Узор твоих снов Калинина Наталья

XXVI

На следующий же день, не дожидаясь «пятничного ужина», Лариса после работы отправилась к родителям, чтобы между делом узнать, как в их доме оказались злополучные амулеты.

– Это мне бабушка Зоя когда-то давно подарила, – мама, когда Лариса во время ужина продемонстрировала ей свой амулет, пояснила. – Сказала, что их носили мои родители. Бабушка Зоя, как ты уже узнала, приходится мне не родной матерью, а теткой.

– Да, знаю. Ма, расскажи об этих… украшениях. Мне очень интересно.

– Да что о них рассказывать? Отец мой носил, и мать… Баба Зоя рассказала мне, что моя мама перед самой смертью сдернула с себя этот кулончик, так что потом цепочку пришлось паять. Вот и все. Носить я их не стала, потому что не люблю украшения, и, к тому же, мне они не понравились.

– А как их Алена нашла? – Лариса, опасаясь, что ее вопросы могут вызвать у родителей непонимание и подозрение, все же поинтересовалась.

– Не знаю… По-моему, когда она убирала в серванте, нашла коробочку с этими цепочками. Спросила у меня, можно ли их поносить. Я разрешила. А почему ты спрашиваешь?

– Да просто любопытно стало! – Лара пожала плечами и усмехнулась только с одной ей понятной горькой иронией:

– Как-никак, «фамильные драгоценности», полученные по наследству.

В то время, когда она уже пила чай, ей на мобильный позвонил Вадим. Лариса под любопытным взглядом мамы вытащила из сумочки телефончик и ответила:

– Да? Привет! Нет, я не дома, у родителей. Чай уже допиваю. А ты где?.. Тоже еще не дома?.. Заехать за мной?.. А через сколько?.. Отлично! Хорошо, когда подъедешь, позвони мне… Целую.

Мама, едва Лариса отключила вызов, тут же с жадным любопытством поинтересовалась:

– У тебя появился мальчик?

– Угу, – Лариса кивнула и занялась чаем. Ох, сейчас мама и прицепится с расспросами… Ну что ж, если она хочет, то получит ответы на все вопросы, Лариса приняла решение больше не скрывать от родителей свои отношения с Вадимом.

Она угадала. Глаза мамы тут же загорелись огнем любопытства, и даже папа, заинтересовавшись, поставил чашку, из которой пил чай, на стол.

– А… как давно ты с ним стала встречаться? Ты мне ничего не рассказывала, – мама обиженно попрекнула. – Где ты с ним познакомилась? А кем он работает?

Ну вот, понеслось… Лариса усмехнулась и поднесла к губам чашку и, отпив чаю, с деланным спокойствием произнесла:

– Мама, я могу отвечать на каждый твой вопрос по отдельности, а могу дать один ответ, который исчерпает все твои вопросы, но очень тебе не понравится. Ладно уж… Работает он в банке, познакомились в начале сентября на корпоративной вечеринке. А встречаться с ним я уже не встречаюсь, потому что мы уже живем вместе. Прости, мама…

Мама, услышав от дочери последнюю фразу, округлила глаза. Она даже не сумела от изумления второй раз попрекнуть дочь за скрытность. Лариса, опережая мамины вопросы, отставила чашку и честно призналась:

– Это еще не все… Его вы знаете, это Вадим, который уже… пару раз приезжал сюда. На Аленин день рождения, ну и… после. Я скрывала от вас отношения с ним, потому что вам бы это не понравилось.

– Не понравилось?! – мама даже вскрикнула. – Ларка, да что ты такое говоришь?! Боже… Дочка, послушай… Ведь этот твой Вадим был Алениным женихом! Из-за него погибла Алена!

– Мама, ты ошибаешься! – Лариса от волнения тоже перешла на повышенные тона. – Алена, во-первых, погибла не из-за него…

– Она выпала из окна его квартиры!

– Да, она выпала из окна квартиры Вадима, и, причем, в его отсутствие. Это совсем не значит, что она погибла из-за Вадима! Это был несчастный случай, и тебе об этом уже не раз говорил следователь. Несчастный случай, даже не самоубийство! Вадим здесь ни при чем.

– Но он был ее женихом, – мама, не зная, какие еще доводы привести, чтобы образумить дочь, ступившую на «неправильный путь», обескуражено произнесла.

– Он не был Алениным женихом, это она тебе так преподнесла эту историю. Ей хотелось видеть Вадима своим женихом, вот она и представила его тебе так. Ты, мам, многого не знаешь…

– Аленка врать горазда была, царство ей небесное… – отец, до этого молча слушавший жаркий спор дочери и жены, задумчиво проговорил, словно самому себе. Лариса бросила на него короткий благодарный взгляд:

– Да, иногда она… присочиняла. Мам, прости, но я хочу закрыть эту тему. К твоему сожалению, ты не сможешь помешать мне продолжать отношения с Вадимом. Я очень сильно его люблю и на этот раз поступлю так, как считаю нужным, – Лариса с пунцовыми от вины щеками, но с решительным взглядом твердо отчеканила и ответила на телефонный вызов:

– Да, я сейчас минут через пять спущусь…

Родители, переглянувшись между собой, в ожидании посмотрели на дочь.

– Я… пойду. За мной Вадим приехал, – Лариса развела руками и неуклюже поднялась. Испытывая чувство вины перед родителями, но, в то же время, и облегчения за то, что ей уже не надо будет скрывать отношения с Вадимом, и гордости за себя, что смогла вот так решительно заявить о своих чувствах, она скованно улыбнулась:

– Пойду?..

Родители оба молча кивнули. Лариса еще с секунду потопталась с ноги на ногу, словно в слепой надежде хоть на какую-то словесную реакцию родителей и, так ее и не дождавшись, несмело усмехнулась:

– Жаль, что вы видите эту ситуацию лишь с одной стороны… Если бы вы пообщались с Вадимом, он бы вам понравился. Попробуйте перебороть себя и взглянуть на ситуацию с другой стороны. Например, с той, что я очень люблю этого человека, и он меня тоже. У нас серьезные отношения… Без него я не смогу.

В машине Лара набрала номер Инги и пересказала той все, что удалось узнать у мамы, как в их доме оказались амулеты.

Инга весь день провела в размышлениях. Все, что она ни делала, она делала машинально. Мысленно и даже вслух анализируя всю ту информацию, что ей удалось собрать касательно Единения, она пыталась состыковать ее с теми несчастными случаями, которые произошли. Благо, на сегодняшний день не было назначено ни одной клиентки, а Лёка прямо с утра умчалась на радиостанцию и еще на какую-то важную для нее встречу. Так что Инге никто не мешал ходить по комнатам, вслух разглагольствовать и внезапно менять траекторию движения, чтобы броситься к столу записать на листке возникшую мысль. На кухонной стене вместо одного исчерканного листочка было прилеплено уже целых три, на которых Инга постаралась схематично изобразить всю раздобытую информацию. Многое не состыковывалось, а то, что уже состыковалось, через минуту оказывалось рассыпавшимся.

– Хреновый из меня детектив! Хреновый, – Инга, остановившись перед большим зеркалом, вслух поставила себе оценку. Отражение, повторяя за ней произносимые слова, согласилось с тем, что из Инги детектив – хреновый.

Дым от выкуриваемых от одной за другой сигарет уже тяжелым сизым туманом заполнил собой не только кухню, но и комнаты.

– С ума можно сойти! И я сойду, если не смогу разгадать, что же эта Йола наколдовала такое, и как это снять…

Она вновь вернулась на кухню к своим листочкам и на четвертом – чистом – просто под цифрами в столбик записала все «звенья»:

1. Лара и Вадим связаны Единением.

2. Амулет носила Лара, носил Вадим. Познакомились практически сразу после того, как стали носить амулеты.

3. Алене являлась женщина, которая звала куда-то и хотела забрать свое. Женщина являлась бабушке. О ней предупреждала бабушка Ларису через сны. Ее же якобы сбила Лара. Ее же видела и я во сне. Кто она? Что хотела забрать?

4. Бабушка Лары перед своей смертью сдернула с себя амулет. Амулет вернули ее сестре, которая потом оба амулета передала Лариной маме.

5. У Ларисы – женская половинка Кольца. Вадим носил мужскую. Все правильно.

6. Мужскую половинку похоронили вместе с Аленой.

7. После смерти Алены Ларисин амулет (женская половинка) потемнел. Вчера, когда Лара мне показала амулет, он стал светлее.

8. Когда Лара ходила к Леонелле, проклятие еще не проснулось. Видна была энергетика, исходящая от амулета (ее увидела и я – мощное облако черной энергии), но проклятие, как сказала Леонелла, «спало». Проклятие – это заклятие Йолы?

9. Алена на тот момент (см. п. 8) еще была жива.

10. Леонелла сказала, что наложение проклятия связано с использованием крови (кровь Амы и ее любимого) и могильной земли (?).

11. Влад и Саша перед своей гибелью признались Ларисе в чувствах (имеет ли это значение?) и спасли ее от гибели.

12. Ларисе продолжает угрожать опасность. Ее защита может оказаться сломленной в любой момент, и тогда быть беде.

13. В вещем сне бабушка сказала мне, что снять Единение можно лишь смертью. И добавила, что я не на того думаю, не за того боюсь. И скоро кто-то из нашей семьи присоединится к ним.

… Проснулась она рано утром. Ее словно рывком выхватило из сна. Инга резко села и открыла глаза. Что-то такое ей только что приснилось… Что-то, что вытолкнуло ее из сна, словно пробку – из воды. Какая-то мысль, фраза, внезапно пришедшее в голову решение… Ничего, в голове пусто, если не считать дымки смутного воспоминания. Но она вспомнит, она постарается вспомнить.

Инга переоделась в домашний костюм и неторопливо умылась. Войдя на кухню, она бросила взгляд на настенные часы: восемь двадцать. Рановато для нее… Поставив чайник, Инга достала из шкафчика металлическую коробку с заваркой. Повернувшись с коробочкой к столу, она по уже сложившейся за два дня привычке машинально пробежалась взглядом по приклеенному на стену листку. И в тот момент, когда она засыпала заварку в чайничек, в ее голове словно сложились все разрозненные детали головоломки в правильную фигуру, и от внезапно пришедшей разгадки рука дрогнула, и заварка просыпалась на стол.

– Вадим! Это он должен погибнуть, а не Лариса!

XXVII

С утра Вадиму неожиданно позвонил доктор из клиники – сам, не администратор, что несколько удивило. Извинившись за беспокойство, доктор поинтересовался состоянием его колена.

– Ничего, нормально. Почти не беспокоит.

– Чудесно, чудесно! – доктор, прозванный Вадимом «чудесный» за его привычку к месту и не к месту произносить слово «чудесно», обрадовался так, будто ничто больше не могло его порадовать. А затем, сделав небольшую паузу и откашлявшись, вежливо поинтересовался, не может ли господин Дохновский подъехать сегодня в клинику для одного деликатного разговора.

– Попробую, – Вадим удивился, но все же пообещал отпроситься с работы пораньше.

– Вот и чудесно! Я Вас в любом случае дождусь.

…Инга еле дождалась того часа, когда можно было бы позвонить, чтобы звонок не оказался уж слишком ранним, Марье Алексеевне, так любезно рассказавшей про Единение. Она решила пока ничего не говорить ни Вадиму, ни Ларе о своих умозаключениях, пока не поговорит с Марьей Алексеевной и не убедится в том, что верно разгадала загадку.

Пожилая женщина любезно согласилась принять Ингу у себя и назначила встречу на три часа.

…Вадим долго не мог вникнуть в то, что ему говорил улыбчивый доктор, который сегодня вместо улыбки наклеил на физиономию скорбное сочувствие. Вернее, отказывался вникать в то, что прекрасно слышали уши, но не воспринимало сознание. Какие анализы? Какие результаты? Черт их всех разберет – этих эскулапов с их таинственными обследованиями, на основании которых они потом таким вот будничным тоном выносят чудовищные вердикты.

– Я понимаю Вас, молодой человек. Прекрасно понимаю Ваше состояние, – доктор, отводя взгляд, в неловкости прокашлялся. «Ни черта ты не понимаешь! Не ты сейчас сидишь на этом стуле, и не тебе только что намекнули на то, что совсем скоро ты умрешь от рака…» – Вадим почти с ненавистью посмотрел на врача. Почему-то он чувствовал себя героем какой-то дешевой мелодрамы – очень ситуация напоминала картинную, когда главному герою в расцвете лет ставят страшный диагноз, от которого он потом по сценарию чудесным образом излечивается.

– Так вот, молодой человек… Анализы показали… Но чтобы быть уж точно уверенными, надо бы…

– Сколько у меня времени? – Вадим, перебив чудесного доктора, недрогнувшим голосом спросил. Ему все еще казалось, что сейчас вот неожиданно щелкнет киношная «хлопушка», и режиссер громко объявит в мегафон: «Стоп! Снято!».

– М-м-м, понимаете, молодой человек… – а доктор не торопится открывать сразу все свои тайны, словно хочет еще потребовать выкуп за информацию. Или, гад, специально так тянет, растягивая садистское удовольствие?

– Даже при высоком уровне современной медицины… Но на такой стадии заболевания, если оно окончательно подтвердится…

– Сколько? – Вадим нетерпеливо поторопил. И почти с любовной ненавистью посмотрел на доктора. Зануда!

– Три-четыре месяца, – доктор послушно выдавил с такой миной, будто только что расстался с уже полюбившимся ему сокровищем.

– Ясно, – Вадим, наморщив лоб, развел руками. – Нет вопросов. Ну, я пошел?

И, не дожидаясь ответа «чудесного доктора», поднялся со стула и вышел за дверь.

…Вот тебе и на… Нехорошие дела получаются. Остановившись на крыльце клиники, Вадим вытряхнул из пачки предпоследнюю сигарету и закурил. …Странно, но ведь его ничто не беспокоило в плане здоровья. Только колено, которое недавно травмировал. Вадим не знал, как должен себя чувствовать человек, который болен раком, но ведь, наверное, не пребывать в таком хорошем самочувствии, в каком еще до недавнего момента он пребывал. Тем более уже на такой стадии заболевания.

Глупость какая-то… Нелепость. И как он скажет Инге, Лариске? Ничего, конечно, не скажет.

«Три-четыре месяца… Три-четыре месяца…». В голове набатом звенел голос доктора. Вадим мысленно чертыхнулся и затоптал брошенный окурок. Что можно успеть сделать за это отведенное время? Может, плюнуть на работу – теперь перспектива карьеры уже не казалась заманчивой, враз обесцветилась – и махнуть куда-нибудь на Мальдивы, чтобы в последний раз со вкусом отдохнуть. Взять с собой Лариску, Ингу с Лёкой – и рвануть. Наверное, он так и сделает, когда уже окончательно поверит в приговор врача и смирится с ним.

Погрузившись в свои не радостные думы, Вадим шагнул на проезжую часть, чтобы перейти к своей машине, припаркованной на противоположной стороне. «…А машину, наверное, Инге оставлю… Ей уже давно пора обзавестись собственным авто…» – он еще в продолжение своих грустных мыслей успел подумать, перед тем как заметить «Жигуленок», мчавшийся на скорости прямо на него. Единственная машина на этой пустынной дороге, которая неожиданно выскочила невесть откуда. «Придурок!» – Вадим, дернувшись назад, чтобы попытаться увернуться от машины, в сердцах обругал водителя, который, по-видимому, в свою очередь, тоже отправил не менее красноречивое словечко в адрес замечтавшегося пешехода.

Он бы успел отпрыгнуть, если бы не подвела травмированная нога. Колено, недостаточно еще излеченное для подобных прыжков, пронзила острая боль, и Вадим, охнув, упал прямо перед носом истерично завизжащего тормозами «Жигуленка». Побледневшее лицо мужика-водителя, его бормочущие неслышимое ругательство в адрес пешехода губы и мертвой хваткой вцепившиеся в руль пальцы с побелевшими от напряжения костяшками – странно, но он все это успел хорошо рассмотреть, словно в замедленной съемке, прежде чем упасть и немного откатиться в сторону. Инстинкт самосохранения не подвел… Визжа тормозами, «Жигуленок» пронесся в полуметре от него, распластавшегося на дороге, и остановился.

– Слепой?! Слепой, да, придурок? – из «Жигулей» выскочил водитель и подбежал к сидящему на проезжей части парню. На визг тормозов и крики стали останавливаться любопытные, с интересом наблюдая разворачивавшуюся сцену.

– Надо было тебя размазать! Да сел бы из-за тебя! – мужик разорался на всю улицу.

– Сам бы глаза разул! Правила дорожного движения учить надо было! Или оставаться на кукурузном поле за баранкой трактора, – Вадим зло огрызнулся и бросил короткий взгляд на противоположную сторону улицу – туда, где стояла его собственная машина. И с удивлением обнаружил рядом с «Ауди» странную женщину, одетую не по сезону в легкое белое платье. Женщина, глядя на Вадима, сжимала кулаки в бессильной ярости, словно у нее только что прямо из-под носа украли ценную вещь. Но когда Вадим мгновением позже повторно взглянул туда, женщина уже исчезла. Словно просто померещилась.

– С тобой-то все в порядке? – мужик, наоравшись, уже встревоженным тоном поинтересовался. Его обеспокоило то, что парень, которого он вроде бы не задел, все еще продолжает сидеть на дороге и морщиться, словно от боли.

– В порядке, – Вадим, взглянув в испуганную физиономию мужика, примирительно буркнул и, отряхиваясь, поднялся. Если не считать испачканной одежды, разболевшегося колена и ссаженной ладони – «убытков» никаких.

– С ногой-то что? – мужик обеспокоено прокричал Вадиму в спину, когда тот, прихрамывая, направился в сторону тротуара. Испугался, видимо, что парень, которого он чуть не сбил, повредил ногу по его вине.

– Ты здесь ни при чем, это еще до тебя… – Вадим, оглянувшись, устало произнес. Ну и денечек! Тебе сообщают, что пора в срочном порядке писать завещание, а четвертью часа позже сумасшедший «Жигуленок» чуть не размазывает тебя по проезжей части. «Или напиться, или на Мальдивы…» – Вадим мысленно усмехнулся. И тут же поправился: «Нет, напиться, а потом уж на Мальдивы». Бросив через плечо взгляд на свою «Ауди», он потопал опять к больничному крыльцу, решив почистить испачканные грязью брюки в туалете клиники.

Когда он уже поднимался на крыльцо, в кармане зазвонил мобильный.

– Да?

Звонил «чудесный доктор», который с непонятными расшаркиваниями и многочисленными извинениями просил Вадима вновь зайти к нему, если он может сейчас вернуться.

– Доктор, что Вам еще от меня надо? – Вадим устало вздохнул. – Хотите сообщить, что мне осталось не три месяца, а гораздо меньше?

Но доктор не ответил и лишь попросил его как можно скорей вновь пришел в клинику.

– Уже иду, – буркнув, Вадим отключился. И внезапно пожалел, что «Жигуленок» все же не сбил его – наверное, было бы лучше вот так мгновенно погибнуть, чем умирать долго и на глазах у родных людей. Только вот водителя «Жигулей» стало неожиданно жаль – посадили бы…

Более-менее почистив одежду в уборной и перевязав ссаженную ладонь платком, он вновь поднялся на второй этаж в кабинет «чудесного доктора».

Инга уходила от Марьи Алексеевны озадаченная, если не сказать расстроенная. Да, она правильно разгадала загадку, теперь все, что ей надо было знать про Единение, она знала. Марья Алексеевна, выслушав девушку, припомнила еще некоторые детали, и теперь предание оказалось полностью восстановленным. «Девочка, только беда в том, что эта магия – не управляема, ее действие сложно предсказать, сложней, чем погоду», – Марья Алексеевна грустно усмехнулась. Видимо, в своей жизни она больше всего не верила метеорологам. «Девочка, еще никому не удавалось разбить Единение! Моя троюродная сестра вот собиралась уничтожить его, да вот та девчонка появилась, которой парня надо было от соперницы увести… Спалит тебя это Кольцо, как спичку, вот что меня беспокоит. Надо такое количество энергии иметь, которое оказалось бы намного больше запаса энергии, покидающей тело внезапно умирающего человека. Не знаю, обладаешь ли ты такой силой…». «А иначе мой брат умрет», – Инга уверенно возразила, уже приняв непоколебимое решение. «Ну что ж, тебе видней…» – старушка развела руками, и на ее морщинистом лице появилась сочувствующая улыбка. «Я уже решила», – Инга покачала головой и, улыбнувшись, поблагодарила старушку.

… Наверное, никогда еще в жизни Вадим ни на кого не орал так, как сейчас – на «чудо-доктора». Еле сдерживаясь, чтобы не обложить побледневшего доктора матом, он орал так, что его, наверное, слышно было на всем этаже.

– За такие шуточки в суд можно подать на Вас и Вашу клинику!!!

– Послушайте, молодой человек… – доктор, нервно поправляя то и дело съезжающие на кончик носа очки, пытался вставить хоть слово.

– Да что «послушайте»! Я Вас уже послушал, теперь Вы меня послушайте! И часто у Вас так путают результаты анализов? Вы понимаете, что своей «ошибочкой», как вы только что мне сообщили, могли бы та-аких ошибок наворотить! «Ошибочка вышла…». Черт! Да я из-за Вас и Вашего диагноза, который Вы мне навесили, чуть и в самом деле на тот свет не отправился! Задумавшись, чуть под машину не угодил – прямо напротив Вашей бездарной клиники! Чудесная ошибочка…

– Вадим, послушайте… Пожалуйста, послушайте меня, – доктор, сложив ладони перед грудью, взмолился, и Вадим, уже наоравшись, замолчал.

– Мы могли бы это… хм… неприятное дело уладить другими способами. Скажем, клиника могла бы в качестве компенсации за моральный ущерб оказывать Вам бесплатные услуги – какой-то период… Мы договоримся! – доктор заискивающе улыбнулся. – Ради всего святого, Вадим… Суд – это излишняя волокита… Ну, случилось так, да, мы виноваты. У нас еще не бывало такого в практике, чтобы мы путали анализы и ставили пациенту чужой диагноз… Впервые так случилось. У Вас чудесное здоровье…

Доктор, блея оправдания, с заискивающей улыбкой смотрел на хмурого Вадима, боясь, что тот вновь поднимет скандал. Предложил чаю и тут же, не смотря на категорические возражения, схватил телефонную трубку и позвонил медсестре с просьбой принести чай.

– Да не надо, не надо! – Вадим замахал на доктора руками, отказываясь от угощения. – Не буду я подавать на Вашу клинику в суд, успокойтесь. Время тратить не хочется.

– Вот и чудесно! – доктор расплылся в счастливой улыбке и вытер со лба выступившие капельки пота. – Но медсестра пусть все равно зайдет, руку Вам обработает.

И Вадиму, который уже мечтал поскорей покинуть эту клинику, пришлось остаться и вновь слушать заискивающее кудахтанье доктора, борясь с желанием в сердцах сказать: «Заткнитесь, доктор».

– А знаете, доктор, Вы мне сейчас такой отдых испортили! – Вадим, воспользовавшись секундной паузой «чудо-доктора», с усмешкой вставил. – Я же ведь, после того, как Вы меня, как кукушка, огорошили сроком, сколько мне осталось жить, уже мысленно на Мальдивы собрался – отдохнуть напоследок. Послать работу к черту и махнуть на острова с девушкой! А теперь придется работать, работать, работать…

Доктор заискивающе хохотнул и, поправив на носу очки, вновь завел оправдательную песню:

– Сам не знаю, Вадим, как так получилось… Девочка-медсестра перепутала анализы! Лишу премии однозначно. Может, потому что фамилия Ваша настолько редкая… Да и имя. Вот если бы Вас звали, например, Сергей Иванов, ну или еще каким-то часто встречающимся именем… А так – смотрим, на бумажке написано «Дохновский», и имя Ваше. Решили, что Вы. Вот так и перепутали. А когда уже разобрались – год-то рождения совершенно не Ваш, да и отчество другое… Я сразу Вам и позвонил.

– Постойте… – Вадим, выцепив из жизнерадостного кудахтанья доктора иной для себя смысл, перебил того. В груди будто обдало горячей волной, и сердце в тревоге застучало часто-часто.

– У Вас что, есть еще пациент, который носит такую же фамилию? И такое же имя?..

– Представьте себе, да! – доктор радостно объявил, словно только что сообщил преприятную новость. – Наша клиника дорогая, обслуживаются у нас в основном VIP-клиенты – не поточное, одним словом, обслуживание… Мы каждого клиента чуть ли не в лицо знаем. Но вот перепутали как-то… Бывают же такие совпадения – два пациента с одинаковыми редкими фамилиями и именами.

В висках застучало, будто вся кровь прихлынула к ним. Бормотание доктора еле слышно, словно где-то вдалеке, аккомпанировало бьющим набатом мыслям. Почему-то в тот раз, когда врач поставил страшный диагноз ему самому, Вадим не испытал такого потрясения, как сейчас. Видимо, тогда еще не успел осознать.

– Доктор, да замолчите же вы! – все же вертевшаяся на языке фраза, надежно, казалось бы, удерживаемая за сцепленными зубами, вырвалась, и доктор, изумленно замолчав, вытаращился на него.

– Извините, – Вадим, смутившись, извинился. – Скажите, у того пациента, которого Вы перепутали со мной – рак? То есть все то, что Вы недавно произнесли мне, целиком относится к нему?

– Да. Не повезло ему… Уважаемый человек, и вот такая беда, – доктор сочувственно выдохнул – то ли и в самом деле сочувствуя пациенту, то ли просто потому, что так полагалось по приличиям.

– Год рождения его? И отчество?

– Послушайте, Вадим… Информация вся конфиденциальна, мы ее не разглашаем, тем более при… – доктор смущенно кашлянул и выразительно покосился на медсестру, которая, обработав Вадиму ладонь, теперь собиралась ее перевязывать.

– Спасибо, я обойдусь, – Вадим выдернул ладонь из рук медсестры. И снова, после того, как медсестра ушла, обратился к доктору:

– Услуга за услугу. Я заминаю скандал и обещаю к нему больше не возвращаться, вы сообщаете мне отчество и возраст моего однофамильца.

И, предугадывая возражения доктора, рявкнул:

– Надо!

– Ну хорошо, в порядке исключения, – доктор вздохнул и, порывшись в лоточке с бумагами, извлек нужные.

– Дохновский Вадим Юрьевич, 1957-го года рождения.

Вадим, не сказав больше ни слова, встал и, не попрощавшись, вышел.

Когда Лариса вернулась с работы, Вадим был уже дома. Как будто расстроенный, он сидел за кухонным столом над тарелкой с уже остывшим супом и, отложив ложку, о чем-то думал. И когда Лара вошла на кухню, вздрогнул, словно внезапно очнулся от своих мыслей.

– Привет! – она поцеловала его и нахмурилась:

– Что-то случилось?

– Да нет, ничего… – Вадим поднялся и, отодвигая свою тарелку, нарочно бодрым тоном сменил тему:

– Я разогрею тебе ужин. Кстати, Инга звонила, просилась приехать. Ей не терпится что-то еще нам рассказать. У меня в последнее время стало складываться впечатление, что мы живем не вдвоем, а втроем – я, ты и моя сестра.

Он усмехнулся, но видно было, что все же столь частые визиты сестры его не раздражают, и злословит он просто так, из «вредности».

– А хоть бы и втроем! Ничего не имею против Инги, – Лара рассмеялась и отправилась переодеваться и мыть руки.

…Вадим все же с большой неохотой, но сдался перед Ларисиными настойчивыми расспросами, чем он так расстроен.

– Барышни, есть у вас одна вредная черта – излишнее любопытство, граничащее с назойливостью, – он с усмешкой проворчал, а девушка, ничуть не обидевшись на его замечание, бойко парировала:

– Барышни не из любопытства лезут в душу, а из желания помочь. Выговоришься, легче станет. Поверь мне.

– Это вы, барышни, решаете проблемы, делясь ими с десятью подругами, а мужчины решают их, уходя в себя. Этим мы от вас и отличаемся.

– Не только этим, – девушка усмехнулась и отставила пустую тарелку. Приятно, конечно, что Вадим за ней так ухаживает – ужин, например, готовит или разогревает, если приходит с работы раньше ее. Влад так никогда не делал. Впрочем, может и Вадима ненадолго хватит, как знать…

– Чему улыбаешься? – он тут же подозрительно спросил.

– Да так… Не увиливай от темы.

– Если я закурю, не помешаю?

– Бо-оже, Вадим, какой ты деликатный! Нет, не помешаешь. Я чай пока налью. Будешь?

– Буду! – он кивнул и закурил, приоткрыв форточку. Затем, вздохнув, задумчиво произнес:

– Боюсь, Ларка, при всем твоем огромном желании помочь ты не сможешь. Никто не сможет. Я вот тут узнал кое-что, совершенно случайно, и теперь не знаю, что с этим знанием делать… Денечек у меня аховый был, адреналина получил больше, чем на американских горках.

Он, не вдаваясь в подробности, рассказал Ларе и про поставленный ему чудо-доктором «диагноз», и про «Жигуленок», и про последовавшее за этим опровержение «диагноза».

– Ошибочка у них вышла!

– Ничего себе! – Лариса испуганно-возмущенно воскликнула.– Вадим, странно как-то получается… Я, конечно, допускаю, что в клиниках могут путать анализы, но вот так сразу тебя огорошить… И, наверное, на онкологию сдают какие-то специальные анализы. Я, конечно, в этом ничего не понимаю, но все же мне кажется, что вряд ли бы тебя отправили сдавать такие анализы, когда ты обратился в клинику совсем по другому поводу.

– Перепутали, Лара! Прикрепили к моей карточке листочки с обследованиями другого человека – на основании того, что нас зовут одинаково. Но не в этом дело, Лара. Понимаешь, меня перепутали ни с кем иным, как с собственным дядей. Это ему этот диагноз поставили. Он болен, а ни я, ни Инга об этом даже не подозревали! Я вот таким образом узнал… И что теперь делать – честно, не знаю. И Инге сказать не могу. Не знаю, Ларка! Дядя, когда меня в эту клинику сосватал, не предполагал, что там ухитрятся наши карточки перепутать, и я в результате этого узнаю о том, что он болен. Черт, Ларка! Не знаю, как теперь себя вести!

Вадим легонько стукнул кулаком по столу и поднялся, отправляясь в коридор открывать дверь на звонок. Прежде чем выйти из кухни, предупредил Ларису:

– Инге о дяде – ни слова. Не готов я еще ей сообщить. Ведем себя так, будто ничего не произошло, поняла?

Лариса кивнула.

Через минуту Вадим снова появился на кухне, за ним следом вошла Инга.

– Привет, Лара! – она с улыбкой поздоровалась и ответила согласием на Ларисино предложение налить ей чаю.

– Только у меня немного времени, – Инга тут же оговорилась и, нахмурившись, заметила брату:

– Вадька, по-моему, ты хромать сильней стал… Зря поторопился вновь к активной жизни приобщаться.

– Просто мне сегодня пришлось поневоле прыжками заняться, теперь вот хромаю, – Вадим усмехнулся и сел за стол.

– Какими прыжками? – Инга, нахмурившись, недоуменно посмотрела на брата, затем перевела взгляд на Ларису. И та неожиданно для себя выпалила:

– Его чуть машина не сбила, вот он и отпрыгивал…

Вадим метнул на проговорившуюся Ларису укоряющий взгляд и беззаботно-весело, дабы успокоить внезапно побледневшую сестру, произнес:

– Да ничего страшного не произошло, Инга! Ну, немного замечтался, когда переходил дорогу… Но я же удачно отскочил! Если не считать того, что потом растянулся на дороге черепашкой.

Он усмехнулся, будто тема была забавной, однако Инга смотрела на него расширенными от ужаса глазами, не в силах произнести ни слова.

– Да брось ты, Инга, все обошлось, – Вадим, глянув на нее, улыбнулся. – Впечатлительные вы, барышни, нельзя вам такие истории рассказывать! Ничего страшного не случилось, только зеваки какие-то остановились, чтобы послушать, как я с водилой «Жигуленка» собачусь. Людям только зрелищ давай. Одна ненормальная аж вся злобой изошлась из-за того, что шоу закончилось благополучно и быстро. Наверное, когда заметила, что на меня несется машина, специально остановилась поглазеть, как меня собьет. И жутко разочаровалась, что этого не произошло. Точно, ненормальная… Зима на дворе, а она в платье вырядилась летнее.

– В какое платье? – Лариса, в отличие от Инги, еще не пришедшей в себя после такого рассказа брата, среагировала быстрее. – Белое, легкое, развевающееся?

– Да разве я запомнил? Не на показ мод ведь пришел. Ну, да, белое какое-то… Ни шубы, ни куртки, одно только платье. Ненормальная, одним словом.

– Между прочим, эта твоя ненормальная, как ты ее назвал, и правда очень расстроилась, увидев, что ты остался в живых, – Инга севшим голосом проговорила, и Вадим с Ларисой тут же перевели на нее взгляды. Лариса смотрела на нее встревожено, Вадим – с любопытством, но никак не с тревогой.

– Значит, ты, Вадим, тоже увидел ее. Плохо, но этого и следовало ожидать, – Инга под перекрестом их взглядов допила чай и, встав из-за стола, налила себе чашку воды. Залпом выпила и налила снова.

– Описаешься, Инга, – Вадим, заметив, что она залпом допивает уже и эту чашку, с иронией обронил.

– С вашими приключениями точно описаешься, если не хуже, – Инга проворчала и, отставив чашку, вернулась за стол. – Все, быстро рассказываю вам окончание нашей душещипательной истории и мчусь домой. Меня там Лёка ждет.

– Приняли у Лёки песни? – Лариса с любопытством поинтересовалась.

– Приняли. Скоро услышим ее по радио, а там, глядишь, может, и диск ей предложат записать, и концерты пойдут…

– Инга, между прочим, откуда ты знаешь, что та ненормальная расстроилась, что меня не задавила машина? Не заметил, чтобы ты там рядом стояла, и она делилась с тобой своими впечатлениями.

– А мне там и не требовалось стоять, любимый братец, я и так разобралась, что этой дамочке в белом платье требуется. Между прочим, у нее есть имя, и зовут ее Йолой.

– О-па, привет из потустороннего мира! – Вадим весело отреагировал, а Инга, разозлившись, грубо его осадила:

– Смотри, чтобы тебе не пришлось оттуда в скором времени приветы передавать! Между прочим, этой дамочке по имени Йола нужен именно ты, вернее, твоя гибель. Я не правильно думала, что опасность грозит Ларисе.

– Но… Зачем, Инга? Почему – Вадим? – Лариса, переводя взгляд с Вадима на Ингу, непонимающе воскликнула.

– Интересно, что во мне такого ценного, раз за мной охотятся дамы даже многовекового возраста…

– Вадим, помолчи! – Лариса раздраженно его оборвала. Если Вадим с Ингой затеют спор, саму историю удастся узнать лишь к утру.

– Я вам уже рассказала половину легенды про Единение, однако не знала, что за заклятие наложила на амулеты Йола, у которой Ама увела любимого мужчину. Сегодня догадалась. Вернее, кое-что я сама поняла, а недостающее мне помогла восстановить Марья Алексеевна, к которой я снова съездила.

После того, как Йола попыталась вернуть себе любимого, разбив Единение, и у нее ничего не вышло, она наложила некое заклятие, которое бы при определенных условиях сработало, и магическая сила амулетов оказалась бы искажена. Это мы с вами уже знаем. Йола была сильна в черных наговорах на могильную землю и воспользовалась этой своей сильной стороной, связав заговором мужской амулет с землей. Она предсказала, что однажды Кольцо окажется разорванным благодаря тому, что амулеты разлучат через могильную землю. И тогда Йола получит свое – любимого мужчину, битва за которого между ней и Амой продолжается до сих пор, но уже в другом мире.

– Ну, это понятно, – Вадим пожал плечами. – Амулет закопан, Кольцо разорвано, энергия начинает вытекать, Связь слабеет, и Единение постепенно распадается. Все просто!

– Не так просто, Вадим, – Инга с усмешкой осадила брата. – Но, в принципе, по такой схеме все и должно происходить. Только вот Единение начнет сопротивляться своему разрушению. Оставшемуся амулету потребуется усиленно восполнять теряемую силу. И для этого ему понадобятся «порции» энергии, равносильные «выплескивающимся» при внезапной гибели человека. Не меньше.

– То есть амулет будет провоцировать смерти, чтобы «питаться» энергией, покидающей тело умирающего? – Лариса, наморщив лоб, уточнила, и Инга кивнула:

– Именно. Но это не все. Поскольку «осиротевшим» окажется женский амулет, то ему, чтобы получить энергию подобную той, какую он получал раньше от мужской половинки, нужна будет энергия влюбленных мужчин, питающих чувства к носительнице этого амулета.

Лариса ахнула и закрыла ладонью рот, Вадим покачал головой, но промолчал.

– Только не забывайте о том, что Кольцо из-за того, что мужской амулет находится в земле, разорвано. Энергия все равно будет вытекать, и женскому амулету придется восполнять ее постоянно. Йола все хорошо просчитала. Ей остается только ждать и в сторонке наблюдать за очередными гибелями «жертв». Мужчины, влюбленные в женщину – хозяйку оставшегося амулета, буду погибать один за другим, пока не останется последний мужчина – включенный в Кольцо. Ну или, другими словами, «привороженный» с помощью этого Единения.

– Подожди-ка, Инга… – Вадим, что-то быстро прикинув в уме, перебил сестру. – Амулет не должен убить «привороженного» мужчину, потому что тот является одним из звеньев Кольца! Я правильно понимаю?

– Правильно, но…

– Подожди, Инга, – Вадим, решив высказать свое предположение до конца, снова остановил сестру. – Смотрите, барышни, если допустить, что этот мужчина… Не будем пока называть имен. В общем, если этот мужчина погибнет, то Кольцо потеряет еще звено. Утечка энергии будет колоссальная, Связь ослабеет еще больше, и Единение практически разрушится. Амулет не может такое допустить, ведь он же наоборот, пытается восполнить Силу!

– Вадим, амулеты – не человек, они так рассуждать не могут, – Инга с иронией усмехнулась. – Но ты думаешь правильно. Все так и произойдет, только вот амулет все же убьет этого мужчину – в надежде получить мощную подпитку энергией. Ему уже больше ничего не останется. Только ситуация дальше повернет совсем по-другому. Это похоже на то, как если бы человек, провалившийся в прорубь, в стремлении спастись начал бы отчаянно барахтаться, да только обломал бы вокруг проруби лед и, выбившись из сил, утонул. С Единением произойдет то же самое. При гибели «привороженного» мужчины освободится колоссальное количество энергии – его собственная плюс та, которой его раннее напитали амулеты. Только эта энергия уже не подпитает, а разрушит ослабевшую Связь. Таким образом, Единение практически само себя уничтожит. Йола все хорошо просчитала. И она таким образом получит назад своего любимого, больше не привязанного Единением к Аме. Вот такие дела.

Инга остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Мудрые эти ведьмы, – Вадим удрученно проворчал. Лариса бросила на него виноватый взгляд, словно чувствовала себя виновной в том, что завертелась эта история с амулетами, а затем перевела взгляд на Ингу. «Что делать будем?» – читалось в ее испуганно расширенных глазах. Инга ободряюще улыбнулась и, закурив, подвинула ей пачку сигарет.

– Вот такая, братцы, история… – Инга задумчиво выдохнула дым. – Теперь стала понятна картина, которая произошла раньше. Алена находит амулеты и, не зная о их действии, один дарит Ларисе, другой оставляет себе. Случайная выборка, но мужской амулет оказывается у Алены, женский – у Лары. Получилось бы наоборот, и история бы по-другому повернулась…

– Тогда бы я в окно сиганула, а не Алена, – Лариса хмуро произнесла.

– Возможно. К Алене начинает являться Йола, которая интригами пытается добиться своего. Видимо, Йола на этот раз просчитала все для себя удачно. Раньше она, возможно, тоже являлась некоторым носительницам амулетов, или носителям, не знаю, но своего не добилась – амулеты не разлучались и исправно передавались вместе от поколения к поколению. С Аленкой ситуация сложилась так, как надо было Йоле. Тем более что Аленушка уже умудрилась, сама того не ведая, включить в Кольцо Вадима и получить амулет назад. Лара, ничего не зная о Единении и его условиях, кладет амулет, который, как она считает, принадлежал ее сестренке, в гроб. Пророчество сбывается. Или, как мы раньше говорили, просыпается. Механизм запущен. В Лару влюблено трое мужчин – Влад, Саша и Вадим. Влад и Саша уже стали жертвами ослабевающего Единения…

– … И остался я – жертвенный «баран» для Йолы, – Вадим закурил и, глядя в потолок и щурясь от дыма, глубокомысленно произнес. – Инга, эта Йола не сообщила, где и когда состоится жертвоприношение? Я хоть подготовлюсь, рубашку парадную надену. Раньше жертвенным баранам ленточки цветные на рога вязали, а я вот пока не успел рогами обзавестись – Ларка у меня уж очень целомудренная и верная оказалась.