Право на новую жизнь Салем Альбина
Инна Викторовна вернулась в зал. Присев в кресло, она закрыла лицо руками, чувствуя, как ее щеки пылают. К ней подсела сестра Лена и спросила:
– Инна, думаешь, ты нормально поступила сегодня?
– А что мне было делать, если у меня нет ни копейки денег на подарок?
– Причем здесь подарок? Зачем ты взяла Верину сумку?
– Я думала, что подарю ее Оленьке, а Веронике потом куплю другую.
– И все равно, ты, Инн, поступила очень плохо по отношению к дочери, давай уж говорить на частоту.
Разговор дальше продолжать не хотелось, все было и так понятно. Инна Викторовна, чувствуя вину перед сестрой и племянницей, пообещала накопить деньги и купить хороший подарок. Тетя Лена пошла провожать сестру, а Оля так и не вышла: праздник был полностью испорчен.
Вернувшись в тот вечер домой, Инна Викторовна ничего не сказала дочери, хотя могла бы попросить прощение. Но вместо этого женщина сделала каменное лицо и ходила так по квартире, показывая, как она обижена на Веронику. Почти целую неделю она не разговаривала с дочерью, и лишь потом, когда тот случай начал было забываться, Инна Викторовна вошла в комнату Вероники и сказала:
– Зачем ты своей бабке рассказала о сумке? Тебе не стыдно так подставлять родную мать? Я от стыда хотела сквозь землю провалиться.
– Эту сумку подарила мне бабушка. Почему я должна отдавать ее другому человеку?
– Ты так говоришь, будто бы Оля тебе чужая, а, между прочим, она твоя двоюродная сестра! Тебе, выходить, жалко подарить что-либо сестре, которая постоянно передает тебе свои вещи.
– Мама, Оля приносит только то, что хотела бы выбросить на помойку. Посмотри, разве она дарит мне хорошие вещи? А сумка эта новая, фирменная. Бабушка долгое время копила деньги, чтобы мне ее купить.
– Выходит, ты любишь бабушку больше, чем меня и Олю только из-за подарков? Какая же ты лицемерная! Подавись своей сумкой, а у меня больше ничего не проси! – высказав в довольно резком тоне последние слова, женщина удалилась с высоко поднятой головой, радуясь, что снова одержала вверх над дочерью благодаря своей манипуляцией.
Растерянная, Вероника не могла произнести не слова. Мало того, что у нее в тайне забрали сумку и подарили другому человеку, так еще и обвинили в том, что она захотела вернуть свою вещь обратно. Честно, девушке было обидно до слез за то, что мать любила племянницу больше, чем родную дочь, которую, не гнушаясь, всегда выставляла посмешищем перед друзьями и родными.
Каждый раз, когда речь заходила и тете Лене и Оле, в памяти Веронике вставал этот случай с сумкой, который она никогда не сможет забыть.
Позавтракав, девушка оделась и пошла в школу. Инна Викторовна в это время собирала Данилку в детский садик, попутно красясь на работу. Когда Вероника очутилась за порогом квартиры, то почувствовала себя счастливой, словно родной дом был единственным местом ее кошмаров. И даже не столько благополучная школа, в которой учащиеся делились на группы, была для нее раем после скандалов с матерью и отчимом.
На уроке химии, который был первым, учительница спрашивала домашнее задание. В классе, где училась Вероника, было не модным делать уроки и получать хорошие оценки. Напротив, больше половины класса были бездельниками и разгильдяями, курившие на перемене в туалетах, хотя директор строго настрого запретил это делать.
В классе была своя иерархия; в «высшее общество» допускались лишь «самые красивые и крутые», среди них были юноши, любящие поиздеваться над младшеклассниками, попить пиво на перемене, а после всех уроков устраивать драки с ребятами из соседних дворов и школ, а также красивые девушки, пользующиеся успехом у «крутых» парней. Нельзя сказать, что в «высшем обществе» расположились дети богачей, нет, все там были из самых обычных семей, но любящие преподать себя так, словно они были дети миллионеров или знаменитостей.
