Краткий очерк истории Забайкалья. От древнейших времен до 1762 г. Андриевич Владимир

Предисловие[1]

Приступив к изданию материалов, извлеченных из данных, доставленных переписью Забайкальского казачьего войска, я желал предпослать изданию краткий исторический очерк забайкальских казаков. Выполнить это желание не представилось, однако, возможности по совершенному отсутствию в Забайкалье каких-либо источников, касающихся прошлого войска.

Изложенное обстоятельство побудило меня, вместо предположенного очерка, заняться сбором материалов для истории Забайкальского казачьего войска. А как деятельность забайкальских казаков тесно связана с гражданским устроением и колонизацией Забайкальского края, то настоящее пособие для составления истории забайкальских казаков, по необходимости, должно включить в себя данные, пригодные вообще для написания истории Забайкальского края.

Пожар в Иркутске – бывшем центре управления всей Восточной Сибирью – уничтожил архив Главного управления, и потому дельных и вполне достоверных сведений о прошлом Забайкалья, обстоятельно характеризующих жизнь этой области, в Иркутске теперь добыть нельзя. Нельзя добыть этих сведений и в Забайкалье, так как Селенгинский и Кяхтинский архивы пересланы в Москву, а Нерчинский – исчез вследствие отсутствия заботы о нем. Архив областного штаба содержит дела сравнительно недавнего времени, и

Архив войскового хозяйственного правления, тоже недавно учредившийся, далеко не полон.

Вследствие вышеприведенного, при составлении настоящего пособия, я был вынужден руководствоваться почти исключительно только теми данными, которые можно извлечь из полного собрания законов изд. 1838 года.

Таким образом, издаваемое мною пособие для составления истории Забайкалья и забайкальских казаков является только рамкой, в которую нужно будет включить архивные данные; конспектом, который облегчит труд будущего составителя истории этого края, наиболее важного и ценного из всех земель Восточной Сибири в смысле экономическом и стратегическом. Без всякого пособия со стороны правительства, пренебреженный бывшими администраторами Восточной Сибири, край, наводненный ссыльными каторжными всех категорий, успел сделаться житницей для Приамурского округа и Иркутской губернии и является крупнейшим потребителем, дающим возможность существовать купечеству Амурской и Приморской областей, а отчасти и иркутскому купечеству.

Забайкалье, величающееся сибирской Италией, нуждается не в таких щедрых денежных затратах, которые расходуются на амурские земли в чаянии будущих благ; оно нуждается в установлении администрации, которая бы соответствовала настоящему экономическому положению края; нуждается только в некотором внимании к нуждам края; чувствует необходимость в прекращении действия в оном областного положения и, обладая более чем полумиллионным населением, оно имеет больше права, чем Иркутская губерния, пользоваться губернскими учреждениями.

Если настоящий труд привлечет внимание власть имеющих на Забайкалье, то это будет лучшей для меня наградой.

Источники

1. Полное собрание законов Российской Империи, изд. 1830 г.

2. Сибирская история Иоганна Фишера, изд. 1775 г.

3. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири с 1032 по 1882 г., составил И.В. Щеглов, издано в Иркутске в 1883 г.

4. Путешествие к татарам Плано-Карпини, в переводе Языкова, издано в 1825 г., в С.-Петербурге.

5. Le livre de Marco Polo, citoyen de Venise, conseiller priv et commissaire Imperial de Khoubilai-khaan, par M. G. Pauthier, издано в Париже в 1865 г., т. I.

6. Краткое показание о бывших как в Тобольске, так и во всех сибирских городах и острогах с начала взятия сибирского государства, воеводах и губернаторах, и прочих чинах, и кто они именно, и в каких городах были и кто какой город строил, и когда. Писанное в тобольском доме архиерейском 1791 г. Печатано с дозволения управы благочиния в Тобольске, в типографии у Василия Корнильева 1792 г.

7. Voyages et decouvertes foites par les Russes le long des cotes de la mer Glaciale, et sur l’ocean oriental. On у a joint L’histoire du fleuve Amur. Ouvrages traduits de l’Allemand de M-r,

G. P. Muller par. Cg. E. Dunois. Amsterdam. MDCCLXVI.

8. Сибирь и каторга, С. Максимова, изд. 1871 г.

9. Историческое обозрение Сибири Словцова, тома I и II, изд. 1838 и 1844 гг.

10. Сибирь как колония, H.M. Ядринцева, изд. 1882 г.

11. Дипломатическое собрание дел между российским и китайским государствами с 1619 по 1792 года. Составленное по документам архива коллегии иностранных дел

H. Бантышем-Каменским в 1882 г.

Глава I

Учреждение Забайкальской области. Коренные обитатели области. Христианство в среде монголов. Первые сведения о Забайкальских землях, дошедшие до русских. Краткий очерк распространения русских владений в Сибири: походы Ермака; установление в сибирских землях правительственной власти; злоупотребления по сбору ясака; вражда служилых людей из-за ясачных районов. Краткий перечень бунтов и восстаний сибирских инородцев в первые годы установления правительственной власти в Зауральских землях

Забайкальская область, в пределах своего настоящего района, обратилась в область с самостоятельным управлением сравнительно весьма недавно, а именно 16 августа 1851 года, когда последовало Высочайшее утверждение положения об управлении Забайкальской областью.

При сформировании области в состав оной вошли Верхнеудинский и Нерчинский округа бывшей Иркутской губернии и Троицкосавское градоначальство, занимающие в общем 547,966 квадр. верст (11 325,2 квадр. миль)¹.

Коренными обитателями этой части Азии, сделавшейся первоначально известной русским под названием Даурии, – были дауры или тунгусы и монголы.

Тунгусы заселяли восточную часть нынешнего Забайкалья, не занимая постоянных мест, а скитаясь по горам и лесам. Фишер так описывает этот народ: «Тунгусы бодрый, веселый, от природы хорошим разумом одаренный народ, живут по большей части в диких местах и простираются с одной стороны от реки Енисея до Татарского океана; а с другой от якутов до монголов, или, что все почти равно, от Пенжинской морской губы до китайской стены»². Затем он же признает тунгусов народом, родственным с маньчжурами; причисляет как тех, так и других к даурам, заселявшим местности по реке Аргуни и в нынешней Маньчжурии, и утверждает, что они не имеют ничего общего ни с монголами, ни с татарами³.

В западной части Забайкалья коренными обитателями были монголы⁴. Фишер, ссылаясь на путешественника монаха Рюбрюкиса (Вилем Рубруквис. – Примеч. ред.), утверждает, что настоящее отечество монголов и место, где Чингисхан кочевал, – есть южная часть Забайкалья. Это подтверждается, впрочем, и местными преданиями: неподалеку от Кондуевского поселка, Цаган-Олуевского станичного округа, указывают Чингисханов курган и места стойбищ монгольских. Пункт кочевок Чингисхана, по Рюбрюкису, называется в одном месте – Манхеруле, а в другом – Онамхеруле. Фишер дает такое объяснение этим словам: «Названия эти не иное что есть, как испорченное сложение имени обеих рек Онона и Керулюна. А что в сих местах было настоящее древних монголов жилище, свидетельствует везде китайская история».

Прямыми и непосредственными потомками монголов в Забайкалье явились буряты⁵. Родство их с монголами подтверждается сходством языка и типом лица. Хотя буряты и отрицают это родство, производя себя от калмыков, но факт этот отнюдь не противоречит происхождению их от монголов, потому что и калмыки также родственны монголам. По Фишеру буряты заселяли местности вокруг озера Байкала и по рекам Ангаре и Лене, а в Забайкалье по р. Селенге и ее притокам, и на восток вплоть до г. Нерчинска⁶.

Признаю не лишенным интереса следующее обстоятельство. Есть основание думать, что в XII и ХШ столетиях в среде монголов, живших в Забайкалье, были христиане. Вывод этот основывается на том, что первые европейские путешественники по Азии: Карпини (в 1246 г.) Рюбрюкис (в 1253 г.) и Марко Поло (в 1275–1292 гг.) упоминают о пресвитере Иоанне и его королевстве. Карпини называл его индийским королем; Рюбрюкис – королем Наиманской орды монголов, а Поло – Унк-ханом, князем монгольским⁷, и все утверждают, что как он сам, так и многие из его подданных были христиане несторианского толка. Выясняя сказания о пресвитере Иоанне, Фишер останавливается на том предположении, что лицо, называемое упомянутыми путешественниками пресвитером Иоанном, должно было быть несторианским патриархом или посланным от него епископом, присвоившим себе большее значение и власть, чем надлежало. «А как несторианская вера время от времени склонялась к худшему, то и переменилась помалу в ламайское идолослужение». Подтверждением этому выводу может служить то обстоятельство, что известия о ламах и далай-ламе появились впервые при Каюк-хане, внуке Чингисовом, то есть тогда, когда прекратились исторические упоминания о несторианах и пресвитере Иоанне, как в Монголии, так и в Тибете.

Свое заключение Фишер объясняет так: молва о пресвитере Иоанне (prtre Jean), по толкованию Скалигера⁸, перешла из Индии и есть переделка выражения престе-еган (престе гиани), которое по-индийски значит «всеобщий вестник». А как несторианские патриархи присваивали себе название всеобщих патриархов, то и нет ничего удивительного, что с появлением далай-ламы в Монголии и Тибете перестали говорить о несторианах и пресвитере Иоанне, и произошло сие «не от чего иного, как что всеобщий патриарх, под другим именем, или наипаче под тем же самым, на другом языке был почитаем: ибо всеобщий патриарх, Престегеган и Далай-лама значит все одно».

Первые сведения о землях, входящих в состав Забайкальской области, и о народах, оную населяющих, стали доходить до русских людей в первой четверти XVII века, по обложении ясаком разных инородцев, заселявших верховья р. Енисея с его притоками, как то: котовов, кайбалов, асанов и др., уплачивавших ясак бурятам, жившим по рекам Оке и Ангаре.

Для того чтобы лучше понять историю заселения Забайкалья русскими людьми, а также появление и ход развития военных сил в этой области, полагаю не лишним сделать краткий очерк завоевания вообще Сибирских земель, до включения в состав русских владений земель, лежащих за Байкалом. Такой очерк позволит нам легче уразуметь как мотивы захвата Забайкальских земель, так и приемы, употребленные для выполнения этой цели. Надлежит также иметь в виду, что из всех нынешних сибирских владений России, за исключением Уссурийского края, Забайкалье присоединено к России позже других, и, следовательно, при заселении этой области правительство русское было уже богато опытом колонизации и могло выработать себе определенную программу. Существовала ли какая программа для заселения области и если была, то как она выполнена, – увидим ниже.

Тот мотив, который вызвал первое знакомство русских людей с местностями, лежащими между Уральскими горами и р. Обью – нажива, – проходит через всю историю завоевания Сибири и служил побудительной причиной к постепенному надвиганию русских колонизаторов Сибири вплоть до берегов Великого океана и до настоящих южных границ ее с Китаем.

Желание Московских князей присоединить к своим владениям Сибирские земли вызвано следующим обстоятельством⁹: житель города Сольвычегодска, в Зырянской земле, Аника Строганов, устроил под городом соляные варницы. Варницы эти способствовали развитию торга в городе, на который стали являться инородцы с мягкой рухлядью из-за Уральских гор. Выгодность обмена соли на меха побудила Анику затеять с ними торг в местах их жительства. Получив громадные барыши за несколько лет торговли в приобских землях, он вызвал тем зависть к себе других торговцев и, опасаясь вредных для него последствий, если они заявят Правительству о производстве им беспошлинной торговли, он уведомил царский двор о своих открытиях. Это донесение Аники Строганова и вызвало посылку на р. Обь выбранных от правительства людей для обложения языческих народов данью и для обращения их в подданство. Результатом этого правительственного распоряжения было появление в Москве в январе 1555 года послов от князя татарского Едигера, бившего царю Ивану Васильевичу челом от всей Сибирской земли и обязавшегося платить дань по 1000 соболей в год, да царскому посланнику, который за ними приедет, по 1000 белок.

Следовательно, первой побудительной причиной, вызвавшей появление русских людей в Приобских, Сибирских землях, была: для частного лица – барыш, для правительства – сбор дани.

Затем поход Ермака, если и не был вызван потребностью к наживе, то все же таки был последствием этой склонности в русской вольнице. Забравшись во владения Строгановых, после разгрома приволжских разбойников царскими войсками в 1577 году, Ермак со своими дружинами признал целесообразным наброситься на смежных татар, не только переставших платить дань царю, но дерзавших даже делать набеги на остяков, бывших уже в русском подданстве. После неудавшегося похода 1578 года (заблудился и зимовал на р. Сылве), он в 1579 году выступил окончательно. Перезимовав на реке Серебрянке (Ермаково городище) в 1580 году, он спустился в р. Тагиль и с боем дошел до татарского города Чимги, неподалеку от нынешнего г. Тюмени, где остановился на зимовку. Наконец, после боя 23 октября 1581 года, неподалеку от столицы Кучумова царства, Ермак вступил в столицу Сибири, Искер, 26 октября 1581 года.

Захватив Сибирское царство с целью наживы (ни в одной из летописей не упоминается о том, что он воевал для царя), Ермак увидел вскоре невозможность удержать оное за собой без помощи правительства, и сообразил, что ему выгоднее пользоваться хоть чем-нибудь, состоя в зависимости от русского царя, чем потерять все¹⁰. Это обстоятельство и побудило его послать в Москву одного из своих атаманов, Ивана Кольцова, бить челом царю Сибирью и поднести дань в 2400 соболей, 20 черных лисиц и 50 бобров.

Следовательно, и в данном случае мотивами были: нажива и получение дани.

Затем, со времени принятия Сибирских земель в русское подданство, во вновь присоединенных местностях началась оргия наживы, грабежей и насилия, которая наложила свой отпечаток на весь исторический ход завоевания Сибири и повлияла на выработку тех особенностей в характере сибиряка, которые довольно резко отличают его от вообще русского человека.

Молва об успехах Ермака и об изобилии дорогих мехов в Сибирских землях, быстро распространившаяся в народе, вызвала тяготение к Сибири у всех людей, ищущих быстрой наживы, и массы бродяг и звероловов потянулись в еще не изведанные страны. Благодаря указаниям подобных людей казаки (служилые люди), высланные правительством во вновь построенные города, строили остроги в землях вновь открываемых инородцев и облагали их от царского имени ясаком. Сбор ясака, производившийся служилыми людьми (казаками), разорял плательщиков и сопровождался такими жестокостями и насилиями, что несчастные инородцы, не довольствуясь жалобами, с отчаяния производили восстания и бунты.

О том, насколько был тяжел для населения сбор ясака служилыми людьми, можно судить по тому, что уже в 1586 году, то есть еще при не установившейся в Сибири власти русских, Остяцкий князь Лукуй ездил в Москву и выпросил у царя Феодора Ивановича грамоту, воспрещающую местным начальствам требовать ясак и подарки с Лукуя и его подданных¹¹.

До чего были велики беспорядки при сборе ясака, можно судить по нижеследующему. В 1590-х годах несколько промышленников, найдя обильные соболями места около рек Пуры и Таза, построили себе остроги для торга с самоедами и стали собирать ясак царским именем в свою пользу. Это обстоятельство вызвало постройку города Мангазеи в 1601 году¹². (Первая попытка, сделанная в 1600 году, не удалась.)

Боязнь подвергнуться обложению ясаком побудила князя Тояна, родоначальника татарского рода Эушта, жившего по р. Томи, просить царя Бориса Феодоровича Годунова в 1604 году о принятии его в подданство с тем, чтобы он и подданные его были избавлены от ясака, за что он обязался содействовать покорениюсоседних народов (телеутов, киргизов и умаков) и сверх того построить русский город в его улусе¹³.

Затем, по отстройке уже города Томска, в 1605 году, основатель оного, воевода Гаврила Писемский, приглашал к себе князя теленгутов Абака с его мурзами, уже подготовленного к мирным сношениям князем Тояном, и не мог добиться этого, потому что Абак боялся быть задержанным в качестве аманата (заложника. – Примеч. ред.). По этому поводу переводчик Фишера выражается так: «Сей его страх не вовсе без основания был, потому что сие многократно случалось, и насилия казаков, да и многих воевод отвратили сердца побежденных народов от Россиан и произвели худую славу о всем Сибирском народе».

Жестокости сборщиков ясака вызывали причисление инородцев распоряжениями из Москвы из ведомства одного города в ведение другого. Так, вогуличи, платившие ясак верхотурским сборщикам, жалуясь на чрезмерные насилия и несправедливость сборщиков, в 1607 году просили о причислении их к Чердыни, на что и последовало согласие¹⁴.

Татары, жившие по р. Сылве, жалуясь на тех же верхотурских сборщиков, тоже просили о причислении их к Чердыни¹⁵.

Постройки городов и острогов распоряжением правительства вызвали целый ряд неудобств и бедствий для плательщиков ясака – вражду между казаками этих городов за право сбора ясака. Так, например, сургутские казаки, выискивая инородцев для обложения их данью, заложили в 1596 году Нарымский и Кетский остроги¹⁶ в видах облегчения себя в сборе дани с окрестных инородцев. Кетские казаки ввели в свой район остяков, живших по рекам Зыму и Кассу, впадающих в р. Енисей. В свою очередь мангазейские казаки в 1607 году настолько расширили свой район сбора ясака, что стали собирать таковой с остяков, живших на реках Зым и Касс. Отсюда возникли столкновения с кетскими казаками. Население, платя двойной ясак, стало жаловаться; жаловались и казаки. Жалобы эти, дошедшие до Москвы как раз в Смутную пору, не могли быть разобраны скоро, и спор этот, а следовательно, и бедствия касских и зымских остяков, прекратились только с постройкой города Енисейска, к которому они были приписаны¹⁷. Интересна, между прочим, помещаемая ниже выписка из «Сибирской истории» Фишера по поводу упомянутого спора. «Не взирая на сие, мангазейцы не оставили своего положения, но на устье реки Зыма поставили себе зимовье, к явному доказательству, что сбор ясака почитается у сих людей за надежное средство к скорому обогащению».

Бунты покоренных народов – остяков, вогуличей, татар, вызываемые жадностью сборщиков податей, начались с самых первых времен основания в их местностях острогов для сбора ясака. С построением в 1592 году Пелыма и в 1593 году Сургута, Березова и Обдорска, остяки восставали несколько раз и уже в 1595 году осаждали г. Березов. В 1598 году нарымские остяки затеяли восстание против Нарыма, а затем кетские остяки – против казаков Кетского острога. В 1600 году убито 30 казаков из партии воеводы князя Шаховского самоедами реки Пур. В 1606 году воеводы¹⁸, назначенные в Томск, на смену Писемскому, дорогой чинили всякие насилия и тем побудили к восстанию обских остяков, а своим хищением отвратили киргизов от присоединения и вызвали грабежи чулымских¹⁹ татар. В 1607 году собралось до 2000 вогуличей, остяков, самоедов с целью разорить г. Березов. В 1609 году татары, остяки и вогуличи собрались разорить г. Пелым. В 1616 году остяки Сургутского уезда, в отмщение за насилия казаков и воевод, мимо едущих в г. Томск, убили в разное время 30 казаков. Перечень этот можно было бы продолжать еще долго, но и приведенного достаточно для уяснения моего вывода.

Глава II

Распространение власти русского правительства на земли инородцев Енисейского бассейна. Заботы правительства о присоединенных землях. Вражда красноярских и енисейских казаков за право сбора ясака с ближайших инородцев. Первое знакомство русских с бурятами. Несколько слов о казаках в Сибири. Сбор сведений о бурятах. Экспедиция Максима Перфильева. Экспедиция Петра Бекетова. Экспедиция Якова Хрипунова. Вторая экспедиция Перфильева. Построение Братского острога. Разведки по р. Лене. Экспедиция Василия Бугра. Экспедиция Ивана Галкина и построение Илимского и Усть-Кутского острогов. Экспедиция Петра Бекетова. Заложение Якутского острога.

Жажда наживы в воеводах разных городов и острогов глушила в них все высшие движения души и доводила до измены русскому делу, понимая его в смысле достижения целей, поставленных правительством. После замедления в поступательном движении русских людей в глубь Сибири, вызванного в начале XVII века междуцарствием, с воцарением Государя Михаила Феодоровича Романова, правительство обратило внимание на сибирские дела, и последовало распоряжение о занятии земель по р. Енисею. В этих видах был усилен гарнизон Кетского острога, и затем, в 1618 году, из состава оного выделена часть людей под начальством боярского сына Петра Альбичева для построения острога Енисейского. Поднявшись вверх по реке Кеть, Альбичев в том месте, где надлежало выходить на сушу, для перехода волоком к Енисею, заложил Маковский острог. Весной 1619 года тунгусы большим скопищем осадили этот острог с тем, чтобы, разрушив оный, не допустить движения русских к Енисею. Кетский воевода не только не оказал помощи осажденным, но даже задержал их гонца, отправленного в Тобольск, в тех видах, чтобы лишить их и посторонней помощи, и сделал это потому только, что не желал сокращения своего ясачного округа, так как ему было приказано, по отстройке Енисейского острога, волости, ближайшие к р. Енисею, передать в ведение нового острога²⁰.

С основанием Енисейского острога в 1619 году характер правительственных распоряжений относительно распространения русского владычества в Сибири несколько урегулировался; подмечается уже заботливость о сибирских инородцах, принявших русское подданство; усматривается наклонность к более мирной системе действий. Столкновения с киргизами, начавшиеся в 1605 году и усилившиеся по заложении Кузнецкого острога в верховьях р. Томи в 1608 году, научили осторожности, и потому вслед за постройкой Енисейского острога последовало заложение Мелесского острога на р. Чулым, уже не для сбора ясака, а для охраны чулымских татар от набегов киргизов. Затем всякому движению вперед предшествует теперь посылка разведывательных партий распоряжением властей. Заботясь о лучшем обеспечении инородцев, находящихся уже в подданстве, Московское правительство, отправляя воеводу Якова Хрипунова вторично в г. Енисейск в 1623 году, придало ему Андрея Дубенского для посылки в дальние земли с целью разведок. «И понеже от киргизов и бурят, особливо для Тулкинской (округ Кузнецкого острога) волости великого бедствия опасаться можно». Хрипунов послал Дубенского вверх по р. Енисею для выбора места, на коем бы можно было заложить город для защиты новых подданных. Результатом этой командировки было построение в 1627 году острога Красный Яр, переименованного в город в следующем году.

Несмотря на то, что со времен Михаила Феодоровича подмечается забота правительства об инородцах, принявших русское подданство, взгляд сибирских воевод и казаков на свои отношения к ним остался прежний. Так, с учреждением Красноярского города район бывшего округа города Енисейска сократился, и это вызвало нелюбовь и вражду енисейских воевод и казаков к красноярским. В 1630 году один из князей тубинских, плативших дань Енисейску, по имени Сойт, пользуясь тем, что киргизы и калмыки беспокоили Красноярск, перестал платить ясак и присоединился к киргизам. Для наказания Сойта из Енисейска отправили атамана Ивана Галкина с 35 казаками. Не выполнив этого поручения и с трудом спасши свой отряд, Галкин отступил к Енисейску через земли котовов, плативших ясак, в Красноярск. Пользуясь этим случаем, он произвел ночное нападение на князя котовов Тесеника, убил 20 человек, забрал его жен и детей, захватил 5 сороков соболей и отдал жилища котовов на расхищение казакам. Когда, по жалобе Тесеника, красноярцы вступились за котовов, признавая это нападение за нарушение своих прав и за грабеж, причиненный против верноподданных, то енисейцы удовлетворения не дали и удержали похищенное. «И возможное ли дело, чтобы воевода енисейский согласился на возвращение пяти сороков соболей?» Так заканчивает рассказ об этом факте Фишер.

В 1622 году русские впервые познакомились с бурятами, которые в числе 3000 человек (по Фишеру) напали на котовов, живших по р. Кану, для сбора ясака. Енисейский воевода Яков Хрипунов отправил на р. Кан казака Козлова для разведки о способе действий и вооружении бурят и для передачи им приглашения принять русское подданство. Хотя предложение это и не было принято, но мысль о подчинении бурят твердо засела в головах енисейских воевод и повлекла за собой посылку партий для производства самых тщательных разведок о бурятах. Первая попытка к тому, сделанная в 1623 году посылкой партии под начальством атамана Василия Алексеева, оказалась неуспешной. Затем до 1627 года повторять попытки разведок о бурятах не представлялось возможности, потому что надо было усмирить тунгусов, живших на р. Чону и в низовьях Тунгуски. Потом приходилось усмирять бунт казаков, возмутившихся против воеводы Андрея Ошанина²¹ за то, что он хотел взыскать с атамана Василия Алексеева, убившего при сборе ясака с тунгусов на р. Пите, нескольких человек. (Воеводу выручила команда, пришедшая из Тобольска.)

Здесь кстати будет сказать несколько слов о казаках. Слово «казак» татарского происхождения и означает человека, у которого нет семьи и нет постоянной оседлости. А как люди такого сорта естественно весьма подвижны и склонны к разного рода рискованным предприятиям, потому что им нечего терять, то словом «казак» стали называть смельчаков и ухарей разного рода. Вероятно, в силу этого обстоятельства те киргизы, которые жили в местностях по верховьям рек – Яика, Тобола, Ишима и Иртыша, отличались наибольшей между киргизами склонностью к наездам и были прозваны татарами «киргиз-кайсаки» (казаки). От татар слово это перешло в Россию, где и послужило названием для вольных людей, живших на пределах государства и всегда готовых к войне и набегам. Затем в южных губерниях России казаками называют одиночек вольных людей, нанимающихся в прислугу за деньги. В Сибири служилый люд, высылавшийся из

России для отбывания службы по городам и острогам, в общем употреблении заполучил прозвище казаков отчасти потому, что первоначальные покорители Сибири были казаки, а отчасти потому, что по роду и распущенности своей жизни они были в полном смысле вольница, и случаев, вроде приведенного выше бунта против своего воеводы, в истории завоевания Сибири множество.

Перехожу теперь к дальнейшему сбору сведений о бурятах.

В 1627 году из Енисейска были отправлены две партии казаков: одна в 10 человек для разведки Лены, под начальством Василия Бугра, а другая, чтоб привести в подданство бурят, из 40 человек, под начальством атамана Максима Перфильева²² (по Фишеру – Максима Перфирьева). Эта последняя партия хотя и добралась по р. Ангаре до бурятских стойбищ (Перфильев поднялся до Шаманского порога, в 80 верстах от устья Илима), но успеха не имела и вознаградила себя сбором ясака с тунгусов, которые в отместку напали на казаков при переходе их по р. Тунгуске, против устья реки Тасея, и нанесли им значительный ущерб (10 казаков ранено и 1 убит).

В видах облегчения действий последующих партий предписано сотнику Петру Бекетову в 1628 году построить Рыбенский острог на правом берегу р. Тунгуски, против впадения в оную р. Тасея (в среднем течении Чона, а в верхнем Уда), а затем пройти в верховья р. Тунгуски (Ангары) для разведки о бурятах и для обложения их ясаком. Бекетов с 30 казаками успел пробраться вверх по Ангаре до впадения в оную р. Оки, собрал с бурят ясак и весной 1629 года вернулся в Енисейск²³.

Между тем в Тобольске в 1628 году снарядилась большая экспедиция под начальством прежнего енисейского воеводы Якова Хрипунова для движения за Байкал. Перезимовав в г. Енисейске, Хрипунов весной 1629 года тронулся в путь на 20 судах²⁴ и, дойдя до устья р. Илима, оставил там 20 человек для охраны судов, 30 человек отрядил на р. Лену для разведок, и с остальными людьми направился сухим путем к верховьям р. Ангары для выполнения возложенной на него задачи: пройти за озеро Байкал, к монголам, и разведать, где они добывают серебро. Очевидно, серебряные украшения, которые носят жены бурят, и серебряная оправа их оружия и седел очень поразили казаков, не видавших драгоценных металлов у других покоренных ими народов, и заставили их думать, что буряты очень богаты. Этим обстоятельством только и можно объяснить снаряжение экспедиции Хрипунова, сделавшего первое донесение о бурятах.

