Нет жалости во мне Колычев Владимир
– Сашка.
– Та самая? – вскинулась она.
– Ну да, из-за нее сыр-бор.
– И о чем ты с ней лясы точил?
– В любви признавался.
– Я серьезно, – дрогнувшим голосом сказала она.
– И я серьезно. Признался ей, что Валек ее лю-бит.
– Ну, если Валек… – облегченно вздохнула Катька.
– А ты что, ревнуешь?
– Я тебя ко всем ревную.
– А к себе?
– Нет, к себе не ревную.
– А к своей маме?
– При чем здесь моя мама?
– А кто меня сейчас насиловать будет?
– Это не страшно.
– Для кого не страшно, для меня или для тебя?
– Для меня. И для тебя, если ты не трус.
– Покажи мне мужчину, который не боится бормашины? – спросил Алик.
И будущей тещи, мысленно добавил он. И пугливо поежился. Не хотел он жениться на Катьке, да и не собирался, но а вдруг он окажется бессильным перед ней, вдруг его охмурят, опутают брачными сетями?.. Нет, только не это.
Татьяна Геннадьевна встретила его подозрительно прищуренным взглядом. Наверняка она понимала, почему ее дочь так печется о парне, которого привела к ней на прием. И, судя по сомнению в ее глазах, Катькин выбор не очень ей понравился. Если так, то печалиться не о чем. Пусть она объяснит своей непутевой дочери, что Алик ей не пара, пусть отговорит ее, пусть рассорит их, если уж на то пошло.
– Как вы чувствуете себя, молодой человек? – приятным грудным голосом спросила женщина.
«Хреново, хоть вешайся», – мысленно ответил Алик. А вслух сказал другое:
– Да ничего, нормально.
Не хотелось грубить женщине, которая должна была вставить ему целых три зуба. И вообще, при всем своем неприязненном к нему отношении Татьяна Геннадьевна производила приятное впечатление. Миловидная женщина лет сорока, лицо почти без морщин, аккуратный носик; грудастая, широкобедрая, но при этом совсем не толстая, если не сказать худая… На внешность Катька была похожа на нее, а это значило, что к сорока годам она не будет выглядеть старой раскормленной коровой… Алик поймал себя на мысли, что думает о своей подруге как о будущей жене, и закусил губу.
– А вот ротик нам придется открыть.
Татьяна Геннадьевна посадила его на кресло, обследовала рот, щупом постучала по обломкам передних зубов.
– Ну что ж, думаю, за два дня управимся… Золото нынче не в моде, лучше всего металлокерамика. Это, конечно, дорого… Вы где-то работаете, молодой человек?
– Нет, училище заканчиваю.
– Военное?
В голосе Татьяны Геннадьевны послышался плохо скрытый сарказм.
– Нет, профессионально-техническое. А военное училище в июне будет. Забреют, и в армию на два года. В стройбат скорее всего…
– Почему в стройбат? У вас есть судимость? – всполошенно спросила женщина.
– Еще не хватало. Просто училище дорожно-строительное. В дорожные войска заберут, а это тот же стройбат. Там такие головорезы, что им даже оружие в руки не дают…
– Головорезов и здесь хватает. Катя говорила, что вам от бандитов досталось.
– И ей, между прочим, тоже.
– Вы из-за нее дрались?
– Ну… Ну, можно сказать, из-за нее.
– А чего нельзя сказать?
– Нельзя сказать, что это была драка, – нашелся Алик. – Их было трое, а я один. Свалили на землю и давай ногами… Какая уж тут драка?
– Понятно… А родители у вас где работают?
И здесь Алик не смог порадовать Татьяну Геннадьевну. Отец у него работал в котельной кочегаром, мать – уборщицей в собесе. Старшая сестра с мужем где-то на Севере, деньги зарабатывают, младший брат перешел в пятый класс. Мягко говоря, ничего особенного… Впрочем, в зятья Алик не набивался, поэтому о себе и о своих родных рассказывал с легким сердцем.
