Весна. Произведения русских писателей о весне Дмитренко С.
Родителям, учителям и любознательным школьникам
Эта книга не заменяет, а существенно дополняет традиционные хрестоматии и сборники по литературному чтению. Поэтому вы не найдёте здесь многих знаменитых произведений, постоянно перепечатывающихся и включённых в названные книги. К счастью, русская литература неисчерпаемо богата, и расширять свой круг чтения можно бесконечно, было бы увлечение.
Эта книжка – одна из четырёх в серии, посвящённых временам года. Об «утре года», весне и связанных с нею сюжетах рассказывают стихи и проза русских поэтов и писателей XIX – ХХ веков. А открывается сборник русскими народно-поэтическими, фольклорными песнями. Именно весне в нашей народной календарной поэзии посвящено множество песен, присловий, загадок, удивительных по своей художественной красоте и гармоничности. Так, песни масленицы посвящены древнейшему празднику, и разделяющему и соединяющему две половины года – осенне-зимнюю и весенне-летнюю, тёмное и светлое, студёное и солнечное.
В эпоху всеобщего распространения Интернета и лёгкости получения посредством его любой справки и пояснения мы решили обойтись без систематических комментариев к текстам и подробных биографических справок о писателях. Кому-то из читателей они могут понадобиться, кому-то – нет, но во всяком случае каждый школьник получает прекрасную возможность убедиться, что самостоятельный поиск толкований непонятных слов и выражений в Интернете не менее увлекателен, чем знаменитые «стрелялки» и тому подобные аттракционы.
Также надеемся, что чтение книг нашей серии вызовет у школьников желание прочитать и другие произведения прекрасных русских писателей, тем более что некоторые печатаемые здесь стихотворения и прозу мы по понятным причинам вынуждены давать в сокращении.
Доброго вам чтения!
Песня масленицы
- То не ветры буйные взбушевалися,
- То не реки быстрые разыгралися, —
- То люди с масленкой распрощалися.
- Отъезжаю я в леса дремучие,
- Увезу с собой снега сыпучие,
- Снега сыпучие, морозы трескучие.
- А вам – встретить весну красную.
- Ладьте борону, правьте сошеньку,
- Чтоб уработати землю-матушку,
- Чтоб засеять её зерном-золотом…
- Поле – морюшко, хлеб волнуется,
- Наливной колос к земле клонится…
- И пойдёте с серпом гулять по полю,
- Жать, вязать в снопы рожь высокую,
- И на меже в скирды снопы сложите, —
- Полны закрома зерна-золота!
Веснянки
- С летом зимушка повстречалася,
- О здоровьице всё справлялася:
- – Бью челом тебе, лето тёплое!
- – Ой, здорова будь, зима снежная.
- – Почему тебя величают все,
- Меня, зимушку, проклинают все?
- – Потому что ты больно лютая,
- И холодная, и голодная.
- Я же сытое, да и тёплое,
- Все луга, все леса орошаю я,
- Все луга, все леса оживляю я!
- Жаворонки, прилетите,
- Красну вёсну принесите!
- Нам зима-то надоела,
- И весь хлеб у нас поела,
- И дрова все пожгла,
- И солому всю пожгла,
- Молоко всё унесла!
- Жавороночек!
- Принеси весну
- На своём хвосту,
- На сохе, бороне,
- На ржаной копне,
- На ржаной копне,
- На овсяном снопе!
- Жаворонок, жаворонок!
- На тебе зиму,
- А нам – лето!
- На тебе сани,
- А нам – телегу!
- Приди, приди, весна,
- Приди, приди, красна.
- Принеси нам дождя,
- Принеси цветочки
- Нам свить веночки.
- Едет весна, едет
- На золотом коне,
- В зелёном саяне,
- Правой ручкой сеет.
- Везёт, везёт весна,
- Везёт, везёт красна
- Ясные денечки,
- Чистые дождочки,
- Зелёные травы,
- Красные цветочки
- Нам на веночки!
Фёдор Глинка
- Уже душистей стали ели,
- И пахнет в воздухе смолой;
- Уже луга зазеленели,
- И мох кудрится над скалой.
- Разделись синие заливы,
- И лодки ходят по реке;
- Уже заколосились нивы,
- И слышно стадо вдалеке…
- И воздух полон тишиною,
- И как им сладостно дышать!
- Так сердце с жизнью неземною
- Вдыхает неба благодать.
Между 9 марта – 31 мая, 1826
Александр Бестужев
- Чуть крылатая весна
- Радостью повеет,
- Оживает старина,
- Сердце молодеет;
- Присмирелые мечты
- Рвут долой оковы,
- Словно юные цветы
- Рядятся в обновы,
- И любви златые сны,
- Осеняя вежды,
- Вновь и вновь озарены
- Радугой надежды.
<1829>
Фёдор Тютчев
- Как ни гнетёт рука судьбины,
- Как ни томит людей обман,
- Как ни браздят чело морщины
- И сердце как ни полно ран,
- Каким бы строгим испытаньям
- Вы ни были подчинены, —
- Что устоит перед дыханьем
- И первой встречею весны!
- Весна… она о вас не знает,
- О вас, о горе и о зле;
- Бессмертьем взор её сияет
- И ни морщины на челе.
- Своим законам лишь послушна,
- В условный час слетает к вам,
- Светла, блаженно-равнодушна,
- Как подобает божествам.
- <…>
<1838>
Алексей К. Толстой
- Вновь растворилась дверь на влажное
- крыльцо,
- В полуденных лучах следы недавней стужи
- Дымятся. Тёплый ветр повеял нам в лицо
- И морщит на полях синеющие лужи.
- Ещё трещит камин, отливами огня
- Минувший тесный мир зимы напоминая,
- Но жаворонок там, над озимью звеня,
- Сегодня возвестил, что жизнь пришла
- иная.
- И в воздухе звучат слова, не знаю чьи,
- Про счастье, и любовь, и юность,
- и доверье,
- И громко вторят им бегущие ручьи,
- Колебля тростника желтеющие перья.
- Пускай же, как они по глине и песку
- Растаявших снегов, журча, уносят воды,
- Бесследно унесёт души твоей тоску
- Врачующая власть воскреснувшей природы!
25 декабря 1870
Аполлон Майков
- Боже мой! вчера – ненастье,
- А сегодня – что за день!
- Солнце, птицы! блеск и счастье!
- Луг росист, цветёт сирень…
- А ещё ты в сладкой лени
- Спишь, малютка!.. О, постой!
- Я пойду, нарву сирени,
- Да холодною росой
- Вдруг на сонную-то брызну…
- То-то сладко будет мне
- Победить в ней укоризну
- Свежей вестью о весне!
1855
Афанасий Фет
- Какая ночь! На всем какая нега!
- Благодарю, родной полночный край!
- Из царства льдов, из царства вьюг
- и снега
- Как свеж и чист твой вылетает май!
- Какая ночь! Все звёзды до единой
- Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
- И в воздухе за песнью соловьиной
- Разносится тревога и любовь.
- Берёзы ждут. Их лист полупрозрачный
- Застенчиво манит и тешит взор.
- Они дрожат. Так деве новобрачной
- И радостен и чужд её убор.
- Нет, никогда нежней и бестелесней
- Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
- Опять к тебе иду с невольной песней,
- Невольной – и последней, может быть
1857
Николай Некрасов
- Надрывается сердце от муки,
- Плохо верится в силу добра,
- Внемля в мире царящие звуки
- Барабанов, цепей, топора.
- Но люблю я, весна золотая,
- Твой сплошной, чудно-смешанный шум;
- Ты ликуешь, на миг не смолкая,
- Как дитя, без заботы и дум.
- В обаянии счастья и славы,
- Чувству жизни ты вся предана, —
- Что-то шепчут зелёные травы,
- Говорливо струится волна;
- В стаде весело ржёт жеребёнок,
- Бык с землёй вырывает траву,
- А в лесу белокурый ребенок —
- Чу! кричит: «Парасковья, ау!»
- По холмам, по лесам, над долиной
- Птицы севера вьются, кричат,
- Разом слышны – напев соловьиный
- И нестройные писки галчат,
- Грохот тройки, скрипенье подводы,
- Крик лягушек, жужжание ос,
- Треск кобылок, – в просторе свободы
- Всё в гармонию жизни слилось…
- Я наслушался шума инова…
- Оглушённый, подавленный им,
- Мать-природа! иду к тебе снова
- Со всегдашним желаньем моим —
- Заглуши эту музыку злобы!
- Чтоб душа ощутила покой
- И прозревшее око могло бы
- Насладиться твоей красотой.
1863
Алексей Жемчужников
- Весна, весна – по всем приметам,
- Куда теперь я ни взгляну;
- Весна с улыбкой и приветом…
- Затем жить стоит в мире этом,
- Чтоб видеть русскую весну!
- Повсюду жизни дар небесный
- Нисходит радостно к полям, —
- И в то же время повсеместно
- Всё о страданьях смерти крестной
- Великий пост вещает нам.
- То в мир земной, то в идеальный
- Мечты уносятся мои,
- Когда, под благовест печальный,
- В лучах весны первоначальной
- Журчат весёлые ручьи.
1893
Стенькино
Алексей Плещеев
- Уж тает снег, бегут ручьи,
- В окно повеяло весною…
- Засвищут скоро соловьи,
- И лес оденется листвою!
- Чиста небесная лазурь,
- Теплей и ярче солнце стало,
- Пора метелей злых и бурь
- Опять надолго миновала.
- И сердце сильно так в груди
- Стучит, как будто ждёт чего-то,
- Как будто счастье впереди
- И унесла зима заботы!
- Все лица весело глядят.
- «Весна!» – читаешь в каждом взоре;
- И тот, как празднику, ей рад,
- Чья жизнь – лишь тяжкий труд и горе.
- Но резвых деток звонкий смех
- И беззаботных птичек пенье
- Мне говорят – кто больше всех
- Природы любит обновленье!
1872
Арсений Голенищев-Кутузов
- Прошумели весенние воды,
- Загремели весёлые грозы,
- В одеяньях воскресшей природы
- Расцвели гиацинты и розы.
- Принеслись от далеких поморий
- Перёлетные певчие птицы;
- В небесах светлоокие зори
- Во всю ночь не смыкают зеницы.
- Но и в бледной тиши их сияний
- Внятен жизни таинственный лепет,
- Внятны звуки незримых лобзаний
- И любви торжествующей трепет.
- Пробудись же в сердцах, умиленье,
- Расступись, мрак печали угрюмый,
- Прочь гнетущее душу сомненье,
- Прочь недобрые, зимние думы!
- Сердце полно живительной веры
- В эти громы победной природы,
- В эти песни о счастье без меры,
- В эти зори любви и свободы!
1884
Спиридон Дрожжин
- Жар весенних лучей
- И томит и живит,
- С гор спадая, ручей
- По каменьям журчит,
- Старый пахарь межой
- За сохою идёт,
- А в селе за рекой
- Кто-то песню ведёт.
- Смотрит весело день
- На поля и леса,
- Только облачка тень
- Бороздит небеса.
1880
Константин Фофанов
- Остывает запад розовый,
- Ночь увлажнена дождём;
- Пахнет почкою берёзовой,
- Мокрым щебнем и песком.
- Пронеслась гроза над рощею;
- Поднялся туман с равнин.
- И дрожит листвою тощею
- Мрак испуганных вершин.
- Спит и бредит полночь вешняя,
- Робким холодом дыша.
- После бурь весна безгрешнее,
- Как влюблённая душа.
- Вспышкой жизнь её сказалася;
- Ей любить пришла пора —
- Засмеялась… разрыдалася…
- И умолкла до утра!..
1892
- Под напев молитв пасхальных
- И под звон колоколов,
- К нам летит весна из дальних
- Из полуденных краев.
- В зеленеющем уборе
- Млеют тёмные леса,
- Небо блещет, точно море,
- Море – точно небеса.
- Сосны – в бархате зелёном,
- И душистая смола
- По чешуйчатым колоннам
- Янтарями потекла.
- И в саду у нас сегодня
- Я заметил, как тайком
- Похристосовался ландыш
- С белокрылым мотыльком
1887
Марина Цветаева
- Сини подмосковные холмы,
- В воздухе чуть тёплом – пыль и дёготь.
- Сплю весь день, весь день смеюсь, —
- должно быть,
- Выздоравливаю от зимы.
- Я иду домой возможно тише.
- Ненаписанных стихов – не жаль!
- Стук колёс и жареный миндаль
- Мне дороже всех четверостиший.
- Голова до прелести пуста,
- Оттого что сердце – слишком полно!
- Дни мои, как маленькие волны,
- На которые гляжу с моста.
- Чьи-то взгляды слишком уж нежны
- В нежном воздухе, едва нагретом…
- – Я уже заболеваю летом,
- Еле выздоровев от зимы.
13 марта 1915
- Звон колокольный и яйца на блюде
- Радостью душу согрели.
- Что лучезарней, скажите мне, люди,
- Пасхи в апреле?
- Травку ласкают лучи, догорая,
- С улицы фраз отголоски…
- Тихо брожу от крыльца до сарая,
- Меряю доски.
- В небе, как зарево, вешняя зорька,
- Волны пасхального звона…
- Вот у соседей заплакал так горько
- Звук граммофона,
- Вторят ему бесконечно-уныло
- Взвизги гармоники с кухни…
- Многое было, ах, многое было…
- Прошлое, рухни!
- Нет, не помогут и яйца на блюде!
- Поздно… Лучи догорели…
- Что безнадежней, скажите мне, люди,
- Пасхи в апреле?
Москва. Пасха, 1910
Алексей Ремизов
(Из книги «Посолонь»)
Мне сказали, там кто-то пришёл, в сенях стоит.
Вышел я из комнаты, а там, гляжу, – монашек стоит.
– Здравствуй! – говорит и смотрит на меня пристально, словно проверяет что-то.
Маленький монашек, беленький.
– Здравствуй, что тебе надо?
– Так, по домикам хожу. – Подаёт мне веточку.
– Что это, монашек, никак листочки!
– Листочки. – И улыбается.
А я уж от радости не знаю, что и делать. Комната, рамы – и вдруг эта ветка с зелёными, совсем-совсем крохотными маслеными листочками.
– Хочешь, монашек, баранок турецких, у нас тут на углу пекут?
– Нет.
– Чего же тебе, молочка хочешь?
– Нет.
– Ну, яблочков?
– Медку бы съел немножко.
– Медку… Господи, монашек!.. Я тебя где-то видел.
Монашек улыбается.
Крепко держу зелёную ветку. Листочки выглядывают.
Моя ветка, мои листочки!
Монашек стоит, улыбается.
– Динь-динь-динь…
– Кто там?
– Ангел.
– Зачем?
– За цветом.
– За каким?
– За незабудкой.
Вышла Незабудка, заискрились синие глазки. Принял Ангел синюю крошку, прижал к тёплому белому крылышку и полетел.
– Стук-стук-стук…
– Кто там?
– Бес.
– Зачем?
– За цветом.
– За каким?
– За ромашкой!
Вышла Ромашка, протянула белые ручки. Пощекотал Бес вертушке жёлтенькое пузичко, подхватил себе на мохнатые лапки и убежал.
– Динь-динь-динь…
– Кто там?
– Ангел.
– Зачем?
– За цветом.
– За каким?
– За фиалкой.
Вышла Фиалка, кивнула голубенькой головкой. Приголубил Ангел черноглазку и полетел.
– Стук-стук-стук…
– Кто там?
– Бес.
– Зачем?
– За цветом.
– За каким?
– За гвоздикой.
Вышла Гвоздика, зарумянились белые щёчки. Бес её в охапку и убежал.
Опять звонил колокольчик – прилетал Ангел, спрашивал цвет, брал цветочек. Опять колотила колотушка – прибегал Бес, спрашивал цвет, забирал цветочек.
Так все цветы и разобрали.
Сели Ангел и Бес на пригорке в солнышко. Бес со своими цветами налево, Ангел со своими цветами направо.
Тихо у Ангела. Гладят тихонько цветочки белые крылышки, дуют тихонько на пёрышки.
Уговор не смеяться, кто засмеётся, тот пойдёт к Бесу.
Ангел смотрит серьёзно.
– В чём ты грешна, Незабудка? – начинает исповедовать плутовку.
Незабудка потупила глазки, губки кусает – вот рассмеётся.
Налево у Беса такое творится, будь ты кисель киселём, и то засмеёшься. Поджигал Бес цветочки: сам мордочку строит – цветочки мордочку строят, сам делает моську – цветочки делают моську, сам рожицы корчит – цветочки рожицы корчат, мяукают, кукуют, юлой юлят и так-то и этак-то – вот как!
Незабудка разинула ротик и прыснула.
– Иди, иди к Бесу! – закричали цветочки.
Пошла Незабудка налево.
Тихо у Ангела. Гладят тихонько цветочки белые крылышки, дуют тихонько на пёрышки.
А налево гуготня – Бес тешится.
Ангел смотрит серьёзно, исповедует:
– В чём ты грешна, Фиалка?
Насупила бровки Фиалка, крепилась-крепилась, не вытерпела и улыбнулась.
– Иди, иди к Бесу! – кричали цветочки.
Пошла Фиалка налево.
Так все цветочки, какие были у Ангела, не могли удержаться и расхохотались.
И стало у Беса многое множество и белых и синих – целый лужок.
Высоко стояло на небе солнышко, играло по лужку зайчиком.
Тут прибежало откуда-то семь бесенят, и ещё семь бесенят, и ещё семь, и такую возню подняли, такого рогача-стрекоча задавать пустились, кувыркались, скакали, пищали, бодались, плясали, да так, что и сказать невозможно.
Цветочки туда же, за ними – и! как весело – только платьица развеваются синенькие, беленькие.
Кружились-кружились. Оголтели совсем бесенята, полезли мять цветочки да тискать, а где под шумок и щипнут, ой-ой как!
Измятые цветочки уж едва качаются. Попить запросили.
Ангел поднялся с горки, поманил белым крылышком тёмную тучку. Приплыла тёмная тучка, улыбнулась. Пошёл дождик.
Цветочки и попили досыта.
А бесенята тем временем в кусты попрятались. Бесенята дождика не любят, потому что они и не пьют.
Ангел увидел, что цветочкам довольно водицы, махнул белым крылышком, сказал тучке:
– Будет, тучка, плыви себе.
Поплыла тучка. Показалось солнышко.
Ангелята явились, устроили радугу.
А цветочки схватились за ручки да бегом горелками с горки —
- Гори-гори ясно,
- Чтобы не погасло…
Очухались бесенята, вылезли из-под кустика да сломя голову за цветочками, а уж не догнать – далеко. Покрутились-повер-телись, показали ангелятам шишики, да и рассыпались по полю.
Тихо летели над полем птицы, возвращались из тёплой сторонки.
Бесенята ковырялись в земле, курлыкали – птичек считали, а с ними и Бес-зажига рогатый.
Чуть только лес оденется листочками и тёплое небо завьётся белесыми хохолками, сбросит Кострома свою колючку – ежовую шубку, протрёт глазыньки да из овина на все четыре стороны, куда взглянется, и пойдёт себе.
Идёт она по талым болотцам, по вспаханным полям да где-нибудь на зелёной лужайке и заляжет; лежит-валяется, брюшко себе лапкой почёсывает, брюшко у Костромы мяконькое, переливается.
Любит Кострома попраздновать, блинков поесть да кисельку клюквенного со сливочками да с пеночками. А так она никого не ест, только представляется: поймает своим жёлтеньким усиком мушку какую либо букашку, пососёт язычком медовые крылышки, а потом и выпустит – пускай их!
Теплынь-то, теплынь, благодать одна!
Ещё любит Кострома с малыми ребятками повозиться, поваландаться: по сердцу ей лепуны-щекотуньи махонькие.
Знает она про то, что в колыбельках деется, и кто грудь сосёт, и кто молочко хлебает, зовёт каждое дитё по имени и всех отличить может.
И все от мала до велика величают Кострому песенкой.
На то она и Кострома-Костромушка.
Лежит Кострома, валяется, разминает свои белые косточки, брюшком прямо к солнышку.
Заприметят где ребятишки её рожицу, да айда гурьбой взапуски. И скачут пичужки пёстренькие, бегут бегом, тянутся ленточкой и чувыркают-чивикают, как воробышки.
А нагрянут на лужайку, возьмут друг дружку за руки да кругом вкруг Костромушки и пойдут плясать.
Пляшут и пляшут, поют песенку.
А она лежит, лежона-нежона, нежится, валяется.
– Дома Кострома?
– Дома.
– Что она делает?
– Спит.
И опять закружатся, завертятся, ножками топают-притопывают, а голосочки, как бубенчики, и звенят и заливаются, – не угнаться и птице за такими свистульками.
– Дома Кострома?
– Дома.
– Что она делает?
– Встаёт.
Встаёт Кострома, подымается на лапочки, обводит глазыньками, поводит жёлтеньким усиком, прилаживается: кого бы ей наперёд поймать.
– Дома Кострома?
– Дома.
– Что она делает?
– Чешется.
Так круг за кругом ходят по солнцу вкруг Костромушки, играют песенку, допытывают: что Кострома поделывает?
А Кострома-Костромушка и попила, и поела, и в баню пошла, и из бани вернулась, села чай пить, чаю попила, прикурнула на немножечко, встала, гулять собирается…
– Дома Кострома?
– Дома.
– Что она делает?
– Померла.
Померла Кострома, померла!
И подымается такой крик и визг, что сами звери-зверюшки, какие вышли было из-за ельников на Костромушку поглазеть, лататы на попятный, – вот какой крик и визг!
И бросаются все взахлёст на мёртвую, поднимают её к себе на руки и несут хоронить к ключику.
Померла Кострома, померла!
Идут и идут, несут мёртвую, несут Костромушку, поют песенку.
Вьётся песенка, перепархивает, голубым жучком со цветка по травушке, повевает ветерком, расплетает у девочек коски, машет ленточками и звенит-жужжит, откликается далеко за тем синим лесом.
Поле проходят, полянку, лесок за леском, проходят калиновый мост, вот и овражек, вот ключик – и бежит и недвижен – серая искорка-пчёлка…
И вдруг раскрывает Кострома свои мёртвые глазыньки, пошевеливает жёлтеньким усиком, – ам!
Ожила Кострома, ожила!
С криком и визгом роняют наземь Костромушку да кто куда – врассыпную.
Мигом вскочила Костромушка на ноги да бегом, бегом – догнала, переловила всех, – возятся. Стог из цветочков! Хохоту, хохоту сколько, – писк, визготня. Щекочет, целует, козочку делает, усиком водит, бодается, сама поддаётся, – попалась! Гляньте-ка! гляньте-ка, как забарахтались! – повалили Костромушку, салазки загнули, щиплют, щекочут – мала куча, да не совсем! И! – рассыпался стог из цветочков.
Ожила Кострома, ожила!
Вырвалась Костромушка да проворно к ключику, припала к ключику, насытилась и опять на лужайку пошла.
И легла на зелёную, на прохладную. Лежит, развалилась, валяется, лапкой брюшко почёсывает, – брюшко у Костромы мяконькое, переливается.
Теплынь-то, теплынь, благодать одна!
Там распаханные поля зеленей зеленятся, там в синем лесе из нор и берлог выходят, идут и текут по чёрным утолокам, по пробойным тропам Божии звери, там на гиблом болоте в красном ивняке Леснь-птица гнездо вьёт, там за болотом, за лесом Егорий кнутом ударяет…
Песенка вьётся, перепархивает со цветочка по травушке, пёстрая песенка-ленточка…
А над полем и полем, лесом и лесом прямо над Костромушкой – небо – церковь хлебная, калачом заперта, блином затворена.
Путались мышки в поле. Тащили кулёк с костяными зубами: немало их за зиму попало от ребят в норку. А теперь приходила пора за зуб костяной отдавать зуб железный, а много ли надо зубов, мышки не знали.
Путь им лежал полем в молоденький березняк. Там под Заячьими ушками – ландышами, у Громовой стрелки могли они хорошо примоститься и сладить нелёгкое дело. Ни Громовая стрелка, ни белые Заячьи ушки не выдадут мышек.
Прошёл вечор дождик с громом да с молнией, и жарынь, что твоё лето.
Подвигались мышки не споро.
Одна мышка во главе шла, казала дорогу хвостиком, – свистуха отчаянная, дурила всем мышкам голову.
– Никого я не боюсь, – егозила егоза, подшаркивала розовой лапочкой, – самому Коту на лапу наступлю, ищи-свищи, вывернусь!
Пыхтели мышки, диву давались, да отговор сказывали: накличет ещё беды какой,
ног не соберёшь.
А уж Кот-Котонай и идёт с своей Котофеевной, пыжит седые усищи, поёт песенку.
Мышка на него:
– Кто ты такой?
– Да я Кот-Котонай! – удивился Кот.
– А я тебя не боюсь.
– Чего меня бояться, – завёл Котонай сладко зелёные глазки, – я ничего худого не сделаю.
– А тебе меня не поймать!
– Ну, это ещё посмотрим.
– И не смотревши…
Но уж Кот наершился, прицелил глаз, хотел на мышку броситься.
А мышка стала на пяточки, поджала хвостик промеж лапок, пошевеливает хвостиком.
– Нет уж, – говорит, – так этого не полагается, ты сядь вот тут на камушек и сиди смирно, а нам давай твою Котофеевну, и пускай она меня ловит.
Потянулся Кот-Котонай, мигнул Котофеевне. Пошла Котофеевна к мышкам, сам уселся на камушек, задрал заднюю лапу вверх пальцем, запрятал мордочку в брюшко, стал искаться.