Веселые похороны Улицкая Людмила

21

Телефонный звонок разбудил Ирину среди ночи.

«Наверное, Нинка пьяная звонит», — подумала она и потянула к себе трубку.

Мельком взглянула на часы — начало второго.

Однако звонила вовсе не Нинка — звонил один из галерейщиков, тот, который вел бумажные дела.

— У нас возникло срочное дело относительно вашего клиента, — начал он с ходу. — Мы хотели бы приобрести все оставшиеся в его мастерской работы, но не затягивая.

Ирина держала паузу — она этому была обучена.

— Ну и, разумеется, мы хотели бы, чтобы вы отозвали иск. Сейчас все наши отношения будут пересмотрены…

Раз, два, три, четыре, пять — получай!

— Ну, во-первых, что касается иска, это отдельное дело, и мы ни при каких обстоятельствах не будем их объединять в одно. А относительно работ моего клиента — это мы сможем обсудить с вами в конце будущей недели, после моего возвращения из Лондона. Я еду как раз по поводу этих работ, — с большим профессиональным удовольствием соврала она.

Сна уже не было ни в одном глазу. Она встала, вышла в гостиную. Из-под двери Тишорт выбивалась махровая полоска света. Она постучала.

Тишорт в длинной ночной рубашке — в такую-то жару — приподнялась на локте, убрав книгу.

— Ну что?

— Похоже, он все-таки был хороший художник. Эти бандиты звонили, хотят купить все оставшиеся после Алика работы.

— Да ты что? — обрадовалась Тишорт.

— Да. Я еще для тебя наследство выколочу. Вот так.

— Ты смеешься, какое наследство? А Нинка? С ней что мы будем делать?

— Ну, Нинка меня не интересует. А за этими деньгами еще придется ой как побегать. — Вид у Ирины был очень усталый, и Тишорт подумала, что мама стареет и ночью, без краски, совсем не красавица, а так себе…

— Знаешь что, давай в Россию съездим. — Тишорт отодвинулась, освобождая Ирине место.

Долгие годы Тишорт не могла засыпать одна, и Ирина неслась с другого конца города, чтобы это несчастное молчаливое существо уткнулось в ее плечо и заснуло…

Ирина легла, устраивая свои тощие косточки поудобнее.

— Я уже и сама об этом думала. Поедем, обязательно поедем, только вот немного устаканится.

— У — что? Как ты сказала?

— Устаканится, ну, придет в порядок, что ли…

— Нет, Алик говорил, что если там придет в порядок, то это будет другая страна.

— А вот об этом не беспокойся: чего-чего, а порядка там никогда не будет…

Ирина погладила рыжую голову дочери, и та не дернулась, не фыркнула.

«Ну что ж, — решила Ирина, — будем считать, что все кончилось».

Нью-Йорк — Москва — Мон-Нуар.

1992 — 1997.