Опережая бурю Самохин Дмитрий
Он закрыл окно и вернулся к креслу.
– Барон что? Тьфу и растереть! – небрежно ответил Святозар. – И не таких баронов ломали. Вот ведь странно. За ним право выбора оружия, а он отчего-то избрал пистолеты. Я в благородство играть не буду. Барон прекрасно фехтует, а мы его как собаку паршивую застрелим. Бешеную собаку надо пристрелить. Вот мы так и сделаем.
– Барон известный задира и бузотер. И пистолеты для него такие же родные, как шпага или скажем руки. Так что не обольщайся, победить будет не так уж легко, – предостерёг Денисов.
– Что за пораженческий настрой?
Святозар сдёрнул китель со спинки кресла, и накинул на плечи. После того как Денисов открывал окно, в комнате заметно похолодало. Скромный синий офицерский китель помимо золотого шитья и позолоченных пуговиц имел лишь наградную планку, исполненную в виде изогнутой сабли. К ней был подвешен миниатюрный наградной знак «За отличие в учебе».
– Я трезво смотрю на жизнь, – ответил Денисов, – Ты ещё не поймал соловья, и не посадил его в клетку, но уже хочешь, чтобы он пел для тебя. Так не бывает.
– Чёрные мундиры должны знать, что здесь среди настоящих боевых офицеров все эти их штабные выкрутасы не пройдут, – гордо заявил Святозар.
– Мой друг, ты, решил побороться за честь воинского мундира. Неблагодарное это занятие, – заметил Денисов. – К тому же, не того противника ты выбрал для этого. Не забывай, что барон не простой человек.
– Да будь он хоть дьяволом! Я понаделаю в нём дырок! – Пламенно воскликнул Святозар.
– Одумайся. Дуэли запрещены. Если бы ты вызвал кого-нибудь из рядовых офицеров, это могло бы сойти с рук. Адмирал сумел бы замять дело. Но тут дело попахивает государственным скандалом. Если дуэль состоится, и кого-нибудь из вас убьют…
– Ты не веришь в мою победу? – вскинулся Святозар.
– Хорошо. Если ты убьёшь барона, скандал докатится до двора Императрицы. Барон не последняя фигура в иерархии Тайного кабинета. Тут уже дело замять не удастся.
– Плевать! – горячо воскликнул Святозар. – Я прослыву на флоте героем!
– Или дураком, – тут же заметил Денисов. – Что часто бывает одно и то же, но всё же случаются и исключения.
– Прекрати, Володя. Ты заражаешь меня пораженческими мыслями, а это не есть хорошо.
– Пойдём тогда что ли в офицерский клуб. До встречи на верхней палубе есть ещё время, перекинемся в карты.
Святозар застегнул мундир на все пуговицы, надел шёлковые белые перчатки и, пропустив Денисова вперёд, вышел из каюты.
На диване с витыми ножками, клетчатой обивкой и валиками подушек лежал мужчина лет тридцати в небрежно распахнутом чёрном кителе с серебряным шитьём и серебряным значком «Голова Единорога» на правом нагрудном кармане. Черные форменные брюки с белыми лампасами от долгого лежания даже не измялись. Белая рубашка расстегнута на волосатой груди, галстук фривольно сдвинут в сторону.
Мужчину звали барон Карл Иероним Мюнх. Он чинно курил трубку и разглядывал потолок каюты.
Коротко стриженые тёмные волосы, чистые ясные глаза зелёного цвета с искоркой-хитринкой, аккуратные усы, подчеркивающие благородную форму губ, и изящная бородка от середины нижней губы по подбородку к шее.
Карл предавался вынужденному безделью, впрочем, его это вполне устраивало. Диван, трубочка со вкусным табачком – что может быть лучше в короткие минуты затишья между бурями. Но наслаждаться бездельем ему не дали.
В каюту без стука ворвался Миконя, по прозвищу Питерский. Большой неуклюжий мужчина в гражданском сером сюртуке и широких штанах свободного кроя. Внешним видом он напоминал руссийского купца. Длинные лохматые черные как смоль волосы, собранные в косу, окладистая борода, насмешливые глаза и густые брови.
Миконя некогда служил у прежнего барона Мюнха. Старый барон поручил ему присматривать за своим наследником. Карл вырос у него на глазах. Миконя повсюду следовал за ним во всех его скитаниях. Про Миконю поговаривали, что он де «быстро запрягает, да резко сдает». Лучше, мол, зимой голым в берлогу к медведю слазить, чем Миконю разозлить.
– Вы все разлеживаете, батюшка барин. Не дело это. Не ко времени, – с порога запричитал Миконя.
Он опустился на табурет. Табурет под ним печально скрипнул о пощаде.
– А что ты мне прикажешь делать? – Заинтересованно спросил Карл, выпуская клубы дыма к потолку. – До рандеву на верхней палубе осталось еще…
Он чинно вытащил из кармана кителя часы-луковицу на серебряной цепочке, отщелкнул верхнюю крышечку и сообщил.
– … целых сорок минут. Так что я отдыхаю.
– Эх, Карл Иеронимыч, Карл Иеронимыч, и какая муха вас укусила. Зачем оно вам. Почто судьбу искушать. Пьяная мелюзга о черные мундиры язык чесать вздумала, а вы поддались на провокацию.
– В том-то и дело, Миконя, что пьяная. Если мы каждой пьяни позволим вести себя столь дерзко, то ведь и на шею сядут, ножки свесят и поедут. Ни в грош уважать магов не станут. – Карл поднялся с дивана и сел. – А если серьезно, то скучно мне стало, Миконя.
– Скучно вам, батюшка барин. Скучно видите ли. Вы уж меня простите, но как мальчишка говорите. Как мальчишка. А если не ровен час, князишка этот Святозар вас подстрелит, что изволить прикажете?
– Подстрелит? Кто? – изумился Карл, затягиваясь дымом. – Это Святозар-то подстрелит? Не смеши мой разум. Мал он еще, чтобы барона Мюнха подстрелить. Слабоваты поджилки. Вдумайся, Миконя, он смел тявкать на меня, что я, мол, дескать, баронишка, да еще и к тому же по магической линии. А он князь. Князь по крови. Но кровь вырождается. И вырождение это на лицо. А я барон-маг, я свой титул заслужил. И достойно несу его, клянусь своей шляпой. И передам его в руки достойного мага, Миконя.
– Рановато вам еще об учениках думать, батюшка барин. Рановато.
– Об учениках всегда время думать. Только вот ученики не мухоморы, под каждой елкой не растут. Ученика еще найти надо. Вот пока найдешь, состариться успеешь, как покойный мой учитель. Пусть земля ему будет пухом.
Карл умолк, вспоминая старого барона. Миконя же закатил вдохновенно глаза, и заговорил:
– Да, батюшка Иероним Карлович добрейшей души человек был. Только вот завидовали ему много, да палки в колеса так и норовили сунуть. Его это и погубило. А как охоту любил. Помнится вот, бывало отправимся мы охоту…
Миконю понесло. Если его не остановить, он до самого вечера будет вспоминать о былых подвигах, а вспомнить есть о чем.
– Скажи, Миконя, – прервал его Карл, – За какие такие прегрешения князь Драгомысл отправил меня на этот флагман. Не понимаю. Ведь это фактически ссылка. Но чем я провинился перед Тайным кабинетом?
– Эх, батюшка барин, вы меня в какой раз спрашиваете. Да кабы я знал, разве стал бы таить.
– А ты меня попрекаешь за невинные попытки развлечься. Дуэль, разве это не лучший способ развеять это застоявшееся болото.
Миконя в сердцах хлопнул себя по коленям широкими ладонями.
– Мой бог, да вы из-за скуки себя готовы убить.
Карл рассмеялся.
– Старый ворон, бросай каркать. Я не собираюсь никого убивать. Ни себя, ни этого Святозара. Поучить уму разуму – это другое дело. А у князька нет никаких шансов подстрелить меня.
– Откуда такая уверенность? Вы собираетесь прибегнуть к магии?
– Как ты мог такое подумать? – вскипел барон. – Дуэльный кодекс запрещает использование магии во время поединка. Хотя шаловливые мысли о превращении смертоносной пули в безобидную вишневую косточку с последующим её проращиванием внутри наглеца, признаюсь честно, у меня возникали. А что? Князь, плодоносящий вишнями, очень увлекательное зрелище.
Карл мечтательно закатил глаза, и затянулся густым табачным дымом.
– Батюшка барин! Да вы что! – разволновался Миконя. – Вы не можете так поступить. У князя серьезная родня. Если юный Святозар погибнет на дуэли, это вам как-нибудь да простят. Но вот если вы из него посмешище сделаете, то не стерпят.
– Жаль. – Печально протянул Карл. – Такая идея хорошая гибнет на корню. Тем более что может быть хуже этой занудной ссылки. Не убьют же меня в конце концов. Князь Драгомысл не даст в обиду одного из самых преданных и исполнительных своих соратников.
Князь Драгомысл, глава Тайного кабинета, и Верховный магистр ложи Белого Единорога, особо благоволил к барону Карлу Мюнху. После гибели старого барона и наставника Карла, он приблизил юношу к себе и продолжил его обучение. Благодаря этому Карл быстро поднялся по карьерной лестнице. Прошло лишь каких-то восемь лет после унаследования магического титула, а барон уже входил в десятку лучших боевых магов ложи. А тут ссылка на год в захолустье. После успешного завершения очередного задания князь «обрадовал» новостью о его срочном переводе на штандарт-флагман «Рюрик», отправляющийся на воздушные манёвры в Сибирь. Иначе как ссылкой это назначение нельзя было назвать.
– Чувствую я, Карл Иеронимыч, от дуэли мне отговорить вас не удастся. Вы всегда славились своим упрямством. Если уж что решили, то ни шагу назад. Так вот может Федору Сергеевичу удастся. Адмирал хочет вас видеть. Я только что от него.
– Старый пройдоха.
Барон рывком поднялся с постели, не выпуская изо рта трубку. Энергично застегнул рубашку и китель на все пуговицы, водрузил на голову элегантную широкополую с пышными перьями шляпу, украшенную гербом Тайного кабинета – белым Единорогом, стоящим на фоне красного щита с чёрным крестом.
– Пойдешь со мной? – Спросил Карл.
– Да не, Карл Иеронимыч, я лучше здесь вас подожду. Куда уж мне в умные разговоры лезть.
Карл хмыкнул и вышел.
По пути к капитанскому мостику он столкнулся нос к носу с князем Святозаром и поручиком Денисовым. Они торопились в офицерский клуб. Карл сделал вид, что не заметил князя. Святозар поступил также.
Адмирал Барышников, массивный, немного похожий на русского медведя мужчина в летах стоял на капитанском мостике, сложив руки за спиной. Он внимательно наблюдал за рулевыми офицерами, управляющими движением неповоротливого штандарт-флагмана «Рюрика», плывущего над Сибирью. Адмирал носил окладистую седую бороду и усы, редкие светлые волосы лишь подчеркивали массивность лба. Казалось, адмирал рассеян и не обращает внимания на окружающих, в то время как он пристально и внимательно отслеживал все, что происходило вокруг него.
– Добрый день, – поздоровался барон.
– И вам хорошего настроения, – отозвался адмирал.
Капитанская рубка имела два яруса. На верхнем лишь возвышалось кресло адмирала, да рабочее место вахтенного офицера. В кресле адмирала имел право сидеть только сам Федор Сергеевич Барышников. Даже старшие вахтенные офицеры обходили трон стороной. Нерушимая традиция.
Нижний ярус напоминал густые джунгли из стальных трубок, различных датчиков и приборов. Они словно бы росли прямо из палубы. Офицеры-операторы, в сущности, наблюдали за жизнью штандарт-флагмана «Рюрик». Приборы показывали, как функционирует гигантский поршневой двигатель, расположенный в брюхе воздушного судна, работоспособность и послушность руля высоты и поворотов, уровень давления в огромном котле, который питал энергией все системы корабля. Трое рулевых за огромными красными штурвалами отслеживали курс «Рюрика», корректируя его по мере развития воздушной ситуации. Офицеры-наблюдатели суетились вокруг датчиков, занося их показания в специальные бортовые журналы, и громко оповещали старшего вахтенного офицера обо всех изменениях относительно Абсолюта, нормального функционирования корабля. В ведение офицеров-тактиков, сидящих за экранами маговидов в левой половине нижнего яруса, находилось активное воздушное пространство, а также огневые палубы, где ровными шеренгами стояли внушительных габаритов мортиры класса «Везувий», и абордажные палубы, где ожидала своего триумфального часа легкая вооруженная пехота.
Верхний ярус от нижнего отделяла изящная деревянная балюстрада. Возле нее и стоял адмирал Барышников.
– Вы просили меня зайти, Фёдор Сергеевич? – Учтиво поинтересовался Карл, не сводя глаз с работающих офицеров.
Правильно говорят, что вечно можно смотреть на воду, на огонь и на то, как работают другие люди. Слаженно исполняющие свои обязанности рулевые офицеры завораживали, как в детстве огонь в очаге.
– До меня дошли…мда… так сказать, слухи… информация, уважаемый барон, о том, что недавно у вас произошла… мда… стычка, ссора с Юрием Андреевичем… одним из боевых офицеров «Рюрика».
Вопрос был определенно щекотливым. Адмирал Барышников испытывал некоторую неловкость, затронув его в приватной беседе с бароном.
– Вы правы, Фёдор Сергеевич, такой инцидент имел место быть, – спокойно ответил Карл. – Сущая пустяковина. Не извольте беспокоиться.
– О вас, уважаемый барон, говорят как о… мда… человеке вспыльчивом и… мда… отъявленном дуэлянте…
– В этом есть изрядная доля правды, – согласился Карл, взглянув пристально на адмирала.
Беспокоится старик. Ему осталось совсем чуть-чуть до почетной пенсии, а тут дуэль на корабле. Кризисная ситуация.
– Но! Когда человек переходит все границы, его следует поставить на место. Один из способов – это дуэль. Считайте, адмирал, это моим педагогическим методом воздействия. Я вот даже подумываю написать на досуге диссертацию на тему «Дуэль, как метод воспитания». Но всё руки не доходят.
– Возможно вы и правы… мда… но видите ли… в дуэлях часто кого-то убивают… мда… и тут я нахожусь в весьма затруднительной ситуации… если не сказать щекотливой… мда… у князя Святозара весьма влиятельные родственники… мда… у вас весьма серьёзный покровитель… Если убьют князя, с меня снимут три шкуры за то, что допустил дуэль. Если убьют вас, князь Драгомысл также испросит, почему на вверенном мне корабле произошла дуэль. Так что как не крути, везде клин получается. Не находите, барон?
– Да, Фёдор Сергеевич, вам не позавидуешь. – Криво усмехнулся Карл. – Помнится, однажды я попал в подобное щекотливое положение. Дело было в Ростове. Тамошний губернатор Гаркушев, молодой весьма человек, решил жениться. И принялся ездить по светским раутам в поисках потенциальной спутницы жизни… Впрочем, я увлёкся, не об этом сейчас речь.
– Барон, я ничего не хочу слышать и знать о дуэлях на этом корабле, – твёрдо заявил адмирал Барышников.
– К сожалению, я вызвал князя на дуэль и не могу отступить без потери чести. Так что дуэль всё равно состоится. Но я вам обещаю, что не буду убивать князя, я лишь легонько проучу его.
Карл коварно улыбнулся.
– Вы успокоили меня, барон.
Адмирал оценил улыбку собеседника.
– В любом случае, я ничего не слышал и не знаю ни о каких дуэлях, – развёл руками Барышников.
Глава 5. Дуэль
Верхнюю палубу, открытую всем ветрам, воздухоплаватели называли «Длань Господня». Над ней нависали дула «Разрушителя», главного орудия корабля. Они накрывали тенью всю площадку, ограниченную балюстрадой. На «Рюрике» имелась и вторая такая площадка, но она находилась в хвосте. Её использовали как взлётно-посадочную полосу для штурмовых истребителей и курьерских ваншипов, крохотных одноместных кораблей, курсирующих между штабом флота и боевой флотилией, вышедшей на огневые позиции.
«Длань Господня» в мирное время, на долгих перегонах во время учений и между сражениями использовалась для прогулок. Во время боя здесь разворачивали подвижные пулеметные точки, а боевые маги кораблей противников соревновались в магическом искусстве, превращая «Длань Господню» в своё оперативное поле.
По не писаному своду правил дуэли, происходящие на борту воздушного корабля, могли проводиться только тут. «Длань Господня» с одной стороны являлась частью боевого корабля, а с другой суверенной территорией, где формально каждый имел право делать то, что ему вздумается. И с капитана корабля «взятки гладки», никто из штабных не мог придраться к нему и спросить, почему он допустил дуэльный кураж на вверенной ему территории.
Первыми на «Длань Господню» поднялись на пассажирском лифте Карл Мюнх, Миконя Питерский и Жуль де Ла-Фер, огневой офицер, командир батареи третьей огневой палубы. В офицерском клубе Жюль постоянно искал общения с Карлом и всегда составлял компанию за партией в покер. Когда встал вопрос о секундантах, Карл сразу же попросил о маленькой услуге Жюля. Он тут же согласился, и вместе с Миконей отправился к секундантам Святозара улаживать формальности. Предстоящая дуэль ему не нравилась, но отговаривать барона от принятого решения – дело гиблое, сиречь абсолютно бесполезное.
– Смотрю мы первые, друзья. У нас есть возможность подышать свежим воздухом в спокойствии, – заявил Карл.
Он подошёл к перилам, ограждающим палубу, и, облокотившись, взглянул вниз на проплывающие под брюхом корабля бескрайние зеленые просторы сибирских лесов.
Зрелище воистину упоительное. Аж дух захватывало.
– Посмотрите, как здесь чертовски красиво! – Воскликнул Карл, оборачиваясь к друзьям.
– И чертовски холодно, – зябко поёжившись, ответил Жуль.
– Де Ла-Фер, как вам не стыдно. Портить красоту такими высказываниями. Вы не романтик, Ла-Фер. Не романтик.
– Я прагматик, барон. И когда мне холодно, я думаю не о красотах, пардон, а о пневмонии.
– Именно это и мешает вам, Ла-Фер, смотреть в будущее. Вы ограничены в своем мировоззрении. Поэтому-то вы и не верите в возможность путешествий между звёзд. А я утверждаю, друг мой, что в скором времени мы покинем притяжение Земли и отправимся к Марсу или, на худой конец, к Луне.
Путешествие к звездам служило темой для дискуссии между бароном и офицером уже не один месяц. Но к единому мнению они так и не пришли.
– Из пушки? – скептически спросил Жуль.
– А почему бы и нет. Пушка, не бортовая, и даже не «Разрушитель», а специальная разгонная пушка придаст кораблю для перелёта между звёзд ускорение. Ах, что с вами разговаривать, – махнул рукой Карл.
– Эта ваша история уже очень известна. Её пересказывают во всех салонах. Наряду с историями о ваших бравых похождениях. Вы становитесь жутко популярны, – сказал Жуль.
– Вот вы не верите, а меж тем люди с Близнеца уже давно летают к другим планетам. Они даже на луне базу построили.
Карл вновь вернулся к созерцанию красот, но насладиться ими ему не дали. Пассажирский лифт вернулся, и на «Длань Господню» вышли трое офицеров: князь Святозар и два секунданта. Одним из них был поручик Денисов. Второй ни Карлу, ни Миконе был не знаком.
Барон чинно поклонился противнику. Святозар ответил тем же, при этом на лице его проявилась вся гамма чувств от презрения до гнева, готового прорваться наружу.
– Господа, надо соблюсти формальности, – объявил Жуль, раскрывая папку, которую держал всё это время под мышкой. – Ознакомьтесь и подпишите протокол встречи.
Обязательная процедура составление двух протоколов.
Первый до начала дуэли, так называемый, протокол встречи. В нем отражались все условия дуэли, обговаривалась каждая деталь и мелочь, чтобы потом не возникло недоразумений. Изменить условия подписанного протокола встречи даже по взаимному желанию дуэлянтов было невозможно. Перед началом дуэли этот протокол обязаны были подписать секунданты и противники.
Второй протокол, протокол поединка, составлялся сразу же по окончании дуэли. В нём указывались время, место и продолжительность дуэли, а также детально описывался весь её ход, степень тяжести и области нанесения ранений. Протокол поединка вели очень подробно, уделяя внимание каждой, даже пускай незначительной детали. Протокол поединка подписывался секундантами, чтобы потом никто не мог обвинить противников в бесчестном поведении.
Уладив все формальности, секунданты кинули жребий, на какой пистолетной паре будет проходить дуэль. Обе стороны принесли свои дуэльные пистолеты, упакованные в дорогие деревянные коробки, выложенные внутри бархатом. Вопрос решили быстро. Кинули монету, и выпало, что в дело пойдут пистолеты, предоставленные бароном.
Секунданты зарядили пистолеты и выдали их дуэлянтам.
– Здесь сильный ветер, – заметил Денисов.
– Противники в равных условиях, – тут же ответил Миконя.
Его присутствие в качестве секунданта противная сторона пыталась оспорить. Дуэль проводится между дворянами, пускай один из них дворянин по крови, а второй благодаря дару, а простолюдинам тут не место… Но, так ничего и не добившись, князь Святозар вынужден был согласиться с кандидатурой Микони в качестве секунданта барона Мюнха.
Секунданты засуетились, определяя расстояние, отделяющее дуэлянтов друг от друга. Незнакомый Карлу офицер первым вымерял расстояние шагами. Вслед за ним Жуль перепроверил расчеты. Секунданты определили дуэлянтам их места.
Стреляться решили на месте по очереди.
Карла изрядно утомляла вся эта преддуэльная волокита. Он понимал, что без неё никак. Возможности противников должны быть уравновешены, но стоять в бездействии, пока секунданты выполняли оговоренные условия, было выше его сил. Деятельная натура барона жаждала поскорее приступить к делу, но в этом нетерпении не было и тени страха. Он был уверен в собственных силах и победе, словно знал какую-то тайну, которая помешает князю выиграть дуэль.
В то же время князь изрядно нервничал. Он не мог устоять на месте. Несколько раз подходил к железному бордюру и выглядывал наружу. Осматривал окрестности с высоты полёта стального корабля, словно подыскивал пути к бегству. Крутил нервно в руках пистолет, так что Миконя даже вынужден был его предостеречь, напомнив, что пистолет заряжен и снят с предохранителя.
Секунданты во второй раз бросили жребий, определяя, кому стрелять первым. И на этот раз Карлу не повезло. Право первого выстрела досталось князю, чему Святозар несказанно обрадовался. В его глазах блеснул задорный огонек и появилась отсутствующая доселе уверенность в собственных силах.
– Я буду считать до трех. Пока не прозвучит цифра «три», вы можете стрелять, – громогласно объявил Жуль, так чтобы все отчётливо слышали его слова, потом перекрестился и добавил уже для себя. – Ну, с Богом.
Карл замер на месте, впившись взглядом в чёткую грузную фигуру князя, который медленно поднимал пистолет. В этой фигуре чувствовалась уверенность в собственных силах, но барона это нисколько не пугало. На душе было светло и спокойно. То, что Святозар не промахнётся, Карл знал, но его это волновало мало. Сегодня он не умрёт, это не его день, а при его способностях самоизлечения, любая рана кроме фатальной кажется пустяком.
– РАЗ! – прозвучал голос Жуля.
Он доносился откуда-то издалека, словно из другой реальности, отделённой от Вселенной Карла прозрачной, но плотной ватной стеной.
Князь уже поднял пистолет и тщательно прицелился. На его губах играла зловещая усмешка.
– ДВА! – прогремел голос Жуля.
И тут же прозвучал выстрел.
Карлу казалось, что время остановилось. Оно превратилось в вязкую тягучую массу, которую порвала летящая пуля, и ударила барона в правую руку чуть пониже плеча. Рука тут же онемела, и он перестал её чувствовать.
Вероятно, князь целился ему в сердце, но ветер сыграл свою роль, изменив траекторию полета. Всё-таки князь оказался весьма неопытным дуэлянтом, либо он так сильно волновался, что не сделал поправку на ветер. Но эта ошибка могла стать для него роковой.
Карл улыбнулся, наблюдая за тем, как побледнел князь. Святозар знал, пощады ждать не следует. Барон пристрелит его, не задумываясь.
Кровь, обильно текущая из сквозной раны, напитала рукав рубашки и кителя. Стрелять с правой руки он пока не мог, но такая пустяковина не могла смутить Карла, однако настроение всё-таки было изрядно подпорчено.
«Вот, дьявол, продырявил мундир».
Карл активировал внутренние энергетические потоки, успокоил себя, унял волнительную дрожь, перенастроил движение энергии и направил её в раненное плечо. Буквально через минуту он почувствовал, как рана начала зарастать.
– Вы можете продолжать дуэль? – Обратился к барону поручик Денисов.
Карл кивнул, перекидывая пистолет в левую руку. Он одинаково ловко владел, как правой, так и левой рукой, что не оставляло князю никаких шансов.
– РАЗ!
Нехорошо задерживать таких серьёзных и уважаемых людей. Карл тщательно прицелился, в памяти всплыла просьба адмирала Барышникова, и выстрелил.
В следующую секунду на глазах у изумленной публики синие брюки князя Святозара упали к его ногам, открывая вид на волосатые ноги и большие семейные трусы в полоску. Несколько секунд князь простоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и всё же упал навзничь.
– Дуэль окончена, – объявил Жуль.
Денисов бросился к поверженному князю, а незнакомый офицер с трудом сдерживал ехидную усмешку.
Карл ни на секунду не сомневался, что через каких-нибудь пару часов историю конфуза офицера Святозара будут рассказывать все от верхней палубы до самой нижней, не смотря на то, что на «Длани Господней» находились только свои, проверенные люди. Что ж таково наказание за несдержанность языка и откровенную глупость.
– Карл Иеронимыч, как вы? – Спросил обеспокоено Миконя, осматривая руку барона.
– Ты о чем? – удивленно спросил барон. – Ах, ты об этом комарином укусе. Я думаю, что жало у комара после этого изрядно притупилось.
– Какой конфуз, – наблюдая за секундантами князя, они пытались поднять его на ноги, сказал Жуль.
– Ужасный, друг мой, ужасный. Репутация князя изрядно подмочена. Я не думаю, что после этого он останется на флоте. С такой репутацией разве что в штабе служить, – усмехнулся барон. – Теперь я удовлетворён. Полностью. И, честно говоря, был бы не прочь перекусить. Как вы, господа? Не съесть ли нам что-нибудь этакого?
Ответить Карлу секунданты не успели. Их внимание отвлёк пассажирский лифт. Он поднял на «Длань Господню» адъютанта адмирала князя Пересветова.
Появление его на дуэльной площадке заинтересовало всех, в том числе и секундантов Святозара. Сам князь то ли от позора, толи от ранения всё никак не мог прийти в себя, не смотря на все усилия поручика.
Что могло потребоваться личному адъютанту адмирала на верхней палубе? По обыкновению, старшие офицеры редко забредали в такие дали. Разве что ради известной цели – разрешить назревший конфликт. Но князь Пересветов мало походил на дуэлянта.
Оказавшись на «Длани Господней», адъютант решительно направился к Карлу.
– Уважаемый барон, Фёдор Сергеевич просит, – вытянувшись по-военному в струну доложил адъютант.
– Интересно, что потребовалось адмиралу? – Спросил Карл. – Вроде бы только недавно виделись.
– Мне не поручали рассказывать все подробности, – замялся адъютант, но тут же нашёлся. – К адмиралу прибыл курьер из столицы. По вашу душу. Кажется, вопрос о вашем переводе решен.
Последние полтора года, провёденные на борту «Рюрика», Карл только и мечтал о переводе в столицу, о настоящем задании, полном головокружительных приключений и опасностей, но вынужден был прозябать в болоте общевойсковой службы. Руссийская империя вот уже двенадцать лет находилась в состоянии мира с соседями, и штандарт-флагман, огромный боевой корабль, ранее бывший ядром, стальным кулаком воздушной флотилии Империи, превратился в стоячее болото. На этом корабле, за исключением десятка офицеров среднего звена и высшего командования, никто и не нюхал боевого пороха, не участвовал в настоящей воздушной битве.
И тут долгожданная новость. Его вызывают в столицу, закончилась ссылка на «Рюрик». У князя Драгомысла появилось для него какое-то неотложное дело, что может быть лучше и интереснее.
Что ж, приключения продолжаются!!! Вива!!!
Карл ликовал в душе, но не стал показывать своих чувств, ограничившись лёгким кивком головы.
– Пойдёмте, друг мой, не стоит задерживать адмирала. Помню, друг мой хороший, корнет Зыков, начинал карьеру свою воинскую в наших восточных колониях. Обзавёлся то ли рабом, то ли другом. Тот не разговаривал, да и имени у него, кажется, не было. Потом поручик Зыков нанялся в Иностранный Легион. Наёмник, так сказать, Её Величества. Так вот, однажды он опоздал на одну очень важную встречу…
Адъютант провёл барона в личные покои адмирала. Они располагались на «белой палубе». Здесь находились апартаменты высшего офицерского состава экипажа, так называемой «белой кости», к коим был причислен и Карл. От «Длани Господней» «белую палубу» отделяли восемь четырёхметровых ярусов: первые три – «палубы управления», затем следовали «огневые палубы» три яруса мощных бронебойных пушек и два уровня, отданные под казармы среднего офицерского состава, занятого в управлении кораблем и огневыми расчетами. Между уровнями курсировали тяжелые пассажирские лифты, приводимые в движение мощными паровыми моторами.
Адъютант первым вошёл в покои адмирала и доложил о прибытии барона. Вернулся и доложил:
– Фёдор Сергеевич просит.
Карл вошёл в просторные и светлые покои адмирала Барышникова, состоящие из трёх комнат. Адмирал принимал барона в гостиной. Помимо двух мягких удобных кресел с покрывалами темно-зеленого цвета, украшенными искусной батальной вышивкой, в комнате находился рабочий стол. На нём стоял маговид и магофон, а также разложены стопками документы: донесения, личные дела членов экипажа, рабочие отчёты и доклады военного дозора, маленьких юрких истребителей, летящих впереди штандарт-флагмана с опережением в три часа.
Адмирал как раз изучал один из таких докладов, когда вошёл барон.
– Ба, знакомые всё лица. Рад, что вы сразу же поспешили к старику, – отложив документы в сторону, произнёс Барышников, и тут же обратился к адъютанту. – Михаил Терентьевич, посмотрите, как там камин, не следует ли подбросить полешков?
Адъютант послушно шагнул к резному камину, отодвинул стеклянную ширму, бросил в жадный огонь несколько поленьев, пошерудил кочергой, раззадоривая пламя, и поставил решётку обратно.
– Я правильно понимаю, господин барон… мда… что ваша дуэль закончена… я конечно ничего об этом не знаю и знать не хочу… мда… но всё же…
– Не извольте беспокоиться, Фёдор Сергеевич, – ответил Карл, ехидно улыбнувшись. – Всё прошло как нельзя лучше.
– Я надеюсь, князь жив? – Осторожно спросил адмирал.
– Что вы, Фёдор Сергеевич, конечно, жив, я не убиваю детей. Скажем так, это не моё амплуа. Я всего лишь снял с него портки.
– Это как? – заинтересовался адмирал.
– Думаю, вы скоро об этом узнаете, – ответил Карл. – Но, кажется, вы звали меня не за этим.
– Вы правы, друг мой, не за этим. – Барышников тяжело вздохнул. – Как мне не тяжко вам говорить об этом, но на «Рюрик» прибыл курьер с распоряжением. Вас отзывают назад в столицу. Мда… не нравится мне это… я уже успел сдружиться с вами, барон и надо сказать… мда… мне будет не хватать вашей компании. Надеюсь, что когда я буду в столице, мы сможем продолжить наше знакомство.
Карл широко улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы.
– О чём вы, Фёдор Сергеевич. Об этом и говорить не след. Я буду иметь честь принимать вас в своей скромных аппартаментах на Гороховой. Надеюсь, вы не откажете?
– Я с радостью, барон, приму ваше приглашение. Да передайте нижайший поклон князю Драгомыслу от старого, но всё ещё зубастого адмирала.
– Обязательно, – обнадёжил Карл.
– Михаил Терентьевич, будьте так добры, позовите этого… мда… курьера…
Адъютант коротко поклонился, принимая приказ, и тут же шагнул из покоев.
– Больше вас ничего здесь не держит. Я уже подписал все необходимые документы. Когда вы намерены отбыть?
– Пожалуй, я отправлюсь в путь немедленно, Фёдор Сергеевич. Дорога неблизкая, да к тому же на этом корабле я несколько подзадержался. Не буду кривить душой, я рад этому переводу. Моя деятельная натура несколько застоялась без дела. И как мне не жаль расставаться с вашим обществом, но это так.
– Я понимаю вас, барон. Молодость – пора свершений. А у нас на «Рюрике» и впрямь делать нечего. Правда поговаривают, что Её Величество намерены провести ряд кампаний, но насколько оправданы эти слухи, кто знает. Пока мы только тратим пыл и пар на учения.
В гостиную вернулся Пересветов и доложил о прибытии курьера. Курьером оказался молодой человек в гражданской одежде: легком коричневом костюме, высоких сапогах, белой кружевной рубашке, выглядывающей из-под плотной брезентовой куртки, и с кожаной планшеткой на поясе. Открытое светлое лицо с аккуратными усиками и баками.
Курьер вытянулся по-военному и, щёлкнув каблуками, поклонился.
– Расслабьтесь. Вы говорили, что у вас есть пакет для барона Мюнха?
Курьер коротко кивнул.
– У вас есть шанс вручить ему пакет лично.
Курьер скользнул рассеянным взглядом по Барышникову, Пересветову и остановился на улыбающемся Карле. Молодой человек принял верное решение, сделал два шага к креслу, в котором сидел барон, поклонился, достал из планшетки пакет и протянул его.
Барон взял пакет и обнаружил сургучную печать с оттиском герба князя Драгомысла. Взломав ее, Карл развернул бумагу и прочитал.
«Уважаемый Карл Иеронимыч!
Приношу свои извинения за столь затянувший отпуск. Но нам срочно требуется ваше присутствие в столице. Бросайте всё, и летите в Александрию. По прибытии сразу ко мне. Дело чрезвычайной важности, как раз для вас.
Князь Драгомысл»
И витиеватая подпись Верховного магистра ложи Белого Единорога, а также руководителя Тайного кабинета.
Бумага внезапно загорелась в руках барона. Пересветов оперативно взял с рабочего стола адмирала пепельницу и протянул её Карлу. Тот бросил горящее письмо, оно тут же исчезло, даже пепла не осталось.
– Я срочно отбываю в столицу, – заявил Карл.
Глава 6. Последнее дежурство
Последнее дежурство констебля Джека Мортона должно было пройти без происшествий. Впереди его ожидал трехнедельный отпуск. Он собирался провести его в Хэмпшире, известном местечке, где собирались все любители аэроскидинга, воздушного скольжения на парящей доске. Джек был рьяным поклонником аэроскидинга, и в этом году ему удалось совместить отпуск с Чемпионатом Альбиона. Он собирался принять в нем участие. И, чем чёрт не шутит, побороться за призовые места. Золотой кубок по аэроскидингу смотрелся бы изящно на каминной полке. К тому же, какой почёт и уважение, да и ребята, с кем он тренировался, умерли бы от зависти.
С этими мыслями и мечтами Джек Мортон вышел на своё последнее дежурство.
Его земля имела дурную славу. Один из самых глухих уголков Ист Энда. Здесь всегда что-то да происходило. И ещё ни одно дежурство не обходилось без убийства. То в тёмном переулке молодчики подрежут мужичка, возвращающегося в изрядном подпитии с фабрики, то муж застукает жену в постели с любовником и схватится за топор, то неожиданно вернувшиеся хозяева застанут самовольных гостей, пытающихся вынести семейные ценности. Одно дежурство мало отличалось от другого, но бывали и дни, когда весь преступный мир города словно впадал в спячку. На долю Джека таких деньков выпало всего пять, и он помнил их поминутно, называя «разгрузочными».
Выходя на последнее дежурство, он тешил себя надеждой, что и это дежурство будет тихим и спокойным, без чрезвычайных происшествий, бытовых дрязг и разборок. Джек совсем не хотел втягиваться в оперативную работу. Не смотря на то, что он вышагивал по темным вечерним улочкам в темно-синем мундире и чёрной каске с серебряной полицейской звездой, душой он уже пребывал в Хэмпшире, готовился к прыжку с борта воздушного катера и любовался своей воздушной доской, предметом его гордости.
Как там Майкл Орёл Зуб? Смог ли пережить прошлогоднее падение? У него отказал на доске руль высоты, в результате Майкл не смог корректировать полёт и приземлился на кроны деревьев, сломал доску в щепки, пересчитал все ветки и упал в заросли «злого куста». В тяжёлом состоянии его забрал кэб «скорой помощи» из Хэмпшира. Восемнадцать переломов, смещение позвоночных дисков, трещина в черепе и множественные царапины, ссадины и уколы. Когда ребята извлекли Майкла из «злого куста», он напоминал матерящегося дикобраза. Джек уехал из Хэмпшира, а Майкл всё ещё пребывал в тяжёлом состоянии, но уже наметились улучшения. Сможет ли он участвовать в этом году в Чемпионате?
А как там Иван Молотов? В прошлый раз, когда они встретились в Скольжении, его жена Элиза находилась на третьем месяце беременности. Теперь у них уже маленький. Мортон слышал, что Элиза родила сына.
Кто же ему об этом сказал?
Генри Попрыгунчик. Точно Генри Попрыгунчик. Он еще сомневался, что Молотов сможет приехать на Чемпионат. А с Иваном одно удовольствие скользить.
Интересно, а Гарри «Птаха», как он?
А Рик «Балласт» будет ли в этом году прыгать? И на что он рассчитывает?
Из мечтаний о предстоящем отпуске Джека Мортона вывело яркое красное зарево, вставшее над крышами домов в двух кварталах от него, и вслед за заревом последовал грохот, словно тысяча каменщиков разом принялись за работу.
Надежды на тихое дежурство развеялись, оставив после себя горькое послевкусие.
Читать бесплатно другие книги:
