Если свекровь – ведьма Касмасова Лилия

– А инспектор симпатичный.

Я смутилась:

– Да.

– Миша все же глупец… А ты будешь счастлива, я точно знаю. Я ведь старая ведьма, у которой к тому же было семь мужей, – она усмехнулась.

Я улыбнулась в ответ. Потом спросила о том, что меня ужасно интересовало:

– А что с джинном стало? То есть с поваром?

– Ну, ты же видела, он расставаться со своей кухней не хотел. Потом нам с Далией удалось все же загнать его в лампу. А когда вы уехали, он снова вырвался. Так что пришлось собирать общие силы всех ведьм семьи…

– Шабаш?

– Ага. Вот мы его и загнали. Да только… Жасмин была слишком близко и тоже в лампу влетела. Потом мы ее сумели выпустить. А она из-за прически разозлилась и всех арестовала.

Да, весело у них тут было.

Тут я кое-что вспомнила:

– А вы? Вас разве не арестовали? На вас не было красного браслета.

– Как же, арестовали, как и всех. Но когда ты сняла помолвочный браслет и перестала быть частью семьи, вся сила магии снова вернулась ко мне… И тот красный ремешок сам упал. Понимаешь, чтобы арестовать главу клана, нужны митриловые кандалы толщиной не меньше чем в палец. А не эта простеганная митриловой ниткой тесемка…

– А джинн?

– Я его выпустила в Подмосковье, когда обратно возвращались. Мы с ним договорились, что я помогу ему свой ресторан открыть. На Лазурном берегу! Теперь вот знакомых обзванивать надо, разрешение добывать. Все же джинн.

– Ну а ты мне про ваше путешествие расскажешь? – спросила бабуля. – Орхидея уже домой вернулась?

– Нет, на Канарах задержалась, самолет чинит.

Я стала рассказывать о наших приключениях. И просидела за чаем у Маргариты до глубокой ночи.

Маргарита оставила меня ночевать. Утром я вызвала нормальное человеческое такси, чтобы уехать восвояси, и, когда шла к воротам, случайно узнала про третье желание Далии.

Я обходила дом и услышала голоса Далии и Дмитрия Васильевича, доносившиеся от парадного крыльца.

– Вызвать джинна из-за обедов! Как глупо! – пробурчал голос Дмитрия Васильевича.

– Не из-за обедов, а главное, из-за того… Из-за того… – Голос Далии звучал нерешительно.

Я остановилась. Да, я ужасно невоспитанная простушка, которая может и подслушать. И потом, нечего им вопить на улице. Тут люди ходят.

– Я просила его, чтобы в меня снова влюбился мой самый близкий человек! А получилось… – голос Далии был почти плачущим, – ты был как раз в отъезде…

– И в тебя втюрился этот идиот Весловский! А я-то с ума сходил от ревности! То ты бегаешь возле повара, то сосед цветами задаривает! – Он расхохотался.

– Значит, ты ревновал? Значит, я тебе еще дорога…

Надо же, и у Далии есть сердце. А так и не скажешь!

Мне стало совершенно неловко. Я потихоньку отступила назад и ушла за угол. Что же делать? Пойти через дом? Так они спросят – чего меня в дом занесло?

Пойду тем же путем. Но – шумно. Громко топать? Позвенеть в колокольчик? У меня нет колокольчика.

Я запела первую пришедшую на ум песню и зашагала вперед.

На ум пришло:

– Пусть бегут неуклюже…

Пела я громко, от всей души. Но когда я вышла за угол, то увидела, что Далия вовсю целуется с мужем.

Я забыла слова, запнулась, а те двое отпрянули друг от друга.

– Как? – воскликнула Далия. – Ты тут? Что ты здесь забыла?

– Я была в гостях… У Маргариты Петровны, – пробормотала я.

– Надеюсь, – процедила Далия, – ноги твоей хромой больше в нашем поместье не будет.

Хм. Ведьминское выражение или это она лично мне?

Я только пожала плечами и пошла дальше, но тут Дмитрий Васильевич сбежал с крыльца и сказал:

– Вика, вы извините, что так все получилось. Вы замечательная девушка.

Я удивленно уставилась на него и сказала:

– Спасибо.

– Вас подвезти до станции, быть может?

– Я вызвала такси. Оно уже приехало.

– Понятно.

– До свидания.

– Пока. – Он махнул мне рукой.

– Эй! Что у вас обычно надевают на семейные ужины?

Стук молотка прекратился.

– Да что хочешь. Это же тебе не прием в Букингемском дворце.

Я вышла из спальни с двумя вешалками в руках. На одних плечиках висело длинное розовое платье в мелкий цветочек. На другом – черничное платье два-в-одном: снизу тонкий трикотаж, а сверху вязаное кружево – и все одного тона.

Денис вешал над камином большое овальное зеркало. Мы его вместе выбирали, в одном милом магазинчике старинных вещей. У зеркала была широкая серая рама с резьбой в виде растений. (Да, у Дениса в квартире есть камин. Настоящий. Потому что дом старинный и дымоход еще с дореволюционных времен остался.)

– Ровно? – спросил Денис.

Я уперлась сосредоточенным взглядом в раму справа, овал сдвинулся, выравниваясь.

– Теперь ровно, – сказала я довольно.

– О! Значит, стало получаться? – с одобрением сказал Денис.

– Ну, – скромно сказала я, – чемпионат по плюшкам я не выиграю.

– У нас в семье не играют в плюшки, – улыбнулся Денис.

Он посмотрел в зеркало, взлохматил свои рыжие волосы:

– По-моему, мне пора подстричься, не находишь?

– Нет. Если ты подстрижешься короче, они будут торчать ежиком.

– Ну ладно. – Он спрыгнул со стула и посмотрел наконец на меня.

– Это или это? – подняла я сначала одно, потом другое платье. – Это проще, а это наряднее.

– Мне оба нравятся.

Я вздохнула. И вот что толку его спрашивать? Наш кот Сенька, сидевший на ковре, подошел, понюхал платья.

– Ну а тебе какое больше нравится? – спросила я кота.

Кот фыркнул, потом чихнул.

– И как это понимать? – спросила я и повернула перстень камнем внутрь.

– Зачем оно мне? – сказал кот, направился в спальню и запрыгнул на кровать.

Денис убрал дрель в чемоданчик. Смилостивился:

– Надевай цветочное.

– Да?

– Определенно.

– Нет. Фиолетовое более стильное и модное. Лучше надену его.

Денис пожал плечами:

– А зачем спрашиваешь?

– Посоветоваться! – Я ушла обратно в спальню, вернула платья в шифоньер. Потом выглянула: – А ты что наденешь?

Денис вытирал известку с каминной полки. Усмехнулся:

– Телогрейку.

Я хотела ему сказать, что только не тот его коричневый полосатый костюм, который у него для работы и для торжественных случаев, но тут затрубил вызов скайпа.

Денис подошел к столу, где лежал открытый ноутбук.

– Это Орхидея! – сообщил он и сказал уже в камеру: – Привет, Орхидея.

Я тоже подбежала к ноуту и, перебивая Денисово: «Как жизнь?», закричала:

– Поздравляю!

Денис уже уселся на стул, и я сотворила себе еще один стул рядом. Роскошный такой стульчик получился, в стиле барокко, с завитушками – я ведь нарочно заграничные интерьерные журналы посматриваю. Колдовать – так с размахом!

Орхидея тоже была перед экраном не одна. Рядом сидел Николай. А с двух сторон, отталкивая Орхидею и Николая, в экран тыкались две огромные наглые мохнатые оленьи морды.

– Спасибо! – довольно разулыбалась Орхидея. – Все это было так неожиданно! Никогда бы не подумала, что меня могут выбрать.

– Ну что ты! – возразила я. – Ты ведь отличная ведьма. И человек хороший.

– И красавица невероятная! – Николай приобнял Орхидею.

– Что есть, то есть, – скромно признала та, теребя пальцем кудряшки челки.

Олень слева снова ткнулся в экран, Орхидея отодвинула его морду двумя руками:

– Иди погуляй!.. – Потом доверительно сообщила нам: – Маргарита Петровна сказала, хоть я немножко кхм… рассеянная и недотепа, но зато я…

Олень прислонил свою огромную голову к голове Орхидее, она воскликнула:

– Кыш.

– Я их выведу. – Николай встал, похлопал оленя, что был рядом, по загривку: – Ну-ка, выходите, братцы, – и повел их прочь.

Орхидея наклонилась к экрану:

– Она сказала, зато я ответственная… тем более что перестала подмешивать направо и налево любовные зелья… – Орхидея еще понизила голос: – Хотя, признаться, иногда для смеха…

– Между прочим, я инспектор, – заметил Денис.

Я улыбнулась ему углом рта:

– А мы тут ведем девчачьи разговоры, – и оттолкнула его голову от камеры, – и ты мог бы не подслушивать.

Он тоже улыбнулся:

– Подслушивать у нас любит кто-то другой.

– Мяу! – утвердительно ответил откуда-то из-под стола Сенька.

– Я сама не ожидала! – говорила Орхидея. – Я – и вдруг глава клана! Никогда и не думала!

– Ты будешь отличной главой клана, – сказал мой Денис.

– Да! – покивала я.

– Спасибо, – смущенно засмеялась Орхидея.

Сенька прыгнул на стол и пошел по клавиатуре.

– Иди сюда, ябеда, – сказала я, сгребая его в охапку и перетаскивая к себе на колени. Но он стал царапаться и кусаться.

– Идем, я тебя накормлю, – сказал Денис Сеньке.

Они оба вышли из зала.

Я склонилась к камере и тихо сказала:

– Мы завтра идем на ужин к родителям Дениса.

– О! – воскликнула Орхидея. – Здорово!.. Волнуешься?

– Да. А вдруг они меня так же примут, как…

– Такие, как Далия, встречаются редко, – убедительно сказала Орхидея. – Я даже представить не могу, что она мне устроит, когда узнает, что Маргарита Петровна передала мне власть.

– Да уж. – Я вспомнила, что Далия устроила мне. И плюшки, и драку, и побег Миши. – Но ты все же ее родственница…

– Сестра троюродная.

– Ну вот. Может, она не будет очень уж против.

Орхидея покивала:

– Ты тоже не волнуйся. Ты такая милая девушка. Его мама тебя полюбит.

– Ой, да хотя бы не выгнала, и то хорошо…

Орхидея сказала шепотом:

– А у тебя что, пофигенции не осталось?

– Пофигенции? – Как же я о ней забыла! – Осталась! – радостно вскричала я.

– Кто осталась? – к столу подошел Денис.

– Малина сушеная, – сказала Орхидея. – Вика тоже чай хочет из нее заваривать. Я пришлю.

– Да я у мамы могу спросить, – сказал Денис. – Она тоже всякие ягоды сушит.

Около Орхидеи снова появился Николай, в руках у него были две кружки. Одну он поставил перед Орхидеей:

– Осторожно, горячий.

– Я вот полюбила чай с малиной, – сообщила Орхидея, дуя в кружку.

Кружки были нарядные, из магазина Бабы-Яги: у Орхидеи – с голубем, у Николая – с попугаем. Хорошо, что они больше не пылятся на полке.

Я открыла дверцу нашей серебристой сотой «Ауди», то есть денисовской, разумеется, «Ауди», и плюхнулась на сиденье.

Пофигенцию я пить перед выходом не стала. Если я буду глупо хихикать и смотреть на все равнодушно, они, чего доброго, примут меня за ненормальную! Но флакончик с собой я на всякий случай взяла.

Пристегнула ремень, но мы все не трогались с места.

– Почему мы стоим? – спросила я.

Денис сказал:

– Руль слишком пыльный. Так ехать нельзя. Там в бардачке тряпка, достань, я протру.

– Чего-о?

Он же ездит на этой машине каждый день. Первый раз в жизни слышу, что машина не может ехать, из-за того что у нее руль запылился. Ах, да он просто…

– Ты шутишь? – Я уже готова была рассмеяться.

– Вовсе нет, – абсолютно серьезно ответил он.

Я посмотрела на руль:

– По-моему, он очень чистый. И даже блестит.

– Мне же рулить. Так что дай, пожалуйста, тряпку.

– Хорошо.

Недоумевая – и это мягко сказано. – Я открыла бардачок. А там… что-то сияет. Мягким, белым светом.

Не веря своим глазам, я достала…

– Черевички! Какая красота!

Белая замша, золотая вышивка, драгоценные камешки, голубые и синие, жемчуг.

А Денис смущенно откашлялся и произнес:

– Вика… согласна ли ты стать моей женой?

Я резко повернулась к нему:

– Что?!

– Там… внутри туфли… кажется, в левой…

Я сунула руку в аккуратный, слегка скругленный туфелькин носок. И достала колечко. Из белого металла, с белым прозрачным камушком.

Я не помню, что я сказала. Кажется, просто «Да». А может, только кивнула. Я так разволновалась.

Денис надел мне кольцо на безымянный палец левой руки. У ведьм, как я уже узнала, все важные кольца на левой руке носят, потому что ближе к сердцу.

Колечко выглядело очень скромно по соседству с моим кольцом ведьмы, где были разноцветные эмалированные цветы и розовый бриллиант размером с булыжник.

Оно было скромным и великолепным. И самым дорогим на свете.

А этот чертов ремень безопасности мешал мне броситься на шею Денису, и я – не с первой попытки – но отстегнула его. И бросилась на шею.

Денис сказал:

– Я хотел сделать предложение после сегодняшнего ужина. Но ты так волнуешься из-за того, что едешь к моим. Я подумал, тебе будет проще, если ты уже будешь моей невестой.

Я вернулась на свое место, ответила:

– Даже не знаю. Я теперь волнуюсь еще больше.

А Денис наклонился ко мне, поцеловал в щеку и сказал:

– Не бойся. Они тебя полюбят, вот увидишь.

– Ты думаешь? – неуверенно сказала я.

Он улыбнулся:

– Тебя невозможно не любить.

Хм. Как он здорово улыбается. Всю жизнь бы любовалась его улыбкой. И кажется, мне это и предстоит!

– Чего ты? – спросил он.

Сижу гляжу на него, глупо улыбаясь от счастья.

– Ничего, – отвечаю. – Слушай, а как ты отважился к Бабе-Яге заявиться? После того, как она…

– Ну, – он повернул ключ зажигания, – в этот раз она меня в пруд не бросила. И потом, монеты я тогда вернул, департамент оплатил ремонт лебединой шеи…

Мы двинулись с места. Денис продолжал с усмешкой:

– А уж когда я ей сказал, что жениться собираюсь…

Я тихо засмеялась, представляя, как Роза Баба-Яга начала предлагать самые лучшие и роскошные варианты свадьбы. Мне просто не терпится поехать к ней в салон!

Мы ехали по городу, я любовалась весенними улицами, и на душе моей тоже была весна и пели птички. Ничего, это волнение приятное, обойдусь без пофигенции, даже если при словах Дениса: «А это моя невеста» у меня будут дрожать руки и лицо пойдет красными пятнами.

Когда мы въехали в ворота (без всяких пропусков, что мне очень понравилось), Денис сказал:

– Знаешь что?

– Что?

– Когда она представит тебя папе, постарайся не смеяться. Он, кстати, хоть и не разговаривает, все понимает.

– С чего ты взял, что я буду смеяться? Это очень грустно, что твой папа – рыба.

– Золотая рыбка.

– Разницы-то.

Денис вырулил на аллею, ведущую к небольшому симпатичному кирпичному коттеджику.

На березах, растущих вдоль аллеи, уже проклюнулись нежные светло-зеленые листочки. Небо было невероятно синим, каким бывает только весной.

– О, и они тут, – пробурчал Денис.

– Что?

– Вон. – Он кивнул на крутейшую, всю такую гладенькую и сияющую серебристую машину, припаркованную у самого крыльца. Я вытянула шею, увидела эмблему «Мерседеса». Но такой скругленной формы «Мерседесов» я еще не видела.

– А кто – они? – полюбопытствовала я, заранее догадываясь об ответе.

– Арчибальд с Жасмин.

Арчибальдом зовут старшего брата Дениса. Когда родился первенец, Бондины долго спорили, как его назвать. Отец хотел – Борисом, а мать – Артемом. Сошлись на том, что до девяти лет мальчика будут звать Артем, с девяти – Борис. А в шестнадцать, когда будет получать паспорт, пусть сам выбирает, какое имя ему больше по нраву. Мальчик, похоже, совсем запутался в именах, так что выбрал имя Арчибальд.

Я никогда не видела брата Дениса в жизни – только один раз на фото. Там это был небольшого роста остроносый человек в очках и с лысиной, обрамленной гладко зачесанными темными волосами. Выражение лица его было строгое и задумчивое, хотя стоял он на фоне египетских пирамид и был в цветастой рубашке, свободных белых штанах и круглой шляпе – фотография была сделана в отпуске. Встретиться с Арчибальдом в жизни мне было ужасно любопытно. Поэтому я воскликнула:

– Вот и хорошо! Сразу со всей семьей познакомлюсь.

– С Жасмин ты уже знакома.

– Ну и что. У вас дома она не будет всех строить и кричать в рупор.

– Она и без рупора любит покомандовать. Не мамой, разумеется. А мной. Или вот ты сейчас под руку подвернешься. Так что… не поддавайся.

Я выходила из машины и думала, пить уже пофигенцию или все-таки Жасмин – это не повод?