В «низших слоях» оставались такие как Вероника, но почему-то именно она одна подвергалась насмешкам со стороны королевы класса и ее друзей. Хотя одноклассники прекрасно знали ее тяжелое семейное положение и отсутствия хорошей материальной базы, но тем не менее, травили ее изо дня в день, прививая новые комплексы по отношению к ее внешнему виду и характеру.
Так было и на этот раз. Как только Вероника подняла руку, дабы ответить домашнее задание, весь класс оживился, потому как знали, что девушка редко когда отвечала на четыре или пять. Со всех сторон послышался шепот: «Глиста, глиста», но Вероника не стала обращать на оскорбления, ссыпающиеся на нее проливным дождем. Учительница постучала указкой и приказала класс замолчать. На время наступила тишина. Был слышен только голос Вероники, которая отвечала домашнее задание, и хотя она прекрасно знала материал, но настолько переволновалась, что в конце начала путаться, но все же потом выправилась и более уверенным голосом рассказала все до конца. Учительница похвалила ее и поставила четыре.
– Молодец, Иванова, закрыла предыдущую тройку четверкой. Возможно, если и контрольную напишешь хорошо, то и в четверти выйдет четыре.
– Ольга Петровна, о чем вы говорите, когда это Глиста получала четверки по контрольной? – прокричал на весь класс «король», а все остальные ребята дружно засмеялись.
– Саша, ты тоже не отличник, – ответила учительница, хотя у нее и в мыслях не было поддерживать Веронику, чьи родители не могли делать внушительные взносы на родительском собрании.
Девушка густо покраснела от стыда, словно была в чем-то виновата, хотя нет, вина все же ее была – вместо того, чтобы хоть как-то защитить себя, она как страус вжимала голову и тихо сидела, выслушивая оскорбления и издевки.
После первого урока Вероника зашла в школьный туалет. Там возле окна с сигаретой в руках стояли ее одноклассницы, вульгарно накрашенные девушки в мини-юбках и высоких каблуках. Вероника в испуге попятилась, ей захотелось скорее уйти оттуда, но она не решилась показать свой страх, а вместо этого шагнула к кабинке. Сзади она услышала шепот и злорадный смех. Одна из девушек, должно быть, королева класса, громко сказала, чтобы все слышали:
– Эй, Глиста! Куда собралась?
Вероника услышала свое прозвище и вздрогнула. Она остановилась на полпути, боясь сделать хоть какое-то движение. Две девушки подошли к ней и подвели к окну. На подоконнике лежала зажигалка и пачка сигарет. Девушка со светлыми волосами достала одну сигарету и протянула Веронике.
– Глиста, будешь курить?
– Нет, спасибо, – ответила та и опустила голову.
– Ты что, отказываешься? Да?
– Да.
– Слушай, иди сюда, – девушка взяла Веронику за руку и подвела к раковине. Включив воду, она схватила несчастную за хвост и опустила лицом в раковину. Вода оказалась холодной. Веронику обдала дрожь. Захлебываясь, она попыталась вырваться из цепких рук одноклассницы, но та крепко держала ее голову.
– Ты, уродина, как смеешь мне отказывать? А? Кто ты такая? – проговорила она фамильярным тоном.
Остальные девицы смеялись и снимали все на телефон. Когда волосы Вероники окончательно намокли, девушка подняла ее голову и повернула лицом к себе.
– Слушай сюда! Когда я говорю кури, ты куришь. Если я прикажу тебе есть дерьмо, ты будешь его есть! А откажешься, пеняй на себя. Теперь просит прощение за то, что не приняла мою просьбу.
– Прости, – ответила Вероника, трясясь от холода и страха.
– Кто так просить прощение? Становись на колени!
Одна из девушек подошла к ним и спросила:
– Анжела, это снимать крупным планом, да?
– А ты как думаешь, Ань?
– Думаю, что да, – Аня засмеялась и направила айфон в сторону Анжелики и Вероники.
Анжелика подошла в плотную к Веронике и злобно проговорила:
– Ты глухая? Не слышишь, что я тебе говорю? Быстро встала на колени и проси прощение, Глиста!
Несчастная Вероника покорно опустилась на колени. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Капли стекали с них прямо на одежду и сумку. Но сейчас это мало волновало ее. Она лишь видела ноги Ани и Анжелы, да слышала истерический хохот в ее адрес.
– Прости, – проговорила девушка, готовая провалиться сквозь землю от такого унижения.
– Это ты так просишь прощение? – воскликнула Анжела, упиваясь своим могуществом. – Говори так: О, прекрасная Анжелика! Я преклоняю перед тобой колено и прошу о нисхождении к моему ничтожеству!
Жестокое обращение подростков к одноклассникам было типичным для этой школы, считавшейся неблагополучной. Учителям было все равно, что происходит в стенах школы. Очень редко, когда они заступались за обиженных; чаще всего они просто не замечали ничего. Но в этот раз, когда Вероника уже была готова повторить слова унижения, в туалет неожиданно вошла учительница по труду. Увидев девушек, женщина напустила на себя грозный вид и спросила:
– Что здесь происходит? Быстро вон отсюда все!
Анжелика вместе с Аней и Оксаной усмехнулись и с довольным видом вышли в коридор, оставив Веронику одну. Учительница посмотрела им вслед и сказала:
– Что за дети пошли, хуже преступников. Ни стыда, ни совести, только и знают, что шляются по подъездам да курят в туалетах. Лучше бы уроки учили, – потом она наклонилась над плачущей Вероникой и спросила. – С тобой все в порядке?
– Не… не знаю, – ответила девушка, дрожа всем телом от холода.
– Иди домой, а я поговорю с классным руководителем.
– Спасибо, – проговорила несчастная, вставая на ноги.
Мокрая одежда прилипла к телу, мокрые волосы рассыпались по плечам и шеи, от чего стало еще холоднее. Идя по длинным коридорам школы, Вероника думала только об одном: куда ей идти в таком виде, как не заболеть от холода. Войдя в раздевалку, она заметила двух высоких десятиклассников, обсуждающих что-то новое из серии ноутбуков. Мельком взглянув на испуганную девушку с мокрой головой, они дружно рассмеялись и спросили:
– Ты что, в раковине голову мыла или тебя в унитаз опустили с головой?
Вероника, еле сдерживая слезы, отвернулась и стала искать свой пуховик. И эти смеются над ней, не зная ни ее саму, ни историю, произошедшей только что. Ну почему все так относятся к ней, почему? Чем она так провинилась перед людьми, что постоянно слышит оскорбления и насмешки в свой адрес изо дня в день? Что с ней не так? Каждый раз, ощущая внутреннюю боль, Вероника задавала такие вопросы, но всегда они оставались без ответа.
Куда идти теперь, думала она. Домой никак нельзя, там Сергей, который не только не посочувствует ей, но может еще сильнее оскорбить или даже побить – смотря, сколько пива он уже успел выпить. Только к бабушке, только к ней, не смотря на то, что Зоя Семеновна жила не так уж и близко. Но все равно, у бабушке ей будет лучше, там ее поймут и пожалеют. А, может быть, и с папой встретится, который тоже ее сильно любит.
При выходе из школы, Вероника обдумывала, как выйти со школьного двора, чтобы нечаянно не попасть на глаза Анжелики, которая всегда вместе с подружками курит на спортивной площадке. Что делать? Вероника боялась Анжелику и тех, кто дружил с ней. Подруги «королевы», а также многочисленные ухажеры из старших классов готовы были в любую минуту прийти на помощь красавице, ибо дружить с ней было престижно как для поднятия самооценки, так и для собственной безопасности.
Вероника же, в силу семейных и денежных обстоятельств, была отстранена всем классом назад. Девушке всегда было тяжело в душе слышать за своей спиной обидные прозвища и оскорбления, а потом, придя домой, терпеть выходки отчима и ненависть собственной матери.
Иной раз девушка старалась понять ненависть всего человечества к своей персоне. Ладно, с Сергеем понятно: он чужой для нее человек, хоть и живут они под одной крышей. Понятно и презрение одноклассников: она, Вероника, из всего класса одевалась хуже всех, у нее не было молодого человека, она ни разу не посещала ночные клубы, не курила на заднем дворе школы, не имела при себе планшета и смартфона, не выкладывала собственные фотографии в Инстграмм – словом, отставала от современной жизни. Но вот почему Инна Викторовна относилась к ней словно к чужой, была для Веронике неведомо. Несколько лет назад, когда женщина сидела по уходу за ребенком в декрете, Сергей совсем распоясался: он мог кричать на родных отборной бранью, ломал вещи в доме, почти каждый день поднимал руку на жену, которая после кухонных разборок тщательно замазывала синяки тональным кремом. Свидетелем всего этого была Вероника, которая плакала и умоляла отчима не бить маму. Но Сергей никогда не внимал просьбе девочки, напротив, в такие моменты он становился опаснее дикого зверя, направляя всю злость на падчерицу. Инна Викторовна не старалась защитить дочь от тяжелой руки супруга, и даже более того, всячески старалась поддержать Сергея.
Вероника поначалу понимала гнев матери, когда та срывалась после очередных разборок с Сергеем. Девочка жалела мать, ей очень хотелось видеть ее красивой и счастливой как раньше, но женщина постепенно привыкла к безропотности дочери старалась направить гнев Сергея на нее. Когда Вероника вся в слезах бежала к матери, та с отвращением отталкивала ее, приговаривая: «Сама виновата, не надо доводить папу».
Подрастая, девушка осознала отношение матери и отчима к ее существованию, тем более, что и в школе ее начали травить, когда узнали, в каком трудном положении оказалась она. Учителя всячески придирались к ней, занижая оценки; одноклассники издевались не хуже Сергея, а Инна Викторовна, махнув рукой на дочь, занялась новой семьей и родственниками.
Вот почему Вероника решила, что пойдет лучше к бабушке через несколько кварталов, чем снова и снова оправдываться перед отчимом.
Вдалеке, уже подходя к воротам школы, девушка заметила Анжелику, обнимающуюся с каким-то молодым человеком. Она никак не могла понять, почему ее никто не решается трогать, хотя сама Анжелика никогда не носила дорогую одежду да и жила не так уж и хорошо. Отец Анжелики разбился три года назад в автокатастрофе, оставив жену и детей без кормильца. Мама девушки вынуждена была пойти работать на вторую работу, хотя сама была учителем музыки. Семья Анжелики жила в маленькой двухкомнатной квартирке и состояла из четырех человек: мама, бабушка, она и ее младшая сестра – ученица второго класса. И даже не смотря на такое трудное семейное положение, Анжелика держала планку, всегда великолепно выглядела, носила стильные, хоть и недорогие, вещи.
Почему так, спрашивала себя Вероника. Чем она лучше меня? Может быть, потому что Анжелика красавица блондинка? Хотя да, спорить с этим было никак нельзя. Девушка лицом напоминала Дауцен Крёз и Иванку Трамп, да и фигурой была хороша. Может быть, поэтому ее все обожали и носили на руках? Вероника опустила голову и пошла по дороге в сторону остановки, дрожа от холода.
Время приближалось к обеду. В этот момент Зоя Семеновна могла отсутствовать дома. Но, к счастью, бабушка оказалась дома. Она открыла дверь и увидела на пороге испуганную Веронику с мокрой головой. Девушка сквозь слезы поздоровалась с бабушкой и вошла в ее квартиру.
Квартира была однокомнатная в панельном доме на четвертом этаже. В коридоре стояла прихожая да тумбочка, на которой лежали газеты да старый телефон. В зале, который являлся также и спальней, на одной стороне стоял диван, на другой кровать пятидесятилетней давности. В углу на тумбочке стоял телевизор с антенной да магнитофон, принадлежащий папе Вероники. Кухню в это квартире была самой красивой комнатой. Тут, в отличии, от остального была новая кухонная мебель, уголок с овальным столиком, новая плита и, самое главное, много цветов в плошках. Вот почему Зоя Семеновна любила проводить на кухне все свое свободное время.
Вероника прошла в ванную комнату и сняла с себя мокрый свитер, который тут же повесила сушиться на батарею. Зоя Семеновна прошла к ней с пуховиком в руках и спросила:
– Что случилось, моя маленькая. Почему ты вся мокрая?
Девушка молча вытерла слезы и только хотела было все рассказать, как новый приступ горя и в то же время радости от встречи с бабушкой обрушился на нее и, не понимая что происходит, она вновь заплакала. Плакала она громко, слезы каплями скатывались по щекам на подбородок. Зоя Семеновна, ласково приласкав внучку, гладила ее по голове и приговаривала:
– Ну-ну, любимая моя внученька. Верочка моя, не плачь, я здесь, я рядом с тобой.
– Бабушка, мне хочется остаться с тобой.
– Заберу я тебя, моя маленькая, не волнуйся, ты только дождись меня.
– Бабушка, – только и смогла произнести Вероника, но сколько любви, нежности и надежды вложила она в одно это слово.
Зоя Семеновна продолжала жалеть внучку, больше ничего не спрашивая ее ни о чем. Вместо этого, она подвела ее на кухню и сказала:
– Верочка, садись. Я сейчас налью тебе чай, а потом приготовлю что-нибудь вкусненькое.
– Спасибо.
После обеда Вероника засобиралась домой, так как стрелка на часах показывала два часа дня. Зоя Семеновна при виде одетой внучки спросила:
– Ты куда собралась? Я думала, ты посидишь еще со мной.
– Не могу, бабушка. Мне нужно Данилку забрать из детского садика.
– А что, его папа не может это сделать? – раздраженно проговорила женщина.
– Нет, к сожалению.
Зоя Семеновна всегда при одной мысли о Сергее злилась, вот почему даже в разговорах старалась не упоминать его имени. К Даниилу она относилась тоже плохо, хотя в душе понимала, что ребенок ни в чем не виноват. Однажды, прошлой весной, Вероника пришла к бабушке в гости вместе с братиком. По началу женщине хотелось выставить мальчика за дверь, но потом, видя, с какой любовью, с какой нежностью относится он к сестре, раскаялась в своем былом намерении и решила хотя бы ради внучки потерпеть сына бывшей невестки.
Сергей в это время смотрел очередной фильм. И ему не понравилось, как кто-то вошел в прихожую, потом прошелся по коридору: видите ли, посторонние шумы отвлекли его от просмотра. Выйдя в прихожую, мужчина взял Даниила за руку и провел на кухню. Затем снова вернулся в прихожую и, подойдя к Веронике, со всей силой схватил ее за руку, повернул к себе лицом и злобно огрызнулся:
– Ты где шлялась, а?
– Я… я была сначала в школе, а потом пошла за Данилкой.
– Что ты врешь? Где ты была до этого, рассказывай!
– Я, правда, после школы пошла за Данилкой в садик.
– Да? И почему ты не зашла домой перед этим? Ты же всегда так делаешь.
Прикрывась от сыпавших на нее ударов, девушка сквозь слезы пыталась объяснить отчиму, что ей не было никакого смысла идти домой, так как после школы она пошла в детский сад. Но мужчина не слышал, или не хотел ее слышать. Он лишь твердил одно и тоже:
– Не ври мне, маленькая нахлебница! Наверное, пила и курила в подворотне с такими же оборванцами как ты!
– Да не пью я и не курю, – оправдывалась Вероника, словно она действительно была в чем-то виновата.
На крик прибежал Данилка. Встав между сестрой и отцом, мальчик обнял Сергея и, схватив его двумя руками, сквозь слезы прокричал:
– Папочка, пожалуйста, не бей Веронику! Пожалуйста.
Мужчина на секунду оторопел. Он смотрел в лицо сына, его большие испуганные глаза и ему стало жаль его. Он собрал остаток сил и сказал:
– Данилка, иди на кухню.
Мальчик все еще плакал. Он не хотел, чтобы отец снова побил Веронику, вот почему он не сдвинулся с места, хотя всегда слушался отца во всем. Девушка стояла ни жива, ни мертва. Она смотрела то на Сергея, то на Данилку. Наконец, дабы покончить с этим, мужчина лишь махнул рукой, как бы отстраняясь от них, и ушел в большую комнату, где снова сел на диван с пультом управления. Вероника, оставшись наедине с Данилкой, обняла его и тихо сказала:
– Спасибо тебе.
– Я люблю тебя, – мальчик искренне улыбнулся и посмотрел на сестру с такой нежностью, что та не смогла сдержать слез. Она прижала к себе братика, чувствуя тепло, исходящее от него.
Глава III
Тем временем Зоя Семеновна, чуть не плача, шла в школу, где училась Вероника. Женщина хотела разобраться в произошедшем случае. За углом школы в это время стояла Анжелика с друзьями и курила, попивая пиво. Заметив вдалеке старушку в темном шерстяном платке, она подмигнула остальным ребятам и сказала:
– Глядите, бабка Глисты тащится. Интересно, что она нам сделает?
Остальные тоже посмотрели за угол и засмеялись. Ни чувства уважения к старшим, ни сострадания у них не было. С еще большим остервенением они принялись поносить Веронику и ее бабушку, а количество выпитого пива окончательно развязало им язык.
Зоя Семеновна, не зная о том, какие слова в данный момент летели в ее адрес, уже шла по коридору школы прямо в учительскую. Она хотела поговорить с классным руководителем внучки, поделиться случившимся и, наконец, поинтересоваться: примут ли учителя меры или нет? В учительской сидела только преподаватель младших классов. Заметив вошедшую Зою Семеновну, она спросила:
– Женщина, вы кого-то ищите?
– Да… да, – она говорила сбившимся голосом, а комок рыданий мешал ей сосредоточиться, – скажите, где я могу найти Елену Александровну? Мне срочно нужно с ней поговорить.
– А Елена Александровна только что ушла домой. А вы по какому поводу?
– По поводу Вероники, моей внучки.
– Так, может быть, обсудите данный вопрос с завучем? Она сейчас на месте.
– Хорошо.
Зоя Семеновна снова пошла по длинному школьному коридору. Ино й раз мимо нее пробегали дети, оставшиеся на продленке. Постучав в кабинет завуча, женщина робко вошла туда и поздоровалась.
– Здравствуйте, – проговорила Екатерина Михайловна, – чем могу вам помочь.
Зоя Семеновна села напротив нее и, вытирая носовым платком катившиеся по щекам слезы, ответила:
– Я пришла поговорить о сегодняшнем случае с моей внучкой Вероникой.
– Да? А что случилось?
– Ученики из ее класса постоянно издеваются над ней, унижают, потому что знают, что за нее некому заступиться, – произнося эти слова, женщина плакала, ее руки тряслись.
– Пожалуйста, успокойтесь, – с жалостью сказала Екатерина Михайловна, – хотите, я дам вам воды?
– Спасибо, – Зоя Семеновна взяла из ее рук стакан и выпила медленными глотками. Когда, чуть успокоившись, она взяла себя в руки и перестала плакать, то продолжила сбившийся рассказ:
– Сегодня ко мне утром пришла Вероника. Я очень удивилась, почему так рано? Поначалу она ничего мне не рассказывала, говорила про какое-то окно, но я не верила. Представьте, сижу я дома и вдруг на пороге стоит внучка, вся заплаканная, дрожит от холода? Я принялась ее расспрашивать что да как. Вероника все уходила в сторону, пыталась поменять тему разговора, но тщетно. Я настояла на своем, и она во всем призналась.
– Та-ак, и что случилось?
– После первого урока Верочка пошла в туалет, а там сидели ее одноклассницы Анжелика эта вместе со своими подругами. Они принялись смеяться над ней, потом Анжелика облила ее холодной водой и заставила встать перед ней на колени. А остальные девочки снимали все это на мобильный телефон. Вы взрослый человек и, конечно, понимаете, какое это унижение.
Екатерина Михайловна была в шоке от такого рассказа, хотя в школе данный случай был не редкостью, просто никто не поднимал этот вопрос. А тут сама бабушка ученицы пришла просить о помощи. Завуч посочувствовала и попросила Зою Семеновну не расстраиваться, так как завтра они с Еленой Александровной все улажут.
– Я вас уверяю, мы со всем разберемся и все уладим.
– Да вы как-нибудь уж постарайтесь. Верочка очень хорошая девочка, просто скромная и тихая, друзей у нее нет, помощи от матери ждать не приходится. Только я все делаю для нее.
– Побольше бы таких бабушек, – Екатерина Михайловна улыбнулась и попрощалась с Зоей Семеновной, которая не совсем верила руководству школы.
Возвращалась женщина в подавленном настроении. Она прекрасно понимала, что всеръез никто не будет решать их проблемы, а уж за Веронику вряд ли кто-либо заступиться. Тут было лишь два варианта: либо все оставить как есть, либо забрать девочку к себе и перевести в другую школу. Но как сделать так, чтобы суд встал на ее сторону? Как? Если бы Инна Викторовна была бы обеспокоена судьбой дочери, стало легче, а так… Все эти мысли пробегали в голове Зои Семеновны по пути домой. А дома она снова пыталась найти выход из сложившегося положения.
Инна Викторовна пришла домой позже обычного. Как всегда, она была уставшей и раздраженной. Немного пошумев на Сергея, женщина ушла на кухню готовить ужин. Вероника продолжала сидеть в своей комнате, боясь даже выйти на встречу матери. Девочка сидела и делала уроки, но ничего не получалось. Мысли об унижении в школе не покидали ее. Она боялась, боялась идти завтра в школу, боялась насмешек, всего. Хорошо, думала Вероника, что завтра суббота и не так много уроков, как в остальные дни.
Ее думы прервали звуки шагов. Девочка обернулась и увидела свою маму, которая грозно взглянула на нее и нервным голосом спросила:
– Где была сегодня?
Вероника вся побледнела. Первое мгновение она хотела все рассказать матери, но передумала, потому что знала, что все равно окажется виноватой.
– Я… я была в школе… А потом… потом пошла за Данилкой.
– А домой чего не зашла? Гуляла?
– Нет, нет. Я сразу пошле школы пошла в садик и забрала Данилку раньше обычного. Смысл мне было идти домой?
– Такой смысл, что ты должна была зайти в магазин и купить продукты, а потом уже за братом идти. Ты что, забыла, что я тебе сегодня утром дала деньги на еду? Где они?
Вероника и правда забыла и о деньгах, данные матерью, и о необходимости купить продукты. Она молча взяла кошелек и достала оттуда пятьсот рублей.
– Вот, я их не на что не тратила.
Инна Викторовна рывком вырвала деньги и, положив в карман халата, строго спросила:
– Забыла, да? А что мне, по-воему, сейчас готовить? Ты не знаешь, что у нас дома нечего есть? Что Данилка будет кушать, а я, уставшая и голодная? Ты ничего не хочешь делать, ни к чему не стремишься. От тебя тольку нет.
Вероника заплакала. Если бы мама знала, какие у нее проблемы, то, может быть, смягчила свой гнев. Но она не верила ни матери, ни отчиму, для нее они были и родными, и чужими одновременно. Единственное, можно было обо всем рассказать Даниилу, поделиться с ним со всеми проблемами, но он был еще ребенком и вряд ли бы понял что-нибудь.
Вероника видела, как Инна Викторовна уходит, хлопнув дверью, как кричит на Данилку в коридоре, слышала недовольный голос Сергея, плач братика, потом все стихло. Они ушли на кухню ужинать, а ее так и не позвали. Голодная, покинута всеми, Вероника положила руки на стол, на них голову, и заплакала.
На следующий день, в субботу, было пять уроков. Вероника любила этот день не смотря ни на что: во-первых – вечером можно было не учить уроки, во-вторых – ей не нужно было идти на физкультуру, которая стояла последней, так как она была освобождена от физических нагрузок.