У Катьки тоже была старшая сестра, но пропадала она не на Севере, а в Ленинграде, училась в институте живописи, скульптуры и архитектуры. Алик всерьез подозревал, что и ей он не придется ко двору. Так же как и ее матери.
Наверняка он не понравился Татьяне Геннадьевне. Но, как бы то ни было, через два дня он смело мог улыбаться своему отражению в зеркале. Татьяна Геннадьевна вставила ему три зуба из дефицитной металлокерамики. Столь приятное событие Катька решила отметить у себя дома. Родители на работе, бутылка шампанского и фрукты в холодильнике, конфеты в вазе…
Квартира ее родителей впечатляла. Три комнаты, на стенах дорогие обои с позолотой, антикварная мебель, картины, серебро, хрусталь. Но больше всего Алику понравился телевизор и видеомагнитофон с целой фильмотекой. Когда-то он был завсегдатаем видеосалонов, которые сейчас отживали свой век, поскольку видеомагнитофон могли позволить себе многие. Жаль, что Алик в число этих «многих» так и не вошел.
– Боевики, ужастики или лучше клубничку? – кивнув на телевизор, с жеманной улыбкой спросила Катька.
– Лучше боевик.
Он прекрасно знал, чем может закончиться знакомство с шедеврами германской и шведской киноиндустрии. А возбуждаться и копировать порносцены в постели с Катькой не хотелось… Хорошая она девчонка, заботливая, но не лежит к ней… То есть как раз-то и лежит.
– А может, все-таки клубнички попробуем?
Она села к нему на колени, обняла за шею, губами обжала мочку его уха… Недурственное ощущение, но было бы лучше, если бы она отправилась на кухню.
– Ну, если под шампанское, – без усилия попытался оттолкнуть ее Алик.
Катька накрыла стол, запустила порнушку, воз-будилась сама, помогла завестись ему. Диван уже вовсю скрипел под ними, когда в дверь позвонили.
– Это папа! – испугалась она.
– Ну, ничего, как-нибудь в другой раз, – потянулся за брюками Алик.
Его совсем не разозлило, что пришлось оторваться от Катьки. Не настолько она хороша и желанна, чтобы рвать на себе волосы от отчаяния. Хотя, пожалуй, он бы не отказался спокойно поваляться с ней в постели после этого.
Отец у Катьки был еще более важной птицей, чем мать. Раньше он заведовал универсамом, а сейчас у него был свой коммерческий магазин. Судя по всему, дела у него шли неплохо. Но у Алика не было никакого желания знакомиться с ним. А, похоже, придется…
Он готовился к встрече с Катькиным отцом, но в дом зашел Эрик.
– Ты? – удивилась она. – Как ты узнал, где я живу?
– Ирка сказала! – быстро сообщил он.
Глаза навыкате, щеки красные, дыхание быстрое и тяжелое. Глянув на него, Алик почуял неладное.
– А где она?
– Да без разницы!.. Алик, беда! Валек в реанимации! Стреляли в него!
– Стреляли?! Ничего себе!
– Тебе еще повезло, а в него из волыны…
– Кто, черняховские?
– А то кто же! Я так думаю, Игорек постарался… Валек через речку шел, а этот скот со спины… Что да как, я толком не знаю. Мне Михалыч сказал, что Валек с пулей до самого дома дошел, а там уже свалился. «Скорая» его забрала…
– Ну, чего стоим? Ехать надо!
Алика трясло как в лихорадке. Одно дело, когда тебя бьют, и совсем другое, когда стреляют из пистолета.
– Не пущу! – взвыла Катька и остервенело вцепилась Алику в руку.
– Ты что, чокнутая?
– Они тебя убьют!
– Кто?
– Бандиты… Тогда не убили, а сейчас убьют. А я не хочу!
– Это мы еще посмотрим, кто кого…
– Ты что, не понимаешь, у них оружие! Что ты с ними сделаешь?
– Не знаю… Но мне к Вальку надо!
Алик вырвал руку, открыл дверь, но Катька снова вцепилась в него:
– Постой!
– Да иди ты!
– «Наган» возьми!
– Что?! – вытаращился на нее Алик. – Какой «наган»?!
– Я сейчас…
Она отправилась на балкон. Друзья недоуменно переглянулись.
– Ствол бы нам, конечно, не помешал, – в растерянности пожал плечами Алик.
– У нее с головой все в порядке?
– Не знаю, сейчас посмотрим. Но, вообще, она все может…
Катька не заставила себя долго ждать. Принесла какой-то сверток, развернула тряпицу, и Алик увидел самый настоящий револьвер системы «наган». Тяжелый, вороненый, теплый и внушительный на ощупь. И еще от него возбуждающе пахло оружейным маслом.
– Что, и патроны есть? – взбудораженно спросил Эрик.
Катька как-то странно посмотрела на него и вдруг вырвала пистолет у Алика из руки.
– Нет ничего! – прижав пистолет к груди, заголосила она.
– Ну, как это нет!
Алик попытался отобрать у нее оружие, но не тут-то было. Катька упала на пол, накрыв телом руки, в которых мертвой хваткой сжимала револьвер.
– Не дам! Отец меня убьет!
– А ведь убьет, если узнает, – глубокомысленно изрек Эрик. – Меня бы точно убил.
– А если нас бандиты убьют, тебе что, все равно? – наседал на Катьку Алик.
Конечно же, она не хотела, чтобы его убили. Но и пистолет отдавать уже не желала, поэтому молчала, в напряжении зажмурив глаза.
– Она не отдаст, – покачал головой Эрик.
– Ну и хрен с ней! – Алик в сердцах махнул на нее рукой.
Кажется, у него появился повод избавиться от Катьки. Но это его совсем не радовало.
Ни у него, ни у Эрика не было денег, чтобы взять такси, поэтому пришлось идти к троллейбусной остановке.
– Вот вляпались, а? Сначала тебя отметелили, теперь вот Валька подстрелили, – с мрачным видом сказал Эрик.
– Думаю, тебе бояться нечего, – вслух подумал Алик. – Ты же Игорька и пальцем не тронул…
– Кто знает, кто знает…
Эрику, похоже, пришлось сделать над собой усилие, чтобы предательская улыбка не выступила на губах. Естественно, он боялся Игорька и не хотел попасть под раздачу, но его можно понять: жить всем охота.
– Что делать будем? – спросил Алик.
– Огнестрел – это серьезно, за это в тюрьму сажают. Игорек уже не отвертится… Ты вот не захотел в милицию обращаться, а Валька спрашивать не будут, хочет он, чтобы преступника нашли, или нет. Его по факту искать будут…
– А Валек знает, кто в него стрелял?
– Ясное дело, Игорек.
– А если нет?
– Ну, не знаю…
– А надо узнать. У Валька спросим…
Но проведать друга их с Эриком не пустили. Они только и смогли узнать, что стреляли ему в спину и пуля прошла под самым сердцем, едва его не задев. Валек находился в реанимации, без сознания и в тяжелом состоянии. Но врач пообещал, что жить он будет, и посоветовал друзьям отправляться домой.
– Я никуда не пойду, – сказал Алик.
– Я тоже, – поддержал его Эрик.
– Не знаю, чем вы ему поможете, – пожал плечами седовласый мужчина. – Но как хотите. Только из отделения попрошу…
Они устроились на скамейке в гулком холле между реанимационным и хирургическим отделениями.
– Действительно, чем мы можем ему помочь? – спросил Эрик.
– Не знаю, но я буду ночевать здесь, – упрямо качнул головой Алик.
За окнами уже стемнело, когда к ним присоединилась Катька. Как всегда, коэффициент ее полезного действия был на высоте: она принесла бутерброды и чай в термосе.
– Эх, Катька, выходи за меня замуж, – в шутку предложил Эрик. – Я с такой женой не пропаду.
– Нет, я с ним буду, – сказала она, грудью прижавшись к руке Алика.
– Что, всю ночь?
– Да хоть всю жизнь. Если позовет…
– Может, и позову, – сам от себя такого не ожидая, сказал Алик. И чуть подумав, поставил условие: – Если ствол принесешь.
– Не могу, – стушевалась она.
– Почему?
– Нет его… И не было… Показалось вам… А зачем вам ствол? Валька охранять?
– Как ты догадалась? – саркастически усмехнулся Алик.
– А я вообще-то девочка догадливая. Потому и в больницу тебя не потащила. А Валек ваш здесь, и его отсюда не заберешь… Из милиции уже приходили? – с серьезным видом спросила она.
– Если бы приходили, мы бы знали.
– А ведь не приходил никто, – в мрачном раздумье изрек Эрик. – А должны прийти, чтобы уголовное дело завести…
– Вот и я так думаю, – кивнула Катька. – Только как бы от Игорька за ним не пришли. Чтобы показания против него не дал…
– Вот я тебя и прошу, принеси ствол, – сказал Алик.
– Нет, я лучше дядьке позвоню. Он у меня большой человек и лучше нас знает, что нужно делать…
Катя прошла в отделение, договорилась с дежурной сестрой, с ее телефона связалась со своим влиятельным родственником. И снова она смогла сотворить маленькое чудо. Часа через три в отделении появились два сержанта патрульно-постовой службы, один с пистолетом, другой с автоматом. Правда, они тут же потребовали, чтобы Алик, Эрик и Катька покинули, как было сказано, расположение больницы. Может быть, это было их маленькой местью за то, что им из-за их самодеятельности придется здесь ночевать. Так или иначе, друзья проводили девушку домой и отправились к себе.
На темном, шитом звездным бисером небе висела полная луна. Ночь светлая, теплая, но, как ни странно, во дворе дома никого не было. Даже ровесницы революции куда-то подевались.
– Что-то не нравится мне все это, – встревоженно сказал Эрик.
– Тишина, и киллеры с косами по подъездам прячутся, – совсем невесело улыбнулся Алик.
– Ну, не с косами… Да, влипли мы. Хорошо, что в армию скоро, – поежился Эрик.
Если честно, Алик и сам подумывал о том, что в армии будет спокойней, чем здесь. Но даже себе не хотел в том признаваться.
– Мы в армию, а как же Валек?
– Ну, пока он в больнице, его охранять будут. А потом… потом уедет куда-нибудь, – неуверенно сказал Эрик.
И нервно полез за сигаретой.
– Давай сначала в твоем подъезде посмотрим, потом по моему прошвырнемся, – предложил Алик.
Ему и самому было не по себе. Вдруг в кустах возле дома или в подъезде в самом деле прячутся черняховские головорезы. Но все опасения оказались напрасными – путь домой был свободен. И все же, закрывая за собой дверь в квартиру, Алик чувствовал, как бешено колотится сердце. Слишком круто заваривалась каша, чтобы надеяться на благополучный исход.
Глава 4
Что такое небо с овчинку, Игорь узнал, когда Дымыч изо всех сил врезал ему в живот. Тяжесть у него в кулаке свинцовая, а крепость – железобетонная. А когда бригадир добавил еще и ногой, «овчинка» в глазах Игоря свернулась в пергаментную трубочку.
– Ну, ты урод, а? Для чего я тебе железо дал?
Игорь лежал на полу, и Дымычу пришлось присесть на колено, чтобы добить его. Один его свирепый оскал нагонял смертный страх, а занесенный кулак и вовсе убивал – пока только морально. Но если кулак опустится на нос, тогда все…
– Для чего, спрашиваю? – прохрипел бригадир.
– От касатоновских отбиваться, – в ужасе зажмурился Игорь.
– А ты что сделал, морда? – разжав кулак, спросил Дымыч.
– Бес попутал!
– В штанах у тебя бес… А вы чо лыбитесь, бакланы?
Бригадир наехал и на Костяку, и на Серого, но бить их не стал. Вогнал их в ступор грозным видом и спросил:
– Где вы были, когда этому барану башню снесло?
– Да мы чо, мы по делам, – жалко пожал плечами Серый. – А он к девке своей поехал. Нам что, свечку держать?
– Будет вам свечка. За упокой ваших гребаных душ. Вы что, не въезжаете, как меня подставили? Что мне теперь Вячику говорить. И Мироныч спросит, что за хрень вы тут развели. Что мне им говорить?
– Да ладно, может, обойдется? – буркнул Серый.
– Куда обойдется? Чувак выжил и сейчас показания ментам дает. А на кого дает? На этого урода!
Дымыч оттянул назад ногу, чтобы ударить лежащего Игоря, но передумал и отступил на шаг.
– А что теперь делать? – озадаченно спросил Костяка.
– Что делать, что делать… Сухари сушить! Вот что делать!
– Вячик сказал, что любого от кичи отмажет, – напомнил Серый.
– Любого, кто за общее дело влетит. А этот из-за бабы косяк упорол…
Игорь и сам понимал, что сотворил огромную глупость. В бригаде проблемы с воровской братвой, все на ушах, а ему личные тараканы в голове покоя не дают. И все из-за Сашки, будь она неладна. Заморочил девчонке голову, даже на палку чая напроситься смог. Только вот чайку испить не удалось. Раскручивал ее, раскручивал, а когда она все-таки сдалась, уронил вдруг свое достоинство. Пытался поднять, но… Сашка на смех его не подняла, но и всерьез к нему относиться вдруг перестала. Чтобы хоть как-то сгладить перед ней свою вину, он повел ее в ресторан, но беда, как известно, ходит парой. Вышли с ней во двор, а там шпана подзаборная. Смех сквозь слезы – какой-то жирняк отбивную из него сделал. А другой, чернявый и тощий, так по круглякам съездил, что неделю ни о каких бабах и думать не хотелось.
Надо было стерпеть и просто-напросто вычеркнуть этот позорный эпизод из своей жизни, но как будто сам нечистый дернул Игоря за язык. Костяка и Серый сначала его на смех подняли, а потом сами же посоветовали ему поквитаться с жиртрестом. Да он и сам спал и видел, чтобы отомстить. Пацаны вызвались проехать с ним к Сашке, чтобы там, в ее дворе, найти его обидчиков, по пути наехали на чернявого, оторвались. А до жирного очередь в тот день так и не дошла. Законный вор Касатон объявил Вячика и Мироныча гадами, что по блатным понятиям фактически означало начало войны. В тот же день одного пацана из бригады Куцего зарезали, на следующий день Дымыч недосчитался бойца, которого пристрелили прямо в центре города, средь бела дня… В общем, веселая жизнь началась, что ни день, то два-три трупа – то с одной стороны, то с другой.
Игорь и Серый под началом Костяки смотрели за барахолкой и ларечным рядом в Западном районе, работа, в общем-то, не напряжная – стволы им не полагались. Но война с блатными внесла свои коррективы, и Дымыч раздал им железо, по китайскому «ТТ» на брата. Пистолеты, правда, были немного бракованными: после каждого выстрела требовалось рукой передернуть затворную раму, но лучше что-то, чем совсем ничего.
В каждом оружейном стволе сидит сатана – Игорь убедился в этом после того, как пистолет утяжелил его руку. Он вспомнил, как хвастался перед Сашкой своей принадлежностью к черняховской братве, но так и не смог тогда в полной мере доказать свою крутость, потому что не было у него черного пистолета. Она поверила ему на слово, но тем не менее, когда у него появился ствол, ему захотелось порисоваться перед Сашкой, а заодно пугнуть ненавистного толстяка, предупредить его, чтобы готовился к смерти.
Но толстяка он увидел еще на подходе к Сашкиному дому. Парень шел как в воду опущенный. Сам бес дернул Игоря последовать за ним, а когда представился удобный момент, вложил в руку пистолет… Увы, но это выходило ему сейчас боком, и каким! Бригадир Дымыч устроил над ним форменную расправу. Затащил на задний двор подконтрольного ему ресторана и пустил в замес.
– Виноват, больше не буду, – поднимаясь с асфальта, угрюмо проговорил Игорь.
– Рыдать команды не было! – злобно зыркнул на него бригадир.
И ногой, с оттяжкой ударил его в грудь. Игорь упал на спину, больно стукнувшись затылком о бордюр. На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, увидел перед собой самых крутых черняховских авторитетов – Вячика и Мироныча. Один борец – деформированные уши, покатые плечи, косолапая походка. Другой боксер – надбровья в шрамах, глубоко утопающие глазки, приплюснутый нос, резкие, порывистые движения.
– Этот, что ли, накосячил? – спросил Вячик, пренебрежительным кивком показав на Игоря.
– Да вообще идиот, – кивнул Дымыч. – Называется, дали бабе хрен резиновый, от мух, ля, отмахиваться…
– Лучше бы он этот хрен в себя вмахнул, – скривился Мироныч. – Менты его уже ищут, а нам и без него проблем хватает…
– Так сдадим его ментам, пусть подавятся.
– Ага, сначала его закроют, потом тебя, – ух-мыльнулся Мироныч.
– Э-э, меня-то за что? – вытянулся в лице недалекий Дымыч.
– А откуда у него, спросят, ствол? Кто тебе, пацан, «тэтэху» дал, а? Дымыч, скажет, подогнал… На тебя он покажет, понял. А ты говорил, ментам его сдать…
– Я покажу?! Да ни в жизнь! – запаниковал Игорь.
Он понимал, что выбор у старших небольшой. Или ментам его на расправу отдать, или все концы в воду, или, вернее, труп в землю… А убить его могли прямо сейчас. За спинами авторитетов мрачным своим видом нагнетали тоску физиономии головорезов. Одно только слово, и они без лишних слов накрутят на ствол глушитель, приведут приговор в исполнение.
– Я никому ни гугу!
Уж лучше в тюрьму, думал он, чем в землю.
– Ты в этом уверен? – Мироныч пристально посмотрел на Игоря.
– Да я же на крови клялся, что лучше сдохну, чем кого-то сдам!
– Ну, сдохнуть-то ты всегда успеешь, – скривился Вячик. – Мы даже можем помочь…
– Н-не надо!
– Что, жить охота? А зачем же ты тогда накосячил?
– Я… Я больше не буду.
– Не будет он… Мы что, ля, в детском саду?.. Вот возьмем и сдадим тебя ментам. А они тебя на крытку! Там тебя в момент на горшок насадят. А знаешь, почему? Потому что там блатные, там все по их понятиям. Касатон отмашку на тебя даст, и все. Сначала шиш под кожу, а потом удавку на шею. Может, мы лучше тебя сразу кончим, а? А то намучаешься там перед смертью…
– Н-не надо… – в отчаянии мотнул головой Игорь. – Я… Я искуплю…
– Вот это дело, – кивнул авторитет.
– Что скажете, сделаю!
– А ты и так сделаешь, если я скажу… Ты зачем, Игорек, в пацана стрелял? Бабу с ним не поделил?
Авторитет впервые за все время обратился к нему по имени, и это вселило в Игоря надежду.
– Ну, не только…
– А что еще?
– Ну, я же должен был ответ дать…
– Это, конечно, правильно, не вопрос. Но этот вопрос ты сначала должен был с батькой порешать, а потом уже в пекло лезть.
Читать бесплатно другие книги:
