Охота на Клариссу Лоренц Александра

— «Я ухожу!» — скривив гримасу, ответил Арни, и все захохотали.

— Я вот вам другую историю расскажу, — вмешался в разговор Гро, — вы же знаете, что они в монастыре каждые день читают свои священные книги?

— Конечно, — отозвался Отто.

— Так вот, — продолжил шустрый викинг, — закончив службу, старший священник объявил монахам: «В следующее воскресенье я буду беседовать с вами на тему лжи. Чтобы вам было легче понять, о чем пойдет речь, прочитайте перед этим дома семнадцатую главу Евангелия от Марка». В следующее воскресение он перед началом своей проповеди и говорит: «Прошу тех, кто прочитал семнадцатую главу, поднять руки». Почти все присутствующие подняли руки. «Вот именно с вами я и вынужден буду поговорить о лжи» — сказал священник: «У Марка нет семнадцатой главы».

— Насчет лжи есть другая история, — вновь заговорил Арни, — франк приходит в церковь на исповедь. «Святой отец, я занимаюсь любовью со своей невестой пятнадцать раз в день! Это грех?» Тот отвечает: «Да, сын мой, ложь — это великий грех»

На этот раз грубый смех воинов наиболее мощно разнесся по окрестности. Даже обычно сдержанный Ингмар не выдержал и рассмеялся.

Так, скрасив дорогу веселой беседой, викинги наконец-то добрались до стен монастыря. Сложенные из крупных серых камней массивные укрепления аббатства скорее напоминали замок, чем обитель верующих. Лишь две колокольни напоминали об истинном предназначении мощного сооружения. Монастырь расположился на пригорке и со всех сторон был окружен возделанными полями и лугами с пасущимися на них стадами коров.

— Видно, монахи любят молоко, — предположил Ингмар.

— Нет, — ответил Арни, — они здесь делают хорошие сыры. Монастырь Монте Касьон знаменит секретными рецептами. Сыры, не портясь, хранятся по нескольку лет и хорошо продаются.

Викинги подъехали к массивным дубовым воротам и спешились. Громила Тордис приподнял рукой железный молоток в виде кольца, который висел у небольшого окошечка и резко стукнул.

Почти мгновенно смотровое окно открылось и в нем приехавшие увидели настороженные серые глаза. Впрочем, крышечка сразу же захлопнулась.

— Ты не понял, осел, кто приехал, — заорал возмущенный Тордис и заколотил в двери громадными кулачищами, — это граф Ингмар де Мелан! Сейчас же открой!

В первые минуты имя графа не произвело впечатления на привратника, и викинг принялся колотить в ворота уже ногами.

— Сейчас, сейчас, доложу только, — послышался испуганный голос, и все застыли в напряжении. Очень скоро опять послышались шаги, и тяжелые ворота со скрипом распахнулись. Этот монах оказался худым и мелким, не в пример своему брату, который указал дорогу в аббатство. Глазки у служителя церкви испуганно бегали — видно, свежи еще в памяти монахов события трехлетней давности, когда викинги разорили монастырь. Но титул графа Мелана подействовал успокаивающе, и гостей все же впустили. Викинги пошли вслед за монахом, хрустя сапогами по мелкой гальке, которой были отсыпаны дорожки внутреннего дворика монастыря. Дворик был окружен со всех сторон галереями из колонн, замыкающихся арками. Воины прошли мимо небольшого мраморного бассейна, увенчанного прямоугольным крестом, и вошли в длинный зал с рядом массивных каменных столбов серого цвета, делящих его на две части. На столбы опирались тяжелые высокие своды, отделанные черным полированным камнем. Справа — вдоль окон, и слева — вдоль стены, располагались тяжелые грубые столы, изготовленные из какого-то темного дерева. За столами сидели монахи и, по всей видимости, готовились обедать. Другие братья сновали с большими глиняными тарелками и расставляли их так, чтобы каждому досталось по тарелке с дымящейся похлебкой.

— Какие-то яйцееды, — насмешливо сказал Отто, показывая на большие блюда, располагающиеся посередине обеденных столов.

И вправду, каждому брату полагались не менее шести яиц, а также грубый хлеб, лук и сыр. Еще монахам наливали по кружке красного, терпко пахнущего вина. Навстречу гостям вышел седой невысокий настоятель монастыря — вся группа викингов остановилась.

— Граф Ингмар де Мелан, — представился Ингмар и чуть поклонился.

— Рад видеть нового соседа в гостях нашей обители, — ответил отец Ги де Вуал, — не угодно ли вашим стражникам отобедать нашими скромными блюдами, пока мы побеседуем?

По указанию аббата поставили дополнительные приборы; на столе, по случаю приезда гостей, появился нарезанный тонкими ломтями копченый свиной окорок.

Ингмар махнул рукой, и викинги с удовольствием стали рассаживаться за столом. Настоятель вместе с графом прошли в соседнюю комнату. Центральную часть небольшого помещения занимал красивый резной стол с разбросанными на нем толстыми старинными книгами. Отец Ги вежливо указал графу на широкую скамью напротив стола, а сам устроился на своем привычном месте — на стуле с высокой спинкой. В келью вбежал монах. Он быстро убрал со стола манускрипты и стал накрывать к обеду. На гладкой черной поверхности появилась зажаренная на угольях свинина, салаты из овощей, пирог с капустой, печеная форель, кубки с различными винами и вареные яйца. Но в отличие от тех, что были поданы монахам, эти были фаршированы грибами и сыром. Ингмар сделал нетерпеливый жест, но настоятель остановил его.

— Не стоит отказывать себе в хорошей пище, сын мой, — заговорил он, — эти небольшие радости, что даровал нам господь, мы можем потерять уже завтра…

— Благодарю вас, — ответил граф и с удовольствием принялся за еду. Признаться, с раннего утра у Ингмара и крошки не было во рту, и отказаться было нелегко.

— У вас отменная кухня, отец.

— Мы — проводники культуры в этом грубом краю, граф, — с удовлетворением ответил настоятель, — жители окрестных селений обучаются у наших монахов приготовлению различных блюд, сыра, вина. Также нам указал господь и грамоту сеять среди крестьян. А какое дело привело вас в наш монастырь? — священник неожиданно переменил тему.

— Я хотел разобраться в таинственной истории, связанной с убийством родителей моей жены — графа Эдмонда де Мелан и его жены Эмилии.

Отец Ги отодвинул в сторону блюдо с салатом и внимательно посмотрел на гостя.

— Кажется, никого не осталось в живых после того нападения викингов, — наконец заговорил он, — да и зачем это теперь вам? Ведь прошло около трех лет!

— Видите ли, господин аббат, у меня есть совесть и сердце, — ответил Ингмар, — и я не могу оставаться спокойным, пока не найду подлого убийцу своих родственников, графа и графини де Мелан.

— Даже если он окажется вашим соотечественником?

— Тем более, отец. У нас, норманнов есть некоторые принципы и обычаи, которыми мне не следует пренебрегать.

— Конечно, это кровная месть? — многозначительно сказал настоятель.

— И это тоже.

— Но вы не можете брать на себя функции бога на земле и, верша суд, отнимать жизнь.

— В этих словах есть доля лукавства, — Ингмар улыбнулся, — во-первых, эти люди сами себя поставили вне законов и обычаев нормального общества и будет справедливо, если они уже на этом свете получат заслуженную кару за свои злодеяния. Во-вторых — и сама церковь не гнушается отнимать жизнь у еретиков или других преступников, уличенных, по ее мнению, в связях с дьяволом.

Отец Ги поморщился.

— Не будем углубляться в словоблудие, сын мой, — ответил он, — в какой-то мере я готов понять вас, тем более, что здесь были убиты также и наши братья. Честно говоря, я буду даже рад помочь вам в отыскании преступников. А уж что вы с ними сделаете — это ваше дело. Но чем вас порадовать?

С этими словами падре задумался, а потом вдруг зазвонил в маленький серебряный колокольчик. Появился тот же монах, что подавал на стол. Круглолицый мужчина лет сорока уставился маленькими, словно изюминки, глазками на своего господина.

— Послушай, Бастиан, — обратился к монаху настоятель, — я припоминаю, что после того, как викинги напали на монастырь, один человек все же остался в живых.

— Да, отче, это Дион, виллан из дальнего селения. Он был тяжело ранен тогда, и бандиты решили, что Дион мертв.

— Ну и как он, отошел?

— Давно не видели его, может, и нет его уже в живых. Болел он после ранения очень долго.

— Ты можешь указать нам этого человека? — вмешался в разговор Ингмар.

— Если отче прикажет, извольте.