Вероника сидела на последней парте и весь первый урок обводила одноклассников полусонным взглядом. Учительница по русскому и литературе что-то рассказывала о творчестве Александра Сергеевича Пушкина, но добрая половина класса ее не слушала. Вероника всегда относилась к литературе постольку поскольку, так как не любила читать книги. На таких уроках она равнодушно осматривала других учеников, особенно пристально вглядываясь в самых красивых, которым втайне завидовала и восхищалась.
В этот раз Вероника смотрела на Анжелику, еще не зная, что Зоя Семеновна ходила жаловаться на красавицу. Вероника никогда не понимала и с грустью думала о том. Почему к ее однокласснице, тоже небогатой, росшей без отца, всегда много поклонников, ее уважают, ею восхищаются, она всегда одета потрясающе и выглядит также. Сегодня Анжелика была одета в черную спортивную кофту с капюшоном, украшенном стразами, обтягивающие черные штаны, более похожие на легинсы, и сникерсы последней модели. Ее белокурые пышные волосы чуть ниже плеч идеально сочетались с красивым нежным лицом.
Вероника слышала громкий смех Анжелики, видела, как та постоянно крутилась, то передавая какие-то записки, то беря чей-то карандаш. Она знала, что сейчас ей сделают замечание или вызовут к доске, но красавица никогда этому не расстраивалась. И только Вероника об этом подумала, как услышала голос учительницы:
– Саликова! Прекрати вертеться на месте и иди отвечать к доске!
Анжелика, посмеиваясь, вышла к доске и принялась ждать вопроса, на который, уже знала, не даст ответа. Учительница задала вопрос о лирике Пушкина, девушка проговорила что-то, но потом запнулась, на что преподаватель ответила:
– Ничего ты не знаешь, Саликова.
– Почему? Я учила вчера, спросите меня что-нибудь еще.
– Хорошо, я тебя спрошу, а ответить тебе поможет… Иванова…
Вероника вздрогнула. Неужели ей придется отвечать вместе с Анжеликой, которую она боялась больше всех? Ничего не произнося, она вышла к доске и встала рядом с красавицей; ее невзрачный вид как бы балансировал с экстравагантным нарядом Анжелики. Когда Вероника встала рядом с красавицей, та посмотрела на нее и, отвернувшись, зажала рот рукой и стала смеяться. Остальные одноклассники тоже захихикали, стараясь явно возвыситься над Вероникой, которая в это время скромно стояла, залившись краской. Учительница пристально взглянула на Анжелику и спросила:
– Чего смеешься? Так весело?
– Угу, – проговорила та и засмеялась громче.
– Смешинку проглотила? Хорошо. Сейчас все вместе повеселимся. Итак… скажите мне, девочки, какие стихи писал Пушкин во время михайловского периода. И что это был за период такой, в чем его особенность?
Обе девушки стояли словно истуканы. Ни одна не могла ответить на такой вопрос. А учительница их подбадривала:
– Ну же, девочки, чего молчите? Ну ладно, если для вас так это сложно, просто назовите названия тех стихов, которые были написаны в данный период.
Вероника прекрасно знала ответы на вопросы, но не решалась первая заговорить, опередив Анжелику, дабы снова не оказаться объектом насмешек. Но одноклассница ее опередила и сказала неуверенным голосом:
– «К морю».
– Молодец, Саликова. Еще?
– «Зимняя дорога», «Няне», «Клеопатра», – проговорила Вероника.
Учительница одобрительно сказала:
– Молодец, Иванова, сколько знаешь. Еще какие стихи? Ну, девочки, не спим.
– «Подражания Корану», «Чаадаеву», – ответила Анжелика.
– «Признание», «Песни о Стеньке Разине», – сказала Вероника.
– Девочки, ну занете же вы все, чего тогда так неуверенно? А какое еще стихотворение было написано в этот период? Ну, ну… знаете же.
Девушки опять молчали, вспомниная произведения. Тогда учительница ответила сама:
Читать бесплатно другие книги:
