вздохнула она.
– Я хотела вас увидеть, потому что вы не пришли. Вы же обещали прийти в субботу, но не пришли, и я волновалась…
– Ох, Розальба… – повторила Маруйя. – Пойми, я не могла прийти. Навещать тебя стало слишком опасно и для меня, и для тебя. Они хотят тебя найти и убить. Ты не представляешь, как я сама перепугалась! Похоже, они подозревают, что мы с тобой как-то связаны. Они начали за мной следить, и если бы я к тебе поехала, то они бы узнали, где ты находишься. Поэтому я и не приезжала. Они бы точно до тебя добрались…
Она замолчала и снова нервно оглянулась. Улица была пустынной, но тут я увидела, что мальчишка стоит чуть поодаль и ждет.
– Пошли, – сказала Маруйя, – мне надо срочно доставить тебя назад в приют.
– Я ни за что туда не вернусь! – закричала я. – Я хочу жить с тобой!
– Розальба, это невозможно, и ты сама об этом прекрасно знаешь.
– Но я не могу вернуться! – горячо протестовала я. – Они меня там бьют. И не только меня, но и всех остальных детей!
Тут я показала на свои «синяки» и «раны», которые мне так реалистично нарисовала девочка из приюта.
– О боже! – воскликнула Маруйя. – Я об этом и понятия не имела! Это ужасно! Правда, тебя бьют?
Я кивнула и начала плакать. Я плакала не потому, что была хорошей актрисой и умела притворяться, а потому, что не хотела с ней расставаться. Мои слезы смягчили ее сердце.
– Хорошо, – сказала Маруйя, – если тебя бьют, ты действительно не можешь туда вернуться. Ах ты, бедняжка…
– Значит, я могу остаться у вас?
– Нет, это невозможно. – Маруйя грустно покачала головой. – Я уже тебе говорила, что это слишком опасно для нас обеих. Я не имею права рисковать своими детьми. Понимаешь, Консуэла встречается с моим сыном Гуиллермо. Это значит, Сантос о тебе очень быстро узнают.
Я в отчаянии схватилась за полу ее платья.
– Но куда же мне идти? – спросила я. – Что мне делать? Пожалуйста, помогите!
– Розальба… – Ее голос сорвался, и она посмотрела на небо, словно могла найти там ответ и решение нашей проблемы. – Что же мне делать? Что мне делать?!
Я понимала, как Маруйя рискует. Я затаила дыхание и ждала ее решения. Наконец Маруйя посмотрела на меня.
– Ты можешь остаться у меня только на один день, – сказала она. – Я свяжусь с моей дочерью Марией, которая живет в Боготе, и попрошу ее взять тебя к себе. А у меня ты должна сидеть тихо, как мышь, и не выходить из дома. Тебе нельзя выходить даже на участок. Ты должна молчать и вести себя очень тихо, иначе тебя услышат. И если ко мне в дом кто-нибудь придет, ты должна будешь спрятаться. Ты сможешь выполнить все эти требования?
Я быстро закивала.
– Да, конечно, – ответила я ей. – Спасибо, Маруйя, огромное спасибо!
– Пошли, – решительным голосом произнесла Маруйя. – Надо поскорее провести тебя в дом. Мы войдем с заднего хода. Так тебя никто не заметит.
Я совсем забыла о мальчишке. Тот увидел, что мы уходим, и напомнил о себе:
– Эй! А мои конфеты, garrapata? – Мальчишка протянул руку.
В испанском языке слово garrapata переводится как «клещ-кровосос». Я повернулась к нему и с агрессивным видом сказала:
– А ну вали отсюда, иначе догоню и язык отрежу!
Маруйя дернула меня за руку.
– Розальба! – с укоризной сказала она. – Выбирай выражения и веди себя прилично.
Она дала мальчишке несколько монет и попросила не болтать. Тот радостно вскрикнул и быстро убежал.
– Ох, Розальба, что же я делаю? – сказала Маруйя, задумчиво покачивая головой.
Она провела меня в дом, где я почувствовала себя как в раю. Маруйя выдвинула еще одно условие:
– Если ты хоть что-то украдешь у меня или у моих детей, я не буду тебе помогать. Понятно?
Я кивнула.
– Я тебя выгоню. И живи как хочешь. Договорились?
Я снова кивнула и пообещала ей, что ничего не возьму в ее доме. У нее были все основания относиться ко мне с недоверием, потому что я была ребенком, выросшим на улице. По мнению многих колумбийцев, беспризорники мало чем отличаются от животных. Я работала на семью Сантос, почти все члены которой были ворами, убийцами и прожженными негодяями. Сложно было предположить, что я знала, что такое хорошо, а что такое плохо. Я бы и сама на ее месте относилась ко мне с крайней осторожностью.
Тем не менее она приютила меня у себя дома, кормила и поила. Я же старалась вести себя как можно лучше. Я хотела быть хорошим человеком и показать Маруйе, как я ей благодарна. В тот день я многое узнала о ее судьбе. У Маруйи было девять детей, и она рано овдовела. Ее муж совершил самоубийство в возрасте тридцати шести лет, после того как узнал, что у него болезнь Паркинсона.
– У меня дети, и поэтому ты не можешь остаться в моем доме, – объяснила Маруйя. – Я обязана думать об их безопасности. Но я уверена, что Мария возьмет тебя к себе, если ты докажешь, что тебе можно доверять.
– Да, мне можно доверять, – заверила ее я.
– Я тебе верю, – ответила Маруйя, – но этого недостаточно. Я обязана в этом убедиться. Поэтому у меня есть предложение: я отвезу тебя к моей хорошей подруге, которая живет в Сан-Луисе. Ей требуется помощь по дому. У нее нет денег, и я уверена, что она возьмет тебя к себе на две недели. Назовем это время испытательным сроком. Ты поможешь моей подруге, и Мария будет знать, что берет в дом надежного человека. Если моя подруга даст тебе хорошую рекомендацию, я свяжусь с Марией и отправлю тебя к ней.
Сан-Луис – это маленькая деревушка, расположенная в долине между двумя горами. В то время там жили главным образом бедняки. Там были минимальные возможности для получения образования, много бездомных и высокая детская смертность. Подругу Маруйи звали Изабелл. У Изабелл был муж и трое маленьких детей.
До Сан-Луиса мы добирались на такси целый час. Я очень нервничала, предвкушая встречу с Изабелл и ее семьей. Я была уверена, что успешно пройду испытательный срок, но волновалась из-за того, что судьба в очередной раз забрасывает меня в новую семью, где я должна следовать установленным в ней правилам.
Маруйя тоже за меня волновалась. Когда мы вышли из такси, она поправила мне платье и волосы, а также стерла несуществующую грязь со щек, чтобы я выглядела презентабельно. Я не возражала. Я знала, что если плохо себя зарекомендую во время испытательного срока, то прямиком окажусь на улицах Кукуты.
Дверь дома открылась, и я тут же поняла, что передо мной добрая и дружная семья. Увидев меня, Изабелл широко улыбнулась.
– Маруйя, – воскликнула Изабелл, – какой неожиданный сюрприз! У тебя все в порядке?
Потом она снова посмотрела на меня, и Маруйя нас представила.
– Это Розальба, – сказала Маруйя. – Розальба, познакомься с Изабелл. У Розальбы большие проблемы с семьей Сантос.
Изабелл нахмурилась.
– Проблемы с Сантос? Это последнее, что нам всем нужно. Понимаю. Чем я могу вам помочь?
– Ей надо на время уехать из города, – объяснила Маруйя. – Можешь взять ее к себе на пару недель? – Она быстро добавила: – Я оплачу все расходы и заплачу за ее питание и проживание.
– Деньги нам очень пригодятся, – ответила Изабелл. – А потом куда она денется?
Маруйя объяснила, что планирует отправить меня к своей дочери Марии.
– Есть только одно условие – Розальба должна себя хорошо вести. Так что она у тебя на испытательном сроке.
Изабелл кивнула, и я переступила через порог дома очередной семьи.
Не буду утверждать, что следующие две недели моей жизни были самыми легкими. Семья Изабелл была очень бедной, а их дом – развалюхой с прохудившейся крышей. Как и большинство других домов в этих местах, где часто происходили землетрясения, это была одноэтажная постройка с земляным полом и туалетом во дворе. В доме было всего две небольших комнаты и кухонька с керосиновой конфоркой. Водопровода тоже не было, и муж Изабелл ходил за водой к реке. С едой, как и можно было предположить, тоже оказалось не густо. Мясо, которое мне довелось увидеть за те две недели, состояло в основном из костей, на которых встречались отдельные мясные волокна, и подавалось оно в супе.
Однако кулинарная изобретательность хозяйки не знала границ. В той семье ели много овса. Овес употребляли в пищу в виде каши и запеканки с листьями кориандра. Кроме этого у семьи был огород, где росла капуста и другие овощи, которые скрашивали более чем скромную диету. Впрочем, я была вполне счастлива. Изабелл вкусно готовила, и все за столом общались. Это была первая счастливая семья, в которой мне привелось жить со времен «моей» обезьяньей стаи.
Я не воровала. Впрочем, и воровать-то у них было нечего. Я видела, что все вещи, которые у них есть, им нужны. Однако это было не главной причиной того, что я ничего не трогала. Я помнила слова Маруйи о том, что нахожусь на испытательном сроке, который решит мою судьбу.
Я работала не покладая рук. Варила кашу, убиралась в доме и заправляла кровати. Я видела, что Изабелл ценит мою помощь, отчего старалась еще больше. В какой-то момент я даже захотела достать для них мяса. Мне ничего не стоило украсть мясо из какой-нибудь лавки. Но чувство благодарности не позволяло мне воровать. Я осознавала, что если украду, чтобы сделать хорошо одним, то своими действиями сделаю плохо другим. Я стала понимать, что такое хорошо и что такое плохо, и очень хотела быть хорошим человеком. Я хотела стать такой хорошей, чтобы никто никогда не заподозрил, что я выросла на улице.
В течение двух недель я не общалась с Маруйей, но думала о ней постоянно. Я знала, что она сдержит слово и поступит в зависимости от того, какую оценку мне даст Изабелл. Маруйя или отвезет меня в аэропорт и посадит в самолет до Боготы, или, если я буду плохо себя вести, даст немного мелочи и отпустит на все четыре стороны.
Позже я узнала, что Маруйя в любом случае не собиралась выгонять меня на улицу. В назначенный день она появилась в доме Изабелл, и я обняла свою спасительницу так крепко, что она чуть не упала. Маруйя молчала. Молчала и я. Она вынула из сумочки авиабилет и торжественно мне его вручила. Это был билет до Боготы.
Я не перестаю удивляться доброте и щедрости ее души. Маруйя не была богатой. У нее было много финансовых проблем, ее дети получали платное образование, однако она не пожалела денег на мой билет.
– Ты успешно прошла испытательный срок, Розальба, – сказала она, – и я тобой горжусь. У меня есть для тебя подарок. Я думаю, тебе он должен понравиться.
С этими словами она достала узкую картонную коробку.
Я потеряла дар речи. Впервые в жизни я чего-то добилась. Я сделала что-то хорошее, за что Маруйя меня наградила. Я заслужила этот подарок, перевязанный желтой ленточкой. Я его не украла. Мне было так приятно, что я хотела максимально продлить этот счастливый момент и не спешила открывать коробку.
Изабелл рассмеялась.
– Ну, что же ты, – сказала она. – Открывай и посмотри, что там внутри!
Я кивнула ей и с замиранием сердца открыла коробку.
В коробке было самое красивое платье, какое мне доводилось видеть. К тому времени я видела красивые платья у Консуэлы и Эстелы, но это было гораздо лучше. Оно было сшито из светло-синего сатина, и на груди у него был большой бант из желтых лент.
– Надень, – сказала мне Маруйя, – хочется посмотреть, как оно сидит. В коробке есть заколка для волос и белые носки. Давай я тебе помогу.
Платье сидело идеально. Маруйя причесала мне волосы и заколола челку. Кроме этого, она подарила мне пару белых туфель. Как только я все это надела, Маруйя заявила:
– Розальба, ты выглядишь прекрасно!
Я никогда в жизни не чувствовала себя такой красивой. Я рассматривала свое отражение и поражалась, как женственно выглядит девушка в зеркале. Я радовалась не только красивому платью, но и тому, сколько любви Маруйя вложила в свой подарок.
– Пошли, – сказала она, показывая мне билет, – нам пора.
XXX
– Теперь послушай меня внимательно, Розальба, – сказала мне Маруйя, когда мы сидели в такси. – Не забывай, что Сантос никуда не делись и ищут тебя. Они не отказались от затеи тебя убить. У них могут быть свои люди в аэропорту. Поэтому ни на кого не смотри. Не говори ничего лишнего. Ты все время должна быть начеку.
Мне было сложно сконцентрироваться из-за обилия новой информации и скорости происходящих событий. Маруйя объяснила мне, что такое самолет:
– Это не автобус или такси, потому что он, как птица, летит по воздуху.
Я пыталась себе представить, как выглядит самолет и как я на нем полечу высоко-высоко в небе. Я вспоминала птиц в джунглях и думала: как он может лететь и не падать? Все это меня интриговало и пугало одновременно.
– Понимаешь, Сантос думают, что ты можешь выступить свидетелем, потому что ты много знаешь про дела их семьи. Так что не забывай: ты в большой опасности, – говорила мне Маруйя.
– Но я же ничего не знаю об их преступных делах… – возражала я.
– В этом они как раз и не уверены. Они считают, что ты очень многое видела и слышала. Здесь важно, что думают они, а они думают, что ты знаешь их секреты. Они не хотят рисковать. Если им представится возможность, они обязательно тебя убьют, – говорила Маруйя. – И меня, Розальба, с тобой не будет. Я не смогу тебе ничем помочь.
Только через несколько лет я по-настоящему поняла, какими опасными были Сантос. Тем не менее страх Маруйи оказался заразительным, и я сама начала бояться. Маруйя дрожащими пальцами поправила мне платье и волосы.
Наверное, в те времена аэропорт Camio Daza был совсем небольшим, но мне он показался огромным. Стойки регистрации, ряды кресел, стеклянные крутящиеся двери и залы с высокими потолками – все было гигантским. Оказавшись в здании аэропорта, я почувствовала себя лилипутом.
– Посмотри внимательно на фотографию, – сказала мне Маруйя по пути к стойке регистрации. – Это моя дочь Мария, которая приедет тебя встречать в аэропорт. Я ей тебя описала, поэтому она знает, как ты выглядишь. Теперь ты должна запомнить ее лицо, чтобы тебя встретила она, а не кто-то другой.
Столько волнений и переживаний! Наверное, Маруйя сама поняла, что слишком сильно меня напугала, и попыталась успокоить:
– Не волнуйся. У тебя все получится. Ты сильная и умная девочка, и я в тебя верю.
Ее слова приободрили меня и придали сил. Я словно выросла на две головы и стала смелее.
«Действительно, – подумала я, – не стоит так сильно переживать. У меня все получится».
В те дни на внутренних авиарейсах не надо было предъявлять какие-либо документы. Не нужны были ни паспорт, ни свидетельство о рождении или водительские права. Это меня устраивало, потому что у меня вообще не было никаких документов.
Мы показали билет на стойке регистрации, и я направилась внутрь аэропорта, куда провожающих не допускали.
– Будь острожной, – советовала мне Маруйя, – ни на кого не смотри. Ни с кем не разговаривай.
Я снова начала нервничать. В руках я держала небольшой чемоданчик, который Маруйя мне упаковала, а в кармане лежал билет и фотография Марии. Я вынула фотографию и внимательно на нее посмотрела. На черно-белой карточке была изображена приятного вида женщина со светлыми волосами и светлыми глазами. Я подумала, что ее глаза, наверное, синие, как мое платье.
У меня нет слов, чтобы описать, насколько я была благодарна Маруйе. Я много раз говорила ей об этом, но мне все равно казалось, что этого недостаточно. Она дала мне возможность сделать что-то хорошее со своей жизнью и верила в меня. Но у меня не хватало слов. Свою признательность я решила выразить действиями. Она и члены ее семьи будут мной гордиться.
Маруйя сказала, чтобы я шла и не оборачивалась назад. Но даже если бы я обернулась, то вряд ли заметила бы ее в огромной толпе. Возможно, Маруйя и сама постаралась уйти побыстрее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Опустив голову, я пошла на посадку. Только в салоне самолета я немного расслабилась. Я решила, что если мафиози не убили меня в аэропорту, то вряд ли они сели в самолет.
Меня усадили в кресло у иллюминатора, из которого я смотрела в сторону аэропорта, безуспешно пытаясь разглядеть Маруйю. Пассажиры заполняли салон, а кресло рядом со мной оставалось пустым. «Интересно, – подумала я, – кто в него сядет? А вдруг какой-нибудь наемный убийца? Кто знает, может, они последуют со мной на борт».
Никто в соседнее кресло не садился, и я уже начала думать о том, что оно останется пустым. В проходе появился молодой человек, который сжимал в руке отрывную часть посадочного талона и двигался в мою сторону. Взгляд его остановился на моем ряду и пустующем кресле. Я следила за ним, словно за диковинным животным в джунглях. Он был высокого роста и выглядел подтянутым и спортивным. Что я буду делать, если он окажется подосланным Сантос убийцей? Как я собираюсь обороняться? Где расположены выходы из самолета?
Сейчас эти мысли кажутся мне смешными и детскими, но тогда я не на шутку испугалась. Видимо, мне передался страх Маруйи. Ладони мгновенно вспотели. Я отвернулась от мужчины и начала пристально смотреть в иллюминатор.
Самолет пошел на взлет. Я вцепилась в ручки кресла так сильно, словно находилась на вершине дерева, которое раскачивает сильный ветер. Мне до конца не верилось, что самолет может подняться в воздух. Однако мы взлетели, и из иллюминатора я смотрела на исчезающую из вида Кукуту. Я немного успокоилась и осмелилась взглянуть на моего соседа. У него на коленях лежала Библия. Признаюсь, меня это немного успокоило, несмотря на то что в Колумбии Библия была почти у каждого.
Сосед заметил, что я на него посматриваю, и сказал:
– Привет!
Я что-то промямлила. Мужчина взял в руки книгу. Это было красивое издание в синей коже и с окантовкой золотом по краям страниц. Мужчина улыбнулся и, словно объясняясь, произнес:
– Я священник.
Я была жутко рада это услышать.
Больше на протяжении всего двухчасового полета мы не произнесли ни слова. Я перестала нервничать и рассматривала джунгли, над которыми мы пролетали. Меня очень удивило то, что облака вблизи выглядят не так, как с земли. Перед посадкой я набралась смелости и обратилась к священнику.
– Меня в аэропорту будет встречать одна женщина, – сказала я и показала ему фотографию Марии. – Вы бы не могли мне помочь ее найти? Я очень боюсь потеряться.
– Конечно, – ответил священник. Несмотря на то что он явно торопился по своим делам, он нашел время помочь мне и обратился к сотруднице аэропорта. Иногда я вспоминаю его и думаю о том, где он и как сложилась его жизнь. Он бы, наверное, развеселился, узнав, что я приняла его за наемного убийцу.
Аэропорт Боготы был гораздо больше, чем в Кукуте, и людей в нем было неимоверно много. Все куда-то торопились, и я почувствовала себя маленькой и беспомощной. Без помощи сотрудницы аэропорта я могла бы легко потеряться, и никто бы обо мне даже не вспомнил. Но найти Марию оказалось совсем не трудно.
– Это она? – спросила сотрудница аэропорта, показывая на стоящую впереди нас женщину и сверяя ее с изображением на фотографии.
Я не была уверена. Но женщина была действительно похожа. Она помахала мне рукой, и я поняла, что это Мария.
В тот день Мария была одета в элегантный костюм. Ее широкая улыбка тут же напомнила мне Маруйю. К ее ноге прижимался маленький беленький мальчик.
– Это Эдгар, ему четыре года, – сказала Мария. – Эдгар, не стесняйся, поздоровайся с Розальбой.
Но Эдгар стеснялся, не отходил от мамы и не говорил ни слова. Я тоже стеснялась. Я была одета в красивое платье и только что прилетела на самолете. Ох, как много изменилось с тех пор, как я была беспризорником!
– Пошли, – сказала Мария. – Пора ехать домой и знакомиться с твоей новой семьей.
Я ущипнула себя за руку, пытаясь убедиться, что это не сон. Мария и ее муж Амадео взяли в дом совершенно незнакомую девочку. Много ли людей в этом мире готовы пойти на такой смелый шаг? Я решила, что Мария и Амадео – чудесные и добрые люди.
По пути домой Мария рассказала мне о себе и своей семье. Амадео работал менеджером отеля, и у них было пятеро детей. Эдгар был третьим. Несмотря на то что они не бедствовали, много денег уходило на образование и уход за детьми.
Мария рассказала мне о детях, о том, что им нравится и чем они занимаются. Она сказала, что у нее нет денег, чтобы отправить меня в школу, но она сама научит меня читать, писать и считать. Я очень этого хотела. Мария сказала, что я буду жить в комнате с Нэнси, которой тогда было семь лет, потому что она по возрасту ближе ко мне, чем другие дети. Мне в то время было приблизительно тринадцать или четырнадцать, но я была такого маленького роста, что походила на девятилетнюю.
Я быстро освоилась в семье Фореро. Первые несколько недель были наполнены впечатлениями и новыми переживаниями. Иногда по ночам мне снились кошмары из прошлой жизни. Я закрывала глаза, и мне казалось, что я снова очутилась в доме Сантос. Дошло до того, что я боялась ложиться спать, а если засыпала, то, по словам Нэнси, стонала и плакала во сне. Нэнси рассказала о моих проблемах Марии.
– Знаешь, у меня есть одна мысль, – сказала мне Мария через несколько дней. – Мне кажется, я знаю, как тебе помочь.
– Как? – спросила ее я, думая, что она имеет в виду какое-нибудь лекарство.
– Скажи, кто дал тебе твое имя?
– Сеньор Сантос, – ответила я.
– А как тебя звали до этого?
– Пони Мальта.
– Ну, Пони Мальта – это вообще не имя, а название напитка. Или, в лучшем случае, прозвище, – рассмеялась Мария. – А какое имя у тебя было раньше?
– Глория.
– И кто дал тебе это имя?
– Одна женщина, – ответила я. – Она очень плохо ко мне относилась.
Я нахмурилась, вспомнив Анну-Кармен и все, что я пережила в борделе. Мне было очень стыдно за эту часть моей биографии, и я не хотела рассказывать об этом Марии.
– Ах ты, бедняжка! Скажи, а какое имя ты носила с самого начала?
Я покачала головой, потому что не могла ответить на ее вопрос.
– У меня не было имени, – сказала я наконец.
– Понятно, – сказала Мария. – Видишь, вот в этом-то, может быть, и вся проблема. Твои прошлые имена – это имена, которые дали рабыне.
Мария улыбнулась, и я подумала, что у нее созрел хороший план.
– Тебе, дорогая, нужно выбрать другое имя, свое собственное. Таким образом ты избавишься от старых жизненных «хвостов».
Я стала думать о том, какое имя мне больше всего нравится, и через несколько дней придумала. Мария поговорила со священником, и тот крестил меня как члена ее семьи. Тогда мне было приблизительно четырнадцать лет, а имя, которое я себе выбрала, было Луз Марина. Первое слово по-испански означает «свет», а второе – «море».
Мне нравилось имя Луз – оно символизировало, что я нашла свет после многих лет, проведенных в темноте. Со вторым именем получилось немного интереснее. Тогда я не знала, что оно означает «море», но мне нравилось произносить это имя. Мне почему-то казалось, что оно имеет ко мне отношение. Может быть, это было моим первым именем, данным моими родителями? Или именем моей матери? Не знаю.
После крещения я вышла из церкви, чувствуя себя новым человеком. Я перестала даже отдаленно ощущать себя животным.
«У меня новое имя. У меня новая семья. У меня новая судьба, – думала я. – Меня зовут Луз Марина, и я уже не сирота».
Постепенно я стала совершенно другим человеком, свободным и независимым. Я с нетерпением ждала, как сложится моя жизнь.
Послесловие от дочери Ванессы
– Джон, останови машину, я хочу выйти!
Отец посмотрел на мать и остановил автомобиль на обочине. Ни мы, ни папа не ждали объяснений, хотя никто из нас понятия не имел, что мама собирается делать. Солнце опускалось за горизонт. Мы находились в графстве Йоркшир, на тихой проселочной дороге за живой изгородью. Высокие кусты стояли как военные заграждения, как будто защищая все, что пряталось за ними.
Мама радостно выскочила из машины, перепрыгнула через кусты и исчезла. Я была совсем ребенком и сгорала от нетерпения, пытаясь представить, что может происходить за кустами. Чем там мама занимается?
Я не отрывала взгляда от густых кустов. Через некоторое время я увидела мамины всклокоченные черные волосы, а потом она проворно перелезла через кусты и спрыгнула на землю. Мама что-то держала в руках. Она быстро подбежала к машине и села в салон. Она перевела дух, посмотрела на мою старшую сестру и улыбнулась ей широкой латиноамериканской улыбкой. На коленях у нее сидел большой и недовольный дикий заяц.
– Смотрите, девочки! – радостно сказала она. – Я нашла вам нового питомца.
Это мое самое раннее воспоминание о матери и нашем первом домашнем животном Мопси. Меня тогда не очень удивило поведение мамы – я уже, видимо, привыкла к ее странному и непредсказуемому характеру. Это был обычный день, который мало отличался от остальных.
Моя мама часто говорила:
– В Колумбии никто не считает мою судьбу какой-то исключительной. Поговори с любым беспризорным ребенком, живущим на улице, и услышишь много удивительных историй.
В 50е и 60е годы прошлого века киднеппинг (похищение людей ради выкупа), наркоторговля, преступность и убийства были самыми обычными вещами.
Вы можете задать резонный вопрос, почему мама именно сейчас, через много лет после описываемых в книге событий, решила поделиться с миром своей историей. Честно говоря, она никогда особо не стремилась к этому. Ей не нужно ни славы, ни признания. У нее уже есть то, о чем она мечтала: семья и дом.
Эта книга началась с того, что я стала записывать мамины рассказы. Мама со временем не становилась моложе, а память ее – лучше, поэтому я решила зафиксировать часть нашей семейной истории. Кроме этого, мне хотелось осознать, что выпало на долю моей матери. Если бы она не выдержала этих трудностей, то ни я, ни моя сестра не появились бы на свет.
Связать воспоминания в последовательную историю оказалось не так-то просто. В течение двух лет я вела с мамой разговоры о ее прошлом за чашкой кофе, а в апреле 2007 г. ездила в Колумбию. После этого у меня сложилась картина маминого детства, и я поняла, что из этого можно сделать книгу. С ее помощью мы, возможно, нашли бы семью, в которой мама родилась. Кроме того, такая книга может подарить надежду миллионам родителей, дети которых были, как моя мама, украдены и оторваны от родного дома.
Наконец, эта книга дала возможность привлечь внимание к работе важных для мамы благотворительных организаций: основанную нашей семьей «Приемные семьи для брошенных детей» (Substitute Families for Abandoned Children, сокращенно SFAC) и организацию «Защита приматов в неотропических регионах» (Neotropical Primate Conservation, сокращенно NPC). Мне бы очень хотелось, чтобы эта книга вдохновила и ободрила тех, кто испытывает трудности.
Мама никогда не просила своих детей сесть и выслушать ее историю. Просто некоторые события становились поводом для рассказа о том или ином эпизоде ее жизни в джунглях. Например, веточка ванили могла пробудить в ней воспоминания, которые уносили ее далеко в прошлое. Порой мама оживлялась при виде фотографии или какого-нибудь растения, например обнаружив на рынке сорт бананов, который нравился обезьянам.
Эта история сложилась не только из маминых рассказов, но и из ее поступков. Мама была очень импульсивной. Все ее поведение свидетельствовало о том, что она выросла не среди людей. Зачастую она вела себя с нами как самка обезьяны с детенышами. За это некоторые ее осуждали, но мы любили и понимали маму.
Вот как мог выглядеть выходной день в нашей семье. Втроем с мамой и сестрой мы лазили по деревьям, в то время как папа изучал кору на их стволах и мох на земле (при этом папа брал небольшие образчики мха и складывал их в маленькие бутылочки). Порой мы спасали какое-нибудь животное или блуждали в лесной чаще в поисках приключений. Наши поездки неизменно заканчивались тем, что мама жарила мясо на раскладном мангале, который мы возили с собой в любую погоду и в любое время года, даже когда на улице лежал снег. До сих пор я не умею чинно прогуливаться на природе, а схожу с проторенного маршрута и возвращаюсь домой с веточками, запутавшимися в волосах.
Некоторые моменты моего воспитания могут показаться посторонним людям несколько странными. Я сама поняла их неординарность лиш после того, как покинула родительский дом. Например, мама готовила завтрак, и, чтобы получить свою порцию, мы с сестрой должны были изображать обезьян. Вероятно, нам очень повезло, что социальные службы никогда не посещали нашу семью.
После обеда мы могли, как мне тогда казалось, долгие часы расчесывать и разбирать друг другу волосы, наподобие того, как это делают обезьяны. Оказывается, возиться с волосами другого человека – крайне приятное и расслабляющее занятие. Я бы сказала, это один из лучших способов проведения досуга. В это время мы находились словно в состоянии транса. Однажды у учеников нашей школы появились вши, и, в отличие от всех других ребят, этот период жизни я вспоминаю с особой теплотой и радостью.
В нашей семье всегда держали домашних животных, но у мамы было правило: днем они не должны находиться в клетках. Ее всегда угнетал вид животных, сидящих взаперти. У нас были кролики, которые спокойно прыгали по лужайке и периодически убегали на территорию соседей. А вот держать птиц без клеток нам не удавалось.
Мама плохо умела читать и поэтому никогда не читала нам на ночь детских книжек. Она сама придумывала удивительные истории на тему моих недостатков – привычки долго спать и отсутствия пунктуальности. В этих сказках были заложены уроки, которые мне очень пригодились в жизни. В общем, мамины странности нисколько не помешали ей прекрасно воспитать нас с сестрой. Она щедро давала своим детям то, чего сама была лишена в ранние годы.
Хочу сказать несколько слов о ситуации в Колумбии. За последние сорок лет многое в этой стране изменилось по сравнению с 50ми и 60ми годами прошлого века, когда там жила мама. В наше время это современная, динамично развивающаяся и, что крайне важно, безопасная страна. Раньше же в некоторых ее частях процветала наркоторговля и преступность, власти были коррумпированы, часто происходили вооруженные столкновения, а людей похищали ради выкупа. В 40х годах либералы попытались провести ряд реформ, что вызвало волну протестов и бандитизма. Несколько последующих десятилетий получили название La Violencia[12]. В стране царила атмосфера страха и неуверенности, людей убивали, пытали, а женщин насиловали. Погибли сотни тысяч невинных людей, включая детей. Мама помнила такую Колумбию. Когда родилась моя старшая сестра Джоанна, она не позволяла медсестрам в роддоме забирать ее, боясь, что ее дочь подменят больным младенцем, украдут для продажи на органы или в рабство.
Существуют данные, что в 1997 году треть похищений людей во всем мире приходилась на Колумбию. К сожалению, такой способ заработка все еще распространен у бандитов в этой стране. Уже несколько десятилетий по субботам с двенадцати ночи до шести утра по радио Колумбии идет передача La Voces del Secuestro[13]. Во время этой программы родственники похищенных звонят на радиостанцию и передают сообщения тем, кого захватили бандиты. Это искренняя и трогательная программа, от которой просто разрывается сердце.
На примере моей матери все дети, бывшие или ставшие жертвой чужой жадности, могут убедиться, что условия, в которых оказался человек, не всегда определяют его дальнейшую жизнь. То, что маме пришлось пережить в детстве, бесспорно, сделало ее характер более необычным и импульсивным, но одновременно закалило ее, помогло стать более любящим, щедрым, благородным и позитивным человеком.
Когда мы с сестрой были маленькими, мама никогда не позволяла нам долго расстраиваться и переживать. Она все время говорила нам: «Не кисните! Соберитесь с силами! Расправьте плечи, придумайте что-нибудь, используя то, что у вас под рукой, будьте благодарны за то, что у вас есть, и начинайте действовать!»
Мама ценит то, что имеет. Она рада каждому своему вздоху, благодарна каждому новому дню. Она счастлива, что не только жива, но и стала женой, матерью и бабушкой. Итак, позвольте представить вам потрясающую женщину с удивительной судьбой. Это моя мать, моя героиня и пример для подражания – Марина.
Ванесса Джеймс
Послесловие
Линн Барретт-Ли
Мы познакомились с Мариной летом 2011 г. Вместе с ней и ее дочерью Ванессой мы поехали из Брэдфорда в Лондон в офис моего литературного агента. Мы должны были присмотреться и понять, подходим ли мы друг другу.
В профессии гоустрайтера[14] очень важно работать с клиентами, которых ты понимаешь и с которыми чувствуешь что-то общее. Я доверяю своему внутреннему чувству. Я знаю, что если с человеком, с которым мне предлагают работать, не возникает контакта, то книга получится плохой и работа над ней будет мучительной. Если между гоустрайтером и человеком, о котором и за которого он пишет, не возникает искренних отношений, а также полного доверия, ничего хорошего из работы не выйдет.
Мне в то время предложили сразу несколько проектов, и среди них была история о девочке, которая выросла в джунглях в стае обезьян. Готова ли я была этому верить? Даже не знаю. Я почитала немного готового материала. Это было два развернутых синопсиса книги, каждый из которых предлагал свой подход к подаче этой истории.
Личная встреча – это главный фактор, необходимый для принятия решения. В первые несколько секунд я поняла, что Марине можно верить и ее история достойна того, чтобы ее рассказали. Я поняла, что мы подходим друг другу. Даже сейчас, когда она стала миниатюрной бабушкой и жительницей Брэдфорда, в ней осталось так много от дерзкой и сообразительной девочки того периода жизни, который описан в этой книге! Ее младшая дочь, прекрасная Ванесса, вне всякого сомнения, унаследовала напористость, любознательность и интерес к жизни, свойственные ее матери. Я знала, что мне придется работать главным образом с Ванессой (Марина не очень хорошо пишет по-английски). В общем, я осталась чрезвычайно довольна как Мариной, так и Ванессой.
После того как все мы подписали контракт, я получила большой манускрипт и массу дополнительного материала. Эпическая история излагалась в формате, близком к роману «Война и мир» Льва Толстого. Это была не самая лучшая и слишком серьезная подача такого материала. Несмотря на драматические «развороты», интересные и интригующие детали, сама история была такой же «дикой», «непричесанной» и неструктурированной, как и ее героиня. Ванесса написала этот том после нескольких лет разговоров с матерью. Это было, бесспорно, произведение, написанное с большой любовью, но мне хотелось больше раскрыть характер и внутренний мир героини, убрать лишние детали и добавить чувства в жестко структурированное линейное повествование. Жизнь Марины казалась бескрайней, как тропический лес, с его ярким красками, светом и тьмой, населенный самыми разными существами. Моей задачей было прорубить в этом лесу тропинку, по которой мог бы пройти читатель.
Поэтому я урезала книгу и сделала ее в два раза меньше. Это, возможно, покажется вам слишком жестким подходом. Но я хотела ярким мазком прочертить линию жизни Марины, начиная с того момента, как она потеряла свой дом и свою личность, свое человеческое «я», оказавшись в джунглях, и до того дня, как в возрасте тринадцати-четырнадцати лет она выбрала себе новое имя и начала новую жизнь.
Когда я убрала много лишней информации в ящик под названием «Продолжение: материалы для второй книги», моя задача стала гораздо более простой и понятной. Я решила не перебарщивать с развесистыми метафорами о джунглях и писать проще. Не надо забывать, что повествование идет от лица маленькой девочки, которая видит и оценивает мир своими детскими глазами. Вообще воспоминания – это коварная штука. На них накладывается пласт мыслей и оценок нашего аналитического ума, который в случае с Мариной в раннем детском возрасте не был развит. Я хотела избежать ситуации, когда к воспоминанию примешиваются знания, полученные в более позднем периоде жизни. Приведу пример. Взрослый может сравнить оттенок синего цвета с танзанитом, сапфиром или цветом океана в тропиках. Однако маленкий ребенок (если он не жил рядом с шахтой, где добывают сапфиры, или на побережье острова в Карибском бассейне) просто не знает таких вещей, поэтому его язык будет более простым.
Кроме того, надо было проверить ряд фактов. Книга должна быть написана убедительно, чтобы читатель поверил ей. Следовательно, все упомянутые там детали должны быть корректными. Но как проверить многие вещи, когда рассказчик, то есть Марина, была маленькой и не имела ни знаний, ни жизненного опыта? Она не успела получить образование, и ей не с чем было сравнивать все, что она видела. С этими вопросами мне помогла разобраться Ванесса. Она провела колоссальную подготовительную работу, обсуждала со своей матерью детали ее жизни, после чего сверила, проверила и перепроверила информацию. Я говорю о видах животных и растений, с которыми Марина сталкивалась в джунглях. Мы пришли к выводу, что Марина жила в стае каштановых капуцинов, питалась гуавой и плодами курубы, бразильскими орехами, фигами и плодами луло. Названия фруктов были найдены по описаниям Марины.
Я считаю, что Ванесса взяла на себя и выполнила грандиозную задачу. Она превратила истории, которые мама рассказывала ей на ночь, в захватывающее повествование, интересное не только ей самой и ее семье, но и многим читателям.
Я очень рада, что мне представилась возможность работать с Мариной и Ванессой. Я также рада, что плодом наших совместных усилий стала интересная и искренняя книга. С большим удовольствием я готова работать над продолжением или второй частью этой истории…
Линн Барретт-Ли
Как можно помочь
Мы приводим информацию о двух организациях. Одна из них поддерживает детей, проживающих в приемных семьях, а вторая занимается вопросами защиты приматов в неотропических регионах мира. Если история Марины затронула ваше сердце и вы хотите помочь работе этих организаций, они будут вам крайне признательны.
«Приемные семьи для брошенных детей»
(Substitute Families for Abandoned Children, сокр. SFAC)
Представьте себе, как молодая девушка или девочка бродит по улицам города. Ей некуда идти, и никто не защитит ее. Или представьте себе восемнадцатилетнего парня, которого родители выгнали из дома, потому что в семье нечего есть. По мнению родителей, эти молодые люди должны сами зарабатывать себе на жизнь. Теперь подумайте, какие опасности ждут этих детей на улицах: наркоторговцы, насильники и люди, которые похищают их для принудительного занятия проституцией. У вас есть возможность помочь этим детям найти кров над головой, место, где их любят и где они чувствуют себя в безопасности. Возможно, такая задача лично вам не под силу, потому что она требует непосредственного участия в жизни ребенка, но вы можете помочь тем, кто этим занимается.
Читать бесплатно другие книги:
