Если свекровь – ведьма Касмасова Лилия

Хотя боюсь, что я сама такая же – так и буду хоть в девяносто лет восторгаться всей этой лабудой типа свадеб, сердечек на конвертах, букетов роз и сладостно-печальных любовных песенок «Я рыдал с разбитым сердцем в своей маленькой квартире». Там то ли обои ему не нравились, то ли еще что, непонятно. Но мотивчик был ничего себе. Когда вздыхаешь по кому-нибудь – самое оно, чтобы разрыдаться.

Орхидея подошла к столу. Сказала с укоризной:

– Ох! Даже в шампанском!

Я повернула перстень и, оставив Мишу, приблизилась к столу. Шампанское светилось розовым светом.

Остальные тоже подтянулись к нам. Только Миша нерешительно топтался в сторонке, разглядывая все вокруг. Николай сказал:

– Ой. Я ведь тоже мог его выпить.

Видимо, он был приглашен на свадебный обед.

– Вы же не пьете спиртное, – сказала Мелисса, – только молоко! Вон оно стоит для вас.

На столе среди салатов и жареных куриц и правда стояла бутылка молока с жестяной крышечкой.

– Ну, я, кхм, да, – пробормотал Дед Мороз, – разве что иногда…

– Не хватало еще, чтобы и он в тебя втюрился! – грозно сказала Орхидея неудавшейся невесте.

Похоже, даже предположение о волшебном охмурении ее ненаглядного Николая приводило ее в дрожь и ярость.

– Подумать только! – восклицала Орхидея. – Довести мужчину до женитьбы напитком! И как у тебя совести на такое хватило!

Ага! Дошло теперь, что я чувствовала! А то, видите ли, на свадьбу ей любопытно поглядеть.

– И самолет увели! – продолжала наступать Орхидея. – Где он, кстати?

– Возле «Белладонны», – хмуро ответила Мелисса.

– Он цел? – с подозрением спросила Орхидея.

– Да, – замялась Мелисса. – Только нос…

– Что? – надвинулась на нее Орхидея грозно.

– Когда мы приземлились, он так долго ехал, а мне хотелось поскорее на виллу…

Поскорее Мишу захомутать!

– Что-о? – голос Орхидеи повысился до сопрано.

– Я не подумала, что надо придержать сразу все колесики…

– Шасси… – машинально поправила ее Орхидея.

– Наверное, – кивнула Мелисса и договорила робко: – Он свернул… и немножко… в забор… А коробка с тортом съехала с кресла и…

– Ну винт-то хоть целый? – раздраженно перебила ее Орхидея.

– Не совсем. – Мелисса отвернулась.

– Не совсем! – повторила за ней Орхидея и даже закрыла лицо ладонями в огорчении.

– Не расстраивайтесь так, дорогая, – сказал Николай, приобнимая Орхидею за плечи. – Можно нанять хорошего механика.

– Я сама хороший механик! – сказала Орхидея. – И знаю, что винт придется заказывать новый! А потом мне надо будет его магически настроить и сбалансировать, как первый!

– Я узнаю, когда Ганс сможет принять нас на борт, – сказал Бондин, открыл телефон и отошел в сторонку. – О, Фиалка. Привет… – Даже в неярком свете едва проникавших сюда солнечных лучей я увидела, как уши Бондина заалели.

Он же сказал, что поговорит с Гансом? А зачем Фиалке звонит? Или она вроде секретаря у этого Ганса, принимает заказы на места?

– Может, поужинаем тут, раз уж все готово? – предложил Николай. – Я с самого обеда в самолете Ганса ничего не ел, если не считать того маленького бутербродика на причале.

А, это он о том килограммовом гамбургере с парома. Хотя я тоже чувствовала себя голодной после всей этой беготни и полетов на ступе.

– Цветочек, – проговорил Миша. Он стоял перед кособоким тортом и держал в руке цветок из крема.

Я подошла, он протянул цветок:

– Подарить тебе?

Я вздохнула, взяла салфетку и забрала ею цветок из его пальцев, другой салфеткой вытерла ему руку.

– Это не растения, – сказала я Мише, – это украшения для еды. Они из крема.

Подошел Бондин, уши его все еще розовели. Он сказал:

– Ганс отправился искать те инструменты, ну, которые, – он покосился на Орхидею, – упали на землю. И вернется только к завтрашнему утру. Но зато он прилетит сюда, на Ла Гомера, и заберет нас с местного аэропорта… Но вы, разумеется, можете полететь на людском самолете. Я-то не могу повезти преступницу обычным рейсом.

– Лучше уж на «ПлювГансе», – сказала я. Ну куда мне в обычный самолет с абсолютно невменяемым Мишей?

Орхидея сказала:

– И я с вами.

– И я, – эхом отозвался Николай.

– Ну что ж, – сказал Бондин. – Похоже, спешить нам некуда. Можем и поужинать, раз стол накрыт. – Он снова вынул из кармана телефон, спросил нас: – Сколько комнат заказать в отеле?

– Зачем в отеле? – понуро произнесла Мелисса. – Можете переночевать на нашей вилле. Там хватит места для всех.

– Спасибо, – сказал Бондин.

– А меня приютите? – спросил Николас Мелиссу. – Я не знаю, где местные отели.

– Да, – кивнула Мелисса. И пробормотала грустно: – И почему вы не говорили побыстрее?

– Для торжественности, – немного виновато сказал Николас.

Она всех тут разжалобить хочет! Я подошла к столу, хотела сесть, но заметила, что…

– Скамейки мокрые, – сказала я.

– Так высуши их, ты же ведьма, – сказала Мелисса.

– Ты ведьма? – испуганно воскликнул Миша, отпрянул от меня и спрятался за Бондина и Мелиссу.

– Она тоже, – кивнула я на Мелиссу, – и подольше моего.

– Мы все здесь ведьмы, – сказала Орхидея Мише, – но мы хорошие.

– И ты ведьма? – спросил Миша, с опаской взглядывая на Деда Мороза.

– Нет, – сказала я. – Он же мужчина.

– Но он в красном плаще, – сказал Миша.

– Он Дед Мороз, – сказала я.

Миша вытаращил глаза:

– Мы на утреннике?

Разговор с Мишей становился все более абсурдным. Я сказала:

– Ты есть хочешь?

Он кивнул.

Орхидея каким-то образом высушила скамейки. Я усадила Мишу и сама села рядом с ним.

Бондин с Мелиссой сели на другую скамью – напротив нас. А рядом с ними пристроились Николай с Орхидеей – стол был большой, а скамейки длинные. На одной стороне и шесть человек запросто поместились бы.

Инспектор надел очки и внимательно рассматривал все блюда. Боится, наверное, что они могут быть приправлены чем-нибудь, кроме соли и перца. Чем-нибудь вроде любовного перца.

Я тоже включила око. Кроме шампанского, ничто подозрений не вызывало.

Бондин взял бутыль, снял фольгу, открутил проволочку, а потом направил бутылку в сторону поляны и встряхнул, произнося:

– Долой любовные чары!

При этом, как мне показалось, он имел в виду что-то свое.

Бондин потряс бутылку сильнее. Я невольно зажмурила один глаз, ожидая чуть ли не пушечного залпа. Пробка вылетела с громким хлопком, и пена залила траву. Остаток инспектор вылил и поставил бутыль около скамьи.

– Да, Николас, – сказал инспектор, – а почему вы не проверили списки женатых перед свадьбой? Вдруг… кхм… – он покосился на Мишу, а потом на Мелиссу, – кто-то из них оказался бы уже женат?

– Да! – воскликнул Николай. – Начальство велело проверить. Им сообщили, что Михаил Реймс, возможно, двоеженец!

– Кто это им накляузничал? – возмущенно воскликнула Мелисса и поглядела на меня.

– Вообще-то я, – сказал инспектор.

Жаль, что не я.

– Это ведь ложь! – с обидой выпалила Мелисса, повернувшись к инспектору.

Тот ответил, не отводя глаз:

– Я хотел задержать свадьбу.

Мелисса насупилась.

А Николай кивнул Бондину:

– Понимаю… А списки я проверил. Чего их там нынче проверять-то? Мой, за этот год, я по дороге в самолете прочел…

Так вот что за книжка в кожаной обложке у него была!

Николай продолжал:

– Меня ведь редко свадьбы зовут проводить – основная моя специализация другая…

– Но ведь общий список очень длинный! – воскликнул Бондин.

– Ну и что, – сказал Николай. – Он же теперь в компьютере. Нажал поиск фамилии – и вся недолга.

– Как в компьютере? – удивился Бондин.

Николай нахмурился:

– Реформу провели в этом году. Я тоже теперь должен в конце года подавать в этом… ну, впечатывать в компьютер. А мне и так тридцать первого декабря некогда. Да и компьютеры я не люблю!

– Я бы могла тебе помочь, – улыбнулась Орхидея Николаю. – Я разбираюсь в компьютерах и печатаю быстро.

– Правда? – расцвел Николай. – Я был бы счастлив!

– А почему это, интересно, вы Деда Мороза пригласили? – спросил инспектор Мелиссу.

Та растерялась на секунду, потом ответила:

– У него… пальто красивое.

Похоже, она что-то не договаривает. И Бондин, видимо, тоже так решил, потому что пробормотал недоверчиво:

– Ну да, ну да.

А я подумала о том, что одна ведьма очень любит все снежное, зимнее и морозное. И она вполне могла посоветовать позвать Деда Мороза как шамана. Только вот… Далию ведь саму заколдовали. Значит, есть кто-то еще, кто тоже любит все зимнее? Или кто просто хотел перевести стрелки на Далию? Но кто?

Орхидея уже кусала куриное мясо, я тоже положила себе на тарелку курицу и салат. Мелисса ела с какой-то затаенной грустью. И если бы Миша был не моим женихом, а чьим-нибудь еще, то мне бы, наверное, стало ее даже жалко.

Мишу пришлось кормить буквально с ложечки. Потому что он начал ужин с того, что попытался фужером загрести салат из салатницы, и когда это ему в какой-то степени удалось, он перевернул фужер себе на шевелюру. Когда я забрала у него фужер и стряхнула листики шпината с его волос, он взял куриную ножку и спросил меня:

– Это микрофон?

Все прыснули. А Миша сказал, поднеся ножку к губам:

– Раз. Раз-раз. Раз-два-три…

По крайней мере, он может сосчитать до трех.

Я забрала куриную ножку, сама отрезала от нее филе, положила ему на тарелку и сказала, чтобы он ел.

Мелисса угрюмо посмотрела на Мишу и сказала:

– С любовным зельем он, по крайней мере, соображал.

– Угу, и соображал он только о тебе, – сказала я свирепо.

Мелисса уткнулась в свой салат.

Николай ел печенье, которого тут была целая гора на большой плоской тарелке, и запивал молоком. И такая еда ему явно была очень по вкусу.

– Чай? – спросила всех Орхидея.

Николай и Бондин сказали, что уже сыты. Я тоже. Миша равнодушно пожал плечами. А Мелисса сказала:

– Возьмем торт с собой на виллу?

Она сама и взялась его тащить. Орхидея «убрала» со стола: махнула ладонью – и все исчезло.

Мы погрузились в две ступы: я, инспектор и Мелисса – в одну (Мелисса на вытянутых руках держала снаружи ступы белоснежную пирамиду-торт), а парочка влюбленных и Миша – в другую.

Долетели до виллы без приключений. Орхидея сказала мне, что надо только сказать ступе: «Обратный путь». Что я и сделала, как только мы поднялись вверх. Ступа плавно и быстро полетела над деревьями назад к вилле.

Мелисса сначала тихо жаловалась, что она не виновата, что она слишком молода, чтобы ехать в Сибирь, что там и приличной магической тусовки нет, и парни дикие, бородой заросшие.

Потом спросила:

– А мои родители очень переживали, когда узнали?

– Разумеется! – сказала я.

– Ну она им хоть записку передала?

– Собака? Боб? – спросила я.

– Какой еще Боб? – удивилась Мелисса.

– Собака Маргариты Петровны, – сказала я. – Она твою записку принесла.

Мелисса возмутилась:

– Она что, отдала записку собаке?!

А инспектор спросил:

– Кто – она?

Мелисса прикусила язык.

– Зато в тайге свежий воздух, – сказал Бондин. – Полезно подышать… Лет десять.

Мелисса вздрогнула, потом всхлипнула и сказала вдруг:

– Не буду я за нее отдуваться!

– За кого? – спросил Бондин.

Она примолкла, потом призналась:

– Это была не моя идея – с Мишей убежать. Она мне сказала, что он до сих пор меня любит.

– Кто – она? – спросила я.

Мелисса бросила на меня враждебный взгляд, потом сказала Бондину:

– Я расскажу все только лично вам.

– Хорошо.

Далия – вот кто мог бы подбить Мелиссу! Далия даже Весловских нарочно в гости позвала! Да только ведь Далию саму заколдовали. Тогда кто эта таинственная «она»? Мать Мелиссы? Но она вроде не мечтала породниться с Далией… А кто? Какая-нибудь тетушка Миши, которой я не понравилась? Да я всем тетушкам Миши не понравилась. И вряд ли когда понравлюсь. Я ведь не из их круга.

Ступа стала снижаться. И вот мы приземлились на знакомом дворе. Орхидея с Николаем и Мишей уже выходили из своей ступы.

Орхидея накинулась на Мелиссу – хорошо, что у той в руках был торт, иначе Орхидея ее бы точно поколотила.

– Я видела свой самолет! Ты что, не могла потерпеть и проехать пятьсот метров?! Не владеешь самолетной магией, так нечего было колдовать! И вообще, воровать чужие самолеты – подло!

Так же, как чужих женихов, например. Но у некоторых людей, похоже, просто нет совести.

– Даже не пойду смотреть, что там с винтом, – утирая слезу, сказала Орхидея.

– Я уверен, мы сможем все починить, – сказал Николай.

– Ах, даже думать об этом не хочу, – отмахнулась Орхидея.

– Не думай, – сказал Николай. – Я подумаю. Мои сани куда только не врезались… И Карлов их всегда чинит.

– Карлов?

– Если ты не починишь винт сама, вызовем его – он отлично все наладит.

– Хорошо, – согласилась Орхидея грустно.

Кота во дворе видно не было – наверное, ушел по своим кошачьим делам.

Мы зашли внутрь дома, потому что, несмотря на то что солнце снижалось, было еще довольно жарко. А внутри толстостенного белого дома ждала прохлада.

Мелисса увидела выломанную дверь чуланчика, справа от выхода на задний двор. Возмутилась:

– Не могли сначала дверь открыть, а потом ступу звать?

– Извините, – сказал Бондин.

Мелисса сказала:

– А теперь я ее даже поставить на место не могу.

– Я починю, – выступила вперед Орхидея. Взмахнула рукой, половинки двери взлетели, соединились и встали на место.

Бондин раздвинул в разные стороны стеклянные двери, ведущие на задний двор.

– Хоть ветерок, – сказал он.

Потом открыл пару окон.

Орхидея провела рукой по направлению к окнам и дверям, пояснила:

– Чтобы насекомые не залетали.

С помощью ока я увидела, что там появились тонкие, из мелкой сетки, занавеси.

Мелисса унесла торт на кухню. Бондин повесил пиджак на стул и увел Мелиссу в кабинет для разговора. Вернее, для допроса, насколько я понимаю. Шорох длинного подола ее свадебного платья был слышен, пока не хлопнула, закрываясь, дверь.

Миша пошел, улегся на узорчатый коврик у камина и заснул. Бедный. Два сильных зелья подряд любого собьют с ног. Ладно, может, проспится и станет нормальным. То есть вспомнит, что любит меня. И вообще меня вспомнит.

Орхидея и Николай отыскали где-то настольную игру – простенькую, вроде «Догони меня!». Позвали и меня играть, да я отказалась: голова была занята всякими мыслями, и я бы не смогла сосредоточиться на игре.

Они расположились на диване у низенького квадратного стола. Николай снял красный наряд Деда Мороза и снова остался в гавайской цветной рубашке и брюках-сафари. Орхидея читала вслух правила, а Николай любовался ею. И, кажется, правила совсем не слушал.

Я сидела на кресле и перебирала в уме гостей, размышляя о том, кто мог надоумить Мелиссу выкрасть моего Мишу.

И о чем эта кукла Мелисса так секретно сообщает инспектору? Мне ужасно хотелось услышать их разговор. А почему бы и нет? Я поднялась с кресла. Орхидея и Николай, поглощенные игрой, а вернее говоря, флиртом во время игры, не обращали на меня никакого внимания. Я вышла через открытые стеклянные двери во дворик, невидимая занавесь коснулась моего лица, будто паутинка, парящая в воздухе осенью.

Я направилась вдоль стены дома к угловому окну, это должно было быть окно кабинета. Вечерело, воздух становился прохладнее. Под этим окном рос большой круглый кактус с длинными колючками – высотой он доходил до подоконника. Я подобралась к окну ближе, кактус потянулся ко мне. Из кабинета падал полупрозрачный золотистый отсвет – похоже, там зажгли небольшую лампу. Я заглянула сбоку в раскрытое окно, так и было: горела белая, матового стекла, лампа на письменном столе. Бондин сидел на краю стола, а Мелисса – на стуле.

Ай! Я чуть не вскрикнула. Дурацкий кактус пребольно уколол мою коленку несколькими колючками, которыми смог дотянуться. Какую же фразу тогда я зачитывала с телефона?! Не помню, ни одного слова не помню! Что значит никогда в жизни не ругаться! Пожалуй, надо бы начать. Полезная вещь, особенно для ведьмы.

Разговаривали Бондин с Мелиссой негромко, но некоторые фразы до меня долетали.

– А потом она сказала, что Миша до сих пор меня любит! – восклицала Мелисса. – И посоветовала напоить его любовным напитком!

– Значит, это она передала вам напиток? – спросил инспектор.

– Да, – ответила Мелисса и всхлипнула. – Мне оставалось только бросить в зелье свою ресницу.

«Она… она…» Кто она-то?!

Я подступила поближе, чтобы расслышать самое главное, и какой-то камешек хрустнул у меня под ногой.

– Там, кажется, что-то шоркнуло у окна, – настороженно сказала Мелисса.

Инспектор подошел к окну, я едва успела спрятаться за створку ставен.

– Нет никого, – сказал он. – Ветер, наверное.

Он вернулся в глубь комнаты.

– Пусть ее наказывают, это она во всем виновата, – насупленно сказала Мелисса.

Кто? Да кто же эта таинственная «она»?

– Ну, знаете, вы тоже хороши, – заметил инспектор. – Вы ведь заледенили Дмитрия Васильевича и Далию Георгиевну.

– И Далию Георгиевну? – удивилась Мелисса. – Мужа она сама заледенила. А потом мы с Мишей улетели.

Так это Далия заледенила мужа? Это Далия организовала побег!!! «Снежная королева»! И никто на нее никаких подозрений не наводил! Она просто не смогла изменить своему фирменному стилю колдовства!

Мелисса продолжала:

– А кто заледенил ее, я не знаю.

Зато я знаю. Она сама себя и заколдовала. С помощью зеркальца!

Мне прям захотелось запрыгнуть в комнату через окно и сообщить им об этом. Ладно, потом Бондину лично расскажу. А пока послушаем, что Мелисса ответит на следующий вопрос. А вопрос был:

– Ну а ступу-то вы сами выкрали?

– Нет, – помотала головой Мелисса. – Я не воровка!

А увоз чужого жениха воровством уже не считается? А самолет Орхидеи? Мне опять захотелось запрыгнуть в комнату.

– Ступу Далия Георгиевна дала, – сказала Мелисса.

Разумеется! Кто же еще мог знать пароль от сарая Маргариты, как не кто-нибудь из семьи?