Воровской ход Колычев Владимир
– И кто кого?
– Он – меня.
– Тогда почему ты жив? – В ее голосе прозвучали язвительные нотки.
– Потому что ты ему не нужна. Думаешь, он бы тебя отдал, если бы любил?
– Заткнись! – психанула Ника.
Егор согласно кивнул. Пусть делает, что хочет, лишь бы не отказывалась от него. Он готов стерпеть все унижения от нее. И ради нее…
– И пошел отсюда!
Он снова повернулся к ней спиной, на этот раз она останавливать его не стала. Но далеко Егор не ушел, спустился вниз, осмотрелся – нет знакомой «Волги». Уехал бригадир, а Егора оставил разбираться с Никой. А раз так, то не нужно никуда идти. Пока не решится с Никой, не надо…
На скамейке сидела тучная пожилая женщина со слоновьими ногами. Она даже не глянула на Егора, когда он подсел к ней. А через какое-то время вдруг разговорилась. Вспомнила, как когда-то жила в этом доме маленькой девочкой, как играла с мальчишками в казаков-разбойников. Как в школе училась, потом в институт поступила, начала работать… Ника появилась, когда Елена Петровна разводилась со своим вторым мужем. Молча подошла к Егору, взяла его за руку и повела за собой.
Зайдя в квартиру, закрыла дверь на замок и спросила:
– И о чем вы там говорили?
– О ком.
– Обо мне? И ты поверил этой корове?
– Она про свою жизнь рассказывала.
– Да?! А про меня? Кто у меня был?
– Леон.
– Он уже в прошедшем времени.
– А ты в этом сомневаешься?
– Я в тебе сомневаюсь… – усмехнулась Ника. – Стоишь тут, как истукан, метешь какую-то пургу… Может, обнимешь меня для начала?
– Ну-у… – Егор в замешательстве протянул руку, взял Нику за плечо, но на этом его порыв иссяк.
Не хватило ему смелости, чтобы обнять ее с бесшабашностью лихого гусара. Слишком недоступной казалась она, чтобы вести с ней себя так вольно. А то, что Ника сама просила, так это могло быть какой-то хитрой уловкой. Сначала приманит, потом оттолкнет, еще и посмеется.
– И это все? – ехидно усмехнулась она и вдруг сама прильнула к нему.
От переизбытка чувств и эмоций у Егора закружилась голова. Он и опомниться не успел, как его рука оказалась у нее под футболкой. Разгоряченная кровь хлынула в голову, тяжелой волной опустилась вниз…
– Сейчас, подожди, – хрипло проговорил Егор.
– Чего?! Может, тебя из армии подождать? – развеселилась Ника.
– Я уже был в армии, – расстроенно вздохнул он.
– Вам там что, бром давали? Поздравляю, он на тебя хорошо действует! – глумливо проговорила она. – Ну, чего стоишь? Давай, сматывай удочки! И чтобы я тебя здесь не видела! – бросила она ему вслед.
Частные таксисты – народ суровый. Егор мог убедиться в этом на своей шкуре. Как бы голову монтировкой не проломили.
– Главное, не тормозить, пацаны! – Даже Арнольд волновался, глядя на приближающуюся толпу.
Автовокзал, площадка между главным зданием и троллейбусной остановкой – здесь сейчас все и произойдет.
Это была его, Арнольда, идея обложить данью частников, работающих здесь. Район автовокзала примыкал к Шарикоподшипнику, никто на это место не посягал, но таксисты сами взялись за оружие. Их много, десятка полтора, монтировки у них, гаечные ключи. А с Арнольдом всего шесть бойцов, сам он седьмой. Братва конкретно попадет, если вдруг таксисты окажутся крепкими орешками.
– Не бить их, пацаны, а «мочить»! – приговаривал Арнольд, глядя на пузатого бугая с огромной щекастой физиономией.
Это главный зачинщик у бомбил, с него и надо начинать. Если его завалить, то и остальные разбегутся. Наверное… Егор старался не думать о такой же легкой победе, которую они одержали в схватке с кустовской братвой.
Правда на стороне таксистов, он это понимал, но все-таки настраивался на жестокую схватку. В одной руке у него толстая стальная труба полметра длиной, на пальцы другой надет кастет. И не бить он будет, а «мочить», иначе сам будет валяться на этой площади с пробитой головой.
– Ну, понеслась! – Арнольд не стал дожидаться, когда таксисты обрушатся на него всей своей массой, и рванул вперед, увлекая за собой братву.
Краем глаза Егор увидел, как он снес пузатого. Присел на ходу и, резко распрямляясь, снизу вверх боднул его головой. С такой силой чугунный таран врезается в крепостные ворота. Егор так бы не смог…
Сам он ударил ногой. Рыжеволосый конопатый крепыш поймал ее, но Егор нанес ему удар кастетом по загривку и тут же добавил трубой, попав в плечо. При этом он успел присесть, пропуская над головой летящую справа монтировку…
Егор бил со всей силы, даже не думая, на чьей стороне правда. Бил, чтобы выжить в этой безумной мясорубке. А бомбилы дрались отчаянно, не жалея ни себя, ни врагов.
Он выронил трубу, получив монтировкой по ключице, но смог достать противника, примериваясь для добивающего удара, и этим ударом срубил костлявого мужика с узким лицом и выпирающей вперед челюстью. Но тут же что-то тяжелое опустилось на голову сзади… Сознания Егор не потерял, на ногах удержался, даже ответил на удар, но память ему отшибло.
В себя он пришел, когда враг, не выдержав напряжения, дал деру. На земле с разбитым лицом лежал рыжеволосый парень, тот самый, с которого все и началось, а Егор молотил его кулаками. Кастета не было, видимо, слетел с руки в пылу боя, но он отлично справлялся и без него.
– Харэ, братан! – Кто-то схватил его за плечи, оттянул от жертвы. – Ты чего, пацан? Пеха я!..
Егор кивнул, узнав его. И что вокруг происходит, понял. И с чего все началось, вспомнил.
Но все уже закончилось. Таксисты бежали к своим машинам, и только трое из них оставались лежать, но уже поднимались. Избитые, окровавленные, переломанные, но живые. И рыжий уползал, дикими от страха глазами глядя на него.
– Ты больше на братву не тяни! – бросил ему вслед Егор. И зачем-то помахал ему рукой, будто на прощание.
У него у самого была разбита голова, на скуле надувалась шишка, левая рука повисла плетью. Но на ногах он держался и до машины доковылял на своих двоих. А Матюхе голову проломили реально. Его в машину затаскивали на руках. И в больницу пришлось везти, чтобы не задвинулся.
Егора тошнило, болела и кружилась голова, похоже было на сотрясение мозга, но в больницу он ложиться не стал. Еще чего! Ему к Нике нужно… Не сегодня к ней пойдет, так завтра…
Глава 3
Удивление может быть приятным. Мама смотрела на Егора так, словно только сейчас осознала эту простую истину.
– Вам что, зарплату подняли?
Восемьсот рублей – и все новенькими, не так давно пущенными в ход сотенными. Цены с апреля поднялись в среднем в два раза, но все равно это солидные деньги. Егор на заводе двести двадцать в месяц зарабатывал, и это считалось много даже со всеми вычетами. А тут, считай, чистая зарплата за квартал, и всего за какую-то неделю.
Арнольд вычел с него за шмотки, но накинул премию за битву с таксистами. Пятьсот рублей – это куда лучше, чем, например, медаль «За взятие вокзала».
– Ну, немного… И страховка… – Егор выразительно провел рукой по голове. – Ну, за производственную травму…
Череп ему не проломили, но шишка там здоровая, и ссадина дает о себе знать. Голова болит, в ушах стоит звон, но ничего не поделаешь, работа у него такая.
– Страховка?! – Мама в недоумении посмотрела на него.
– Сейчас с этим быстро… Перестройка, ускорение, все такое…
Шесть лет страна перестраивается, и это чувствуется на каждом шагу. Частная торговля появилась, а с ней – рэкет, со всем его беспределом. Продукты из государственных магазинов совсем исчезли, одна только морская капуста в свободной продаже осталась. Коммунистическую партию выбросили за борт, а толку?
– Ну, если так…
– «Видак» надо бы купить… – Егор кивнул в сторону кровати, где лежала сестра, с тихой тоской глядя на него.
Только большие глаза от всей ее красоты и остались. За два года она не просто похудела, а высохла изнутри… Съездила с женихом на дачу, будь проклят его мотоцикл! Вадик выжил, первое время ходил к Ане в больницу, говорил, что любит. А потом пропал. Егор с брюхатой шатенкой его недавно видел, но молча прошел мимо, как будто не заметил. А мог бы и морду набить…
– Анька фильмы бы смотрела.
И телевизор не мешало бы обновить – на японский, с чумовым цветным экраном.
– Шутишь? – строго посмотрела на него мама.
– Пока да, а там будет видно… Зарплату обещали поднять. На Европу выходим, туда шарики будем гнать, в их подшипники…
Мир меняется, кто-то в их омуте всплывает на поверхность, а кому-то суждено упасть еще ниже, опуститься на самое дно. Его семья уже на самом дне. Если бы квартира была, а то две совмещенные комнатки в рабочей общаге. Кухня, туалет, душ – все общее, хорошо еще, что не в одной комнате. Сестра – инвалид, мать к ней привязана, и если с Егором вдруг что-то случится… А случиться может. И на разборках прибить могут, и на том же заводе на станок накрутить может, сколько случаев было. И просто по улице опасно ходить, нарвешься на гопников с ножами, и прощай…
– Пойду я.
Сегодня дел у Егора нет – можно ехать к Нике. Только захочет ли она встречаться с ним? Ясно же, что не светит ему ничего с ней, а все равно прется. Как упертый идиот…
Он выходил из подъезда, когда сзади к нему вдруг кто-то подкрался. Это мог быть кто угодно – Беляк, Леший, Серый, Михай… Но это мог быть и враг! Эта мысль запоздало шевельнулась в голове. Егор дернулся, но шею перехватила какая-то веревка, которая тут же петлей сжалась на ней. Сильные руки потянули его назад, втащили в дверь, за которой начиналась ведущая в подвал лестница. Обычно эта дверь находилась на замке, но кто-то ее открыл. По его душу и открыл.
Он пытался просунуть пальцы между веревкой и горлом, но ничего не получалось. Беспощадно тянущая назад сила свалила его с ног, потащила вниз по лестнице. Ему не хватало воздуха, он задыхался…
Егор уже терял сознание, когда удавка на шее ослабла. Он находился в темном отсеке подвала, где вода доходила до колен. А так как он стоял на карачках, мерзкая вонючая вода плескалась у самого носа. Сзади его держали, а впереди, на большой, плотно слежалой куче из песка, смутно различались два силуэта, возможно, были еще и другие люди, которых он просто не мог видеть.
– Ну, чо, урод, приплыл? – спросил из темноты грубый мужской голос.
И тут же человек, держащий Егора на поводке, с силой надавил ему на голову, погрузив ее в воду. Егор попытался выбраться, но на него навалились вдвоем, и еще удавка снова затянулась на шее.
Но под водой его продержали недолго. Отпустили, ослабили удавку, и тот же голос сказал:
– Привет тебе, падла, от Куста!
Егор понимал, что любое слово, сказанное в ответ, может повлечь самые страшные последствия, поэтому молчал. Если спросят, ответит, а так только на грубости нарываться. Еще и убить могут…
– С Леоном все понятно. Леон из Новорудного, а ты наш, с Шарикоподшипника… – с презрением проговорил голос. – А что с предателями делают, знаешь?
– А кого я конкретно предал?
– Наш район ты предал, сука!
– А я присягу району не давал… Я Союзу Советских Социалистических присягал, а району не присягал.
– Ты Кусту сейчас, падла, присягнешь! Говори – клянусь служить Кусту верой и правдой! Хлебом клянусь умереть за него!
Егор молчал. С какого это перепугу он будет присягать какому-то уроду, который с таким позором бежал от новорудненской братвы? Да и не чувствовал он себя предателем.
– Я не понял, ты чо там, язык проглотил? Шкет! Глина!
Егора снова окунули в воду с головой и на этот раз держали долго. Он уже терял сознание, когда его мучители ослабили хватку, и на него снова обрушился знакомый и противный до тошноты голос:
– Клянусь служить Кусту верой и правдой!
Егор упорно молчал, поэтому снова оказался в воде с головой. В этот раз он и сознание потерял, и воды нахлебался. Очнулся на куче песка – от сильного удара в грудь, из-за чего из легких выплеснулась вода.
– Слушай сюда, морда! Сейчас ты присягнешь Кусту, а потом я дам тебе отмашку… Одно дельце обстряпать надо. С Леоном решить. Ты меня понимаешь?
– Но сначала присягу?
– Сначала присягу.
– О’кей! Тогда и решать ничего не надо… Не будет никакой присяги!
– Шкет! Кончай его!
Сначала Егора ударили кулаком в живот, а когда он скорчился от боли, схватили за руку, и кто-то приставил нож к шее. Глаза уже привыкли к темноте, и он даже различил человека с ножом, но не узнал его.
– Или передумаешь?
Егор молчал, и острие ножа медленно погрузилось в шею, в точку, под которой проходила сонная артерия. Еще чуть-чуть, и все.
Он закрыл глаза. Уж лучше умереть сейчас, чем потом. Ясно же, какой вопрос нужно будет решить с Леоном. Убить его надо. А если вдруг он согласится, его убьют новорудненские. Причем умирать он будет долго и мучительно. Уж лучше сразу – чик, и все…
– Шкет!
Нож остановил движение в самый последний, казалось бы, момент. Но это далеко не спасение. Сейчас Егору дадут еще один шанс. Если нет, смерть будет мгновенной…
– Клянусь служить Кусту верой и правдой!
Егор мотнул головой, не будет он присягать какому-то уроду.
– Ты больной? – спросил голос.
– Даже справка есть, – кивнул Егор.
– Шкет! Глина! Мы сейчас!
Он не видел, как уходил обладатель мерзкого голоса, но слышал его шаги. С ним уходил еще кто-то.
– Слышь, пацан! Ты это, не дури! – горячечно зашептал парень, который только что вдавливал в его шею нож. – Не заставляй грех на душу брать! Присягни Кусту! Это же все слова, которые ничего не значат! Ну, ты сам подумай, какая может быть присяга? И «мочить» Леона не надо! Ствол дадут, и вали отсюда на все четыре! Кто тебя догонит? Сейчас Гриня придет! Повторишь за ним слова… Давай, не дури! Никому твой героизм тут даром не нужен! Только руки в крови пачкать!
Гриня пришел, сказал слова самопальной присяги, но Егор за ним не повторил, и ему опять затянули удавку на шее. Он чуть концы не отдал, настолько все было серьезно… После очередного отказа его избили. А когда он пришел в себя, в подвале никого не было. Ему стало по-настоящему страшно. Темно и тихо, как в склепе. Но это был все тот же подвал. И не так уж здесь и тихо. Вода где-то капала, в трубах гудело, откуда-то с первого этажа доносились голоса и топот ног. Он поднялся, осмотрелся в поисках выхода, выбрался из подвала и отправился домой…
Не успели сойти одни синяки, как появились новые. Леон замахнулся на главный вещевой рынок Возвышенска. А барахолку держала бригада Каштана, сплошь состоящая из таких же качков-боксеров, как и у Леона. Спортсмены-«рэкетсмены» сошлись в зубодробительном поединке на пустыре за кинотеатром «Октябрьский». Глядя на парней, с которыми ему предстояло драться, Егор даже попрощался с жизнью. Но надежда на благоприятный исход все-таки была. Вдруг его вырубят в самом начале поединка, и он потеряет сознание, а не жизнь… Но его хватило до самой победы, такой же оглушительной, как и удар по голове, который он пропустил в тот самый момент, когда враг побежал. На ногах Егор устоял, но преследовать противника не бросился. Немного постоял, а потом опустился на землю, так и сидел, пока его не поднял Арнольд.
А там и Леон подошел. Довольный, как слон, – распухающая шишка над глазом и кровоточащая содранность на щеке красовались на его лице, как медали на груди.
– Живой? – Леон бесцеремонно прощупал пальцами его нос, распухший после сильного удара, челюсть, кожа над которой разорвана была шипованным кастетом, на подбитости под глазами даже не обратил внимания и заключил: – Нормально все, переломов нет!..
– И зубы целые, – Егор выплюнул в руку капу.
– Зубы тебе нужны! – усмехнулся Леон. – Что за жених без зубов? Как там у тебя с Никой?
– Да нормально все, – процедил Егор.
– Да где ж нормально… Ладно, разберемся! Ты, главное, держись, пацан! Эй, что там с Персом?
Леон увидел пацана, который пытался, но не мог подняться с земли, и поспешил к нему. Не до Ники ему сейчас. Да и Егор его ни о чем не просил.
Драки, разбитости, раздробленности… Все это больно и неприятно, зато на них куется опыт. Рукопашное смертоубийство на пустырях – это не спарринг в уютном спортивном зале, опыт, приобретенный в таком горниле, трудно переоценить. Лучше бы Егор кулаками сейчас махал, чем лопатой. Но делать нечего: задача поставлена, и ее нужно выполнять.
Ночь, дождь, с неба льет, как из ведра, но братве ненастье только на руку. Часовой с автоматом где-то вдалеке, на склад он не заходит – пройдет мимо ворот, глянет на печать, и дальше. Склад забором из колючей проволоки огорожен, случайный служивый сюда не забредет. А ничего ценного здесь быть не должно – техника специальная для войск связи, радиостанции всякие. Но не так давно в части прошел обмен оружия – вместо старых «АКМ» солдатам выдали более современные «АК-74». В мотострелках такая замена давно уже произведена, но это же связисты, им что с автоматами, что с пищалями – все равно. Старые автоматы сгрузили на склад – в ожидании машины, которая должна была увезти их на другой, куда более охраняемый склад.
А может, и не было уже здесь никаких автоматов. Может, и информация, которую каким-то образом раздобыл Леон, устарела. Или это вообще была «деза»… Но пилите, Шура, пилите…
Пол на складе вроде бы деревянный, а фундамент реально ленточный. Подкоп уже прошел под фундамент, еще чуть-чуть, настанет очередь ломать пол. И если там бетон… Но ведь и фундамент мог оказаться заглубленным, а не было такого…
Не должен был Егор идти на это дело, но, похоже, сам виноват. Не надо было рассказывать Арнольду, как на него наехал Куст со своими отморозками, а он взял и ляпнул. И ему поверили. Леон сказал, что такому пацану можно доверять, вот и приходится грызть грунт.
Егор не жалел сил. Режим работы, как в хоккее, – выложился по полной и отвалил в сторону, освободив место в траншее для другого. Пацанов много, шесть человек, даже Леон с ними – и процессом рулит, и на «шухере» стоит. Лопатой он руки не мозолит, впрочем, никто его за это и не осуждает. Братву не работа напрягает, а опасность. Если вдруг вояки что-то унюхают, караул будет поднят в ружье. И хорошо, если они ноги успеют унести…
Егора сменил Пеха, затем за лопату взялся Джин. Быстрей – быстрей, вперед – вперед. Летняя ночь коротка, а нужно успеть до утра…
Пол действительно оказался деревянным. Доски отжали ломиком, забрались внутрь, а там в одном боксе со старыми пыльными радиостанциями громоздились автоматные ящики. И все полные. «АКМ» – штука мощная, убойная, под калибр семь шестьдесят два. Только патронов не было… Неужели придется брать еще какой-нибудь склад?
Москва, церкви, купола. По ком звонят колокола?.. Егор очень надеялся, что с ним ничего не случится. А ситуация непростая. Не совсем понятно, с кем договорился Леон. Может, на каких-то «левых» вышел, которые не просто кинут, но еще и шпалами всех положат. И надо было везти стволы за три сотни километров, чтобы умереть под стенами Москвы…
– И что, все стволы такие? – спросил жирный, с двойным подбородком, азербайджанец.
Суровый дядька, и бойцы у него на вид серьезные ребята. И у всех пистолеты. А у Леона только один «ТТ» на всю команду. Есть автоматы, но проблему с патронами так и не решили.
– Шестьдесят стволов, как с куста, – кивнул Леон.
Душно в железном оцинкованном ангаре, пот ручьями стекает за шиворот. И жара на улице, и в душе мандраж. Не нравилась Егору эта встреча. С Леоном восемь бойцов и «азеров» с десяток, но у них у всех стволы. Место глухое, и если они начнут стрелять, никто ничего не услышит. А похоронить новорудненских пацанов могли прямо здесь…
– Десять и еще шестьдесят? Откуда столько? – смахнув с лица пот, спросил пузатый.
– Меньше знаешь – крепче спишь.
Егор чувствовал себя не в своей тарелке, зато Леону хоть бы хны. Стоит, снисходительно улыбается с высоты своего положения. И вид у него такой, будто не он выход на оружейников искал, а наоборот…
Леон – отчаянный парень, смелый и умный, поэтому решил не оставлять себе краденые автоматы. Все стволы отстрелянные, если вдруг кого-то из новорудненских спалят с оружием, подозрение падет на братву. А одно дело к ментам попасть и совсем другое – к чекистам… Поэтому он отправился в Москву. Сначала сам с Гасилой съездил, без стволов, а потом и пацанов за собой потащил. И с десяток автоматов подвез. Опасное это дело, рискованное, но Леону все нипочем. И опять же, он взял с собой только тех, кому мог доверять на все сто. И Егор среди них… Это, конечно, щекотало самолюбие, но лучше бы он остался дома.
– И сколько ты хочешь за товар?
– Договоримся, – как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Леон. – Но сейчас мне стволы нужны. Баш на баш.
– Что конкретно?
– Шпалеры. Лучше всего «ТТ».
– Сколько?
– Чем больше, тем лучше.
Какое-то время пузатый азербайджанец изучающе смотрел на Леона, затем кивнул. Да, он верит Леону, и все будет так, как он хочет. На взаимовыгодных условиях.
Егор облегченно вздохнул. Глядя на азербайджанского вора, он понял, что бояться больше нечего.
Растут цены. Не так давно «девятку» за девять тысяч можно было купить, а сейчас за десятку перевалило. А если с рук брать, то меньше «сороковника» и не подходи…
По госцене машину не взять, тут без долгой очереди никак. А с рук – пожалуйста, были бы деньги…
– Какие тридцать тысяч? – Егор удивленно смотрел на холеную сытую физиономию толстяка в джинсовом костюме.
Видно же, что блат у мужика, этим он и пользуется – покупает по госцене, а продает на рынке с бешеной накруткой. А если он вдруг реально очередь отстоял, так Егор его не обманул. Он госцену за машину отдал, какие к нему могут быть претензии?
– Смотри, мужик, в договоре четко прописано, одиннадцать тысяч триста сорок рублей. – Егор тряхнул договором купли-продажи.
– А сверху? – побагровел толстяк.
– Сверху – это уже спекуляция. Уголовно наказуемое деяние.
– Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, урод! – Мужик махнул рукой, и Егор увидел, как из потрепанной «двойки» выходят два молодца с помятыми физиономиями.
Крепкие на вид ребята, но какие-то неуклюжие. И неубедительные. Егор понимающе кивнул, глядя на них. Времена нынче суровые, без силовой поддержки не обойтись.
Но так и он не один. Беляк, откуда ни возьмись, появился, Матюха с ним, Диксон. Леон им денег на машину отвалил, как хотите, так и покупайте. И снова пришлось в Москву ехать, здесь авторынок не то что в Возвышенске, да и не поедет за ними никто, если вдруг возникнут реальные претензии. А они возникли.
– С кем работаете, пацаны? – Егор отвел в сторону полу кожаной куртки, засветив пистолет, всунутый за пояс.
И остальные пацаны проделали то же самое. Но у них «ТТ», а у Егора двадцатизарядный автоматический «Стечкин». Леон лично подогнал – за особые заслуги.
– С кем работаем? – стушевался широкоплечий увалень с маленькой вихрастой головой.
– Если за вами реально никого нет, лучше исчезните, – окатив его холодным взглядом, сказал Диксон.
– Ну, мы пойдем… – виновато глянув на толстяка, сказал увалень.
– Повезло тебе, мужик, – хлопнул бедолагу по плечу Беляк. – Мы – пацаны правильные, заяву в ОБХСС подавать не будем, так что гуляй на свободе…
На этом разговор закончился. А скоро и рынок с его комиссионным магазином остался далеко позади. Дорога дальняя – надо спешить…
Глава 4
Тачка, шмотки, ствол под кожанкой… Кто не спрятался – Егор не виноват. А если серьезно, «мочить» он никого не собирается. Ну, если вдруг у Ники в постели никто не завелся.
Машину он бросил у самого подъезда. Пусть кто-нибудь попробует угнать… Елена Петровна со своими слоновьими ногами глянула на него недовольно, осуждающе, похоже, не узнала. А ведь он все тот же несчастный влюбленный, только унылости в лице больше нет. Наглый он, самоуверенный, но так и должно быть…
Ника открыла ему дверь почти сразу. Белозубо улыбнулась, но губы тут же вытянулись в ниточку, похоже, она ожидала увидеть кого-то другого, а Егор в ее планы на этот вечер не входил.
Волосы под свежей «химией», на лице макияж, черное платье с коротким плиссированным низом. Видимо, собиралась встречать гостей, спешивших к ней на огонек, для этого нарядилась, прихорошилась.
– Ты ко мне? – окатив его немилостивым взглядом, спросила она, но недовольное выражение на лице тут же исчезло.
Егор выглядел на все сто – черная куртка из лайковой кожи, широкие спортивные штаны с лампасами из трех белых полосок, кроссовки с высокой мягкой подошвой и дубовым носком. И толстенная серебряная цепь на шее… Где-то Леон услышал, что золотые цепи должны носить только авторитеты, а Егор пока в их число не входил, хотя его уже и назначили старшим экипажа. Новенькая «девятка» у него на балансе, Беляк, Матюха и Диксон в подчинении. И шарикоподшипниковская барахолка под контролем, там он сейчас полный хозяин. Заслужил.
– А ты чего такая нарядная? – решительно переступил он через порог, и Ника в смятении сдвинулась в сторону, пропуская его.
Квартира у нее – двухкомнатная «распашонка». Егор быстро прошел через гостиную, где стоял сервированный стол, ворвался в спальню. Там на застланной кровати сидел бугай – в джинсах, но с оголенным торсом. Мордастый, крепко накачанный, взгляд хозяина жизни.
– Эй, пацан, ты чего? – сошел с лица бугай, глядя на него.
Похоже, он испугался той отчаянной решимости, которая двигала Егором. Понял, что из-за Ники его будут сейчас убивать, а он не готов был умереть за нее.
– Ты уже уходишь, чувак? – угрожающе спросил Егор.
Пусть только бугай скажет, что нет! Но тот согласно кивнул, смахнул со спинки стула свою футболку и свалил.
– Слава, ты куда? – вдогонку спросила Ника. – Сейчас Юра с Ольгой придут!
Но его это не остановило. Егор услышал, как хлопнула дверь, и презрительно фыркнул:
– Да он у тебя спортсмен. Мастер спорта по бегу с преследованием.
– Что ты ему сказал? – Ника в замешательстве посмотрела на него.
– Ты сама все слышала.
– А почему он должен был уйти?
– Потому что ты моя телка, – сказал он, как о чем-то давно и однозначно решенном.
– Кто тебе такое сказал? И что значит телка? – запоздало возмутилась она.
– А кто ты?
Сняв куртку, он бросил ее на кресло, вынул из-за пояса ствол, положил его на стол. Ника с завороженным взглядом провела пальцами по его вороненому кожуху. Глянув на нее со снисходительной усмешкой, Егор вернул пистолет на место. Спички детям не игрушка…
– Ты не можешь вот так прийти и кого-то прогнать, – мотнула она головой.
– Не могу. Но прогнал.
– Слава – мой парень!
– Давно ты с ним спишь?
– Я не сплю… – Ника замолчала, но тут же с вызовом посмотрела на него. – А если сплю?
– Теперь ты будешь спать со мной!
– Да?!.. Ну, хорошо!..
Она коварно улыбнулась, расстегнула боковую молнию, опустив руки, взялась за низ платья и ловко стянула его через голову. А под ним – шокирующее своей наготой, прекрасное девичье тело. У Егора захватило дух, но головы он не потерял. Жениться он на ней не собирается. Ника очень красивая, запредельно желанная, но совсем не обязательно усложнять с ней отношения. Хотя и упрощать их до «поматросил и бросил» он не собирался…
Советский Союз дышит на ладан, вот-вот рухнет все, что от него осталось. Людям обещали новую жизнь, а они чувствовали приближение большой беды, и советские рубли тратили с таким отчаянием, как будто завтра должен был наступить конец света. Торговля на барахолке и так шла неплохо, а сейчас товар и вовсе сметался с прилавков.
А прилавки простые, без навесов. Длинные, сколоченные столы под открытым небом. Но крыша все-таки над ними была. Невидимая крыша, но чисто по понятиям. Принцип такой же простой, как эти самые прилавки, хочешь работать без проблем – плати за безопасность. А нет – пеняй на себя…
Но платить хотели не все. Коротконосый парень с уродливым шрамом на подбородке угрюмо смотрел на Егора. На столе перед ним самопальные джинсовые куртки, брюки, незатейливое творчество кустарей-одиночек.
– Я не для того кровь в Афгане проливал, чтобы платить тут всяким! – приложил он пальцы к вороту рубахи так, будто собирался рвать на себе тельняшку.
– В Афгане? – спокойно спросил Егор.
– Да, в Афгане! Ты сам там был?
– А ты?
– Я?! А это, по-твоему, что? – Парень ткнул пальцем в свой шрам на подбородке.
– Давай так, – пристально глядя ему в глаза, сказал Егор. – Если ты получил ранение в Афгане, торгуй себе дальше. И не плати. Пальцем тебя никто не тронет. А если мне уши здесь шлифуешь, я тебя убью.
Он отвернулся и направился к дощатому павильону кафе, которое открылось на рынке совсем недавно. Зима уже на носу, холодно, пар изо рта идет. Сейчас бы кофейку горячего. А справки насчет «афганца» он наведет, да и убивать на самом деле может. Желания такого нет, но слово сказано. Так что если парень соврал, у него есть еще шанс выкрутиться из ситуации. Ноги в руки и бегом отсюда.
– Эй!
Егор остановился, осуждающе повел бровью. Не надо с ним эйкать, у него имя есть.
– А сколько платить надо? – Коротконосый смотрел на него виновато, исподлобья, опустив голову.
– Соврал? – снисходительно усмехнулся Егор.
– Ну, в Афгане я был…
– А кровь проливать?
Читать бесплатно другие книги:
