Туман Кинг Стивен
— Послушай, Дэйв, может быть, ты одолжишь мне машину сгонять в город. Я хочу купить хлеба, каких-нибудь закусок и пива. Много пива.
— Мы с Билли тоже собирались в город, — сказал я. — Если хочешь, поедешь с нами. Только тебе придется помочь оттащить с дороги то, что осталось от дерева.
— С удовольствием.
Он ухватился за один конец ствола, но не смог даже приподнять его, и почти всю работу пришлось делать мне. В конце концов нам удалось скинуть сосну в заросли внизу. Нортон пыхтел и никак не мог отдышаться, щеки его стали совсем пунцовыми. А перед этим он еще столько раз дергал стартер своей пилы, что я начал немного беспокоиться, не случилось бы у него что-нибудь с сердцем.
Из дома вышла Стефф, и на секунду на ее лице застыло удивление, когда она увидела, с кем я иду. Нортон улыбнулся, ползая взглядом по ее плотно обтягивающей грудь кофточке. Все-таки он не сильно изменился.
— Привет, Брент, — сказала она настороженно, и из-под ее руки тут же высунул голову Билли.
— Привет, Стеффани. Привет, Билли.
— Он поедет в город с нами.
— Наверное, на это уйдет какое-то время. Может быть, вам придется заехать в магазин в Норуэйе.
— Почему?
— Ну если в Бриджтоне нет электричества…
— Мама сказала, что все кассовые аппараты работают на электричестве, — пояснил Билли.
— Что ж, справедливо.
— Ты еще не потерял список?
Я похлопал себя по карману, и Стефф перевела взгляд на Нортона.
— Мне было очень жаль, когда я узнала про вашу жену. Нам всем было очень жаль…
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо вам.
Затем наступил еще один период неловкого молчания, которое нарушил Билли.
— Мы уже можем ехать, папа? — Он успел переодеться в новые джинсы и кеды.
— Да, пожалуй. Ты готов, Брент?
— Если можно, одно пиво на дорожку, и я готов.
Стефф чуть нахмурилась. Она никогда не одобряла мужчин, которые водят машину, зажав между ног банку с пивом. Я едва заметно кивнул ей, и она, пожав плечами, принесла Нортону банку. Я не хотел сейчас спорить с ним.
— Благодарю, — сказал он Стеффи, даже не благодаря на самом деле, а только пробормотав это слово, словно разговаривал с официанткой в ресторане. Потом повернулся ко мне. — Вперед, Макдуф!
— Минутку, — сказал я, направляясь в гостиную.
Нортон двинулся за мной, начал охать по поводу березы, но в тот момент меня не интересовали ни его впечатления, ни стоимость нового стекла. Я посмоторел в сторону озера через окно, выходящее на террасу. Ветер немного окреп, и, пока я пилил деревья, стало теплее градусов на пять. Я думал, что странный туман наверняка разойдется, но этого не произошло. Более того, он стал ближе, добравшись до середины озера.
— Я тоже его заметил, — изрек Нортон с важным видом. — Надо думать, это какая-нибудь температурная инверсия.
Мне это не нравилось. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Меня беспокоила удивительно прямая линия фронта наступающего тумана, потому что в природе не бывает таких линий: прямые грани — это изобретение человека. К тому же настораживала его ослепительная белизна, непрерывная и без влажного блеска. До тумана теперь оставалось всего полмили, и контраст между ним и голубизной неба и озера стал еще более поразительным.
— Поехали, пап! — Билли потянул меня за штанину.
Мы все вернулись на кухню, и по пути Нортон еще раз окинул взглядом дерево, вломившееся в нашу гостиную.
— Жалко, что это не яблоня, а? — сострил Билли. — Это моя мама сказала. Здорово, да?
— Твоя мама просто прелесть, Билли, — сказал Нортон, взъерошив ему волосы машинальным жестом, и его взгляд снова вернулся к кофточке Стефф. Нет, определенно он не тот человек, который мог бы мне понравиться.
— Слушай, а почему бы тебе не поехать с нами, Стефф? — спросил я. Сам не знаю почему, я вдруг не захотел ее оставлять.
— Нет, я, пожалуй, останусь и займусь сорняками в саду, — ответила она. Взгляд ее скользнул к Нортону, потом снова перешел на меня. — Сегодня утром, похоже, я здесь единственная машина, которой не требуется электричество.
Нортон рассмеялся, слишком громко и неискренне. Я понял, что она хочет сказать, но на всякий случай попробовал еще раз.
— Ты точно не поедешь?
— Точно, — ответила она твердо. — И потом, немного упражнений мне не повредит.
— Ладно, только на солнце долго не сиди.
— Я надену соломенную шляпу. К приезду наделаю вам сандвичей.
— Отлично.
Она подставила щеку для поцелуя.
— Осторожнее там… На Канзас-Роуд тоже могут быть поваленные деревья.
— Буду осторожен.
— И ты тоже, — сказала она Билли и поцеловала его в щеку.
— Хорошо, мама, — он вылетел на улицу, с грохотом захлопнув дверь.
Мы с Нортоном вышли за ним.
— Может, нам отправиться к тебе и перепилить это дерево, что упало на твою машину? — спросил я, неожиданно для себя начав придумывать причину, чтобы отложить поездку в город.
— Не хочу даже смотреть на него до тех пор, пока не перекушу и не приму еще банку-другую, — сказал Нортон. — Что случилось, то уже случилось, Дэйв.
Мы забрались все втроем на переднее сиденье «Скаута», и я задним ходом выехал из гаража. Под колесами захрустели сорванные бурей ветки. Стефф стояла на бетонной дорожке, ведущей к грядкам в западном конце нашего участка. В одной руке она держала садовые ножницы, в другой тяпку. На голову она надела старую мятую панаму, и лицо ее было в тени. Я дал два коротких гудка, она помахала в ответ рукой, в которой держала ножницы, и мы выехали на дорогу.
С тех пор я ее не видел…
Шоссе Канзас-Роуд оказалось свободным от завалов, но в некоторых местах мы видели оборванные провода, а примерно в четверти мили за туристским лагерем «Бикки-Линн» в канаве лежал столб, у верхушки которого толстые провода спутались в какой-то дикой прическе.
— Однако, нам досталось от непогоды, — сказал Нортон своим гладким, натренированным в судебных заседаниях голосом, но сейчас он не работал на публику, а просто, видимо, был озабочен.
— Да уж.
Нортон допил пиво, раздавил банку рукой и, не задумываясь, бросил ее на пол «Скаута».
Билли принялся крутить ручки радиоприемника, и я попросил его посмотреть, вернулось ли в эфир «Воксо». Он прогнал до конца длиноволнового диапозона, но, кроме нудного гудения, ничего не поймал, и я попытался вспомнить, какие еще станции располагались по эту сторону странного тумана.
— Попробуй «ВБЛМ», — сказал я.
Он прогнал движок в другую сторону, пройдя через передачи еще двух станций. Эти передавали, как обычно, но «ВБЛМ», основная станция в Мэне, специализирующая на прогрессивном роке, молчала.
— Странно, — сказал я.
— Что — странно? — спросил Нортон.
— Нет, ничего. Просто мысли вслух.
Билли вернулся к одной из музыкальных станций, и довольно скоро мы приехали в город.
Прачечную «Нордж» в торговом центре закрыли, поскольку без электричества в автоматической прачечной делать нечего, но Бриджтонская аптека и супермаркет «Федерал Фудс» работали. Как всегда в середине лета, на автостоянке перед супермакретом было полно машин, и среди них было много с номерами других штатов. Тут и там на солнцепеке стояли небольшие группки людей, видимо, обсуждали бурю, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами.
Я заметил миссис Кармоди, повелительницу чучел и проповедницу воды из трухлявого пня. Одетая в ослепительный канареечного цвета брючный костюм, она вплыла в двери супермаркета. Сумка, размерами похожая скорее на чемодан, висела у нее через руку. Потом какой-то идиот в джинсовой куртке, зеркальных очках и без шлема с ревом пронесся мимо меня на «Ямахе», едва не задев передний бампер.
— Глупая скотина! — прорычал Нортон.
Я объехал стоянку по кругу, подыскивая место получше. Мест не было, и я уже совсем решился на долгую прогулку пешком из дальнего конца стоянки, когда мне повезло: из ряда, ближайшего ко входу в супермаркет, начал выбираться «Кадиллак» размером с автобус. Как только он освободил место, я мгновенно занял его. Список покупок я вручил Билли. Хотя ему всего пять, он умеет читать печатные буквы.
— Бери тележку и начинай. Я попробую позвонить маме. Мистер Нортон тебе поможет. Я скоро.
Мы выбрались из машины, и Билли сразу же схватил Нортона за руку. Мы давным-давно приучили его не ходить по автостоянке без взрослых, и он до сих пор не забыл этого. Нортон сначала удивился, но потом улыбнулся, и я почти простил ему то, как он ощупывал глазами Стефф.
Я двинулся к телефону, что находился между аптекой и прачечной. Какая-то, видимо, изнемогающая от жары женщина в фиолетовом купальнике стояла у телефона и непрерывно дергала за рычаг. Остановившись за ее спиной, я сунул руки в карман, размышляя, почему я так волнуюсь за Стефф и почему это волнение как-то связано с линией белого матового тумана, замолчавшими радиостанциями и «Проектом Стрела».
Женщина с обгоревшими, покрытыми веснушками полными плечами выглядела, как вспотевший оранжевый ребенок. Она швырнула трубку на рычаг, повернулась к аптеке и тут заметила меня.
— Не тратьте деньги. Одно только «ту-ту-ту», — сказала она раздраженно и пошла прочь.
Я чуть не хлопнул себя по лбу. Конечно же, где-нибудь оборвало и телефонные провода. Часть из них проложена под землей, но ведь далеко не все. На всякий случай я попробовал позвонить. Телефоны-автоматы в здешних местах из тех, что Стефф называет «параноидными». Вместо того, чтобы сразу опустить туда десять центов, вы сначала слышите гудок, потом набираете номер. Когда кто-то отвечает, телефон автоматически отключает звук, и вы должны срочно, пока там не повесили трубку, запихнуть свою монету. Это раздражает, но в тот день я действительно сэкономил десять центов. Как сказала дама в купальнике, только «ту-ту-ту».
Толкнув дверь, я вошел в магазин и первым делом заметил, что кондиционеры не работают. Летом их включают так, что, если пробудешь в магазине больше часа, наверняка что-нибудь себе отморозишь.
Как все современные супермаркеты, «Федерал» больше всего напоминал лабиринт, где волей современной техники торговли все покупатели превращаются в подопытных белых крыс. То, что вам действительно нужно, например, такие продукты, как хлеб, молоко, мясо, пиво, замороженные обеды, — все это находится в самом дальнем конце магазина, и, чтобы туда попасть, вам нужно пройти мимо того, что покупается под влиянием момента, мимо всех «ненужных» предметов, начиная от зажигалок и кончая резиновыми костями для собак.
Я двинулся вдоль стеллажей, потом свернул налево и нашел своих только в третьем проходе, где Билли остановился в задумчивости перед упаковками желе и концентрата для пудинга. Нортон стоял у него за спиной, заглядывая в список в таком замешательстве, что я невольно улыбнулся.
Я стал пробираться к ним мимо наполовину загруженных тележек (очевидно, Стефф была не единственой, у кого сработал беличий инстинкт) и обирающих стеллажи покупателей. Нортон выбрал две банки начинки для пирога и положил их в тележку.
— Как успехи? — Спросил я, и Нортон оглянулся с видом явного облегчения.
— Все в порядке, да, Билли?
— Конечно, — сказал Билли и, не удержавшись, добавил довольно ехидным тоном: — Правда, здесь записано еще много такого, что мистер Нортон тоже не смог разобрать.
Возле каждого пункта, что они с Билли выполнили, Нортон поставил по-адвокатски аккуратную галочку — примерно с полдюжины, включая молоко и упаковку кока-колы. Оставалось еще с десяток различных продуктов.
— Придется нам вернуться во «Фрукты и овощи», — сказал я. — Маме нужны помидоры и огурцы.
Билли принялся разворачивать тележку, когда Нортон сказал:
— Ты лучше посмотри, какая там очередь, Дэйв.
Я пошел смотреть. Такое можно иногда увидеть лишь в газете на фотографии с какой-нибудь забавной надписью в дни, когда им больше нечего напечатать. Работали только две кассы, и двойная очередь людей с покупками тянулась мимо почти опустевших хлебных стеллажей, загибалась вправо и исчезала из вида за рефрежераторами с замороженными продуктами. Новенькие компьютеризованные кассовые аппараты стояли под чехлами, а на контроле две уже измучившиеся девушки подсчитывали стоимость покупок на батареечных калькуляторах. Рядом с ними стояли двое служащих супермаркета, Бад Браун и Олли Викс. Олли мне всегда нравился больше, чем Бад, который, как мне кажется, считал себя неким Шарлем де Голлем мира универмагов.
Когда каждая из девушек заканчивала подсчет, Бад или Олли подкалывали листки с суммой к банкнотам или чекам покупателей и бросали их в специальный ящик. Все четверо, похоже, взмокли и устали.
— Надеюсь, ты захватил с собой хорошую книгу, — сказал Нортон, присоединяясь ко мне. — Мы, видимо, долго простоим.
Я вновь подумал о Стефф, оставшейся дома в одиночестве, и опять испытал какое-то неуютное чувство.
— Ты говорил с мамой? — потянул Билли меня за рубашку.
— Нет. Телефон не работает.
— Ты волнуешься за нее?
— Нет, — солгал я. В действительности я волновался, сам не понимая, почему. — Нет, конечно. А ты?
— Не-е-е… — Но он тоже волновался, и по его лицу это было заметно.
Нам следовало бы сразу ехать домой. Но даже тогда, может быть, уже было поздно.
Глава 3
Пробираясь обратно к фруктам и овощам, я чувствовал себя словно лосось, сражающийся с течением. Стали попадаться знакомые лица: Майк Хатлен, один из членов городского управления, миссис Репплер, учительница начальных классов (гроза нескольких поколений третьеклассников с улыбкой разглядывала стеллаж с дынями), миссис Терман, которая иногда оставалась посидеть с Билли, когда мы со Стефф отправлялись куда-нибудь вдвоем. Но в основном здесь собрались люди, приехавшие на лето: они запасались не требующими приготовления продуктами и перебрасывались шутками насчет «суровых условий», в которых приходится проводить отпуска. Отдел копченостей и прочих закусок они подчистили так же основательно, как, бывает, подчищают стенды с десятицентовыми книгами в день дешевой распродажи: там не осталось ничего, кроме сосисок, фарша и одинокого несъедобного вида батона колбасы.
Я взял помидоры, огурцы и банку майонеза. Стефф нужен был еще бекон, но бекона уже не осталось, и я прихватил вместо него колбасного фарша, хотя с тех пор, как газеты сообщили, что в каждой упаковке содержится небольшое количество «примесей» от насекомых (бесплатный довесок), я никогда не ел его с большим энтузиазмом.
— Посмотри, — сказал Билли, когда мы завернули за угол в четвертом проходе. — Вон — солдаты.
Их было двое, и серая форма сразу бросалась в глаза на фоне более яркой летней одежды и спортивных костюмов остальных покупателей. Все давно привыкли к появлению на улицах военослужащих: примерно миль тридцать отделяло город от «Проекта Стрела». Эти двое выглядели так, словно бриться начали совсем недавно.
Я посмотрел в список и убедился, что мы взяли все, что нужно… Нет, почти все. В самом конце, словно вспомнив об этом напоследок, Стефф дописала «Бутылка „Лансерс“». Оставив тележку, я пошел к винным стеллажам, выбрал бутылку и двинулся обратно мимо большой двустворчатой двери в складское помещение, из-за которой доносилось ровное гудение электрического генератора. Но, видимо, его хватало только на то, чтобы поддерживать холод в рефрижераторах, а на автоматические двери, кассовые аппараты и другое электрическое оборудование мощности уже не доставало. Звук был такой, словно за дверью работал мотоцикл.
Когда мы встали в очередь, появился Нортон с двумя упаковками светлого пива, буханкой хлеба и колбасой, которую я заметил раньше, и встал в очередь вместе с нами. Без кондиционирования в помещении магазина было жарко, и я подумал, что тут стало бы гораздо лучше, если бы кто-нибудь из подсобных рабочих по крайней мере застопорил входные двери в открытом положении. Через два прохода позади от нас я видел грузчика Бадди Иглтона в его красном фартуке, но он явно не собирался трогаться с места. От монотонного гудения генератора у меня начала болеть голова.
— Положи продукты в нашу тележку, — сказал я Нортону.
— Благодарю.
Теперь очередь тянулась мимо секции замороженных продуктов, и, чтобы добраться к нужным стеллажам, покупателям приходилось, постоянно извиняясь, пробираться через два ряда людей.
— Мы здесь хрен знает сколько будем стоять, — угрюмо пробормотал Нортон, и я нахмурился: на мой взгляд, такого рода выражения Билли лучше не слышать.
Когда очередь проползла немного вперед, рев генератора стал менее слышен, и мы с Нортоном разговорились, старательно обходя тему раздора из-за земли, в результате которого мы оказались в суде, и касаясь лишь шансов на победу команды «Ред Сокс» и погоды. Исчерпав наконец запас ни к чему не обязывающих тем, мы оба замолчали.
— М-м-м. Почему они так медленно, пап? — спросил Билли, лицо которого все еще сохраняло встревоженное выражение, и внезапно окутывающий туман беспокойства на мгновение расступился. Сквозь него проступило что-то ужасное — блестящее металлическое лицо страха.
— Спокойней, малыш, — пробормотал я.
Внезапно откуда-то издалека возник похожий на крик звук. Он быстро приближался и превратился в вой полицейской сирены. С перекрестка донесся автомобильный гудок, потом визг тормозов. Оттуда, где я стоял, видно было плохо, но вскоре звук сирены достиг максимальной громкости, когда полицейская машина пронеслась мимо супермаркета, и стал стихать по мере того, как она удалялась. Несколько человек, стоявших в очередях, пошли посмотреть, в чем дело, но большая часть осталась на месте: люди стояли слишком долго, чтобы рисковать потерять свою очередь.
Нортон пошел: его покупки все равно лежали в нашей тележке. Через несколько секунд он вернулся и встал на место.
— Местные легавые, — прокомментировал он.
Тут, медленно перерастая в крик, стихая, потом снова возвышаясь до крика, завыла сирена городской пожарной охраны. Билли взял меня за руку. Вернее, схватил.
— Что это, папа? — Спросил он. И тут же еще: — ты думаешь, с мамой все в порядке?
— Должно быть, пожар на Канзас-Роуд, — сказал Нортон. — Эти чертовы оборванные провода…
Какой-то парень распахнул входную дверь, и мне показалось, что это был тот самый, что чуть не врезался в нашу машину на «Ямахе».
— Туман! — закричал он. — Что творится! Это надо видеть!
Люди стали поворачиваться к парню. Он дышал тяжело, словно долго бежал. Все молчали.
— В самом деле, это надо видеть, — повторил он, на этот раз уже будто оправдываясь.
Люди продолжали молча смотреть на него, кто-то шаркнул ногой, но уходить из очереди никто не хотел. Несколько человек из тех, что еще не встали в очередь, бросили свои тележки и прошли мимо неработающих касс посмотреть, о чем идет речь.
Очередь снова двинулась вперед. Люди вытягивали шеи, стараясь разглядеть туман, о котором говорил вбежавший в магазин парень, но через окно было видно лишь чистое голубое небо. Кто-то сказал, что парнишка, по-видимому, пошутил. Кто-то ответил, что меньше часа назад видел полосу необычного тумана на озере. Пожарная сирена продолжала надсадно завывать. Все это мне очень не нравилось. Слишком сильно отдавало большой катастрофой.
Еще несколько человек вышли на улицу. Некоторые даже оставили место в очереди, отчего она продвинулась чуть дальше. Затем старый седой Джон Ли Фровин, механик с заправочной станции «Тексако», прошмыгнул в магазин и крикнул:
— Эй! У кого-нибудь есть фотоаппарат?
Он оглядел зал и выскочил обратно на улицу. Тут уже все зашевелились: если зрелище стоит того, чтобы его фотографировать, то уж хотя бы посмотреть надо обязатательно. Неожиданно своим ржавым, но сильным старческим голосом закричала миссис Кармоди:
— Не ходите туда!
Люди стали оборачиваться к ней. Стройная очередь распалась: кто-то отправился посмотреть на туман, кто-то просто отошел разыскивая своих друзей. Привлекательная молодая женщина в красной блузке и темно-зеленых брюках задумчиво, оценивающе смотрела на миссис Кармоди. Кассирша рядом с Бадом Брауном обернулась, и тот постучал ее по плечу своим длинным пальцем:
— Не отвлекайся, Салли.
Снова закричала миссис Кармоди:
— Не ходите туда! Там смерть! Я чувствую, что там смерть!
Бад и Олли, хорошо знавшие ее, лишь раздраженно поморщились, но приезжие, даже стоявшие в очереди, тут же отошли от нее подальше. Видимо, к этим крикливым старухам в больших городах относятся так же, словно они переносчицы какой-то заразной болезни. Впрочем, кто знает? Может быть, так оно и есть.
Тут через входную дверь ввалился мужчина с разбитым носом.
— Там что-то есть в тумане! — закричал он.
Билли прижался ко мне, то ли испугавшись этого человека с окровавленным лицом, то ли того, что он говорил.
— Там в тумане что-то есть! — Продолжал кричать мужчина. — Что-то из тумана схватило Джона Ли! Что-то… — Покачнувшись, он наткнулся спиной на витрину с подкормкой для газонов и опустился рядом с ней на пол. — Что-то из тумана схватило Джона Ли, и я слышал, как он кричал!
Ситуация переменилась. Волнение, вызванное бурей, а потом полицейскими и пожарными сиренами, растерянность, которую средний американец всегда испытывает при нарушении электроснабжения, атмосфера нарастающей напряженности, все это вдруг заставило людей зашевелиться. Они не побежали. Сказав так, я создал бы у вас неверное впечатление. Паники не было. Никто не бежал, по крайней мере, большинство людей не бежало. Они просто пошли. Одни пробирались к большой витрине у конца кассового ряда, другие направились прямо к дверям, причем некоторые с неоплаченными покупками. Бад Браун тут же закричал требовательным голосом:
— Эй! Вы не заплатили! Эй, вы! Ну-ка вернитесь! Немедленно верните сюда пирожки с сосисками!
Кто-то рассмеялся над ним, и от этого сумашедшего неестественного хохота остальные люди заулыбались. Но даже улыбаясь, все они выглядели испуганно, неуверенно и неспокойно. Потом засмеялся кто-то еще, и Браун побагровел. Он выхватил коробку с грибами у дамы, которая пыталась протиснуться мимо него к окну, облепленному людьми.
— Отдайте мои грибочки, — завизжала дама, и это неуместное уменьшительное «грибочки» вызвало истерический хохот еще у двоих мужчин, стоявших рядом.
Происходящее уже стало напоминать чем-то сумашедший дом. Миссис Кармоди продолжала трубить, чтобы мы не выходили на улицу. Не переставая, завывала пожарная сирена, словно крепкая старуха, заставшая у себя дома вора. Билли заплакал.
— Папа, что это за человек в крови? Почему?
— Все в порядке, Большой Билл, он просто расшиб себе нос. Не волнуйся.
— Что он имел в виду, этот человек? Про что-то там в тумане? — Спросил Нортон, усиленно хмурясь, что, видимо, заменяло ему замешательство.
— Папа, я боюсь, — сквозь слезы выдавил Билли. — Пожалуйста, давай поедем домой.
Кто-то пробежал мимо, грубо толкнув меня, и я взял Билли на руки. Я тоже испугался. А смятение нарастало. Салли, кассирша, работавшая рядом с Бадом Брауном, попыталась встать, и он вцепился в воротник ее красного халата. Ткань лопнула, и кассирша, отмахиваясь от него руками, вырвалась, закричав:
— Убери свои поганые лапы!
— Заткнись, — рявкнул Браун, но по его голосу чувствовалось, что он в полной растерянности.
Он снова потянулся за ней, но его остановил Олли Викс:
— Бад! Остынь!
Кто-то еще закричал. Если раньше паники не было, почти не было, то теперь обстановка быстро приближалась к панической. Люди текли из обеих дверей. Послышался звон бьющегося стекла, и по полу разлилась пузырящаяся лужа кока-колы.
— Боже, что происходит? — воскликнул Нортон.
И в этот момент начало темнеть. Я подумал было, что отключился свет в зале, и совершенно рефлекторно задрал голову, взглянул на флуоресцентные лампы. И не я один решил, что потемнело именно из-за этого. Потом я вспомнил, что тока нет и что лампы не горели все это время, пока мы были в магазине. Но ведь света хватало… И тут я понял, даже раньше, чем люди, стоявшие у окон, начали кричать и указывать руками на улицу.
Надвигался туман…
Туман скатился с Канзас-Роуд, и даже с близкого расстояния он казался таким же, каким я его впервые заметил на озере. Белый, чистый, он быстро продвигался, и на небе вместо солнца осталась теперь маленькая серебрянная монета, словно полная луна, видимая зимой сквозь тонкий покров облаков.
Казалось, что туман лишь лениво ползет, но в природе есть явления, протекающие с той же плавной, гипнотизирующей быстротой, например, ураганы и торнадо. Они буквально завораживают, как заворожил смерч стоявших у панорамного окна Билли и Стефф. Туман катился по двухрядному шоссе и постепенно скрывал его под собой. Вот поглотило голландский домик Маккеонсов. Какое-то время из тумана еще торчал второй этаж стоящего по соседству ветхого дома, но потом пропал и он. Дорожные знаки с призывом «Держись правой стороны» у въезда на стоянку супермаркета и выезда с нее тоже исчезли, хотя сами буквы еще несколько секунд плавали в воздухе.
— Боже, что происходит? — Снова спросил Нортон, и на этот раз в его голосе что-то дрогнуло.
Широкое стекло витрины заволокло ровным белым цветом. Дальше урны, стоявшей в четырех футах от окна, я не мог разглядеть почти ничего. Едва виден был лишь передний бампер моего «Скаута». Послышался долгий и громкий женский крик. Билли прижался ко мне еще плотнее. Он дрожал, словно в лихорадке. Какой-то мужчина вскрикнул и бросился мимо одной из пустующих касс к выходу. Видимо, с этого и началась паника. Люди беспорядочной толпой бросились к двери.
— Эй! — заорал Браун. Я не знаю, был ли он напуган, рассержен или и то и другое сразу. Лицо его стало почти фиолетовым, на шее канатами вздулись вены. — Эй, вы все! Вы не имеете права… Ну-ка, вернитесь сюда с продуктами. Это — воровство!
Люди не останавливались, хотя некоторые все же побросали взятые было продукты. Кто-то рассмеялся. Люди вливались в туман, и никто из нас, оставшихся, больше их не видел. Через распахнутые двери в супермаркет проникал слабый едкий запах. На выходе началась толчея. Кто-то кого-то толкнул, кто-то кого-то ударил.
Нортон с каким-то отрешенным выражением лица пошел к двери. От тяжести у меня заболели плечи: Билли — парень довольно крупный. Стефф в шутку иногда называла его молодым теленком. Я пересадил его на другую руку, чтобы остановить Нортона.
— Не стоит пока, — посоветовал я.
— Что? — Спросил он, обернувшись.
— Лучше подождем.
— Чего подождем?
— Не знаю, — сказал я.
— Не думаешь ли ты… Начал было он, но тут кто-то пронзительно закричал в тумане.
Нортон замолчал. Пробка у входа из магазина чуть рассосалась, потом люди бросились назад. Гомон возбужденных голосов, крики — все смолкло. Лица людей у дверей вдруг стали бледными и какими-то плоскими, словно двухмерными.
Крик с улицы не прекращался, соревнуясь с пожарной сиреной. Неужели в человеческих легких может хватить воздуха на такой долгий пронзительный крик?
— О, господи, — пробормотал Нортон, взъерошив волосы обеими руками.
Неожиданно крик оборвался, словно его отрезало. Один мужчина вышел на улицу. Наверное, он хотел помочь этой женщине. Какое-то мгновение его было видно через стекло и туман, словно сквозь пленку высохшего молока на стакане, а потом что-то двинулось к нему, какая-то серая тень на фоне белизны. Мне показалось, что он не вошел, а с раскинутыми от неожиданности руками был буквально вдернут в туман.
Несколько секунд в зале супермаркета царило молчание. Внезапно целое созвездие лун вспыхнуло снаружи: включились фонари на автостоянке, питание к которым, видимо, подводилось подземными кабелями.
— Не ходите туда! — Завопила миссис Кармоди своим каркающим голосом. — Там — смерть!
Желающих спорить с ней не оказалось.
Снаружи донесся еще один крик, приглушенный расстоянием, и Билли вздрогнул, прижимаясь ко мне.
— Дэвид, что происходит? — Спросил Олли Викс, оставив свое место у кассы. На его гладком круглом лице застыли крупные капли пота. — Что это?
— Если бы я знал, черт побери! — не сдержался я.
Олли выглядел очень испуганным. Жил он один в симпатичном маленьком домике на берегу озера Хайлэнд, любил заходить в бар у Приятной Горы. На мизинце левой руки Олли носил кольцо с сапфиром.
— Ничего не понимаю, — выдохнул он.
— Я тоже. Билли, у меня руки отрываются… Придется поставить тебя на пол. Я буду держать тебя за руку, о'кей?
— Мама… — прошептал он.
— С ней все в порядке, — сказал я. Надо же было что-то сказать.
Мимо нас прошел старик, хозяин комиссионного магазина, что рядом с «Рестораном Джона», как всегда, в свитере с названием колледжа, который он носил круглый год.
— Это одно из тех ядовитых облаков… Заводы в Рамфорде и Саут-Парке… Химикалии… — буркнул он и двинулся дальше по проходу мимо лекарств и туалетной бумаги.
— Надо смываться отсюда, Дэвид, — нервно сказал Нортон, впрочем, без всякого убеждения в голосе. — Что ты думаешь, если…
Тут нас тряхнуло. Ногами я почувствовал странный тяжелый удар, словно здание неожиданно упало с высоты фута в три. Музыкальным звоном отозвались бутылки, падая с полок на плиточный пол. От одной из секций витринного стекла оторвался стеклянный клин, и я заметил, как прогнулись и кое-где расщепились деревянные рамы, удерживающие стекла.
Вой пожарной сирены внезапно оборвался. Люди настороженно молчали в наступившей тишине, словно ждали чего-то, чего-то худшего.
— Эй, люди! — крикнул Нортон. — Слушайте все!
Люди стали оборачиваться. Нортон поднял руку с раскрытой ладонью над головой, словно политический деятель, произносящий слова присяги.
— Выходить на улицу сейчас опасно!
— Почему? — выкрикнула какая-то женщина. — У меня дома дети. Мне нужно к ним.
— Там, на улице, — смерть! — вылезла в проход миссис Кармоди. Она встала рядом с уложенными у окна двадцатипятифунтовыми мешками с удобрениями. Ее лицо показалось мне припухшим, словно его раздули изнутри.
Какой-то подросток толкнул ее, и она, удивленно хрюкнув, осела на мешки.
— Заткнись, ты, карга старая! Несешь всякую чушь собачью!
— Прошу вас! — продолжал Нортон. — Если мы немного подождем, туман развеется и мы увидим…
Ответом послужил шквал противоречивых возгласов.
— Мистер Нортон прав, — поддержал я, стараясь перекричать шум. — Давайте наберемся терпения.
— Я думаю, это было землетрясение, — сказал мягким голосом мужчина в очках. В одной руке у него были сверток пирожков с мясом и пакет с булочками, другой он держал за руку маленькую девочку, может быть, на год моложе Билли. — Честное слово, землетрясение.
С какого-то стеллажа, видимо откинутая на самый край ударом, землетрясением или чем бы это там ни было, упала запоздавшая банка, громко и неожиданно загремев на полу. Билли расплакался.
— Я хочу домой! Я хочу к ма-а-аме!
— Будь добр, заткни ему пасть, — рявкнул Бад Браун. Глаза его быстро, но бесцельно метались из стороны в сторону.
— А в зубы не хочешь? — осведомился я.
— Дэйв, ну пожалуйста… Лучше от этого не будет… — проговорил Нортон, думая о чем-то другом.
— Очень жаль, — сказала женщина, кричавшая про детей. — Мне очень жаль, но я не могу здесь оставаться. Мне надо домой, к детям.
И она медленно обвела нас всех взглядом. Блондинка с привлекательным лицом.
— Ванда должна смотреть за маленьким Виктором, понимаете? Ванде всего восемь, и она иногда забывает… Забывает, что ей положено смотреть за ним, знаете?.. А маленький Виктор… Он любит включать конфорки на плите; там загораются такие маленькие красные лампочки… Ему нравятся лампочки… А иногда он выдергивает вилки из розеток… А Ванда… Ей надоедает смотреть за ним… Ей всего восемь… — Женщина замолчала и вновь посмотрела на нас. Должно быть, мы казались ей шеренгой безжалостных глаз, не людей, а одних только глаз. — Неужели никто не поможет мне? — вдруг закричала она. Губы ее задрожали. — Неужели… Неужели никто не проводит женщину до дома?
Читать бесплатно другие книги:
