Страсть окаянная Сухов Евгений

Глава 4

Яркие пятна на сером фоне

– Здравия желаю, товарищ генерал, – очень мягко и вкрадчиво произнес полковник Триполин, зайдя в кабинет к Мирошникову.

– Обойдемся без званий, Леонид Михайлович, – с ходу оборвал его тот. – Ну, присаживайся и рассказывай. По голосу чувствую, есть о чем рассказать.

Генерала Мирошникова и полковника Триполина вряд ли можно было назвать друзьями, но долгие годы совместной службы, во многом одинаковые взгляды, общие интересы и взаимное доверие сблизили их настолько, что позволяли обращаться друг к другу при обсуждении любых дел на «ты». Каждый понимал другого не только с полуслова, но и, что называется, с полувзгляда.

– Как всегда, Георгий Матвеевич, как всегда, – Триполин уселся на стул напротив генерала, который сидел за своим рабочим столом. Он посмотрел Леониду Михайловичу в глаза, и его узкие губы вытянулись в улыбку. – В общем, Максим Войтович – личность крайне интересная и неоднозначная. На данный момент без финансовой поддержки этого человека не проходит ни одно мало-мальски стоящее начинание. Причем меценатство его совершенно беспристрастно.

– Уточни, – генерал нахмурил брови, и морщины на его рано состарившемся лице стали более глубокими. – Что значит беспристрастно?

– А это значит, что его вложения невозможно просчитать. Они нелогичны, непоследовательны и не поддаются никакой классификации. Он поддерживает проекты по искусству, науке, спорту, туризму...

– То есть, в двух словах, ты хочешь сказать, что круг его интересов крайне обширен? – перебил генерал Триполина, который, видимо, мог до утра перечислять увлечения Войтовича.

– В том-то и дело: складывается впечатление, что у этого человека вообще нет никаких интересов, и ему совершенно все равно, куда и на что пойдут его деньги. – Триполин достал из кармана спичечный коробок и стал медленно перебирать его пальцами левой руки.

– Ну, с этим понятно, – Мирошников еще больше нахмурился, и его морщинистое лицо стало похоже на морду шарпея. Георгий Матвеевич протянул руку через стол и жестом попросил спички у полковника. Генерал прикурил сигарету и положил спички на стол. Выпустив в потолок тонкую струйку дыма, он усмехнулся: – Ну вот, хоть какая-то польза от твоего коробка... Я так понимаю, что Войтович с легкостью расстается с деньгами и его не волнует результат.

– Не совсем так. – Триполин снова взял коробок в левую руку и, ловко манипулируя им, как фокусник, интригующе продолжил: – Может быть, результат его и не волнует, но дело в том, что куда бы Войтович ни вкладывал деньги, они всегда приносят ему прибыль. Любое, на первый взгляд самое бесперспективное вложение в итоге обязательно оборачивается для него финансовой удачей. А в последние три года это вообще стало походить на какую-то странную игру. Своим участием в безнадежных делах он словно бросает вызов то ли судьбе, то ли здравому смыслу и, как ни странно, всегда побеждает.

– Хватит мне здесь байки травить, – зло прошептал Мирошников. Он с силой затушил окурок в пепельнице, встал из-за стола и, засунув руки в карманы брюк, начал нервно прохаживать по кабинету. – Не хватало мне еще здесь пересказов городских сплетен. Я желтую прессу тоже иногда просматриваю. О том, что Войтович – заговоренный на удачу или у него договор с самим дьяволом, все московские газеты пестрят. Я тебя по делу позвал, а ты мне, твою мать... – взглянув на Триполина, генерал осекся.

Он понял, что перегнул палку. Полковник молча сидел, уставившись на спичечный коробок, который спокойно лежал у него на раскрытой левой ладони. Мирошников сел на свое место за столом. Немного помолчав, он, желая исправить сложившуюся ситуацию, дружеским тоном спросил:

– Ладно, что тебе удалось установить по Войтовичу?

– Я только что докладывал вам, товарищ генерал...

– Хватит, Леня! – перебил его Мирошников. – Ну, что ты теперь здесь комедию разыгрываешь? Ты же знаешь, что у меня это дело Войтовича в печенках сидит. У меня уже нервы ни к черту! Я с тобой серьезно разговариваю... – очень искренне и даже с некоторой ноткой извинения в голосе произнес генерал.

– А я тоже с тобой серьезно разговариваю. – Триполин убрал спичечный коробок в карман брюк. Положил руки на стол и, сцепив пальцы в замок, открыто посмотрел в глаза Мирошникову. – Все, что ты сейчас от меня услышал, и есть краткий доклад о проделанной мной работе. Пребывание Войтовича в Москве непорочно, как жизнь новорожденного младенца.

– Ты хочешь сказать, что за пятнадцать лет проживания в столице, он ни разу нигде не наследил?.. Леня, такое не под силу даже новорожденному младенцу.

– Может быть, младенцу и не под силу, но Войтовичу это удалось, – в глазах Триполина появился лихорадочный блеск. Зрачки расширились. Лоб покрылся испариной. Очки с круглой оправой придали его лицу выражение злобного хищного зверька. – В нашем ведомстве он никак и ни под каким предлогом не проходил. Я перерыл кучу бумаг. Его фамилия не фигурирует ни в одном деле. Он даже не числится в картотеке как знакомый знакомых знакомых, – Триполин достал платок и протер лоб. – Ты будешь смеяться, но прошлое этого господина на удивление лучезарно. Это не биография. Это инструкция, как стать честным олигархом. Единственный ребенок в семье. Мать – учительница, отец – водитель. Достойный студент Свердловского политехнического института на третьем курсе добровольно уходит служить в ряды Советской армии. По окончании службы возвращается в родной город, женится... Кстати, и по сей день живет счастливо со своей супругой. Чтобы обеспечить любимой более или менее достойное существование, Войтович идет работать на завод и продолжает свое обучение на вечернем отделении института. В перестроечные времена, продолжая работать на заводе, где медленно, но верно идет вверх по служебной лестнице, наш будущий олигарх начинает заниматься ларечным бизнесом. Начал он с одного маленького табачного ларька в районе аэропорта. Через год у него – сеть продуктовых магазинов. Через пять лет – десять процентов акций табачной фабрики и двадцать пять процентов родного завода, где начиналась его трудовая деятельность. И он один из трех учредителей первой частной авиалинии в Свердловске. В результате пятнадцать лет назад ему стало неинтересно скупать производство и недвижимость в Свердловской области. Вложения за границей, видимо, тоже ему надоели, и господин Войтович с супругой перебирается на постоянное место жительства в Москву. Теперь он живет праздной жизнью бескорыстного скучающего мецената.

– Да, биография действительно сказочно безупречная, – Мирошников откинулся на спинку стула. Он прищурился и медленно произнес: – Но нам-то с тобой хорошо известно, что чистых биографий не бывает... Так? Ну а теперь рассказывай, что ты там придумал. По глазам вижу, есть у тебя задумочки, как этого ужа за хвост поймать...

– Как всегда, Георгий Матвеевич, как всегда, – довольный собой, произнес Триполин, растягивая тонкие губы в улыбку.

– Куда теперь, Андрей Романович?

Телохранитель, совмещавший и функции водителя, вместо того чтобы открыто посмотреть в лицо сидящего на заднем сиденье Ольшаковского, многозначительно переглянулся со своим напарником. Ответ политика был именно таким, на какой и рассчитывал его верный страж безопасности.

– Как обычно, Коля, как обычно. Я чувствую, что мне просто необходимо развеяться.

Коля усмехнулся одними уголками губ, заметил, что его напарник проделал то же самое, и ловко перестроился в левый ряд. Включил поворотник и уже через несколько секунд направил «Лексус» по Дзержинской в сторону Харьковской. Уж ему-то, как и напарнику, были отлично известны пристрастия Ольшаковского и то, что Андрей Романович подразумевал под словом «развеяться».

Машина припарковалась во дворе на том же самом месте, где и обычно. Ольшаковский первым вышел из салона, бросив на сиденье кепку и на ходу расстегивая модный светлый плащ. Следом за ним из «Лексуса» вышел крепкий широкоплечий мордоворот в просторной кожаной куртке. Климов, сидя на скамейке у соседнего дома и равнодушно наблюдавший за их прибытием, заметил у телохранителя наплечную кобуру в тот самый момент, когда его куртка распахнулась под порывом ветра.

И Ольшаковский, и его спутник скрылись в нужном подъезде, и только после этого «Лексус» покинул водитель Коля. Он пристально осмотрелся по сторонам, скользнул взглядом по сиротливой фигуре Константина на скамейке, но, видимо, не определив в нем потенциально подозрительной личности, сразу отвел глаза в сторону. В руке у телохранителя появился брелок, пискнула сигнализация, и машина приветливо мигнула фарами. Коля сунул брелок в карман. Спустя секунд десять он нырнул в тот же подъезд, что и Ольшаковский с мордоворотом.

Климов сверился со своими наручными часами. Если никаких непредвиденных изменений в планах Андрея Романовича не будет, у него есть в запасе приличный интервал времени. Однако терять понапрасну драгоценные минуты Константин тоже не мог себе позволить. Форс-мажорные обстоятельства имели привычку появляться в самый неподходящий момент.

Позволив себе потянуть еще лишь без малого минуту и докурив за это время сигарету, Климов поднялся со скамейки и быстрым шагом направился к оставленному без присмотра «Лексусу». Еще на ходу он достал из-под куртки длинную стальную спицу от велосипеда и воровато огляделся по сторонам. Двор выглядел пустынно.

Острие спицы легко прошло под капотом автомобиля, и Константин слегка поводил им из стороны в сторону. Упершись в рычаг подъемника, он немного наклонил спицу вниз и на пару сантиметров подал ее вправо. Свободной рукой Климов надавил сверху на крышку. Нужного щелчка он не расслышал, но почувствовал, как его импровизированное орудие характерно дрогнуло у основания. Он повел спицей еще немного правее и дождался, пока она достигнет фиксированного положения. Тот же финт и тот же нажим на капот сверху. Фары «Лексуса» дважды моргнули, и Константин удовлетворенно хмыкнул. Хитрый принцип сигнализации сдался ему практически без боя. Основы теории не подвели Климова. Он сделал шаг назад и вновь воровато оглянулся через плечо на подъезд. Никого...

Константин обошел «Лексус» и остановился рядом с задней дверцей автомобиля. Потянул на себя ручку. Кепка Ольшаковского, которая неизвестно зачем понадобилась Тимофею, как и предполагалось, одиноко лежала на обитом кожей заднем сиденье. Климов склонился и потянулся к ней правой рукой...

В следующую секунду он скорее почувствовал, нежели услышал, как за спиной хлопнула подъездная дверь. Константин резко обернулся. Телохранитель Ольшаковского Коля замер на невысоком трехступенчатом крыльце во весь свой рост и грозно взирал на незнакомца, посмевшего забраться в автомобиль босса. Климов не мог себе объяснить появление Коли. Неужели «Лексус» имел еще одну какую-то скрытую сигнализацию, помимо стандартной? Однако рассуждать на эту тему у него не было времени, и он быстро схватил головной убор.

Реакция телохранителя была именно такой, какую и следовало ожидать. Он не стал вступать с наглецом в переговоры или останавливать его грозным окриком... Вместо этого он стремительно выхватил из-под пиджака увесистый пистолет и вскинул его, наводя прицел на Климова.

Константин рыбкой нырнул вперед на сиденье. Грохнул выстрел, и пуля, пролетев через салон, пробила противоположное боковое стекло. От образовавшегося отверстия в разные стороны заскользили мелкие зигзагообразные трещины. Климов не стал дожидаться повторного выстрела. Рухнув на пол автомобиля, он быстро сгруппировался и, словно приведенная в действие пружина, ринулся в проем между двумя передними сиденьями.

Коля выстрелил еще раз, затем еще, и только после этого, понимая, что ему никак не удается поразить мишень, с громким ругательством перепрыгнул через три ступеньки крыльца, жестко стукнув каблуками ботинок по сухому потрескавшемуся асфальту.

Константин уже был за рулем. Швырнув кепку Ольшаковского на соседнее пассажирское место, он рывком выдернул панель из-под рулевого колеса. Моток проводов разного цвета сам выпал ему в ладонь. Климов попытался разорвать первый попавшийся, но это оказалось не так просто.

Новый выстрел заставил Константина вздрогнуть и выпустить провода из непослушных пальцев. Он почти физически ощутил, как пуля вонзилась в спинку сиденья, на котором расположился он сам. Климов инстинктивно пригнул голову.

– Убью, сука! – Телохранитель уже был совсем близко.

Константин понял, что завести машину и при этом не подвергнуть свою шкуру реальной опасности он просто не успеет. Плечом толкнув дверцу и подхватив треклятую кепку политика, грабитель вывалился из салона одновременно с пятым по счету выстрелом. Кувыркнувшись через голову, Климов откатился подальше от «Лексуса», вскочил на ноги и кинулся бежать.

– Стоять! – гаркнул Коля у него за спиной.

Константин даже не обернулся. Слегка пригибаясь к земле и петляя, как заяц, он что было сил несся к спасительной арке...

Тимофей увидел Мелихова издалека. Он сидел за барной стойкой на высоком табурете. Не заметить Петра Павловича было трудно. И не только потому, что Мелихов был статен и имел крепкое телосложение. Главное заключалось в том, что этот человек обладал особым природным обаянием. Харизмой. Благодаря своему дару Мелихов легко сходился с людьми. И своему успеху в кино в качестве режиссера и продюсера он во многом был обязан этому своему дару – увлекать и вести за собой людей.