Конкурс неприятностей Волынская Илона
– Обычно все в порядке! – возмутилась я. – Если не считать, что плавает он с конем. То есть, если по-нашему, все норм! Только сегодня…
– Обычно норм, и только сегодня… – перебивая мое бормотание, задумчиво сказал он. – Что у вас в школе творится?
Я открыла рот… и закрыла. Гибель Банни можно считать жуткой ошибкой, исчезновение Ольги – ее личной проблемой, а сегодняшний случай с Костиком – просто несчастным случаем… Но и то, и другое, и третье разом случайностью быть никак не могло!
Глава 4
Миша
– Желтые не годятся, – доносящийся сквозь приоткрытую дверь седловой Колькин бас звучал безапелляционно, как у Сергея Зверева, делающего прическу Пугачевой. – В них ноги становятся во – как тумбы! Только черные, черные стройнят! Смотри, что я купил!
Последовала пауза… и Олег, мой дружбан Олег, кмс по фехтованию и мастер спорта по стрельбе, восторженно выдохнул:
– Обалденные!
– А то! – со скромным торжеством прогудел Колян. – У них там та-акие классные скидки – я еще и вот взял…
– Какая брендовая вещь! – протянул Олег. – И ка-ак идет!
Направляющийся к седловой немолодой жилистый мужик взялся за ручку двери… и остановился, с интересом прислушиваясь к доносящемуся изнутри разговору.
– Надо будет укладочку сделать! – мечтательно протянул Олег. – Плетешь такие коротенькие косички и фиксируешь их резиночками, я в одном магазинчике видел как раз в тон. И еще челочку наверх поднять!
Так, я не хочу, чтоб меня видели с этими людьми!
Незнакомый мужик заржал… (блин, пора уже отучиться употреблять это слово на конюшне, а то все сразу начинают искать лошадь!) и распахнул дверь. В проеме нарисовался Колька… с трудом балансирующий на одной ноге. На вторую накачанную, перевитую узлами мышц ножищу он сосредоточенно натягивал… черную конскую ногавку. Рядом Олег с интересом крутил такой же черный новенький вальтрап.
– Хороший набор, особенно если со скидкой, – разглядывая эту «картину маслом», кивнул мужик и даже пощупал вальтрап. – Только рано вам думать, как коня перед соревнованием начесывать, – вы ж дальше строевой рыси не продвинулись! Девчонки вам лошадок поседлали – чтоб через пять минут все трое были на поле!
Я влетел мимо него в седловую и захлопнул за собой дверь.
– Две ногавки ты на свои ноги напялишь… конь недоделанный… – прорычал я. – А еще две куда – на руки?
– У Олежки еще две одолжу, – смущенно стаскивая ногавку, пробурчал Колян. – Хорошие ж вещи, надо примерить…
– Ага, вдруг велики окажутся… жеребцу, – закивал я. – Парни, вы офонарели? Вот что мужик про вас подумал?
– Да ла-анна-а тебе, кэп! – вклинился Олежка. – Все мужик понял, тоже ведь конник.
– Тоже? А кто еще? – старательно изумился я. Эти двое вообще ни фига не делают! Одному Лидка не нравится, а второму Ольга, наоборот, нравилась… и теперь он весь в растрепанных чувствах по поводу ее исчезновения.
– Быстро шуруйте в конюшню, а то девки нам устроят!
– Как тебя твоя Саша построила… не, взнуздала! – протянул Колян.
– И заседлала! – многозначительно поиграл бровями Олег.
– А не пошли бы вы оба…
– Да-да, в конюшню!
– Ничего она не моя! – пробурчал я вслед наглой парочке. Хотя раз со мной занимается – значит, моя. В какой-то мере… Ровно как Топаз – мой конь.
Настроение почему-то сразу испортилось. Впрочем, знаю почему: сейчас Сашка опять начнет мне вкручивать, какой я тупой, ничего не умею и делать не хочу… Я свернул к деннику Топаза, ребята отвалили на другую сторону конюшни, откуда немедленно донеслись скандальные вопли Лиды. Фиг с ней, меня моя лошадь ждет… и девушка тоже…
Саши в конюшне не было, только стоял на развязке полностью снаряженный Топаз. А вдруг она заболела после того раза? Или просто на поле ждет? Издеваться будет: типа, сам доехать не можешь? Я поглядел на коня. В ответном взгляде Топаза было явное ехидство – в этой конюшне надо мной издеваются все!
Я боюсь лошадей. Не, не так чтоб ай-яй-яй, сейчас упаду! Просто мне не нравится зависеть от здоровенной скотины, которая явно себе на уме! Плавание и бег – это ты сам, твое тело, подчиняющееся приказам твоей воли. Пистолет – продолжение руки, да и шпага тоже. Но как можно выступать вместе с конем, которому твоя победа на фиг не нужна и вообще неизвестно что стрельнет в башку? Но если я не научусь ладить с этими непарнокопытными, мне от четырехборья к пятиборью не перейти никогда – так и буду спортбомжом, ни туда ни сюда.
Под пренебрежительное фырканье коня я взгромоздился ему на спину. Так, повод между мизинцем и безымянным, вдоль ладони и выходит на указательный… Теперь надо это… дать шенкель. Получите… я сжал ноги на конских боках. Конь стоит. Я подергал повод. Стоит.
– Жалко, друг, у тебя нет стартера, – вздохнул я.
Топаз тоже вздохнул… и нехотя направился вон из конюшни – на ходу он все время тихонько, едва слышно ржал не ржал, а вроде как бормотал. Это неожиданно успокаивало, совсем как урчание кота, когда его чешешь. Мы вплыли на конкурное поле и обнаружили там Кольку с Олегом – тоже верхом, но без неизменной Лиды поблизости – и того самого немолодого жилистого мужика, что шуганул нас из седловой.
– Здравствуйте, де-евочки! – он окинул напряженно застывшего в седле меня насмешливым взглядом.
Я оглянулся – Саша с Лидой наконец появились? На конкурном поле никого, кроме нас, не было.
– Мы это… мальчики. – мрачно пробурчал Колян.
– Что вы говорите! – ласково протянул мужик. – А опаздывать могут только девочки!
Теперь Колькин мрачный взгляд достался мне.
– Я обычно начинающих не беру, – добродушный тон сменился улыбочкой людоеда в процессе разделки тушки. – Но уважаемый мной человек сказал, что вам надо готовиться к конкуру… а дальше дешевых покатушек дело пока не пошло. Придется вами заняться. Меня можете звать Петровичем, меня все так зовут.
«Покатушки» в сочетании с «девочками» звучало совсем стремно. Колька с Олегом почему-то опять уставились на меня: а я что, главная девочка, что ли?
– Так, десять минут шаг, для разогрева, потом десять минут строевая рысь… и не надо делать вид, что вас этому не учили! Потом снова шаг! А вот какого хрена вечнозеленого сидим, глаза вытаращили, как новогодние елки в кадушках? – эхо от его рыка прошлось по всему полю, мячиком отскакивая от препятствий. – Ты, прыщ-с-горы, как собрал лошадь, что у Топаза голова болтается как продукт жизнедеятельности в полете?
Поняв по имени коня, что прыщ-с-горы – конкретно я (вау, рифма!), я потянул повод, заставляя Топаза приподнять голову. Дальше последовала долгая речь, описывающая сложные отношения между мной, поводом, Топазом, длиннющим хлыстом-шамбарьером[11] в руках Петровича, остальными пятиборцами, седлом, оградой, полем и почему-то тучками в небе. Единственной фразой на классическом русском оказалась:
– Не дергай повод – ты должен собрать лошадь, а не башку ему оторвать!
Под неумолчные пассажи Петровича мы двинулись по полю шагом, то и дело меняя направление и аккуратно вписываясь между препятствиями. Топаз-собака-ты-хоть-и-конь-что-ж-ты-делаешь-какого-меня-так-трясет!
– Коленями работай, а не задницей… И на заднюю луку не заваливайся! – немедленно заорал Петрович.
– С Лидкой проще было, хотя теперь я понимаю, в кого она такая матерщинница! – разъезжаясь со мной левым плечом, бросил Колян.
– Не болтать, девочки! – заорал всевидящий-всеслышащий Петрович.
– Мы не девочки! – снова рявкнул Колька и огреб немедленно, метко и едко:
– Ка-анешна, какие вы девочки! До девочек вам еще как до Луны на карачках!
Ровненько и в такт зацокали копыта. На поле выезжали уже знакомый мне Бахтат с еще лучше знакомым Арсеналом, только в седле Арсенала сидела Лида, а верхом на Бахтате – Саша.
«Как бабочка на мамонте», – почему-то подумал я. Чёй-то меня на художественные образа прошибло? А еще со вчерашнего дня я знал, какая у Сашенции тонкая талия и мускулистый живот. Пока мы ехали вместе на Бахтате, она все время напрягала мышцы, отталкивая мои руки и давая понять, что совместное бултыхание в заливе не повод для знакомства. А я бы убрал, правда… только пальцы точно свело, наверное, перемерз в воде, хоть и лето.
Девчонки проехали мимо – кони перебирали копытами в такт, легко выплетая ту самую строевую рысь, над которой мы так мучаемся! Я смотрел Саше вслед, на встрепанную косичку в стиле Китнисс[12]. В прошлом году я с девчонкой из балетного училища встречался, Риткой зовут… Не сложилось, стерва была редкостная. Хотя, конечно, осанка, походка – обалдеть. Но даже у нее не было вот такой, как струна, изящной и сильной спины.
– Девочки! – Петрович гаркнул так, что я чуть из седла не вывалился. – Которые по половой принадлежности, а не по жизни! Сашка! Лидка! Я сегодня этих вот соплежуев буду галопу учить, а ну-ка покажите, как это должно выглядеть!
– Сашка ж на Бахтате, Петрович! Она боится! – сложив руки рупором, проорала в ответ Лида и засмеялась.
У Саши вдруг стало строгое лицо, она резко бросила что-то и… выпрямилась, словно глубже погружаясь в седло… потянула повод… Так-так-так-так… ритм копыт Бахтата резко изменился. Тадаа-так-так-тадаа-так-так… Громадный черный конь начал разгоняться, как идущий на обгон джип… Сашка чуть выдвинула правое плечо, а глаза ее вспыхнули сумасшедшим азартом! Бахтат сорвался в галоп. Вж-ж-жж! Меня обдало теплым, пахнущим конским потом воздухом. Грохоча копытами, вороной лтел по кругу, он мчался, он отрывался, и не было ему ни препон, ни преград! И вместе с ним летела Саша, а лицо ее было неузнаваемо – светилось каким-то безумным восторгом и хищной радостью!
– Петрович, ослеп?! – с другой стороны ограды подскакала местная завуч Светлана Викторовна верхом на аккуратной, как статуэтка, кремовой кобылке. – Бахтат понес!
– Сашка его держит, – хладнокровно бросил Петрович, с таким же хищным азартом отслеживающий каждое движение коня и всадницы. – На барьер давай!
Саша двинула коленями. Мгновение казалось, громадине Бахтату плевать на приказ маленькой всадницы. А потом бешеная скачка приобрела новый, совсем особый разлет, Бахтат сорвался с правильного круга, подлетел к барьеру… Это было самое прекрасное зрелище на земле, куда там тому выпендрежнику Костику, – громадный черный конь и невысокая девушка взлетели над барьером как… ну тоже как бабочка! Только Бахтат был, наверное, самой крупной и тяжеловесной бабочкой на свете!
– Взяла! – выдохнула Светлана Викторовна.
Лидка издала короткий вопль – то ли восхищения, то ли ревности – и подняла в галоп своего Арсенала. Вытянувшись в струнку, светлый ахалтекинец нагонял вороного. Сашка обернулась на скаку, что-то крикнула… Арсенал скакал рядом с Сашиным вороным… и оба коня одновременно, голова к голове взвились над препятствием!
Две молнии – черная и светлая – просвистели над барьером, дружно ударили копытами в землю и поскакали дальше. Девчонки хохотали. А я… сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел!
– Ну класс! – аж подпрыгивая в седле, выпалил Олег и впервые поглядел на Лиду с интересом.
– Класс, а ты не свисти – у школы денег не будет, – кивнул Петрович.
На лицо Светланы Викторовны стремительно набежала тень. То есть она и раньше мрачная была, а тут совсем потемнела.
– Вы у меня всю жизнь денники драить будете! – крикнула она девчонкам. – Не хватало еще, чтоб шеи себе сломали, мало нам неприятностей!
– Сашка очень выросла последнее время… и я не в смысле сантиметров, – невозмутимо хмыкнул Петрович. – Ты чего ее на соревнования не выпускаешь?
– Выпускала два раза, – бросила Светлана Викторовна. – Без особого результата.
– Так с тех пор сколько прошло! – дернул худым плечом Петрович. – Сама знаешь, что за танк Бахтат – его полдня разогревать надо, а девчонка на одном шенкеле в галоп подняла, – и, не дожидаясь ответа, звучно хлопнул в ладоши: – Все, концерт окончен! Девочки, которые и вправду девочки, валят на выездковое поле и работают там. Девочки, которые думают, что они мальчики, учатся поднимать коня в галоп, а кто не научится – записывается в девочки навсегда и с присвистом! А ну, поехали!
И – да, девчонки уехали, а мы поехали. Я лично поехал мозгами минут через тридцать: просто вдруг понял, что ветер хлещет в лицо, а Топаз подо мной идет приличным галопом, причем я вроде как дал ему шенкель, а он послушался. И как только я понял, что все это правда… Петрович объяснил нам, что мы безрукие-безногие и на сегодня у него уже нет сил с нами долбаться, так что мы можем валить на фиг. Ну я лично не свалил, а свалился – кулем из седла. Постанывая и цепляясь за стремена, поднялся. А злобная-тварь-Петрович только бросил:
– Лошадей в конюшню и почистить! Сами! – и ушел, оставив нас с парнями скрюченными в разных позах возле ехидно взирающих на нас лошадей.
– О, девчонки возвращаются! Лидуся! – вдруг жалобным паровозом прогудел Олег. – Отведи нас в конюшню, пожалуйста!
– Отведу, привяжу, почищу, овса задам – и коню, и тебе! – рявкнула жестокая Лида.
Девчонки шли обратно от выездкового поля, уже ведя коней в поводу. Теперь к ним присоединилась та мелкая, что пыталась использовать Колькины трусы вместо корды, с таким же мелким лохматым пони. Под Сашиным жалостливым взглядом я попытался выпрямиться, ноги прошила острая боль, и я снова подвис на седле. И это после прошлого раза, когда я весь из себя был героический спаситель! Мама, роди меня обратно!
– Ты иди потихоньку… – забирая у меня Топаза, тоном заботливой медсестры выдала Саша. – А я Топаза вместе с Бахтатом поведу.
Мелкая Сашкина подружка тактично учесала вперед со своим пони, Лидка, наоборот, отстала – парни хором уламывали ее взять их на буксир.
– Лучше б я, как раньше, с тобой занимался, – передергиваясь от боли при каждом шаге, простонал я. – И откуда этот Петрович только взялся!
– Я его попросила с вами поработать, – Саша развернула коней к конюшне.
– За что?! – взвыл я, хотя и не слишком громко. Услышат парни – убьют. Если я не пришибу ее раньше. – Я ж тебе вроде как жизнь спас! Где благодарность?
– Ну так это она и есть, – невозмутимо объявила предательница. – Ты ж хочешь в этом вашем пятиборье участвовать? С нами вы никогда не научитесь, а Петрович вам быстро… попы в седла вправит. Между прочим, я его два дня уговаривала, даже пирог ему испекла.
Мало того что Петрович поиздевался над нами в свое удовольствие, так ему за это еще и пирог. А мне мало того что боль в ногах, так еще и сервис закончился, коня теперь самому чистить придется.
– Один плюс в тренировках у Петровича все же есть. Ты соглашаешься со мной разговаривать.
Она принялась рассматривать битый асфальт на дорожке к конюшне, точно мы все могли споткнуться: она, два жеребца и я.
– Можно про кино поговорить, – нейтрально предложил я. – Ты какие фильмы любишь?
– Ну… детективы, приключения… Ужастики совсем не люблю.
Класс! Без ужастиков я вполне обойдусь – главное, что не розовые девчачьи сопли в сахаре!
– Так, может, мы… – уже подходя к конюшне, начал я.
Мелкая Сашина подружка вдруг высунулась из дверей и безапелляционным тоном сообщила:
– Вы такие милые, что прям неловко вас прерывать, но тут такое делается! Привяжите лошадей снаружи, а сами быстро сюда!
Кто знает, сколько дают за детоубийство? Судя по Сашиному разъяренному взгляду – она идет в сообщники. Хотя лучше бы в кино.
– Ну, Полинка, я тебе сейчас устрою! – прошипела она, пытаясь всучить мне поводы коней.
– Я тоже хочу! – возмутился я. И только когда мы уже привязали лошадей и сами рванули внутрь, сообразил, что делаем именно то, что чего Полинка и хотела.
– Тихо вы! – шикнула она. – Топочете хуже лошадей! Давайте за мной! – и на цыпочках прокралась по коридору пустой конюшни к обшарпанной фанерной двери кабинета завуча. И прильнула ухом к щели.
– Тебе родители не говорили, что подслушивать плохо? – прошептал я – не хватало, чтоб завуч попалила нас вместе с наглой малолеткой!
– Конечно плохо! – прошипела девчонка. – Хорошо подслушивать – это на расстоянии три километра с помощью спецустройств, мой папа обычно так делает! Вы слушать будете, или мне еще поучить вас плохому?
– Все, я таки ее убью! – я шагнул вперед, когда Саша удержала меня:
– Погоди… Знакомые голоса… – и приникла ухом к двери.
Если она и дальше будет держать меня за руку, можно и поподслушивать. Я тоже прижался к двери, стараясь расположиться поближе к Саше – ее глаза оказались прямо передо мной, и… губы тоже. А ведь я уже с девчонкой целовался – с Риткой. А Саша тоже уже… или еще? Удастся раскрутить ее на это дело или… Ее губы вдруг вытянулись трубочкой… но не для поцелуя, а будто она присвистнуть хотела, а глаза широко распахнулись, и она стиснула мою руку… А? Чего? Не понял…
– Школа практически не функционирует! – сквозь щель в двери был слышен противный мужской голос.
– Что вас не устраивает? У нас тренируются дети, пятиборцы вот, по договоренности со Спорткомитетом…
«Пятиборцы – вот, – мысленно согласился я, – и даже ближе, чем вы думаете».
– По выходным – группы иппотерапии. Наконец, у нас спортивные победы – что еще требуется от конно-спортивной школы?
– Вот-вот… В условиях жесточайшего кризиса и настоятельной необходимости проведения реформ тратить государственные деньги на ваше бессмысленное учреждение! – брюзгливо проскрипел мужик.
– Это кто? – косясь на дверь, одними губами спросил я у Саши.
– Администратор, – так же одним губами выдала она, одновременно руками изображая над головой то ли рога, то ли корону. Короче, то ли местный черт, то ли местный царь, в общем власть, чтоб ее…
– Представитель администрации считает спорт бессмысленным, – донесся из кабинета вкрадчивый голос завуч.
– Вы что – футбол? – возмутился Администратор. – Вы собираете стадионы? У вас фанаты с флагами бегают? Спо-орт они! Ну хоккей еще спорт, ну там всякие боксы… А другие-прочие скалолазатели с кониездителями – явные пережитки прежней, коррумпированной власти и прожиратели государственных средств! Я за вашими лошадями все время наблюдаю – так и жрут, так и жрут, бюджетными деньгами хрустят, дармоеды!
– Лошадей не трогайте, пожалуйста! – голос у Светланы Викторовны стал как… свист хлыста, аж страшно. – У нас отличные конкурные лошади, призеры, бесценный генофонд…
– С лошадками вашими… бесценными что-то странное, – подхватил тему Администратор. – Сперва история с этим… – слышно было, как он шуршит бумагами, – …клеппером Ганнибалом, которого зачем-то продали на бойню. А денежки непонятно где, по документам не проходят! – злорадно пропел он.
– Мы оба прекрасно знаем, кто продал Банни на бойню, – устало сказала Светлана Викторовна.
– Наверное, тот, кто подписал документы на продажу? – невинно протянул Администратор.
За дверью повисло долгое, тяжелое такое, как подвешенный над головой кирпич, молчание.
– Я даже не знаю – удивляться вашей наглости или как? – наконец вздохнула завуч.
– Давайте держаться в рамочках, уважаемая Светлана Викторовна! – важно объявил Администратор. – Вместо одной пропавшей лошади вы вдруг привозите трех… а по сметам они у нас не проходят, то есть корма незаконно жрут… и бойня претензии предъявляет, говорят, вы лошадей у них украли! С техникой безопасности тоже не очень: мальчик вон в больнице лежит. А в крови у него, между прочим, обнаружен наркотик! Допинг принимают ваши спортсмены, а вы говорите – дети!
– Какой допинг? Зачем бы Костику допинг на тренировке? – изумленно переспросила Светлана Викторовна. – То есть он вообще не принимает ничего такого!
Сашка по другую сторону двери прерывисто вздохнула. У нее что-то было с этим Костиком? Нет, вот зачем я его вытаскивал?! Топить таких Костиков, как по деревням лишних котиков!
– Уж не знаю зачем, – уклончиво ответил мужик. – Но информация о пристрастиях ваших так называемых спортсменов уже в Спорткомитете – будут разбираться, какой он кмс и как свои звания добыл!
– Кто ж ее так шустро передал, эту информацию? – в голосе завуча проскользнуло шипение разъяренной кошки.
– Активисты. Неравнодушные люди, настоящие борцы с коррупцией, – гордо объявил Администратор.
– Семнадцатилетний коррупционер Костик, – саркастично бросила Светлана Викторовна.
– С коррупцией надо бороться с самого раннего возраста! Надо еще выяснить, какую роль ваш Костик сыграл в исчезновении девочки… как ее… Юли!
– Ольги, – поправила Светлана Викторовна.
– Милиции уже тоже все известно: наркоман в коллективе – это, знаете ли, для них зацепочка. Вас, Светлана Викторовна, я, конечно, понимаю – неохота на старости лет за кражу лошадей сесть… или за организацию наркоманского притона.
Атмосфера по ту сторону фанерной двери стала настолько зловещей, что у меня аж ухо закололо.
– Ни денег, ни репутации! – вещал мужик. – Но все можно обсудить, договориться… Есть деловые люди, при деньгах…
– Вы имеете в виду спонсоров? – настороженно спросила Светлана Викторовна.
– Это при прежней, коррумпированной власти спонсировали всякую… мутотень, а сейчас все по европейским стандартам – бизнес и еще раз бизнес!
– По европейским стандартам, конный спорт очень популярен. Спорт королев, – все еще сопротивлялась Светлана Викторовна.
– У нас как у независимой европейской страны – свои независимые европейские стандарты, – отрезал Администратор.
– Так при чем тогда ваши деловые люди, если они не собираются нас спонсировать?
– Ну, Светлана Викторовна, голубушка… – явно подражая кому-то, затянул мужик. – Я думал, у нас наметилось… взаимопонимание. – В очередной раз воцарилось многозначительное молчание, только тихо шелестели бумаги. Полинка, как брошенный щенок, заметалась у закрытой двери, отыскивая щелочку, достаточно большую, чтобы приникнуть к ней глазом… и с тихим хрустом впечаталась лобешником в старую фанеру.
– Что там шуршит? – неожиданно громко спросил мужик.
– Может, ребята лошадей привели, – раздался стук отодвигаемого стула и звучные шаги – каблуками ботинок по бетону.
Стремительный вихрь движения охватил коридор – аж солома взметнулась. Светлана Викторовна распахнула дверь… Посмотрела направо – пустой коридор, налево – пустой коридор. Сквозь верхнюю решетчатую часть ближайшего денника ей приветливо фыркнул гнедой двухлетка.
– Никого здесь нет, – бросила она через плечо.
– Как же никого – а мы? Самые главные люди! – типа, пошутил Администратор. – Если уж мы не договоримся…
– Я подумаю над вашими словами, – процедила завуч. – А сейчас мне, извините, надо работать.
– Работа – это важно. Пока она есть, – насмешливо одобрил мужик. – Так что подумайте, Светлана Викторовна, главное, чтоб до чего разумного додумались. А я пока поеду, засиделся тут у вас. Увидимся… – Мужик неопределенно помахал Светлане Викторовне и, подобрав портфель под мышку, деловито почесал на выход.
Светлана Викторовна глядела ему вслед, пока он не скрылся в залитых солнцем дверях конюшни.
– Тренеров, конюха и наездников сюда. Всех, даже новичков, – негромко бросила она, повернулась на каблуках и с треском захлопнула за собой хлипкую фанерную дверь.
Пару мгновений в конюшне царила настороженная тишина. Потом дверца денника качнулась, из-за нижней цельнометаллической части поднялись головы – моя, Сашина… от Полинки один только высокий хвост торчал: ну, мелкая – она и есть мелкая.
– Она знает, что мы здесь? – с почти суеверным страхом глядя в сторону кабинета, прошептала Полинка.
– Надеюсь, она не знает, что это именно мы, – Саша обняла гнедого за голову, погладила по носу. – Спасибо, Димка, умный мальчик, тихонько стоял, не шалил, маленький, я тебе завтра яблочко принесу.
Ага, я тоже благодарен этому «маленькому», что он бухнул свое копыто не прямо мне на руку, а в целых двух миллиметрах от нее! Стараясь не стукнуть металлической дверью, мы выскользнули из конюшен и зашагали к конкурному полю.
– Что он такое нес? – Саша возмущенно размахивала руками. – Костик – наркоман, он что-то сделал с Ольгой? Люди какие-то деловые… Чего ему вообще надо?
– Им всем всегда одного надо – бабла! – влезла Полинка. – А вот на чем конкретно он собирается его получить… – она пожала плечами.
Я свернул к то ли задирающимся, то ли клеющим Лидку парням. Своего обожаемого Петровича пусть Саша берет на себя.
И без того крохотный, кабинет сейчас казался спичечным коробком, набитым жуками. Мы с парнями жались к стенке – на лампе под потолком было бы удобнее, но она меня не выдержит. Противоположную стенку подпирали Петрович с дядей Гришей, в единственном облезлом кресле шло тихое агрессивное шуршание – там каким-то чудом умостились Лида, Полинка и Настя. Саша устроилась прямо на полу, обняв колени. Не надо было мне лезть в кабинет первым, смог бы сманеврировать так, чтобы она опиралась на мои ноги.
Светлана Викторовна перебирала бумаги на столе – складывала их в аккуратную кучку, подравнивала края… и тут же начинала по одному листику перекладывать на другую сторону стола.
– У меня сложилось неприятное впечатление… что нашу школу хотят закрыть, – наконец отрываясь от бумаг, делано-равнодушным тоном обронила она.
Ого, а она не тянет… коня за гриву! Лидка резко вскинула голову, дядя Гриша неловко переступил с ноги на ногу, Петрович мрачно скрестил руки на груди.
– Это еще не точно! И мы поборемся, – взмахивая рукой, точно держала в ней хлыст, отрубила завуч. – Конечно, лучше нам найти спонсоров… – Она снова увлеклась бумагами, старательно не глядя на Полинку.
Девчонка печально вздохнула:
– Я попробую, но… – она с сомнением покачала головой. – Не знаю…
Светлана Викторовна молча кивнула, давая понять, что приняла и ее обещание, и ее сомнения:
– Но рассчитывать на это мы не можем. Нам нужно доказать администрации, что мы полезны, а для этого единственный путь – соревнования.
– Захотят – закроют. Начальство – оно что угодно может, – пробурчал дядя Гриша.
– Победителей закрыть сложнее, чем проигравших: мы сможем обратиться в Спорткомитет, на телевидение, мало ли куда еще… Но для этого надо как минимум быть победителями, – она впервые подняла голову и уперлась в нас взглядом таким жестким, словно наждаком по физиономии провела. – Все помнят, что через две недели мы принимаем открытый региональный чемпионат? Победители войдут в сборную области и поедут на чемпионат страны. Учитывая, что мы школа Олимпийского резерва, а все остальные – частные конюшни, еще неделю назад у нас были самые высокие шансы. Но сейчас самые лучшие… – она покосилась на Лидку и исправилась, – двое лучших наших спортсменов… выбыли.
– Костик очнулся? – мрачно спросила Лида. Что об Ольге никаких вестей мы все и без того знали.
– Его держат без сознания. Что-то там с внутричерепным давлением, – махнула рукой завуч. – Похоже, Арсенал все же успел ударить его.
Мне показалось или все и правда посмотрели на меня? Эй, народ, а совесть? Как смог, так и вытащил, какие претензии?
– Все на каникулах, парней у нас вообще не осталось, – вот теперь завуч точно уставилась на меня.
Неужели просекла, кто подслушивал? Ё-ё, если она пожалуется нашему тренеру по пятиборью, он меня закопает, выкопает, заставит пробежать тысячу метров и на финише закопает снова!
– Петрович, как? – спросила завуч. – Сможет кто-нибудь из этих молодых людей прыгать?
– Лишь бы не с моста! – вырвалось у меня.
Петрович одарил меня мрачным взглядом, и я понял, что лучше мне завтра прыгнуть. Через барьер.
– Так или иначе, на лошади или под лошадью… Не научу, так прикончу, – пообещал Петрович.
Блин, мост сразу как-то обрел привлекательность!
– Отлично! Значит, через две недели вы, все трое, едете на чемпионат! – и она хлопнула ладонью по столу.
Стою. Хватаю ртом воздух. Если глаза у меня такие же большие, как у Кольки с Олегом, значит, они вот-вот не поместятся на морде.
– Рисковая ты баба, Светлана Викторовна, – меланхолично выдал Петрович.
– Спокойно! – окриком, как разгулявшегося жеребца, она заставила рокот голосов смолкнуть. – Костика мы в первый раз выпустили на соревнования после месяца тренировок – и какой всадник вырос!
– Так то ж совсем детские были! – пробурчал дядя Гриша.
– А сейчас конкурентов практически нет! – завуч взмахнула стопкой листков. – Народу раз-два и обчелся, и все подали заявки после того, как Костик выбыл! Если там не затесалось какого неизвестного самородка, все они такие же олухи и неучи, как и наши!
– Спасибо большое от олухов и неучей, – я прижал руку к сердцу.
– Но при этом вы трое – опытные спортсмены, знаете, как с мандражом справляться…
Еще бы знать, как справляться с лошадью!
– Арсенала дадите? – сам не веря, что сейчас это говорю, выпалил я.
– Эй, крутой мальчег, ты не охамел? – вскинулась Лидка.
– Погоди, Лид… – поморщилась Светлана Викторовна. – Дам Арсенала, Топаза и Симку! Поставим вам легкий класс, там максимальная высота препятствий – сто сантиметров. Такое Арсеналу – тьфу и растереть копытом, ты, главное, в седле крепко держись, а он вывезет! Топаз с Симкой тоже не подведут, так что, если повезет…
– …мы получим свой разряд по конному и сможем наконец полноценно перейти в пятиборье. А остальное доберем потом тренировками, – бросил я парням. Колян с сомнением покачал головой, но возражать никто не стал – понимали, что это наш шанс!
– Арсенала ему? – Лида стала раздуваться… буквально как в мультиках – надулись щеки, поднялась на вздохе грудь, даже плечи, кажется, раздулись как воздушные шары. – Я, значит, впахивай, а этот…
– Получишь ты Арсенала! – рявкнула Светлана Викторовна. – Парней поставим первыми, потом детей… Арсенал успеет отдохнуть – и ты едешь на нем конкур! А еще у тебя Дама на выездку!
– Дама такая гладительно-целовательная лошадь, что если дяденьки из администрации увидят, как она ножками пируэты выделывает, ни за что школу не закроют, – задумчиво проговорила Полинка, дитя вредное, но житейски мудрое. – Главное, чтоб среди этих административных дяденек случилось достаточное количество тетенек.
– Тетенек обеспечим, – энергично кивнула Светлана Викторовна. – Не исключено, что с дитями, лишь бы погода не подвела. А ты тридцать пять сантиметров уже берешь?
– Она сегодня с Портосиком пятьдесят пять взяла, – тихо сказала Саша.
– Поедешь в детской группе. Ты… – она перевела полный сомнений взгляд на Настю. – Наверное, не захочешь?
– Почему? Захочу! – неожиданно вскинулась Настя и тут же мечтательно протянула: – Ка-акая я крутая буду в школе!
– Не круче меня! – ревниво отбрила Полинка.
Светлана Викторовна поморщилась, но одергивать их не стала.
– С Дамой работает Лида, а график тренировок с Арсеналом согласуете с Мишей, – закончила она. – Петрович, проследи, чтоб они сами не уморились и коня не заездили.
Лида шумно выдохнула… и на глазах у нее заблестели слезы:
– Вы думаете, я… справлюсь?
– Мы в тебя верим, – мрачно буркнула Светлана Викторовна и тихо вздохнула: – Что нам еще остается.
Я попытался перехватить взгляд Саши – а она что думает насчет всей этой авантюры? – но она на меня даже не посмотрела. Мне был виден только ее профиль – четкий и строгий, как на медали. Моя девушка… ну, мой недавний тренер… отчаянно старалась сохранить хладнокровие. А ведь Светлана Викторовна ничего не сказала про Сашу! Может, не успела еще? Ну так уже пора!
– Ах да, Саша… – точно прочла мои мысли завуч. – Как в берейторе я в тебе уверена, но соревнования… – она с сомнением пожала плечами. – Но если хочешь, можешь взять… Бахтата. – Она решительно сгребла свои бумаги и направилась к выходу из кабинетика. – И я очень прошу вас… – она остановилась в дверях. – Никаких происшествий! Совсем никаких! Если кто-нибудь опять пропадет, утонет, убьется… да просто споткнется – нас закроют и никакие победы уже не спасут!
Взрослые гуськом потянулись из кабинета.
– Да-а-а, подруга… – трезво, без всякого хныканья протянула Лида. – Прикольно. Вот уж точно: мои проблемы с Бахтатом – теперь твои проблемы с Бахтатом. Эй, вы, девочки Сью из Ener-G Horse Riders![13] Надо еще сена лошадям натаскать! Шевелитесь, я одна этот стог переть не буду!
– Помалкивала бы уже, звезда конкура – на всю голову дура! – немедленно окрысился Олег.
– Ты вон вообще не умеешь прыгать, а через две недели на соревнования лезешь! – одернула его Саша.
– Так я ж по жизни гений! – буркнул Олег. – Мы не напрашивались, ваша Светлана все сама решила!