Если свекровь – ведьма Касмасова Лилия
– Да, – а потом с улыбкой протянула ее Денису: – Снова вас. Вы чертовски популярны, – и она подмигнула.
Денис взял телефон:
– Да, Жасмин… Ну и что… – Он усмехнулся. – Нет, не нарушение. Ну это же спецпоезд. Его и так не видно… – Он отключился, отдал трубку Фиалке, и та ушла, вильнув задом в узкой черной юбке.
Денис сказал:
– Жасмин направила поезд обратно. Маргарита Петровна, к которой вернулась сила клана, ускорила его. Так как сентябрь нынче теплый и сухой, а огород нуждается в поливке.
Я хихикнула. Представила, что поезд помчался, как ракета.
– Жасмин хотела ее за это наказать, – сказал Денис.
– У нее мания какая-то.
– М-да. Старательность.
– Или самодурство, – сказала я.
– Так тоже можно назвать, – кивнул он.
– Почему ее не уволят? – возмущалась я.
– Потому что она подружка одного влиятельного человека, – сказал Денис.
Вот этот гвардеец – подружка? Разве влиятельные люди выбирают себе в подружки не длинноногих, щебечущих глупости блондинок?
Видимо, мои сомнения отразились на моей физиономии, потому что Денис сказал:
– У него оригинальный вкус.
– А кто он? – спросила я.
– Начальник одного департамента, – сказал Денис.
– Ничего себе, – сказала я. – А ты сказал, что ее рапорт уничтожишь.
– Что уже уничтожен, – поправил меня он. – И как раз благодаря этому человеку.
– Да?
Денис помедлил с ответом, потом нехотя произнес:
– Это именно он звонил, чтобы сообщить, куда она повезла всех Реймсов.
До меня дошло только через несколько секунд:
– Так это твой брат?! Хахаль Жасмин? То есть… друг?
– Ага, – улыбнувшись, ответил Бондин. – Он ее хахаль.
– Но ему не нравится, что она творит?
– А кому это может нравиться? – пожал плечами Денис.
Лететь было еще больше часа. Миша вдруг перегнулся через проход и предложил сыграть в дурака. Видимо, устал слушать щебет своей Крыски.
Денис согласился, я тоже. Миша сел напротив меня, Крыска играть отказалась под предлогом, что не умеет и не желает, чтобы ее называли дурочкой. Но села рядом с Мишей.
Фиалка принесла колоду карт и любезно предложила свою кандидатуру, чтобы сыграть два на два, девочки против мальчиков.
Как только карты были розданы, пришел кот, запрыгнул на стол, отодвинул лапой колоду, улегся и стал наблюдать за нами.
На кон ставили кто что. Денис – зарплату, я – порции отрезвителя от любовного зелья, Миша – просто митрилки, Фиалка – мили полета.
Фиалка, устроившаяся на возникшем из ниоткуда пуфе, играла отменно. И целенаправленно против Дениса. Она каким-то образом умудрилась раз десять подряд оставить его в дураках, тогда как я и Миша все время выходили сухими из воды.
В десятый раз Фиалка, хохоча над Денисом, в руках у которого был целый веер, при том, что я и Миша все карты уже скинули, крикнула:
– А это тебе на погончики! – и шлепнула на стол целых четыре шестерки.
Денис отбросил на стол веер и рассмеялся:
– Ну, теперь я генерал дураков!
– Точно! – довольно сказала Фиалка. – И теперь ты мне должен сколько своих нынешних зарплат?
– Десять, – сказал Денис.
– По сотне митрилок, – подсчитывала Фиалка, – это тысяча митрилок. Мне как раз нужно. На новые ботильоны от итальянских волшебниц.
Интересно, что за ботильоны делают итальянские волшебницы? Ну, мне-то такие ботики точно не светят. У меня ни одной митрилки пока нет. Зато на обувь от обычных, то есть от самых крутых людских итальянских фирм денег у меня предостаточно!
Фиалка поглядела в иллюминатор, сказала, что ее ждут служебные обязанности, и умчалась за шторку. Пуф растаял в воздухе в тот момент, когда она с него поднялась.
Через секунду раздался ее голос из динамиков. Она попросила занять свои места, пристегнуть ремни и обнять животных, чтобы они не боялись и не бегали по салону. А еще поздравила Дениса с новым званием и сделала небольшое объявление, что, мол, новому самолету компании «ПлювГанса» требуется летчик. Зарплата сто двадцать митрилок. Так что если кто-то должен отдавать каждый месяц сотню, двадцать будут оставаться ему. И она, Фиалка, как раз, по счастливому случаю, идет на этот самолет работать. Так что морально и всячески по-иному поддержит нового работника.
Денис только усмехнулся, правда, немного смущенно. Я взяла кота на руки.
Мы приземлились в Домодедово. Ганс объявил в громкоговоритель, что полет длился шесть часов двадцать три минуты, что на полторы минуты быстрее, чем его прошлое достижение. Нам ничего не оставалось, как поаплодировать.
Потом мы вышли из самолета. Денис нес саквояж и кота, а я свою сумку и рюкзак с деньгами. Было пасмурно и прохладно, я надела кофту, а Денис – плащ. Мелисса попросила наколдовать для нее плащик – если можно, от Валентино, а для Мишечки – курточку. Для нее я сотворила дождевик лесовика – большой, выцветшего коричнево-желтого цвета, больше похожий на палатку. А для Миши – спортивную куртку, хотя сначала хотела исполнить просьбу его подружки и сделать махонькую детскую курточку какого-нибудь яркого, розового или оранжевого, цвета, с остроконечным колпаком, увенчанным помпоном.
Денис дважды свистнул, и откуда ни возьмись прилетел шустрый коврик. Мы уселись на него вдоль двух длинных сторон. Денис спрятал Сеньку-Сеньора за пазуху, чтобы ему не было страшно. А сам прикрыл глаза и свободной рукой вцепился в край коврика. Похоже, пофигенция выветрилась. Я хотела было предложить ему еще напитка, но коврик уже взмыл в воздух, помахивая прореженной бахромой.
Мы слезли с коврика у ворот «Золотых тополей». Миша открыл большую кованую калитку справа от ворот, встал рядом с ней и сказал нам:
– Проходите.
Ах да. Он единственный, у кого есть пропуск – и это мой помолвочный браслет. На секунду мне стало грустно. Я вспомнила, как в субботу – а это всего лишь два дня назад! – мы с Мишей въезжали вот в эти самые ворота на его автомобильчике и строили совместные планы на будущее. Хотя, может быть, это только у меня были конкретные планы, а он – так, сам толком не знал, что делает?
Я мельком взглянула на него, когда проходила в калитку. Странное чувство: будто это был другой, чужой человек. Не тот, с которым я живу и за кого собираюсь замуж. То есть собиралась. Мне даже разговаривать с ним не хотелось. Да и не о чем было. Странно. Мне не о чем разговаривать с Мишей.
Вокруг было пусто и тихо, и потом начал накрапывать дождь. Кот стал барахтаться под плащом у Дениса, и тот спустил Сеньку на землю, наказав не выходить за пределы поместья и вообще быть недалеко, потому что к вечеру, наверное, можно будет уехать. Кот мяукнул пару раз в ответ, я повернула кольцо, но он больше ничего не сказал, а радостно побежал по газону, останавливаясь, чтобы понюхать воздух, покрутить головой или тронуть лапой ветку.
Значит, инспекция сегодня завершится? Денис уедет, гостям разрешат разъехаться. Я тоже, значит, смогу вернуться домой. Одна.
В серебристом свете магического мира входная дверь была старинной – темного, резного дерева, с бронзовой ручкой. Дверь оказалась открытой – конечно, с такой охраной территории ни к чему ее запирать, и мы зашли внутрь.
Тусклый свет пасмурного дня, клонившегося к вечеру, делал дом сумрачным. В гостиной все было брошено как попало: инструменты на эстраде, бокалы с напитками на столиках и подлокотниках кресел, пустые бутылки, чей-то пиджак, раскрытый веер и почему-то ботинки. Кого-то босиком увели в Сибирь? Какая жестокость.
– Ой, Мишенька, – пролепетала Мелисса, – твой дом – будто разоренное гнездо… Бедненький… – и она, обхватив его под руку, прижалась к нему.
Ну что за дура.
Но вообще-то странно, что здесь совсем никого.
– А слуги? – тихо спросила я Дениса. – Их она тоже в Сибирь увезла?
– Ага, – кивнул он. – Как пособников.
– И привидений?
– На них законы не распространяются, – усмехнулся Денис. – Они же не живые.
– Еще оскорблений в собственном доме не хватало, – раздался ворчливый стариковский голос.
Я аж подпрыгнула от испуга. От окна к нам подплыл Мишин прадедушка.
– По темпераменту я такой живой, что и вас обскачу! – заявил призрак.
Инспектор уже нацепил очки и последнюю фразу тоже понял. Сказал примирительно:
– Я говорил в юридическом смысле.
– А в юридическом ваша подружка тут совсем разбуянилась! Даже мой бэнд хотела в Сибирь угнать! – выкрикнул призрак сердито.
– И увезла? – поинтересовалась я. Ведь других призраков видно не было.
– Как сказал вот он, – ткнул прадед прозрачным пальцем в Дениса, – нет такого закона. А полное развеивание, – повысил он голос, – это для буйных. А мы – интеллигенты! Музыканты!
– Призраки интеллигентов, – тихо уточнил Денис.
Я хихикнула.
– Вы опять! – возмутился старик. Надулся обиженно, развернулся и уплыл к эстраде.
У меня закружилась голова, я достала из сумки лист мяты и пожевала. Серебро воздуха окрасилось в нежно-мятный цвет, и в голове прояснилось.
Но призрак так разобиделся, что больше не стал с нами разговаривать. Он сел за свой контрабас и принялся дергать потихоньку пальцами за струны, тихо бормоча что-то невнятное. Я разобрала только слова: «молокососы… наглецы…»
Я выключила око.
– Будем ждать Жасмин и всех, – сказал Денис, поставил саквояж на пол у дивана, снял плащ и понес его в прихожую. А я положила рядом с его саквояжем круглый от денег рюкзак, бросила кофту на диван и подумывала, чем заняться, ожидая прибытия Жасмин с пленниками.
Мелисса все держалась за руку Миши и что-то со сладкой улыбочкой щебетала. Миша тоже в ответ улыбался. А мне-то что?
Ко мне подошел Денис:
– Похоже, тут красивый зимний сад, хочешь прогуляться?
Конечно, я хотела. С ним – хоть на край света. Мы, правда, и так только что вернулись чуть ли не с края.
Оранжерея примыкала к дому с левой стороны, я видела ее стеклянные стены, наполовину скрытые за деревьями, когда только приехала в поместье с Мишей. Выйти туда можно было прямо из гостиной.
В оранжерее было тепло, немного сыро, пахло землей и легким ароматом цветов. Стеклянный арочный потолок уходил этажа на три ввысь – видимо, на всю высоту дома. Но, хотя он был невероятно высок, некоторые пальмы все равно упирались в него макушками. Да. Потому что тут росли пальмы. И с них свисали лианы. А еще здесь какие-то деревья цвели белыми мелкими цветами. Похоже, это их аромат витал в воздухе.
Мы пошли по выложенной камнем дорожке, я восхищалась садом, Денис изредка поддакивал. И вдруг за поворотом дорожки, скрываемая прежде густыми высокими кустами, объявилась новогодняя разряженная елка. Я ее узнала. Это та елка, которая прилагалась к апельсину, впервые наколдованному мною.
– Елка? – удивился Денис.
– М-да, странно, – сказала я. – Наверное, они тут Новый год обычно празднуют.
– В зимнем саду?
– Ну да. Как бы… на природе.
– Интересная традиция, – проговорил Денис.
– Да уж.
– И этикетка тут какая-то висит, – Денис наклонился к игольчатой ветке.
Этикетка??
Денис взял в руки картонный квадратик и прочел:
– Первое колдовство Виктории Пешкиной в должности главы клана… Хм. – Он поглядел на меня.
– Правда? – Я смотрела на этикетку. Вот ведь. Сентиментальная бабуся. Теперь не отвертишься. – Н-ну. Может быть. Я не помню.
И вовсе не первое. Первым была роза, сделанная из бокала.
Денис только улыбнулся молча и пошел себе дальше.
Дорожка привела нас к круглому фонтану, в котором плавали цветущие лотосы и мелькали в глубине большие золотисто-оранжевые рыбы.
Возле фонтана мы остановились, и Денис предложил присесть на деревянную скамейку напротив.
Мы сели и замолчали. Я задумалась о том, как мне теперь устраивать свою жизнь – в смысле, одной. И в смысле, с очень большими деньгами. Ведь все поменяется.
Денис откашлялся и сказал:
– Знаешь, мы знакомы всего два дня, но я…
Только я навострила уши, приготовившись выслушать пылкое признание в любви, как на улице раздался оглушительный автомобильный гудок, от которого слегка задребезжали стекла. Потом еще один. Потом кто-то, похоже, просто уселся на руль и на клаксон соответственно.
Я закрыла уши руками.
Денис по другой дорожке побежал к двери, ведущей на улицу. Я поспешила за ним.
Когда мы вышли, то увидели большой белый автобус перед крыльцом. Сигнал выключился, дверь водителя хлопнула, и из-за автобуса вышла алая Жасмин.
– Ну! – крикнула она, мчась к Денису. – Вот, я их привезла!
В больших обзорных окнах автобуса я увидела прилепившиеся к стеклам лица преступной семьи Реймс. Тетушки, бабули, девушки и те две девчушки глядели на нас. Мужчины, похоже, уступили дамам все сидячие места.
– Ну так выпустите их! – сказал Денис.
Жасмин хмыкнула и, недовольно надув и без того толстые губы, вернулась в автобус.
Передние и задние двери с лязгом разошлись, и бедные арестованные стали выходить.
Мужчины так и остались в смокингах. А вот дамы… Вместо блестящего атласа и таинственного шикарного бархата на них были непонятные балахоны из какой-то рогожки или даже мешковины. Подпоясаны дамы были веревками, а на ногах красовались… лапти!
– Это у них что, арестантские робы, что ли? – спросила я Дениса тихо.
Денис засмеялся:
– Нет. Одежда для шабаша. По традиции.
Я вспомнила, что говорил Денис в самолете. Что ведьмы Реймс провели шабаш, и Жасмин их за это арестовала.
Но, похоже, кое-кому было плевать на традиции. Среди серо-невнятной толпы сияло золотое парчовое платье Далии.
Золотая Далия подскочила к Жасмин и закричала:
– Вы собираетесь снимать с нас эти мерзкие браслеты?
И правда, я заметила на левых запястьях дам красные браслеты «Превед», такие же, как у Мелиссы.
Жасмин оглянулась на Дениса, тот уже шагал к автобусу:
– Снимай со всех, кроме Далии Георгиевны.
– Что-о? – взревела Далия.
– Вызывать существа, исполняющие желания, запрещено, – тихо сказал Бондин.
– Наверное, вам придется надеть браслет, да помитриловей, и на меня тоже, – прозвучал тихий и уверенный голос Маргариты.
Она выходила из автобуса, опираясь на любезно протянутую руку стоявшего на земле, перед лестницей, толстого краснощекого Мордациуса, того, что любит есть яичницу на завтрак.
– Придется, – с огорчением кивнул Денис.
Ничего не понимаю. А! Маргарита же снова глава клана, а потому будет отвечать за преступления Далии. Что там было за вызов джинна? Вечная ссылка в Сибирь? Или пожизненное лишение магии?
Глава клана, насколько я помню, получает половину наказания. Половина вечной ссылки – это сколько? В любом случае ужас. Тем более Маргарита не виновата.
И вообще…
– Я ведь тоже была главой клана, – сказала я. – Значит, и меня надо арестовать…
Маргарита покачала головой, подошла к нам:
– Ты была главой пять минут. Так что не мели ерунду, девочка. – И Маргарита протянула левую руку Денису.
– У меня нет с собой толстого браслета, – сказал Денис.
– Я могу сбежать, – сказала Маргарита. И вздохнула: – Только жаль будет покидать мой домик с садиком.
Боже, боже. Как же это несправедливо. И печально! И есть только один способ спасти Маргариту…
Оправдать Далию!
Но как?
Я могу взять вину на себя. Я не принадлежу к этому клану больше. У меня вообще нет клана. Я волк-одиночка. Я ведьма, которая бродит сама по себе. А значит, никто не разделит со мной наказания.
Может, у Далии были не такие уж ужасные желания… Может, за них всего лишь лишат магии навсегда. А я и так привыкла жить без магии. Но вот если Сибирь… А что… Была же я готова поехать в Сибирь с Мишей. Теперь поеду без Миши… Зато, может быть, с магией. В Сибири тоже люди как-то живут. Там ведь и города большие есть. Наверное. Как там… Сибирск. Новый. То есть Новосибирск.
– Это я вызвала джинна! – выпалила я.
Бондин вытаращил на меня глаза. Далия покосилась недоверчиво. А Маргарита сказала:
– Очень мило и очень глупо. Ты апельсин-то не можешь сотворить. А уж вызвать джинна и подавно.
Гости не заходили в дом, а окружили нас – и слушали.
– И как ты его вызывала? – спросил Бондин.
Я пожала плечами. Сказки – они ведь откуда-то взялись. Это же вроде слухов, так?
– Потерла лампу, – сказала я.
Гости ахнули испуганно.
Ай да я! Похоже, попала в точку.
– Вика, прекрати этот цирк с конями, – сказала Маргарита, раздражаясь.
Но тут встрял Бондин:
– Когда ты вызвала джинна, Вика?
Я снова небрежно пожала плечами:
– Сразу как приехала. Нашла лампу. На чердаке. И захотела вызвать джинна.
Что я плету? Они же засмеют меня. Есть ли тут чердак вообще?
– Прямо сразу как приехала, так и на чердак побежала? – усмехнулся Бондин.
Вот пристал.
– Да, – сказала я. – Мишу спросите. Он пошел торт на кухню относить. А я по дому гуляла.
– Я не должен был оставлять тебя одну! – раздался сердитый голос Миши – он стоял на крыльце. А Крыска держала его под руку и жалась к нему, будто на дворе был мороз, а Миша был печкой. Миша крикнул: – И чего тебя на чердак понесло!
Ну он и тупица. И почему я раньше никогда ему не врала? Например, сказала бы, что обожаю футбол, или что была на работе, а вовсе не сидела в кафе с подружками?
Денис сказал:
– Да ты ведь, когда приехала, еще и ведьмой не была.
– Ну и что! – сказала я. И чуть не сказала, что Аладдин тоже не был ведьмой. Но они бы тогда точно засмеялись, мне кажется.
А Денис говорит:
– Раз ты не была ведьмой, то не подпадала под юрисдикцию Департамента МИ-13.
– Да?.. – не поверила я.
– Точно.
– Значит… меня не накажут?
– Нет.
– И никого не накажут?
– Накажут, – сказал Денис и посмотрел на Далию: – Того, кто подбил молодых людей на побег с территории, где проводится инспекция.
– А кто подбил? – не понял Миша.
– И не зря! – торжествующе сказала Далия. – Я смотрю, Вика больше тебе не невеста?
– Нет, – насупился Миша.
– Поздравляю, – сказала Далия.
– Далия, ты бы хоть не хамила, – сказала Маргарита.
– И потом, – сказала Далия, не обращая внимания на слова матери, – вовсе никто ни на что их не подбивал.
– Мелисса, – обернулся Бондин, – вы ведь подтверждаете свои слова?
– Какие еще там у тебя слова, милая Мелиссочка? – Далия тоже повернулась к Мелиссе и буквально прожигала ее взглядом.
– Я не… – промямлила Мелисса под этим взором и еще под взорами десятков глаз. – Я ничего такого не говорила.
– Мелисса, – обратился к ней Денис, – за побег и за применение зелья – ссылка в Сибирь или исправительные работы.
– Мелисса, возможно, моя будущая невестка, – внушительно сказала Далия. – И я, инспектор, не позволю вам ее запугивать!
Мелисса улыбнулась, хотя и слабо. Мишу она заполучить хотела (а тут без согласия его матери никак не обойдешься), но вот в Сибирь ехать – не очень-то.
Похоже, она колебалась.
– У меня есть запись показаний Мелиссы, – сказал Денис.
– Запись? – встревоженно повторила за ним Далия. Свирепо посмотрела на Мелиссу: – Что ты там насочиняла, Мелисса?
– Ничего, – Мелисса отступила за Мишу.
– Мелисса рассказала все лично мне, – сказал Денис.
Далия сердито сказала Мелиссе:
– Ты что-то рассказывала инспектору?
– Нет, – тихо пискнула Мелисса из-за спины Миши.
– Мама, – с укором произнес Миша.
– Но я записал наш разговор на диктофон, – спокойно сказал Бондин.
Далия сказала самоуверенно:
– Любую запись можно…
– Сфабриковать, – кивнул Бондин.
– Изменить голос магией, изменить слова и так далее, – отмахнулась Далия.
– У меня есть свидетель, который подтвердит, что запись подлинная, – сказал Бондин.
Ох ты. Как он узнал, что я пряталась под окном? Неужели кот рассказал?