— В таком случае, не будем терять время! — поднялся из кресла Ингмар.

— Ну, уж нет, — заулыбался настоятель монастыря, — я вас не опущу, пока вы не отобедаете.

— Тогда на вас ляжет вина, что мы останемся ночевать в поле!

— Ночлег я вам обеспечу, — продолжал настаивать священник, — Бастиан знает всю округу и устроит вас в надежном месте.

В монастыре нашлась неплохая лошадка для монаха Бастиана, и утром следующего дня, поднявшись как можно раньше, викинги отправились в дальнее селение, где, по словам Бастиана, можно было найти единственного свидетеля нападения на монастырь — виллана Диона. Отряд вновь растянулся вдоль каменистой дороги, а Ингмар и монах немного приотстали, чтобы спокойно поговорить, не прислушиваясь к шумным разговорам дружинников.

— И что, действительно погибли все, кто был в монастыре при нападении викингов? — спросил Ингмар.

— Да, мессир, — односложно ответил Бастиан, — монах явно не отличался красноречием.

— Что же это за изверги, что не пожалели даже служителей церкви? — Ингмар попытался надавить на чувства толстяка, чтобы хоть как-то разговорить его.

Бастиан тяжело вздохнул и перекрестился.

— На все воля божья, — едва слышно прозвучал под цокот копыт его негромкий ответ.

— Сомневаюсь, что бог так жесток.

— А вы разве не участвовали вот в таких жестокостях? Вы ведь тоже воин!

— Я слышал, что не пощадили даже молодую жену графа, — уклонился от прямого ответа вождь викингов, — а поскольку я теперь являюсь прямым наследником невинно убитых, по нашим обычаям обязан кровно отомстить убийцам.

— Даже если они ваши соотечественники? — монах начинал разговариваться.

— Тем хуже будет их участь. Да, мы пришли в эту страну с мечом, но не для того, чтобы грабить и насиловать беззащитных. Мы предлагаем сразиться с нами в честном бою. Беда тому викингу, который поднял руку на безоружную женщину.

— Да, ваши слова справедливы, мессир граф, — в маленьких глазках Бастиана мелькнул огонек, — если бы все так рассуждали, то не было бы у нас, монахов, нужды замаливать у бога грехи людей.

— Вот увидишь, Бастиан, я найду убийц, и они пожалеют о том проклятом дне, когда они ступили на землю монастыря Монте Касьон. Но вот что меня удивляет! Говорят, жена графа Мелана была очень красива. Если бы это были мои земляки, они бы увели ее в плен, а не зарубили. Ты уверен, что это были норманны?

— В чем я могу быть уверен, господин, если меня там не было.

— Но слухами земля полнится.

— Вы правы, граф, люди говорят многое…

— И?

— Ну и говорят, что эти люди были все в масках и почти не болтали, — монах протянул руку к кожаному мешку с водой и сделал несколько жадных глотков. Солнце уже начинало припекать, а по монастырскому обычаю во рту служителя церкви еще не было и крошки.

— Но все же несколько слов было сказано, причем на французском языке, — наконец закончил он.

— А почему же тогда решили, что это викинги?

— У нас все сваливают на вашего брата, — Бастиан хитро покосился на графа, — но еще и одеты они были как северяне.

— И что, они ограбили монастырь?

— В том-то и дело, что особого грабежа не было, — задумчиво ответил монах. По всему было видно, что он смышленый и наблюдательный малый.

— Так схватили наспех, что попалось в руки.

— А зачем же тогда убили всех?

— Думаю, не хотели, чтобы были свидетели.

— Мои соотечественники не боятся свидетелей, — сказал Ингмар. Наконец-то над головами всадников сомкнулись ветви деревьев, и ехать стало легко и приятно.

— Если мы нападаем, то у нас это — подвиг, так считается в Норвегии. Никогда не видел, чтобы викинги шли в бой с закрытым лицом, — добавил он.

В том-то и дело, мессир граф, — согласился Бастиан, — и нам этот ваш обычай известен. Эти грабители ворвались в монастырь после трапезы, когда братия почивала. При этом они убивали всех, кто попадался на их пути — сначала привратника, затем ключника, а потом и старого монаха, который копировал писание. После этого бандиты ворвались в кельи и наносили удары мечом каждому брату, прямо в его постели. Поэтому никто не мог видеть, как убивали графа и его жену.

— А как там оказался виллан?

— Ему не повезло, как и вашему покойному тестю. Дион приехал за монастырским сыром, хотел выменять его на пшеницу. Он отдыхал после долгого пути во дворике, которым вы изволили проходить, прямо у бассейна, и получил удар мечом по спине, когда пытался закрыться.

Ингмар с интересом посмотрел на медлительного рассказчика.

— Виллан упал прямо в воду, — продолжал тот, — и убийца подумал, что он утонул. Но потом бедняга Дион выбрался из бассейна и отполз в кусты можжевельника. Можно сказать, что эти заросли спасли ему жизнь.

— И он мог оттуда что-нибудь видеть?

— Возможно, мессир, хотя это лучше узнать у него.

Монах надолго умолк. У Ингмара сложилось впечатление, что Бастиан пожалел о пробившейся у него разговорчивости.

— Бастиан, ты боишься их?

Монах резко повернулся к графу, как будто ужаленный.

— Наша жизнь так уныла, мессир граф, что ничего не изменится оттого, если я умру сегодня или через тридцать лет, — наконец заговорил он, — дни наши проходят однообразно и почти без радостей. Однако это не значит, что мое сердце превратилось в камень. Я и сам постригся в монахи после великого горя, постигшего мою семью. Моя молодая жена, прекрасная Бриджит, была изнасилована и убита в Лейнском лесу, что находится во владениях барона Доната де Брюнне…

Ингмар удивленно взглянул на монаха.

— Да, да, мессир, ей было всего двадцать, и она уже понесла от меня. Эти негодяи, наверное, рвали ее когтями, так она была истерзана. Если бы у меня были ваши возможности, мессир граф, я бы все отдал, чтобы найти убийц. Но я был всего лишь бедный виллан. Не смог я продолжать жить как прежде и ушел в монастырь.

Ингмар опустил голову. Он вдруг ощутил всем сердцем глубину горя, которое постигло Бастиана. Наверняка уже прошло много лет, но в тихих словах франка чувствовалась такая боль, что Ингмар невольно поежился. Викинг не нашел никаких слов, чтобы утешить пожилого монаха, да и были ли такие слова.

— Я знаю, что вы сочувствуете мне, мессир, хотя не вымолвили ни слова, — вдруг сказал Бастиан, — и поэтому решился помочь вам. Я надеюсь, может, вы найдете убийц, пусть даже и других, а не тех, что измывались над моей милой Бриджит, — голос монаха дрогнул, и Ингмару показалось, что тот смахнул слезу. — Пусть хоть немного в этом мире прибавится справедливости, пусть хоть иногда ответят те, кто попирает заповеди господни…

— А как же божий суд? — хмыкнул викинг.

— Пока настоятель нас не слышит, отвечу вам. Бог там, далеко, — монах скосил свои глазки к небу, — но он дал нам руки и ноги, чтобы мы могли действовать на этом свете.

— А в некоторые руки дал и меч, — с ухмылкой добавил Ингмар.

— Так пусть ваш меч, мессир, послужит правому делу.

В долгих разговорах всадники проехали несколько десятков миль. Их дорога пролегала через селения и колосящиеся пшеничные поля, пересекала броды через небольшие речушки, рассекала густые буковые и дубовые леса. Когда стало смеркаться, на горизонте появилось небольшое селение, состоящее всего из десятка хозяйств.

— Это и есть Викью, деревня, где живет Дион, — указал монах на небольшие каменные дома, накрытые соломенными крышами.

Вооруженные всадники вызвали большой интерес у сельских жителей. К тому же викинги имели обыкновение иметь при себе дорогое, украшенное золотой чеканкой оружие, которое покупали или добывали как трофеи в самых разных частях света. Мужественные бородатые лица, блеск серебра и золота буквально зачаровал местных жителей, которые стояли в сторонке, не решаясь приблизиться к всадникам. Но, когда вилланы увидели среди викингов знакомого монаха, их оцепенение исчезло.

— Эй, Бастиан, ты кого привез к нам? — раздался голос из толпы.

Монах с отчаянным кряхтеньем слез с кобылы и принял торжественную позу, повернув руку в сторону Ингмара.

— Граф Ингмар де Мелан наградил вас своим визитом.

Ингмар не стал делать высокомерное лицо и приветливо улыбнулся. По толпе пронесся вздох облегчения. К графу поспешно подбежал средних лет мужчина и снял шапку. По всей видимости, это был староста.

— Чем мы обязаны вашему визиту в наше скромное поселение, мессир? — проговорил он густым басом. От старосты густо пахло чесноком и бараниной, видно — он был внезапно оторван от стола.

— Он совсем плох, — с сожалением сказал староста, услышав, к кому приехали именитые гости, — так и не выздоровел после того ранения.

— Видно, в рану попала хворь, — посочувствовал монах.

— Так что, придется вам идти прямо в дом к Диону.

— А не могла бы нас проводить вон та красавица? — вставил Гро, указывая на девушку, стоявшую возле большого дерева, подальше от всех ротозеев. Девушка и впрямь отличалась невиданной красотой и, несмотря на бедную одежду, выделялась из толпы.

— Это как раз его дочка, Молина, — ответил староста и подозвал красавицу. Та очень смутилась, наверное, она впервые видела вооруженных норманнов, и ее нежное белое лицо залил румянец. Молина попыталась прикрыть щеку прядью густых каштановых волос, но непослушные кудри вырвались из руки. Все же юная жительница села покорно подошла к всадникам.

— Отведи графа и его людей к вам домой, дочка.

— Хорошо, — шепнула Молина и бросилась бежать на край селения.

Вскоре всадники въехали в широкий двор, огороженный полуразвалившимся каменным забором высотой по пояс, и спешились. Из распахнутых ворот сарая уже не пахло навозом — скотины в нем давно не было. Навстречу гостям из дома вышел оборванный мальчишка лет десяти — ни его матери, ни отца видно не было.

— Папа уже давно не встает, — грустно пояснила Молина и открыла скрипучую дверь. В лицо ударил острый запах застоявшегося воздуха. Ингмар сделал жест своим спутникам, чтобы они оставались на улице, и вошел в дом вместе с монахом.

Где-то в углу комнаты, в темноте, виднелась груда тряпья, лежащая на широкой скамье. Войдя в темную комнату со света, трудно было различить хоть что-нибудь, но вскоре глаза привыкли, и Ингмар рассмотрел, что на скамье лежит больной мужчина. Монах взволновался при виде Диона и, опередив графа, подошел к ложу больного.

— Друг мой, Дион, ты совсем плох, — грустно прошептал Бастиан, беря франка за руку. Из темных запавших глазниц на гостей смотрели почти безумные глаза больного. Было трудно сразу понять, — то ли гнев, то ли страх засветился в его взгляде.

— Это я, Бастиан, ты помнишь меня, брат? — опять заговорил монах.

Что-то смягчилось во всем облике Диона, когда он услышал знакомое имя. Оказывается, Бастиан был родом из этого же селения, и мужчины с детства хорошо знали друг друга. Можно было даже сказать, что они были друзьями. Но жизнь далеко развела этих односельчан, сделав их совсем разными. По всей видимости, у больного был жар. Свалившееся с его тела одеяло обнажило ряд ребер, слегка поросших рыжими волосами. Было страшно смотреть на этого крупного мужчину, совершенно изможденного болезнью и голодом. Высокий лоб Диона и широкие плечи выдавали в нем когда-то сильного и гордого виллана, а теперь вид этого человека вызывал содрогание.

— А, старый Бастиан, — лицо хозяина дома вдруг осветилось почти детской улыбкой, — совсем ты растолстел на церковных хлебах.

— Думаешь, я много ем? — обиделся монах, — это от моей покойной матушки досталась такая фигура. Один раз в день нас кормит настоятель, да и то скоромное все.

— Вижу, вижу, какое скоромное, — Дион уже почти пришел в себя, — если я ем скоромное, так оно и видно.

— Дион, послушай! К тебе гость… — показал монах на стоящего поодаль викинга, — граф Ингмар де Мелан, муж дочери убитых в аббатстве графа и графини де Мелан.

Дион взглянул на викинга. Казалось, во всем вид предводителя норманнов вызывающе противоречил обстановке бедного дома виллана. Высокий статный мужчина был одет в богатую тунику фиолетового цвета, подпоясан широким ремнем с узорчатыми серебряными бляхами, а в пол почти упирались ножны его редкого меча дамасской стали — скорее произведения искусства, чем оружия. Несомненно, у хозяина столь жалкой лачуги такой гость должен был вызвать глубокую неприязнь, но в голубых глазах Ингмара виделось такое неподдельное сострадание, что через мгновение виллан смягчился и почтительно склонил голову перед графом.

— Этот человек хочет отомстить за нас, — опять заговорил монах, — у него тоже есть свой счет к тем убийцам, которые так искалечили тебя.

— Они приходили не так давно, — прошептал виллан, неожиданные волнения совсем лишили его сил, — я притворился, что лежу без сознания, так они и ушли.

— Что?! — воскликнул граф, — ты их видел? Как ты их узнал?!

— Все очень просто, мессир, но я не могу сейчас рассказать всю правду.

— Ты боишься их, Дион?

— Я уже ничего не боюсь, милорд, — тихо сказал хозяин лачуги, — разве вы не видите, что жить мне осталось немного? Опасаюсь только за мою любимую дочь, да младшего сына. Эти ублюдки не пожалеют никого — уж мне это известно.

— Я понимаю, — Ингмар опустил голову, но через мгновение вновь посмотрел прямо в глаза виллану, — и поэтому я хотел предложить тебе…

— Вы хотите купить меня, милорд? — презрительно улыбнулся Дион, — деньги, конечно, нужны моей семье, но я помогу вам бесплатно. У меня до сих пор перед глазами стоит та сцена, как убивали ваших родственников у бассейна. Графа тащили за ноги, как мешок с овощами, видно, он был уже серьезно ранен. Но все равно убийца достал у него из-за пояса кинжал и с размаху ударил два раза в сердце.

— Вот этот? — Ингмар протянул виллану кинжал, взятый у Клариссы.

Отблеск изогнутого клинка на мгновение осветил лицо Диона.

— Это он! — воскликнул франк, — как сейчас его помню! Он слишком необычайный! Убийца всадил его в сердце, а потом отбросил в сторону так, что он упал прямо мне под ноги. До сих пор помню, как я сжался и отодвинулся в сторону от этого окровавленного клинка. Но потом этот ублюдок опомнился и пополз в заросли можжевельника за брошенным оружием. Как он меня не заметил? Лицо его было скрыто под платком, но я чувствовал, как он ухмыльнулся, вытер кровь о штаны графа и сунул кинжал за пазуху. Потом притащили молодую графиню. Один из убийц разорвал на ней платье до самой земли. В его намерениях не приходилось сомневаться. Но молодая женщина так въехала ему прямо в глаз своим кулачком, что тот взвыл, как собака. Видно, перстень на ее руке пришелся прямо в зрачок. Не удивлюсь, если он остался косым. По злобе он и саданул ее тем же кинжалом, хотя, быть может, потом пожалел об этом. Так что на этом клинке, граф, две смерти.

Ингмар и Бастиан застыли, напряженно вслушиваясь в каждое слово больного.

— Но потом появился другой, он отнял кинжал у убийцы…

— Кто это был? — вырвалось из горла у графа.

— Я уже говорил вам, мессир, что опасаюсь за жизнь своих детей.

Ингмар подошел ближе к виллану и присел на скамью рядом с постелью.

— Я бы не хотел, чтобы ты воспринял мое предложение, как подачку, но, войдя в твой дом, я и до твоих слов уже принял это решение.

— И какое же? — Спросил монах.

— Я хочу пригласить тебя, Дион, к себе в замок. Хозяйство твое все равно пришло в упадок, а у моей жены есть хорошая ведунья, которая, возможно, вылечит тебя. Да и дочка твоя уж больно хороша. Наш Гро, я вижу, уже положил на нее глаз. Не он, так другой достойный парень обязательно женится на ней. Я за этим прослежу лично. А сына твоего будем готовить в ратники.

— Вы, мессир граф, как снег, свалились на мою буйную голову в июне, — улыбнулся Дион, виллану трудно было скрыть радость от внезапно свалившейся на него удачи. В последние три года только беда стучалась в его дом. А тут вдруг такой молодой и красивый граф одним махом решил все проблемы.

— Я не заслуживаю такого счастья, за что же мне это? — без обиняков заявил Дион.

— Враг моего врага — мой друг, — улыбнулся в ответ Ингмар, — такое уж у нас, северян, правило.

— Я смотрю у вас, норманнов, все по правилам, — вмешался монах, — прямо как у нас в монастыре.

— Так проще жить, отче наш, ведь человека снедают сомнения. По твердому пути легче идти.

— Так вот и ты, Дион, — обратился Бастиан уже к своему старинному другу, — отправляйся с этим господином по его твердому пути, поскольку в одиночку твой путь приведет тебя только в могилу.

Виллан счастливо улыбался, не в силах выразить свою благодарность.

— И все же мне очень важно узнать, кто это был? — напомнил граф об оборвавшемся повествовании.

— Этот толстяк тоже был в маске, но у него был такой легко запоминающийся тонкий голос, милорд, — опять заговорил виллан, — я бы узнал его даже в могиле. Вот этот барон Донат де Брюнне и приезжал недавно ко мне. Видно, прознал, шельма, что я единственный свидетель его преступления. Если сам не подохну, то скоро наведается еще, только поздней ночью. Это он это нападение организовал. Я еще видел, как он платил этим негодяям за их черную работу.

— Позови ко мне старосту, Гро, — приказал Ингмар и присел рядом с кроватью больного. Большой дом виллана когда-то был довольно зажиточным. Это было нетрудно заметить по обширному внутреннему помещению, добротным балкам, что подпирали потолок, мощному очагу посередине комнаты.

— Он достался мне от отца, милорд, — сиплым голосом прошипел Дион, увидев, что граф заинтересованно разглядывает его жилище, — конечно, я тут здорово подремонтировал, и двадцать акров земли, если бы не ранение, позволили бы нормально жить. Вот только хозяйки нет.

— А что с женой?

— Как привезли меня тогда из монастыря, — пробормотал виллан, — Флора все металась, искала знахарку, чтобы вылечить. Приходилось ходить далеко, через леса, болота, в глушь. Вы знаете, что церковь загнала всех этих ведуний в лесные чащи. Я бы не пустил ее, конечно, но валялся тогда в беспамятстве. Вот и сгинула она где-то. Может, в болото провалилась, а может, дикие звери растерзали.

Вошел староста. Было видно, что сеньор этого селения не баловал своим вниманием своих вассалов, и пожилой виллан вел себя очень осторожно с высоким гостем. Мужчина встал в сторонке, нервно теребя свой войлочный колпак.

— Пожалуй, мы с разрешения Диона заночуем у него в доме, — граф посмотрел на хозяина дома, и тот утвердительно махнул головой в ответ, — а вы не могли бы приготовить нам какую-нибудь повозку? Дион согласился переселиться ко мне в замок вместе со своей малочисленной семьей, но в таком состоянии ехать верхом ему будет трудно.

— Конечно, милорд, я все организую, — ответил староста, подходя ближе.

— И еще, я бы попросил вас присмотреть за домом Диона и его землей, пока он не определится, как ему поступить с ней дальше.

— Что вы, мессир граф, — уже живее ответил мужчина, — в нашей общине воров нет, все будет цело! Мы даже и поля Диона можем засеять, если он согласится. Потом разберемся, как поделить урожай.

— Пусть лучше отдохнут под паром, — махнул рукой виллан.

— И то верно, — согласился староста, — не очень приятно, когда чужие руки обрабатывают твою землю.

— В общем, мы договорились с вами, — продолжил Ингмар, — я могу заплатить за ваши труды.

— Что вы, — замахал руками староста, — это мы еще дадим вам продукты на дорогу, и ужин за нами. Община очень благодарна вам, мессир граф, за то, что вы приняли участие в судьбе нашего односельчанина. Наш сеньор…

— Впрочем, — староста махнул рукой и не стал продолжать про своего сеньора, и его можно было понять.

Следующим утром небольшая кавалькада отправилась в обратный путь. Дион с Молиной были устроены на грубой повозке, а мальчишку взял себе на коня Арни. Гро тоже было предложил красивой сельской девушке разделить с ним место на его могучем черном коне, но Молина так отчаянно покраснела, что эту попытку познакомиться поближе пришлось отложить. Впрочем, во время небольшого привала на опушке леса, когда викинги обедали, Гро опять оказался рядом с Молиной, и девушка постепенно стала привыкать к грозному, как ей казалось, викингу. Скоро зазвенел колокольчиком ее тонкий смех в ответ на незатейливые шутки северянина.

— Наш Гро совсем юнец, — усмехнулся Арни, — а против этой малышки — бывалый воин!

— Все познается в сравнении, — глубокомысленно ответил Ингмар.

После привала Гро все же удалось уговорить девушку, и она разделила с заморским ухажером его седло. Примерно через час Ингмар перехватил обеспокоенный взгляд Диона и увидел, что Гро с Молиной. Видно, им было хорошо беседовать вдвоем.

— Не беспокойся, Дион, — негромко произнес граф, приблизившись к повозке, — Молину никто не обидит — я за этим прослежу.

Эти слова успокаивающе подействовали на виллана, и он откинулся на овчинное покрывало.

— Арни, — подозвал рулевого Ингмар, — позови мне Гро, — мне надо с ним побеседовать, но без девушки.

И граф поторопил Дагни, чтобы тот отъехал вперед на некоторое расстояние. Гро неохотно вернул Молину ее отцу, а сам поскакал за графом.

— Тебе нравится эта девушка? — спросил удивленного викинга Ингмар.

— Ну, так ничего…

— Ничего — это пустое место, а она сидела у тебя почти на коленях два часа.

— Она хороша, конечно.

— А ты знаешь, сколько ей лет? — Ингмар в упор посмотрел на молодого викинга, — тот никак не мог сообразить, к чему этот допрос.

— Говорила, что семнадцать.

— Вот видишь, она совсем ребенок…

— Этого по ее формам не скажешь.

— С формами ты уже познакомился, а в голове у Молины еще один розовый туман, — продолжил граф, — благодаря этому ты ей кажешься бравым воином и отважным мореходом.

Гро довольно улыбнулся.

— И еще она верит, что ты честный и сильный.

— А разве это не так? — удивился Гро.

— Я тоже в этом не сомневаюсь, малыш. Но тебе придется таким и быть дальше, если ты собираешься общаться с ней, — придерживая коня, Ингмар опять посмотрел прямо в почти белые глаза юного викинга, — ты не должен обмануть надежд девушки, Гро, если действительно хочешь, чтобы она была с тобой рядом.

Гро опустил голову и задумался.

— А что, разве наши ребята не вовсю гуляют с француженками в замке? — наконец произнес он.

— Ты тоже можешь гулять, — ответил Ингмар, — с вдовушками, одинокими женщинами, если те согласятся на такие отношения. Но обманывать девственниц я не позволю.

— Раньше вы были других взглядов…

— То было раньше, Гро. И места были другие, и мы были не такие. А здесь нам жить. Мы должны любить эту землю и не обижать людей, которые здесь живут. И женщин, которые так ласково встретили нас. Короче, я разрешу тебе взять Молину к себе в седло, но за все дальнейшее, что произойдет с ней, ты будешь отвечать головой.

— Так что же мне делать?

— У тебя есть выбор, Гро.

Молодой викинг отстал. Ингмар задумался, да так и ехал впереди своего отряда. Солнце стало клониться к закату, и вдали уже замаячили стены родного замка. Далекий звонкий смех заставил графа оглянуться — Молина опять сидела на коне Гро, и они весело разговаривали.

Серьезное обвинение

Какие-то всхлипывания привлекли внимание Ингмара, когда он проходил мимо конюшни. Викинг остановился и прислушался. Кудахтанье кур, поскрипывание яслей — вроде никаких посторонних звуков. Граф повернулся, чтобы пойти дальше, но опять знакомый звук остановил его.

— Бланка! — воскликнул Ингмар, войдя в конюшню. Девушка стояла к нему спиной, уткнувшись в стену из сена, и ее круглые плечи содрогались. Она оглянулась на вошедшего графа красными от слез глазами и попыталась принять непринужденный вид.

— Что с тобой? — мужчина подошел ближе и стал рассматривать дочь начальника стражи в упор. Девушка смутилась и опустила глаза.

— Ничего, мессир, просто споткнулась и ударилась.

— Понимаю, больно очень… — задумчиво проговорил Ингмар и замолк на несколько минут.

— Пошли со мной, есть разговор к тебе, — наконец продолжил он после паузы и, взяв Бланку за руку, повел за собой.

Когда они вошли в комнату графа, Ингмар налил девушке вишневого напитка из кувшина, что стоял на столе. и приказал служанке позвать Клариссу.

— Тут имеются какие-то женские тайны, — сказал он жене, когда та вошла в комнату и удивленно взглянула на подругу, — меня в них, скорее всего, не посветят, — Ингмар состроил загадочно-обиженную физиономию, — поговори с Бланкой, а я пойду по делам.

Страницы: «« « ... 345678910 » »»