Моя сестра Джоди Уилсон Жаклин

Глава 21

Утром я напрямик спросила Джоди:

– Ты подозреваешь, что беременна?

– Что?! – Она посмотрела на меня, как на сумасшедшую. – Нет, конечно, идиотка!

– Я нашла в ванной вот этот клочок бумаги. Насколько я понимаю, это была инструкция к тесту на беременность.

– Ко мне это никакого отношения не имеет, – отрезала Джоди.

Я внимательно посмотрела на нее. Никогда не знаешь наверняка, врет Джоди или нет, в таких делах она мастерица.

– Я просто подумала, что, может быть, ты и Джед…

– Шутишь, что ли?!

– Но ты же целовала его, ты сама это говорила.

– Ох, Перл! – Она взяла меня за плечи и легонько встряхнула. – Какая же ты еще глупенькая! От поцелуев дети не заводятся.

– Это я знаю, – продолжала упорствовать я. – Просто я испугалась, что у вас с Джедом дело зашло дальше поцелуев.

– Заткнись и никогда больше не говори о нас с Джедом! Ты уже начинаешь доставать. Я не хочу о нем вспоминать. У меня от этого уже голова разболелась.

– Голова у тебя разболелась оттого, что ты всю ночь проплакала, – сказала я.

– Кто это плакал всю ночь? – гордо вздернула подбородок Джоди.

Я отступилась, у меня уже не было сил разговаривать с Джоди. Я подозрительно покосилась на ее живот, но он был таким же плоским, как всегда. Потом я несколько дней внимательно прислушивалась, когда Джоди уходила в ванную комнату, но ее ни разу не тошнило. Я поняла, что все мои подозрения относительно беременности Джоди – полная чушь. Неудивительно, что она так взъелась на меня. Выходит, тест на беременность использовал кто-то другой, причем это могло произойти довольно давно, еще до того, как мы переехали в Мельчестер Колледж. Это вполне могла быть Тиффани, укрывшаяся для этого в нашей ванной, где ее никто не заметит. Вот у Тиффани живот был большой, это верно. А еще громадная грудь и задница, как у лошади.

Мы увидели Тиффани сидящей во дворе на каменной стенке вместе с Джедом. Он прикрывал от ветра своей ладонью руку Тиффани, давая ей прикурить сигарету. Тиффани смотрела прямо в глаза Джеду и смеялась. Потом они оба заметили нас. Мы были в школьной форме. Мама заставила Джоди заплести старомодные косички, будто это могло каким-то образом компенсировать фиолетовый цвет ее волос.

– Ну и картина! – сказала Тиффани, закатывая глазки.

Она что-то прошептала Джеду, он расхохотался, а затем демонстративно обнял Тиффани за ее полные плечи. Из-под ее тесной майки без рукавов высунулась бретелька черного лифчика. Джоди прошла мимо, делая вид, что не замечает эту парочку.

– Мне очень жаль, Джоди, – сказала я, когда мы вместе с ней вернулись к себе в спальню.

– Чего тебе жаль? – сердито спросила Джоди.

– Ну, Джед так ужасно вел себя, когда заигрывал с Тиффани. И ведь она ему ни капельки не нравится, это любому дураку понятно. Он это сделал, чтобы разозлить тебя.

– Будто мне это интересно!

Джоди пошла к двери. Я хотела пойти вместе с ней, но она крикнула, чтобы я оставила ее в покое.

Так что я отправилась на улицу сама по себе и возле дома встретилась с Харли. Мы с ним немного прогулялись по лесу, но не стали сворачивать на тропинку, которая вела к барсучьей лужайке. По дороге я рассказала ему, что переживаю за Джоди.

– Как она сейчас ведет себя в классе? – спросила я.

– По-разному, – вздохнул Харли. – Иногда врубается, и тогда все в порядке, но иногда начинает валять дурака и задирает всех подряд, особенно мистера Майклза.

– А друзей она в классе не завела?

– Ну, мы с ней как бы дружим. Мы теперь сидим за одной партой, и я всегда предлагаю ей работать в паре, если есть такое задание, но в общем-то учеба ее не колышет. Каждый раз, когда нужно заняться делом, она начинает зевать и делает вид, что от учебы ее клонит в сон. Знаешь, порой я понимаю, почему все остальные терпеть ее не могут.

– Они к ней придираются.

– Может быть, но она сама нарывается, – вздохнул Харли. – И давай не будем говорить об этом, Перл, потому что я не хочу, чтобы мы снова с тобой поссорились. Мы же с тобой по-прежнему друзья, правда?

– Конечно, друзья.

– Даже несмотря на то, что я не пришиб этого придурка Джеда за то, что он убил нашего барсучонка?

– Что?

– Я постоянно прокручиваю в голове эту сцену. Вот Джед запрокидывает голову и усмехается, а я бью его по башке – бах-тарарах! – как в комиксе. У него вылетают передние зубы, он падает передо мной на колени и хнычет: «Ах, не бей меня больсе, Харли! Я больсе не буду! Никогда больсе не присиню вледа ни одному зивому сусеству!» Красота!

– Думаю, это у тебя вылетели бы передние зубы, если бы ты попытался ударить Джеда, – осторожно заметила я.

– Пожалуй, ты права. Знаешь, я не умею быть жестоким, даже с такими идиотами, как этот Джед. Но при этом мне все равно немножко хочется стать Харли-суперменом, огромным силачом, который одним ударом может справиться с сотней Джедов.

– Если ты превратишься в супермена, твои ноги станут такими огромными, что ты всех Джедов в землю втопчешь.

– Или моя голова станет большой, как воздушный шар, и тогда я просто дуну, и все Джеды полетят вверх тормашками.

– А я? Может быть, я тоже смогу стать героиней комикса? Например, в противоположность тебе – Крошкой Жемчужинкой. Буду уменьшаться и уменьшаться, пока не стану размером с насекомое, но с большим, очень большим жалом. Я подлечу и ужалю Джеда в кончик носа, и он у него станет красным и распухнет. И к Анне-Софии-Ребекке я тоже подлечу, и как только кто-то из них скажет хоть одно плохое слово про Джоди, тоже буду их жалить. В губы. Губы распухнут, и они не смогут говорить. Вообще.

– Ты станешь вот такой? – спросил Харли. Он порылся у себя в карманах, вытащил блокнот и ручку и быстро нарисовал маленькое, злобное на вид насекомое с большим жалом.

– Да, точно! Именно такой я и стану. А теперь нарисуй себя.

Харли нарисовал огромную ногу в ботинке, из-под подошвы которого высовывался расплющенный в блин Джед. Мы присели на обочине дорожки и принялись придумывать свою историю. Расчертили страницу блокнота на квадратики, как в настоящем комиксе, и стали рисовать. Это было очень увлекательное занятие, но меня все же не оставляли тревожные мысли о Джоди. Я понятия не имела, куда она ушла. Почти наверняка не на встречу с Джедом, но если она забилась куда-нибудь в дальний уголок в полном одиночестве, то это, пожалуй, еще хуже.

Для меня было большим облегчением увидеть, что Джоди сидит в нашей спальне и даже выглядит повеселевшей.

– Я водила на прогулку Старину Шепа. Френчи была так рада видеть меня. Сказала, что Шеп очень привязался ко мне, что совсем на него не похоже. И сам Шеп, как только меня увидел, запрыгал как сумасшедший и всю меня облизал. Потом мы хорошенько с ним пробежались, а когда вернулись, Френчи приготовила сэндвичи с печеными бобами, налила себе стаканчик красного вина и мне тоже полстаканчика.

– Что я слышу? – сказала мама, просовывая голову в дверь нашей комнаты.

Было заметно, что она все еще очень сердится на Джоди.

– Эта Френчи дала тебе вина? Она что, совсем с ума сошла?

– Она сказала, что французы всегда дают своим детям немного вина. Такая у них традиция. Культурная.

– Она так считает, да? Традиция? Культурная? Но ты не слишком культурно себя вела, когда шлялась тогда где-то со своей Шейнис, а потом заявилась домой в стельку пьяной. И облеванной с ног до головы. А разве культурно закусывать вино какими-то печеными бобами? Как она вообще посмела кормить тебя такой гадостью? Или думает, что тебя дома голодом морят?

– Ах, если бы ты хоть иногда могла слышать себя со стороны, мам! – сказала Джоди. – Бу-бу-бу, бу-бу-бу. Поражаюсь, как только папа тебя терпит.

– Отца не трогай! Он никогда на меня не жалуется!

– А я хочу, чтобы ты прекратила жаловаться на меня.

– Не я одна на тебя жалуюсь. Эта Френчи может быть довольна тобой, но она же не настоящая учительница. Я спросила у мистера Майклза, стала ли ты лучше стараться в школе, и он ответил… – мама задрожала, с трудом выдавливая из себя слова. – Мистер Майклз сказал, что когда он пытался объяснить тебе урок по алгебре, ты скомкала свой листок и ответила, что не намерена забивать себе голову всяким мусором. Ты действительно так сказала?

– Ну, может быть не совсем так, – ответила Джоди. – Пожалуй, там была еще парочка нецензурных слов.

– Как ты можешь?! Считаешь себя умнее всех? Да я бы что угодно отдала, чтобы меня учили алгебре, и геометрии, и тригонометрии, и прочим премудростям. Я всегда была способной к арифметике, но, к сожалению, дальше этого дело не пошло. Когда я была в твоем возрасте, мать заставляла меня сидеть с моими младшими братьями, поэтому в школу я могла ходить через день. Ты просто не понимаешь, как тебе повезло, что ты можешь получить хорошее образование!

– Мне кажется, ты зациклилась на моей учебе, мам, – сказала Джоди.

– Если бы я своей матери сказала такое – не смогла бы сидеть до середины следующей недели, – ответила мама.

– Ну ударь меня, выпусти пар, – сказала Джоди, подставляя маме свою щеку. – Давай влепи мне еще одну пощечину, если тебе от этого полегчает.

Мама подняла руку. Я ахнула.

Мама посмотрела на меня, потом снова на Джоди, заплакала и выбежала из комнаты. Мы услышали, как она зовет папу.

– О боже, – вздохнула Джоди. – Пошла жаловаться. Почему они не хотят оставить меня в покое? Вот увидишь, через минуту здесь появится папа, такой весь из себя серьезный, и начнет: «Послушай, Джоди, я не позволю тебе так огорчать нашу маму».

В дверь постучали. Вошел папа, весь из себя серьезный, пригладил волосы и сказал:

– Послушай, Джоди, я не позволю тебе так огорчать нашу маму.

Джоди посмотрела на меня и закатила глаза. Я не смогла сдержаться и хихикнула.

– Ничего смешного, девочки! – грустно сказал папа. – Прекрати, Перл. А ты, Джоди… Ах, Джоди, милая ты моя, что же нам с тобой делать, а?

Он сел на ее кровать. Джоди прильнула к папиному плечу:

– Мама все время пилит меня, пап.

– А как ей тебя не пилить, если ты так себя ведешь? Ты не должна дерзить маме. Это ужасно ее расстраивает, а ей сейчас и без тебя нелегко. У мамы масса проблем на работе, с которыми ей приходится разбираться.

– Ну, это не моя вина, что у нее проблемы на работе. И вообще, начнем с того, что я была против переезда в эту дурацкую школу.

– Ну-ну, она вовсе не дурацкая, эта школа. Просто тебе нужно успокоиться и серьезнее взяться за учебу. Ты умная девочка. Вы обе умные. Не то что ваш старый папа! Я же тупой как пень. Я всегда был последним учеником в классе, «отлично» у меня было только по столярному делу. Но ты-то способная, Джоди, ты можешь хорошо учиться. Нужно только стараться.

Папа задел ногой одну из коробок, которые стояли под кроватью. Джоди так и не удосужилась до сих пор их разобрать. Папа вытащил коробку, посмотрел, вздохнул, потом достал из нее старую деревянную ракету.

– Батюшки, ты до сих пор сохранила эту старую штуковину, – сказал он, улыбаясь. – Ты всегда была такой странной девчонкой. Ракета тебе понадобилась, ха! Не очень похожей она у меня получилась на настоящую, надо признаться, – он легонько ткнул Джоди носом ракеты. – Ну что, моя маленькая астронавтка? Не хочешь ли потрудиться хорошенько, чтобы слетать на Луну?

Джоди выхватила ракету и принялась кружить с ней по комнате, гудя как ребенок.

– Пу-у-у!

Папа покачал головой, глядя на нее.

– Сдаюсь, – сказал он, посмотрел на меня и поднял брови. – Ну ладно, рад, по крайней мере, что ты счастлива, Джоди. В конце концов, это самое главное.

Похоже, папа не понимал, что Джоди несчастлива. Она громко смеялась и паясничала, но ее глаза всегда оставались при этом пустыми, мертвыми. Она полностью порвала отношения с Джедом, даже не смотрела в его сторону, но я знала, что она ужасно по нему тоскует.

Придя к миссис Уилберфорс, чтобы возвратить «Хайди», я сказала ей, что Джоди больше не водит компанию с Джедом.

– Это хорошо, – сказала миссис Уилберфорс.

– Да, я тоже так думаю. Но Джоди, по-моему, так не считает. Она не слишком счастлива.

– Ну, мистера Майклза она тоже не делает слишком-то счастливым. Он вчера приходил к нам на чай, и похоже, что у него лопнуло терпение. Мне стало очень жаль его. У него в классе Харли, который умнее всех нас вместе взятых, и Джоди, которая изводит всех своими выходками. Скажи, Перл, в Джоди есть что-нибудь хорошее?

Я задумалась:

– В ней много хорошего. Джоди остроумная, умеет придумывать удивительные истории, она всегда присматривала за мной, следила, чтобы со мной ничего плохого не случилось. Но самое хорошее в ней то, что она моя старшая сестра.

– Прекрасная характеристика, – кивнула миссис Уилберфорс. – Я это обдумаю. Ну ладно, хочешь, я дам тебе отличную книгу про сестер? Скажи, ты читала «Маленькие женщины»[11]?

– Я слышала о ней, но прочитать ее у меня не было возможности.

– Это прекрасная книга. Думаю, тебе особенно понравится то, как в ней рассказано об отношениях Джо и Бет. Тебе повезло, ты впервые прочитаешь «Маленьких женщин», это такое удовольствие! А что вы читаете сейчас в классе?

– То, что мы читаем в классе, совсем не похоже на ваши чудесные книги, это современная история про близнецов. Я уже читала ее раньше. Грустная история. Их разлучили, и одного из них отправили в школу-интернат, а второго нет, этим все и заканчивается. А мне бы хотелось, чтобы они снова были вместе и никогда не расставались.

– Может быть, ты сама допишешь новый конец к этой истории? – предложила миссис Уилберфорс. – Кстати, ты продолжаешь вести свой дневник?

– Да, – солгала я. Я не могла заставить себя написать в дневнике о гибели барсука и прочих грустных вещах, которые случились после этого.

Миссис Уилберфорс внимательно посмотрела на меня:

– А как твои дела, Перл? Я знаю, что ты оказалась прекрасной ученицей. Миссис Левин не перестает тобой восхищаться.

– Правда? – покраснела я.

– И еще она говорит, что у тебя появилось много подруг.

– Да, типа того, – кивнула я. – Особенно мне нравится Гарриет.

– Так почему бы тебе не пойти сейчас в дом к девочкам и немного не поиграть с Гарриет?

До этого я никогда не заходила к Гарриет. Мы сидели с ней за одной партой в классе, болтали на переменах, но после чая я всегда уходила к себе. Я не решалась пойти и поискать Гарриет после школы – а вдруг она не захочет меня видеть?

– Давай же, иди! – сказала миссис Уилберфорс.

– А меня пустят? – жалобно спросила я. – Я хотела сказать – сестра-хозяйка не станет возражать?

– Ты же не боишься Матроны, правда, Перл? – рассмеялась миссис Уилберфорс.

– Я всех боюсь, – ответила я.

– И меня тоже?

Я замялась. Миссис Уилберфорс расхохоталась, но тут же прикрыла рот здоровой рукой и посерьезнела:

– Маленькие дети боятся меня, я знаю. Из-за инвалидного кресла и моего внешнего вида.

– Нет-нет, – неуклюже возразила я.

– Да-да. И это очень печально, потому что я привыкла учить малышей, они такие милые. Некоторые пансионеры даже называли меня Мамочкой. Я приходила посидеть с ними перед сном и читала им сказки. Матрона тоже очень хорошо к ним относится, только у нее нет на них времени, на ее плечах слишком много других забот.

– Может быть, вы могли бы продолжать заниматься с ними даже в своем кресле?

– Нет, это слишком неудобно, к тому же самые маленькие живут на втором этаже. Это мне уже не по силам. Но может быть… – она улыбнулась. – Знаешь, у меня появилась одна идея. Мне ее нужно обдумать. А теперь беги. Беги смело к бородатой Матроне, найди ее и попроси разрешения поиграть с Гарриет.

Бородатой бедную Матрону называли не потому, что у нее была настоящая борода. Просто на подбородке у нее росли пучки волос, а над верхней губой темнели усики. Она была жирной и так туго затягивала в корсет свою огромную грудь, живот и зад, что, когда шла, не могла даже повернуться. При этом у нее были удивительно стройные ноги с изящными лодыжками, а на ногах – маленькие остроносые туфли. В целом Матрона очень напоминала туго набитый диван на тоненьких колесиках.

Завидев Матрону, я всегда спешила свернуть куда-нибудь в сторону – я очень ее боялась.

Дверь общежития девочек была открыта, и я нерешительно зашла внутрь. Я знала, что спальня Сакуры находится наверху, но понятия не имела, где искать Гарриет.

Слышался смех, где-то работал телевизор, но я опасалась идти дальше без приглашения и стояла, переминаясь с ноги на ногу, до тех пор, пока из комнаты в конце коридора неожиданно не выскочила Матрона с огромной кипой наволочек и простыней в руках. Она посмотрела на меня поверх этой кипы и сказала:

– А, ты маленькая дочка мистера и миссис Уэллс… Джоди, да?

– Нет, я Перл.

– Ах да, да, конечно. Джоди другая, с диковинными волосами. Ей повезло, что она не у меня в пансионе, я бы посадила ее в горячую ванну и отдраила всю краску с волос.

– Мама уже пыталась, – сказала я.

– О господи! Может, она несмываемая, как фломастеры? Фиолетовая, по-моему, да? Ну ладно, лучше скажи, дорогая, чем я могу тебе помочь?

– А можно мне поиграть с Гарриет? – робко спросила я.

– Конечно, можно, глупенькая! Ее комната наверху, ты ее легко найдешь, потому что это самая шумная комната. Гарриет без умолку болтает, бедная маленькая Фрейя хнычет, Шеба поет, а Кларисса выпендривается, – весело улыбнулась Матрона. – Может быть, ты заодно поможешь мне, Перл? Отнеси эти простыни наверх и забрось в сушильный шкаф, это по пути.

Я поднялась наверх по лестнице, нашла сушильный шкаф, аккуратно, насколько смогла, заложила в него простыни, а затем прислушалась. Матрона была права, я услышала и девчоночий смех, и очень громкую музыку. Подошла к нужной двери и задумалась – постучать или сразу просунуть в дверь голову? Я облизнула губы, придумывая, что сказать, когда я просуну голову. «Можно мне с вами поиграть?» Нет, как-то по-детски звучит, будто мне шесть лет и я хочу поиграть в Барби. Кончилось все тем, что я постучала в дверь. Музыка оборвалась. Послышались визг, хихиканье, возня – я стояла и ждала с сильно бьющимся сердцем. Затем Гарриет приоткрыла дверь на маленькую щелочку и воскликнула:

– О, Перл, это всего лишь ты! Заходи, заходи! – Гарриет схватила меня за руку и затащила в комнату. – А мы уж испугались – думали, это Матрона!

На Гарриет был домашний халат, остальные три девочки лежали в кроватях, до подбородка натянув одеяла.

– Ой, прости! Я не знала, что вы так рано ложитесь, – смущенно пробормотала я.

– Ничего мы не ложимся, мы просто прячемся, – сказала Кларисса, выпрыгивая из-под одеяла. На ней были трусики, обвязанный вокруг груди шелковый шарф, а на тонких ножках – сетчатые чулки. Я уставилась на нее, раскрыв рот.

– Мы играем в лэп-дэнс, это такой танец, вроде стриптиза, – сказала Кларисса.

– А я – танцовщица с веером, – объявила Шеба, отбрасывая одеяло. На ней был купальник, а в руке она держала большой веер из перьев.

– Я тоже танцовщица, – сказала Фрейя. Она была в бикини, а на животе у нее пастельным карандашом были нарисованы розы и сердечки.

– Тра-ля-ля! – пропела Гарриет, сбрасывая халатик. Она была в трусиках и маленьком кружевном болеро на плоской груди. Гарриет закружилась по комнате, крутя бедрами. – Умеешь так, Перл? А вот наша милая Фрейя думала, что лэп-дэнс нужно танцевать сидя у кого-то на коленях – но ты же их так отдавишь, правда?

– Ты не считаешь нас слишком вульгарными, нет, Перл? – тревожно спросила Фрейя.

– И не говори Матроне! – сказала Шеба.

– Конечно, не скажу. Между прочим, мы с моей сестрой Джоди тоже так иногда танцуем. Знаете, тут такой случай был. Когда мы сюда только переехали, то начали перекрашивать стены в своей спальне, запарились, разделись с Джоди до трусиков, и вдруг – только представьте себе! – в комнату зашел Харли и застал нас в таком виде!

– Харли видел тебя в одних трусиках?

Они дружно расхохотались.

– Твою сестру он тоже видел? – спросила Кларисса.

– Да, но ее это ничуть не смутило. Ее никогда не смущают подобные вещи, – ответила я.

– Ясное дело, – сказала Кларисса.

– Что ты имеешь в виду? – сглотнула я.

– Да ничего она не имеет в виду, Перл, – сказала Гарриет.

– Я просто хотела сказать, что твою сестру невозможно смутить. Моя кузина Анна учится с ней в восьмом классе и говорит, что Джоди ведет себя просто… неслыханно, – сказала Кларисса.

– Да, это на нее похоже, – согласилась я и пристально посмотрела на Клариссу, молча бросая ей вызов.

– Ты совсем не похожа на свою сестру, – сказала Фрейя.

– Знаю, – кивнула я. – Но хотела бы стать похожей на нее.

– Ты мне нравишься такой, какая ты есть, – сказала Гарри. – Ладно, потанцуешь с нами лэп-дэнс, Перл?

Я чувствовала себя ужасно глупо, но тем не менее скинула юбку и туфли и прошлась по комнате, подмигивая, покачиваясь, вертя бедрами, стараясь копировать движения Джоди. Все рассмеялись, захлопали в ладоши и присоединились ко мне.

Когда лэп-дэнс нам надоел, я предложила поиграть, будто мы новая женская поп-группа, и мы стали придумывать свои танцевальные движения. На шум пришла Матрона и постучала в дверь, но в комнату заглядывать не стала, просто крикнула, чтобы мы вели себя тише, потому что она начинает укладывать маленьких спать.

Я решила, что мне пора идти. Гарри стала упрашивать, чтобы я завтра опять пришла поиграть вместе с ними.

– С тобой было так весело, Перл, – сказала она, обнимая меня на прощание. – Жаль, что ты живешь отдельно, а то поселилась бы у нас в комнате.

Честно говоря, мне самой хотелось бы этого. Я пошла домой, помахала рукой, проходя мимо бунгало миссис Уилберфорс, – на случай, если она наблюдает в окно. У тропинки, ведущей к барсучьей лужайке, я задержалась. Здесь на краю дороги темнело бурое пятно – засохшая кровь бедного барсучонка. Я свернула на тропинку, прошла к лужайке, чтобы посмотреть, не сидит ли там Харли. Никого не было. Я подошла к отверстию норы и встала перед ней на колени.

– Мне так жаль, – прошептала я. – Вы, наверное, очень тоскуете по своему малышу. Но я надеюсь, что у вас еще будет много-много новых барсучат и все они будут жить долго и счастливо.

Затем я вернулась на нашу квартиру. У мамы была мигрень, и она уже легла. Папа смотрел по телевизору футбол, сидел в кресле, сбросив с ног ботинки и расстегнув ремень. Он прихлебывал пиво прямо из банки и заедал солеными орешками из пакета.

– Маме не говори, – сказал он.

Джоди в нашей комнате не было. Я понятия не имела, где она. Может быть, снова повела на прогулку Старину Шепа? Я ждала, ждала и ждала. Давно пора было ложиться спать. Мама, слава богу, уже уснула. Я прокралась к гостиной и увидела, что папа тоже клюет носом – рука его свесилась с ручки кресла, из банки на ковер падали капельки пива.

Мне захотелось забраться к папе на колени – но если я разбужу его, начнется суета по поводу запропавшей Джоди, может быть, он даже примется будить маму. Я на цыпочках вернулась в нашу комнату, с беспокойством думая о том, что когда папа проснется, он запрет заднюю дверь на засов, и тогда Джоди останется на дворе до самого утра. А на улице между тем пошел дождь, по стеклу монотонно забарабанили капли. Я представила себе бредущую в темноте промокшую до нитки Джоди, и мне стало ее жалко.

Спустя довольно долгое время Джоди тихо вошла в нашу комнату. Я вскочила, радостно обняла ее и удивилась – она была теплой и совершенно сухой.

– Где ты была? – спросила я.

– Так, кое-где, – неопределенно ответила она.

– Но где именно? Я так волновалась. Я не хочу, чтобы ты уходила без меня.

– А сама ушла! – сказала Джоди. – Я, кстати, ходила к дому Уилберфорсов, чтобы встретить тебя, но ты куда-то пропала. Ходила с Харли смотреть барсуков?

– Нет, – замялась я. Мне было неловко оттого, что у меня появились подруги, а у Джоди нет. – Я играла с Гарриет.

– Что, она сама приходила за тобой?

– Нет, это я ходила в общежитие для девочек.

Джоди подняла брови, но ничего не сказала.

– Но ты же не сердишься на меня, а, Джоди?

– Конечно, нет, – ответила она. – Ну, хорошо повеселились?

– Да, типа того. Мы играли в лэп-дэнс, а потом в женскую поп-группу. Между прочим, эту игру я придумала.

– Класс, – кивнула Джоди.

– На самом деле это все было довольно глупо. У нас с тобой лучше получается, – сказала я.

Джоди молча пожала плечами.

– Ну, где я была, ты теперь знаешь, – сказала я, притягивая ее к себе. – А где была ты, Джоди? Не скрывай от меня ничего, ты же знаешь, как я ненавижу такие вещи.

Джоди легонько щелкнула меня по носу:

– Все-то тебе нужно знать.

– Ты встречалась с Джедом?

– Нет, что ты! Ни с кем я не встречалась, просто ходила прогуляться.

– Не ходила. На улице дождик, а ты сухая.

– Я не сказала, что ходила прогуляться на улицу. Я гуляла внутри дома, – и Джоди показала пальцами, как она поднимается по лестнице.

– Ты была наверху? Неужели? Одна?

– Я поднималась в комнату на вершине башни.

– Не может быть! Как ты смогла открыть дверь?

– Притащила из одной из комнат чей-то дорожный сундук, встала на него и отодвинула засов. На ключ мы башню не запирали, так что все вышло тип-топ.

– Но там же темно!

– Да, верно. Нужно было захватить с собой твой фонарик. Подниматься по темной лестнице было жутковато.

– И ты не побоялась идти по ней, Джоди? А как же призрак?

– Я не боялась, – сказала Джоди и, усмехнувшись, забросила прядь волос за свое маленькое, проколотое колечками ухо. – Вру. Конечно, сначала мне было очень страшно. Я чуть не описалась. Поднимаясь по ступеням в кромешной тьме, я постоянно думала о том, что призрак где-то рядом, что он поджидает меня, готов протянуть ко мне свои бледные прозрачные руки…

– Прекрати! Ты просто сумасшедшая!

– Я хотела проверить, хватит ли у меня смелости. Я бросила вызов проклятию Башенной комнаты! Чем сильнее я боялась, тем проще было заставить себя двигаться вперед. Когда я забралась наверх и ступила на ковер, что-то коснулось моего лица, и я чуть не умерла от страха. Я взвизгнула и замахала руками: «Прочь от меня!» А потом поняла, что это всего лишь дурацкая паутина, и стала хохотать над собой, а после этого уже ничего не боялась. Я чувствовала себя как в сказке – одна в комнате на вершине башни, и дождь барабанит по стеклам. Я прошлась по комнате, а затем начала носиться как угорелая, пока у меня не закружилась голова.

– Там нельзя бегать! Половицы гнилые, могли не выдержать, и ты бы провалилась вниз! Ох, Джоди, пожалуйста, пожалуйста, никогда больше не поднимайся туда, обещай мне, – едва не плача, я прильнула к Джоди.

– Ладно-ладно, успокойся. Обещаю.

Но мы обе знали, что Джоди не часто держит свое слово.

Глава 22

Я решила, что не стану ходить играть с Гарриет и остальными, как бы мне этого ни хотелось. И даже с Харли встречаться не стану, а буду находить Джоди и оставаться рядом с ней, несмотря ни на что.

На следующий день во время чая я увидела, как мистер Уилберфорс направился к столу, за которым сидели восьмиклассники. Джоди, развалясь на краю скамьи, смотрела в пространство, не обращая ни малейшего внимания на хихикающих девочек, сидевших напротив. Рядом с Джоди сидел Харли, но она и его не замечала, просто уставилась в потолок. Я подумала, не представляет ли она себе, что находится в комнате на вершине башни. Когда сзади подошел мистер Уилберфорс и положил Джоди руку на плечо, она вздрогнула от неожиданности. Директор что-то прошептал ей на ухо и отошел. Джоди соскользнула со скамьи и двинулась следом за ним. Все уставились на нее.

Я подбежала к Харли:

– Что случилось?

– Мистер Уилберфорс сказал, что хочет поговорить с Джоди в своем кабинете, – ответил Харли.

– От твоей сестры сплошное беспокойство, – злобно блестя глазками, сказала Джессика. – Слышала бы ты, что она заявила сегодня мистеру Майклзу! Не удивлюсь, если ее исключат за то, как она себя ведет и как выглядит.