Эта экспедиция не удалась. Хрипунов выдержал нападение бурят неподалеку от устья реки Оки, возвратился к своим судам, оставленным против устья реки Илима, и хотел остаться здесь на зимовку, но вскоре заболел и умер. По его смерти отряд разошелся по домам самовольно, забрав с собой добычу и пленных бурят.

Надлежит заметить, что по возвращении красноярских и енисейских казаков в свои города забранные ими пленные были освобождены воеводами под тем предлогом, что буряты, уплатившие ясак Бекетову, признаются русскими подданными. Это чуть ли не первое проявление справедливости русских властей к сибирским инородцам Фишер объясняет стремлением к наживе; он утверждает²⁵, что это снисхождение вызвано убеждением в богатстве бурят и желанием подействовать на них лаской. При отправлении к бурятам первых двух пленников они убили одного из казаков, их сопровождавших, а другого ограбили дочиста; вследствие этого последующие пленные были отправлены при 30 казаках под начальством атамана Максима Перфильева, которому было приказано кстати построить острог при устье р. Оки.

Перфильев, дойдя до Шаманского порога, оставил при оном суда с провиантом и 15 казаков для присмотра, а с остальными дошел до бурятских стойбищ и сдал пленных, за что получил 15 соболей, которые зачел за ясак.

По недостатку людей, острога выстроить он не мог, и потому в 1631 году из Енисейска отправлено 50 казаков под начальством Ивана Москвитина для выполнения этой задачи. Выстроенный острог назван Братским, по названию бурятского рода, там проживавшего.

Этот острог сделался преддверием к захвату русскими Забайкалья. Первый по времени из числа выстроенных на бурятских землях, он имел громадное значение для русских: в смысле сторожевого поста, прикрывавшего путь с Енисея на Лену; как опорный пункт для сбора ясака с бурят; как передовой разведочный пункт о землях, лежащих за Байкалом, и о народах, оные населяющих, и наконец как наиболее удобный пункт для снаряжения экспедиции за Байкал.

Историческое значение этого острога сказалось также и в том, что он передал свое название чуть ли не половине всего бурятского населения, а произошло это оттого, что он долгое время был единственным пунктом в бурятских землях для сбора ясака. Ясак, доставленный оттуда, назывался: «с братских».

В 1663 году в Братский острог выслано из Енисейска еще 60 человек.

В 1635 году буряты вырезали весь гарнизон Братского острога и забрали все оружие и боевые припасы, находившиеся в оном²⁶. Это обстоятельство побудило енисейского воеводу принять меры к наказанию бурят и в 1636 году для этой цели отправлено 100 казаков под начальством Радуковского, который быстро выполнил возложенную на него задачу: усмирил бурят и обложил их ясачным сбором. Затем влияние русских быстро распространилось на приокских бурят, и в 1639 году буряты внесли два сорока соболей, и район ясачного сбора Братского острога распространился до рек Уды и Вихоревки²⁷.

Неподатливость бурят побудила енисейских воевод направить разведочные партии временно на р. Лену в надежде узнать что-нибудь о Забайкалье другим путем, а также в видах расширения своего ясачного района.

Разведки по р. Лене, начавшиеся экспедицией Василия Бугра, отправленного из Енисейска в 1627 году, выяснили, что приленские соболи лучше, чем в других местах, и это вызвало командирование на р. Лену в 1630 году атамана Ивана Галкина с 30 казаками и с наказом построить там острог для удобства в сборе ясака с ленских тунгусов. Галкин в 1630 году построил зимовья на р. Илиме, в том месте, где выходят на сушу для перехода волоком на р. Куту, а на р. Лену отправил для разведок казака Ермолина с 5 казаками, который и собрал от тунгусов некоторые сведения об якутах. В 1631 году Галкин прошел до р. Лены и заложил Усть-Кутский острог. В этом же году Галкина на р. Лене сменил сотник Петр Бекетов, который, докончив Усть-Кутский острог, направился с людьми вверх по р. Лене для сбора сведений о бурятах. Попытка его не удалась, потому что, поднявшись до р. Куленги, по которой жили буряты, он выдержал схватку с большой толпой бурят и с трудом спасся; спустившись по Лене до впадения р. Тутуры, он заложил Тутурский острог как для сбора ясака с тунгусов, так и для охраны их от нападений бурят²⁸. Затем, оставив в Тутурском остроге 10 казаков, он с остальными спустился в Усть-Кутский острог для зимовки. Перезимовав в Усть-Куте и приготовившись к дальнему походу, он с весны 1632 года поехал вниз по р. Лене в землю якутов и в том же году заложил Якутский острог, который вскоре приобрел первенствующее значение во всем северо-востоке Сибири.

До конца 1630-х годов все внимание как енисейских, так и томских воевод было обращено на Якутск и на распространение владычества русских до берегов Ледовитого и Великого океанов вследствие обилия и ценности соболей в этих местностях. В захвате новых земель, изобиловавших пушным зверем, частные промышленники оказывали даже большую предприимчивость, чем казаки²⁹, и вскоре выяснилась надобность выделить Якутский острог из ведения Томской провинции и создать в Якутске особое самостоятельное воеводство, на которое и были высланы из Москвы в 1638 году воеводы Петр Головин и Матвей Глебов, прибывшие в Якутск в 1641 году³⁰.

Глава III

(1640–1652)

Разведка земель, лежащих за Байкалом. Экспедиция Максима Перфильева. Экспедиция Василия Витязева. Основание Верхоленска. Набег Василия Курбатова на остров Ольхон. Восстание верхоленских и ангарских бурят. Основание Балаганского острога. Уход бурят за озеро Байкал. Экспедиция Ивана Колесникова. Заложение Верхне-Ангарского острога. Экспедиция Ивана Похабова. Экспедиция Ивана Галкина. Заложение Баргузинского острога. Экспедиция Василия Колесникова. Убиение русского посла Заблоцкого. Вторичное появление за Байкалом Ивана Похабова.

По упрочении значения Братского острога в среде окинских и приангарских бурят енисейские воеводы стали вновь подумывать о разведках за Байкалом. В этих видах в 1638 году из Енисейска отправлен атаман Максим Перфильев по р. Витиму для новых разведок о Даурской стране.

Перезимовав в Олекминском остроге, основанном в 1635 году³¹, он в 1639 году с 36 казаками поднялся вверх по р. Витиму, до устья р. Кутамалы, где провел зиму, а в 1640 году стал опять тянуться вверх по р. Витиму, но дойдя до р. Цыпы, вернулся назад, получив с попутных тунгусов 2 сорока соболей в качестве ясака³². Это путешествие интересно тем, что оно доставило первые, официально известные, более подробные сведения о даурах и р. Амуре. Сведения эти сводятся к следующему:

Даурский князь Ботога живет на р. Карче, правом притоке Витима. Князь этот имеет много соболей, за которые получает серебро и шелковые материи от князя Лавкая, проживающего на р. Шилке. От князя Ботоги до князя Лавкая три или четыре дня ходу сухим путем.

Вверх по р. Витиму, до озера Еравны, проживают также дауры. Лавкай живет у устья реки Ур, и неподалеку от него добывают серебряную руду, которую дауры плавят. При Шилке копают также медную руду; от этих медных рудников надо ехать пять или шесть дней до устья реки, а сие устье простирается до Великого океана. На берегу океана живут (гиляки) килорцы, которые торгуют с китайцами. Китайцы на устье Шилки имеют капища.

Сведения эти дошли до якутских воевод и послужили поводом к снаряжению партий для разведки о Даурии, также и от якутских казаков. Так, по приказанию первых якутских воевод Головина и Глебова, в 1640 году отправлен из Илимска пятидесятник Василий Витязев с 10 казаками в верховья р. Лены с тем, чтобы дружелюбным увещеванием склонить возмутившихся тунгусов к послушанию и собрать сведения о забайкальских народах и землях. При этой разведке буряты, жившие по р. Онге, на спрос ясака ответили, что платят таковой монголам, живущим по ту сторону Байкала. Сведения эти побудили якутских воевод предпринять поход на верхнеленских и байкальских бурят с тем, чтобы, укрепясь в их стране, быть ближе к забайкальскому магниту-серебру. Для выполнения этого намерения распоряжением воевод была снаряжена в 1641 году зимняя экспедиция из г. Илимска в составе отряда в 100 человек под начальством боярского сына Василия Власьева, а затем, по успешном окончании оной, летом того же года, отправлен пятидесятник Мартын Васильев с людьми для заложения острога при устье речки Куленги, который назван Верхоленским.

Заложением этого острога ангарские и верхоленские буряты были очень стеснены и проявили большое напряжение для уничтожения оного. Поводом к началу враждебных против острога действий послужили насилия над бурятами верхоленского управителя Василия Курбатова. Устроившись в остроге, он задумал попытать счастья в грабежах и с этой целью в 1643 году сделал набег на остров Ольхон, лежащий на озере Байкале. Подзадоренный удачей первого набега, он в 1644 году учинил набег на ангарских бурят, но уже менее удачно, потому что едва спасся от восставших верхоленских и ангарских бурят и должен был запереться в остроге³³. К 1645 году положение верхоленских казаков было почти безнадежное, что и заставило новых якутских воевод – Василия Пушкина и Кирила Супонина – отправить к ним на выручку 130 человек из Илимска под начальством Алексея Бедарова. Бедаров, выдержав на пути схватку с 500 бурят и потеряв до 50 человек, с остальными людьми успел, однако, добраться до острога, чем выручил осажденных из беды.

Враждебные действия бурят против Верхоленского острога не прекращались, однако, и в последующие годы; так, например, в 1648 году острог этот снова был доведен до последней крайности, что и побудило якутского воеводу Дмитрия Францбекова для выручки казаков прибегнуть к помощи промышленников. Благодаря его содействию в Илимске сформирован отряд из 200 человек промышленников, который, под начальством московского дворянина Василия Нефедьева, не только выручил верхоленцев, но и основательно разорил ангарских бурят. С этого времени энергия бурят, а с ней и враждебные их действия значительно ослабели. Многие из них, поняв невозможность устоять против русских, число которых возрастало с каждым годом, перестали принимать участие в общих набегах на русские остроги и стали подумывать о том, как бы избавиться от русских другим путем, переселением за Байкал, к монголам. Особенно сильно движение это началось с 1655 года³⁴.

По разгроме ангарских бурят признано полезным построить острог, так сказать, в центре их местожительства, на половине расстояния по Ангаре между Братским острогом и озером Байкалом. Этот острог выстроен в 1654 году боярским сыном Димитрием Фирсовым против Осинского острова, на левом берегу р. Ангары, и назван Балаганским, вероятно, по созвучию с названием проживавшего там бурятского племени болаготов.

С построением этого острога окинские, ангарские и верхоленские буряты утратили всякую самостоятельность, и когда с 1655 года стали переселяться в Балаганский округ русские крестьянские семьи, буряты потянулись за Байкал, а затем, в 1658 году, доведенные до отчаяния жестокостью тогдашнего балаганского управителя Ивана Похабова, ангарские буряты восстали, перебили сколько было возможно и где возможно русских людей и все поголовно ушли за Байкал к монголам.

Продолжительные и ожесточенные враждебные действия русских против верхоленских и ангарских бурят, закончившиеся выселением последних к монголам, за Байкал, надо полагать, много способствовали к легкому захвату русскими земель за Байкалом. Самый факт переселения бурят должен был доказать монголам силу русских, и тем, разумеется, содействовать развитию в них желания избегать враждебных столкновений с русскими людьми, что и проявилось при первых же встречах монголов с русскими.

Первое исторически известное появление русских на озере Байкале и за оным совершилось под начальством якутского казака, пятидесятника Василия Курбатова³⁵. Он с партией якутских казаков и промышленников, в общем численностью в 75 человек, высадился на остров Ольхон в 1644 году и, произведя внезапное нападение на живших там бурят, захватил большую добычу и много пленных. Возвращаясь назад в Верхоленск, он отрядил унтер-офицера Скорохода с 36 человеками на верхнюю Ангару для сбора ясака с тамошних тунгусов и приказал ему следовать затем далее берегом озера до р. Баргузина с тем, чтобы собрать ясак и с баргузинских бурят. Последнюю половину поручения Скороходу не довелось выполнить, потому что баргузинские тунгусы, убив несколько казаков, а с ними и Скорохода, остальных спасшихся в зимовье, ими выстроенном, продержали в осаде с Рождества до Святой. Из всего отряда спаслись только два человека, которые и переплыли Байкал в небольшой лодочке.

Вторичное появление русских за Байкалом состоялось в 1647 году в составе партии енисейских казаков.

В 1644 году из Енисейска был отправлен за Байкал атаман Иван Колесников с командой в 100 человек и с наказом: «наведаться о серебре, или серебряной руде, в котором бы то ни было месте»³⁶. Колесников выступил в путь летом 1644 года и, дойдя по Ангаре до устья реки Осы, заложил острог, для зимовки только (вслед за его выступлением острог был разрушен бурятами). Весной 1645 года он двинулся к озеру Байкалу, желая пройти на южную его сторону, но не мог выполнить этого, потому что ему помешало восстание ангарских бурят, вызванное действиями верхоленских казаков, и он направился вдоль северного берега озера Байкала и, дойдя до речки Катугиной, зазимовал на оной. Затем в 1647 году он снова зазимовал на р. Верхней Ангаре, где заложил острог того же имени и откуда возвратил в Енисейск вследствие недостатка припасов, 40 человек. Узнав во время этой зимовки, что около озера Еравина (находящегося почти в центре Забайкалья, неподалеку от селения Укыра) стоят монголы, которые богаты серебром, он отправил для разведок тунгузского князя Котугу с 4 казаками, условясь встретиться с ними весной на р. Баргузине. Разведочная партия, не найдя монголов при Еравинском озере, отправилась за ними к р. Селенге, не доходя которой встретила монгольский стан князя Турукай-Табуна. Князь этот принял русских людей очень ласково и, узнав о цели их прибытия в Забайкалье, подарил им немного золота и две серебряные чаши, причем пояснил, что ни золота, ни серебра в его земле нет и что он покупает эти металлы у китайцев. Эти разведчики с монгольскими посланными были доставлены к партии Колесникова на р. Баргузину. Не считая свою задачу выполненной окончательно, так как он не узнал о месте нахождения серебряных рудников, Колесников с прибывшими к нему монгольскими посланцами опять отправил к Турукаю 4 казаков, прося их провести до серебряных рудников, а сам поспешил в Енисейск, для того чтобы скорее выехать в Москву и представить в Сибирский приказ доказательство успешности своей командировки.

Между тем енисейские воеводы, не получая долгое время сведений об экспедиции Колесникова и известившись о восстании ангарских и верхоленских бурят в 1645 году, имели основание предполагать, что с Колесниковым приключилось несчастье и потому в 1646 году снаряжена новая экспедиция за Байкал, из партии в 84 челов., под начальством боярского сына Ивана Похабова, назначенного на смену Колесникова³⁷. Перезимовав в остроге, поставленном им на острове, против устья р. Осы, Похабов в 1647 году переправился на южный берег Байкала, и тотчас же напал на небольшую партию монголов, им встреченных, и взял несколько человек в плен. Вскоре, однако, оказалось, что эти монголы – подданные князя Турукая, оказавшего содействие и внимание Колесникову, как сообщил Похабову казак, высланный к нему князем Турукаем с требованием о возврате пленных, и потому Похабов сам поехал к Турукаю, чтобы возвратить пленных и восстановить дружбу. Еще в бытность у Ангары Похабов слышал от бурят, что они покупали серебро у монгольского хана Цизана; оказалось, что хан этот родственник Турукаю и стоял неподалеку от р. Селенги. Это обстоятельство побудило Похабова просить Турукая дать ему провожатых до хана Цизана, чтобы точно вызнать, откуда он добывает серебро. После некоторого сопротивления Typyкай согласился, придя к тому заключению, что для него и для монголов выгоднее убедить русских в том, что в их стране нет ни золота, ни серебра, потому что тогда русские не будут иметь основания с оружием в руках добиваться монгольских земель. Побывав в Урге у хана Цизана, боярский сын Похабов убедился в том, что в Монголии нет ни золота, ни серебра, а также и в том, что монголы добывают эти металлы покупкой у китайцев; узнал он также, что владетеля Китайского государства называют богдыханом и что он живет далеко за степью³⁸