Взрыв Желязны Роджер

Глава 21

«Вы должны выслушать!»

Тридцать девять…

      Сорок…

                Сорок один…

                     Сорок два…

Космопорт Ванденберг, штат Калифорния,

      21 марта 2081 г., 16.55 тихоокеанского времени

Включив еще раз компьютерную имитацию, Джорд Джеймисон просмотрел, как все сорок две вращающиеся на земной орбите платформы одна за другой «ударились о стену». Именно так назвал эту сцену один из младших техников.

Созданное искусственным интеллектом полотно быстро разворачивалось на экране, сжимая два часа катастрофы в две минуты. Джеймисон внимательно смотрел на светящиеся точки, напоминающие рой мошек. Сенсорные манипуляции виртуальной реальности позволяли ему держать в поле зрения все орбитальные комплексы, даже те, которые находились у него за спиной. По мере проигрывания ситуации то одна, то другая точка неожиданно прекращала движение, меняла траекторию, сходила с курса и врезалась в плотные слои воздуха верхней атмосферы. Здесь она загоралась красным, затем белым светом, распадалась на искорки и, в конце концов, исчезала.

Катастрофа коснулась комплексов низких орбит, которые НАСА вкупе с Европейским и Японским космическими агентствами использовало для коммерческих целей по всему миру. Большинство из упавших спутников были гериатрическими клиниками с пониженной гравитацией, хранилищами для желавших жить вечно, а также вакуумными и микрогравитационными производственными комплексами, принадлежавшими странам, которые не могли себе позволить застолбить орбиты в верхних слоях атмосферы, в точках Лагранжа и направить туда орбитальные комплексы.

Но какова бы ни была причина этого разрушительного эффекта, никто в Управлении орбитальной механики, которым руководил Джорд Джеймисон, не мог объяснить причину случившегося и дать ответ на вопрос, повторится ли это в ближайшем будущем.

Именно поэтому, невзирая на то что была пятница, конец рабочего дня, и люди собирались уйти домой немного пораньше, Джорд задержал всех на работе, чтобы получить хоть какое-нибудь вразумительное объяснение. Ворчунам он сказал, что они могли бы завершить свою работу в срок, если бы не разряд электрических помех или что-то в этом роде, разорвавший на время компьютерную сеть и заставивший персонал обратиться, как в добрые старые времена, к бумаге и перу. В этой суматохе несколько часов ценного анализа пропали даром.

Джорд Джеймисон не был самодуром, хотя некоторые подумали именно так. Его задачей было не просто понять случившееся. Пока он не поймет принципы и механизм происшедшего, никто не сможет сказать, скольким еще орбитальным платформам грозит опасность. НАСА назначило именно его ответственным за расследование причин аварии.

Во-первых, ему следовало определить порядок эвакуации оставшихся платформ, то есть выяснить, какие из них сумеют продержаться в небе до встречи с шаттлом. Во-вторых, нужно было понять, какие платформы можно перевести на более стабильные орбиты, что, в свою очередь, означало неизбежное изучение обстановки, возникшей из-за нестабильности их нынешнего положения.

Прокручивая несколько раз смоделированную ситуацию, Джорд уже пришел к некоторым заключениям.

Начать с того, что возвращение платформ в плотные слои атмосферы не было одновременным, напротив, они падали в определенной последовательности, и именно ее Джеймисон пытался разгадать, наблюдая в своем шлеме за сверкающими роящимися мошками.

Коснувшись панели управления, Джорд выключил визуальный дисплей и дал указание компьютеру расположить платформы в порядке снижения, соотнеся его с другими многочисленными данными, включая среднюю орбитальную высоту, средний вес, предполагаемый размер пострадавшей площади, ферритовые сплавы, из которых платформы были сделаны, и многое другое. Джорд принял во внимание и возможную магнитную интерференцию.

Просматривая составленный список, он сразу нашел закономерность. Платформы падали в соответствии с занимаемой высотой, начиная с располагавшихся в самом низу. Таким образом, что бы это ни было, оно возникало не из ниоткуда, а появилось из верхних слоев земной атмосферы. Подтверждением гипотезы служил и еще ряд факторов; к примеру, пострадали только самые близко расположенные к Земле комплексы, однако других спутников – ни в точках Лагранжа, ни на лунной орбите, ни на орбитах вокруг Марса и других планет – это не коснулось.

На Земле случилось нечто, ставшее причиной катастрофы…

– Доктор Джеймисон? – послышался в шлемофоне голос секретарши.

– Слушаю тебя, Линда.

– Здесь какие-то люди хотят видеть вас, – сказала она неуверенно, – они утверждают, что прибыли из Кальтека, из института Лоуренса.

– Ну, соедини их со мной.

– Вы не поняли меня, сэр. Они здесь, в кабинете.

– Ты имеешь в виду их физическое присутствие?

– Сэр, они стоят напротив меня.

– Они сообщили цель своей миссии?

– Только то, что, когда отправлялись в путь, дальние звонки еще не проходили. Они на чем-то добрались сюда. Женщина, некая доктор Карр, со своим ассистентом сообщили, что дело не терпит отлагательств.

– Тогда, я полагаю… м-м… их следует пропустить… Только… дай мне одну минуту, ладно?

– Слушаюсь, сэр.

Джорд Джеймисон снял шлем и пригладил растрепанные волосы. Он беспомощно осмотрелся вокруг и понял, что не может ничего поделать с горами дискет и периодики на столе, с книгами, наваленными грудами на подоконниках, чашками и тарелками, оставшимися от последнего обеда, – нескольких обедов, если сказать правду. Ну что ж, по крайней мере ему удастся разгрести горы бумаги, лежавшие на двух стульях в комнате. Нерешительно взяв их в охапку, Джорд понял, что совершенно не представляет, что с ними делать. В конце концов прямо у двери Джеймисон сумел отыскать свободное местечко и свалил бумаги туда. Он постоял с минуту, широко разведя руки на случай, если весь ворох надумает рассыпаться. К счастью, этого не произошло.

Джорд облегченно выпрямился.

– Линда, все готово, – прокричал он, – проведи их ко мне!

Плюх

      Плюх

                Плюх

                     Плюхх!

Управление орбитальной механики, 16.59

Султана Карр постукивала носком элегантной туфельки по толстому, машинной выработки ковровому покрытию офиса Джорда Джеймисона. Качнув ногой еще раз, Султана – по крайней мере так показалось Пьеро Моске – ударила ею по столу секретарши.

– Он, наверное, уже ушел, – недовольно прошептала Султана на ухо По, – а эта женщина просто издевается над нами.

– Но зачем ей это? – кротко спросил По.

– Политика, персональная ревность и бюрократизм, вместе взятые.

– Сули, ты в плохом настроении.

– Да, ты прав.

Султана продолжала постукивать по дорожке туфелькой.

Сидевшая за столом женщина словно не замечала обмена нелестными мнениями в ее адрес. Хладнокровие и выдержка, несомненно, были ее отличительными качествами. Пьеро сам не мог никак отделаться от мысли, что человек, которого они хотели увидеть, занимал столь высокий пост, что НАСА даже выделило ему секретаршу вместо привычных роботов. В конце концов, орбитальная механика занимает важное место в общей работе космического агентства, а этот самый Джорд Джеймисон лично отвечает за разработку и техническую эксплуатацию всех сделанных по американской технологии спутников и орбитальных комплексов, начиная с высоты в 600 километров и заканчивая геосинхронизованными орбитами. Вне сомнения, помощь именно этого человека ему необходима.

– Доктор Джеймисон готов вас принять, – сказала приятным голосом секретарша. – Прошу вас, будьте кратки. У нас сегодня очень ответственный день и много работы.

– Я так и подумала, – ответила Сули с ледяной улыбкой. Девушка встала, поправила юбку и уверенной походкой двинулась вперед в сопровождении Моски.

На пороге их встретил полный мужчина с начавшими редеть волосами. По цвету волос и морщинам По определил, что Джеймисону лет пятьдесят. Серьезный мужчина на ответственной должности.

– Добрый день, вы – доктор Карр? – спросил он, протягивая руку. – Не уверен, что имел честь видеть вас раньше.

– Я тоже так думаю, – ответила Сули, энергично пожимая протянутую для приветствия руку. – Я Султана Карр, институт Лоуренса, а это мой коллега, мистер Моска. Ваш секретарь попросила нас быть краткими, и поскольку уже почти конец рабочего дня, я сразу перейду к делу…

– Может быть, вы сначала пройдете? – Джеймисон показал рукой на два подозрительно пустых среди вопиющей неразберихи и хаоса стула. Он продолжал держать дверь наполовину открытой, и По пришло в голову, что дальше она просто не открывается.

Несмотря на свой солидный вид, Джорд Джеймисон был явно взволнован. Моска не мог понять, то ли яркая красота Сули произвела на него столь неизгладимое впечатление, то ли вынужденный прием реальных гостей прямо на рабочем месте застал его врасплох. Скорее второе. Когда Джорд общался по сети виртуальной реальности, его кабинет наверняка представлялся пошире на пару метров в каждом измерении, шкаф и полки выглядели пустыми и сделанными из редкого полированного дерева, свет ярче, ну а сам Джеймисон выглядел куда моложе. По знал, для системы образов такие задачки что белке орешки.

Сам Моска был удивлен наличием стеллажей и полок в кабинете. Всю свою работу По выполнял или в библиотеке, или в выносной домашней системе, а все необходимые данные были сведены в каталоги и файлы.

Сули и По аккуратно протиснулись через полуоткрытую дверь. Пройдя немного вперед, они уселись в кресла, а Джорд обошел стол и сел перед ними.

– Какая приятная неожиданность видеть вас здесь, – начал Джеймисон.

– Мы прибыли по очень срочному делу, – произнесла Сули, и льдинки в ее голосе растаяли. – Важно, чтобы вы послушали и внимательно отнеслись к нашим словам. Вы наиболее высокопоставленное лицо из НАСА, с которым мы можем физически связаться из Пасадены. Поэтому и решили начать с вас. Если мы сумеем вас убедить, вы должны связаться с вашими начальниками в Вашингтоне и заставить их начать действовать.

– Вы не звонили перед этим? – переспросил Джеймисон.

– Когда мы взялись за дело, связь еще не восстановили, и не только в Калифорнии, доктор, но и во всем Западном полушарии – это наше первое доказательство.

– Доказательство чего? – нахмурил брови доктор. – Откровенно говоря, у меня и впрямь нет времени играть с вами в вопросы и ответы. Мы не придавали делу широкой огласки, но наше управление сейчас борется с очень серьезным кризисом, и я полагал, что вы прибыли из института помочь нам своим анализом.

– А что произошло? – быстро спросил Моска, пока Сули снова не ударилась в душещипательные откровения.

– Более сорока комплексов США и других стран неожиданно вошли в верхние слои атмосферы. Они сошли с орбит, когда что-то, а мы пытаемся выяснить, что же именно, повлияло на них и заставило изменить траекторию. Если бы вы потрудились взглянуть на небо сегодня утром, то имели бы возможность наблюдать их падение. Так что, с чем бы вы ко мне ни пришли, ничего более важного я не вижу.

Сули искоса взглянула на По.

– Смогли ли вы определить, чем было вызвано падение? – спросил По.

– Ясно одно: пострадали платформы на малых высотах, то есть в области, которую мы между собой называем «дешевый район», а именно – спутники небольших коммерческих предприятий и промышленных стран «второго мира». У нас возникло предположение, что мы наблюдали не природное явление, а результат недостатков конструкций. Возможно, это отказ систем, а может быть, и спланированная акция саботажа.

– Они упали все сразу? – спросила Султана.

– Почти, в течение двух часов.

– Когда? – спросил Моска.

– Это началось часов в десять утра.

По украдкой смотрел на Султану. Ему очень хотелось знать, разделяет ли она его догадку.

– Но… – Султана собиралась с мыслями, – скажите, вход в плотные слои происходил хаотично или в какой-то последовательности, скажем, с запада на восток или сверху вниз?

– Сверху вниз, – быстро ответил Джеймисон. – Моделируя ситуацию и сопоставив ее с данными наблюдений и имеющимися сообщениями, мы предположили, что сначала упали наиболее низко расположенные платформы, а за ними последовали остальные. Сейчас мы пытаемся разобраться, произошло ли это естественным путем и собираются ли другие спутники через какое-то время последовать тому же.

– «Скайлэб», – пробормотала Карр на ухо Моске.

– Что это? – поинтересовался Джеймисон.

– Около ста лет назад, а если точнее, в 1973 году, ваш предшественник, Национальное агентство аэронавтики, запустило в космос орбитальную исследовательскую станцию «Скайлэб». На ней работали экипажи космонавтов, был сделан ряд важных открытий, включая наблюдения за солнечной короной. Все знали, что рано или поздно станция войдет снова в плотные слои и сгорит, но никто не думал, что через каких-то шесть лет после запуска станция разлетится на куски в районе западной Австралии.

– Доктор Карр, я знаком с историей нашего управления.

– Тогда вам следует вспомнить, что в литературе тех лет неожиданное вхождение «Скайлэба» в атмосферу связывалось с подогревом ее верхних слоев за счет всплесков мощного ультрафиолетового излучения в результате солнечного взрыва. Затем прошло около одиннадцати лет, и – обратите внимание на временной промежуток, доктор Джеймисон! – ваше агентство потеряло контроль над почти девятнадцатью тысячами спутников и космических объектов, отслеживаемых на орбите. И снова странное явление получило объяснение подогревом атмосферы и возникшим излучением на низких орбитах. А причина крылась в активности Солнца.

– Правда? – Джеймисон казался скорее удивленным, чем встревоженным. – Солнечные взрывы? Однако последние пятна на Солнце наблюдались в конце девяностых годов двадцатого века.

– Это правда, – согласилась Султана, – однако мистер Моска и я последние два дня наблюдаем на Солнце большое колеблющееся пятно. В прошлом веке давалось весьма убедительное объяснение того, что солнечные пятна вызывают взрывы и электромагнитные возмущения. Возьмите, к примеру, архивы Национального океанического и атмосферного управления; в то время оно руководило Центром космических служб и вело наблюдение за пятнами и солнечной активностью.

– Боюсь, что эти организации давно прекратили существование, – сухо заметил Джеймисон, – хотя очень интересная точка зрения. Если я вас правильно понял, доктор Карр, причина катастрофы кроется в мощном выбросе ультрафиолета?

– Излучения на всех частотах, – вмешался По. – Но наибольший поток пришелся на насыщенную энергией часть спектра: гамма-лучи, рентгеновские лучи и ультрафиолет. Синхронизованность во времени и физические явления в телекоммуникационной сети, происшедшие сегодня утром, дают основания полагать, что источник бед один и тот же.

– Я готов поверить в ваш солнечный взрыв, – сказал Джеймисон. – Меня страшно угнетает тот факт, что худшее еще предстоит. Разовый энергетический выброс, краткое потепление атмосферы, а затем все возвращается на круги своя. Такая интерпретация означает, что платформы, оставшиеся на орбитах, так и будут летать себе дальше, и больше ни тебе проблем, ни отсутствия стабильности. Взрыв прогремел, и теперь нам надо только подсчитать потери.

– Не совсем так, – возразила Сули, подавшись вперед. – За этим мы и пришли в НАСА. Вообразите случившееся началом бури, а нас – кораблем, попавшим в полосу спокойной воды в центре шторма. Следующей волной станет масса заряженных частиц, извергнутых из хромосферы. Это похоже на солнечный ветер, только движутся эти частицы куда быстрее.

– Как быстро?

– Зависит от ряда факторов, – заметил По.

– От каких?

– От силы последнего взрыва, сэр, – ответил Моска. – Это именно она предопределяет скорость ионизированных газов. Наши коллеги в Кальтеке сейчас пытаются установить связь между энергией гамма– и альфа-лучей и потенциальной скоростью надвигающегося магнитного шторма. В связи с продолжающимися помехами во всем полушарии твердых доказательств нет, но наши люди трудятся вовсю… – Говоря это, Моска слегка кривил душой. На самом деле им согласились помочь лишь его друзья и друзья Сули, верившие в теорию доктора Фриде, а университет и институт официально не вмешивались. – Сейчас они записывают и исследуют последствия взрыва на Солнце.

– Так когда ваш ионный шторм достигнет Земли?

– В промежутке от двадцати до сорока часов с момента первоначального освобождения энергии, – ответил По. – Возможно, часов через пятнадцать-тридцать.

– А вы не можете быть более точными? – настойчиво спросил Джеймисон. – В конце концов, вы хотите, чтобы люди занялись чем-то, что может иметь последствия. А может и не иметь. По крайней мере ученые должны стараться быть точными в предсказаниях, это здорово помогает при работе с общественным мнением.

– Мы как раз на подходе к тому, чтобы соотнести время с силой радиации, – врала, не смущаясь, Сули, – в конечном итоге, мы сумеем предсказать магнитную бурю с такой же точностью, как метеоцентр предсказывает приближение холодного фронта. Разве что выступим как бюро солнечной погоды.

– Весьма кстати, – резюмировал Джеймисон, и трудно было понять, шутит он или нет. – Особенно если учесть, что мы никогда не имели дела со столь редким феноменом, как солнечный взрыв.

– Придется, – мрачно сказала Султана. – Мы уже успели прочувствовать на своей шкуре электромагнитный импульс, равный взрыву двадцати МИЛЛИАРДОВ водородных бомб. Приближающийся ионный шторм вызовет магнитные волны и напряжение на всей освещенной солнцем части Земли. В течение этого времени операторы транспортных и энергетических предприятий окажутся живыми мишенями, цепи будут нарушены, и все сверхточное незащищенное оборудование может оказаться уничтоженным. Доктор Джеймисон, вы должны помочь нам поднять всех на ноги.

– Ну, до того, как я соглашусь с вашими заключениями, доктор Карр, – заметил чиновник, – мне, пожалуй, следует кое-что узнать о вас. Так какую должность вы занимаете в Кальтеке?

«Хо-хо-хо, – сказал себе По. – Вот он, момент истины. А Сули даже нечем подтвердить свою правоту».

– Я получила там свою докторскую степень за труды по солнечной астрономии, – ответила девушка.

– Вы очень молоды. Сколько лет вы ходите в докторах?

– С декабря минувшего года.

– Ясно. А вы, мистер Моска?

– Сейчас работаю над своей диссертацией по различным типам образования звезд.

– Удачи вам, сэр, – склонил голову Джеймисон. – А не посчастливилось ли вам двоим занимать какие-либо места в институтской администрации – скажем, в деканатах факультетов? Или работать над правительственными заданиями? Что-нибудь в этом роде?

– Не в настоящее время, – вымученно улыбнулась Султана.

– Так вы просто двое блистательных студентов? Двое молодых студентов, которые держат ключ к разгадке тайны века у себя в карманах, не так ли?

– Надеемся, что это так, – тихо заметил По.

– Конечно… Скажите, мистер Моска, кто руководит вами на факультете?

По заколебался. Официально его работу курировал доктор Ганнибал Фриде. Однако в настоящее время, когда доктор находился на расстоянии 150 миллионов километров от студгородка, ответственность за карьеру молодого ученого была возложена на декана Альберта Уитерса. Так на кого же лучше сослаться? С одним из них нет никаких проблем, что до другого, то вступить с ним в контакт куда сложнее.

– Доктор Фриде, известный исследователь Солнца. Я поддерживаю с ним регулярную связь, а он сам сейчас как раз занят исследованием того феномена, свидетелями которого мы являемся.

– А что он говорит об этом негаданном взрыве на Солнце?

– М-м, возможно вы знаете, что сейчас доктор занимается исследованием Солнца, будучи в непосредственной близости от него. С момента взрыва я не могу связаться с ним из-за всех этих помех…

– Помехи по большей части закончились, – холодно сказал Джеймисон.

– Но остается фронт заряженных частиц, который сейчас лежит между Землей и его кораблем, и он может…

Султана подалась вперед, положив руку на колено По:

– Если доктор Фриде попал в водоворот волны, то есть основания бояться самого худшего. Я сомневаюсь, что он ожидал столкновения лицом к лицу с солнечными пятнами такого размера. Уверена, что доктор, конструируя корабль, не предполагал ничего подобного.

Джеймисон кивнул:

– Возможно, вы и правы, доктор Карр… Как я сказал, поверить вам – большое искушение для меня, ведь в этом случае я решу многие свои проблемы. Вместе с тем я сомневаюсь, что весь остальной мир, в особенности работающие предприятия, у которых имеются планы и клиентура, примут мою точку зрения. Вы просите людей на целых полтора дня вверить свои жизни свежеиспеченному доктору наук и выпускнику, не защитившему еще диссертацию. Ребята, я думаю, это не пройдет.

– Но, – не сдавался По, – если есть хоть малейший шанс, что мы правы, подумайте, какого ущерба можно избежать.

– Молодой человек, я понял вас. Я свяжусь с институтом, переговорю с администрацией, и если они вас поддержат…

– Они… – с языка Моски было готово сорваться разочарованное «нет».

– Конечно, поддержат, – уверенно сказала Сули.

– …тогда я поставлю на карту собственную репутацию. Хотя Управление орбитальной механики не имело дел с индустриальным и транспортным секторами индустрии, если не считать лицензирования комплексов, если я объясню падение спутников солнечным взрывом, меня могут выслушать.

– Спасибо, доктор Джеймисон, – глаза Султаны светились от радости.

– Не стоит благодарности, – ответил доктор, восторженно улыбаясь в ответ.

Пам!

      Пам-м!

                Пам!

                     Пам-м!

101-я автомагистраль, к югу от Солванга, США,

      18.23 местного времени

«Дворники» на ветровом стекле работали в такт ударам сердца По, когда они вместе с Султаной катили обратно в Пасадену. Шел ливень.

– Как ты думаешь, что он будет делать? – спросил По Султану.

– Поговорит с деканом Уитерсом, конечно.

– А потом?

– Потом, По, я думаю, нам стоит начать искать себе работу. Ты же знаешь, что Уитерс выльет ушат грязи на доктора Фриде, выставит его положение в институте, научные труды и нынешний проект «Гипериона» в самом неприглядном свете. А после этого все наши доказательства не будут стоить и ломаного гроша.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь мерным поскрипыванием «дворников».

– Ты знаешь, я думаю, что мы совершили тактическую ошибку, – вымолвил наконец По.

– Какую же?

– Мы пошли к этому парню из НАСА и заявили ему, что небо падает на землю. Неправильный подход. Нам следовало сказать, что мы только что получили сигнал от доктора Фриде, и он говорит, что небо падает.

– Но он не… по крайней мере пока он так ничего и не сказал, – нахмурилась Сули. – Ты же пытался с ним связаться, так ведь?

– В ответ одни помехи, и никакого ответа на тех частотах, где доктор должен бы сейчас находиться.

– Меня это тревожит.

– Да, и меня тоже… Но это не то, что я хотел сказать. Я предпочел бы получить от него радиограмму.

– И, конечно, только ты, По, ее получишь? И никаких подтверждений, скажем, от других станций или университетских диспетчеров?

– Что-нибудь в этом роде, – неуверенно сказал По.

– Это будет сообщение, переданное морзянкой, и только? – продолжала Султана. – Или, скажем, ты получил от доктора и видеоизображение? А может быть, у тебя есть и записи исследования Солнца, подтверждающие максимальную солнечную активность, сделанные его аппаратурой? Только это может убедить людей, и, будь я доктором Фриде, только такое сообщение я бы послала на Землю. Где ты собираешься раздобыть подобное доказательство? И каким образом ты осуществишь этот подлог?

– Ну… не сам я и не сейчас. Я знаю нескольких настоящих кудесников из отдела компьютерной графики. Они могут сотворить такое, что даже искусственный интеллект попадется на удочку. Манипулируя отдельными электронами сигнала…

– А как же конспирация? Сколько людей ты собираешься привлечь? – Карр покачала головой. – Рано или поздно правда выплывет наружу, и нам с тобой больше никто никогда не поверит, а нам еще жить и жить.

– Это стоит того, если люди встрепенутся и вовремя подготовятся к магнитной буре!

– Но и это может не сработать. Нет, мы сделали все, что могли. Сообщили свое заключение самому высокопоставленному чиновнику, до которого смогли добраться. Теперь для больших людей наступило время действий.

– А может быть, и нет, – ответил По горько.

– Выбор за ними.

В машине вновь воцарилась тишина, прерываемая лишь шумом дождя да скрипом «дворников» по стеклу.

– Так что мы просто едем домой и убираем сабли в ножны, – подытожил Моска.

– Нет! Мы едем домой и собираем друзей. Мы будем наблюдать, делать записи и документировать все происходящее. Мы напишем историю взрыва – твои наблюдения через телескоп, гипотезы и предположения доктора Фриде и все доказательства, которые сумеем собрать. А затем мы сделаем доклад для научного сообщества.

– Ну и к чему весь этот шум?

Султана Карр грустно смотрела в окно:

– А к тому, По, что слышал ли ты когда-нибудь о солнечных пятнах, появлявшихся поодиночке или всего лишь одной парой? Я – нет. Всегда только циклы и волны пятен.